Остров Колдунов

39. Знакомство

(Сезон Холода. Риаллар, Эргалон.)

Отражение в зеркале привело Лейт в ужас. О Тармил, что скажет мама, если именно сейчас ей вздумается посмотреть в Окно на свою непутевую дочь! Потом она вспомнила, что все хэльды в Улле угасли, и облегченно вздохнула. Не увидит.

Несмотря на постыдно открытые и откровенные одеяния, отражение в зеркале ей нравилось. Алое шелковое платье, складки которого распахивались при движении, открывая ее стройные изящные ножки аж до бедер, превратило ее из скромной тихой горничной в яркую красавицу. Девушки с трудом убедили ее распустить волосы. Поверх распущенной шелковой волны, длинной, золотисто-каштановой, они заплели по местной моде несколько мелких косичек, украсив их яркими лентами. На запястья и лодыжки ей чуть ли не силой надели изящные браслеты, тихо звеневшие при каждом шаге. Чьянши, та, что командовала всей женской прислугой замка, одобрительно оглядела ее и потом долго и подробно рассказывала, что нужно делать и как вести себя вовремя арраса.

— В общем, ничего сложного, — закончила она, — и интересного. Сейчас аррас уже не тот, что раньше. Вот при Холгойнах…

И она пустилась в воспоминания.

Лейт слушала, покорно кивая. Аррас, ожидавшийся нынешним вечером, пугал ее. Приглашены были многие знатные семейства Эргалона, иллары крупных святилищ, военная и торговая элита. Островитянин Кимр, стоявший за спиной Кианейт, пытался хоть как-то наладить нормальные отношения с влиятельными горожанами.

Белый зал, предназначенный для арраса, с раннего утра готовили к торжеству, кухня переполнилась восхитительными запахами, а она, Лейт, была выбрана из множества девушек, чтобы прислуживать во время арраса. Впрочем, не одна она. Счастливиц вроде нее было двенадцать, они с восторгом обсуждали возможность поглазеть на известных людей, покрасоваться перед молодыми отпрысками знатных семейств и красивыми, статными воинами. Хотя воинов в Риан Ал Джаре хватало: хильдская дружина, состоявшая сплошь из пепельноволосых мускулистых красавцев, изрядно отвлекала местных девчонок от своих прямых обязанностей. Поначалу к ним относились, как к оккупантам, но хильды вели себя скромно, никого не обижали, а если и предлагали любовь, то исключительно по взаимному согласию.

Да, здесь, в Эргалоне, все оказалось совсем не так, как дома, начиная с еды и заканчивая обычаями. И все же… Здесь ей нравилось.

Риан Ал Джар, замок правителей Риаллара, произвел на Лейт сильнейшее впечатление. Ничего более грозного, величественного и прекрасного она раньше не видела. Эргалон располагался на склоне горы, замок же возвышался над городом на выступе горного склона, пристроившись одной стороной к отвесной скальной его части. Он сочетал в себе роскошный дворец и неприступный форт, построенный в форме пятиугольника. Пять его внешних башен и мощные защитные стены казались естественным продолжением скал и выглядели совершенно неприступными. Из города в замок вела всего одна искусственно насыпанная и укрепленная дорога, которая заканчивалась у башенных ворот. Огромная прямоугольная въездная башня называлась Башней Солнца, Западная и Восточные башни не имели внешних входов, только порталы, ведущие во внутреннюю, королевскую часть замка, примыкавшую к скале. Здесь, собственно, и располагался сам дворец, окруженный садами.

Внешняя, оборонная часть замка называлась Дружинным двориком, внутренняя — Дворцовым. Их разделяла еще одна крепостная стена, с квадратной зубчатой надвратной башней, прозванной Птичьей из-за облюбовавших ее птиц. В Дружинном дворике находились казармы, склады, стойла арритов. Арку внутренних ворот украшала богатая каменная резьба, мощные ворота — кованые гербы Холгойнов. За внутренней стеной находился роскошный рукотворный сад-цветник с фонтанами, беседками, скамейками, отделенный от двух боковых хозяйственных дворов высокой каменной стеной, заросшими лозами арали и вечнозелеными вьюнами. Здесь же располагалась небольшая открытая галерея хэльдов, представлявшая сейчас лишь исторический интерес: назначение этих красивых и странных сооружений потерялось в веках. Дворец состоял из четырех соединенных стенами изящных башен с выступающими зубчатыми венцами и еще двух, по бокам. На первом этаже находился зал приемов, роскошный, украшенный коллекционными древностями, старинными мозаиками и панно; в западной башне раньше заседал зал совета Карн, в восточной — совет старейшин. На втором этаже дворца размещалась библиотека, рабочие кабинеты риана и малые совещательные залы, а также комнаты тех старейшин, кто предпочитал жить в замке, а не в городе. Тут же был и Белый зал — нарядная светлая палата для арраса. На третьем этаже обитали жены, наложницы и дети риана. Дворец соединялся двухэтажной крытой галереей со скальной частью, где размещались хозяйственные помещения — кухня, комнаты прислуги, склады и погреба. Там же находилась еще одна галерея хэльдов и крохотное замковое святилище, третье по счету, остальные два размещались во въездной башне и во дворце. Две внешние стены замка упиралась в скалу, к которой с обеих сторон были пристроены четырехугольные башни.

Проникнуть в Риан Ал Джар оказалось не сложно. Впрочем, ей действительно помогла хорошо и тщательно продуманная предыстория. Когда чейн, управляющий замковым хозяйством, и присутствующий при этом благообразный немолодой агвалларец стали расспрашивать о том, как ее, жительницу Ард Эллара, занесло так далеко от дома, она рассказала им практически правду, разве что отодвинув ее назад во времени. И про замужество, и про пиратов в Проливе, и про Нейрада. Только в ее истории она все же осталась у него жить, и даже приехала вместе с ним, с торговым караваном, на столичную ярмарку. Когда он собрался домой, она отказалась возвращаться, прослышав, что в Риан Ал Джаре в последнее время не хватает опытной прислуги. Лейт жалобно поведала, как жестоко Нейрад с ней обращается, и даже продемонстрировала пару синяков, оставшихся после бегства с захваченного корабля.

Ей поверили безоговорочно. Внешность, манеты, акцент выдавали в ней обитательницу другого континента, а подробности схватки в Проливе, описание Неллима и Дарнейта, Дарданских Ворот, через которые она попала в Эргалон, приводимые ею легко и точно, были самые настоящие. Меднобородый, которого, оказывается, звали Раммером, познакомил ее с мальчишкой, который нанялся в замок помощником истопника два дня назад, быстро провел по Эргалону, для правдоподобия поселил в крохотной дешевой гостинице, и велел выждать еще два дня, для подтверждения легенды.

Ее приняли. Положили небольшое, но достойное жалование, и, узнав, что она хочет жить в замке, дали крохотную комнату на нижнем уровне, почти у самой скалы. Тем не менее, окно в ее маленькой каморке имелось, так же, как и шкаф, низкое и узкое ложе, колченогий столик и хэльд Тепло.

Работы было много. Старых слуг, за исключением чейна и чьянши, без которых в Риан Ал Джаре воцарился бы хаос, после переворота осталось очень мало, а вот количество обитателей возросло. Все островитяне плюс дружина хильдов обосновались в замке. В город они наведывались не часто из-за открытой неприязни местных жителей. Управляющий кое-как сумел набрать новых слуг, в основном из таких, как Лейт, пришлых, поскольку местные не очень-то хотели работать на ненавистных колдунов; тем не менее, рук катастрофически не хватало. Утро Лейт начинала с уборки множества жилых комнат, вечер заканчивала в кухне, за мытьем посуды.

Мальчишка — его звали Тиор — ее помощник и спутник в этой опасной авантюре, был из местных. Несмотря на свои десять лет, росточку он был маленького, худенький, подвижный и шустрый. Его взяли помощником истопника: в замке, несмотря на множество хэльдов Тепло, была еще дополнительная система отопления горячим воздухом, а в башнях Дружинного дворика — множество кафельных печей, обогревавших каменные своды. Сейчас, в самый холод, огромный замок нуждался в обогреве. Островитяне, привыкшие у себя на небесах к постоянному ровному теплу, желали ходить по теплым полам и в легкой одежде. Другой у них попросту не было.

Лейт еще раз оглядела себя. Пора идти. Аррас вот-вот начнется, нужно бежать на кухню и помочь остальным вынести закуски и напитки. Поправив шелк на плечах, она вытащила талисман и оставила как украшение поверх платья. Получилось очень нарядно, и в то же время скромно и с достоинством.

Примчавшись на кухню, она еще раз глянула на себя в зеркало и улыбнулась. А что? Хорошенькая… Лучше многих. Увидев за спиной плотную фигуру чьянши, она съежилась в ожидании нагоняя за безделье, но та лишь усмехнулась и велела:

— Сбегай-ка помоги ведьме одеться. А то Сейна говорит, она еще и не начинала, сидит распустехой и не шевелится. Без нее аррас не начнут.

Ведьмой в замке называли Кианейт.

Она постоянно изводила прислугу пустяковыми придирками, и, надо сказать, те отвечали ей таким же недобрым отношением: портили одежду, сыпали в пищу острые специи, прятали нужные ей предметы обихода. Лейт сразу же отвергла эту жестокую игру, благодаря чему ей удалось быстро и легко поладить с надменной островитянкой. Чьянши часто посылала именно ее в покои Кианейт, заметив ее спокойно-равнодушное отношение.

По правде сказать, Кианейт не казалась девушке ни надменной, ни зловредной. Возможно, она и сыграла в гибели Холгойнов какую-то зловещую роль, но сейчас, кроме попыток спрятаться за гордым видом и гневными окриками, ничего зловещего в ней Лейт не обнаружила. Наоборот. Зная тайну ее положения, сгоряча выболтанную Джерхейном, она видела, что ее высочество безумно испугана и старается это изо всех сил скрыть. Отец мало интересовался ее состоянием и настроением: все, что от нее требовали, это присутствовать на официальных мероприятиях. Лейт видела, с какой неохотой та собирается на подобные встречи, и искренне жалела несчастную и одинокую женщину.

Комнаты ее высочества носили следы жалких попыток переделать обстановку по образу и подобию агвалларской, но гордая островитянка быстро сдалась. Холодные серые и бледные голубые тона занавесей все равно превращались в огненные, поскольку солнце, рвущееся в большие стрельчатые окна, заливало их расплавленным золотом. Яркие ахтамарские ковры на полу и стенах не имели ни одного серого оттенка, зато изобиловали зелеными, синими, золотыми — ярчайшими красками живой природы. Даже спальня ее высочества, ее собственный островок, ее убежище, устроенная поначалу на чуждый манер, теперь носила следы смешения культур. Богато расшитое покрывало и все тот же толстый и роскошный ахтамарский ковер, множество больших и маленьких подушек с разноцветными кистями уже вытеснили белый кружевной покров, хотя обтянутые серой кисеей стены и плотно зашторенные от солнечных лучей окна все еще напоминали об истинном происхождении хозяйки спальни. Лейт уже знала, что ее высочество не любит ни темноты, ни яркого солнца, и магические светильники на стенах, делающие комнату очень светлой, прямо-таки белой, тоже давно не удивляли.

Из спальни доносились жалобные всхлипывания. Несомненно, гордая островитянка плакала, не просто плакала — рыдала в голос. Лейт постучала, и, не дождавшись ответа, решительно вошла в комнату. На Кианейт было больно смотреть — покрасневшие глаза, припухший нос, дрожащие губы сделали надменную холодную красавицу несчастной и жалкой.

Лейт не была жестокосердной, и даже всеобщее осуждение не могло удержать ее от сочувствия. Заставив островитянку выпить воды, она на свой страх и риск выбрала ей одежду и вежливо попросила:

— Примерьте, госпожа. Аррас вот-вот начнется.

— Не хочу, — всхлипнула та.

— Они придут за вами, — сказала Лейт мягко. — И заставят.

Та неохотно переоделась. К ее пепельным волосам, белой коже и серым глазам изумительно подходили голубые и сиреневые одежды, но Кианейт, казалось, было все равно, как она выглядит. Лейт вздохнула, силой усадила ее в кресло и причесала, как умела, на свой лад, по ард-элларски: гладко убрала волосы назад, заколола узел, обвязала его лентами.

— Спасибо, — прошептала та.

Лейт поклонилась.

— В городе говорят, что мой муж Джерхейн собрал войско, чтобы захватить Эргалон, — сказала она медленно. — Ты ничего … не слышала?

Лейт ответила осторожно, стараясь случайным словом не выдать свою осведомленность.

— Я редко бываю в городе, моя госпожа. У меня там никого нет. Но о войске я тоже слышала, — ответила она почтительно.

Кианейт рывком поднялась и подошла к зеркалу.

— Он не посмеет напасть на собственный дом. Замок очень хорошо защищен. Если он попытается… Риан Ал Джар рухнет!

— Почему? — спросила Лейт испуганно.

— Стены замка защищены боевыми шайолами, — сказала та, и, видя непонимание Лейт, пояснила. — Это разновидность магии Кэлленара. Очень сильная. Ваших илларов этому не учат. Да и у нас шиаллахом владеют немногие. Это очень действенное и очень страшное оружие, — тут на лице островитянки проступил плохо скрываемый страх.

— А как же… правило? — заикаясь, спросила Лейт. — Илларам же нельзя убивать и вообще… оружие не для них.

— Нет такого правила, — бросила Кианейт с горечью. — Оно только для вас, теллариан. Чтобы не могли поднять руку на Остров. Мы все погибнем, Лейт, — ее глаза потемнели. — Они не пощадят никого! Джерхейн нападет на замок и тем самым активирует все, что они на него навесили. Стены этого не выдержат… И люди тоже, — она застонала и упала обратно на постель. — Нам будет некуда бежать.

— Пойдемте, госпожа, — твердо сказала Лейт. — Нас ждут. Если Холгойн придет, это случится не скоро.

Гостей действительно собралось много. Лейт с откровенным любопытством разглядывала незнакомые лица, однако особо глазеть было некогда — приходилось бегать разве что не вприпрыжку, чтобы поспевать за всеми указаниями чьянши. Когда же в конце концов отзвучали благодарственные и приветственные речи, гости разбрелись по углам и диванам, самостоятельно выбирая угощение и наливая себе вино, стало чуть-чуть посвободнее, она и еще несколько девушек, пользуясь молчаливым разрешением чьянши, остались в зале, чтобы при необходимости прислуживать Кианейт и другим гостьям, которых, впрочем, по пальцам можно было пересчитать. Жены высокопоставленных лиц, глав больших карн и дочери знатных родов, красивые чисто риалларской, яркой, броской красотой, чувствовали себя на этом оживленном сборище гораздо свободнее, чем его хозяйка.

Лейт пристально следила за Кианейт. Разговор в спальне потряс ее до глубины души. Она не слишком хорошо разобралась, о чем именно говорила островитянка, но, несомненно, информация была важной и нужной. Завтра следовало срочно бежать к хэльду Окно, связываться с Раммером. Связывались они не напрямую: Лейт должна была вызвать через Окно хозяйку дома, где остановился Джерхейн, рассказать, что у нее все хорошо, только она сильно скучает по родным, а потом идти в безопасное, тихое место подальше от посторонних и ждать, пока с ней свяжутся.

Она пыталась разглядеть на лице островитянки следы недавних слез, но та лишь слабо улыбалась, превратившись обратно в хорошо знакомую надменную красавицу. Серый и синий шелк и серебро украшений выделяли ее из золотисто-красно-зеленой массы гостей холодным пятном на фоне изобилия сочных радостных красок. Лейт два раза подавала ей кубок сахди, и оба раза убеждалась, что та не отпила ни глоточка, только пригубила с теми, кто подходил с приветствиями. Ей кланялись, расточали комплименты, заверяли в верности, клялись в преданности, пряча за вежливыми лицами и натянутыми улыбками умело сдерживаемую ненависть.

Ее в очередной раз позвали, она подала кувшин, разлила сахди по кубкам, поклонилась и отошла к окну, откуда весь аррас был виден как на ладони. Дым ал-за клубами вился под потолком, аромат его немного кружил ей голову. На мгновение Лейт захотелось поменяться местами с какой-нибудь веселой и хорошенькой гостьей, потягивавшей сладкое вино и развлекавшейся пустыми разговорами. Потом она вспомнила Кианейт и передумала. Море врагов и ни одного друга — нет, она не смогла бы жить в столь враждебной обстановке. Может быть, несмотря на столь неудачное начало самостоятельной жизни, она еще сможет подарить и пламя Койе, и нежность Тармил любимому человеку. А вот что ждет на этом пути Кианейт… страшно даже представить.

Ее размышления прервало очередное требование подлить вина. Она принесла узкогорлый кувшин, поклонилась — толстый мужчина в богато украшенном пейере, длиннополом приталенном камзоле, небрежно сорвал печати и принялся самостоятельно разливать сахди своим собеседникам. Не удержав кувшин, он наклонился и уронил бы его на пол, если бы Лейт не успела повернуться и перехватить его. Толстяк пустился в извинения и благодарности, Лейт смутилась и тихонько отошла в сторону. Проходя мимо двух энергичных курильщиков, окруживших себя завесой ароматного дыма, она закашлялась до слез и едва не упала, если бы стоявший рядом человек не поддержал ее под руку. Заботливо отведя ее в сторону, он усадил ее на подушки и поспешно налил воды. Отхлебнув, она убедилась, что в кубке была, конечно, не вода. Сахди… Осторожно отпив несколько глотков, она поблагодарила его за помощь.

— Ну что ты, — рассмеялся он. — Будь я правителем, я бы запретил курить на аррасах. Так и задохнуться недолго. Ты пей, — увидев, что она осторожно отставила кубок в сторону, он долил сахди себе и ей. — Я вижу, что ты не гостья, ну и что с того? Ты ведь уже достаточно набегалась за вечер и имеешь право отдохнуть. Если что, я скажу чьянши, что ты всего-то выполняешь мою просьбу. Просьба гостей арраса — закон для хозяев.

Лейт неуверенно отпила. Вкус этого редкого в Ард Элларе напитка казался ей восхитительным. Дома виноградная лоза арали произрастала только в южных провинциях, довольно далеко от Улле, и если в город и попадало несколько кувшинов, стоили они чрезвычайно дорого. Родственники предпочитали инту, настоянную на горьких корнях или разбавленную овощным соком. Отвратное пойло, однажды она попробовала тайком и зареклась прикасаться. Сахди же не имело ничего общего с тем крепким и невкусным напитком.

Она неуверенно подняла глаза на своего собеседника. Он был всего на голову выше ее, и, как ей показалось, едва ли старше Жевра, и такой же плотный и крепко сбитый. Лицо — круглое, открытое и улыбчивое. Карие глубоко посаженные глаза, темные густые брови, кудрявые темно-русые волосы до плеч — и скромный темно-синий илларский ранд без каких-либо знаков отличия. Совершенно неожиданно для себя самой Лейт почувствовала к нему необъяснимую симпатию.

— Как мне тебя называть? — спросил он, снова доливая ее кубок.

— Лейт. А вас?

— Андиан. Мне кажется, ты здесь не так давно. Я частенько бывал в Риан Ал Джаре, а тебя вижу в первый раз. И говори мне «ты», пожалуйста.

— Я и правда тут недавно, — пояснила она и вкратце пересказала свою легенду, добавив несколько продуманных душещипательных подробностей.

Он слушал ее, сочувственно кивая головой.

— Да уж, досталось тебе… У нас тут, к счастью, тихо. И уж гораздо спокойнее, чем в Майре. Хотя хэльды тоже… гаснут. Все чаще и чаще, — он вздохнул. — Тебе нравится у нас?

Лейт задумалась. Да, Эргалон ей понравился. Красивые светлые дома, величественные храмы, множество зелени, даже сейчас, в холодный сезон, яркие одежды и приветливые, жизнерадостные люди. Но ей все равно хотелось домой. Она плохо понимала, что именно толкнуло ее на эту авантюру с Риан Ал Джаром — то ли отчаяние после такой неожиданной и бессмысленной гибели Жевра, то ли гипнотизирующий, просящий взгляд Холгойна. Ей захотелось ответить честно, искренне, и она сказала, что думает:

— Нравится. Но я все равно хочу домой. И не хочу тоже. Не знаю, — и, вздохнув, решительно допила сахди.

— А ты не торопись домой, — улыбнулся он. — Конечно, Риан Ал Джар теперь не узнать, островитяне, похоже, поселились здесь надолго, если не навсегда, но, я думаю, мы восстановим былое величие. Подожди, придет весна…

Лейт не скоро спохватилась о своих прямых обязанностях. Невесело извинившись, она вскочила на ноги и побежала обносить гостей новыми кушаньями, которые только что внесли ее подруги. Ее новый знакомый терпеливо ждал, пока она закончит. Лейт ловила на себе его заинтересованный взгляд. Карие глаза следили за ней с теплом и симпатией. Она растерялась, не зная, как правильно поступить — вернуться и продолжить прерванный разговор, или, помня свое место, отойти за занавеси и ждать распоряжений чьянши…

Видя ее замешательство, он придержал чьянши за рукав- та поспешно остановилась и склонилась перед ним в глубоком почтительном поклоне — и попросил освободить Лейт от ее обязанностей на остаток вечера. Та снова поклонилась и легким шлепком по спине подтолкнула ее к гостю.

Поддерживая непринужденную беседу, Лейт отметила по себя, что Андиана аррас не очень-то интересовал. Он мало общался с гостями, только однажды отвлекся на какого-то островного старейшину, извинившись перед Лейт и отойдя в сторону, чтобы поговорить с ним. Потом, когда ночное солнце уже заглядывало в наполовину завешенные окна, он собрался уходить и попросил Лейт проводить его до ворот Солнечной башни. Она охотно согласилась, подумав про себя, что в зал можно не возвращаться. И пусть чьянши думает все, что хочет.

Они болтали и смеялись по дороге, а потом, уже перед воротами, он поклонился ей, как госпоже, пообещав навестить завтра к вечеру. Помахав ему рукой и дождавшись, пока его невысокая фигура исчезнет на спуске дороги, она сжала в кулаке синий камень-талисман, висевший на цепочке поверх платья. Дома она умерла бы со стыда, позволив себе так откровенно разговаривать с малознакомым мужчиной.

А на самом деле все оказалось так легко… Он ей понравился. Лейт улыбнулась сама себе — неужели и вправду придет? Чтобы узнать, надо только дождаться завтрашнего вечера.

Лейт боялась, что чьянши скажет ей что-нибудь язвительное. Будучи женщиной властной и резкой, но незлой, она любила порассуждать об увлечениях подчиненных ей девушек, в прозе и красках расписывая, чем такие увлечения обычно заканчиваются. Утром, вскользь глянув на Лейт, она не сказала ей ни слова. Только когда Андиан одновременно с восходом ночного солнца объявился на кухонном дворе, петляя между бочек арали и доверху нагруженными телегами, чьянши подозвала Лейт к окну, показала его и сказала со смешком:

— Не очень-то обольщайся, но может быть, это твой шанс сменить здешние грязные кастрюли на шелковый хитон жены или наложницы. Смотри не упусти.

Лейт передернулась. О чем может быть речь, ведь она вдова! Да и грязных кастрюль на ее долю пришлось пока не так уж много. Кроме того, кто она такая… младшая дочь небогатого ард элларца карны Келара, без приданого, без знатного имени — здесь, в Эргалоне, она впервые узнала, как может цениться родословная. Она должна вернуться домой. Джерхейн сам поговорил с ее отцом, пообещав, что в свое время его дочь доберется до Улле в целости и сохранности. Видя, что она замерла, чьянши легонько подтолкнула ее к выходу:

— Пойди переоденься.

Вот еще! Рассердившись, она не только не сменила простое пестрое платье, тонкая ткань которого плотно облегала ее стройную фигуру, но и сделала вид, что не заметила его появления в маленькой комнатке за кухней, где завтракали и сплетничали слуги. Когда он окликнул ее, Лейт изо всех сил постаралась сохранить невозмутимый вид. Удалось плохо — губы сами, помимо ее воли, расползлись в смущенной улыбке.

Андиан, вложив монетку в руку чьянши, пригласил Лейт погулять по городу. Пришлось переодеться: несмотря на теплые солнечные дни, в Эргалоне все еще было прохладно, в особенности по вечерам. Держа за руку, он торжественно вывел ее из портала центральных ворот, охраняемых одновременно хильдами и островными колдунами. Утром она успешно провернула операцию со связью: разбуженный дежурный иллар, оказавшийся местным юношей из святилища Фиал, быстро и равнодушно инициировал для нее Окно в замковой галерее хэльдов и ушел досыпать. Поболтав с хозяйкой дома, Лейт бегом убежала к себе в комнату и там дождалась Раммера. Сведений накопилось изрядно: она сосчитала и количество охраны по всем интересующим Холгойна точкам замка, познакомилась с маленькой Иттой, и точно пересказала малопонятные слова Кианейт.

— Боевые шайолы… — удивился Раммер. — Не знаю, что это. Но то, что мы о них узнали — уже хорошо. Спасибо, девочка. Будь осторожна. Как только придумаешь, как вывести Итту, свяжись.

Они долго бродили по сумеречному городу, болтая ни о чем и обо всем сразу. Андиан показывал ей город, рассказывая смешные истории из собственной жизни и из жизни знакомых и незнакомых ему людей. Лейт с удовольствием смеялась его шуткам, в ответ рассказывала про городок Улле, братьев и сестер, про Мениду и соседний Катрис. Под конец они завернули в кондитерскую, как две капли воды похожую на ту, что была в Дарнейте, и выпили по чашке каха с пирожным.

Нужно было возвращаться обратно в замок. Лейт неожиданно поняла, что ей не хочется. Сидела бы да сидела, болтая и улыбаясь… Ее новый знакомый по первой же просьбе покорно проводил ее домой. На кухонном дворе они еще долго не могли расстаться, весело болтая, вспоминая то одно, то другое, пока чьянши не окликнула Лейт и сердитым голосом не велела ей подниматься наверх.

Андиан пообещал появиться снова, на этот раз — пораньше, чтобы Лейт могла посмотреть на город днем, передразнил чьянши, когда та убралась, и, сжав на прощание ее руку, стал пробираться обратно к воротам, лавируя между грудами пустых бочек.

Лейт бегом поднялась наверх. Следовало заняться делом: ее ждала груда праздничных скатертей, оставшихся после арраса, уже высохших на теплом солнце и прохладном ветру — их требовалось выгладить и сложить так, чтобы не помялись… Девчонки, такие же, как и она сама, с любопытством выспрашивали ее о новом знакомом, но она отвечала односложно, скрывая смятение чувств. Да, местный, да, иллар, молод, но старше нее почти на десять лет. Чуть больше… Какого святилища? Она не спросила, совсем забыв, что здесь, в Эргалоне, кроме маленьких святилищ девяти богов существуют целые храмы. Поцеловал ли он ее хоть раз? Нет, конечно, всего второй день знакомы, что вы, что вы, что вы…

Рано утром она проведала Итту. Как Лейт и предполагала, девочка в замке мало кого интересовала. Тихая, испуганная, молчаливая, она целыми днями сидела в своей богатой и пустынной комнате под надзором двух нянек. С одной Лейт быстро нашла общий язык — эта женщина приходилась девочке кормилицей. Вторая, приставленная больше для охраны, чем для заботы, старательно следила за тем, чтобы Лейт, пытаясь расшевелить девочку, ничего не украла. Лейт приходила сюда каждый день, терпеливо добиваясь внимания и доверия несчастного ребенка, и в конце концов Итта перестала ее пугаться и встречала радостным визгом и непосредственным прыжком на шею.

— Почему ты не выходишь на улицу? — спросила ее Лейт в один прекрасный день, заплетая рыжие кудри Итты на ард элларский манер — той очень нравилось такая прическа, делавшая ее взрослой.

— Не хочется, — вздохнула та. — Там все чужие. Я никого не знаю… Мне страшно делается.

— Пойдешь со мной в сад? — улыбнулась Лейт. — Хотя бы ненадолго?

— Ой… — прошептала та, испуганно глядя на няньку. — А колдуны меня не убьют?

— А мы их сами убьем, — кровожадно заявила Лейт.

— А как?

— Придумаем.

В итоге она уговорила девочку выйти на улицу. Охранница поначалу потащилась за ней, но потом, убедившись, что обе девицы даже близко не стали подходить к воротам, а, облюбовав живописный и укромный уголок замкового цветника, принялись беспечно скакать по садовым дорожкам, играя во что-то простое и детское, шмыгнула на кухню поживиться вкусной господской пищей и послушать свежие сплетни.

С того дня так и повелось: Лейт, если выдавалась свободная минутка, забирала девочку гулять в сад, а ее обе няньки сбегали на кухню. Островитяне, изредка патрулировавшие Дворцовый дворик, наблюдали за их весельем с молчаливым одобрением, а вскоре и вовсе перестали обращать внимание на их детскую возню. Няньки, видя, что Итте нравится с Лейт, и что девочка с ее появлением оживилась и воспряла духом, только приветствовали подобные прогулки. Лейт же, каждый раз уводя Итту из дворца, преследовала свои далеко идущие цели.

Сегодня к их беготне как бы невзначай присоединился Тиор. В карманах у него оказалось множество всякого пацанского барахла: камешки, ножик, разноцветные пуговицы, деревянная зверушка-уродец, косточки какого-то неизвестного Лейт плода. Итта, выросшая в чистоте и роскоши замка, даже не представляла, какими интересными могут оказаться все эти мелочи. С трудом затащив ребенка домой, Лейт пообещала, что завтра Тиор обязательно покажет ей что-нибудь новенькое.

Днем пришел Андиан и уговорил чьянши отпустить Лейт до захода дневного солнца. Они снова бродили по улицам, пока Лейт не замерзла, сидели в кондитерской, на этот раз — совершенно другой, большой и шумной, с огромным выбором разнообразных сладостей. Андиан появился и на следующий день, но чьянши взбунтовалась, отказавшись выпускать Лейт в город. Они расположились в пустой замковой кухне — дело было уже после восхода ночного солнца, доедали роскошный пирог, приготовленный для ее высочества, к которому она почти не притронулась. Еще через день — снова бродили по улицам, радуясь солнцу, осыпающимся раадам, на ветках которых уже набухли маленькие белоснежные бутончики. Лейт никогда не видела раад, и Андиан с удовольствием описывал ей, как вскоре они раскроются, облепив ветки мелкими белыми цветами, словно гигантскими снежинками.

Приближалось Рождение Илбара — самый любимый телларианами праздник. Через десять дней после Рождения наступит весна — Сезон Пробуждения. Лейт ожидала праздника с каким-то новым, радостным чувством. Несмотря на то, что ее ждал еще один праздничный аррас и безумно много работы, она верила, что ей удастся убежать из замка хотя бы на короткое время. Да хоть бы и с Андианом. Ему, конечно, тоже поначалу придется несладко, всю праздничную ночь и все утро он проведет в святилище. Служба в ночь Рождения длится с восхода до заката ночного солнца, потом — небольшой перерыв и снова Кэн-а-за, с восходом дневного солнца — утренний распев, особенно торжественный в праздничные дни. Может быть, они встретятся вечером, в городе, на празднике, когда на каждой площади будет расставлено угощение и бродячие театральные труппы и музыканты начнут наперебой зазывать гуляющих.

О празднике ей с удовольствием рассказывали подруги, хохоча и предвкушая грядущее веселье. Конечно, не всех отпустят на праздник, кому-то все равно придется остаться в замке, но если не зевать, можно ускользнуть от ворчливой чьянши и выбраться в город, а потом вернуться ходом через погреба, тогда она и не узнает, что кто-то уходил… Лейт слушала их радостный щебет и с неожиданной тоской вспоминала дом. В Улле Рождение праздновали так же, как и в горных харранах: собирались в святилище, пели праздничные распевы, жгли девять костров на берегу, бросая в каждый горсть зерна, клок сена, сухую ветку и цветок чаари, сохраненный и высушенный после осеннего праздника Восьми Ветров — призывали Илбара даровать им хлеб и тучное стадо, отогнать болезни, подарить крепкое жизнеспособное потомство. Ели пресные пироги с сыром, а наутро выносили последний оставшийся пирог скотине — чтобы кормила, поила да руки знала. Хэльды Тепло и Свет украшали венками хнума, переплетенного белыми и желтыми лентами. Ни гуляния, ни праздника — Рождение Илбара считалось серьезным событием, излишнее веселье не поощрялось. На мгновение Лейт стало обидно за свой дом, но потом она подумала, что нет ничего удивительного в том, что обычаи везде разные. Мир так велик…

И тут ей подумалось, что именно в праздник Рождения проще всего будет вывести Итту из замка. Ходом через погреба, о которых жутким шепотом рассказывали девушки. Люди, увлеченные праздничной суматохой, пропустят мимо множество странностей. Девочка, несмотря на свой небольшой возраст, достаточно высокая и угловатая, чтобы сойти за мальчишку. Если переодеть ее в одежду Тиора, да испачкать хорошенько, можно беспрепятственно провести ее по замку и дальше, в городе, передать в нужные руки. Главное, чтобы после Рождения ее не хватились как можно дольше. И хорошо бы, чтобы войско подоспело как раз к этому моменту.

Вечером она попросила Сейну показать ей лаз через погреба, шепнув, что мечтает как-нибудь улизнуть на ночь. Восторженно закатив глаза, девушка потащила ее в обширные замковые подвалы, наполненные всякой всячиной, от годового запаса бочек и кувшинов до окороков и мешков с интаром. Оказалось, подвалы тянутся не только вглубь скалы, к которой боком прилегает замок, но и под замковыми стенами, а тесный неудобный лаз — всего лишь старая вентиляционная шахта, расширенная и продолженная прислугой задолго до появления островитян. Через него приворовывали нечистые на руку слуги, через него бегали на свидания горячие молодые девчонки, прятавшиеся от строгих глаз чьянши. Лаз заканчивался на окраине старого мастерового квартала, в районе, населенном каменщиками. Сейна уверяла, что никто не обратит на них внимания — выход хорошо замаскирован валунами и колючими зарослями аний.

Связаться с Раммером — или подождать еще? В общем-то, выход найден, есть и способ исполнения побега. Осталось только уточнить, какие последствия может иметь внезапное и необъяснимое исчезновение Итты.