Остров Колдунов

47. Тайна Кианейт

(Сезон Холода. Риаллар, Эргалон, Риан Ал Джар)

Когда через пару дней Лейт заглянула в гости к островитянке, та уже не выглядела несчастной и растерянной, как после разговора с Далланом. Собранная и холодная, увидев Лейт, она улыбнулась одними глазами, в которых вместо вчерашнего отчаяния светилась робкая надежда.

— Я поговорилас отцом, — начала она шепотом, оттаскивая Лейт к окну. — Он, конечно же, отмахнулся от всех предупреждений. Говорит, что покажет Холгойну Итту, наберет в городе еще детей-заложников, пригрозит сбросить со стены и все закончится. И, конечно, надеется на Кэлленар.

Лейт пришла в ужас от подобной перспективы. Не так пугала смертоносная магия, как бесконечная человеческая жестокость. Допустим, Итту они выведут, этот вопрос уже обсужден с Тиором и с Раммером, который по их совместному решению теперь выполнял обязанности связного. Но что же делать с другими детьми?

— Он связался со мной, — продолжила Кианейт шепотом. — Он обещал, что придет и вытащит меня отсюда. Главное, чтобы он успел до Джерхейна.

Лейт кивнула.

— Ваш друг — не из Эргалона?

Кианейт покачала головой.

— На самом деле он хильд, но живет не на родине, а в древнем подземном государстве, которое сохранилось со времен первой телларианской эпохи. Когда я спустилась с Острова, мы наконец-то смогли встречаться. Здесь, в толще Джар Илломайн, есть множество старых переходов, соединяющих разные концы Тонхайра. На самом деле Риан Ал Джар был построен еще в те самые времена, когда до нас здесь жили не люди, а теллы. Кельхандар разыскал один из таких переходов, и расчистил его. Мы встречались… пока отец неожиданно не решил, что старый Холгойн мешает его планам.

— А как же Джерхейн? — с ужасом спросила Лейт.

Кианейт покачала головой.

— Он, как и я, не хотел меня в жены. А я не смогла признаться, что уже принадлежу другому. После нашей свадьбы он сразу же уехал покакому-то поручению отца, вместе со своим другом-илларом, и больше не возвращался. Потом отец заявил, что Джерхейн погиб где-то в Майре. И я стала надеяться, что смогу отсюда сбежать.

— Как же так получилось? — удивилась Лейт, глядя, как на ее глазах меняется холодное и гордое лицо островитянки. — Я хочу сказать, где вы могли познакомиться?

— На Острове, конечно. В школе илларов. Тогда он был учеником — взрослым, необычным, красивым, а я — малолетней и любопытной дурочкой. Школа илларов находится очень далеко от столицы Острова, но всем нам было любопытно посмотреть на молодых и таких необычных парней из Наземного мира. И мы с подружками, раздобыв ка-эль, чтобы управлять Дверьми, несколько раз бегали во второй слой тарса, где располагалась школа. Встретились мы случайно — он куда-то шел, а я, привыкшая к строгой замкнутости ракана, где живет наш род, с перепугу заблудилась. Он долго расспрашивал меня, кто я и откуда, а потом отвел к той Двери, через которую мы с подругой туда попали. Он произвел на меня сильнейшее впечатление… Мне было тогда 16 лет, и, конечно же, я встречалась с молодыми людьми моего круга, но они не вызывали у меня ничего, кроме тоски. А уж замужество… Дочери высших жрецов выходят замуж только за сыновей высших жрецов, или хотя бы за богатых и знатных аристократов. Видела бы ты этих деточек! Пустые и безвольные, пресыщенные с самого детства!

Кельхандар оказался не таким. Я нагло подглядывала за ним через хэльд Окно, пока он это не заметил. Пришлось признаваться, — островитянка рассмеялась. — В качестве извинений он потребовал показать ему ту часть Острова, куда телларианам ходить запрещалось. Должна сказать, от этих тайных вылазок мы оба получали огромное удовольствие. Мы встречались все чаще и чаще, придумывая разные уловки, чтобы спрятаться от строгого надзора старших. Я не заметила, как влюбилась в него до безумия. К счастью, чувства наши оказались взаимными. Ему оставалось совсем немного до окончания школы, и мы не знали, что нам делать. Признаться отцу — так он убил бы Кельха без малейшей жалости. Мы стали любовниками… Он происходил из очень знатной и влиятельной хильдайрской семьи, и со временем стал бы главой храма Илбара в Арберте, столице Хильдайра. Может быть, у меня и был бы шанс стать его женой, но для этого пришлось бы слишком долго ждать…

А потом все неожиданно изменилось. Он узнал одну из самых сокровенных агвалларских тайн. Знание это изменило его отношение и к Острову, и к своему предназначению. Он решил бежать, не дожидаясь последнего посвящения. Он звал меня с собой, но я боялась, понимая, что отец все равно найдет меня. Я помогла ему выбраться с Острова, но по трагической случайности он чуть не погиб при этом. Точнее — почти погиб, разбился при выходе из Небесного столба, и если бы не обитатели Тонхайра, или Лахлайда, как они сами называют эту подземную страну, я уже давно бы оплакала его. Почти год я не знала, где он и что с ним, пока он сам не связался со мной через хэльд Окно. Он не только остался жив, но и полностью поправился. Мы открывали Окна все чаще и чаще, наше общение из встреч двух влюбленных перешло в область длительных и серьезных разговоров об истории, магии, политике. Я могла брать в отцовской библиотеке любые книги — пользуясь Окном, я читала их ему. Под влиянием этой странной связи из легкомысленной дурочки я превратилась в нечто совсем иное. Имея скудные способности к кэн-ли, я заинтересовалась историей наших миров и продолжила учебу. Отец стал прислушиваться ко мне. Иногда мы беседовали с ним на равных.

Конечно же, мы безумно тосковали друг по другу. Узнав о Лахлайде, я поняла, что именно там я смогу скрыться от своей семьи и от пресловутого долга перед родом. Да, может быть, жизнь моя была бы там не столь благополучна, как на Острове, в плане повседневных удобств, но это была бы моя собственная жизнь, настоящая, рядом с любимым человеком. Трудности меня не пугали.

Мы стали строить планы моего побега с Острова. К тому времени Кельхандар уже возглавил разрозненные общины лайдов и людей. У нас уже был план, вполне реальный — главное, чтобы меня не обнаружили по пути к Лестнице — у вас ее называют Небесным столбом, — ведущей в Наземный мир. В тех местах, где они расположены, нет Дверей, там надо идти пешком. Именно эта часть плана и была самой уязвимой. И именно тогда все изменилось, не начавшись — артефакты Зар Алы показали приближение Пришествия.

Это был удар. Хэльд Тревога показывает рождение будущего катаклизма в первый же день. Происходит это ровно за пятьсот дней до катаклизма. Я знала, что камни-защитники были рассеяны по Теллару в предыдущую эпоху, и мне слабо верилось, что отец сможет отыскать их в Наземном мире.

Жить нам всем оставалось полтора года. Кельхандар, узнавший о приближении беды, заверил меня, что лайды как-то переживали в Тонхайре все предыдущие Пришествия. Когда же группа жрецов во главе с отцом собралась в Наземный мир, преследуя свои цели, и для упрочения влияния отец договорился с Холгойном о браке между мной и его средним сыном, я поняла, что для меня это шанс попасть в Наземный мир на законных основаниях. Я была готова на все, даже на брак с ненавистным Холгойном, лишь бы встретиться с Кельхандаром.

Изумлению Лейт не было предела. История островитянки потрясла ее до глубины души, заставив взглянуть на происходящее совершенно другими глазами. Я бы так не смогла, подумала она с тихой завистью. Любить и верить почти без надежды… И ждать. У нее самой так плохо получалось ждать…

И она пожалела Кианейт в ее бесконечном одиночестве.

Только один факт не давал Лейт покоя, пугая до судорожных спазмов сердца.

— Госпожа, объясните мне, пожалуйста, о каком катаклизме вы все время упоминаете? — спросила она робко. — Я, к сожалению, не знаю, о чем речь.

Кианейт ответила не сразу.

— Хорошо, — решительно кивнула она. — Только пообещай мне, что не станешь рассказывать об этом никому. Для своего же блага, — добавила Кианейт с сомнением. — Да, лучше не знать. Знание посеет страх и панику, а ее достаточно уже сейчас.

— Обещаю, — ответила Лейт твердо.

— Тогда слушай.

Слухи о приближении войска Холгойна ходили самые дикие. Слуги, живущие в Эргалоне, каждое утро приносили ворох различных домыслов, однако все сводилось к одному: беспорядков не избежать. Островитяне продолжали всеми способами укреплять Риан Ал Джар. Был отдан приказ накопить в подвалах продовольствие, сделать запасы древесины, кож и лекарств. С Агваллара спустилось еще несколько новичков, а хильды, охранявшие замок, говорили, что из Арберта скоро должен прибыть еще один отряд. Прислуга косилась на них со страхом и подобострастием, но выполнять указания не спешила. Чейн и чьянши потихоньку отправляли молодых девчонок вон из замка, под предлогом предпраздничных приготовлений и заслуженного отдыха.

О торжественном праздновании Рождения Илбара в замке уже никто не заговаривал. Длинные ленты знаков магического языка, тускло мерцающие темно-красным светом, оплетали теперь защитные стены от скалы до скалы, на башнях постоянно дежурили дозоры из хильдов и островитян, крепостные стены и оба двора патрулировали хильды. От слуг Лейт знала, что из замковых Окон ведется наблюдение за всеми подъездами к Эргалону, за площадями, домами наиболее активных противников Острова, что Эргалон наводнен шпионами из местных, которым хорошо заплачено, чтобы они следили за подозрительными людьми и собирали сплетни. Гонцы то и дело прибывали в замок, Кимр и его ближайшие помощники почти не выходили из рабочего кабинета, и, по слухам, там все время висело открытое с Агваллара Окно.

Так продолжалось несколько дней. Накануне Рождения Илбара по замку прокатился слух, что дружина пришла, но самого Джерхейна с ней нет, и что воины распущенны по домам, отдыхать и праздновать.

Лейт следила за приготовлениями с замирающим от страха сердцем. Тиор должен был сообщить о дне бегства Итты, но, вернувшись из очередной вылазки в город, опроверг слухи о приходе войска.

— Вернулись отряды, патрулировавшие срединное кольцо, — пояснил он. — Обычное дело — смена дозоров. Они никуда не собираются в ближайшее время, по крайней мере, дальше праздничной площади и близлежащей трайты. После Рождения туда отправятся свежие силы. Весной твари опять полезут, — он серьезно и по-взрослому покачал головой. — Конечно, воины поддержат нового риана, когда придет время. Но это не войско.

Вечером этого же дня на кухне объявился Андиан, нервный и встрепанный. Обычно он ходил в темно-бордовом илларском ранде, украшенном богатой вышивкой золотом, поверх которого всегда виднелся узорчатый браслет, знак второй ступени посвящения, но сегодня он переоделся в обычный кафтан среднего горожанина, а браслет тщательно спрятал под одежду.

— Нынче на нас как-то плохо смотрят, — буркнул он в ответ, — как на островных прихвостней. Мол, все мы на стороне Острова. Мол, колдуны внушают илларам свою волю через клеймо. Надо же додуматься до такого бреда, — раздраженно воскликнул он.

Эти слухи уже не были для Лейт новостью. Странным образом ненависть к островным колдунам медленно, но верно превращалась в неприязнь к илларам, которых тоже считали колдунами — их глазами и руками. До открытого конфликта дело еще не дошло, но недовольство возрастало день ото дня. Лейт вспомнила, что отец рассказывал о беспорядках в соседней Карре, потом — беспощадные откровения Кианейт о надвигающемся магическом катаклизме. Кианейт вела обратный отсчет, и, кратко описывая грядущие события, предрекала еще большие беды. Лейт поначалу ей не поверила, решив, что островитяне выдумали эти ужасы ради того, чтобы запугать Теллар, но, сложив воедино все, что слышала, видела и узнала, поняла, что островитянка ее не обманывает.

Кианейт говорила, что есть какой-то путь спасения, и что еще не все потеряно. Что многое зависит от Даллана и от его ученика Тэйна Ройга, который исчез где-то в Ард Элларе.

— Лейт, тебе нужно уходить из Риан Ал Джара, — заявил Андиан решительно. — Рано или поздно Холгойн все равно явится. В замке будет резня. Чем бы оно ни кончилось, тебе лучше быть подальше отсюда.

— Мне некуда идти, — ответила она неуверенно. — Разве что домой, но это очень далеко.

— Ты мне нравишься. Я могу забрать тебя отсюда и поселить у себя дома. В этом нет ничего предосудительного, — поспешно заверил он ее. — Любимую женщину неженатого мужчины у нас называют лайне. Я не живу в храме, у меня есть полдома в южной части города. Клянусь Койе, Лейт, ты заслуживаешь большего, чем тяжелая и неблагодарная работа замковой прислуги.

И он притянул к себе ее плечи и поцеловал. Лейт, раздираемая чувством радости и вины, попыталась отстраниться, но он не дал. Ее захватили восторг и волнение, и когда он оторвался от ее губ, она уже была близка к согласию. Но потом вспомнила о маленькой девочке Итте, о надежде в глазах Джерхейна, об обещании, данном Кианейт. Но ведь может она ответить Андиану уже после того, как выполнит обещание? А как же Жевр? Как мало не было бы им отпущено, она не могла просто так переступить через его память.

Именно последний аргумент она взволнованно и спутано изложила Андиану. Выслушав ее, он бережно, как маленькую девочку, погладил ее по голове.

— Что ж, я готов ждать столько, сколько тебе нужно, — сказал он. — Но помни — в любой момент ты можешь прийти и остаться. Если что — попроси любого жреца из тех, кто здесь находится, открыть для тебя Окно. Я приду на помощь. Но в замке все равно оставаться опасно. Этот псих идет сюда, уже точно известно, что дружина ушла из Дарнейта, но куда — неизвестно, не через Дарданские ворота. Здесь будет бойня, Лейт. Я неплохо знаю Джерхейна, он всегда был вспыльчив и не умел вовремя останавливаться. Если начнется осада, постарайся спрятаться в горной части замка, пересидеть где-нибудь в погребах или банях. Там безопасно