Страшно вечером на Би-Си-стрит в центре Кодзи. Местные жители стараются обойти эту улицу стороной. Когда солнце садится за ограду крупнейшей на Дальнем Востоке авиабазы Кадэна, тротуары заполняют парни с одинаково короткими прическами, в одинаково потертых джинсах. Это американские солдаты. Для них улица — сплошной веселый квартал. Вот бар «Париж», в нескольких шагах от него зазывает клиентов клуб «Лима», чуть поодаль сияет неоновой вывеской бар «Майами». Что ни дом, то бар или клуб. Впрочем, разница, как мне объяснили, только в терминологии. В каждом заведении одно и то же: полумрак, приглушенная музыка, пьяные голоса… Не обходится без драк, нередко с ножами и отбитыми бутылками. Следующий этап на пути хмельного воинства — «отели». Так здесь скромно называют публичные дома. В начале и середине месяца у развлекательных заведений запланирован бум: в Кадэне выдают жалованье. Хозяева «отелей» в эти дни устанавливают особую таксу, намного выше обычной.
На Би-Си-стрит, похоже, и не знают, что в 1972 году США передали Окинаву Японии. Здесь мало что изменилось. Только пальмы вдоль проезжей части подросли да в магазинах, где привыкли к хрусту долларов, берут и японские иены.
Завершает улицу бар «Аврора». Очевидно, именно здесь засидевшиеся или залежавшиеся под столами клиенты первыми встречают утреннюю зарю. За «Авророй» пути нет: там начинается авиабаза площадью в 21 квадратный километр. На ограде через определенные интервалы — таблички с надписью: «Территория базы. Вход запрещен японским законом. Охраняется сторожевыми собаками!»
Город Кодза вытянулся вдоль главной улицы Камахара. Северная его часть находится в одном из самых широких, а южная — в одном из самых узких районов острова Окинава. Просторную равнину занял военный аэродром. Лучшего места для него на всем острове не найти. На южной окраине города из окон отеля «Окинава Хилтон» и близлежащего ресторана видны и Тихий океан, и Восточно-Китайское море.
В этих местах особенно хороши летние закаты, когда высокие, как шапки великанов, облака еще долго светятся в последних лучах уходящего дня. В Кодзе солнце садится за колючую проволоку. Аналогичную картину можно увидеть вдоль всего побережья Восточно-Китайского моря в центральной части острова. Колючая проволока стала символом Окинавы, хотя, в отличие от других символов, скажем таких, как Эйфелева башня, он не пропагандируется: его изображения не найдешь ни в одной сувенирной лавке острова.
Чтобы попасть на «Экспо-75» из Нахи, туристам приходилось долго ехать по шоссе № 58 мимо бесконечных проволочных заграждений. Незадолго до открытия выставки американское командование разослало по всем базам секретную директиву, в которой предписывалось «по мере возможности» замаскировать все военные объекты вдоль главного транспортного маршрута, сократить программу маневров и учебных стрельб. Самолетам ВВС запрещалось летать над территорией выставки. Все это нужно для того, подчеркивал документ, чтобы не создавать у приезжих впечатления об Окинаве, как об острове военных баз.
Читателям местной газеты «Рюкю симпо», куда неизвестным путем попала секретная директива, осталось только посмеяться. В самом деле, как можно замаскировать десятки километров колючей проволоки, радарные установки, гаражи, ангары! Как скрыть от глаз туристов станцию дальней связи на горе Яэ в двух километрах от ворот «Экспо». Два километра ее посетители едут и мимо западной ограды Кадэны.
Со стороны шоссе или с палубы корабля хорошо видно, как идут на посадку тяжелые транспортные самолеты. Один за другим они выныривают из облаков и исчезают за зелеными холмами, которые издали сливаются с бункерами складов боеприпасов на территории базы. Две бетонные взлетные полосы шириной 91,5 метра и длиной 3690,5 метра позволяют принимать самолеты через небольшие интервалы. Кадэна — конечный пункт воздушного моста через Тихий океан. Каждый месяц сюда, по данным властей префектуры, перебрасывают свыше 8 тысяч тонн грузов. Если учесть, что на острове расквартировано около 34 тысяч американских солдат и офицеров, то на каждого приходится по четверти тонны. Это без учета доставленного по морю.
Транспортные самолеты ВВС США
на авиабазе Кадэна
В Кадэну прибывают самые разные грузы. Большая часть их, конечно, засекречена, но иногда бывают исключения. В январе 1976 года на базу пожаловали представители морской пехоты. Им предстояло принять партию новейших вертолетов для разведки и войсковой поддержки. Этот торжественный момент транслировался по местному американскому каналу телевидения. Блестящие с разобранными лопастями машины бережно извлекали из чрева гиганта «С-5», а диктор бойко перечислял их достоинства по сравнению с предыдущей моделью.
На территорию базы можно попасть через так называемые Первые и Вторые ворота. На Первых имеется надпись «Добро пожаловать на авиабазу Кадэна!» Нам, конечно, хотелось воспользоваться этим призывом, но, чтобы пожаловать в гости к американским военным нетчикам, надо было получить специальное разрешение в Пентагоне, а дело это не простое. Корреспонденту и оператору японской телевизионной компании Эн-Эйч-Кей удалось пройти через все бюрократические рогатки. Их фильм, впервые вышедший на экран в июле 1977 года, дал мне возможность побывать не только за оградой Кадэны, но и в штабе ее тогдашнего «хозяина» — командующего ВВС США на Окинаве бригадного генерала ВВС Уолтера Бэкстера. Сопровождал представителей Эн-Эйч-Кей один из старших офицеров штаба, ведавший связями с прессой.
Там, где красуется надпись «Добро пожаловать…», машину остановил часовой в темно-синем берете. Над левым нагрудным карманом у него была нашивка «ВВС США», над правым — фамилия. Очевидно, ему уже сообщили о приезде журналистов, и он, изучив пропуск, дал знак проезжать.
На многих дверях штаба — таблички: «Совершенно секретно. При входе предъявляйте значок». Часовой пропустил журналистов вперед. Дверь открылась, и тотчас же раздался сигнал зуммера. Тот же сигнал прозвучал и у другой двери, ведущей в центральную аппаратную генерала Бэкстера. Никто не пройдет туда незамеченным. Здесь генерал получает приказы по прямому проводу из Вашингтона, а также из Гонолулу, где находится командование США в районе Тихого океана. Другие разносят его распоряжения по авиабазе. Я успел насчитать не менее пятнадцати телефонных аппаратов. Сопровождавший журналистов офицер назвал эту комнату нервным центром авиабазы.
Напротив двери висела таблица с множеством буквенных обозначений и цифр. Американец пояснил, что на ней отображена история развития Кадэны — каким количеством боевых единиц она располагала несколько лет назад. Слева висела какая-то таблица, закрытая плотной шторкой.
— Можете ли вы приподнять занавеску? — спросил корреспондент.
— Нет, это нанесет ущерб нашей боевой мощи Там полный перечень сил, которые находятся в распоряжении генерала Бэкстера, — ответил офицер.
По поводу содержания секретной таблицы можнс лишь строить догадки, но совершенно очевидно, что на ряду с прежними графами в ней появились новые. Так если в апреле 1975 года в Кадэне базировалась лишь одна эскадрилья «Фантомов», то спустя год их стало уже четыре. 14 июля 1979 года, вечером, приземлились два новейших истребителя-бомбардировщика «F-15» К середине следующего года Пентагон разместил здесь 98 таких самолетов. Они заменят «Фантомы».
По телевизору показали и тренажер, где пилоты отрабатывали различные условия боевых вылетов. Рядом с кабиной летчика был укреплен щиток с кнопками ввода различных программ. На одной из них корреспондент разглядел надпись «ядерное оружие».
— Нет, сегодня мы не будем отрабатывать эту программу, — поспешил развеять сомнения руководитель занятий. — Вообще-то мы должны быть готовы ко всему, но сегодня мы этим не занимаемся.
Многих окинавцев по понятным причинам волнует вопрос: есть ли на их острове ядерное оружие. После возвращения островов Рюкю Японии, США обещали убрать оттуда все ядерные боеголовки. Выполнили ли они свое обещание? Офицер штаба, сопровождавший корреспондента, ответил на этот вопрос так:
— Политика министерства обороны не предусматривает комментариев на эту тему.
Объектив телекамеры блуждает по внутренним помещениям склада боеприпасов. Лежат рядом бомбы «МК-106», «BDU-ЗЗ». Боеголовок на месте нет. Но кто может дать гарантию, что оружие, способное принести смерть миллионам, не спрятано за дверями, куда корреспондентов не пускают?
«Фантом» с номером 0343. Группа пилотов перед вылетом получает последние инструкции.
Вопрос застает одного из них врасплох:
— Ваш самолет может нести ядерные бомбы. Как вы думаете, есть ли у вас шанс нажать на кнопку загруженного ими бомболюка?
— «F-4» очень хороший самолет. У него есть масса возможностей, в том числе и та, о которой вы спрашиваете.
Самолеты взлетают обычно в направлении Тихого океана. Почти у самой границы взлетной полосы примостился ботанический сад «Юго-восточный рай». Здесь собрано 425 видов кокосовых пальм. Они сменяют друг друга вдоль аллей, усыпанных ярко-желтым гравием или выложенных правильными ромбиками каменных плит. Среди деревьев неожиданно возникают индейские столбы-тотемы, придающие месту еще более экзотический. вид. В низине вырыты небольшие пруды. На поверхности плещутся золотые рыбки и плавно скользят причудливые ладьи с драконами на носу. Действительно, райский уголок, да только не поют здесь даже обыкновенные птицы. Лишь рев турбин разрывает не успевшую устояться тишину. Одно за другим уходят в небо звенья «Фантомов». Не поется птицам в «Юго-восточном раю».
Столб-тотем в ботаническом саду
«Юго-восточный рай»
В поле зрения телекамеры попал и идущий на посадку стратегический разведчик «SR-71». Максимальный потолок самолета — 25 тысяч метров, скорость свыше 3200 километров в час. Черное стреловидное тело, кажется, пронесется через все летное поле. Но вот за хвостом самолета, словно языки пламени, вспыхнув купол тормозной парашюта. В Кадэне свила гнездо целая эскадрилья «SR-71». Маршрута этих самолетов — глубокая тайна Разведка ВВС — самая большая шпионская служба США. У нее втрое больше, чем у ЦРУ, сотрудников и гораздо более значительный бюджет — около трех миллиардов долларов.
База Кадэна настолько огромна, что там есть даже внутреннее такси. Машины водят солдаты или матросы, подрабатывая несколько лишних долларов. К аэродрому примыкают различные служебные помещения, а также аккуратные одноэтажные домики военного городка. Где-то, за тысячи километров, горели вьетнамские деревни, хоронили убитых, спасали раненых, а церквушка авиабазы продолжала свои ежедневные службы, жизнь шла своим чередом. В 1976 году в Ка-дэне сыграно 250 свадеб, родилось 525 детей. Некоторые из них, возможно, поедут на желтом школьном автобусе в школу, где с ранних лет им будут внушать мысль о высокой, благородной миссии их отцов.
Только менее десяти процентов окинавцев верят в то, что базы существуют ради их безопасности. Журналист из Эн-Эйч-Кей, в чьем фильме приводятся эти цифры, спросил сопровождавшего его офицера:
— Не думаете ли вы, что базы на Окинаве должны быть ликвидированы?
— Я думаю, они служат как интересам американского, так и интересам японского народа. Право решать этот вопрос принадлежит Вашингтону и Токио. Мы поддерживаем наши с вами правительства, которые хотят, чтобы базы здесь остались.
У американского командования на Окинаве есть сильный покровитель — японское правительство Либерально-демократической партии, контролируемый ею парламент, полиция, суды. Голосами депутатов от ЛДП Окинаве навязаны военные объекты и принят закон, закрепивший за базами отнятые у крестьян земли. В мае 1977 года парламент, несмотря на протесты окинавцев, продлил срок его действия.
Борьба окинавцев за свои права очень трудна. В Пентагоне прекрасно понимают значение Окинавы и не собираются уступать там своих позиций.
— Взгляните на карту, — сержант Мунди, среднего роста брюнет с черными, как смоль, усами, быстро набросал контуры Дальнего Востока и Юго-Восточной Азии. — Окинава — центр района большой стратегической важности.
К Филиппинам, Гуаму, Гавайям, Токио, Южной Корее, Тайваню, Малайзии и Индонезии он прочертил ровные стрелки. На бумаге Окинава показалась телом спрута, далеко протянувшего свои грозные щупальца.
— Если что-нибудь произойдет здесь или тут, или там, — сержант ткнул в концы стрелок шариковой ручкой, — нам легче всего послать войска именно с Окинавы.
Мы сидели за столиком в советском павильоне «Экспо». Мне часто приходилось беседовать с посетителями. Я сам попросил американца об этом уроке географии, и он преподнес его так, как учили на базе.
«Опасно! Дорога закрыта». Надпись на желтом щите выведена крупными черными буквами по-английски и повторена иероглифами. Несколько раз в году по дороге № 104, что пересекает остров с запада на восток, проезжает армейский грузовик. Из кузова выпрыгивают солдаты и ставят щит поперек проезжей части, а неподалеку укрывают портативную грацию. Один пикет занимает позицию возле пересечения с дорогой № 329, другой возле Кисэнбару, деревушки в 63 двора. В это время на полигоне Хансен расчехляют и выдвигают на огневой рубеж гаубичную батарею. Через несколько минут грянет залп — и над дорогой № 104 засвистят снаряды.
Я видел желтый щит, когда ехал из Наго в Кодзу на рейсовом автобусе. Автобус отъехал от одноэтажного обшарпанного здания автовокзала и несколько километров катил по широкому асфальтированному шоссе вдоль берега Восточно-Китайского моря. На первой же развязке шофер, пожилой рюкюсец, свернул налево. За окнами мелькнула бамбуковая роща, небольшая деревушка, кладбище из нескольких старых склепов с потемневшими крышами, поля сахарного тростника. Вскоре по стеклам защелкали ветки сосен. Надрывался видавший виды мотор, машина поднималась по немощеной горной дороге. Но вот перевал позади, и навстречу снова побежала лента асфальта.
Слева лизали берег волны Тихого океана, а справа потянулись ряды колючей проволоки с табличками через каждую сотню метров: «Осторожно, территория охраняется сторожевыми собаками». Проволока то спускалась в лощины, то карабкалась на вершины холмов.
«Сиронара, Сиронара, — объявил тонкий девичий голосок, — желающие сойти нажмите кнопку над сиденьем». В тот момент над нами затарахтел вертолет. Сначала он летел рядом, и мне были хорошо видны опознавательные знаки морской пехоты. Затем пилот резко повернул вправо, и вертолет скрылся за холмами по другую сторону колючей проволоки. Туда уходила узкая проселочная дорога. У поворота в кустах стоял на сей раз ненужный желтый щит. В тот день проезд был свободен.
Дорога № 104 невелика — всего 8,8 километра, из них 3,6 —на территории полигона Хансен. Это кратчайший путь между городками Онна на западе и Кин на востоке острова. На полпути между ними примостилась Кисэнбару. Ее жители по дороге добираются к своим полям, подвозят удобрения и инвентарь. Их дети ходят по дороге в школу. Если кто-то в деревне заболеет, по ней сюда приедет врач. Вот и все транспортное значение дороги № 104. В масштабах Окинавы оно ничтожно, но случилось так, что она стала линией фронта борьбы за «остров без колючей проволоки».
Первый залп раздался на полигоне Хансен в конце апреля 1973 года. Власти префектуры послали американскому командованию протест. Пока тянулась официальная переписка, на полигоне снова заговорили пушки. Местные жители ответили митингами и демонстрациями. Руководство движением взяла на себя группа молодых рабочих — активистов префектурального отделения Всеяпонского совета борьбы за запрещение атомного и водородного оружия.
Полигон охраняли сотни полицейских и американских солдат в пешем строю и на бронетранспортерах. Но утром 20 февраля 1974 года гаубицы успели выстрелить только четыре раза. Демонстранты прорвались на полигон. Их машины встали там, где пролетали снаряды. Орудия замолчали, но после полудня стали стрелять прямо над людьми. Даже местное командование японских сил самообороны и полиция потребовали прекратить учения, но батарея продолжала огонь до тех пор, пока не кончились снаряды.
16 октября 1974 года орудия успели до полудня сделать 40 залпов по горе Буто, где находились мишени. Раскаленным стволам дали отдых до часа дня. Но к этому времени весь оцепленный участок дороги заполнили демонстранты. На следующий день группа молодежи прорвалась на вершину Буто. Выбить демонстрантов полиция не смогла, и учения пришлось прекратить.
Летопись битвы за дорогу № 104 была продолжена в последующие годы. Немало в ней написано новых славных страниц. Были и трагические. Во время одного из учений орудия продолжали стрелять, хотя демонстранты уже заняли полигон. Осколок снаряда тяжело ранил студента Д. Охиру. В конце апреля 1978 года 105-миллиметровые гаубицы «по ошибке» обстреляли город Наго. К счастью, никто не пострадал.
Демонстрации против американских военных баз собирают под свои транспаранты десятки тысяч человек. Окинавцы отстаивают свое право на мирную жизнь не менее решительно, чем жители Хиросимы и Нагасаки, городов, пострадавших от атомных бомбардировок. Остров хотя и не испытал на себе этого страшного оружия, в минувшей войне пережил немало горя и не хочет повторения трагедии 1945 года.
После войны американцы много строили на Окинаве, но не заводы по переработке тростника и не рыбацкие суда, кормившие доселе префектуру. Их строительные площадки постепенно приобретали очертания взлетно-посадочных полос, пирсов, казарм и складов. Так, на Окинаве появились лагеря морской пехоты Котни, Хейг, Мактереус, Шилдз, Батлер, Дзукэран, Шваб, Хансен. При строительстве последнего Пентагон был особенно щедр. С казармами и плацдармами соседствуют банк, военторг, кегельбан, офицерские и солдатские клубы и даже театр. Воинская часть упирается в огромный полигон.
В лагере Хансен разместились шесть тысяч морских пехотинцев, а 1676 крестьян потеряли за его оградой свои наделы. Кадэна заняла свыше четырех тысяч полей местных земледельцев. У меня и сейчас перед глазами типичный кусочек окинавского пейзажа: ананасовая плантация у дороги Наго — Кодза, с трех сторон зажатая высоким забором полигона морской пехоты. На Окинаве нет пригодной для земледелия и невозделанной земли, а центральная часть острова — самое благодатное место для трудолюбивого окинавского крестьянина — практически целиком отнята у него под базы и полигоны. Всего американское правительство «арендует» на острове земли у 30 тысяч местных жителей.
Экономику острова, да и всей префектуры, можно сравнить с самолетом, который пытается взлететь с тормозным парашютом. «Без развитого сельского хозяйства мы не сможем добиться никакого прогресса, — сказал один из чиновников префектурального собрания, посетивший павильон СССР на «Экспо-75», — а какое может быть сельское хозяйство, когда сеять и пасти скот практически негде: повсюду базы».
Многие крестьяне не хотят сдавать свои земли под военные объекты. Часть наделов была отнята во время войны императорской армией, затем пришли американцы и унаследовали их по праву оккупантов. Никаких карт или документов тех далеких времен не сохранилось, нет в живых и тысяч землевладельцев. Словом, концы в воду. Прошло несколько лет, и базам стало тесновато. Тогда американское командование насильно стало «арендовать» землю у крестьян. Принцип частной собственности в каждом буржуазном государстве считается священным, однако японским правительством на Окинаве он принесен в жертву сотрудничеству с Пентагоном.
Эту политику правящие круги Японии намерены продолжать и в дальнейшем. Вашингтон после падения сайгонского режима все настойчивее призывает Японию увеличивать военную мощь, и призыв этот находит в Токио горячий отклик. В «Белой книге по вопросам обороны» подчеркивается «необходимость тесного сотрудничества с вооруженными силами США в целях улучшения оснащения и усиления эффективности сил самообороны».
В годы оккупации окинавцы боролись за воссоединение с Японией. Они рассчитывали найти в ней вместо прежней метрополии союзника и покровителя. Большинство простых людей думали, что в составе Японии им будет легче добиться ликвидации американских баз. Но словно в насмешку над ними появились на ограде Кадэны, лагеря Хансена и других объектов вооруженных сил США надписи: «Проход воспрещен японским законом!».
Кадры из фильма, снятого телекомпанией Эн-Эйч-Кей, запечатлели учения морской пехоты, в частности воздушный десант с вертолетов. В номере американской армейской газеты «Старз энд страйпс» от 4 сентября 1975 года в восторженных тонах описывались прыжки морских пехотинцев в районе деревни йомитан. «Все приземлились в пределах ста ярдов от небольшой буквы «Т», обозначавшей центр зоны, — писал в заключение очерка корреспондент. — Наблюдая за тем, как парашютисты укладывают свое снаряжение перед отправкой домой в Онна-Пойнт, я почувствовал необычайную жалость к противнику, на которого в одну прекрасную ночь может быстро и бесшумно обрушиться с неба смертоносный десант». Может быть, тогда действительно прыгали лихие ребята, однако лента более позднего времени показала совсем другое. Солдаты, попавшие в кадр, не смогли справиться с ветром и долго распутывали свои парашюты в полях сахарного тростника. Потом они прошли мимо сидевших на земле владельцев потоптанного поля — старика со старухой, распевая бравую строевую песню. Сзади тащились, ковыляя на костылях, те, кто неудачно приземлился и кому еще долго будет не до песен.
Каждый морской пехотинец проходит на Окинаве «тест на выживание». Для этого на острове отгорожены огромные участки джунглей, где солдата оставляют без пищи и винтовки. Дают лишь карту и нож. Инструкторы — специалисты по партизанской войне учат, как добывать пищу и находить питьевую воду. Об этом мне рассказывали сами солдаты, часто приходившие в наш павильон на выставке. По их словам, они живут в постоянном ожидании приказа собирать вещмешки. Один меломан пожаловался даже, что не может купить приличную стереосистему. Деньги-то есть, но, кто знает, на берег какой страны придется ступить на следующей неделе. Ведь морской пехоте для развертывания на любом тихоокеанском или азиатском участке дается всего три дня. Весной 1975 года они ждали новой отправки во Вьетнам, «чтобы помочь эвакуации оставшихся там американцев». Были на этот счет и официальные заявления правительства США. Однако сайгонская армия рассыпалась под ударами патриотов настолько быстро, что вмешательство 3-й дивизии уже не могло ничего изменить.
В советском павильоне далеко не все военнослужащие отваживались беседовать с нами. Помню, как три молодых офицера не смогли подавить любопытства и стали расспрашивать меня о жизни советской молодежи. Я захотел узнать их имена, но они замялись. Наконец, самый активный в беседе пояснил, что с русскими им знакомиться запрещено. В упомянутой секретной директиве американского командования говорилось, что среди работников павильонов социалистических и развивающихся стран есть кадровые шпионы, а наше научно-исследовательское судно, чье прибытие в выставочный порт с нетерпением ждали, описывалось как плавучий центр сбора разведданных.
Многих это, однако, не смущало. Из бесед с солдатами я узнал, что большинство пришло в морскую пехоту, потому что потеряло надежду найти работу дома. Немало было и таких, кто хотел бы после службы поступить в университет. Сержант Гарри Фримэн из Калифорнии выделялся среди товарищей по оружию небольшим ростом и чрезвычайно добродушным выражением лица. Он был шестым ребенком в простой семье, и родители не могли собрать ему денег на учебу, а служба в морской пехоте, кроме заработка, давала право на бесплатное обучение в вузе. Эта привилегия распространялась на все виды вооруженных сил США и служила приманкой для тех, кто хотел, но не мог учиться. Отменили ее весной 1975 года, когда после резкого увеличения в стране числа безработных вербовочные пункты перестали испытывать дефицит в добровольцах. Но Гарри пошел служить раньше, и его мечта стать адвокатом, очевидно, сбудется.
Кое-кто объяснял свое пребывание в корпусе морской пехоты так: «Хочу путешествовать, посмотреть мир». Что ж, корпус, хотя он и не благотворительное туристское бюро, предоставляет для этого немало возможностей. Некоторые солдаты носят на рукавах курток красно-желтые нашивки с названием мест, где им пришлось служить: Панама, Гуам, Филиппины, Южная Корея, Тайвань, Окинава, несколько американских штатов. Их специально приучают к различным климатическим условиям, чтобы они могли стойко воевать повсюду, как поется в гимне корпуса: «От чертогов Монтесумы до берегов Триполи». Нашивки уставом не предусмотрены. Их покупают за несколько центов за воротами базы и прикрепляют к штатскому, надеваемому на время увольнений. В некоторых лавках можно заказать и хорошую вышивку гладью.
У одного парня под надписью «Морская пехота США» я увидел могильный холмик с воткнутой в него винтовкой «М-16». На прикладе болталась пробитая каска. Композицию завершали слова популярной антивоенной песни: «Куда ушли солдаты?».
— Да, меня послали во Вьетнам, — разрешил мое любопытство обладатель необычной вышивки. — Вы даже представить себе не можете, сколько горя мы принесли этой стране. Бросить бы все потраченные на эту войну деньги для борьбы с бедностью. Деньги… Один наш журнал взял средний доход американца, среднюю продолжительность трудовой жизни и перемножил на реальную цифру наших потерь во Вьетнаме. Получилась колоссальная сумма. Но разве измерить в долларах цену жизни и смерти?!
После поражения во Вьетнаме политика США по отношению к странам Азии и Тихого океана была сформулирована в «Новой тихоокеанской доктрине», провозглашенной президентом Дж. Фордом в декабре 1975 года. Американская военная мощь была названа там «основой всякого баланса сил в районе Тихого океана». В конце января следующего года министерство обороны США в своем докладе раскрыло содержание этой доктрины: «Наша стратегия ставит перед собой цель связать Индонезию, Филиппины, Южную Корею и Японию в единую линию фронта на Тихом океане». Особенно важная роль отведена Японии и Южной Корее. Вот что сказал об этом командующий вооруженными силами США в районе Тихого океана адмирал Н. Гейлер: «Американские силы в Южной Корее, дивизия морской пехоты на Окинаве, тактические военно-морские и военно-воздушные силы будут оставаться Обновой американского военного присутствия на Дальнем Востоке во имя обеспечения безопасности морских и воздушных путей, а также баз для нашей военной деятельности».
Разрабатывая свою стратегию в новой политической обстановке, правящие круги США в течение нескольких месяцев посылали в Японию одного за другим своих высокопоставленных представителей. В течение шести месяцев в страну приезжали тогдашние министр обороны Дж. Шлессинджер, министр ВМС США Д. Миддендорф, министр армии М. Р. Гофман, председатель объединенного комитета начальников штабов Дж. Браун, другие руководители военного ведомства и крупные военачальники.
Один из моментов визита Д. Миддендорфа на Окинаву транслировался по американскому каналу телевидения. Министр в маскировочной униформе стоял на стрельбище и наблюдал, как морские пехотинцы из гранатомета расстреливали движущуюся мишень танка. Затем он сам взял в руки оружие и поразил две мишени.
После этих визитов десантные корабли с солдатами 3-й дивизии морской пехоты стали все чаще появляться возле берегов Южной Кореи. Когда они штурмовали плацдармы на берегу, их поддерживали огнем корабли 7-го флота США, тоже приплывшие с баз, расположенных на территории Японии. Воздушное прикрытие обеспечивало подразделение морской авиации с американской базы в Ивакуни. Немало учебных вылетов над Корейским полуостровом совершили и эскадрильи с Кадэны.
В августе 1979 года штурмом с моря была вновь взята сама Окинава. 40 тысяч американских военнослужащих, 280 самолетов и 26 боевых кораблей приняли участие в грандиозном военном спектакле под кодовым названием «Фортрис гэйл» («Буря над крепостью»). Противника изображали те же морские пехотинцы, только со звездами на касках и образцами советского оружия в руках. С воздуха их поддерживали истребители «F-б», представлявшие советские «МИГи». С помощью такой бутафории Пентагон решил инсценировать освобождение острова от захватившего его неприятеля — какого, вообразить нетрудно.
Морская пехота отрабатывает операции
по захвату морских проливов
Устроители маневров планировали убить двух зайцев: пугануть население Японии еще раз пресловутой «советской военной угрозой» и провести репетицию действий создаваемого «корпуса быстрого развертывания», основу которого должны составить дивизии морской пехоты. Новости «с полей сражений» проникли через телеантенны в каждый японский дом, заставив все население замирать от лязга гусениц и разрывов тяжелых снарядов.
По мнению японского еженедельника «Экономисте», проведение этих крупнейших за всю послевоенную историю Окинавы военных учений ознаменовало возложение на нее Пентагоном новой роли — опорного пункта по переброске в случае необходимости 7-го флота США из западной части Тихого океана в Индийский, на Ближний Восток, к проливам, где проходят важнейшие пути доставки ближневосточной нефти. Газета «Старз энд страйпс» без обиняков объяснила, что на Окинаве шла отработка захвата проливов, находящихся в руках противника.
Особенно наглядно стала раскрываться новая роль Окинавы с конца января 1980 года после провозглашения так называемой «доктрины президента Картера». США предоставили самим себе «право» вмешиваться, в том числе военной силой, в события во всех районах, где затронуты их интересы — то есть интересы американских монополий.
В то время резко обострились отношения Вашингтона с Ираном. «Для содействия освобождению удерживаемых иранскими студентами американских заложников» Пентагон стянул в Аравийское море огромную армаду боевых кораблей во главе с ударными авианосцами. Однако главным средством давления на Иран признавалась угроза десанта морских пехотинцев в районах его нефтепромыслов. По замыслам стратегов с берегов Потомака, одними из первых на новый театр военных действий должны прибыть части 3-й дивизии.
Когда отделение Японского комитета мира, на Окинаве потребовало разъяснить причины эскалации военных маневров, власти признали, что «дивизия готовится к переброске в Иран и некоторые другие районы Ближнего и Среднего Востока». Об этом сообщила 3 февраля 1980 года газета японских коммунистов «Акахата».
Одновременно о жандармских планах морской пехоты заговорили и руководители вашингтонской администрации. Выступая 28 января 1980 года в американской столице на пресс-конференции, министр обороны США Гарольд Браун заявил о возможном использовании 3-й дивизии в Персидском заливе. Он даже уточнил, что из окинавских казарм ее части будут добираться туда две-три недели. Еще дальше зашел командующий корпусом морской пехоты генерал Р. Бэрроу. Как сказал он в конгрессе, подразделения с Окинавы могут быть переброшены в любой район Тихого и Индийского океанов, а также в Африку и на Ближний Восток. В мою бытность на острове подобные откровения можно было услышать лишь от солдат и унтер-офицеров. Те, что рангом повыше, говорили только об обеспечении безопасности Японии. Ныне и военные и политики отбросили эту ненужную маску.
Агентство Киодо Цусин предсказало возможное смущение в правящих кругах Японии, но все пошло по написанному в Вашингтоне сценарию. Официальный Токио фактически отрекся даже от куцой оговорки в совместном договоре безопасности, которая требует от США предварительных консультаций с ним перед посылкой войск с японской территории. Для такой капитулянтской позиции было найдено и соответствующее оправдание. В заявлении японского МИД по этому поводу говорится, что отправка морских пехотинцев с Окинавы в Персидский залив означает их вывод из Японии, не более.
Подобные объяснения не устроили окинавских борцов за мир, усиливших кампанию против превращения префектуры в трамплин для карательных вылазок против других народов. Чтобы запугать их, власти провели в Нахе судебный процесс над четырьмя профсоюзными активистами во главе с 34-летним рабочим С. Агариэ, которые сорвали стрельбы морской пехоты на полигоне Хансен. Американское командование призвало «усмирить смутьянов». Откликаясь на этот призыв, суд приговорил их 5 мая 1980 года к трем месяцам тюремного заключения.
«В-52» — страшный самолет. Холодок по спине пробегает, когда он летит над нашими крышами», — написала в своем школьном сочинении на тему «Наш остров» шестиклассница Томоко Тамагусуку.
Это еще одна «птица Кадэны». Сейчас их гнездо снова на Гуаме. Кадэну они облюбовали в годы войны во Вьетнаме. Отсюда было удобнее бомбить города и села героической страны. За своих жен и детей пилоты не беспокоились. На военный городок Кадэны не упала ни одна бомба.
Эскадрилья стратегических бомбардировщиков улетела вскоре после возвращения Окинавы Японии. Но в ноябре 1975 года на землю острова снова легли зловещие тени. «Над Гуамом тайфун», — поспешило с разъяснением американское командование. А над Окинавой стояла редкая для того времени года ясная погода. Но только не погода мешала посадке. Новые заграждения выросли возле ворот, наряды полиции в шлемах и со щитами патрулировали подступы к аэродрому: Кадэна оказалась в осаде. Волны демонстрантов с плакатами «Вон, В-52»!» накатывались на авиабазу. Все местные газеты на первых полосах публиковали репортажи о борьбе населения префектуры за изгнание бомбардировщиков. Требования окинавцев поддержали префектуральные власти. Самолеты снова улетели, но через несколько недель вернулись в Кадэну, чтобы переждать очередной тайфун. По распоряжению американского командования одновременно с визитами «В-52» начались учебные ядерные бомбардировки полигона на Иэ. «Фантомы» уже без стеснения летали над проливом между островом и выставкой. Вместо стыдливого маскарада — демонстрация военной мощи. Эта перемена в тактике была вызвана усилением в США и других крупных капиталистических странах антикоммунистической кампании после поражения контрреволюционных сил в Анголе.
Лагеря морской пехоты и Кадэна — это 95 процентов американских войск на Окинаве. Всего в префектуре 61 военный объект США. Американские базы и полигоны на Окинаве по территории больше, чем аналогичные объекты на основных Японских островах. Однако думать, что базы наносят вред экономике префектуры лишь тем, что занимают ее лучшие земли, было бы неверно. Из 390 тысяч трудоспособных окинавцев 245,7 тысячи заняты в непроизводительной сфере услуг. Что это за услуги? Работа на территории военных объектов. В 1966 году там было нанято 38 тысяч окинавцев. Сталкиваясь с растущим из года в год дефицитом платежного баланса, Соединенные Штаты решили экономить на своих заморских базах, но только не за счет сокращения их боевой мощи, а за счет программы так называемой рационализации труда, в результате чего там осталось лишь восемь тысяч местных рабочих, из которых почти две тысячи заняты в Кадэне. На первый взгляд не так уж и много. Но если присмотреться повнимательней к структуре окинавской сферы услуг, то окажется, что значительная часть ее органически срослась с базами, их персоналом и членами их семей.
В качестве примера можно привести Кодзу. После «битвы за Окинаву», когда весь остров лежал в руинах, американцы без труда за гроши нанимали для нужд военного строительства голодных и оборванных людей. Кодза возникла вокруг вербовочного пункта для строительных работ оккупационной армии. Она получила статус города в 1956 году, имея население 35 тысяч человек.
И раньше, и теперь почти все население Кодзы обслуживало и обслуживает американских солдат и офицеров. Продавцы в магазинах на центральных улицах города настолько привыкли иметь дело с долларами, что, принимая от нас иены, обязательно пересчитывали полученную сумму на доллары. Американских военнослужащих обшивают специальные ателье, у них есть и рестораны, куда редко заглядывают посторонние. Неподалеку — отличные поля для игры в гольф и даже два искусственных катка, тоже в основном для американцев.
Немало барышей смогли урвать наиболее удачливые коммерсанты во время войны во Вьетнаме, когда Окинава была зоной отдыха американских вояк. Вырвавшиеся из-под ока командиров подчиненные в своем необузданном веселье часто переходят границы закона. Потасовки, издевательства над местными жителями, спекуляция, насилия и грабежи — обычные явления не только в кварталах развлечений, но и далеко за их пределами. Тот же самый номер газеты «Старз энд страйпс», что расхваливает парашютистов, на этой же странице сообщает об аресте полицией в Нахе двух морских пехотинцев из лагеря Хансен за угон машины. В багажнике при обыске были обнаружены две винтовки «М-16» и 57 патронов, с помощью которых злоумышленники надеялись захватить в порту какое-нибудь судно.
Местные власти после передачи Окинавы Японии планировали коренную перестройку экономики Кодзы. Этот единственный во всей Японии город, чье название не пишется иероглифами, решили переименовать в город Окинаву, присоединив к нему прибрежную деревню, где намечалось строительство крупнейшего на острове грузового порта. Сам город должен был стать важным промышленным и туристским центром, а авиабаза Кадэна — гражданским международным аэропортом. Но из перевоплощения Кодзы ничего не получилось — она не стала мирным городом. Новое название мелькнуло на нескольких географических картах и исчезло. В расписаниях автобусов на окинавских автовокзалах по-прежнему фигурирует «Кодза». Старая суть — старое название.
В нашем павильоне на «Экспо» мне довелось беседовать с молодым жителем этого города по фамилии Хига, который работал механиком на одной из американских баз. Хига сказал, что, как и большинство окинавцев, он хочет видеть свою родину свободной от баз и полигонов.
— Ты же потеряешь работу и, возможно, не скоро найдешь новую?
— Да, это так, — задумчиво ответил он. — Но наш остров будет свободным, а временные трудности, мы постепенно преодолеем. Мы гостеприимный народ. Пусть американцы приезжают к нам как туристы, а не хозяйничают на нашей земле.
До настоящего времени выступления окинавцев против американских военных баз и петиции властей префектуры наталкиваются на глухую стену. Возвращение Окинавы Японии пошло Пентагону на руку. Его агрессивные планы теперь под защитой японского закона и правительства. Очевидно, в Токио рассчитывают на покорный и терпеливый характер окинавцев. Ошибочный расчет. Потомки древних жителей королевства Рюкю устанут, наконец, ждать, когда из «земли богов» к ним снизойдет счастье, и сами добудут его в нелегкой и неравной борьбе с американскими штыками и японскими полицейскими дубинками.
— Зачем вам мое имя? Я такой же как все военные летчики, майор ВВС.
Человек в ковбойке и брюках фирмы «Ливайс» от смущения почесал свой бритый затылок. Прически у всех военных одинаково короткие, но брюки с фирменной этикеткой говорили о том, что передо мной старший офицер. Служивые пониже рангом и помоложе обычно носят за пределами баз джинсы.
Немногие пилоты Кадэны оказались словоохотливыми собеседниками, некоторые, как и морские пехотинцы, вообще не вступали в разговор. Майору, который не хотел выделять себя из общей массы, я задал всего несколько вопросов:
— Почему вы пошли в ВВС?
— Я люблю путешествовать. Хотел посмотреть мир. У ВВС для этого самые широкие возможности.
— Насколько вам это удалось?
— Я не летал только в коммунистические страны. Из Кадэны можно попасть куда угодно. В последние годы я дважды бывал в ЮАР, был, в Турции, Иране, Пакистане, Таиланде, во Вьетнаме. В этой стране мне особенно понравилась природа и пляжи, а женщины там — просто чудо.
— Выходит, вы там отдыхали?
— Нет, работал.
— ???
— Не удивляйтесь. Хирург делает свою работу, военный летчик — свою. Я летал главным образом над Южным Вьетнамом, а точнее, над провинцией Куангчи…
Шокирующее сравнение. Врач спасает людей от смерти, возвращает здоровье. Несколько часов не отходил от операционного стола хирург-вьетнамец, чтобы жил искалеченный воздушным пиратом человек, а тому нужно было только открыть бомболюк — дальше конвейер смерти работал без его участия. Майор не знает, скольких детей он сделал сиротами. Впрочем, подробности о своей «работе», во Вьетнаме он рассказывать не стал. Боялся, что его не так поймут.
Не поймут его и молодые коллеги, не запятнавшие себя кровью невинных жертв. Профессия убийцы многим курсантам военных училищ сегодня не импонирует. Даже в самом привилегированном из них — Уэст-Пойнте, по свидетельству западногерманского журнала «Шпигель», заговорили об этике. Там учат, что слепо выполнять приказ, каким бы он ни был, нельзя.
Несколько лет назад такое утверждение в этих стенах сочли бы кощунством. Но «фельдфебелям» и «Вольтерам» из Пентагона приходится изворачиваться. Слушателей теперь волнует вопрос, не могут ли из них сделать палачей наподобие лейтенанта Колли. Он ведь тоже «всего лишь исполнял приказ». Будущие пилоты спрашивают, есть ли моральная разница между расстрелом мирных жителей на земле и убийством их с воздуха. Даже видавший виды начальник военно-морского училища в Аннаполисе растерялся. «На этот вопрос нет однозначного ответа», — выдавил он после долгих раздумий.
Перемены в международных отношениях оказывают влияние и на вооруженные силы США, даже несмотря на то, что в аудиториях Кадэны и лагеря Хансен разрядка преподносится в своеобразной интерпретации Пентагона. Солдаты и офицеры на Окинаве — этом «передовом бастионе свободного мира» думают порою совсем не так, как хотелось бы в министерстве обороны.
Открытие «Экспо-75» совпало по времени с важным событием в освоении космоса, в истории американо-советских отношений. Стыковались космические корабли «Союз» и «Аполлон», высоко над землей пожали друг другу руки космонавты СССР и США.
За полтора года до этого я присутствовал на диспуте советских и американских студентов в Московском государственном университете. Кто-то из американцев назвал тогда предстоявшую стыковку внешне эффектным фактом для прессы, не способным затронуть души простых русских и американцев. Прогноз оказался в корне неверным.
Я перебираю сейчас в памяти все, связанное с моим пребыванием на Окинаве, и могу сказать, что самое сильное впечатление осталось от тех незабываемых дней на «Экспо», когда стриженые парни в джинсах подходили к нам и жали руки, поздравляя с совместной стыковкой. Они были совершенно искренне рады тому, что с советскими людьми можно сотрудничать и укреплять дружбу.
Капитан ВВС Боб Пиппин пришел в наш павильон в костюме для народных танцев с партнершей в пышной пачке: офицерские клубы устраивали на выставке свои представления. Беседа настолько увлекла его, что забытая дама так и ушла одна. Капитан говорил о политике, используя ковбойские мотивы:
— В баре за столом сидят два ковбоя. Кольт Билла направлен на Джона, дуло Джона смотрит прямо в грудь Билла. Кто бы из них первым ни выстрелил, получит в ответ смертельную пулю. Поэтому никто из них не стреляет. Они пытаются уговорить друг друга бросить оружие. Но каждый боится сделать это первым. Вдруг да его примеру не последуют!
Круглое лицо моего собеседника даже покраснело от напряжения, как будто он решал задачу великой важности.
— Я имею в виду наши страны. И мы понимаем, и вы понимаете, что гонка вооружений бессмысленна. Нашей стране позарез необходимы те миллиарды, которые идут на ракеты и самолеты, вашей — тоже. Но мы военные, наше дело получить приказ и действовать. Пусть договариваются политики.
Рассказ про ковбоев не так уже оригинален. На миф о «советской угрозе» американские газеты не жалеют бумаги, а радио и телевидение — времени. В казармах идею об «агрессивности» Советского Союза вдалбливают с еще большим рвением.
Неудивительно, что многие из расквартированных на Окинаве солдат и офицеров верят в постулаты «холодной войны». Боб Пиппин тоже не безгрешен. Но его действительно беспокоит то, что соотечественникам в Штатах не живется лучше оттого, что в Кадэне становится больше самолетов.
Еще одна встреча в павильоне заставила предаться воспоминаниям. В сентябре 1973 года вместе с корреспондентом американской газеты, «Крисчен сайенс монитор» Лео Грулевым я побывал на воинском кладбище в Полтаве. Там среди могил советских воинов похоронены два американских летчика — Рэймонд Эстеле и Джозеф Кукачек. Они погибли во время налета фашистов на аэродром, который в годы войны советские и американские самолеты использовали совместно. И вот спустя два года их боевой товарищ пришел к нам.
Сейчас этому человеку уже за шестьдесят. Его зовут Джон Уоллес. После ухода в отставку он остался жить на острове вместе с двумя окинавскими мальчишками — приемными сыновьями.
— Я не помню всех подробностей того налета, имен русских, с которыми встречался. Время стирает из памяти детали, но мы, ветераны той великой войны, помним и, пока живы, будем помнить, что с русскими мы сражались за чистое небо над всей землей.
Уоллес крепко пожал мою руку и направился к выходу из павильона. На несколько мгновений он задержался в дверях, ослепленный заходящим солнцем. Казалось, оно садилось где-то возле острова Иэ, и оттуда до выставки через пролив тянулся широкий огненный след.
Окинава провожала нас ласковым безоблачным утром. Мы ехали по шоссе № 58 в аэропорт Нахи. Восход застал наш автобус в пути возле Кадэны. Небо было совершенно безоблачным, и край солнечного диска хорошо просматривался за колючей проволокой авиабазы. Бетонные бункера складов бросали на дорогу длинные черные тени.