Остров, куда не вернулся мир

ИЗУМРУД В БИРЮЗОВОЙ ОПРАВЕ

На Окинаве почти нет мест, откуда не видно моря. С воздуха кажется, что оно окантовывает субтропические заросли и поля сначала зеленоватой, затем нежно-голубой каймой. На глубинах окраска становится темно-ультрамариновой.

Легкий бриз с моря принесет прохладу летом и согреет зимой. Течение Куросио выносит к Окинаве тропические воды, температура которых даже зимой не опускается ниже 20 градусов. Море защищало остров от нашествий врагов и соединяло своими дорогами с дружественными странами, куда ходили караваны судов. В неурожайные годы оно спасало людей от голодной смерти.

Море и рыбаки, море и мореплаватели — главные темы рюкюского эпоса «Оморо соси». О закатах и восходах над морем, нелегком труде людей, связавших с ним свою жизнь, поется и в современных народных песнях. Вглядитесь внимательно в узоры на кимоно местных женщин, рисунки на лаковой посуде. Вы найдете, что художник черпал свое вдохновение в поразительной красоте морских пейзажей, причудливых очертаниях коралловых зарослей.

Острова Рюкю — самая северная точка распространения коралловых рифов на Земном шаре. Еще задолго до появления масок, ласт и аквалангов местные рыбаки придумали гарасхако — ящичек со стеклянным дном, через которое можно было любоваться подводными чудесами. Он действительно чудесен, этот удивительный мир рифов, и воспоминания о нем остаются на всю жизнь. В свободное время мы не раз обследовали кромку рифа неподалеку от «Экспо». Однако, по рассказам местных жителей, одно из самых интересных мест для подводной экскурсии находится не здесь, а напротив выставки — у берега острова Иэ. Добраться туда можно только на пароме от нового порта Тогути.

Издали это судно казалось не больше привычных речных трамвайчиков. Оно было действительно небольшим, но чрезвычайно вместительным. Когда мы поднимались на борт, я увидел 16 автомобилей, расположенных на нижней палубе в два ряда. На верхней же палубе почти на нос был надвинут пассажирский салон на 150 мест. Туристы высыпали на корму и смотрели, как проплывал мимо атолл Минна с несколькими хижинами на берегу. Мы приближались к Иэ, и острый конус потухшего вулкана Таттю, возвышающийся на 152 метра над уровнем моря, становился все больше. На острове площадью в 33 квадратных километра проживает около 6 тысяч человек. Несмотря на скромные размеры, там имеется 22 гостиницы (16 из них, правда, очень маленькие) и 2 таксопарка. Полинявший на солнце деревянный щит на палубе поведал еще об одной достопримечательности Иэ — молодежной туристической базе, где можно было остановиться. Территория базы находилась на мысе напротив «Акваполиса».

Именно возле турбазы путеводители предлагали самое интересное место для ныряния, и мы решили отправиться туда, воспользовавшись стареньким запыленным микроавтобусом, подъехавшим прямо к причалу. Улица городка Иэ вскоре превратилась в асфальтированную дорогу, обсаженную' высокими деревьями. За обочиной начинались крестьянские поля. Кое-где паслись коровы, совершенно черные от головы до кончика хвоста. Проехав через металлические ворота, машина подрулила к приземистому одноэтажному зданию. Это и была турбаза. В комнатах мы не увидели никакой мебели, кроме ящика для белья, телевизора и нескольких татами, брошенных на пол. Был там, конечно, и кондиционер. Обувь здесь снимают в начале узкого длинного коридора с номерами по обеим сторонам. На турбазе можно взять напрокат палатку и разбить ее неподалеку, в сосновом бору. Мы поспешили заполучить маски и ласты.

На пляж вела ровная укатанная аллея. Метров через сто густые кроны сосен сомкнулись над ней и почти скрыли солнце. Под соснами — настоящий ковер из ярко-зеленой травы. После прохладной тени мягкий рассыпчатый песок, белый, словно толченый мрамор, показался раскаленным. Ветерок гнал на берег небольшие волны.

Заходить в воду на многих окинавских пляжах не просто. Босиком нельзя: можно поранить ноги об острые кораллы. Шагать в ластах по неровному дну тоже довольно трудно: вот-вот оступишься и упадешь. А идти приходится метров сто. Нужно также рассчитать, чтобы выход на берег не совпал по времени с отливом, когда кораллы становятся непроходимыми. Опытные ныряльщики заходят в воду в резиновых тапочках, а на них потом надевают ласты.

На Иэ такой проблемы не существует. Нужно проплыть не более тридцати метров и начинаются настоящие коралловые джунгли. Кораллы, похожие на густые заросли колючих кустов, встают на пути отвесной стеной. Она поднимается с трех-пятиметровой глубины почти до поверхности и образует то небольшие бухточки, то отдельные подводные островки. Все это находится как бы в лагуне за основным рифом, который пенится набегающими волнами еще дальше от берега. Получается своего рода огромный полузакрытый аквариум, огражденный от прибоя и туристских катеров.

Ныряльщиков обитатели рифов подпускают совсем близко. Внимание мое привлекла маленькая полосатая рыбка, напоминающая по форме обыкновенного ерша, только покрупнее. Это — полосатая крылатка, или, как ее еще называют, рыба-зебра. Она неподвижно лежала на дне, медленно покачивая широкими грудными плавниками, похожими на крылья. На спине торчали полосатые колючки, словно перья в головном уборе индейца. Если мелкие рыбешки по неосторожности подплывали к крылатке, то оказывались у нее в пасти.

Когда я приблизился почти вплотную, рыба-зебра, медленно перебирая плавниками, скользнула в небольшую расселину, которая, впрочем, скрыла ее только наполовину. Человек, незнакомый с повадками этой рыбы, прельстившись красотой и малой подвижностью, может попытаться схватить ее. Но лишь дотронувшись до колючки, он почувствует резкую боль. Постепенно она усилится, станет почти нестерпимой и будет ощущаться несколько дней. Если кто-нибудь все-таки схватит рыбу или нечаянно наступит на нее ногой, отравление может быть смертельным.

Солнечный свет, преломляясь в волнах, бросает различные по яркости пучки на коралловые заросли и их обитателей. Поэтому их краски то сгущаются и темнеют, то становятся еще более яркими, радостными. Местами, особенно у кромки рифа, встречаются глубокие разломы. Сначала, если плыть от берега, на дне появляются как бы небольшие окошки, они расширяются и вскоре туда уже можно нырнуть. При этом надо соблюдать особую осторожность: на стенах множество острых выступов. Нередко здесь можно встретить ядовитую морскую змею. Плывет она медленно, но, когда поднимается к поверхности воды, полностью исчезает из вида. Опытные ныряльщики рассказывают, что морские змеи сами не нападают и приближаются к человеку исключительно из любопытства. Но в период кладки яиц они становятся Очень агрессивными. Морские змеи высоко ценятся на Окинаве: их высушивают и употребляют в пищу. Говорят, что мужчинам они возвращают молодость. На каждом рынке продаются сморщенные черные палки. Так выглядят змеи после сушки — весьма неаппетитно, но тех, кто хочет помолодеть, это не останавливает.

В глубоких подводных расселинах, где своды смыкаются, образуя темные пещеры, рыб почти нет. Изредка попадается зеленовато-голубой губан — самый крупный из виденных мной обитателей местных вод. Согласно справочникам, здесь обитает ин, крупная (до 60 сантиметров) с красноватой чешуей рыба. В коралловом царстве у берегов Иэ водится и так называемая рыба-бабочка, одно из самых пестрых созданий животного мира. Рыбка невелика: самые крупные достигают 15–25 сантиметров в длину. Окраска нарядная: на ярко-желтой чешуе черные, красные и синие полосы. Ее движения, если смотреть навстречу солнечным лучам, проникающим в толщу воды, действительно напоминают порхание бабочки. Иногда среди рыб-бабочек появлялись вымпельные щетинозубы, сильно сжатые с боков, серебристые с широкими черными полосами. Есть здесь и щетинозубы-пинцетники, получившие свое имя за удлиненное, трубчатое рыльце. У них желтое тело и двухцветная, черно-белая, голова. Возле хвоста небольшое, с копеечную монету, черное пятно. Вытянутыми челюстями пинцетники легко извлекают мелких рачков, обитающих в узких отверстиях в камнях и между ветками кораллов. Как и все рыбы семейства щетинозубовых, они держатся особняком и не подпускают никого к своему кормовому участку.

Пятнистые спинороги чуть больше рыб-бабочек и имеют менее приплюснутое тело, покрытое чешуей. У спинорога, которого я видел, была почти совсем черная спина и толстое брюхо с множеством крупных белых пятен. Под глазами как бы прочерчена узкая белая линия. Толстые губы кажутся выкрашенными желтой помадой. Хвост похож на веер с поперечными черными и желтыми полосами. Если спинорога спугнуть, он спрячется в зарослях кораллов. Там он поднимает сильный шип спинного плавника, который поддерживается в таком положении плотно прилегающим вторым шипом. Снизу он выпускает еще и брюшной шип, после чего чувствует себя в полной безопасности. Вытащить его теперь из укрытия невозможно никакими силами.

Не все приезжающие на Окинаву туристы умеют плавать. На помощь им приходит техника. Специальные катера с большими подводными иллюминаторами увезут в мир рифов всякого, кто готов заплатить. Немало интересного можно увидеть и из окон подводной башни, расположенной в морском парке в нескольких километрах южнее Наго. Рыб здесь подкармливают, чтобы экскурсантам всегда было на что посмотреть.

Во всех окинавских деревнях и поселках вы обязательно найдете магазин с рыболовными снастями. Часто даже не один. Тут можно купить все для рыбалки и подводной охоты. Особенно мне понравились блесны на кальмара в форме рачка с множеством острых, как иголки, крючков. Удалось увидеть мне ее и в деле. Блесну забрасывают спиннингом и тянут по поверхности над углублениями дна, где обычно скрываются кальмары. Животное выскакивает из своего убежища и хватает приманку. На моих глазах местный рыболов три раза забросил спиннинг и вытащил на берег пляжа Тогути трех кальмаров.

Рыболовство — древнее занятие жителей Рюкю, и неизвестно, сколько столетий существует на этих островах праздник рыбаков, который отмечается в четвертый день пятого месяца лунного календаря, когда, по установившемуся обычаю, все пропавшие в предыдущем году рыбаки считаются умершими. Их поминальные таблички занимают свое место в алтаре, а жены объявляются вдовами. Но если после повторного замужества пропавший супруг все же возвращается, женщина имеет право вернуться к нему.

Моторная пирога

Центральное событие праздника — заезд пирог. Наиболее популярное место состязаний — Итоман. В этот день город как бы делится на три деревни, от слияния которых он когда-то возник. Каждая такая «деревня» выставляет по одному судну с 24 гребцами, рулевым и барабанщиком для отбивания темпа гребли. По сигналу короткие весла разом уходят в воду. Разрисованные изображениями драконов лодки срываются со старта и летят по направлению к буйку, установленному на некотором расстоянии от берега. Обогнув его, они возвращаются к месту старта. В этот момент возбуждение болельщиков достигает апогея, и многие, сами того не замечая, оказываются в воде. Нередко в разгар всеобщего веселья счастливые победители переворачиваются вместе с лодкой. Для жителей Итомана, Нахи, Наго регата рыбаков не менее значительное событие, чем для лондонцев соревнование восьмерок Оксфорда и Кэмбриджа. Праздник считается днем благодарения богу моря за хорошие уловы, но теперь его религиозное происхождение почти забыто.

Все остальное время года пироги служат рыбакам в их нелегком ежедневном труде. Морской промысел окинавцев не претерпел за столетия больших изменений. Даже сейчас пироги составляют почти три четверти рыболовецкого флота префектуры, и лишь 2 процента судов имеют водоизмещение свыше 50 тонн. Главную промысловую рыбу — бонита (разновидность тунца) добывают удочками.

Традиционный окинавский способ ловли рыбы заключается в следующем. Около десятка пирог (сейчас на них ставят моторы) с белыми флажками на высоких флагштоках прибывают в район лова. У кромки рифа расставляют сети и покрывают ими дно. Затем в воду ныряют загонщики в масках и ластах и, издавая как можно больше шума, гонят рыбу в сеть. Когда она наполняется, ее вытаскивают, и улов делят между собой.

С незапамятных времен в Наго живет еще один промысел, который вряд ли придется по вкусу туристам. В городскую бухту иногда заходят дельфины. Зайдут, поиграют на радость детворе и снова уходят в открытое море. Но раз в год, в феврале, сильный отлив преграждает животным обратный путь, и они вынуждены беспомощно ждать высокой воды. Рыбаки зорко следят, чтобы не пропустить своего шанса. Если запоздают, добычу придется ждать еще год. Флотилия пирог спешит к стае, гонит ее ближе к берегу, и там животных бьют баграми. Волны долго выносят на песок кровавую пену. Мясо продается тут же на месте. Оно якобы придает человеку силы.

В Наго на центральной улице растет огромный с десятками стволов трехсотлетний баньян. Он считается священным деревом. В нем, согласно поверью, живет маленький красный человечек — бог, дающий рыбакам богатый улов либо возвращающий их домой с пустыми сетями. Городской транспорт тщательно его объезжает, делая «круг почета».

Издавна в префектуре занимаются выращиванием жемчуга. Помешать этому делу не могут ни погода, ни даже боги. Оно целиком находится под контролем специалистов. Производство знаменитых дымчато-серых жемчужин развито на Мияко и на других южных островах архипелага Рюкю. Сотня загорелых ныряльщиков собирает в теплых водах вокруг Мияко жемчужницы. В лаборатории их открывают и вставляют крошечный перламутровый шарик. Его берут у пресноводных мидий, обитающих в реке Миссисипи. После этого раковины складывают в проволочную корзинку и отправляют в мелкий бассейн с морской водой — «больницу», где они пребывают в течение трех недель. Выжившие экземпляры затем помещают на два месяца «для выздоровления» в другой бассейн. В третьем — пережившие операцию жемчужницы три года обволакивают инородное ядрышко тонкими слоями перламутра. В первый год погибает каждая пятая раковина, в последующие два года смертность снижается до 10 процентов.

Окинава славится изделиями из жемчуга и перламутра. Вместе с поделками из кораллов они пользуются большим спросом у туристов и составляют важную статью дохода префектуры. Несколько тысяч иен стоит перстень с обточенным кораллом, несколько миллионов — коралловое деревце. Еще дороже ценится выточенная из него статуэтка. Но богатых туристов много, и каждый старается увезти что-нибудь на память о теплом ласковом и прекрасном море, омывающем Окинаву.