Остров, куда не вернулся мир

«С ОКИНАВЫ В РОССИЮ ПОСЫЛАЮ ЛЮБОВЬ!»

Все так же весело играла музыка. По золоченым лучами заходящего солнца улицам спешили люди. Как и полгода назад в день открытия международной выставки «Экспо-75 — Мировой океан», над полуостровом Мотобу было голубое небо, очерченное с одной стороны цепью гор, с другой — ровной линией морского горизонта, берегами островов Иэ, Сесоко и крошечного атолла Минна. Кое-где горизонт прикрывала легкая вуаль облаков. Краски моря, и сейчас еще пленявшие своими оттенками от ультрамариновых глубин до светло-зеленых отмелей, казались какими-то поблекшими. День стоял теплый, и только легкий бриз нес нелетнюю прохладу. Карликовые пальмы, выстроившиеся вдоль аллей и улиц, криптомерии и кустарник, непроходимой паутиной опутавший выступы скал, были по-прежнему изумрудно-зелеными, и трава на газонах, рыжая и бурая во времена летнего зноя, впитав в себя влагу осенних дождей, радовала глаз яркой зеленью.

От порта в направлении острова Иэ удалялась эскадра — белоснежная яхта в окружении небольших патрульных катеров. Яхта уносила от берегов Окинавы принца и принцессу Японии, которые приехали сюда лишь на несколько часов, чтобы объявить международную выставку «Экспо-75 — Мировой океан» закрытой. Церемония, проходившая в театре напротив морского вокзала, закончилась. Сиротливо торчал на берегу бухты голый флагшток, где все привыкли видеть главный флаг выставки — ультрамариновый с белыми гребешками трезубец волн в голубом круге, нашитом на белое полотнище. Но еще развевались у входа и перед портом разноцветные флаги десятков стран.

Жарким днем 19 июля 1975 года смуглые рюкюскне девчушки в черных юбочках, белых блузках и ярко-красных беретах над копной черных волос внесли эти флаги на территорию выставочного городка. Их сопровождали такие же юные барабанщицы в белых панамах с огромными барабанами на белых лентах. Поползли вверх по флагштокам голубой с белым флаг ООН, «восходящее солнце» Японии, наш кумач с серпом и молотом, звездно-полосатый американский флаг, английский «Юнион Джек», флаги Болгарии, Венгрии, ГДР, Кубы, Италии, Австралии, Канады, ЕЭС, Монако… — всего 38 флагов различных государств и международных организаций. Ровным полукругом, словно в почетном карауле, они выстроились у оранжевого шатра над Южными воротами, у небольших пирамидообразных крыш Северных ворот и приветствовали три миллиона людей, ставших за шесть месяцев гостями этого чудесного города на берегу моря в самой северной точке Окинавы.

В последний вечер «Экспо» —18 января 1976 года я снова прошел по ее улицам и аллеям. Автобус, который каждый день ровно в девять вез нас, работников советского павильона, мимо полицейских, стоявших у входа в неизменной белоснежной униформе с голубыми погонами, на улицу Магеллана, где развевался наш флаг, уехал пустой. Мы прощались с выставкой.

На Международной площади я сел в бело-голубой вагончик автоматической дороги компании КРТ. Вагончик плавно набрал скорость и покатил, шурша по бетону шинами, в сторону своей конечной станции — Северных ворот. Оттуда вагончики компании ДВС, чуть поменьше и потихоходней, отправлялись в парк аттракционов, а голубые автобусы с эмблемой «Экспо» шли на опустевший пляж с одиноко стоявшими пальмами. На выставке еще ходили длинные не очень быстрые электрокары с прицепами — единственный платный транспорт, если не считать прогулочных катеров с внушительными прозрачными иллюминаторами ниже ватерлинии, через которые можно познакомиться с вольными обитателями местных вод.

Наиболее интересным решением транспортной проблемы выставочной территории, вытянувшейся вдоль моря на три с лишним километра, были две автоматические линии КРТ и ДВС. Первая, как мне объяснили обслуживающие ее японские инженеры, — прообраз будущего городского общественного транспорта, вторая — индивидуального. Обе линии работали очень четко, без аварий. Однажды, правда, вагончики остановились: приборы зафиксировали микроскопическое землетрясение. У КРТ был только один недостаток. Вопреки пожеланию американской фирмы «Боинг», проектировавшей дорогу, администрация выставки посадила в каждый вагон по проводнику. Он объявлял остановки, приветствовал и благодарил пассажиров за путешествие. В результате оказалась извращенной идея автоматизации. Некоторые пассажиры принимали проводников за вагоновожатых.

Несмотря на такую широкую сеть транспорта, улицы выставочного городка были царством пешеходов. Огромное стадо машин и автобусов ждало своих пассажиров на стоянках за пределами «Экспо». С улиц Магеллана, Колумба, Капитана Кука, проспекта Куросио, Коралловой аллеи (все дороги выставки носили морские названия) открывался вид на море — красивейший не только на Окинаве, но и во всей Японии. Нигде больше на Японских островах нет такого чистого и прекрасного моря. Это и решило в пользу Окинавы вопрос о месте строительства океанографической выставки, так же как годом раньше редкий по красоте уголок нетронутой цивилизацией природы склонил чашу весов в пользу небольшого городка Спокана в США. Там проводилась выставка «Экспо-74», посвященная проблемам защиты окружающей среды. Девизу нашей выставки — «Океан, каким мы его хотим видеть» — не соответствовали бы берега, скажем, Токийского залива, до последней степени загрязненного нефтяными пятнами и промышленными отходами. Решая вопрос о месте для выставки, правительство Японии пошло даже на колоссальные финансовые потери. Полагают, что, будь она поближе к основным промышленным центрам, организаторы продали бы в десять раз больше билетов, а билет стоил недешево — 1800 иен.

Лучше всего смотреть на море, да и на выставку с Акваплощади — верхней площадки плавучего города-павильона Японии «Акваполиса» (доел, «город на воде»), Не беда, что площадь эта слегка покачивается и дорожки с ярко-зеленой резиновой травой уходят из-под ног, ведь это как бы палуба, а сам город похож на белый пароход с двумя трубами. Полые стальные колонны с укрепленными на них барабанами толстых якорных цепей стоят на четырех «китах» — понтонах. С тридцатиметровой высоты Акваплощади волны, которые заставляют вздрагивать 13-тысячетонный корпус плавучего города, кажутся маленькими. У горизонта волны встречают на своем пути рифы, и там пролегла полоса белой пены — «дорога к земле богов». Мимо нее спешат в порт Тогути лайнеры компании «Рюкю кайун». С противоположного конца Акваплощади открывается взору панорама центральной части выставки. Спускаясь по зеленому склону холма, павильоны подходят к амфитеатру площади Закатов, что напротив причала «Акваполиса».

Плавучий город построила японская компания «Мицубиси дзюкогио» специально для океанографической выставки. Обошелся он в 40 миллионов долларов, не считая буксировки из Хиросимы. Он способен разместить на своем борту тысячу жителей, снабдить их пресной водой и рыбой из огороженной сетями аквафермы, где целые стаи носятся за катером, разбрасывающим корм. Внутри есть установки, полностью перерабатывающие отходы. Но «Акваполис» до конца своих дней обречен быть выставочным павильоном, даже после того, как «Экспо-75» станет историей.

При входе в него вам обязательно вручат паспорт гражданина первого плавучего города. Паспорт как паспорт. Даже есть место для фотографии, печать и подпись «мэра». Девушка в форменных бело-голубых брюках улыбнется и поздравит вас. Иногда ей приходится улыбаться десятки тысяч раз за смену. С причала в город на воде попадаешь не по трапу, как это принято на кораблях, а по узкому эскалатору, проложенному в длинной, залитой таинственным темно-синим светом трубе. Не думайте, что дальше вам придется идти пешком. Как ни мал по сравнению с нашими земными городами этот морской, а у него тоже есть свой транспорт — самодвижущиеся тротуары, очень похожие на вытянутые в горизонтальную плоскость эскалаторы. Лишь смотровые площадки и Аквахолл надлежит осматривать без помощи автоматики. Но до него надо ехать по коридорам, похожим на подводные пещеры, где со сводов свешиваются макеты водорослей, муляжи рыб и морских животных. Иногда рыбы лениво разевают пасти, показывая неестественно огромные зубы. Путешествие сопровождается загадочной, напоминающей бульканье пузырей музыкой. Словом, в этом павильоне посетителей ждут аттракционы.

В Аквахолле выставлен макет фермы искусственного воспроизводства рыбы в недалеком будущем. Ферма гораздо совершенней и больше той, что существует возле «Акваполиса». В ней есть и завод по разведению мальков, и «ясли», и «детский сад», и плантации водорослей, за которыми ухаживают подводные тракторы и малютки-субмарины. В Аквахолле одновременно могут танцевать более тысячи человек. Я убедился в этом, встречая там вместе с другими работниками выставки Новый, 1976 год. Вечер очень напоминал наши новогодние «голубые огоньки»: представления японских артистов, номера художественной самодеятельности, рассказы сотрудников павильонов про то, как встречают Новый год в их странах. Веселье продолжалось почти до утра, и неизвестно, от чего больше содрогался корпус стального города — от океанских волн или от ног танцующих.

Веселье и беззаботность. На море эти чувства долго были неведомы человеку. Его будни оставались полными забот и тревог за улов рыбы, за то, чтобы в намеченный день на горизонте показалась земля. О заботах и тревогах тех, кто выходил в море вчера, можно сказать, что их волновала лишь своя собственная судьба. Они были еще бессильны перед могучей бескрайней стихией.

В 1609 году автор «Доктрины открытых морей» голландский юрист Гроциус писал: «Многие вещи приходят в негодность из-за небрежного обращения. Другое дело море. Ни рыболовство, ни мореплавание не способны причинить вред морю». Эта точка зрения просуществовала более трех веков. Колокол тревоги прозвучал лишь во второй половине XX столетня.

Океан — это легкие планеты. Небольшие организмы — фитопланктон — дают нам больше кислорода, чем все леса, вместе взятые. Продукты моря — шестая часть потребляемого нами животного белка. По голубым дорогам осуществляются 85 процентов международных торговых перевозок. Из морских глубин добывается пятая часть нефти и газа. Делает океан и погоду над континентами. А сколько химических отходов, содержащих пестициды, гербициды, ртутные и фосфорные соединения, поглотили его воды? Такой продукт цивилизации, как ДДТ, обнаружен уже у пингвинов Антарктиды. В японском павильоне «Кайо мидори кан», что напоминает по своим очертаниям огромный, зеркально отполированный айсберг, есть тридцатиметровый столб льда с шестого континента. В верхнем слое его, который вырос при жизни нашего поколения, ученые обнаружили продукты распада выхлопных газов автомобилей. И это за тысячи или, вернее, десятки тысяч километров от основных автомобильных держав!

В одном из павильонов выставки установлен похожий на морской компас круг. Из центра, как лучи, разбегаются стрелки: Москва — 7600, Буэнос-Айрес — 19 200, Сидней — 10 000, Найроби — 10 000, Дели — 5000 километров. До любой из этих точек Колумбу, Магеллану и капитану Куку не добраться было и за месяц. А на «Экспо» можно встретить туристов, еще сегодня спешивших по улицам Сиднея, Нью-Йорка, Дели. Таким маленьким и тесным стал наш Земной шар.

Если танкер доставил из Абу-Даби в Роттердам 100 тысяч тонн нефти, то на обратном пути он повезет в своих баках 40 тысяч тонн балластной воды. При подходе к порту воду выкачают в океан. На многие мили протянется за кораблем широкий масляный след. Сейчас уже есть танкеры, способные перевозить около полумиллиона тонн. Они еще строились, когда у берегов Америки и Европы образовались огромные нефтяные пятна. Так случилось, что как раз во время работы выставки пятна слились посреди Атлантического океана. Сколько кислорода недополучили люди с покрытого нефтяной пленкой моря! Ущерб этот трудно подсчитать, но еще трудней вычислить вред, причиненный самому морю. Неужели это все, что может вернуть человек океану в ответ на его беспредельную щедрость!

Эти проблемы надо решать сегодня. Промедление может стоить дорого. Процессы, которые благодаря деятельности человека происходят в океанских глубинах, могут стать необратимыми.

Это произошло в августе, когда десятки тысяч посетителей ежедневно штурмовали кассы «Экспо». По улицам выставочного городка тихо катилась инвалидная коляска. Толкавшая ее женщина шла, сильно припадая на левую ногу, которая была короче правой и искривлена вовнутрь. Кисти рук тоже были неестественно скрючены. Иногда она наклонялась и объясняла что-то мужчине, чье изуродованное страшной гримасой лицо всегда смотрело вправо. Его ноги были еще сильнее обезображены, чем у женщины, а на крючки рук невозможно было смотреть без содрогания. Это туристы из Минаматы. Они пришли посмотреть океанографическую выставку. О трагедии этой рыбацкой деревни знают не только в Японии. Весь мир обошли сообщения о гибели десятков и страданиях сотен ее жителей, после того как химический концерн «Тиссо» начал сбрасывать в залив воду, отравленную ртутными соединениями. Пораженные жестокой реальностью жизни, так бесцеремонно вторгшейся в яркий, блестящий, веселый выставочный городок, люди умолкали и расступались. В напряженной тишине еле слышно поскрипывали колеса. Страшная коляска катила дальше. Убедительней тысяч экспонатов и десятков фильмов она агитировала за защиту океана во имя человека.

«Экспо-75» чрезвычайно своевременна еще и потому, что показала достижения научно-технической революции последних лет, давшей мореплавателям совершенно новые, невиданные ранее корабли на подводных крыльях и воздушной подушке, позволившие добывать со дна моря недоступные ранее полезные ископаемые, обнаруживать со спутников косяки промысловой рыбы, бурить дно глубочайших впадин, просматривать его на экранах телевизора с помощью глубинных телекамер… Накопленные знания нужно было донести до простого человека.

Учить и воспитывать, развлекая, — таков общепризнанный, хотя и неписаный принцип работы всех «Экспо». В отличие от выставок, именуемых модным словом «салон» и рассчитанных на специалистов, «Экспо» принимают главным образом самых неискушенных посетителей. Некоторые журналисты по праву сравнивают их с букварями, чье назначение — знакомить человека с грамотой. Именно с этой точки зрения и нужно рассматривать выставку на полуострове Мотобу.

На улицах и площадях выставочного городка можно потеряться. Поэтому одиночные экскурсанты часто заглядывают в схему, а группы сплоченно держатся за своего руководителя с флажком в руке. Какой маршрут изберет отдельный посетитель? Куда поведет группу «знаменосец»?

Допустим, N — турист без определенных целей, а таких большинство, ступил на землю «Экспо» в выставочном порту. Скорее всего, он не устоит против соблазна посмотреть какое-нибудь представление в театре на воде — тут же у выхода из морского вокзала. Здесь и темпераментные гавайские танцовщицы, которые вряд ли оставят кого-нибудь равнодушными, и американские воднолыжники-профессионалы, и международный конкурс красоты и многое другое. Сцена на воде пустовала крайне редко.

Дальше N никак не миновать базара сувениров, где можно часами отыскивать что-либо подходящее из множества кустарных изделий народов мира. Он возьмет прекрасную ручной работы плетеную филиппинскую сумку (так многие и делали) и чем-то ее наполнит, скажем, масками с каких-нибудь далеких островов. У базара он сядет в вагончик КРТ и сойдет на следующей станции, где ему обязательно посоветуют зайти в «кита» — павильон группы японских компаний, действительно сделанный в форме гиганта морей. Около часа придется стоять ему в очереди под «китовым хвостом», пока он не сядет в четырехместную вагонетку. Чрево кита напоминает темную пещеру. Лишь свет прожекторов выхватит макеты затонувших кораблей, сундуки с сокровищами, скелеты не поделивших их пиратов, схватку кашалота с кальмаром. Но в павильоне группы компаний «Мицубиси» его ждут еще более острые ощущения.

Еще час в очереди — и посетитель снова на движущемся кресле нырнет в подводное царство «Мицубиси». Этот аттракцион много дороже и сложнее. Здесь, видимо, решено продемонстрировать, на что способны современные изобразительные средства. Выплывают и как будто повисают перед глазами русалки, дельфины, персонажи японских сказок. Голографическая проекция дает полное ощущение реальности. Диктор просит похлопать в ладоши. «Услышав» шум, стая рыб на экране срывается с места и исчезает. Это специальные жидкие кристаллы улавливают резкий звук и меняют картину. Несколько метров вниз — и со всех сторон на кресельную дорогу обрушатся потоки лавы и гигантские камни. Некоторые посетители инстинктивно втянут головы в плечи: настолько страшно выглядит подводное землетрясение на сферическом зеркальном экране.

После обеда N, скорее всего, попадет в павильон компаний группы «Сумитомо», где на пяти экранах одновременно идет прекрасный, но опять-таки скорее развлекательный, чем познавательный фильм о море и его обитателях. Далее он, наверное, не минует дельфинария, где и под водой, и на воде каждые полчаса — новые представления. Рядом с дельфинами — гигантский аквариум. Какая же океанографическая выставка обойдется без него! Под крышей одного здания — два больших искусственных водоема. Они совсем рядом, но воспринимаются как два совершенно разных мира. Над первым в любую погоду яркий солнечный свет. Толща воды как будто колышется от невидимых глазу волн. Это в специальных нишах на потолке перед лампами Дневного света вращаются цилиндрические барабаны. Их волнистые вырезы и рассеивают свет. Его блики играют на пестрых чешуях рыб, снующих между кораллами. Здесь можно познакомиться с шестью тысячами обитателей рифов. Несколько шагов по коридору — и картина резко меняется. Становится темно и даже как будто прохладнее. Таинственные звуки окончательно убеждают: здесь морские глубины. Это второй аквариум, где живут восемь тысяч рыб, пойманных в течении Куросио на глубине 30–40 метров. Хищники вершат свою расправу прямо на глазах у людей.

У N уже так мало времени, а посмотреть еще нужно так много. Он быстро пробежит по наиболее популярным среди зарубежных павильонов экспозициям СССР и США и отправится на «Акваполис».

Такой маршрут составлен мной на основе данных Ассоциации по подготовке и проведению выставки, которая скрупулезно вела подсчеты степени популярности каждого павильона. Реклама направляла потоки посетителей по намеченному руслу: под своды зданий, где можно было отдохнуть, развлечься, уйти от всех проблем, в том числе и от проблем моря. Пролистал этот прекрасно иллюстрированный альбом картинок — и ничего в голове не осталось. Меж тем именно Япония больше всех пострадала от загрязнения моря промышленными отходами, и уловы ее трудолюбивых рыбаков становятся все меньше. Но об этом японская экспозиция не говорит ни слова. Намного проще сделать вид, что все в порядке, чем предлагать обществу рецепты для исцеления. К радости организаторов Минамата напомнила о себе на берегах «Экспо» только один раз.

Если у гостя выставки в распоряжении один день (а большинство приезжало на свой уикенд — субботний вечер и воскресенье), можно провести его и более творчески. В том же порту всегда стоят на якоре научно-исследовательские корабли. Целую неделю принимал посетителей наш «Академик Вернадский». Команда судна и научные сотрудники делали все, чтобы простые люди поняли назначение исследовательских приборов и лабораторий. Если нужно, демонстрировали тот или иной аппарат в работе.

В павильоне ООН на небольшом проекторе пока-Вывали впечатляющий фильм о катастрофе танкера «Тори каньон». Один его кадр: черные чайки, бьющиеся в конвульсиях на липком черном берегу, который еще недавно был прекрасным пляжем, более полезен и познавателен, чем безупречный в художественном плане пятиэкранный фильм «Сумитомо». Сто тысяч тонн нефти одновременно оказались в море — катастрофа, какие бывают не часто. Гораздо больше попадает в океан каждую неделю — запланированно и сознательно.

К сожалению, экспозиция ООН не была наиболее посещаемой. В первую очередь реклама направляла поток экскурсантов в японские павильоны-аттракционы. Большинство людей плыли по течению и покидали выставку, так и не узнав, что нужно сделать для океана, чтобы он был таким, каким мы хотим его видеть.

Наиболее интересным среди японских павильонов была экспозиция «Кайо мидори кан», где на жаркой Окинаве можно было увидеть северное сияние, белых медведей, попасть в снежный буран. Сопровождалась экскурсия кратким рассказом об Арктике, ее влиянии на климат планеты.

Павильон «Фуйо» — это целый океанарий всевозможных морских организмов. Тут и крабы, и гребешки, и звезды, и угри, и даже дельфины. Они плавают, ползают, шевелят клешнями и совсем не обращают внимания на людей. Ничего удивительного тут нет, если принять во внимание то, что все они не живые существа, а сделанные человеком механизмы, точно передающие способы передвижения своих одушевленных собратьев. Неуклюжие подчас маневры искусственных обитателей глубин заставляют улыбнуться, но в серьезности морской бионики вряд ли кто сомневается. Обогнав самых быстрых рыб и дельфинов в судах на воздушной подушке и подводных крыльях, достигнув предельных глубин на батискафе, человек по-прежнему поражается удивительной маневренности и экономичности движений животных в океане, пытается взять то, что возможно, себе на вооружение.

Перед входом в канадский павильон посетителей останавливал осьминог. Сняв шляпу, он приветствовал меня по-английски, спросил, откуда я и чем занимаюсь. Его глаза бегали как капельки ртути по полированному столу. Говорил он быстро и так лихо перескакивал с одного предмета на другой, с английского на японский, что уследить за ходом его мысли было непросто. Неожиданно он попросил отдать ему форменный значок. Я согласился, но в обмен на его высокую шляпу, похожую на цветок колокольчика. Обмен не состоялся только потому, что собеседник не мог вытянуть щупальцу с телеэкрана. По той же причине наше рукопожатие было чисто символическим. Дружелюбное чудовище представляло собой просто удачную мультипликацию, а говорил со мной один из сотрудников павильона.

Это был единственный аттракцион небольшой, но очень удачной экспозиции Канады — страны трех океанов с самой длинной в мире береговой линией. У входа — стенд не столь далекой старины: гарпуны, снасти, предметы быта коренных жителей страны — эскимосов, мушкеты первых поселенцев — современников Гроциуса, когда природа еще казалась человеку враждебной и необъятной. Тогда переселенцы из Старого Света научились у индейцев ловить «короля канадских рек» — лосося. Вместе с новым промыслом белые канадцы унаследовали от коренного населения почти религиозное преклонение перед царственной рыбой. Десятки тысяч людей облепляют берега таежных рек Запада и смотрят, как ярко-красные красавцы штурмуют пороги и перекаты, чтобы в заветных местах верховья дать жизнь новому поколению. Примерно так же каждую весну многие шведы встречают журавлей, летящих в родные места с юга. Но птиц становится все меньше. Наступая на природу, засыпая болота и заселяя новые районы, люди оставляют пернатым все меньше места. У канадского лосося тоже немало проблем. Чтобы узнать о них, стоит посмотреть в кинозале павильона небольшой двадцатиминутный фильм.

Уже не индейскими примитивными снастями, а флотами современных рыболовных судов добывает человек эту ценную рыбу. Реки запада страны быстры и сильны. Во многих местах их перегородили плотины электростанций. Там, где плотины невелики, люди построили специальные каналы. Они появились и в порожистых местах, где раньше погибало немало рыбы. Характерный случай произошел на реке Фрезер, где предполагалось строительство электростанции. Ее высокая плотина навсегда преградила бы путь лососю к заветным нерестилищам. Местные жители не позволили возводить плотину. Они рассудили так: «Если рыба не вернется в наши края, человек сделает в тот день еще один шаг навстречу собственной гибели». Недалеко то время, когда в наших морях смогут плавать только скелеты рыб и морских животных, если мы по-прежнему будем сбрасывать туда промышленные отходы, утверждает следующий мультипликационный фильм — карикатура на общество беззаботного потребления. Удачные и, как положено в мультипликации, смешные кадры не вызывают, однако, смеха в зале. Японский зритель воспринимает фильм очень серьезно.

— Я сам рыбак и еще не так давно ловил во Внутреннем Японском море. Сегодня там забрасывать сети не имеет смысла. И рыбы мало, а главное, не знаешь, можно ли эту рыбу есть. Нередко весь улов оказывается отравленным. Приходится зарывать его в землю. Для рыбака это все равно, что для крестьянина уничтожить политый потом урожай. Может, действительно в нашем море смогут плавать только скелеты, как в этом канадском фильме. Надеюсь не дожить до этого времени.

Пожилой японец, от которого я услышал эти горькие размышления, хотел еще что-то сказать, но старший его группы призывно замахал флажком, и он поспешил догонять своих.

Павильон США оказался на выставке самым темным. Но выставка океанографическая, и темнота здесь — изобразительное средство. В данном случае она служила фоном для показа глубоководных исследовательских аппаратов и субмарин-малюток, рассчитанных на двух-трех человек. Вот база для аквалангистов, рядом подлодка для изучения шельфа, — ниже по спирали стенда — устройство, способное погружаться на глубину до трех километров. Американцы по праву гордятся своими батискафами и подлодками-малютками. Здесь они держат пальму первенства.

Неоспоримы и их достижения в глубоководном морском бурении. В центре экспозиции несколько фотографий различных типов буровых вышек. На плавающих — наводка буров и удержание платформы производится ЭВМ. Без нее тут не обойтись. В этом посетителю дают возможность убедиться самому. Модель буровой плавает посреди не слишком бурного по сравнению с океаном аквариума. Некоторую нестабильность создает только пара небольших водометов. Точно в середине дна — «скважина», соединенная с платформой гибким гофрированным шлангом. Платформа так и норовит уйти в сторону от «скважины». Перед вами пульт и пара рычагов, чтобы включать гребные винты платформы, и еще похожий на окошко радара прицел. Светлая точка «скважины» то и дело уходит из «десятки» в «молоко». Попробуйте ее вернуть. Чем дольше она будет в «десятке», тем дольше вы сможете бурить и больше наберете очков. Но никому не удается подчинить модель.

Скромный слайд рядом запечатлел первое в мире судно для глубоководного бурения «Гломбар чэленджер». Незадолго до открытия выставки оно вело исследования в Черном море. Вместе с американскими коллегами на борту были и советские океанологи. Результаты их совместной работы подтвердили старую гипотезу, что Черное море в древности долгое время оставалось озером. И природа, и климат на его берегах резко отличались от современных условий. Но постепенно Босфор и Дарданеллы опустились, открыв путь в океан.

Море нелегко расстается со своими секретами. Разгадать многие из них не под силу только одному государству, какой бы совершенной научно-исследовательской аппаратурой оно ни обладало. Сотрудничество ученых мира — вот что откроет дверь в кладовую тайн. В этом убеждает советский павильон выставки.

С площади Закатов, что примыкает к причалу «Акваполиса», мы поднимаемся по широкой каменной лестнице и выходим на улицу Магеллана. У самого крупного здания на этой улице развевается наш флаг. Первым среди всех флагов «Экспо» он приветствовал миллионного посетителя. Роль лидера по популярности пронес он и до конца работы выставки.

Эти идущие от всего сердца слова — награда всем, кто причастен к успеху советского павильона на «Экспо-75». Академии наук СССР, министерствам и ведомствам, работникам павильона, художникам. Наш павильон тронул сердца людей, потому что его экспозиция проникнута любовью к океану, внимательным отношением к его проблемам. Особенно привлекает посетителей макет станции по очистке балластных вод — единственный на всей выставке. Он создан на базе комплекса Одесского морского порта. Сто тысяч тонн нефти, которые раньше приходилось сливать в море, ежегодно извлекают здесь из воды, чтобы снова залить в трюмы танкеров. Сто тысяч тонн вез в свой роковой рейс «Тори каньон».

Внимательно осматривал макет японский студент, долго беседовал с гидами. Затем направился к книге отзывов и написал:

Нашу экспозицию действительно можно назвать демонстрацией сотрудничества. Один из стендов специально рассказывал о сотрудничестве СССР со странами СЭВ и скандинавскими странами — в защите Балтийского моря от загрязнения, о двусторонних соглашениях с Соединенными Штатами, Японией, Францией, а также сотрудничестве в рамках международных организаций. Здесь приводится перечень конвенций по охране морских ресурсов и рациональному ведению промысла, подписанных советской стороной, перечислены научные симпозиумы по проблемам океана, в которых участвует СССР. Содержание документов расшифруют экспонаты.

В центре раздела Академии наук СССР — большой глобус. На голубом фоне красные нити — маршруты советского научно-исследовательского флота. Здесь же модели некоторых кораблей. Среди современных флагманов маленькая шхуна «Заря» кажется пришельцем прошлого века в век космический. Ее главный двигатель-парус, на борту почти нет стальных деталей. Но судно это необычное, можно сказать, уникальное. Оно оснащено сложнейшими приборами для измерения магнитных аномалий. Уже более двух десятков лет служит «Заря» советской и мировой науке. По составленным участниками экспедиций магнитным картам ведут геофизические исследования суда многих стран.

Стоящий рядом белотрубый красавец «Академик Курчатов» в 1974 году участвовал в крупнейшем международном Атлантическом тропическом эксперименте (АТЭП). Перед учеными стояла сложнейшая задача: создать усредненную математическую модель взаимодействия океана и атмосферы. В эту модель через ЭВМ можно будет потом вносить конкретные данные и наблюдать, как распределяются осадки, давление, температура. Конечная цель — правильный долгосрочный прогноз погоды.

Пока ученые не могут даже предсказать, как поведут себя тайфуны. Несколько раз выставка закрывалась из-за угрозы тропических штормов. Картина выглядела действительно грозной. Тяжелые зловещие тучи в несколько слоев покрыли небо. Померкли и потемнели краски. Свинцово-серая тень легла на море. Скрылся во мгле горизонт. Радиопередача по американскому каналу оборвалась сообщением: «Военным базам Соединенных Штатов Америки объявляется готовность к тайфуну номер два. Готовность номер два означает, что ветры скоростью свыше 50 узлов достигнут Окинавы через двое суток. Необходимо запасаться продуктами питания. При объявлении готовности номер один закроются продовольственные магазины».

«Акваполис» отчалил от пирса и медленно погрузил свои толстые ноги-опоры в темную воду.

У себя в домике я первым делом включил телевизор. Через несколько минут по экрану побежала под аккомпанемент тревожной морзянки строчка текста: «Специальное сообщение для всего американского военного персонала». Затем крупными буквами заставка — «Готовность к тайфуну номер один. Внимание!». Появилась карта Окинавы. Черные стрелки на востоке были направлены в самый центр острова. Вся акватория залива была уже пуста, лишь ветер гнал к берегу белые барашки. До глубокой ночи телевизионные передачи прерывались сводками о движении тайфуна.

Утром сквозь опущенные жалюзи я посмотрел на море. К причалу выставочного порта, оставляя за кормою широкий пенистый след, летел «Ховеркрафт». Он, как обычно, привез на выставку пассажиров из Нахи. «Акваполис» стоял на прежнем месте, гордо подняв над водой белоснежный корпус. Я понял, что угроза миновала. Тайфун неожиданно свернул на соседний остров. Телевизор показал, какие бедствия он туда принес: десятки погибших, сотни раненых, поваленные телеграфные столбы и деревья, затопленные поля и дороги, перевернутые автомобили.

Предотвратить тайфун невозможно. Нельзя и свернуть его с курса. Но ученые СССР и других стран ставят перед собой задачу предсказать курс с достаточной точностью. Они знают, что от их успеха зависят судьбы людей. Ведь только в Атлантике за 25 послевоенных лет тропические циклоны унесли 14 тысяч человеческих жизней. Семь с половиной миллиардов долларов составил материальный ущерб.

Уязвимость Окинавы от тайфунов наложила отпечаток на архитектуру выставочного городка. Ради прочности пришлось пожертвовать разнообразием и вычурностью архитектурных форм. Большинство зданий, в том числе и наш павильон, состояли из небольших приплюснутых шестигранников. У нас их было восемь — четыре на верхней террасе, четыре на нижней. Они словно срослись друг с другом. Внутри к большому неудовольствию художников-оформителей сплелась паутина жестких и мягких креплений. И все же художникам даже при такой неэстетичной конструкции удалось создать цельный и впечатляющий ансамбль. Пол павильона со всех сторон окружают перила, а за ними вода. Получилось своего рода палуба корабля.

«У моря нет дна», — утверждал Аристотель. То, что это не так, знает теперь каждый школьник. Но не все знают, что последние штрихи на карту рельефа морского дна будут нанесены еще не скоро. В СССР составили первую крупномасштабную карту дна Мирового океана. Много лет работали над ней океанологи из разных стран, и вот она — экспонат советского павильона. Отчетливо видна каждая впадина, каждый подводный хребет. Мигающие лампочки показывают, куда держат путь магистральные океанские течения.

До недавнего времени считалось, что в основном именно благодаря этим течениям происходит циркуляция воды в океане. Но представления- ученых в корне изменились. Тому «виной» уникальный эксперимент «Полигон-70», проведенный советскими океанологами. Макет его с силуэтами кораблей и буйковых станций представлен в экспозиции Академии наук. Приборы буйковых станций зарегистрировали в океанских водах гигантские вихри, очень похожие на атмосферные циклоны. На сотни миль перемещались огромные массы воды толщиной в несколько километров. Спустя три года американские ученые осуществили аналогичную программу работ под названием МОДЕ. Совместный эксперимент советских и американских океанологов ПОЛИМОДЕ был проведен в 1977–1978 годах в районе Бермудских островов.

«Как работает приливная электростанция?» Этот вопрос японские ребятишки задали учебной программе телевидения. И оно ответило им фильмом о французской электростанции, которая хотя и была первой попыткой использования энергии морских приливов, но ввиду своей дороговизны, казалось, похоронила саму идею. Лишь после постройки у нас совершенно новым,» наплавным, методом Кислогубской ПЭС во всем мире появились дерзкие проекты ее гигантских собратьев, обещающих стать в десятки раз мощнее самых крупных речных гидроэлектростанций. Кислогубская станция — тоже пример сотрудничества ученых: ее турбины были сконструированы французскими инженерами. Посетителям этот макет особенно пришелся по душе. Он поворачивался вокруг своей оси, показывая станцию во время буксировки, на своем месте и крупным планом в разрезе.

Многих притягивал к себе макет осетрового завода. Отчасти благодаря оригинальной композиции: он сделан внутри огромного муляжа белуги, Но большинство интересовалось проблемой рыболовства, в котором в Японии разбираются и понимают, какое у него перспективное будущее. Никогда не пустовало место перед проектором, где показывался фильм о выведении новой породы осетровых — бестера (гибрида белуги со стерлядью). Рядом карта маршрутов продукции советских рыбоводных заводов: свыше 40 видов живых водных организмов получили прописку в зарубежных естественных и искусственных водоемах.

Одна из официальных тем «Экспо» — жизнь и быт на морском побережье. Мы знакомили своих гостей с жизнью народов Прибалтики, Чукотки, черноморских курортов. Вот где были настоящие столпотворения! И слушали здесь не иначе, как раскрыв рот, и вопросов задавали множество! Особенно интересовала эта часть павильона окинавцев, на протяжении десятилетий не получавших правдивой информации о нашей стране. Их поражало все. И оплачиваемые отпуска советских рабочих, и прекрасные санатории, и дешевые путевки. Особенно восхищенные отзывы появлялись после осмотра диорам Сочи и Артека. Люди рассказывали о чудесных советских курортах друг другу, приводили к макетам своих соседей. Такая популярность не понравилась определенным кругам в префектуальном собрании. Однажды к нашему гиду подошли чиновники и предложили «прекратить пропаганду советского образа жизни», заявив, что это-де вызовет неблагоприятный резонанс у населения. Но большинство посетителей вынесли из нашего павильона самые лучшие впечатления о Стране Советов, о людях, которые ее представляли. Очень трогательно выразил свои чувства к нам окинавский школьник, чей отзыв оказался самым коротким в нашей книге, но самым ярким: «С Окинавы в Россию посылаю любовь!»

С утра до ночи бурлил сказочный городок на зеленых холмах. В ясную погоду люди собирались на площади Закатов, откуда особенно хорошо наблюдать, как садится в океан солнце. Его прощальный луч широкой огненной дорогой уходит за горизонт. В этот момент необычайно остро ощущение, что человек не в силах создать что-нибудь прекраснее солнца, неба и океана.

У журналистов есть выражение: «жить каким-то событием». Именно это можно сказать об Окинаве и «Экспо». Окинавцы говорят, что на их острове в прошлом никогда не происходило ничего значительного и вряд ли произойдет еще в течение ста лет после выставки.

Однако неверно было бы говорить об «Экспо» в прошедшем времени. Часть выставки, за исключением павильонов зарубежных стран, осталась нетронутой, в том числе и «Акваполис». Сохраняется в порядке весь городок — и как достопримечательность и как место отдыха.

Власти префектуры думали, что «Экспо» — шанс для скачка из нищеты и отсталости. Этот скачок они рассчитывали сделать на испытанном коне — туризме. Все планы были связаны с потоками иен и долларов, которые должны были хлынуть рекой из карманов туристов. В Нахе полагали, что острова станут известны как райское курортное место, и толпы отдыхающих будут постоянно штурмовать отели на зеленых берегах лазурного моря. В предвыставочный ажиотаж подливало масло и японское правительство. Оно давало местным властям раздутые прогнозы посещаемости «Экспо» и постоянно призывало: «Стройте дороги, стройте отели, стройте рестораны. Не упускайте своего шанса».

Никогда еще на Окинаве так много не строили. В Нахе выросли, как я уже упоминал, между портом Томари и шоссе № 58 многоэтажные корпуса гостиниц из стекла и бетона. Через центр острова пролегла автострада. Много строили и в Наго. Осенью вместо старого автовокзала там, наконец, открыли новый на отвоеванной у моря набережной, оградив ее от штормов внушительным молом. В этом одноэтажном здании — прекрасные просторные залы ожидания с кондиционированным воздухом, буфетами, автоматами с прохладительными напитками, сувенирными киосками.

Все сувениры продавались на острове с эмблемой «Экспо». Три волны вышивались на одежде, штамповались на всяких безделушках, вырезались на ювелирных изделиях. Когда выставка закончилась, их осталось очень много, даже слишком много. Летом 1977 года во время командировки в Осаку я видел, как там по дешевке распродавались сувениры с тремя волнами, так и не вынесшими Окинаву к берегам процветания.

Префектура жадно ухватилась за свой шанс. Особенно энергично взялись за дело на полуострове Мотобу. Мотобу — это небольшая административная единица, куда входят городок Тогути да несколько деревенек. В заливе Тогути примостился небольшой флот рыболовецких суденышек — в основном старых, со следами неоднократных ремонтов и переделок. Несмотря на свои скромные габариты, войти в залив они могут только во время прилива. Фарватер неглубок, а сильные отливы обнажают во многих местах дно. Воды порта принимают отходы всех жилых домов и заведений городка, и через старый мост иногда трудно перейти, не зажав носа. Видимо, учитывая это обстоятельство, а также и для того, чтобы не создавать на улицах автомобильных пробок, через залив, ближе к выходу в море, был переброшен новый автодорожный мост. Изящной дугой он связал выставку с новым районом городка Тогути, где построили правильной прямоугольной планировки городок для персонала выставки. Рядом открылся первый в этой глуши универсам. На западной окраине Тогути возвели новый океанский порт, способный принимать довольно крупные суда. Главным образом здесь бросали якоря корабли компании «Рюкю кайун». Понадеявшись на приток пассажиров, компания ввела ежедневные рейсы своих лайнеров между Тогути и Нахой. Но на сотни посадочных мест едва набиралось десятка три пассажиров. Через год после этой нерентабельной затеи «Рюкю кайун» вынуждена была объявить о своем банкротстве.

Так разорился лидер окинавского судоходства, который на протяжении многих лет держал в своих руках пассажирские перевозки между Окинавой и четырьмя основными японскими островами. Этот крах был самым значительным и самым нашумевшим. Компания сделала слишком большую ставку на «Экспо». Сотни более мелких банкротств не удостоились даже места на первых полосах газет.

Сигэру Мурата, например, был хозяином небольшой гостиницы на полуострове Мотобу. Он надеялся выбиться из нужды, поверив словам организаторов выставки, будто от постояльцев у него не будет отбоя. А теперь он рассказывает грустную историю своего разорения пассажирам такси. Ему нужно отработать за рулем долги, взятые на строительство гостиницы, — всего 10 миллионов иен.

Многие в уезде Мотобу соблазнились возможностью выбиться в люди. Количество маленьких гостиниц, возведенных на кредиты, трудно перечислить, они попадались на каждом шагу. Не один гектар сахарного тростника был превращен в платные автостоянки, но даже в первые полтора месяца после открытия выставки почти все машины скапливались у ворот. Процветали только два-три землевладельца, чьи участки оказались поблизости. Они даже позволяли себе нанимать зазывал. Не для бизнеса, а ради того, чтобы подчеркнуть свое благополучие. На Окинаве десятки тысяч людей согласны на любую работу, но редко кто мог выдержать больше двух недель под палящим солнцем на раскаленном от жары асфальте. Зато, если пройти две сотни метров в сторону от шоссе, можно было наткнуться на десятки ровных огороженных площадок с заброшенными будками контролеров и с вылинявшими щитами.

Лишь до начала сентября весело и шумно было в маленьких кафе и закусочных, облепивших выставку. Тогда ежедневно через ее ворота проходили в среднем около двадцати тысяч человек. Затем людской поток превратился в ручеек — 3–4 тысячи, и по вечерам в пустых кабачках их владельцы вместе с разорявшимися хозяевами сувенирных ларьков с горя пропивали свою мизерную выручку.

За два часа до закрытия выставки я проходил мимо киосков, распродававших за бесценок залежавшийся товар. Впервые здесь предлагали заводных чаек. Продавец, покрутив ключ, отпустил игрушку, и она секунд двадцать летала над толпой, затем взмахи стали судорожными, чайка шлепнулась на дорожку и затихла. Эта последняя сценка показалась мне тогда глубоко символичной.

Я возвращался в нашу деревню уже в сумерках. На помойке впервые за полгода я увидел людей. Они что-то собирали, раздвигая темноту лучами карманных фонариков.

Ко мне подошел мужчина лет сорока пяти и спросил вполголоса:

— У вас нет пустых бутылок из-под пива? Видите ли, мы с женой работали на выставке. До этого никакой работы у нас не было. Нет ее и теперь.

Не найти более неблагодарного бизнеса на Окинаве, чем этот. За ящик сданных бутылок можно получить лишь сто иен, а буханка хлеба стоит сто сорок.