Острые перья

Глава 4

Думаю о нем.

Даже сухая трава

Стала золотой

(Судзуки Масадзё)

К вечеру хлынул дождь: косые струйки воды стремительно стекали по лобовому стеклу, сливаясь воедино — не справлялись даже дворники, видимость ухудшалась с каждой секундой. Припарковавшись напротив двухэтажного здания из темно-серого кирпича, который из-за непогоды выглядел черным, Арен закурил, глядя на единственное освещенное окно.

Желтоватый свет мягко струился, падая неровным бледным пятном на блестящую от воды мостовую. Мимо, вжимая голову в плечи, пронесся несчастный прохожий, мечтая быстрее попасть в теплый и сухой дом — проводив беднягу пристальным взглядом, Арен разозлился сильнее.

У него дел — вагон и маленькая тележка, но он почему-то сидел перед антикварной лавкой поздним вечером, курил, морщась от дыма, заполнившего салон, и беспрестанно думал о Наоми.

Этого ты хотела? — мысленно обратился Игараси к супруге. — Быть везде — в постели, в сердце, в мыслях?

И в шуме льющейся с небес воды ему почудился знакомый женский голос, шепчущий: все или ничего, Арен.

Стоило ему выйти наружу, как холодные капли пробрались за шиворот, неприятно щекоча шею, точно чьи-то ледяные пальцы. Арен выдохнул, плотнее запахивая пальто, и быстрым шагом пересек проезжую часть, оказавшись перед неприметной дверью со старинной позолоченной ручкой в виде головы льва.

Какая пошлость, — мелькнуло в голове.

Не рассчитывая на удачу, Игараси толкнул дверь — и та неожиданно поддалась, показывая узкий коридор, тонущий во мраке.

Он нахмурился. За антикварами — осторожными и трясущимися над своими безделушками людьми — такая беспечность не водилась. Обычно они запирали двери на сто и один замок, не брезгуя дорогой сигнализацией — кто-то даже держал оружие под рукой.

Внутри стояла густая тишина, смешанная с запахом пыли — так пахли заброшенные дома, чердаки, заваленные всякой ненужной всячиной и старое, растрескавшееся дерево. Звуки шагов Игараси были приглушенными — опустив глаза вниз, он обнаружил под ботинками толстый абиссинский ковер, на котором стоял турецкий столик, гордо демонстрирующий странного вида сервиз — белый с синими кружевными узорами, — и шпагу.

Помойка, — презрительно скривился Арен. Лавка была похожа на пристанище какого-нибудь чудика, который тащит все в дом, не задумываясь о ценности найденного.

Впрочем, Мамору как раз и был чудиком. Игараси бы назвал его словцом покрепче, но Наоми всегда вставала на защиту своего старого знакомого — их объединяла любовь к древности, благодаря которой они подружились, — и Арен привычно звал его в мыслях чудиком.

Игараси хотел окликнуть владельца лавки, но почему-то решил промолчать в последний момент. Незапертая дверь, тишина, оставленный свет в кабинете — все это настораживало. Нащупав оружие, Арен медленно двинулся вперед, на сей раз специально двигаясь бесшумно. Небольшой коридор вел в кабинет Мамору — если эта крохотная комнатушка вообще заслуживала такого звания, из приоткрытой двери на пол падала узкая полоска света.

Приблизившись, Арен заглянул внутрь. Мамору он увидел сразу — тот сидел за письменным столом спиной ко входу. Настольная лампа освещала пространство, едва справляясь, и в ее тусклом свете плечи Мамору странно двигались, а голова была чуть запрокинута назад.

Через мгновение послышался тихий стон.

Арен поморщился.

— Мамору, — гаркнул он, пнув дверь.

От неожиданности тот подскочил, едва не упал со стула, затем резко встал и снова чуть не рухнул на пыльный пол, запутавшись в спущенных штанах.

— Ты… Я, — заикаясь, пролепетал Мамору. Румянец стыда залил его лицо.

— Открыто было, — любезно пояснил Арен, прикрывая глаза. — Надень трусы обратно, мне достаточно мерзости на работе.

Красный, как рак, Мамору поспешно натянул белье с брюками. Щелкнула пряжка ремня — Арен открыл глаза, и, убедившись, что собеседник одет, оперся о дверной косяк, скрестил руки на груди.

— Все настолько плохо, что ты вынужден разглядывать по вечерам на порножурналы? — ехидно спросил Игараси, заметив на столе фотографию.

— Это… Это не то, — сбивчиво заговорил Мамору, закрывая собой лежащий на столе снимок. — Это тебя вообще не касается!

— Ну, тут ты прав, — усмехнулся Арен. — Мне безразлично, на какую порноактрису ты пускаешь слюни.

Мамору покраснел еще сильнее — даже кончики его ушей стали розовыми, — и выкрикнул:

— Это не порноактриса!

— Да хоть твоя пожилая соседка, мне все равно, — равнодушно произнес Арен. — Я пришел поговорить о Наоми.

Мамору опасливо покосился на стол за спиной, и Игараси не выдержал.

— Да что там у тебя такое? — Арен шагнул вперед, собираясь посмотреть на роковую красавицу, сумевшую соблазнить книжного червя.

Мамору взвизгнул и выставил руки вперед в защитном жесте:

— Не подходи!

Но было поздно. Наметанный взгляд выхватил шелк темных волос и алые губы, чей изгиб больно ударил в грудь — эти губы он мог узнать из тысячи других, потому что он целовал их неоднократно.

— Это моя жена? — очень тихо спросил Арен.

Мамору сглотнул, понимая, что слишком спокойные интонации в голосе Игараси не сулят ему ничего хорошего.

— Это не то, чем кажется, — предпринял он слабую попытку оправдаться, но осекся — еще один шаг заставил Мамору забыть все жалкие оправдания.

— Не то? — Арен сгреб воротник его затасканного до дыр свитера.

Мамору пискнул и вжал голову в плечи, боязливо прикрыв глаза.

— То есть, твоя рука только что не водила по члену, пока ты пялился на снимок моей жены?

Игараси бросил взгляд на фотографию — слава всем Богам, весьма приличную, потому что в противном случае он бы точно не смог себя контролировать: Наоми сидела на диване, с радостным выражением лица держа в руках какую-то страшненькую и неказистую вазу, похожую на ночной горшок.

— Бывшей жены, — прохрипел Мамору.

Арен перевел на него удивленный взгляд, поражаясь тому, как у этого слизня хватило смелости спорить с ним, а Мамору, приободрившись, продолжил:

— Ты ее никогда не заслуживал. Ты и пальца ее не стоишь…

Игараси с нескрываемым наслаждением впечатал кулак второй руки в его нос, слыша хруст, который отозвался в теле приятным азартом от предстоящей драки. Мамору заскулил, извиваясь, как червяк — разжав пальцы, Арен с удовлетворением наблюдал, как он сложился пополам, прижимая ладонь к лицу.

— Наверное, ее пальца стоишь ты? — с весельем уточнил Арен, разминая пальцы и предвкушая быстрое снятие стресса.

Хорошая драка — вот, что ему нужно, чтобы выкинуть Наоми из своей головы. Почувствовать, как напевно стонут кости под его руками, как содрогается плоть от стремительных, сильных ударов; как пот стекает по лицу, а глаза застилает кровавая пелена.

Но Мамору все испортил.

— Пожалуйста, не надо, — прорыдал он, опускаясь на пол и пачкая его кровью. — Не надо меня бить…

— У вас с ней что-то было? — спросил Арен. И разозлился — его вообще не должно это волновать.

— Конечно, нет, — вскинулся Мамору. И с отвращением добавил: — Она постоянно говорила о тебе… Как помешанная.

— Это называется любовь, придурок, — Арен пнул его по ребрам носком ботинка — слабо, но Мамору истошно взвыл.

Игараси равнодушно смотрел на скорчившегося у его ног мужчину — такого даже бить как-то… Противно.

Дождавшись, пока Мамору прекратит подвывать, он присел на корточки и достал из кармана камень, практически ткнув им в лицо лежащему:

— Узнаешь?

Всхлипывания прекратились. В глазах Мамору появился фанатичный блеск, который Арен нередко видел у Наоми, когда та находила очередное ископаемое эпохи палеолита и подпрыгивала на месте от нетерпения, желая поскорее посмотреть на «чудо».

— Это оберег, — прошептал Мамору. — Очень мощный.

— Без мистических штучек, — оборвал его Арен. — Ты отдал его Наоми?

— Продал, — поправил Мамору, осторожно поднимаясь и с опаской поглядывая на Игараси. — Он стоит очень дорого. Дело не только в том, что оберег весьма древний — для его изготовления использовался редкий, нетипичный для тех времен минерал. Это уникальная вещь, ценность которой…

— Ближе к делу, — одернул чересчур увлекшегося фанатика Игараси. — Ты продал его Наоми. Где она взяла деньги?

— Обменяла оберег на большую часть своей коллекции, — признался Мамору.

Ясно, вот куда делась вся эта рухлядь, — мысленно отметил Арен.

— Я отговаривал ее, но она уперлась. Наоми такая… Упрямая, — на губах Мамору появилась мечтательная улыбка, а в глазах — плотоядность.

— Я тебе все зубы выбью, — ласково пообещал Аре, — если еще раз увижу это выражение на твоем лице, когда ты говоришь о моей жене. Зачем ей понадобился оберег? От кого она хотела защититься?

— Это не для нее, — возмущенно запыхтел Мамору. — Этот оберег предназначался для тебя. Судя по вопросам, Наоми собиралась преподнести его тебе, и, раз уж ты держишь его в руках, ей это удалось.

— Почему мне? Я не нуждаюсь в защите, тем более такой.

— Это ты так думаешь, а Наоми считала иначе. Она была обеспокоена чем-то, нервничала, но ничего мне не рассказала. Только потребовала оберег, я сбросил цену, — смущенно пояснил Мамору, — как другу.

Арен хмыкнул.

— То-то же у тебя их нет.

— Я люблю ее, — вдруг произнес Мамору жалким тоном. — А ты — нет. Зачем издеваешься над ней?

Из груди Игараси вырвался вздох раздражения — кто еще над кем издевается; в искусстве мотать нервы Наоми не было равных — даже ее отсутствие приносило ему кучу проблем.

— Мамору, — голос Игараси стал ниже, превратившись в угрожающий. — Наоми всегда знала о твоих чувствах. То, что она на них не ответила — только ее решение.

— Неправда, — бросил на него обиженный взгляд Мамору. — Это ты не давал ей свободы!

Арен покачал головой.

— Я ее никогда ни в чем не ограничивал.

И, возможно, это было самой большой его ошибкой. Следовало запереть Наоми дома, в четырех стенах. Сейчас, оглядываясь на прошлое, Арен жалел, что впервые поддался такой слабости — слишком глубоко впустил ее в себя, а она ушла, напоследок пройдясь каблуками по его сердцу.

Просто ради нее… Ему хотелось стать лучше.

И к чему это привело? — спросил сам себя Арен, невесело усмехнувшись собственным мыслям. Мамору уже поднялся, торопливо пряча снимок и вытирая кровь; Игараси молча покинул помещение — здесь ему делать было больше нечего.

Дождь снаружи усилился, превратившись в самый настоящий ливень — Арен промок до нитки, как только ступил за порог, но не спешил бежать к машине. Подставив лицо освежающе холодным струям, он смотрел в небо, затянутое темно-серым — и вспоминал.

Когда все покатилось в бездну?

Наверное, после ее дня рождения, — вода стекала по его лицу, попадала в глаза, мокрая одежда неприятно липла к телу, но Арен продолжал стоять.

До праздника все было хорошо — он это помнил: поцелуи по утрам с запахом свежего кофе, долгие и спокойные вечера, в которых царил полумрак, молочная кожа Наоми и ее обольстительная улыбка. На праздновании она выглядела счастливой — среди обилия гостей Арен видел только ее, потому что кроме Наоми, для него никого не существовало.

А потом она стала увядать. Сделалась раздражительной, мелочной, капризной — как невыносимый ребенок. Вещи, к которым раньше Наоми относилась ровно, стали вызывать у нее гнев: Арен вздрогнул, вспомнив, как однажды после его очередной задержки на работе она спросила не привычное «Все в порядке?», а «Где ты опять был?», и в этом «опять» сквозил неприкрытый упрек.

У него тогда был аврал — он никак не мог выбраться из офиса, приезжая за полночь уставшим до невозможности, но каждый раз, видя безмятежно спящую в кровати Наоми, он думал, что все это — не зря. Понимание того, что ему есть для кого бороться, придавало сил — а у Наоми эти силы потихоньку таяли.

Она попала в больницу спустя неделю — во время ссоры у нее пошла носом кровь, взгляд помутнел, а сама Наоми, пошатнувшись, тяжело оперлась о стену. Они поехали к врачу через пару минут, невзирая на ее возражения — Арен запихнул Наоми в машину, от страха прикрикнув на нее, чтоб сидела молча, и сдал на руки доктору.

Ничего. Она была абсолютно, полностью здорова. Он настоял, что Наоми изучили вдоль и поперек — но все анализы были в норме.

— У вашей жены отличное здоровье, — сняв очки, сообщил доктор. — Даже не верится. Просто идеальные показатели.

От сердца отлегло. Больше всего Арен боялся, что Наоми заберет какая-нибудь болезнь, против которой он будет бессилен — Игараси мог защитить ее от всего, кроме коварной мутации клеток или внезапного инфаркта.

Но Наоми была здорова. И продолжала изводить его истериками — денно и нощно, с упорством спасателя, пробивающего дыру сквозь стены к запертым в горящей квартире людям.

Только вот Наоми никого не спасала. Она убивала их брак.

Осознание этого принесло больше холода, чем ледяной дождь с неба. Добравшись до автомобиля, Арен стянул промокший пиджак, бросил его на соседнее сиденье и щелкнул зажигалкой — онемевшие пальцы не слушались, фильтр намок. Прикурив с пятой попытки, он свернул в сторону дома, не переставая думать о Наоми.

Где же ты? — мысли крутились со скоростью бешено работающих дворников, пытающихся справиться с непогодой.

Наоми сообщила, что у нее проблемы, но ни с кем не поделилась: ни с сестрой, ни с Мамору. Она хотела рассказать ему, но Арен ее выгнал.

А до этого Наоми оставила оберег в квартире… Пыталась защитить его, будучи сама под угрозой. Она думала о нем.

Арен сжал руль покрепче. Он обязан ее найти — живую. О другом исходе даже думать не хотел. Не мог.

Телефон, чудом выживший после стояния под дождем, гулко завибрировал в кармане пиджака. На ощупь Арен нашел его, выпутал из мокрой ткани, бросил взгляд на экран — Ринджи; тревожное чувство тут же прильнуло к нему, заставляя дрожать не то от холода, не то от страха.

— Да?

— Ты свободен? — сразу перешел к делу Ринджи. На заднем фоне у брата слышалась музыка. — Мы с Хироши в том клубе. Можешь приехать?

— Вы нашли ее? — Арен замер в ожидании ответа.

— Нет.

Он выдохнул, ощущая, как остановившееся на мгновение сердце вновь забилось.

— Но тут творится кое-что непонятное, — добавил Ринджи. — Будет лучше, если ты приедешь и сам все узнаешь.

— Скоро буду, — коротко ответил Арен и надавил на газ. Машина, до этого плавно скользящая по асфальту, встрепенулась, сбросила сонное оцепенение и уверенно рванула вперед.

Свой дом он проехал, хотя, по-хорошему, следовало бы заехать, чтобы переодеться — но сухой тон Ринджи не оставлял и шанса на то, что новости окажутся хорошими. Припарковавшись возле входа в клуб и перегородив кому-то выезд, Арен вышел из автомобиля, глядя на огромную вывеску, переливающуюся черно-красным — "Тэнгу".

По бокам от нее были нарисованы массивные крылья с острыми перьями, каждое из которых больше напоминало лезвие.

— Меня ожидают, — нетерпеливо сообщил Арен администратору, незаметно оглядываясь.

Это был не тот клуб, в которых ходили студенты и уставшие от офисной работы клерки, чтобы расслабиться — никакого танцпола, дешевого алкоголя или беснующейся толпы. Зал, в который его проводили, был огромным — круглые столики в окружении диванов стояли так, чтобы посетители почти не замечали друг друга, но прекрасно видели сцену, на которой танцевала девушка.

Полностью обнаженная, она покачивалась под медленную, чарующую музыку, будто в трансе, а ее тело обвивала огромная змея. Танцовщица была слишком хрупкой — почти прозрачной, — и гигантский питон на ее теле выглядел… Странно. Казалось, девушка вот-вот рухнет на пол под тяжестью змеи.

— Как тебе? — Ринджи кивнул на сцену, когда брат сел рядом, и протянул бокал с молчаливым требованием выпить.

— Выглядит так, будто после номера змея перекусит несчастной, — честно ответил Арен, залпом выпивая содержимое стакана. Горло приятно обожгло.

— Присмотрись, — посоветовал Ринджи. Его голос был напряженным.

Арен недоуменно взглянул на Хироши, сидящего напротив — тот не изменил своему стилю, притащившись в блестящей жилетке. Выглядел он расслабленным, несмотря на то, что людных мест избегал. Единственный родственник Макото, друга семьи Игараси, Хироши был баловнем судьбы и разгильдяем, но обладал одной очень важной чертой характера — оптимизмом.

Когда родители погибли, Арен и Ринджи много времени проводили у Макото дома, где Хироши всячески не давал им скатиться в бездну уныния. Фактически, он был их личным клоуном в те далекие дни — и за это Арен чувствовал огромную благодарность.

Почувствовав на себе взгляд Игараси, Хироши неопределенно мотнул головой, указывая на сцену: мол, смотри.

И Арен посмотрел. Внимательно просканировал сцену, еще раз отмечая неестественное поведение танцовщицы — глаза девушки были полузакрыты, тело монотонно покачивалось в такт музыке. Питон, обернувшийся вокруг ее правой ноги и талии, и то выглядел более… Живым.

— Она чем-то обколота, — сказал Ринджи, видя, как брат нахмурился.

— Уверен?

В разговор вмешался Хироши:

— Стопроцентно. Посмотри на ногу, ту, на которой змея. Девчонка наверняка уже не чувствует ее, но продолжает танцевать.

Морщинка пролегла меж бровей Арена.

— И что? — резковато спросил он. — Меня не интересует какая-то девчонка.

Черт возьми, он ехал сюда — мчался, как сумасшедший, — в надежде услышать что-нибудь о Наоми. В идеале — узнать ее местоположение. До несчастных жертв красивой и яркой жизни ему не было дела — владея ресторанным бизнесом, Арен не понаслышке знал о том, что творится за пестрой оберткой в виде роскошных интерьеров и симпатичных официанток.

— В этот зал трудно попасть, — Хироши развалился на диване, — мне оказали услугу, приведя сюда.

Арен закатил глаза.

— У тебя звездная болезнь. Снял пару роликов, спел пару песен и думаешь, что мир у твоих ног.

— Но есть и другой зал, — не обращая внимания на его выпад, продолжил друг, — закрытый. Нечто вроде тайного общества — попасть туда можно только с приглашением от владельца.

— И кто владелец?

— Этого никто не знает, — Хироши усмехнулся. — Даже мои связи не помогли.

— Тайное общество — типа масонов? — с неприязнью поинтересовался Ринджи. — Если тут творится такое, что происходит в закрытом зале?

— Массовые оргии? — предположил Хироши, доставая из портсигара тонкую сигарету. — Я бывал на парочке таких, скучновато.

— Или что похуже, — глаза Ринджи неотрывно буравили лицо Арена. — У меня плохое предчувствие.

Старший Игараси потер виски холодными пальцами. Монотонная музыка убаюкивала, тяжелый запах благовоний напоминал о духах Наоми — ему стало душно. Он перевел взгляд на девчонку, покачивающуюся на сцене — она была смертельно бледна.

— Значит, узнать никак? — с трудом проговорил Арен.

Хироши отрицательно кивнул головой, выпустив тонкую струйку дыма — до ноздрей Игараси донесся сладковатый аромат.

— Здесь замешаны влиятельные люди. Не какие-то вандалы из подворотен, — с досадой сообщил Ринджи. — Выход только один: действовать напролом.

Арен ослабил галстук. С каждой минутой атмосфера все больше давила на него.

— Я выйду, — бросил он брату и поспешно поднялся, покидая зал.

На улице ему стало лучше. Дождь прекратился, но воздух все еще был влажным и холодным — чувствуя его освежающее прикосновение к лицу, Арен обошел здание и остановился возле неприметной двери — он знал, куда ведет эта дверь, потому что сам владел десятком заведений по всей Японии.

Долго ждать не пришлось — через минут десять дверь открылась и наружу выскользнул официант. Воровато озираясь, он достал сигареты и закурил, усевшись на груду ящиков из-под продуктов.

— Не двигайся, — приказал Игараси, прикладывая холодную сталь к горлу парня.

Кадык под лезвием судорожно дернулся — мальчишка, совсем юный, наверняка скосил глаза в попытке разглядеть нападавшего — но ожидаемо не смог, потому что враг подкрался со спины.

— Если ты ответишь на мои вопросы, то я не причиню тебе вреда. Кивни, если понял.

Официант осторожно опустил голову, чувствуя, как нажим становится сильнее.

— Вот и отлично, — повеселел Арен. — Что творится в этом клубе?

— О чем вы? — прошептал мальчишка. Голос у него был хрипловатым, иногда срывающимся на писк. — О закрытом обществе?

— Если знаешь, зачем спрашиваешь? — раздраженно бросил Арен. — О нем.

— Я ничего не знаю, — промямлил официант и тут же, испугавшись, торопливо добавил: — Встречи проходят по пятницам, на втором этаже. Туда никого не пускают, на входе стоит охрана. Все гости заходят через отдельный вход.

— Не поверю, что среди персонала нет никаких слухов, — усмехнулся Арен. — Рассказывай все, что слышал или видел.

— Говорят, что там… Там происходит то, что лучше не обсуждать, — сглотнул парень. — Вроде как одна из официанток видела кровь… И иногда слышна какая-то странная музыка. И… Звуки.

— Какие звуки?

— Нечеловеческие, — официант помялся, — мы думаем, что они поклоняются кому-то. Дьяволу, может…

Арен вздохнул. И тут чертовщина — ну кто бы сомневался, что Наоми непременно вляпается во что-то такое?

— Почему клуб называется "Тэнгу"?

— Хозяин любит мифологию. У нас и в меню куча названий с отсылками на ёкаев, — сообщил парень. — Заставляют учить при приеме на работу.

— А кто у нас хозяин? — сладко пропел Арен.

— Не знаю.

Нож надавил чуть сильнее.

— Правда не знаю! Никто его не видел! По документам рестораном владеет господин Кито, но он сам много раз подчеркивал, что истинный владелец — не он, — затараторил официант. — Только следит за работой и все такое. Передает приказы. Пожалуйста, отпустите. Я вам все рассказал.

— Эта женщина тебе знакома? Видел ее когда-нибудь? — Арен, достав телефон, поднес его к лицу пленника.

На экране е улыбалась Наоми: темные волосы разметались по плечам от ветра, усыпанные лепестками сакуры — за ее спиной кружился целый вихрь из розово-белых цветков.

— Нет. Ни разу не видел ее.

— Посмотри внимательно, — ласково посоветовал Арен.

— Говорю же — не видел, — угрюмо пробурчал официант.

— А его?

— Видел. Господин часто приходит вместе с господином Кито, — радостно сообщил парень. — Вместе ужинают в его кабинете, о чем-то разговаривают. Не думаю, что они друзья, потому что сидят недолго — выпьют, съедят что-нибудь, и господин уезжает.

— Расскажешь кому об этом разговоре — пожалеешь, что родился, — пообещал Арен, толкнув официанта в плечо.

От силы удара тот нелепо кувыркнулся вниз, пропахав носом землю — этого хватило, чтобы Арен бесшумно отступил в тень, скрываясь за углом здания.

Сев в автомобиль, он разблокировал телефон и уставился тяжелым взглядом на экран, откуда на него надменно смотрел его бывший лучший друг — Изаму.