Острый осколок

ГЛАВА 10: Неожиданности

ГЛАВА 10: Неожиданности

Слепой сказал: «Посмотрим»

Народная мудрость

Ласкан зи Верт Нало

Меня вели долго и путано. От количества поворотов и разноцветности множества коридоров начало рябить в глазах. Виконтесса, что неизменно шла впереди, не проронила ни слова. Будто это ниже ее достоинства — позволить себе заговорить с таким отбросом общества как я. Дура, возгордившаяся мнимой властью! Знала бы ты, виконтесса, кого ведешь за собой. Я даже улыбнулся, представив весь калейдоскоп эмоций на ее пресной аристократичной физиономии, когда бы она узнала, с кем не хочет заводить бесед.

— Долго еще, — решил пошалить я. А что еще делать, когда тебя продают садисту-извращенцу.

— Сколько понадобится, — холодно бросила женщина.

— А сколько понадобится?

— Узнаешь, — она угрожающе прошипела в пространство впереди себя.

— Когда? — знаю, что издеваюсь, ну уж очень злит меня ее высокомерие.

Мне не ответили.

— Вы не услышали меня, я спросил когда? — игнорирует, — печально быть слабой слухом при таком высоком титуле, — я пытался посильнее зацепить ее.

Сработало. На меня так гневно посмотрели, что не удивлюсь, если мне третий блок выжгло ее взглядом. Не удержался и безобидно улыбнулся на ее открытую агрессию. Она развернулась и вновь зашагала по длинному еле освещенному коридору. Рано я праздновал победу, поскольку ее следующие слова заставили меня похолодеть.

— Улыбайся, мальчик. Скоро ты забудешь, как это делается, — усмехнулась леди, не поворачивая головы.

О светлые мечты! Я успел позабыть этот животный страх, что рождает одно только присутствие карателей. Как ледяные путы страха окутывают все твое естество и выжигают всю стойкость и мужество.

Я впал в подобие сна. Безвольная кукла двигалась за виконтессой, а не Ласкан зи Верт Нало, принц фениксов. Я был слишком напуган. Передо мной шла мертвая. Не такая, как каратели, которых мы встретили на пути в Хрустальный лес. Эта проклятая сохранила за собой право выбора. Она мыслила самостоятельно и могла по своему личному усмотрению причинять боль, которой я страшился больше всего на свете. Высшая ступень нежити!

— Пришли, мальчик, — прошипела мертвая, с наслаждением купаясь в страхе и панике, что отражались в моих глазах, — да будет ложе твое мягким, — я даже облегченно вздохнул, когда вошел в комнату, а проклятая осталась позади, но, как оказалось, рано, — и мокрым от крови. Кхр-кхр-кхр!

Это был не смех. Это было скрежетание ржавых цепей страха, что снова сковали мою душу. Дана! Прости, но я, кажется, не смогу доиграть свою роль. Дверь за моей спиной закрылась, как и последняя возможность отступить. Холодок прошелся вдоль позвоночника.

Не найдя взглядом никого живого или мертвого, решил за лучшее осмотреться, вот только ноги отказывались выполнять простые действия. Я даже не мог банально упасть. Ничего не гнулось. Ощущение, будто меня заморозили, а я этого еще не понял.

— Не бойся, дитя, — голос раздался одновременно отовсюду, и это угнетало не меньше, чем недавняя встреча с проклятой, — подойди.

Да-да, уже лечу! Интересно, куда? Предки, где же выход! Я начал паниковать. Так, стоп. Если дела зашли так далеко, пора воспользоваться опытом тысячелетий. Ох и беспомощный же я, стал так часто прибегать к потаенной силе. Сам ни на что не гожусь. Права Данка, избалованный, изнеженный, эгоистичный принц.

Я закрыл глаза, сконцентрировался на своем внутреннем самосознании, отбрасывая всю суету внешнего мира. Да, так и нужно действовать. Никакой страх не помешает мне все вспомнить или открыть новое. Ведь я хранитель истории!

«Взываю к мудрости предков. Да даруют они мне все свои знания, видения и сомнения, как и я, Ласкан зи Верт Нало, наследник королевской крови хранителей истории, передам их своим потомкам».

— Ну что ты, испугался меня? — голос был ласковым и нежным, но я знал о его обладателе слишком много, чтобы попасться на сладостные речи и обещания защиты. Почувствовав вернувшиеся знания, открыл глаза.

— Совсем нет, — и это, почти, правда. Та мертвая была в разы страшнее.

— Приятно слышать.

Из смежной комнаты выплыл невысокий коренастый мужчина в одной рубашке и брюках. Ворот был развязан почти до талии, открывая мускулистую, поросшую темными волосами грудь. Может он был мужественен и привлекал женское внимание, но у меня вызывал лишь отвращение. Я видел сильные руки, что били, душили и калечили, я видел стройные ноги, что добивали неугодных и надоевших. Я видел лицо, что искажалось удовольствием от всех зверств, что свершало его садистское тело. Я видел ледяные серые глаза, что ни разу не закрылись, наблюдая картины насилия, истязания и убийств. Я видел маленькие уши, почти невидимые, что не вняли ни единому крику боли, раздирающему юные души на части. Я видел чудовище!

— Ну же, я не обижу, — он протянул ко мне руку.

Как же! Он всего лишь заклеймит меня, как своего раба. Я видел, как этот мужчина с непонятной нежностью сворачивал кольцами рабский ошейник и бережно укладывал его рядом с много раз чищенной до блеска магической печатью, что ставила клеймо. Все это ждало меня на прикроватном столике, предусмотрительно накрытое шелковым платком. О да, я все знаю. Я видел каждого несчастного, что побывал в твоей спальне. Я прожил твою жизнь, я терпел все ужасы вместе с твоими жертвами, но теперь тебе не обмануть меня.

— Как вам будет угодно, — я низко склонил голову и двинулся на встречу с монстром. Как же клокотало мое пламя, как хотело вырваться и сжечь здесь все дотла.

Меня порывисто обняли. Несколько вар мы стояли неподвижно. Советник вдыхал мой запах. Он как гончая вынюхивал добычу, чтобы загнать ее на смерть позже, а я не знаю, как нашел в себе силы не убить его на месте.

— Ты прекрасен, Лиан. Так юн, так невинен, чем безумно искушаешь меня, — его рука скользила по спине вверх к моим распущенным волосам. Я должен потерпеть! Я должен продержаться пять вар! Всего пять бесконечных вар и все закончится!

***

Широварт ла Эк

— Он… он меня… О Всевышние, какой позор! — феникс истерично заламывал руки и покусывал и без того прокушенную нижнюю губу, даже не хочу знать кем!

— Воздержись от подробностей, они мне ни к чему, — выразил свои мысли словами. У меня совесть как бы есть, еще грызть начнет от извращенных подробностей. Ведь это я такой бессердечный и жестокий отправил тепличный цветочек в лапы садиста ненормального.

— О Всевышние, я рассказал о своем позоре какому-то плебею. Это еще больший позор!

Мило! Я, значит, о его психике беспокоюсь, а он о своем моральном облике.

— Мне оставить вас, Ваше Высочество! — вывел он меня.

— С ума сошел! — а вот и родная паника нарисовалась, весьма некультурно плюнув на мораль.

— Негоже вашей персоне с полукровками якшаться, — а нечего своего спасителя плебеем обзывать.

— Нет! Я лучше смирюсь со своим позором перед тобой, чем покрою себя еще большим! — ничему юнец не учится. Нет, чтоб комплимент мне сказать, так он все на том же самом топчется, весьма болезненном для моего самолюбия.

— Как интересно. Но плебей на то и плебей, чтобы сказать: спокойной ночи, Ваше Величество! — я вполне серьезно намеревался выпрыгнуть назад в окно, в которое влез пару вар ранее, и бросить феникса в комнате для омовений «освежиться», как он только что это объяснил нашему советнику. Ну и вернуться через вар, когда истерика зашкалит и здравый смысл вытеснит глупые предрассудки.

— Широварт! Не бросай меня! Прости мой дурной язык, не отдавай меня в его руки! О Всевышние! Я не переживу мужеложства! — как быстро он понял, чем ему грозит моя обида.

— Ты помрешь еще до основного действа. Подумаешь, нашего принца потискают немного. Даже полезно. Спесь сбить, так сказать, — какой же я все-таки жестокий.

— Широварт, еще одной дырки в ухе или губе я не вынесу, — взмолился пернатый, даже не заикнулся о своем титуле. Умнеет.

— Еще одна дырка в чем-либо и ты сгоришь, красавица моя, — и я шлепнул феникса по мягкому месту. Нет, ну я точно немного садист в душе.

Как же покраснел Ласкан. Я явно не первый, кто это сделал с ним. У самого уши начало жечь от догадки.

— Так он уже успел полапать? — молчание мне было ответом.

— Неужели все блоки сняты? — шокировано прошипел я.

— Сняты! — выкрикнул Ласкан и тут же зажал рот рукой, — сняты, чертов первородный! Еще как сняты! Неужели дырка в ухе и губе не натолкнула тебя на мысль, что он мог сделать что-то и похуже. О светлые мечты, я впервые хожу с дырками в собственном доселе нетронутом никем теле и истекаю кровью. Если выживем, я сутки напролет буду Дане устраивать аншлаг!

— Может, все же пойдем? — осторожно осведомился я.

Как-то умерло всякое желание подшучивать над нашим принцем. Он действительно молодец. Не уверен, что не проломил бы череп советнику при первом же косом взгляде на меня. Не представляю, чего ему стоило сдержаться. А то, что он мог эту сволочь убить, я не сомневаюсь.

В прошлом мы мало знали друг о друге. Но побывав в его теле, я многое теперь осмысливаю по-другому. Вся его истеричность напускная. Таким он хотел предстать перед Даной и таким останется, лишь бы остаться подле нее. Ведь если откроет свою силу, банши может его вспомнить. А это грозит, ни много ни мало, глобальным вымиранием.

— Ты нашел?

— С этого надо было начинать, тебе так не кажется? — поддел я, но быстро поправился, поймав испепеляющий взгляд. Ведь правда пальнуть может, — нашел, но разбираться будем, когда выберемся.

— Отлично, давай страховку и уйди с дороги. Я снова как хрустальная ваза, одно неосторожное движение, и в пепел.

Как я рад, что не стал посвящать феникса в план нашего побега. Пока он отвлекал советника, я осторожно пробрался через окно в покои с другой стороны и перерыл весь кабинет, а услышав, что Ласкан остался один, тут же начал воплощать наше стратегическое отступление. Как же он будет ругаться.

— Nut-se[1]! — шепнул и направил ладонь на феникса

На меня удивленно уставились два абсолютно розовых глаза. Вот уже и иллюзия спала.

— Если что, это план Су. Заранее прости, — и я одним ловким движением вытолкнул онемевшего от моего заклятия принца в окно. Представляю, как бы он кричал, не закрой я ему рот. Зато из замка вытащили без приключений, да и переродится без своих боевых ран. Уверен, ими он точно не собирался хвастаться.

***

Алкайна Вайне, альфа стаи рыжих волков

Ну и где эльфа мавки носят? Дана уже пять вар как ушла с королем! Я начинаю терять ее запах. В зале слишком много народа и слишком много парфюма на дамах, чтобы удержать нужный след. Неясное будущее! Как же мне помочь?! Если бы здесь были кельпи! Они со своим идеальным нюхом ни в жизнь не потеряли бы банши. Не могу же я и в самом деле пойти в покои короля и вытащить Дану из его страстных объятий!? О Взезнающие, где же первородный?

— Взгляд попроще, а то уже леди подумывают о бессрочном обмороке от твоего серьезного лица, — шепнули мне со спины, — уходим. Медленно и непринужденно двигайся к южному выходу, там уже Ласкан… м-м-м… топчется. Бери его, и уходите на восток.

— Ничего не забыл? — не оборачиваясь, произнес в кулак, притворно покашливая.

— Мы с Су уйдем западным ходом…

— Не выйдет — перебил я.

— Выйдет, уходи.

Я почувствовал легкое движение воздуха из ниши, которую покидал сокрытый в тени эльф, и обернулся. Схватив Широ за предплечье, сам ушел под покров плотных штор.

— Луна в голову ударила, оборотень! Я вообще мог тебя бросить здесь. Ты не входишь в мои планы.

И первородный обнажил парные стилеты. О, не ожидал, что дойдет до открытой агрессии. Кажется, кто-то ревнует. Я мягко улыбнулся, с невменяемыми только так и надо.

— Даны в зале нет, — произнес и стал ждать нужной реакции.

Ступор, осмысление и вопрос.

— То есть «нет»!? Где она? — и стилеты упираются мне в горло и сердце. Хоть один соскользнет, и мне конец. Какой же Широварт вспыльчивый, когда дело касается его ученицы. Чуть помедлив с ответом, ровно до выступившей капли крови на моей шее от нетерпения эльфа, пояснил:

— Ее король увел.

Я ожидал приступа гнева и паники, но нет, первородный был спокоен. Никакого прерывистого дыхания и расширяющихся зрачков. Расслабленная поза, руки, мягко держащие оружие, и гладкое, без подергиваний и сведенных скул, лицо. Поразительная безмятежность во всем естестве светлого. Даже в голосе.

— Забирай феникса, и идите на восток, — ни единой высокой нотки или надрыва, сплошное монотонное бормотание. Я даже плечами передернул от неестественности происходящего.

— А красавица? — должен же я уточнить дальнейшую судьбу банши.

— Не твоя проблема, — мне показалось или краешек порозовевших соединенных губ дрогнул на мгновение. Подтвердить мое наблюдение уже не было возможным. Эльф развернулся и прямиком направился к лестнице в покои дворца, рассекая толпу, как корабль покрывало зелени, по весне покрывшей зацветшую спокойную реку.

Так-так, как интересно. Красавица, ты даже не представляешь, насколько эльф пристрастился к твоим выходкам. Они его наркотик. Пятьдесят лет слишком долгий срок. Теперь свою порцию жизненной силы первородный не отпустит так легко. А он серьезно настроен.

Я, с идиотской улыбкой предвкушения новых веселых деньков, смотрел в спину эльфу, потерявшему всякую связь с внешним миром, пока тот не исчез в темноте проема, что вел в жилую часть дворца. Что ж, пора и честь знать.

Не привлекая лишнего внимания, как это сделал только что Широварт, я направился к южному выходу. Как и сказал светлый, Ласкан был там. Сидел на раскидистом тополе на высоте в пять тар и шепотом поминал все достоинства эльфа и его родни. Такой юный и такой испорченный.

***

Ласкан зи Верт Нало

— Эй, кукушка-кукушка, сколько мне еще ждать осталось? — раздался басистый шепот откуда-то из-под кроны моего тополя. Ну моего, потому что я на нем сижу. А сижу по вине одного подлого и не очень точного в метании эльфа. Не мог на лужайку сбросить! Она всего-то в пол тате от моего теперешнего насеста.

— Иди в *** и на *** и за *** и по кругу!

— Похоже, долго, — обреченно вздохнул оборотень.

— Верно мыслишь!

— Я не пойму одного, какого ты на дереве прятаться вздумал? Место для гнездования искал что ли? — мало мне было эльфа и Данки, так теперь и оборотень садистским чувством юмора заразился.

— Ты идиот? Осень на дворе, я к миграции на юг готовлюсь. Выбираю деревце повыше для взлета. Такой шикарный тополь! Уже раз пять убился о его излишне мягкие веточки. Правда чудесное место мне эльф выбрал для приземления? — как не подавился ядом, что лился вместе с моим голосом из недр негодования, сам удивился.

— Вот так бы сразу, а то слишком ты яро реагируешь на шутки. Проще надо быть. Прыгай!

— Думаешь, я не догадался сам спрыгнуть? — съехидничал я, — вот только Данка знала об одной смерти, нынешнюю она не ожидает. Сейчас как огласит очередную пошленькую песенку на весь королевский дворец, так и финал нашему плану наступит.

— Сам же сказал, что сгорел пять раз, — недоумевал оборотень.

— Так я в течение пары вар сгорал без остановки. Когда, наконец, понял, что сам не выберусь, а банши уже хрипеть от песнопений должна, так и замер.

— А ты соображаешь, — уважительно отозвался Алкай.

— Так ты меня снимешь?

— Попробую.

Вот настоящий оборотень! Выпустил когти на руках, вцепился в ствол дерева, и все это так сосредоточенно и с серьезным выражением на лице, что я даже простил ему прошлые насмешки. Сейчас залезет повыше и аккуратно поотрывает своими мощными руками мешающие ветки. Все-таки он не так плох.

Ага! Радоваться заранее — опасно! Легко ошибиться в выводах. Этот волчара плешивый покрепче вцепился в ствол и, что есть оборотневой силы, затряс мое спасительное убежище. И трясло это зверье тополь до тех пор, пока я, аки спелое яблочко не свалился на землю. Придушу! Как только перерождение пройду, так и придушу! Спаситель упырев!

***

— Убью! — не крик, а рев огласил все северное крыло.

Пять вар тишины и громкий стук в толстую сосновую дверь королевских покоев.

— Ваше Величество, у вас все в порядке? — а на балконе и в соседних комнатах уже целое войско столпилось и ждет отмашки.

— Или у нас все хорошо, или… — прошептала одними губами и недвусмысленно, чуть сильнее, надавила сапфировой сталью на горло монарха.

— Не мешайте мне, капитан! Чтоб через один удар ваше безмозглое войско исчезло и на пушечный выстрел не подходило к моим покоям! Я ясно выразился?!

— Да, ми сир! — раздалось покорное в закрытую дверь.

— Иностранец? — еле слышно поинтересовалась у придавленного. Мне кивнули.

— Не поверит? — скорее убеждая себя, чем спрашивая, сказала вслух.

— Пока не проверит, — спокойно ответили мне снизу.

заворочался подо мной, устраиваясь поудобней. Легко высвободил свои руки, придавленные к его собственным бокам ногами сидящей верхом на монархе девицы легкого поведения, то бишь, моими. А потом вконец обнаглевший король, который, видимо, забыл об идеально заточенном клинке у своего горла, собственнически положил свои ладони мне на бедра, медленно скользя ими вверх, и задирая еще не сорванный с меня подъюбник. Я даже растерялась от такой наглости, но быстро сообразила, к чему клонит Альхерт. Не удивляйтесь, мы теперь на «ты». Были. До моего покушения на первого человека Марона.

— Соблазняете, Ваше Величество? — кокетливо и достаточно громко для некоторых вооруженных и недоверчивых пропела я.

— Пытаюсь, — хрипло выдал мой плененный обольститель. И ведь попытки отнюдь не были обреченными на провал, о чем знало Их Величество. Хорош, гад!

— Не надорвитесь, — прошептала на ухо явно взбудораженному таким обращением королю, и уже для играющих в прятки, — вы смущаете меня!

Король вполне искренне улыбнулся в ответ на мою игру.

Пока изображала соблазненную, приказала своему клинку исчезнуть и в тот же миг вдавила монарха в матрац кулаком с зажатым боевым ножом, что невидимо для посторонних глаз занял покинутое клинком место под кадыком Его Величества.

— Ловко — слегка удивился сменой оружия монарх, — для куртизанки.

Раскусил-таки. Лучше бы думал, что императрицу севера наняли для не совсем тех услуг, что оказывают в домах терпимости.

— Стараюсь.

— Мадам Дизан, вы так страстно прижались ко мне, что неправильно понять ваши действия просто невозможно, — и этот хитрый лис, абсолютно игнорирующий свое положение заложника, поманил меня пальцем наклониться ниже. Нет, я просто в восторге от этого самоуверенного мужчинки. Теперь понятно, отчего все придворные дамы слюни на короля пускали.

В ответ на провокацию мило улыбнулась и покачала головой. Мне тоже широко улыбнулись и скользнули одной пронырливой рукой под краешек моих нижних шортиков. Я вздрогнула. Улыбка сползла сама собой, а вот Альхерту, наоборот, грозил разрыв щек от чрезмерного широкоулыбания.

— Убью, — не произнося ни звука, дала прочитать по губам, чем грозит Его Величеству эта выходка.

— Не получится, милая, — не таясь, ответил король, — некуда бежать, иди ко мне, — и ведь прав, сволочь такая!

Мужчина подо мной крепко сжал одной рукой мое бедро, а второй обхватил шею, и не обращая никакого внимания на мой боевой нож, приподнялся, сокращая и без того маленькое расстояние между нашими лицами.

— Тебя превратят в решето еще до того, как закроются мои глаза. Умру я, и ты в то же мгновение отправишься за мной следом, — прошептал хрипло, прямо в мои приоткрытые губы, и тут же смял их своим поцелуем.

О да! Король Альхерт был первоклассным дамским угодником. То, что он мог вытворять с женским телом просто редкое искусство дарить одними лишь прикосновениями невероятное наслаждение. И мне это безумно нравилось. Толпа вооруженных до зубов солдат за стеной, готовых в любой момент ворваться в королевскую спальню и растерзать меня за ван, только подливала масла в огонь. Чарующее чувство возбуждения, исходящее от опасности и страсти. Головокружительные ощущения. Вот только такие же эмоции я испытываю каждый раз просто находясь рядом с эльфом. На каждом задании мы рискуем, и каждый раз мы остаемся наедине. Я настолько привыкла ходить по лезвию ножа с Широ, что страстный король и его обученное войско просто вызывали давно знакомое чувство, но не давали того же удовлетворения. Скорее игра заканчивалась, так и не начавшись. Я нежно, но настойчиво надавила на грудь монарха, возвращая того в лежачее положение, облизнула губы и чуть более жестко надавила на сиятельное горло. Глаза Его Величества расширились, а румянец резко схлынул с доселе самоуверенного лица.

Больше книг на сайте - Knigolub.net

— Игры кончились, — спокойно оповестила о своем решении.

— Тогда вас просто казнят на месте, — попытался насмешливо ответить, но я уже все знала.

— Вашу стражу удовлетворил спектакль, который вы и помогли мне сыграть, — мужчина невольно сглотнул, отчего тоненькая алая полоса выступила на матово-слоновой коже, — вы были уверены, что я не серьезна. Это ваша самая большая ошибка.

Я не щадила чувства короля. Сейчас я действительно была готова его убить, лишь бы не поставить выполнение нашего задания под угрозу.

— А вы не шутите, — согласился со мной король, твердо смотря в мои глаза. Он не умолял отпустить его и не показывал страха. Он смело принимал свою судьбу. Настоящий правитель, даже не вериться, что он так коварно планировал захватить эльфийские земли.

— Могу я задать вопрос?

А мне жалко что ли, пусть задает. И я кивнула.

— Почему вы так громко кричали, что убьете меня? Не соверши вы эту глупость, и моя стража даже не почесалась бы.

— Вы помните, что случилось до этого?

Король отвел взгляд, вспоминая недавние события.

— Мы вошли. Вы меня опрокинули и сели верхом, приставляя клинок к горлу. Потом мы молчали с вар, — потирая переносицу большим пальцем, Альхерт погрузился в собственные мысли, но недолго покопавшись в памяти, продолжил, — вы петь начали, — слегка нахмурил брови монарх, — к тому же, какую-то бессмыслицу. Я тогда даже перепугался, что некромант меня с сумасшедшей спутал.

— Не далеко от истины ушли в своих предположениях.

Король явно занервничал.

— Даже так, — он коснулся груди под самым лезвием, будто хотел ослабить ворот, — так почему вы так глупо выдали себя?

Король Альхерт явно боялся, что мне надоест разговор, и я его просто прирежу на шелковых простынях, что, в общем-то, я не планировала делать. Но сообщать о своих гуманных мыслях я ему точно не собираюсь.

— А я не вас убить грози-и-и-илась, — некультурно зевнув, растянула последнее слово. А что? Я последние сутки вообще не спала, а птичку туда-сюда гоняла, заставляя отрабатывать изящные, томные движения.

— А кого? — совсем забеспокоившись о моем умственном состоянии, насторожился недавний соблазнитель. Теперь у него даже мысли не возникало приставать ко мне. Сильно его припечатала моя откровенность.

— Да вот есть один неугомонный юноша, что вечно не вовремя убиться умудряется, — уже совсем разомлев от теплого тела подо мной и тусклого света свечей, выдала я. Только по ошарашенному лицу Его Величества поняла, ЧТО ляпнула!

— Э-э-э… убиться? — какие-то стоны охрипшего получились, даже разочаровалась в правителе. Психика-то слабая. Свеже-воскрешенный зомби и то устойчивей к стрессу будет.

— Всечувствующие с вами, Ваше Величество! Упиться! — выкрутилась я, — ох и алкаш этот растущий организм на моей шее. Не представляете! Он иной раз так упьется, что я час еще с головной болью хожу.

— А вы-то с чего? — удивился заложник.

— Так за компанию, чтоб у него одного не болела!

Темень! Что несу?!

— Даже так. А причем тут песни? — как-то странно сощурился наш монарх. Жаль, что меня понесло от недосыпа и отпустившего напряжения.

— Так я ему напеваю. Он упокаивается… тьфу, успокаивается. А потом, гад такой, розовый, снова ка-а-ак убьется…

— Упьется, — поправили меня.

— Ну да. Вот у меня голова и болит. Петь то после каждого убивания приходится.

— Упивания, — снова исправил меня Альхерт.

— Упивания-упивания! Могла бы упить эту пернатую сволочь, так уже так бы упила, чтоб больше не смог упиваться!

— Бутылки бы все спрятали.

— Ага, так этот изверг и веточкой упиться может и камешком! Не-е-е, тут надо так упить, чтоб на всю жизнь упился.

— Так у него неограниченный доступ к огненной воде? — почему-то голос был чуть тоньше, чем прежде и гораздо оживленнее.

— Да! А я о чем! Огненный гад! Возьмет, сгорит, а потом по новой упьется! Сколько не старайся его упить окончательно, он возвращается! — от возмущения начала захлебываться слюной. Даже жестикулировала страстно так. И только заметив стальной блеск лезвия в воздухе, что хвостиком двигался за моей рукой, осознала, что монарх-то свободен.

— Бедненькая, как же вам тяжело с этим пьяницей беспробудным. Давайте, я вас пожалею, — меня обняли, попутно ссадив с себя. Так как я все еще недоуменно разглядывала поднятые на уровне груди собственные руки, сопротивления король не встретил.

Почему я не могу понять, что не так с моими руками? Что не так с языком и головой? Мысли текут вялым потоком, лениво выдавая запоздалую информацию: «Меня провели!».

— Т-тварь! — прошипела, еле двигая челюстью.

— Точно, милая. Самая настоящая тварь, раз пьет беспросветно, — укачивал как маленькую в своих крепких объятиях.

— Т-ты т-твар-р-рь!

— О! Уже разум прояснился. Вот только тело не слушается, да милая? — издевается, — тяжело тебе слова даются. Но ничего, к утру пройдет, опасная моя.

— Яд-д-д? — из последних сил выдавила из себя догадку.

— Он самый. Зря ты позволила мне поцеловать себя. Я, знаешь ли, не первой любовницей атакован. Моя охрана постоянно находится в покоях. Что бы я им ни говорил, как ни угрожал, они с места не сдвинутся. Научены. У них четкий приказ: не покидать своего короля ни при каких обстоятельствах, — я всхлипнула, осознавая, как ошиблась, — а яд, это еще одна предосторожность. Видишь ли, еще не одна убийца не удержалась от поцелуя со мной, — он самодовольно улыбнулся, приподнимая мой подбородок указательным пальцем, — вы, женщины, любопытны и податливы на ласку. Будь ты простой проституткой, я бы дал тебе бокал вина с противоядием, и ты даже не поняла бы, что тебя отравили ранее.

— Й… м-м-м… д-д… — язык уже совсем отказывался ворочаться, только слегка дергаясь от моих потуг что-то сказать.

— Что за яд? — правильно поняв мои мычания, Альхерт положил обездвиженное тело на кровать и навис надо мной, опираясь на локти, — смесь сон-травы и дурман-травы. Как оказалось, такая настойка имеет интересное воздействие на организм. Сначала жертву клонит в сон, а разум мутится, потом мысли становятся кристально чистыми, но тело теряет способность двигаться самостоятельно. Через пару вар наступает полный паралич, но временный. Не надо на меня так грозно смотреть. Каждый приспосабливается, как может. Я вот уже десять весен пью эту настойку дважды в день. Она впиталась в кровь и слюну. Удобно, не правда ли? Как видишь, Его Величество ядовит, и ты испытала это на своей шкуре.

Я собрала все свои силы и выплеснула их в слова.

— Ты ду-дурачил меня! — получилось даже чуть приподнять голову с подушки.

— Не порядок, — нахмурился правитель Марона, — должна как минимум до утра быть живым трупом, — и, не спрашивая моего разрешения, меня снова поцеловали. Жадно, властно и как-то отчаянно.

— Жаль, — прошептал король, слегка надавливая большим пальцем на мою нижнюю губу, открывая тем самым путь к более интимному поцелую, — жаль, что ты убийца. Ты понравилась мне, императрица севера. Я даже рискнул вызвать гнев супруги. Как жаль, что ты не оправдала мои надежды.

Он медленно провел языком по верхней губе, задел уголок и скользнул в глубину. Прикосновения были нежными и в то же время жадными. Альхерт ласкал кончиком своего языка мой неподвижный и пробегался по моим зубам, касаясь внутренней стороны губ. Правитель точно знал, как сводить с ума поцелуями.

— Да, я играл, — он отпустил мои губы, но ненадолго, перемежая поцелуи со словами, — когда же ты стала серьезной в намерении убить меня, я сменил тактику, стал нервным и чуточку испуганным. Это и погубило тебя. Ты поверила, что правитель Марона настолько низок, что покажет свой страх. Два десятка воинов скрывались в тени. Дюжина луков были направлены точно в твое горячее сердце. Мне не хотелось убивать тебя. Вот почему я всячески уводил тебя от мысли о моем горле и остром лезвии, что впивалось в него. Легко далось решение отравить тебя.

Легкое касание к припухшим губам и король отпускает меня.

— Я не тварь, милая. Я не пал так низко.

Он медленно поднялся с кровати, накинул снятый ранее парадный камзол и направился к выходу.

— В темницу и допросить, — крикнул в пустоту и, не оборачиваясь, покинул спальню. Но последнее слово осталось за мной.

— Прости, головокружительный наркотик, но я ядами тоже балуюсь, — твердым, ровным голосом произнесла в спину монарху.

Всего миг на осознание, и его хватает, чтобы рвануть в открытое окно, в столь желанные объятья.

[1] Nut-se — связать ег