Острый осколок

ГЛАВА 11: Друг? Враг?

ГЛАВА 11: Друг? Враг?

— Су, ты вообще можешь хотя бы повисеть без приключений? — шипел мой вислоухий спаситель, поддерживая мое, местами обмякшее тельце на весу.

— Могу, — твердо заверила в своей способности поболтаться на страховке самостоятельно. К слову, этаж-то шестой, не ниже.

— Вот и славно. Я сейчас тебя отпущу на ван, создам шит и снова подхвачу. Всевышних ради, не пытайся спуститься сама! У тебя сейчас конечности отказывают с разной периодичностью. Еще хряпнишься оземь. Мне только трупа банши и не хватало для завершения этого великолепного дня!

Я обиделась. Вот правда обиделась. Как будто от меня одни проблемы и ни капли помощи. Дал бы мне отдельную страховку, я бы ему такой мастер класс по скоростному снижению показала! Так нет же, мы пострадавшие, беспомощные и бесполезные. Не положена балласту отдельная страховка и кошки! Ушастый жлоб!

— Я, между прочим, идеально осуществила побег! — буркнула разобиженная банши.

— Точно, — плетя щит, о который уже десятка два стрел разбилось, ехидничал эльф, — грациозно рванула к окну, застав противника врасплох, избежала трех стрел, вот только споткнулась о подоконник и вывалилась как мешок с дерь… с отходами за стену. Радуйся, что я был в кошках и смог резко откинуться назад и поймать тебя, удерживаясь лишь ногами. Как не вывернул щиколотки, до сих пор поражаюсь. Ты, малышка, отнюдь не пушинка.

— Ах, так! Тогда нечего было вообще лезть спасать! Я и сама сбежала бы!

— Ага, из темницы, после пыток и почти обездвиженная. Ты не говорила мне, что желаешь выбраться из дворца вперед ногами. Знал бы, не стал спасать.

— Вислоухий черт! — выкрикнула я.

С вар эхо носило мой раздраженный ор по всей округе, а потом все смолкло. Только одинокое потрескивание щита от случайных стрел, что разбивались о серебряную поверхность, так и не доходя до цели.

— Широ, я…

— Заткнись, Су! Вот просто заткнись! — рыкнул учитель в темноту перед собой, даже не посмотрев в мою сторону.

Стало стыдно. Я перегнула с оскорблениями. Эльф меня спасать полез в самое пекло, и без его помощи я оказалась бы в деревянном гробу на местном кладбище. Тут уж без вариантов. Неблагодарная сволочь я, однако. Слишком привыкла, что он всегда рядом и всегда спасет. Эгоистка, ликаном покусанная!

Молчание давило на психику, что начало нервировать. Я решила подтянуться к Широ и просто коснуться его руки. Вдруг поймет, что раскаиваюсь, и язык у меня без костей ядом пропитанный. Ядом, кстати, буквально пропитан.

Вот я оттолкнулась от стены и протянула руку к застывшему эльфу, что явно пытался сдержать рвущуюся наружу злость. Вот остался какой-то тан до эльфийского плеча, и я резко срываюсь вниз, глупо махнув выставленной рукой, будто это меня спасет. Резкий рывок чуть не разделил мою душу и тело. Ошарашено вскидываю голову вверх, вижу напряженное лицо учителя. Вижу, как припухла венка у виска от усилия, и как эльф держит обожженной рукой конец веревки, что явно была перерублена шальной стрелой. Вижу необъятный страх, что скрывается в пронзительном океане васильковых глаз. Страх потерять дорогое сердцу. Собственное пропустило удар.

Все это я отметила за миг до столкновения со стеклом очередного окна. Даже не успела сгруппироваться. Звон, множество болезненных уколов по всему телу и отбитое правое плечо. Надеюсь, ничего не сломала.

— Суардана?!

Голос был смутно знакомым. Перекатившись с травмированного бока на здоровый, при этом болезненно морщась и постанывая от множественных порезов, пусть и не глубоких, смогла увидеть говорившего.

— Здравствуй Салван. А я вот экскурсию себе по дворцу решила устроить, — чуть кривясь, сообщила застывшему василиску.

— Полночную? — и ни каких эмоций. Точно заледеневший камень, а не живое существо.

— Ага. В это время народу меньше и никто не мешает.

— Не мешает убить короля?

Ликан плешивый! Значит, уже вся охрана в курсе моих подвигов.

— Ась? Какого короля? Экскурсия Салван, ты не расслышал? Гуляю я тут, картины рассматриваю, да богатое убранство дворца, — тяну время, а что еще делать?

— И ты решила вместо двери воспользоваться окном? Оригинальный способ, тебе так не кажется?

— У каждого свои причуды, — я пожала плечами, скривилась от пронзившей боли и кое-как поднялась на неверные ноги.

— Суардана, ты не выйдешь отсюда. Просто сядь обратно, и мне не придется применять силу.

— Какой грозный василиск. А может мне до одного места твоя сила, — и я мысленно позвала магический клинок. До сих пор не понимаю, как он так появляется и исчезает лишь по моему желанию. Странный артефакт. Вот и сейчас оружие не заставило себя долго ждать.

— Вооружена, — полувасилиск сделал осторожный шаг в сторону, — и магия на тебя не действует, — он перевел взгляд на алую вязь поверх синей стали, — магия крови?!

Впервые на безразличном ко всему лице отразилось удивление. Пусть легкое, но все же удивление.

— Не имею понятия, — честно призналась. Ведь и вправду не знаю ничего об этом клинке.

Осознав отсутствие какой-либо возможности отступить или атаковать, перехватила рукоять двумя руками поудобнее и двинулась зеркальным отражение василиска. Мы осторожно кружили ни на тан не нагоняя или отпуская противника. Будто кобра застыла напротив мангуста. Ни один не шевелится, ожидая первого шага.

— Прости, — у меня даже что-то внутри шевельнулось от этого простого слова. Он на самом деле просил прощения. Дико видеть раскаяние в глазах бесчувственной рептилии.

Салван воспользовался моим замешательством и атаковал. У меня даже шанса не было отбить атаку закаленного в боях воина. Мало того, что силы во мне на грош, так еще и оружие громоздкое и незнакомое. Ведь я не обучена бою на мечах!

Как всегда бывает, помог случай. Ноги не удержали меня, и я просто свалилась на деревянный пол. Лезвие двуручного меча скользнуло в тане от моей головы и продолжило свое движение дальше в пустоту за моей спиной. Потеряв ориентацию в пространстве, я просто выставила клинок по диагонали вверх. Кто бы знал, что василиск, движимый инерцией, напорется на него. Жаль, что лезвие только левое предплечье задело. Повезло Салвану, мог и убиться.

— Ликанова девка! — взревел не хуже поминаемого ликана мужчина.

— Я себя тоже очень люблю, — ответила для успокоения собственных расшалившихся нервов. С разговорами проще, не так страшно.

— И я тебя, как не прискорбно, тоже, — раздалось из зияющего темнотой ночи и обрамленного стеклянными пиками оконного проема.

Через неполный вар перед нами стоял вполне здоровый и не дырявый эльф. Выбрался-таки из-под обстрела.

— Светлого тебе будущего, напарник, — отряхиваясь от стеклянной крошки и пыли, поздоровался Широ.

— Ясного.

— Ты, как я погляжу, мою ученицу прикончить решил. Глупо с твоей стороны.

— У меня приказ арестовать или убить на месте. Сдаться она не пожелала… — не стал заканчивать фразу Салван. И так понятно, к чему он клонит.

— А если по обоюдному согласию разойтись? — эльф чуть склонил голову на бок, пристально наблюдая за реакцией василиска, — ты нас не видел, мы тебя тоже.

— Нет — он покачал головой, дублируя сказанное, — я предан своему королю. Прости, напарник, но ни ты, ни твоя ученица не сойдете с этого места, пока я в состоянии вас остановить.

— Конец, значит?

— Конец, — подтвердила рептилия.

Широ пожал плечами, мол, как хочешь, и бросился в сторону, выхватывая стилеты из ножен и одновременно прикрывая лежащую меня.

Не скажу, что бой был захватывающим, как бывало раньше. Сегодня эльф сдерживал себя по максимуму, так же, как и Салван. Ни один не хотел случайной смерти другого. Что же за история у этих двоих? Неужели дружба? А так похоже на нее.

Выпад и василиск падает в полу таре от меня, а его меч отлетает в противоположную сторону.

— Вставай, Су. Нам пора.

Не сводя глаз со стилета, смотрящего прямо в грудь поверженного, начала медленно подниматься, сперва встав на колени и подтянув собственное оружие.

— Прости, — прошептал Салван и рванул в мою сторону, с Всевышние весть, откуда взявшимся кинжалом.

Я все так же стояла на коленях, прижимая сапфировый клинок к груди, и с замершим сердцем смотрела в расширенные глаза василиска, что неотвратимо теряли связь с нашим миром. Вот серую радужку закрывает мертвая поволока, а крупное мужское тело медленно соскальзывает с лезвия окровавленного четырехгранного стилета, что торчащей к низу пикой выходит из отбивающего последний удар сердца. Его рука сжимает кристально чистый кинжал, покрытый серебром, что острием упирается прямо в мое, начавшее свой безумный бег, сердце. И только широкая, с длинными пальцами эльфийская ладонь удержала грузное тело от последнего рывка, после которого уже две пары глаз закрылись бы навсегда. Он выбрал меня. Он выбрал мою жизнь. Без сомнений и колебаний, в одно мгновение Широ оборвал жизнь своего, возможно единственного, друга, спасая тем самым меня.

О боги мирозданья! Он возненавидит! Почему я не отползла в сторону от разворачивающегося боя? Почему так глупо подставилась, забыв об опасности? Широ не простит! Я поставила его перед самым сложным выбором, в котором любой вариант принесет боль, сожаление и раскаяние. Дружба или долг — вечная дилемма непостоянства мироздания.

— Уходим, — пряча свои глаза за пшеничной длинной челкой, эльф выдернул стилет, вытер его о бьющиеся под напором ветра шторы и вцепился кошками в стену, попутно крепя страховку. На Салвана первородный даже не взглянул, впрочем, как и на меня.

— Может, отнесем его в комнату и… — осторожно предложила я.

— У нас нет времени, — грубо оборвали меня.

— Может, тогда оттянем в сторону…

— Ты хочешь, чтобы из-за тебя еще кто-нибудь погиб! Салвана было мало?!

Широ кричал! Впервые за все время эльф кричал. Громко, неистово и со срывающимися окончаниями. Я не знала, что мне делать.

— Скольких еще мне нужно прикончить, чтобы ты, наконец, свалила из дворца!

— Прости… — выдохнула я. Мне страшно было поднять взгляд на первородного. Я так боялась обвинения, что непременно отразится в его бездонных глазах.

— «Прости» не поможет нам сбежать, — отрезал эльф и выскользнул за окно, — или ты сейчас идешь за мной или иди к чертовой матери! Ты меня ясно слышала?!

— Я иду.

Спускались мы в идеальном молчании. Я так и не смогла сказать эльфу, что Салван все еще не умер окончательно. Его сердце не билось, а глаза уже ничего не видели, но он василиск. Заморозка до состояния камня их стихия. Он был жив, пока мы крались мимо садовой охраны, когда пересекали дворцовую ограду и даже когда покидали город. Но первый же шаг за территорией столицы ознаменовался для меня скорбной песней. Я застыла, уставилась за горизонт, где медленно всплывало розовое пламя небесного светила, и отдала последний долг, человеку, что был дорог моему учителю.

Широ не слышал слов, но он все понял. Он чувствовал волны облегчения, что накатывали по очереди, каждая последующая сильнее предыдущей. Его боль потихоньку отпускала бессмертную душу. Но не раскаяние. Вина останется лежать на нем вечно. Я видела это в его глазах, пусть он и прятал их за шелком золотых волос. Мне оставалось лишь петь, принося хоть капельку покоя его сердцу.

Все стихло. Под самый конец прощальной песни эльф подошел ко мне вплотную, взял за руки и опустился на колени. Поцеловав каждую ладонь по очереди, он возвел очи к небесам и прошептал:

— Благодарю тебя, скорбящая, за то, что оплакала дорогого мне, — официальная благодарность, принятая с самого сотворения мира.

Его сапфировый взор так и не коснулся меня.

***

Около пятидесяти весен назад, где-то на юге

Обычный вечер на людских территориях. Обычная деревенька, окруженная засеянными полями и прореженными лесами. Обычный трактир у тракта, с распростертыми дверями и ставнями встречает каждого проезжего купца, военного или путешественника. Обычный солнечный день.

Широкая, разъезженная обозами дорога дышит поднимаемой копытами животных пылью, что разносят ее на таты вокруг. Многие тревожат ровный путь своими ногами, мчась к богатству, долгу и приключениям. Каждый стремится за своей мечтой, возлагая надежды на дорогу. «Пусть тракт будет спокойным. Пусть путь будет не долог. Пусть дорога выведет меня к столь желанному». Эти мысли посещают каждого, кто хоть раз ступал на длинную полосу насыпной земли, что неслась через весь материк, разветвляясь на множество тропок, аллей и главных дорог.

А что же представлял из себя сам тракт? На его извилистом пути попадались разбойники, убийцы и наемники. Он манил своей скрытой опасностью, притягивал своим непостоянством путешественников, как свет бабочек. Захаживая во все уголки магического мира, земляной настил видел многое: хранил неисчислимое количество тайн, прятал у своей обочины тысячи потерянных вещей, впитывал жизни поколений через время. Покой редко навещал древний тракт, от чего в самые глубокие и темные ночи земля вибрировала, дрожью передавая всю усталость, что за многие века скопилась в недрах самого страстного путешественника — самой дороги. Однако, днем, когда солнце стояло в зените, краткие передышки все же приходили. Жара не давала путникам так легко передвигаться под палящим солнцем. В этот час тракт вздыхал облегченно, ожидая, пока клубы встревоженного песка улягутся на придорожье, чтобы мгновением позже вновь пылью взмыть к макушкам одиноких деревьев, что редко росли у обочины.

Одну из таких передышек нарушил гулкий цокот копыт. Он эхом гулял по безлюдным улицам поселка, отражаясь от закрытых окон, что сдерживали жару, не давая ей проникнуть в прохладу зданий. Кто-то приближался по главному тракту с севера. Одинокий всадник в сером плаще, что закрывал его от палящего солнца, шагом въехал в деревеньку. Приблизившись к трактиру, цокот смолк. Глухой удар от столкновения подошвы сапог с землей ознаменовал приезд нового гостя. Дверь трактира легко отворилась, впуская высокую мужскую фигуру в покрытой пылью одежде. Незнакомец отыскал глазами свободный столик и без колебаний направился к нему. Создавалось впечатление, что здесь он был не однажды.

— Что господин желает? — пролепетал тоненький женский голосок у самого столика.

Темноволосая девица была весьма смазлива. Не было сомнений, что здесь она пользуется популярностью. Такие разносчицы прислуживали не всем. Тогда почему молодая смуглянка сорвалась с места в тот же момент, когда незнакомец бросил короткий взгляд на пустующий столик? Все просто, ей было до смерти интересно, кто же скрывается за магической маской, так предусмотрительно навеянной на лицо?

— Графин воды, — небрежно бросил маг, не поднимая головы.

— Что-то еще? — прощебетала готовая влезть на стол, чтобы быть замеченной, разносчица.

— Это все, — незнакомец махнул рукой, прогоняя назойливую любопытницу.

Девушка раскраснелась, надула щеки и обиженно выпустила воздух, пыша злобой, но так и не решившись на нечто большее, чем демонстрация оскорбленного достоинства, крутанулась на месте и широким шагом направилась к стойке.

За этим маленьким представлением с интересом наблюдал молодой мужчина, покуривающий трубку в углу зала. Он знал, что такая раскрепощено-веселая атмосфера не продлится долго.

Смуглянка вернулась довольно быстро. Поставила кувшин с грохотом на стол, расплескав несколько крупных капель по деревянной поверхности и пропыленному плащу мага, и уже осторожнее добавила к нему стакан. Мужчина даже не шелохнулся, игнорируя наглость девушки. Разозлившись еще больше, подавальщица громко топая удалилась в комнату для работников. Гордость первой красавицы трактира была уязвлена.

Легко подняв кувшин и поднеся его, предполагаемо, к губам, ведь лица не было видно, незнакомец осушил емкость несколькими жадными глотками. Это вызвало улыбку уважения у наемника, что прятался в тени. Так спокойно и безэмоционально ждать воды, когда язык уже к небу прилип от сухости в глотке, нужна большая сила воли.

Неуклюже поставив кувшин на стол, маг нечаянно опрокинул пустой стакан. Стекло мгновенно разлетелось на осколки после встречи с каменным полом, что не было удивительным. Скорее удивляло то, что стакан был именно стеклянным, а не деревянным или глиняным. В трактирах не пользуются стеклом, слишком дорого и хлопотно. Но тогда почему незнакомцу дали именно такой? Ответ прост. Маги легко могут обезвредить яд в деревянной емкости. Дерево — жизнь, дерево — тепло. Оно обдаст мага холодком, предупреждая об отраве, в то время как стекло, это смерть и холод. Холод не может подать сигнал, он мертв. Безжизненность скрывает факт отравления напитка. Зная эти простые магические обводки, можно отравить мага. Так, возможно, стакан упал не случайно?

Больше двух дюжин глаз смотрели на незнакомца, что не предпринимал никаких попыток ни встать, ни как-либо еще обратить внимание на свою маленькую оплошность. Может все и вернулись бы к своим делам, оставив в покое чудаковатого гостя, но на разбитом стекле все не закончилось. Восемь мускулистых мужчин поднялись из-за двух сдвинутых столов и направились в сторону неподвижного мага. Незнакомец сидел спиной к ним и не мог видеть приближающейся опасности. Одни из мужчин бросил взгляд в темный угол, но тут же, вновь, вернулся к своей жертве, попутно вытаскивая секиру из-за спины. Весь зал затих, ожидая, что же произойдет дальше, хотя уже больше половины присутствующих в мыслях желали магу упокоиться с миром.

Свист лезвий, рассекающих воздух, и грохот от встречи дерева и железа. Стол рассыпается в щепки под напором восьми наемников. Все вокруг повскакивали, надеясь разглядеть труп несвоевременно почившего мага, и огорчились, увидев лишь деревянное крошево.

Восьмерка настороженно начала оглядываться по сторонам, нервно перебирая рукояти. Мага не было видно.

— А-а-а!

Крик заставил всех обернуться. В щепках, раскинув руки, валялся один из наемников, а грудь его красовалась глубокой раной. Теперь уже занервничали нападавшие.

— Все вон! — рокотом прокатился вопль главного, что владел секирой. Посмевших возражать не оказалось. Вся толпа, хватая на ходу пожитки, бросилась к единственному выходу.

Мелькая между посетителей черной магической маской, маг незаметно списывал врагов одного за другим. Через вар началась дикая паника. Наемники рубили всех подряд, надеясь, хоть случайно, но задеть ловкого противника. Не удалось. Когда зал опустел, на полу, разбросанные как попало и затоптанные спасающимися, валялись восемь окровавленных тел с одинаковыми дырами в сердце. Ни один не ушел.

— Ты мастер, — раздалось из угла.

Маг скоро обернулся, вглядываясь в темноту, скрывающую говорившего.

— Кто ты? — маг адресовал вопрос темноте.

— Тот, кто получил заказ на твое уничтожение, — в голосе звучала насмешка.

— Вот, как. Что ж, не хочется тебя расстраивать, но ты провалился, — поддел незнакомец.

— Не сказал бы, — туманно выдал наемник, плавно выходя из своего укрытия, — хочу хейшин[1].

— Что? — не понял маг.

В то же мгновение короткий метательный нож вылетел из правой ладони наемника, молниеносно выброшенной вперед.

— Промазал, — маг явно нервничал. Ведь лезвие проскользило всего в волоске от его шеи.

— Думаешь? — мужчина пожал плечами и присел на ближайший стул, небрежно облокотившись о столешницу одного из уцелевших столов. Тут же что-то грузное ударилось о пол.

Маг повернулся и увидел прямо позади себя лежащего на залитом кровью полу хрупкого юнца с кинжалом в ослабевших руках. Нож, еще недавно согреваемый рукой наемника, сейчас холодной сталью торчал из горла молодого парня.

— Девятый, — совершенно точно предположил маг, — затаился на случай неудачи.

— Ага. Так где мой хейшин, или я зря спасал тебя, эльф? — откинувшись на спинку, наемник с язвительной улыбкой смотрел на мага.

— Будет тебе хейшин, василиск, — и маг снял маску. Лицо сверкало ответной улыбкой и глазами цвета глубокого сапфира.

Эта встреча стала началом плодотворной работы, сотрудничества между двумя странами и двумя друзьями на ближайшие пятьдесят весен.

***

Ласкан зи Верт Нало

Как не обидно, но удушение пса пришлось отложить. Как только я снова был в целости, какой-то псих встревожил охрану. Петлять по королевскому саду, избегая направленных стрел, ой как не просто. Попадись мне этот безголовый возмутитель спокойствия, похороню рядом с оборотнем.

— Что-то долго их нет? — прервал мои размышления на тему «как бы мучительнее придушить пса» Алкай.

— Ну, если их пригвоздили к стенке, это неудивительно.

— Ты хоть иногда бываешь оптимистом? — ожидая, что мне станет стыдно, спросил оборотень. Угу, уже раз сто устыдился.

— Конечно. Прокормиться двоим будет гораздо легче, — тут же отметил плюсы я.

— Всечувствующие, как вы допустили рождение такого бракованного феникса?! — поднял очи небесам оборотень.

— Не тревожь богов! Я совершенен! — зло ощетинился я, — Всевышние скорее с тобой оплошали, дав силу и лишив ума.

— О, как мы заговорили. Если бы не моя сила, заливаться тебе соловьем на королевском тополе до прихода охотников.

— Учитывая, что шумиха началась после твоей выходки, можно предположить, что соловьем заливалась Данка. Так как? Все еще считаешь себя умняшкой? Возможно, именно из-за тебя банши сейчас бродит ощетинившимся стрелами ежиком, — что-то я разошелся.

— Прости, — вдруг выдал Алкай, смотря прямо мне в глаза, — я не знал, что ты так сильно переживаешь за красавицу. Уж слишком хорошо ты прячешь свои эмоции. Эльфам до тебя далеко, — и он отвернулся, вглядываясь в темноту, что лежала впереди. Впервые меня назвали сдержанным. Я же наоборот эмоционален сверх меры. Как оборотень смог разглядеть суть за напускной истеричностью? Проницательный индивид.

Выбросив переживания из головы, посмотрел в глубь леса. Деревья плотной, непроглядной тенью своих крон скрывали как нас, так и тех, кто передвигался между ними. По этой причине рассмотреть хоть что-то на расстоянии дальше, чем два тара представлялось невозможным. К счастью, начинало светать, и скоро дремучий лес снова станет прекрасным, но не менее опасным местом.

— Ну, наконец-то!

— Ты о чем? — обернулся оборотень.

И как объяснить существу со второй волчьей ипостасью, что слабый, беспомощный феникс чувствует присутствие живых на гораздо большем расстоянии, чем он? Не поверит же.

— Говорю, солнце, наконец, встало. Надоела эта темень.

— А-а-а, мне тоже. Жутковатое место. Для меня лес — любимейшая площадка для пробежек в полнолуние. А вот этот не вызывает желания побегать в одиночестве под луной. Что-то здесь не так. Будто потоки жизни перепутаны.

— Согласен. За три вата что мы здесь, я даже птичку не видел. Вымерли все что ли?

Этот момент меня знатно нервировал, но показывать обеспокоенность не стоит. Побуду истеричкой завтра, сейчас слишком волнуюсь за эту девицу нерадивую. Куда она опять вляпалась, что так долго сюда идет? По моим подсчетам через вар тридцать они войдут в лес, а там и до нас недалеко.

— Я их чую!

Ну слава Всевышним! Теперь можно двинуться на встречу без объяснений.

— Чего ждем? Идем встречать.

— Эй-эй! Стой! Куда спешишь? Я еще слабо чувствую их. Точное направление я не скажу, далековато они. Если бы уже прошли по лесу, то запросто, а так, по ветру, сложно определить местоположение.

Светлые мечты! Рано я его похвалил.

— Все равно. Двигаемся на встречу. Будешь ловить запах на ходу, — и, не слушая протестов, пошел точно к эльфу с Даной. Пусть хоть слюной изойдется, я не остановлюсь.

— Ладно, — небрежно бросил оборотень и пошел вперед.

У меня отвисла челюсть. И что, никаких криков и протестов? А я так надеялся.

После недолгого «блуждания», как выразился Алкай, мы вышли на открытую полянку. Солнце уже вовсю светило, открывая прекрасные виды. Место, куда мы вышли, было не просто полянкой. Это был небольшой луг, окруженный молодыми елями. Весь, идеальной формы, зеленый круг покрывали странные синие цветы. Держась на средней длинны стебельках, соцветия, с множеством тонких длинных лепестков, белых у основания, покачивались в только им ведомом ритме. Ветер, что совершенно точно дул на запад, ни как не влиял на движение растений. Создавалось впечатление, что сапфировый ковер живет своей странной жизнью.

— Страстоцвет.

— А? — оторвавшись от созерцания, посмотрел на оборотня. Как он назвал цветы?

— Страстоцвет, — повторил он, — многие считают, что это растение ярко-алого цвета, но на самом деле его цветы прекрасного небесного оттенка, — воодушевленно растолковали мне.

— Эм… По-моему, небо не бывает таким насыщенно-синим. Сравнение притянуто за уши.

— О чем ты? — неподдельно удивился Алкай, — пронзительно голубой цвет присущ свободному от облаков небу.

— На лирику потянуло. Красиво, не спорю. Но цветы синего цвета. Не небесно-голубого.

— Ты чего, Ласкан? Они нежно-голубые. Какой, к вампирам, синий цвет?

Меня обвиняют в нетрезвости ума?

— Иди-ка сюда, — потянул за рукав не сопротивляющегося мужчину, — вот это, по-твоему, какой цвет? — указал на притаившийся за пеньком василек.

— Синий.

— Хорошо, а теперь какого цвета эти, как их там… м-м-м…

— Страстоцветы, — пришел мне на помощь Алкай.

— Они самые.

— Они голубые, Ласкан. И меня, честно говоря, начинает беспокоить вся эта ситуация.

— Не тебя одного.

— Намекаешь, что я не в себе? — сощурился оборотень.

— Намекаешь, что Я не в себе!? — ощетинился в ответ я.

— Да, кажется, уже не намекаю, — съехидничал он.

— То есть утверждаешь? — прям шипение получилось.

— Ага, — оборотень сложил руки на груди и уперся спиной в молодую ель, отчего та непроизвольно заскрипела, — ты, принц, кукушку отбил, видать, когда с тополя своего пикировал вниз.

— Это у тебя галлюцинации. Кто ж в своем уме станет существ с такой высоты скидывать. Я, между прочим, именно на твою бестолковую голову и приземлился. Может отбил чего? Ты не стесняйся, мы поймем.

— Р-р-р, не стоит вам обвинять меня в скудоумии, Ваше Высочество. Договориться можете.

Не уловил тот момент, когда мы начали обходить друг друга и выбирать выгодную для нападения позицию. С чего это я вообще в противостояние полез? Подумаешь цветы не того цвета. Может оборотни видят иначе?

— Э-э-э…

— Да уж, — Алкай, похоже, тоже пришел в себя.

— Нет слов, — озвучил я наши общие мысли.

— Ух ты! Смотри, Широ, страстоцветы! И сколько! Целое черно-бардовое покрывало!

Мы резко обернулись к противоположному краю луга. Так как нас скрывали ели, то наши гости нас не видели, а вот мы могли четко рассмотреть приближающихся Данку и Широ.

— Су, башкой о стену приложилась. Страстоцветы алые.

— Опусти свою вислоухую морду пониже и присмотрись. Если это алый, то я мигера, — самоуверенно вздернув подбородок, бросила вызов банши.

— Ты мигера, — спокойно, констатируя факт, хряснул по женской гордости эльф и двинулся через луг.

— Что? — взвизгнула уязвленная Дана.

— Что слышала. Цветы алые. А то, что ты мигера, я и без твоего подтверждения знал, — первородный даже не обернулся, продолжая рассекать синее поле, в чьем цвете я уже начал сомневаться.

— Широ, зомби тебя погрызи, они не алые! — визжала девушка, быстрыми шагами догоняя ушедшего вперед спутника.

— Да-да, они зеленые.

— Широ!

— Тьма! Может ты заткнешься! — светлый резко повернулся к преследующей его Дане, — мне совершенно начхать, какого там цвета цветочки. Меня не волнует, что ты думаешь обо мне. Или ты закрываешь свой рот, или пошла своей дорогой, чтоб я смог отдохнуть от твоей назойливости и нытья. Ты все поняла, или мне повторить?

— Перебор, вислоухий, — прошептала банши, низко опустив голову.

— Иди к демонам! — выкрикнул эльф и продолжил свой путь.

Я не мог вымолвить и слова. Впервые вижу, чтобы Широварт повысил голос, да еще так грубо разговаривал. Это же Данка, за что он с ней так?

— Э-э-э, неприятности в раю? — дал ситуации название Алкай.

— В точку, — шепнул я, и уже громче, — мы здесь!

Через пару вар парочка уже стояла перед нами.

— Все хорошо? — осторожно поинтересовался оборотень.

— Более чем, — резко ответил эльф, скинул сумки с плеча и начал разбивать лагерь.

— Красавица?

— Все хорошо, — она нервно поглаживала большим пальцем центр второй ладони, слегка перебарщивая с нажимом и оставляя белые пятна на коже, что через ван исчезали, — красивое место вы выбрали. Давно не видела таких прекрасных страстоцветов.

— Ага, синих-синих.

— В смысле? — не поняла меня Дана.

— В смысле, для тебя они почти черные, для Алкая — голубые, для меня — сапфировые, а вот для эльфа они, похоже, алые, — сделал попытку разъяснить я.

— А-а-а… — многозначительно протянула банши, — ничего не поняла, — растерянность заняла свое положенное место на лице.

— И я не понял. Ладно, ты лучше ответь, с чего эльф злющий как сто некромантов в купе?

— Я так устала, давайте передохнем и поедим, — она резко сменила тему, — вы-то сразу в леса подались, а мы еще за вещичками нашими ходили и весь город кругом обходили. Я уже с ног валюсь, — и нас с оборотнем оставили стоять и растерянно хлопать глазами.

— Ой, пахнет жареным, — потер подбородок Алкай, провожая Дану задумчивым взглядом.

— Хуже, пахнет паленым, — собственные предположения не радовали.

[1] Хейшин — крепкое вино из сока растения хейши. Очень дорогое и редкое.