Осы

О Дионис! В наш дом чудесные дела,

Непостижимые вкатил какой-то бог.

Старик все время там тянул вино и вдруг,

Услышав флейты звук, обрадовался так,

Что танцы древние Феспида вспомнил он[133]

И, кажется, всю ночь намерен проплясать,

Чтоб доказать, что дрянь все трагики теперь,

Сейчас он выйдет сам искусство показать.

Что за люди у врат восседают моих?

Вот, смотрите, идет эта язва сюда.

Пусть затворы сии распадутся: сейчас

Начинается пляс…

А вернее сказать, начинается дурь!

И в могучем порыве вертятся бока,

И тяжелым дыханием ноздри шумят,

И трещат позвонки.

Чемерицы прими!

Фриних низко пригнулся, как будто петух…

Так как раз зашибешь.

…И высоко занес свои ноги!

Заголился твой зад…

За собою смотри!

Как легко мои члены теперь,

Как свободно в суставах вертятся.

Ну, разве плохо?

Да, рехнулся ты совсем.

А ну-ка, вызову противников в борьбе.

Плясун трагический, уверенный в себе,

Пускай придет сюда: поспорим в плясе мы.

Иль нету никого?

Вот только он один.

Кто этот бедненький?

Каркина средний сын.[134]

Ну, этого-то я сумею проглотить

И пляской кулака на месте пришибу;

Ведь в ритме он ничто.

Постой, несчастный, вот

Другой Каркина сын трагический идет,

Брат этому.

Клянусь, еще закуска мне!

Что это? О мой Зевс! Три рака собрались:

Еще подходит к нам один из каркинят.

Ба! Это что ползет? Флакон или паук?

Рачонок крошечный, зовут – слизнякоед…

И эта мелюзга трагедии творит!

Каркин, ты человек, счастливый на детей:

Ты кучу целую пичужек выслал к нам.

Чтоб с ними танцевать, присесть придется мне.

Случись мне победить, ты сваришь с солью их.

Ну-ка, в сторону все отойдите, друзья, плясунам уступите вы место.

Чтоб свободно могли перед нами они кувыркаться кругом на просторе.

Вы, чье имя прогремело,

Вы, морского бога дети,

На песке пляшите пляску,

Возле шумного прибоя,

Существа породы рачьей.

В круговом вращенье быстром,

Верны Фриниха заветам,

Поднимайте ноги выше,

Чтоб театр, следя за танцем,

Весь стонал от восхищенья.

Выступайте стройным кругом, дружно хлопая по брюху,

К небесам вздымая ноги. Вихри шумные, спешите:

Вот сам царь моредержавный, их отец, ползет по-рачьи,

С умилением взирая на трехчленное потомство.

Как присяжные танцоры, провожая нас отсюда,

Продолжайте танец резвый, хоть досель и не бывало,

Чтобы с танцами орхестру покидали дрожжепевцы.