От Андалусии до Нью-Йорка

21 Рождение испанской инквизиции

А сперва казалось, что не так уж все и страшно будет. Королевская чета вначале была милостива к евреям. Не только к маранам, каковые издавна вертелись при дворе, но и к настоящим «публичным» евреям. В королевском окружении вновь появились еврейские врачи и финансисты. И в качестве финансистов вхожи в королевские покои были Ицхак Абарбанель и Авраам Сениор. А они были не только специалистами по денежным делам, но и крупнейшими еврейскими религиозными авторитетами. И это благоволение к евреям продолжалось довольно долго, когда уже ввели инквизицию. Ибо инквизиция, как нам уже известно, — не для евреев, если они не крещены. А вот мараны для нее — публика подходящая. А в былые времена Кастилия и вовсе обходилась без инквизиции. Там, в Кастилии в классическое Средневековье людей жгли редко, от случая к случаю. В Арагоне инквизиция, правда, была (как-никак родина святого Доминика!). Но, по правде сказать, хода ей особенно не давали. И вдруг в правление «католических королей» все переменилось. В результате переговоров с Римом в 1478–1481 годах возникла испанская инквизиция, которая с самого начала организационно очень отличалась от старой, или первой, инквизиции. Испанская инквизиция подчинялась не Папе Римскому, а королю Испании. И ему же шли все, конфискованные у еретиков, средства. Об остальном — о назначении кадров, о возможности апелляции в Рим — шли долгие споры между испанским королем и римским престолом. О деньгах «католические короли» споров не допускали. Это, кстати, и раньше было — по вопросам назначения на епископские и другие высокие духовные должности, которые давали в руки их обладателя значительные средства, Изабелла умела диктовать свою волю. Папский престол занимал тогда Сикст IV. Человек он был во многих отношениях выдающийся — гуманист, покровитель искусства и науки. В честь него названа знаменитая Сикстинская капелла в Ватикане. При этом Папе ее построили. Но Микеланджело расписал ее позже.

Нравственностью, правда, Папа не сверкал. Непотизм (по-русски — кумовство) и симония (продажа церковных должностей за деньги) процветали. Ходили слухи, что и к женщинам Папа был неравнодушен, и о делах похуже. А при чем тут все это? А при том, что из-за всего этого Папа боялся созыва Собора, где это все могли обсудить. Собор — это съезд деятелей церкви — высший орган церковной власти. Ему и Папа подчиняется.

И этим умели воспользоваться «католические короли». И как ни любил Папа Сикст IV деньги, и как ни хотел теплых мест для своей родни, он, как правило, должен был уступать испанской королевской чете. Ну а если бы оказался другой Папа, безупречный? Тогда борьба могла бы принять более острые формы, но исход, скорее всего, был бы тот же. Ибо эпоха величия Пап — это классическое Средневековье. С середины XI до середины XV века (условной границей между классическим и поздним Средневековьем считается взятие турками Константинополя в 1453 году). А мы уже — в позднем Средневековье. Это время книгопечатания, огнестрельного оружия, великих географических открытий и время создания крепких национальных государств. Не говоря о протестантской ереси, которая уже на подходе. Наднациональное мировое влияние Римских Пап заметно идет на спад.

Итак, главное — это деньги, а их немало можно было вытрясти из маранов. В этом издавна обвиняли историки прагматичного Фердинанда. В оправдание его говорят следующее: деньги нужны ему были для великого дела — завершения Реконкисты, то есть разгрома Гранады. Момент был удобный — с одной стороны, объединение Арагона и Кастилии увеличило силы христиан и лишило гранадских мавров возможности дипломатических маневров, с другой стороны, мусульманская Северная Африка, давний союзник Гранады, переживала экономические трудности из-за краха транссахарской караванной торговли (см. главу 17). Да и правила в Марокко очень слабая династия Ватассидов. Надо было воспользоваться ситуацией, но казна была пуста, тем более что Кастилия только что пережила эпоху феодальных смут. И неясно, как иначе (кроме конфискаций) можно быстро заполучить много денег. Королева Изабелла колебалась какое-то время. По доброте душевной — как говорят историки, к ней расположенные. По расчету — говорят другие. Она была умной женщиной. И понимала, что, разгромив слой богатых или даже просто зажиточных и дельных людей, сперва получишь много, но затем уже — ничего.

Но, к сожалению, не все для испанца XV века сводилось к деньгам. Ненависть к евреям вообще, к маранам в особенности, уже имела в Испании давнюю традицию и была освящена Церковью. И наиболее фанатичные представители духовенства издавна сеяли ненависть, не считаясь ни с какими государственными соображениями. А Изабелла ведь была фанатично верующей католичкой. Ее споры с Папой были вызваны тем, что она считала, что Испания — это авангард христианства в борьбе с исламом. А посему все средства надо употребить тут на месте и нечего отвлекаться (давняя позиция кастильских королей). В самой Испании надо сделать все для торжества христианской веры. И когда смогли организовать на Изабеллу давление с этой стороны, она стала поддаваться. Для начала рассказали ей, как в Севилье один знатный юноша поздно вечером тайно пробирался к своей возлюбленной и случайно при этом подслушал разговор ее отца с гостями — другими маранами. И было это все — сплошное богохульство (я не исключаю, что такой случай мог иметь место). По другой версии, они готовились праздновать еврейскую Пасху. Но и это было явным отступничеством. Этот рассказ произвел на Изабеллу впечатление. А потом подключился к агитации ее духовник — Торквемада (о нем — в своем месте). Ну и муж любимый, король Фердинанд, на мозги капал. И она сдалась. В 1481 году новая инквизиция, подчиненная испанскому королю, начала действовать в Севилье. И сразу стало ясно, как она страшна.