От Пекина до Нью-Йорка

ЛЮДИ, СОБЫТИЯ, ВСТРЕЧИ

Вряд ли можно встретить среди глав государств и правительств, министров, политических деятелей, знаменитых ученых и писателей, артистов и космонавтов, известных путешественников и религиозных лидеров, приехавших в Нью-Йорк, таких, кто не посетил бы штаб-квартиру Организации Объединенных Наций.

Как правило, они имеют встречи с генеральным секретарем ООН или его заместителями, в их честь даются ленчи, обеды, приемы. Почетные гости встречаются с председателями Совета Безопасности, различных комитетов и других руководящих органов Организации. Соответственно и мне, как заместителю генерального секретаря ООН, нередко приходилось участвовать в такого- рода встречах и беседах. Следует заметить, что присутствие того или иного заместителя зависело не только от вопросов, которыми он занимался, но и от его национальной принадлежности.

Если такие беседы шли с государственным секретарем США, американскими сенаторами или мэром Нью-Йорка Линдсеем, на ней, как правило, присутствовал Р. Банч, заместитель генерального секретаря от США; если беседа была с кем-либо из африканских лидеров, присутствовал африканец Джермакой, заместитель по делам подопечных территорий, или шеф кабинета генерального секретаря индиец Нарасиман; если беседы были с представителями социалистических стран, освободительных движений или вопросы касались деятельности Совета Безопасности, то в большинстве случаев приглашался советский заместитель генерального секретаря Организации Объединенных Наций.

Круг лиц, с которыми встречается генеральный секретарь, весьма обширен и. разнообразен. На моей памяти, поскольку в ряде встреч я принимал то или иное участие, генеральные секретари ООН У Тан и К. Вальдхайм[76] имели встречи с министром иностранных дел СССР А. А. Громыко, президентом США Р. Никсоном, государственными секретарями США Д. Раском и У. Роджерсом, премьер-министром Индии Индирой Ганди, президентом Чили Сальвадором Альенде, премьер-министром Турции Демюрелем, премьер-министром Израиля Голдой Меир, министром иностранных дел Израиля Абба Эбаном, президентом Заира Мобуту, папой римским Павлом VI, президентом Пакистана Айюб-Ханом и другими политическими деятелями.

У Тан встречался с руководителями Советского государства: Л. И. Брежневым, А. Н. Косыгиным. В интервью журналу «Гэллери» он говорил: «Брежнев является дипломатом. Он очаровательный человек, который лично мне очень нравится, и я думаю, что он также человек сильной воли»[77]. У Тан положительно отзывался о миролюбивой внешней политике Советского Союза.

В ходе каждой сессии Генеральной Ассамблеи ООН генеральный секретарь встречался почти со всеми министрами иностранных дел, приезжающими в Нью-Йорк. Число их составляет от 95 до 125 человек. Помимо того он встречается и с министрами иностранных дел стран, не являющихся членами ООН. Эти мероприятия — неотъемлемый элемент деятельности генерального секретаря.

Штаб-квартиру ООН ежегодно посещают более миллиона человек. Вопрос о приеме представителя той или иной организации или государства — не члена ООН подчас становится предметом острой политической борьбы. Американские власти не раз противодействовали приему представителей прогрессивных сил, национально-освободительных движений, некоторых социалистических стран.

Западные державы всячески противились организации встречи У Тана с министром иностранных дел ГДР Отто Винцером. Американские власти, например, заявляли, что они не дадут визы для министра ГДР, в то время как министр иностранных дел ФРГ ежегодно приезжал на сессии Генеральной Ассамблеи. Встреча между О. Винцером и К. Вальдхаймом состоялась лишь в июле 1972 года в Женеве.

Поблагодарив меня за организацию встречи, О. Винцер подчеркнул, что она явилась началом крушения системы дискриминации, которая осуществлялась западными державами, и прежде всего США, в отношении германского социалистического государства.

Дискриминационный кордон в отношении ГДР окончательно рухнул в 1973 году, когда ГДР была принята в члены ООН и ряда специализированных учреждений. Это являлось историческим событием в жизни Германской Демократической Республики, признанием ее растущего международного влияния и авторитета.

За время работы в ООН множество встреч и бесед с различными политическими деятелями, дипломатами, представителями науки и прессы, религиозными и общественными деятелями осталось в памяти. О некоторых из них я рассказал выше. Отдавая отчет в несовершенстве человеческой памяти, там, где это возможно, я сверял свои впечатления с документами, отчетами прессы и свидетельствами моих коллег.

Содержание некоторых встреч еще рано делать достоянием гласности. Они имеют прямое отношение к происходящим на наших глазах событиям, и сказанные в ходе бесед мнения должны до поры до времени сохранить свою конфиденциальность. Учитывая все обстоятельства, мы касаемся лишь весьма небольшого круга видных политических и общественных деятелей, которые имеют непосредственное отношение к главным событиям, описываемым в настоящей книге.

В течение ряда лет представители западных стран при ООН не хотели признавать Всемирный Совет Мира и допускать его представителей на сессии Генеральной Ассамблеи и других органов.

Известно, что Всемирное движение сторонников мира оформилось во влиятельную организацию еще в 1949 году. Однако на протяжении многих лет реакция стремилась дискредитировать высокие идеалы борцов за мир, посеять недоверие к их целям. Всяческие наветы обрушивались на Всемирный Совет Мира, он объявлялся «прокоммунистической» организацией. Но ничто не могло помешать активизации действий сторонников мира.

Делегация Всемирного Совета Мира, состоявшая из членов сенатов и палат депутатов Франции, Бельгии, Индии, ряда известных политических деятелей, прибыла в Нью-Йорк осенью 1971 года.

Делегацию возглавлял генеральный секретарь Всемирного Совета Мира, видный общественный деятель Индии Ромеш Чандра. Высокий индус с яркими темными глазами темпераментно доказывал, что ВСМ имеет полное право выступить от имени десятков миллионов сторонников мира по актуальным проблемам деятельности ООН.

После длительных переговоров с нашей помощью удалось получить согласие Комитета 24-х, занимающегося проблемой выполнения решения Генеральной Ассамблеи о предоставлении независимости колониальным странам и народам, выслушать заявления ВСМ. Вслед за тем состоялось выступление Чандра в Комитете по апартеиду, а затем в IV комитете Генеральной Ассамблеи, который обсуждает вопросы борьбы с колониализмом.

Председатель I (Политического) комитета Генеральной Ассамблеи, занимающегося вопросами поддержания мира, безопасности и разоружения, Милко Тарабанов решительно поддержал делегацию ВСМ. Как председатель Комитета, он имел право дать указание об издании документов и заявлений Всемирного Совета Мира. По договоренности с Тарабановым в качестве официального документа было издано заявление ВСМ в поддержку предложения о созыве Всемирной конференции по разоружению. После длительных переговоров и колебаний генеральный секретарь ООН согласился принять делегацию Всемирного Совета Мира.

Состоялась интересная и содержательная дискуссия.

Известный в прошлом деятель ООН, министр в ряде индийских правительств Кришна Менон выступил перед У Таном с заявлением и требованием поддержки справедливых целей и идеалов движения сторонников мира. Участники движения — французские, итальянские и бельгийские парламентарии — настойчиво добивались, чтобы ООН признала ВСМ, предоставила возможность ее представителям участвовать в деятельности организации наряду с многими другими неправительственными организациями, давно получившими консультативный статус три ООН.

У Тан обещал оказать содействие.

В январе 1973 года межпарламентский союз, объединяющий парламентариев более 80 стран, решил провести сессию, посвященную проблеме европейской безопасности. Местом проведения сессии были избраны Хельсинки. Сессия открылась в здании парламента. После краткой вступительной речи заместителя председателя союза слово было предоставлено президенту Финляндии Кекконену.

Кекконен легко поднялся на трибуну. Приветствуя делегатов, он высказал твердую уверенность в том, что межпарламентский союз примет решения, которые будут способствовать созыву Общеевропейского совещания и успеху его работы. После официального открытия сессии президент Кекконен дал завтрак в честь глав делегаций.

В разговоре со мной Кекконен сказал:

— Финляндия — нейтральная страна. Но в вопросах войны и мира Финляндия, естественно, не нейтральна, а всегда за мир, против войны.

Касаясь советско-финских отношений, президент подчеркнул, что это взаимовыгодные отношения, основанные на договоре о дружбе, сотрудничестве и взаимной помощи между СССР и Финляндией 1948 года. Пример сотрудничества СССР с Финляндией, говорил президент, государств с различным социальным строем, наглядно демонстрирует, насколько плодотворным может быть сотрудничество, основанное на принципах мирного сосуществования.

— Финляндия — страна маленькая, — улыбаясь, сказал Кекконен, — но, как показывают последние события и визиты глав великих держав, они вынуждены были поучиться кое-чему у финнов и пойти по тому пути, на который мы встали уже много лет назад. Понятно, что Финляндия, заинтересованная в развитии взаимовыгодного сотрудничества в Европе, взяла на себя активную роль в подготовке к созыву Общеевропейского совещания.

Парламентская группа Финляндии создала прекрасные условия для проведения сессии межпарламентского союза. Финское правительство и президент Кекконен внесли значительный вклад в решение важнейшей проблемы — созыва и организации Общеевропейского совещания по сотрудничеству и безопасности в Европе. Это имеет не только европейское, но и всемирное, международное значение.

…Спустя несколько месяцев, в июле 1973 года, в Хельсинки прошел первый этап совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе.

В интервью американскому журналу «Ньюс уик» Кекконен, отмечая последовательность миролюбивой внешней политики СССР, разоблачил клеветнические домыслы западной печати по поводу характера и сущности добрососедских, дружественных отношений между Финляндией и Советским Союзом, а также целей и характера Общеевропейского совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе.

Американский журналист задал провокационный вопрос:

— По мнению некоторых наблюдателей, СССР считает совещание по европейской безопасности и сотрудничеству форумом для утверждения нынешнего раздела Европы на коммунистическую и некоммунистическую зоны. Разделяете ли вы эту точку зрения?

Ответ:

— Я не считаю это высказывание правильным. У меня есть все основания полагать, что и Советский Союз, и остальные ведущие державы, несущие ответственность за безопасность Европы, одинаково заинтересованы в поддержании мира и равновесия в Европе.

Корреспондент не унимался:

— Являются ли отношения между СССР и Финляндией моделью, которую СССР хотел бы распространить повсюду в Европе? Иными словами, является ли конечной целью совещания по безопасности и сотрудничеству «финляндизация» Европы?

Он получил резкий и убедительный ответ:

— Вы знаете, что я думаю о термине «финляндизация», употребляемом в оскорбительном смысле, который так часто появляется в западной печати. Если «финляндизация» означает действительное положение вещей, когда малая европейская страна, проигравшая войну, сохранила свою независимость и свое достоинство, смогла вновь стать на ноги без чьей-либо помощи, установила хорошие и дружеские отношения с великой соседней державой, у которой иная общественная система, и выработала свою собственную политику нейтралитета, то я считаю это лестным выражением[78].

В августе 1975 года именно в Хельсинки состоялось совещание глав государств и правительств европейских государств, США и Канады, на котором был подписан заключительный акт совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе.

В США вряд ли встретишь человека, который бы не знал имен Мартина Лютера Кинга, Коретты Кинг, Эндрю Янга. Одни относились или относятся с неприкрытой враждой и ненавистью к лидерам негритянского движения за гражданские права, другие — с любовью и симпатией. Водораздел здесь не только расовый, но и социально-политический.

…4 апреля 1968 года по требованию Иордании было созвано заседание Совета Безопасности ООН. На повестке дня стоял вопрос о положении на Ближнем Востоке. Правительство Иордании обратило внимание Совета на нарушение условий перемирия и агрессивные действия израильской военщины и требовало принятия мер для их прекращения.

В 15.30 перед самым открытием заседания в зал вошел генеральный секретарь ООН У Тан, а вслед за ним его заместитель по специальным политическим вопросам американский негр Ральф Банч. У Тан занял место справа от председателя Совета. В центре подковообразного стола — председатель Совета. Я сидел слева от него.

Ральф Банч, заняв свое место позади У Тана, сразу же, как началось заседание, поднес близко к лицу (он страдал близорукостью) какие-то телеграммы и записки. Через некоторое время, когда я взглянул на него, Банч, отложив бумаги, прикрыл глаза и, казалось, задремал. Сказывались возраст и многочисленные болезни. Он сидел во втором ряду и был избавлен от назойливого внимания представителей прессы и телевидения.

Заседания Совета Безопасности, особенно по важным и острым проблемам, обычно показывали по телевидению. Жены представителей стран — членов Совета Безопасности ООН и руководящих сотрудников секретариата ООН по телевидению могли проверять, где задерживаются их мужья. Как-то жена Банча Руфь на телевизионном экране увидела, что Ральф, свесив голову, совсем заснул. Она позвонила его секретарю. Тот подошел и растолкал своего задремавшего шефа. «Руфь звонила, — шепотом сказал он, — и просила Вас разбудить. Если Вы очень устали, то лучше пойдите к себе в кабинет».

Между тем заседание затягивалось. Большинство членов Совета высказывали осуждение действий Израиля. Однако среди членов Совета не было согласия в отношении принятия решения.

Повернувшись к помощнику, сидевшему позади меня, я заметил, как в зал заседания буквально вбежал один из секретарей Банча и, наклонившись, что-то сказал ему на ухо. У Банча на лице появилось растерянное и какое-то беспомощное выражение. В первую минуту он не мог ничего оказать. Было видно, что он не может совладать с собой. Мне было слышно, как он бормотал:

— Это ужасно, это невероятно!..

Вскоре был объявлен перерыв. Я подошел к Банчу.

Он воскликнул:

— Они убили Мартина Лютера Кинга! Этого преступления простить нельзя!

Убийство негритянского лидера в городе Мемфисе (штат Теннесси, на юге США) не было случайностью, местью какого-то отдельного неуравновешенного расиста.

Реакционеры и расисты ненавидели Кинга. За 12 лет его 24 раза бросали в тюрьмы. На его жизнь неоднократно совершались покушения.

Смерть ходила за ним по пятам, и он отдавал себе в этом отчет. Как пишет Коретта Кинг, его жена, друг и соратник в борьбе, в своей книге «Моя жизнь с Мартином Лютером Кингом»: «Он видел угрозу. Знание истории убеждало его в том, что большинство людей, которые придерживались строгих моральных принципов, должны были расплачиваться за свои убеждения. Он даже использовал в качестве метафоры слово «распятие», сказав как-то в своей речи: «Я, возможно, буду распят за мои взгляды, и, если это случится, вы можете сказать: «Он умер, чтобы сделать людей свободными»[79].

Выстрел, раздавшийся в Мемфисе, вызвал пожар негритянских восстаний и волнений, охвативших 153 города США. Для подавления негритянских выступлений правительство США бросило более 100 тысяч солдат и полицейских. 27 тысяч участников волнений было арестовано, 3,5 тысячи ранено, 43 человека убито.

Известие о смерти Кинга потрясло миллионы людей в США и в других странах мира.

Мне было больно услышать о смерти Кинга. Я не мог себе представить его мертвым. Кингу в 1968 году было всего 39 лет. Несколько месяцев назад я встречался с ним — молодым, энергичным, обаятельным.

В начале сентября 1967 года я был в Чикаго. Меня пригласили принять участие в телевизионной программе «Ваше право сказать эго». На этот раз передача была посвящена теме «Роль Советского Союза в ООН». Эта программа готовится чикагским Северо-западным университетом и передается телевизионной компанией «Даблью Ди Эн» без предварительной записи, непосредственно в эфир — для телезрителей Чикаго, штата Иллинойс и других соседних районов. Видеозапись этой программы рассылается по всей стране. По данным компании, в среднем передачу смотрят до 10 миллионов человек. В передаче «За круглым столом» (стол скорее был не круглым, а подковообразным) участвовали руководители двух крупных чикагских газет: «Чикаго дейли ньюс» (Беккер Марч) и «Чикаго — америкэн» (Лой Вент). Вел передачу декан факультета журналистики Северо-западного университета.

Мне предстояло с ходу, без какой-либо предварительной подготовки, отвечать на вопросы моих партнеров по передаче. Что-либо поправить или уточнить (беседа к тому же шла без переводчика!) было уже невозможно.

Вечером организаторы пригласили меня поужинать. В ходе дружеской беседы я поинтересовался: какие проблемы более всего интересуют моих уважаемых партнеров по передаче?

Ведущий программу — декан факультета журналистики университета довольно бесцеремонно отрезал:

— Никаких репетиций.

Вернувшись в отель, стал беспокойно думать: какие вопросы можно ожидать от моих контрпартнеров? Внезапно осенила мысль: посмотреть, что в центре внимания местной Печати.

Полистав газеты, представил себе круг вопросов, которые они ставят в центре внимания. Из международных вопросов уделяли наибольшее внимание войне во Вьетнаме, положению на Ближнем Востоке, перспективам советско-американских отношений, роли ООН в международной жизни, «культурной революции» в Китае и советско-китайским отношениям. Просматривая газеты, натолкнулся на сообщение, что на «национальном съезде новых политических сил» выступит с речью доктор Мартин Лютер Кинг.

Мое предварительное знакомство с прессой оправдало себя. Большинство вопросов, которые мне были заданы в ходе беседы «за круглым столом», касались тех проблем, которые были в центре внимания чикагской прессы.

После окончания беседы перед телекамерой один из участников передачи, Беккер Марч («Чикаго дейли ньюс»), улыбаясь, сказал мне: «Моя жена мне говорила: русские — хорошие шахматисты. Не сомневаюсь, что этот русский посол заранее рассчитает, какие ты ему задаешь вопросы. И соответственно подготовится».

Беккер со смехом закончил: «Жена оказалась права — так ведь и получилось».

Не буду рассказывать о содержании заданных мне вопросов и моих ответах. Это потребовало бы слишком много места.

Однако отклики о моем выступлении по телевидению я получил в тот же вечер. В холле отеля, где я сидел с одним из руководителей программы, в группе напротив я заметил большеголового приземистого человека, лицо которого мне показалось знакомым. Короткие курчавые волосы, небольшие усики над толстыми, типично негритянскими губами. Белоснежная белая — рубашка с узко повязанным темным галстуком подчеркивала волевое лицо и яркие глаза человека. Наконец я вспомнил, кто это. Фотографию этого человека мне показал Ральф Банч, когда мы встретились у него в служебном офисе на 38-м этаже небоскреба ООН. Знакомо мне было лицо этого человека и по фотографиям в газетах. Это был Мартин Лютер Кинг.

Меня представили ему. Улыбнувшись, Кинг сказал, что он видел мое выступление по телевидению и старается понять мою позицию.

— Хорошо, — сказал он, — что вы начали выступление со ссылки на то, что вы находитесь на родине Линкольна.

В ответ заметил:

— Я следую вашему примеру… Ведь ваша знаменитая речь «Есть у меня мечта» тоже начинается со ссылки на Линкольна… А что касается Вьетнама, то я читал ваше выступление в Лос-Анджелесе — в январе 1967 года и апрельскую проповедь в церкви на Риверсайде в Нью-Йорке. И во многом согласен с вашими оценками характера войны во Вьетнаме. Совершенно справедливо отвергается утверждение вашингтонской администрации о том, что США воюют с коммунистами из Северного Вьетнама. Национальный фронт освобождения Южного Вьетнама, — подчеркнул я, — сформировался в 1960 году, много лет спустя после установления диктатуры американского ставленника Нго Динь Дьема (осенью 1954 года). США посылают своих солдат за 10 тысяч миль от дома, и это называется «борьбой с коммунистической агрессией».

— Мне запомнились ваши слова, — продолжал я, — яркая метафора: «Если душа Америки будет полностью отравлена, то при вскрытии мы прочтем слово Вьетнам».

Кинг был человеком скромным. Несколько — смущенно- кивнул головой, а затем заметил, что в ряде выступлений он повторял, что американское правительство растрачивает во Вьетнаме ресурсы нации, а американский народ «проигрывает войну против бедности». Провозглашенное президентом Джонсоном «великое общество», «война с бедностью» похоронены на полях сражения во Вьетнаме.

— Расширение войны сужает программы социального обеспечения, заставляет бедноту, белых и негров, нести наибольшее бремя… Мы тратим 322 тысячи долларов для того, чтобы убить одного противника, в то время как мы тратим на так называемую войну с бедностью в Америке только 53 доллара на каждого человека, который попадает под понятие бедного… Я не раз говорил, — подчеркнул Кинг, — что мы должны соединить страсть движения за гражданские права с движением за мир.

В ответ я сказал, что высоко ценю его взгляды и подход к такой важной международной проблеме, как война во Вьетнаме. Это имеет прямое касательство к вопросам советско-американских взаимоотношений. Советский народ искренне стремится к дружбе и сотрудничеству с великим американским народом.

— На пути улучшения отношений между двумя нашими странами, — подчеркнул я, — лежит политика США в Индокитае, в частности агрессия во Вьетнаме. Прекращение войны во Вьетнаме в интересах как американского, так и советского народов. В интересах всего человечества. В этом суть философии политики, ее рациональное зерно. В этом состоит и политическая мудрость.

Кинг улыбнулся:

— Я не претендую на то, чтобы высказываться по проблемам, касающимся всего человечества. Это дело моего друга Ральфа Банча, — И, как бы спохватившись, добавил — Хотел бы заметить, что я не могу согласиться с рядом ваших высказываний в отношении политики США. Но у меня нет времени вступать с вами в дискуссию. К тому же я не разделяю марксистской философии и марксистской интерпретации истории. Я об этом ясно сказал в моей работе «Шаг к свободе». Если Вы ее прочтете, то Вы поймете, какое расстояние лежит между моими воззрениями и философией, которую исповедуете вы, сторонники Маркса и Ленина.

В ответ я заметил, что у нас с ним есть общее в отношении к марксизму. Мы сходимся в главном — в выявлении корней социальных конфликтов и необходимости добиваться ликвидации неравенства людей. Общий у нас и подход к проблеме мира, прекращения войны во Вьетнаме.

…По вечерам по каналам основных компаний американского телевидения — Си-би-эс, Эн би-си, Эй-би-си идут передачи последних известий.

4 апреля 1968 года по всем каналам на первом месте передавались сообщения из города Мемфиса: убит Мартин Лютер Кинг. Сообщения сопровождались многочисленными кадрами кинохроники из жизни негритянского лидера.

Нельзя забыть кадры, показывающие поход на Вашингтон участников движения за гражданские права в августе 1963 года.

Летом 1963 года города США охватила волна массовых митингов, демонстраций, «походов свободы» с требованием принятия нового закона о гражданских правах. Негритянское движение летом 1963 года охватило широкие слои черных граждан Америки.

Негритянское движение, получившее поддержку и со стороны белых прогрессивных американцев, требовало от правительства решительных шагов для ликвидации расовой сегрегации и дискриминации. В июне 1963 года Кеннеди, учитывая приближающиеся президентские выборы в 1964 году, а также считаясь с реакцией стран Азии и Африки на события в США, пообещал добиться принятия законов, которые бы обеспечили неграм «равные возможности».

Законопроект, внесенный в конгресс, несмотря на свой половинчатый и непоследовательный характер, вызвал ожесточенную оппозицию со стороны правых конгрессменов. Это еще раз показало негритянским борцам за гражданские права, что даже программа частичного обеспечения прав негров, разработанная правительством, может быть одобрена и стать законом лишь в результате массовой борьбы, нажима снизу.

На съезде Национальной ассоциации содействия прогрессу цветного населения была одобрена предложенная Мартином Лютером Кингом тактика «ненасильственных прямых действий», «активного выражения своего протеста», переноса борьбы на улицы, чтобы «даже расисты не могли стрелять среди бела дня в безоружных мужчин, женщин и детей».

В июле 1963 года представители 150 негритянских организаций, собравшиеся в Нью-Йорке, договорились о координации действий, учредили финансовый фонд и утвердили план проведения массового похода на Вашингтон. Поход был осуществлен 28 августа 1963 года. На митинге, состоявшемся у подножия памятника-мавзолея Аврааму Линкольну, собралось более 250 тысяч негров и белых американцев. Здесь были люди различных убеждений и политических взглядов. Они приехали в Вашингтон со всех концов страны. Эмблемой похода были черная и белая руки, пожимавшие одна другую, а девизом слова: «Свобода и работа!»

Нельзя без волнения смотреть кадры, показывающие четвертьмиллионный митинг, громаду темных голов, слушающих речи руководителей похода. Мартин Лютер Кинг выступал последним.

Один из руководителей похода, Филип Рандольф, представляет слово Кингу — «духовному лидеру нации». Шторм аплодисментов и криков проносится над площадью. Тысячи людей скандируют: «Мартин Лютер Кинг! Мартин Лютер Кинг!» Гул толпы кажется зловещим. И вот над площадью и огромным людским морем плывет глубокий и проникновенный голос Кинга. Это была, пожалуй, его самая эмоциональная и впечатляющая речь, вошедшая в историю борьбы негритянского народа под названием «Есть у меня мечта».

Мощные репродукторы доносили его слова до сотен тысяч людей на площади Вашингтона, по радио и телевидению его слушали миллионы людей по всей стране. Его слова отражали душевную муку миллионов обездоленных черных граждан Америки. Он был обворожительным оратором…

— Столетие назад Авраам Линкольн — великий американец, тень памятника которого символически осеняет нас сейчас, — гремел голос Кинга, — подписал прокламацию об освобождении… Но сейчас, сто лет спустя, мы оказались перед лицом того трагического факта, что негритянский народ все еще лишен свободы. Сто лет спустя жизнь негров еще окутана цепями сегрегации и дискриминации… Вот почему мы пришли сюда сегодня, чтобы привлечь внимание к этому ужасному положению…

Вздох горечи и негодования четвертьмиллионной толпы людей еще больше вдохновляет оратора. Он оставляет текст и говорит с огромным подъемом, от всего сердца:

— Когда основатели нашего государства начертали величественные слова конституции и декларации независимости, они выдали народу своего рода чек… Это было обязательство, гарантирующее людям неотъемлемое право на жизнь, свободу и стремление к счастью… Вместо того чтобы честно соблюдать это священное обязательство, она (Америка. — Л. К.) выдала негритянскому народу фальшивый чек, который был возвращен ему с пометкой «недостаточно гарантирован»…

Огромная толпа завороженно слушала Кинга.

— Есть у меня мечта, — воздев руки к небу, говорил Кинг. — Я мечтаю о том, что в один прекрасный день наша страна возвысится., чтобы жить в полном соответствии с принципом нашего кредо: «Все люди сотворены равными».

Я мечтаю о том, что в один прекрасный день на чудесных холмах Джорджии сыновья бывших рабов и сыновья бывших рабовладельцев смогут сесть рядом за стол братства.

Я мечтаю о том, что в один прекрасный день даже изнемогающий от притеснений и несправедливости штат Миссисипи превратится в оазис свободы и справедливости.

Я мечтаю о том, что в один прекрасный день мои четверо маленьких детей будут жить в стране, где о них будут судить не по цвету кожи, а по цельности их натуры.

…И если Америка должна быть великой страной, эта мечта должна стать явью.

Кинг не призывал только мечтать. Он решительно отвергал пассивное ожидание, настойчиво и страстно призывал бороться против расизма.

В своем «Письме из Бирмингемской тюрьмы», куда он был посажен в апреле 1963 года за отказ прекратить мирные демонстрации, Кинг писал: «По горькому опыту мы знаем, что угнетатели никогда добровольно не предоставят свободу угнетенным — нужно ее потребовать». Именно в этом письме, которое стало одним из его основных программных документов, он объяснил причину перехода к тактике «прямых действий», ибо, подчеркнул он, «в этом городе (Бирмингеме. — Л. К.), где вся власть в руках белых, для негритянского сообщества не оставлено никакого другого выхода».

С огромным эмоциональным накалом в своей речи он призывал: «Продолжайте свое дело с верой в то, что незаслуженные страдания принесут свои плоды». Он перечислил южные штаты, где особенно свирепствовал расистский террор: «Возвращайтесь в Миссисипи, возвращайтесь в Алабаму, возвращайтесь в Южную Каролину, в Джорджию и Луизиану, возвращайтесь в трущобы и гетто северных городов, зная, что нынешнее положение может и должно быть изменено. И пусть мы никогда больше не погрузимся в бездну отчаяния».

Одобрением сотен тысяч людей были встречены заключительные слова его речи:

— С каждого бугра и возвышенности пусть звучит колокол свободы!

Когда он закончил, над площадью воцарилась тишина. А затем шквал аплодисментов, криков, тысячи людей в экстазе приветствовали уверенность оратора в конечной победе правого дела.

Кадры кинохроники переносят нас на год вперед.

Октябрь 1964 года. Мартину Лютеру Кингу присуждается Нобелевская премия мира. В декабре того же года ему вручается награда. Кинг в парадном костюме, в широком галстуке с черными и белыми полосами, с доброй улыбкой принимает поздравления норвежского короля.

В своем заявлении в связи с вручением награды Кинг подчеркнул, что присуждением премии оказывается честь не ему лично, а «дисциплине, сдержанности и великолепному мужеству миллионов отважных негров и белых американцев доброй воли, следующих курсом ненасилия, в стремлении установить царство справедливости в нашей стране».

В Атланте, на родине Кинга, ему присваивается звание почетного гражданина, а поблизости, в Сельме, в вестибюле отеля, где ему не посмели отказать в номере, его избивает белый расист.

Присуждение Кингу Нобелевской премии взбесило расистов. По телевидению в траурные дни не показали, что всесильный директор Федерального бюро расследований Эдгар Гувер вскоре после присуждения Нобелевской премии Кингу 18 ноября 1964 года собрал специальную пресс-конференцию. Он заявил журналистам, что Кинг «самый отъявленный лжец во всей стране». Не стесняясь в выражениях, он назвал Нобелевского лауреата, одного из популярнейших людей страны, «выродком».

В августе 1965 года (Принимается закон о гражданских правах, касавшийся избирательных прав негров. «Но 1965 год не оправдал надежд, которые на него возлагали, — писал Кинг. — Большее число негров зарегистрировалось, в качестве избирателей, символически отменена сегрегация в ряде школ, однако нигде и ни в чем этот закон не претворялся в жизнь В широких масштабах… Закон обходят благодаря хитроумным уловкам».

Решительные выступления Кинга против войны во Вьетнаме, за слияние борьбы за гражданские права с борьбой за мир, о чем мы выше говорили, еще больше разожгли ненависть расистов и реакционеров.

3 апреля 1968 года Кинг покидает Атланту, чтобы возглавить борьбу забастовавших мусорщиков в городе Мемфисе. На экране снимок М. Л. Кинга с его друзьями на балконе мотеля «Лоррэйн» за несколько минут до рокового выстрела. По описанию Коретты Кинг, события этих последних минут развивались следующим образом.

Приближалось время идти ужинать. После того как Мартин оделся, он вышел на маленький балкон мотеля, выходивший на небольшую улицу, против ветхого домишки, всего в 200 футах от мотеля.

Один из друзей Кинга, Соломон Джонс, который должен был вести машину вечером, крикнул:

— Становится прохладно, доктор Кинг. Лучше бы Вам взять пальто.

Кинг ответил:

— О’кэй. Сейчас надену.

Пора было идти. Один из лидеров негритянского движения, Ральф Абернети, поспешно вошел в его комнату. В этот момент раздался выстрел. Он прозвучал как треск игрушечной ракеты.

В комиссии палаты представителей США по расследованию убийств Кеннеди и Кинга в ноябре 1978 года было установлено, что оба убийства явились результатом заговора, а не делом убийц-одиночек. В показаниях перед комиссией главный советник комиссии Роберт Влеки обратил внимание на то, что предполагаемый убийца Кинга, уголовник Рей, был выпущен из тюрьмы в Миссури за 11 месяцев до совершения убийства. Еще более важным было его сообщение о том, что, когда Кинг приехал в Мемфис, установленная вначале охрана была отозвана. 3 апреля, когда Кинг приехал в Мемфис, сообщил Влеки, полицейским департаментом Мемфиса к нему была приставлена группа охраны из четырех человек. Но группа была отозвана на следующий день, за час до рокового выстрела.

Незадолго до смерти М. Л. Кинг обратился к своим прихожанам со следующими словами:. «Когда я отойду в лучший мир, не вспоминайте о том, что я — лауреат Нобелевской премии, это несущественно… Скажите просто, что я был барабанщиком в борьбе за справедливость и мир, барабанщиком, старавшимся превратить старый мир в новый».

Миллионы людей сожалели о его безвременной гибели. Траурная процессия в Атланте растянулась на несколько километров. Два мула тащили скромную двуколку с гробом М. Л. Кинга. Более 150 тысяч человек шли за гробом’ в траурной процессии. Телевизионные компании показывали траурную церемонию в течение почти шести часов. 120 миллионов американцев смотрели похороны по телевидению.

К разговору о Кинге, его роли в негритянском движении мне пришлось неожиданно вернуться спустя почти три года после описываемых событий.

В начале 1971 года, будучи заместителем генерального секретаря ООН по политическим вопросам и делам Совета Безопасности, я предпринял поездку по ряду южных штатов по приглашению американской Ассоциации содействия ООН. Мне было предложено посетить и город Атланту, столицу штата Джорджия. В этом штате наряду с Алабамой особенно активно действуют реакционные и расистские организации.

Признаться, я даже колебался, стоит ли туда заезжать: можно было нарваться на какую-нибудь провокацию.

Но друзья из Ассоциации содействия ООН просили встретиться с активными членами отделения в Атланте, рассказать об ООН. Многим хотелось повидать советского дипломата, хотя я и ехал туда в качестве руководящего сотрудника секретариата ООН, а не советского представителя.

Атланта — большой красивый город с типичными для американского пейзажа небоскребами. Однако большинство из этих небоскребов используются под офисы банков, разного рода фирм, дорогие отели, магазины, рестораны, кафе и т. п. Богатые дельцы, адвокаты, профессора, преуспевающие врачи живут в предместьях, в особняках. Ухоженные лужайки, затейливые ограды; также в предместьях, но в другом районе живет беднота: прижатые друг к другу лачуги, груды мусора на улицах, атмосфера запустения. В начале января в Атланте тепло. Буйная растительность закрывает особняки зеленым покровом.

Подъезжаем к дому руководителя местного отделения Ассоциации содействия ООН Стенли Джонса. Десятки машин во дворе. Хозяин потребовал, как только мы появились, чтобы немедленно, не переодеваясь, шли к гостям.

— Вас ждут более часа почти 100 человек, — сказал Джонс. — Весь цвет города собрался.

В большой гостиной на нас смотрели с откровенным любопытством. Для |Многих это была первая встреча с советскими людьми. Приглашенные на встречу один за другим подходили к нам, представлялись, пожимали руку, задавали вопросы. Не успев поговорить и пяти минут, отходили. Сзади напирали другие. Собеседники были самые разные: бизнесмены, профессора, врачи, адвокаты, профсоюзные деятели. Негры и белые.

Стенли Джонс сказал, что бывший государственный секретарь США Дин Раск тоже обещал приехать, чтобы повидаться со мной. Мы были с ним знакомы: встречались у Генерального секретаря ООН У Тана, на приемах в Нью-Йорке и других местах.

После прихода к власти Никсона в 1969 году Раск должен был искать работу. В соседнем штате Южная Каролина его зачислили в университет профессором экономики. Однако при получении этой должности Раск встретился с большими трудностями: попечительский совет университета не хотел ему простить, что его дочь вышла замуж за негра. Бывший государственный секретарь смог на собственном опыте познать горечь расистских нравов своей страны. Наша встреча с Д. Раском не состоялась. Он позвонил, что приехать не сможет: заболела жена.

Почти два часа продолжались эти импровизированные интервью. Большинство относились к нам доброжелательно, проявляли интерес скорее не к работе ООН и моей деятельности как заместителя генерального секретаря Организации, а к жизни нашего народа и политике Советского государства.

Наконец хозяин взял меня под руку и повел в другую комнату, оставив моих спутников в гостиной. В комнате было всего несколько человек.

Хозяин-представил меня невысокой, поразительно красивой негритянке. Темно-бордовое платье подчеркивало ее миловидность.

— Коретта Кинг, — назвала она себя, протягивая мне руку.

Это была жена убитого расистами Мартина Лютера Кинга. Фотографии Коретты Кинг далеко не отражали всей ее привлекательности и обаяния. Она, как выяснилось из разговора, специально пришла на прием, чтобы встретиться со мной.

Вспоминая о муже, она сказала, что Мартин всегда говорил о своей готовности отдать свою жизнь за дело, в которое он верит. Он считал, что, полностью посвящая себя служению другим людям, он вдохновляет их на борьбу за осуществление тех целей, которые их движение поставило перед собой. Если у человека ничего нет за душой, ради чего достойно было бы умереть, говорил Мартин своим детям, то ему не стоит жить.

Коретта Кинг говорила спокойно, с достоинством и уверенностью. Ее манеры, стиль речи производили сильное впечатление, вызывали невольную симпатию и уважение.

Коретта Кинг отметила, что, несмотря на неудачи и тяжелый удар по негритянскому движению — убийство ее мужа, активные борцы за равноправие негров не складывают оружие.

— Негритянский народ, — подчеркнула она, — увидел свою силу и возможности. Мой муж не зря отдал свою жизнь. Правительство и конгресс понимают, что они не могут не считаться с волей двадцатичетырехмиллионного негритянского народа. Годы борьбы, прямых ненасильственных действий принесли определенные изменения в положении негритянского населения.

— Когда мы с Мартином вернулись в Атланту более 10 лет назад, — сказала она, — мы и мечтать не могли, чтобы присутствовать на таком приеме, как сегодняшний. Конечно, это далеко не главный показатель. Но несомненно, что пробуждение негритянского народа, возросшая его политическая активность, стремление негров к сплочению заставляют считаться с нами многих политических руководителей США. Они понимают, что без поддержки негров или вопреки голосам негров трудно сделать политическую карьеру или занять руководящий пост губернатора, мэра, члена конгресса и даже президента США. Сейчас, после смерти Мартина, нам трудно. У нас нет общепризнанного и широко известного лидера. Мартин мог, например, осудить войну во Вьетнаме, расовую дискриминацию, призвать к массовым кампаниям неповиновения и др. Этого, к сожалению, не могут себе позволить нынешние лидеры. Они понимают, что подобного рода заявления дадут властям предлог для репрессий. И мы не уверены, что эти репрессии не сломят определенную часть участников движения за гражданские права.

К нам. подошел молодой негр. Энергичное лицо, живые, пытливые глаза. Лицо молодого человека показалось мне знакомым.

— Эндрю Янг, — представился он.

— Помощник и друг Мартина, — добавила Коретта.

Молодой проповедник Эндрю Янг присоединился к движению, возглавляемому Мартином Лютером Кингом, в 1961 году и быстро выдвинулся в число его руководителей.

Характеризуя положение в негритянском движении, сложившееся после убийства Кинга, Янг сказал, что для правильной оценки ситуации нужно хорошо понять смысл оценок, содержащихся в работе Ленина «Детская болезнь «левизны» в коммунизме».

— Наше движение, — подчеркнул он, — подвержено многим болезням и трудностям, характерным для развивающегося молодого организма.

В ходе разговора Янг дал интересный анализ не только состояния негритянского движения в США, но и расстановки основных сил в стране и положения двух главных буржуазных: партий. Анализируя позиции и перспективы демократов и республиканцев в предстоящей в 1972 году президентской избирательной кампании, Янг подчеркнул, что негры, как и большинство других национальных меньшинств, традиционно поддерживают демократов.

— Мы, — сказал он, — будем добиваться, чтобы в платформе демократов непременно нашли отражение наши требования обеспечения прав негритянского населения в области образования (ликвидация сегрегации), труда (ликвидация существующего неравноправия в оплате труда, безработицы и существующего разрыва в соотношении безработных среди белых и негров), представительстве негров в конгрессе США и законодательных собраниях штатов. Мы также требуем уничтожения: расовой дискриминации в общественной жизни страны. Без удовлетворения этих требований негры не поддержат кандидатов в президенты и в конгресс ни от демократов, ни тем более от республиканцев.

Это вынуждены были учесть лидеры демократической партии. В предвыборную платформу демократов на выборах. 1972 года были включены ряд обещаний, отражавших требования негритянского народа.

На так называемых «первичных выборах» и на съезде демократической партии, когда решался вопрос, кто будет кандидатом от демократов, голоса негров сыграли важную роль в победе сенатора Макговерна в борьбе за выдвижение его кандидатуры в президенты от демократической партии.

Макговерн, несмотря на свою непоследовательность и многочисленные отступления в ходе избирательной кампании, все же выдвинул наиболее радикальную программу реформ ® области внутренней политики (в том числе и в негритянском вопросе) и ряд популярных в народе требований в области внешней политики (немедленное прекращение войны во Вьетнаме и вывод всех американских войск из Индокитая и др.). Его либеральная программа напугала боссов его собственной партии, реакционных лидеров профсоюзов, а главное — крупные монополии. И Макговерн потерпел поражение в борьбе за президентское кресло.

На президентских выборах в 1976 году негритянское население поверило широковещательным обещаниям кандидата от демократической партии Дж. Картера осуществить ряд реформ для улучшения их положения. 92 процента черных избирателей, участвовавших в президентских выборах 1976 года, отдали свои голоса Картеру. Новый президент решил расплачиваться по предвыборным векселям в первую очередь символическими действиями: некоторые негритянские деятели получили посты в государственном аппарате. Одним из них был Эндрю Янг. Его — назначение представителем США при ООН политические обозреватели расценили как шаг, призванный укрепить отношения президента с черным населением страны.

Значительно хуже обстояло дело с выполнением обещаний, затрагивающих интересы широких кругов негритянского населения. В декабре 1978 года делегация негритянских лидеров во главе с руководителем Национальной городской лиги Верноном Джорданом заявила после встречи, с президентом о своем «глубоком разочаровании» его антиинфляционными планами. Черное население было не менее разочаровано и другими аспектами экономической политики правительства. Оно испытывает все большие трудности в результате роста безработицы, гонки вооружений и сокращения социальных программ, роста цен, уменьшения реальной заработной платы и т. п. Администрация Картера отказалась даже и от своих малозначительных уступок неграм.

Эндрю Янг сыграл определенную роль в проведении внешнеполитического курса Вашингтона на Африканском континенте, однако в правящих кругах США вызвало яростное негодование его откровенное заявление о том, что в США насчитываются сотни, возможно, тысячи политзаключенных. Вероятно, что такое заявление и не вызвало бы столь бурной реакции в Вашингтоне, не будь это в разгар поднятой американским правительством кампании в «защиту прав человека», которую администрация Картера поставила в центре своего политического и идеологического наступления на социалистические и развивающиеся страны.

Янгу простили тогда эту вольность, ограничившись внушением: хотели избежать широкого политического скандала. Видимо, сделали скидку на то, что, как писала столичная влиятельная газета «Вашингтон пост», Янг — «детище бурных событий 60-х годов», человек., «собирающийся сокрушить основы традиционной дипломатии».

Но ему не простили, когда он задел самый «чувствительный нерв» политики Вашингтона — палестинскую проблему, встретившись с представителем Организации освобождения Палестины. США в угоду Тель-Авиву отрицают неотъемлемые права арабов Палестины на самоопределение вплоть до создания суверенного государства. Израиль и «израильское лобби» в США подняли страшный шум, ибо Э. Янг, возможно не желая того, обнажил двойственную игру американской дипломатии на Ближнем Востоке: провозглашая официально «беспристрастную» политику, Вашингтон на деле ведет произраильскую линию. И Э. Янгу указали на дверь. «Он уходит, — писала «Вашингтон пост» 28 августа 1979 года, — так же как пришел два: с половиной года назад: на фоне бурных и шумных споров, вызванных его личностью».

Уходя в отставку, Э. Янг в пространном интервью заявил о своем расхождении с официальным курсом администрации по широкому кругу важных международных проблем. Э. Янг заявил о своем несогласии с политикой правительства в отношении Вьетнама (высказавшись за установление с СРВ дипломатических отношений), Кубы (сказал, что США должны снять ограничения на торговлю, с ней), с планами увеличения военных расходов и создания мобильных ракет «МХ». Он фактически согласился с теми, кто утверждал, что именно США несут главную ответственность за бегство почти миллиона беженцев из Юго-Восточной Азии.

В интервью шведской газете «Гетеборге постен» 14 марта 1980 года Э. Янг отметил, что от внешнеполитического курса, который был столь широко разрекламирован Картером на выборах 1976 года, «остались одни осколки». Яркая, противоречивая фигура Эндрю Янга мне хорошо запомнилась. Его друзья верят в то, что он найдет правильный путь в жизни, борясь за интересы своего народа, за предоставление неграм подлинных гражданских свобод, политических и экономических прав, прав на социальный прогресс и благополучие.

Перед отъездом из Атланты мы попросили гостеприимных хозяев отвезти нас на могилу Кинга. Он был похоронен на окраине города, на старом кладбище, где во времена рабства хоронили черных рабов.

Кусок пустыря огорожен невысоким деревянным палисадником. Небольшая надпись гласила: «Могила и парк памяти Мартина Лютера Кинга». У скромной могилы горит вечный огонь, лежат завядшие цветы, несколько недавно досаженных хилых деревьев.

Спутники объяснили: по стране идет сбор средств. Когда необходимые суммы будут собраны, будет поставлен памятник и разбит парк. Но пока…

Спустя несколько лет скромный памятник, состоящий из нескольких светлых прямоугольных плит и гранитной глыбы, был поставлен. В центре выбиты слова:

«МАРТИН ЛЮТЕР КИНГ, МЛАДШИЙ,

1929–1968

Наконец свободен, наконец свободен,

благодарение всевышнему, я наконец свободен».

Мартин Лютер Кинг добился свободы лишь после своей смерти.

В десятую годовщину смерти Кинга в Мемфисе состоялись митинг и демонстрация в память о выдающемся лидере. Президент американской федерации государственных и муниципальных служащих Джерри Уурф заявил:

— Мы никогда не забудем, что Кинг боролся не только за интересы трудящихся Мемфиса, но и за свободу рабочих всей страны. За десять лет горечь утраты немного притупилась, но острота борьбы и вклад в нее Кинга остались в полной мере живы.

Коретта Кинг и ее друзья возложили цветы на могилу Мартина Лютера Кинга. Коретта заявила, что «нужно еще много сделать, чтобы в полной мере осуществить мечты Мартина».

Выступления на юге США весной 1980 года негритянского населения, доведенного до отчаяния расовой дискриминацией, безработицей, жестоким угнетением, являются яркой иллюстрацией к этим словам. Кровавую расправу учинили власти США над негритянским населением в городе Майами (штат Флорида) в мае 1980 года. Эндрю Янг справедливо заявил, что нужно судить не только полицейских — убийц негра Макдафи, оправдание которых послужило каплей, переполнившей чашу терпения негритянского населения, а «судить нужно всю систему» расизма и притеснения национальных меньшинств в США».

В апреле 1964 года в составе делегации общества «СССР— Япония» мне довелось посетить Японию. Разбившись на три группы, члены делегации выехали в различные районы страны. Мне представилась возможность посетить остров Сикоку, а затем Хиросиму. О Хиросиме написаны тысячи книг.

Прошло почти 20 лет после атомной бомбардировки города. Но в центре его сохранился остов банка, над которым произошел взрыв атомной бомбы. На ступеньках здания видна выжженная тень человека, растворившегося в атомном взрыве. Еще более потрясает музей атомной бомбардировки: муляжи растерзанных взрывом людей, золотые часы с расплавленными стрелками, застывшими на цифре 8 часов 16 минут — момент атомного взрыва, лаконичные цифры, сообщающие о гибели более 70 тысяч человек в течение нескольких мгновений и десятках тысяч пораженных, страдающих от лучевой болезни и поныне.

В центре площади — памятник жертвам атомной бомбардировки с гирляндами бумажных журавликов — символами жизни и счастья. С большим венком из цветов, увитых лентой с надписью: «В память жертв Хиросимы. От общества «СССР — Япония», я подошел к памятнику.

Передо мной, тоже с венком, легкой спортивной походкой шел среднего роста человек. Когда, возложив венок, он отошел от памятника, я прочел на ленте: «От Ричарда Никсона». Никсон с интересом оглянулся на мой венок. Надпись была сделана по-японски, поэтому он не понял, кто я, и спросил по-английски:

— Кто вы и откуда?

Услышав ответ, Р. Никсон сказал:

— Вот видите, мы совсем с разных полюсов, но чтим память жертв Хиросимы… А я был в вашей стране. И надеюсь еще раз побывать в Москве.

В ответ я заметил:

— В моей стране всегда хорошо принимают гостей, если они приезжают с добрыми намерениями.

Никсон сделал вид, что не понял намека по поводу его визита в Москву в 1960 году, когда он, будучи вице-президентом США, далеко не показал добрых чувств к нашей стране.

В 1964 году Никсон был уже не тот. На президентских выборах в ноябре 1960 года американские избиратели отдали предпочтение его сопернику Джону Кеннеди. Никсон выставил свою кандидатуру на губернаторских выборах в Калифорнии в 1962 году — и опять поражение. Никсону пришлось пересмотреть свои прежние политические взгляды, укладывавшиеся в рамки догм и представлений «холодной войны». Многие политические обозреватели считали, что песенка Никсона спета. После двух таких провалов трудно рассчитывать на политическую карьеру. Но Никсон не терял веры в свою звезду.

В 1967 году на страницах американских газет вновь замелькало имя Никсона как возможного кандидата в президенты от республиканцев. Его главным соперникам на съезде республиканской партии в Майами в августе 1968 года был Нельсон Рокфеллер из династии богатейших людей Америки, губернатор штата Нью-Йорк. Съезд республиканцев высказался в «пользу Никсона.

Руководство демократов, опозоренных вьетнамской политикой Джонсона, не смогло найти кандидата, который бы порвал с пагубной линией администрации Джонсона, ясн’о и категорически заявив, что вьетнамская война, столь непопулярная в американском народе, была грубейшей ошибкой правительства, что новый президент немедленно положит ей конец.

Вице-президент Хэмфри, выдвинутый кандидатом в президенты от демократов, был слишком тесно связан с Джонсоном. У него не хватило политического мужества заявить во всеуслышание, что он даст американскому народу новую политику. Выступавший с такой программой Роберт Кеннеди был убит в результате совершенного на него покушения.

Во время съезда демократов в Чикаго полиция устроила кровавую расправу над молодежью и радикально настроенными элементами, которые добивались, чтобы съезд четко и недвусмысленно дал обещание немедленно прекратить войну. Расправа показала избирателям, что в случае сохранения у власти демократов надежд на решительный поворот во внешней в внутренней политики нет.

Республиканцы этим воспользовались.

Р. Никсон заявил, что в случае избрания он вернет «наших парней» домой и прекратит войну во Вьетнаме. Никсон дал обещание перейти, от эры конфронтации и противоборства с социалистическими странами на путь поисков взаимопонимания и сотрудничества.

Это принесло победу Никсону. В начале января 1969 года, уже избранный президентом, Никсон посетил штаб-квартиру ООН. В небольшом конференц-зале У Тан устроил прием в честь нового президента.

Никсон вошел в зал энергичной походкой. Подтянутый, худощавый, со свежим загаром на лице (он только что прибыл из Флориды, где отдыхал после избирательной кампании), президент излучал уверенность, здоровье и прекрасное настроение-. Его сопровождали будущий государственный секретарь Уильям Роджерс и специальный помощник по вопросам национальной безопасности Генри Киссинджер.

У Тан стал представлять собравшихся. Никсон с привычным: для многих американских политических деятелей умением держался уверенно, оживленно говорил каждому что-либо приятное.

Подойдя ко мне, У Тан сказал:

— Это мой заместитель по политическим вопросам и делам Совета Безопасности господин Кутаков, дипломат, ученый, специалист по проблемам Дальнего Востока, опубликовал ряд книг по внешней политике и дипломатии Японии.

Никсон протянул мне руку и, как показалось, узнал меня.

— Япония очень интересная страна, — сказал он, — не правда ли? Нельзя ли мне получить ваши книги?

Рядом со мной стоял представитель Венгрии при ООН посол Чаттюрдай.

Никсон был верен себе.

— Я был в Будапеште, — сказал, он. — Очень красивый город. Я надеюсь еще раз посетить вашу прекрасную страну.

Естественно, Чаттордай ответил:

— Господин президент, мы будет рады приветствовать Вас в Будапеште.

С каждым из представленных ему гостей Никсон обменивался несколькими фразами. Он хотел понравиться каждому из своих собеседников.

Обойдя гостей, Никсон произнес небольшую речь.

— Мне было очень приятно, — сказал он, — встретиться с членами Совета Безопасности и руководством секретариата ООН. Мы придаем большое значение этой всемирной организации и будем способствовать ее деятельности. Я был рад встретиться здесь с моим старым другом У Таном. Мы подружились с мим более десяти лет назад. Я тогда был вице-президентом США, а У Тан — начинающим дипломатом, который меня сопровождал в поездке по Бирме. Тогда мы оба были молоды. И даже камни, которые в нас бросали, казались нам легкими… С тех пор мы оба подросли. Возросла наша ответственность за судьбы мира, стран и народов. Но я надеюсь, что наша дружба с У Таном будет продолжена в интересах мира и безопасности.

Но надежды Никсона на то, что У Тан изменит свою принципиальную позицию по вопросу о Вьетнаме, по урегулированию ближневосточного конфликта и политике США в отношении расистских режимов Родезии и ЮАР, не сбылись.

…В сентябре 1969 года на XXIV сессии ООН Никсон выступил перед Генеральной Ассамблеей. Его речь содержала ряд интересных моментов, показывающих, что Никсон и его окружение, прежде всего Киссинджер, начинают «мучительно пересматривать» многие внешнеполитические догмы, более реалистически подходить к сложившемуся в мире соотношению сил. Но основным лейтмотивом речи Никсона являлось стремление привлечь ООН к решению вопроса о вьетнамской войне в интересах американского империализма.

В этом ничего нового не было. Аналогичные попытки не раз предпринимались администрацией Джонсона.

Речь Никсона не произвела впечатления на делегатов. Слишком очевидна была попытка получить поддержку ООН для того, чтобы навязать народу Вьетнама условия, выгодные США.

Вечером в самом известном в Нью-Йорке фешенебельном, отеле «Уалдорф Астория» от имени президента США был дан прием для делегаций, прибывших на XXIV сессию Генеральной Ассамблеи ООН. Прием был обставлен весьма помпезно. Гостей встречали государственный секретарь США У. Роджерр и начальник протокольного отдела Белого дома.

Когда гости собрались, раздались звуки фанфар, заиграл оркестр, и диктор торжественно объявил:

— Президент Соединенных Штатов Америки.

Никсон в сопровождении жены и Роджерса взошли на специально подготовленное возвышение, украшенное американскими государственными флагами. Никсон, как всегда, выглядел бодрым, подтянутым.

Начальник протокольного отдела представлял подходивших гостей. Никсон говорил каждому несколько банальных фраз.

Дошла очередь до меня.

Никсон взглянул и сказал:

— А я вас помню. Вы специалист по Японии. Пишете о ней книги. — И затем по-русски добавил — Мне было очень приятно с вами встретиться.

Я заметил:

— Господин президент, вы делаете большие успехи в изучении русского языка.

Никсон ответил по-английски:

— К сожалению, для этого у меня мало времени. Слишком много обязанностей и дел.

Никсон, как видно, серьезно подходил к отношениям с Советским Союзом, готовился к повороту во внешней политике США. Сотрудник политического департамента секретариата ООН американский профессор Д. Штоссинджер опубликовал, книгу «Страны на распутье: Китай, Россия, США»[80]. На исторических примерах он доказывал необходимость изменения политики США в отношении СССР и Китая. Спустя несколько месяцев Штоссинджер показал мне письмо от Г. Киссинджера… Президент просил передать автору, что он разделяет его взгляды на политическую линию США в отношении СССР и Китая.

В Вашингтоне не могли не считаться с такими фактами, как неуклонный рост экономического и оборонного могущества СССР, непрерывное изменение соотношения сил на международной арене в пользу социализма и в ущерб империализму. Сторонники более трезвой политики в США понимали величайшую опасность и губительные последствия, которые бы имел термоядерный конфликт между крупнейшими государствами мира — СССР и США. Дальновидные политические деятели в США, влиятельные деловые круги, широкая общественность все-яснее понимали необходимость мирного сосуществования двyx общественных систем, сотрудничества между СССР и США.

На протяжении долгого времени советско-американские отношения складывались сложно. Понадобилось немало усилий со стороны Советского Союза, чтобы заложить базу для их позитивного развития. Советский Союз последовательно сочетает в своей политике твердый отпор агрессивным поползновениям империализма с конструктивным подходом к назревшим международным проблемам. Большая предварительная работа, потребовавшая настойчивости, терпения, выдержки, привела к встречам на высшем уровне в Москве и Вашингтоне (1972–1974).

Эти встречи и подписанные советско-американские договоры и соглашения («Об основах взаимоотношений между СССР и США», «Об ограничении систем противоракетной обороны», «О мерах в области ограничения стратегических наступательных вооружений», «Соглашение о предотвращении ядерной войны», ряд договоров и соглашений по развитию отношений в сфере экономики, науки и культуры) явились важными шагами на пути к уменьшению угрозы возникновения ядерной войны, к решению спорных вопросов путем переговоров, оздоровлению всей международной обстановки.

…После официального представления Никсону гости, как это принято, разбились на небольшие группки. Делились впечатлениями, последними политическими новостями.

Мы обменялись несколькими фразами с Киссинджером. Он спросил:

— Какое впечатление от речи президента? Нам пришлось над ней много поработать.

В ответ я сказал:

— Есть некоторые новые идеи. Но в том, что касается Вьетнама, позитивных моментов не заметил.

Киссинджер усмехнулся:

— Всему свое время.

По поручению генерального секретаря ООН нередко приходилось представлять Организацию при подписании в Вашингтоне важных международных соглашений. На этих официальных церемониях присутствовал и президент Никсон.

До 1973 года он, казалось, не менялся — такой же уверенный в себе, подтянутый, легкий, внешне доброжелательный. Интересовался делами ООН.

Его активность во внешней политике — поворот в отношениях с СССР — привела к заключению ряда важнейших соглашений, снискала ему популярность в народе, обеспечила большой успех на президентских выборах 1972 года.

Однако этот политический капитал был вскоре растрачен. Желание удержаться у власти любой ценой привело к «уотергейтскому скандалу», злоупотреблениям властью в целях сокрытия преступных действий его помощников в период президентских выборов в 1972 году. Борясь за власть и влияние, другие группировки правящих классов США вынудили Никсона;в августе 1974 года уйти в отставку с поста президента.

Как-то осенью 1966 г. вместе с представителем СССР при ООН Н. Т. Федоренко был приглашен на прием и я. Ленч давал председатель правления «Чейз Манхэттен Бэнк» Дэвид Рокфеллер по случаю открытия нового офиса. Имя Рокфеллеров окружено в США, да и во всем капиталистическом мире определенным ореолом. Семейству Рокфеллеров принадлежат третий по значению банк Америки, крупнейшая нефтяная компания «Стандард ойл», крупные инвестиции в Латинской Америке и на Ближнем Востоке и многие другие фирмы и корпорации. Богатства Рокфеллеров исчисляются десятками миллиардов долларов. Брат Дэвида Нельсон Рокфеллер был в то время губернатором штата Нью-Йорк, одного из самых крупных и богатых в стране, и, как говорили, претендовал на кресло президента США. До этого он был заместителем государственного секретаря США по вопросам Латинской Америки. В 1968 г. он имел большие шансы быть кандидатом республиканцев на пост президента. Лишь на последнем этапе, на съезде партии в августе, его обошел Р. Никсон. Позднее, в 1974 г., он стал вице-президентом США. Другой брат, Уинтроп, был губернатором штата Арканзас. Не меньшим, чем Нельсон, влиянием пользовался Дэвид Рокфеллер, активно занимавшийся международными делами. Граница между его политическими интересами и интересами «Чейз Манхэттен Бэнк» не прослеживается четко. «То, что хорошо, для «Чейз Манхэттен Бэнк», то хорошо для Америки» — таков девиз Рокфеллеров.

Д. Рокфеллер входил в Национальный совет по американо-китайским отношениям, созданный в середине 60-х годов, а а середине 70-х годов он был одним ив инициаторов образования «Трехсторонней комиссии», состоявшей из представителей деловых, общественных и научных кругов США, Западной Европы и Японии. В «Трехстороннюю комиссию» входили, в частности, от США будущие президент Картер, государственный секретарь Г. Киссинджер, помощник президента Картера по национальной безопасности З. Бжезинский и др. Эта комиссия вырабатывала важные рекомендации для правительств ведущих капиталистических держав.

Вернемся, однако, к приему. При входе в большой зал, расположенный в цокольном этаже 60-этажного небоскреба, стояли трое мужчин и приветствовали входивших. Одеты они были почти одинаково — в темно-серые легкие стандартные костюмы. Один из них, стоявший посередине, невысокого роста, выделялся, пожалуй, лишь своим ярко-красным галстуком. Гости подходили и пожимали руки всем троим.

Кто из них хозяин? Я не имел понятия. Я пожал, как и другие гости, руку каждому из встречавших, назвал себя.

В большом, зале, как это часто бывает на приемах «баффет-ленч» (т. е. завтрак у буфета, без рассадки), направо от входа стояли большие столы с закусками и горячими, блюдами. Каждый из гостей подходил к столу, и одетые в белые халаты и шапочки повара накладывали на тарелку то или иное кушанье по усмотрению гостей. У столов сгрудились небольшие группки гостей. Вместе со знакомым мне нигерийским послом, вождем[81] Адебо, подошли к столу. Недалеко от нас оказался человек с красным галстуком. Из разговора я понял, что это и был Дэвид Рокфеллер. Он не был похож на своего старшего брата Нельсона, с которым я ранее встречался. Дэвид вежливо улыбался своему собеседнику тонкими губами. Бледное, чуть одутловатое лицо почти не менялось. Небольшие, глубоко посаженные темные глава смотрели холодно. Видно было, что собеседник — посол одной ив африканских стран и его слова мало интересовали банкира.

Взяв в обе руки тарелки с блюдами, мы сели за ближайший столик. К нам подсел и Д. Рокфеллер. Завязался общий разговор. Рокфеллер проявил большой интерес к начавшейся в Китае «культурной революции». Мое утверждение, что эта так называемая «культурная революция» ничего общего не имеет с культурой и преследует чисто политические, узкокорыстные интересы группы! Мао Цзэдуна, вызвало интерес у Д. Рокфеллера. Он начал спорить со мной и подошедшим к нам послом Н. Т. Федоренко. Д. Рокфеллер заявил, что это движение принесет обновление китайской политической жизни, скованной рамками тоталитаризма, пробудит общественные силы и поможет Китаю превратиться в современное государство.

В разгар разговора какой-то молодой парень, которого я раньше не видел, подошел к столу и хлопнул по плечу хозяина. Тот обернулся, не закончив фразы. Увидев наши негодующие взгляды, незнакомец несколько смутился.

— Извините, — сказал он.

— И не думаю извинять, — резко ответил Н. Т. Федоренко. — Вы видите, мы заняты важным разговором.

Незнакомец, несколько оторопев, отошел. Я спросил:

— А кто этот столь энергичный джентльмен?

— А, — отмахнулся Рокфеллер, — это один из моих служащих.

Подошла негритянка-официантка и стала из большого чайника наливать каждому кофе. Скоро кофе в чайнике кончился. Мне, Рокфеллеру и нигерийскому послу кофе не досталось. Официантка, не говоря ни слова, отошла.

— Она сейчас принесет новую порцию, — успокоил нас хозяин.

«Демократизм» миллиардера был продемонстрирован во всей красе.

В ходе дальнейшего разговора Д. Рокфеллер, касаясь деятельности Совета по американо-китайским отношениям, утверждал, что за Китаем большое будущее, что Китай, изменись там условия, станет огромным рынком для США и других западных стран. Разрыв с Советским Союзом, заявлял, банкир, на пользу Китаю. Китай станет открытой страной для всего западного мира…

Вряд ли необходимо перечислять те катастрофические последствия, которые принесла «культурная революция» китайскому народу. Развитие Китая было задержано на многие десятилетия.

Рокфеллер не скрывал своего наслаждения властью, говорил весомо, как и подобало представителю такой семьи и положению главы крупнейшего в США банка.

Я встречал Дэвида Рокфеллера позднее: на приемах, которые он давал, то в честь глав дипломатических миссий, руководства секретариата ООН, то по другим поводам. Кабинет и залы для приемов у Рокфеллера помещались на верхних этажах нового небоскреба, на открытии которого, как уже указывалось, я присутствовал. Коридоры и приемная хозяина были увешаны картинами художников разных эпох и направлений. Д. Рокфеллер в 1970 году устроил большую выставку картин Пикассо периода кубизма. На выставке были картины Пикассо из собрания Эрмитажа, присланные из СССР по его просьбе.

Встречал я Д. Рокфеллера и на заседаниях Совета по международным отношениям — частной организации, в которой участвовали многие видные политические и общественные деятели: государственные секретари Раск, Роджерс, Киссинджер, помощники президента по национальной безопасности М. Банди, Ю. Ростоу и крупные ученые. Это «мозговой трест монополий». Здесь вырабатываются важнейшие доктрины американской внешней политики.

На фотографиях Д. Рокфеллера часто можно было видеть вместе с главами государств и правительств. В марте 1981 года корреспондент «Уолл-стрит джорнэл» спросил его:

— Вас критиковали за то, что вы имеете даже более свободный доступ к главам тех или иных государств, чем высокопоставленные должностные лица правительства США. Не считаете ли вы неуместным для делового человека быть слишком причастным» к политической жизни?

Рокфеллер ответил:

— Я не вижу тут ничего неуместного. Я не считаю, что встречаться с главами государств неуместно. В конце концов они сами решают, хотят они меня видеть или нет. Я им не навязываюсь, и большинство из них, как мне кажется, считают, что обмен мнениями с бизнесменом, который много путешествует и много знает, может быть полезен. Это дает им возможность увидеть вещи в ином свете, чем в результате бесед с дипломатами или должностными лицами правительства.

Корреспондент стал настойчиво выспрашивать Рокфеллера о его отношении к Китаю, учитывая, что отказ китайцев в 1980–1981 годах от ранее взятых экономических обязательств вызвал большое недовольство среди деловых кругов США, Японии и других западных держав.

— «Чейз Манхэттен Бэнк», — сказал корреспондент, — активно поощряет связи с Китаем, однако, вообще говоря, создается впечатление, что первоначальная эйфория американских деловых кругов в связи с возможностями китайского рынка сейчас пошла на убыль. Имеются ли у вас какие-нибудь соображения насчет того, когда КНР станет представлять собой активный торговый рынок для США?

Рокфеллер ответил:

— Я, должен признаться, никогда не верил, что торговля с Китаем станет для нас в ближайшем будущем невероятно прибыльным делом, и я абсолютно убежден, что эйфория, возникшая года два назад, не имела под собой реальной почвы. Более медленные темпы развития наших деловых связей отвечают интересам Китая. И все же я считаю, что, учитывая культурное наследие Китая и численность его населения, достигающую одного миллиарда человек, ему предстоит играть-важную роль в мире. Думаю, что через какое-то время, лет через пять-десять, наши деловые связи с Китаем станут гораздо более широкими…

В начале 70-х годов в Организацию Объединенных Наций в результате сопротивления западных держав не входили ГДР и КНР, не являлась членом ООН и ФРГ. Советский Союз исходил из того, что в Организацию должны быть приняты одновременно два немецких государства — Германская Демократическая Республика и Федеративная Республика Германии. ФРГ активизировала свою деятельность в ряде специализированных международных организаций, как бы готовя свое вступление в ООН. Постоянным наблюдателем ФРГ при ООН сначала был фон Браун, брат известного американского специалиста в области ракетно-ядерного оружия[82], а затем Гелхоф, близкий к германскому канцлеру В. Брандту человек. Они активно развивали контакты с представителями различных стран при ООН. Министр иностранных дел ФРГ Вальтер Шеель, не упускавший возможности побывать в Нью-Йорке, присутствовал на каждой сессии Генеральной Ассамблеи. Здесь он встречался с главами правительств, министрами иностранных дел других государств, обычно приезжавших на открытие сессии Генеральной Ассамблеи ООН и для участия в общей политической дискуссии. Приехал он и на XXVI сессию Генеральной Ассамблеи ООН, на которой одним из главных был вопрос о восстановлении прав КНР в ООН.

Как это принято в дипломатической практике, постоянный наблюдатель ФРГ при ООН Гелхоф устроил ленч в честь своего министра. Ленч был дан в резиденции западногерманского представителя. Резиденция помещалась на одной из центральных улиц Нью-Йорка, 57-й стрит, в небольшом старинном особняке, зажатом между двумя высокими зданиями. Гостями были представители ряда западных и латиноамериканских стран, пользовавшихся наибольшим влиянием в кругах ООН (Англии, Франции, США, Бельгии, Аргентины, Бразилии и др.). Естественно, что Шеель был в центре внимания. Его светло-серые глаза оживленно сверкали, он сыпал шутки, рассказывал забавные истории. Когда общий поток разговора за столом, как это обычно бывает на дипломатических встречах, разбился на маленькие ручейки, мы разговорились с министром. Мое место было прямо напротив Шееля. Неширокий стол позволял свободно вести беседу, не напрягая голоса и не привлекая внимания других собеседников.

Вначале мы перекинулись несколькими шутками, а затем разговор перешел в сферу политических проблем.

— Господин министр, — заметил я, — время от времени Вы появляетесь в Нью-Йорке и не забываете нашу организацию. Когда же министры иностранных дел двух германских государств будут приезжать на Генеральные Ассамблеи ООН на регулярной основе, как члены Организации?

— Мы не торопимся вступать в Организацию, — ответил Шеель. — Нам надо прежде всего решить свои внутригерманские проблемы.

— Вы имеете в виду отношения с другим германским государством? — спросил я.

— Да, — жестко ответил Шеель, — отношения с Восточной Германией. Когда мы урегулируем с ней все спорные вопросы, тогда мы и подадим заявление о приеме в ООН. Я не сомневаюсь, — усмехнулся Шеель, — что Восточная Германия сделает то же самое.

— Не странно ли, — вмешался в разговор Гелдоф, — что имеются два правительства в одной стране? Один из руководителей правительства Восточной Германии, Альберт Норден, родился со мной в одном городе и учился в той же начальной школе, что и я. А сейчас… мы вроде бы в разных государствах, хотя говорим на одном языке, имеем одну культуру, искусство, религию…

— Вы действительно живете в разных государствах, — заметил я. — Он, Норден, в социалистической Германской Демократической Республике, а вы в капиталистической Западной Германии. И вряд ли вопросы участия двух различных германских государств в международной жизни следует связывать с — проблемой объединения Германии. Вы хорошо знаете, что такая возможность была в первые годы после окончания войны. Но ни западногерманские политические деятели, ни западные державы не захотели использовать эту возможности…

— Вряд ли стоит продолжать спор, господа, — вмешался французский посол Костюшко-Моризье. — Это старая история… Ее мы сейчас не решим, но столь прекрасный ленч испортим. Лучше давайте наслаждаться искусством немецкого повара, чем немецким или русским красноречием…

Шеель кивнул головой:

— Я согласен с французским послом. Ленч прекрасный, но я хотел бы отметить лишь одно обстоятельство. В Уставе ООН содержатся некоторые дискриминационные положения в отношении Германии[83]. И мы, немцы, должны это учесть. Но это проблемы будущего. Здесь не место для политических дискуссий. Когда мы в свое время будем вступать в Организацию, то я обещаю все это высказать с трибуны Генеральной Ассамблеи…

Французский посол сказал, что он надеется получить удовольствие от этой речи в будущем, а сейчас предпочитает выпить мозельское вино за будущий вклад Восточной и Западной Германии в работу Организации.

В 1973 году на XXVIII сессии Генеральной Ассамблеи ГДР и ФРГ стали членами ООН. Это было важным дипломатическим успехом социалистического германского государства, признанием его возросшей роли, в международных делах.

Дважды в год руководители специализированных учреждений ООН встречаются с генеральным секретарем для обсуждения вопросов, представляющих общий интерес, и выработки координированной политики. Эти совещания носят название-Административного координационного комитета (АКК).

На совещаниях в узком составе (только руководители специализированных учреждений и два-три заместителя генерального секретаря ООН) обсуждаются важные политические вопросы, например об отношении к Китаю (до восстановления прав КНР в ООН), об отношениях с ГДР и КНДР, которые в течение многих лет подвергались дискриминации в международных организациях.

Обсуждались вопросы об оказании помощи жертвам агрессии во Вьетнаме, жертвам стихийных бедствий в Никарагуа в 1972 году, помощи жертвам гражданской войны в Восточном Пакистане и Бангладеш в 1970–1971 годах.

Первое совещание обычно проводится весной <в штаб-квартире одного из специализированных учреждений, второе — в; штаб-квартире ООН в Нью-Йорке, как правило, в октябре, во время Генеральной Ассамблеи. Это дает возможность руководителям специализированных учреждений присутствовать на заседаниях Ассамблеи, выступать с заявлениями в комитетах, отчитываться о ходе реализации тех или иных рекомендаций Генеральной Ассамблеи. Так, Международное агентство по атомной энергии, которое, строго говоря, не является специализированным учреждением ООН, но входит в «семью ООН», ежегодно представляет Генеральной Ассамблее на утверждение свой отчет, доклады о выполнении рекомендаций Ассамблеи, в частности цо вопросам использования ядерных взрывов в мирных целях, об осуществлении рекомендаций конференции государств, не обладающих ядерным оружием, и др.

Правительства стран, на территории которых проходят эти совещания, придают им важное значение. Это и понятно, если вспомнить, что среди участников совещаний руководители Международного банка реконструкции и развития (этот банк, как известно, располагает миллиардными суммами для вложений в экономику иностранных государств под видом помощи), Международного валютного фонда — организации, призванной регулировать валютные взаимоотношения между капиталистическими странами (важность ее особенно велика в, период расстройства платежно-расчетного механизма Запада и усиления противоречий между основными капиталистическими государствами по вопросу о валютной системе в отношении национальных валют европейских стран к доллару, переживавшему острый кризис и потерявшему свою былую прочность), Всемирной организации здравоохранения (тоже располагает немалыми финансовыми и людскими ресурсами для оказания помощи в случае эпидемий или другого рода стихийных бедствий), Всемирной продовольственной организации (имеет в своем распоряжении значительные фонды продовольствия) и других организаций.

От позиции руководителя каждой из названных организаций немало зависело в плане получения государствами экономической или финансовой помощи.

В апреле 1969 года совещание АКК было созвано в штаб-квартире Всемирной продовольственной организации (ФАО) в Риме. После начала работы АКК мы получили приглашение встретиться с папой римским Павлом VI. Это не было неожиданностью. Папа Павел VI в октябре 1966 года специально прилетел в Нью-Йорк для того, чтобы выступить на сессии Генеральной Ассамблеи ООН. И это несмотря на преклонный возраст и в нарушение традиций папского престола. Папа, таким образом, отдавал себе отчет в том значении, которое имеют международные организации — ООН и ее специализированные учреждения.

Папа Павел VI и его окружение понимали, что старые нормы и закоснелые традиции, пронизывающие политическую и идеологическую доктрины католицизма, оказались неадекватными новой эпохе, пришли в явное противоречие с ее требованиями. Вставала проблема радикальной трансформации всех видов деятельности церкви.

Совокупность социальных, экономических, политических^ идеологических процессов и явлений современной эпохи поставила перед руководством церкви задачу сохранить свои позиции в новых исторических условиях, обеспечить влияние на массы, остановить их отход от религиозной веры, упрочить свое положение в сложной и противоречивой жизни современного общества.

Встреча с участниками сессии АКК была одним из эпизодов борьбы церковной иерархии за приобщение к современной жизни, к потребностям народов развивающихся стран.

…Более суматошного и неорганизованного движения на улицах, чем в Риме, найти, пожалуй, невозможно. Масса машин, узкие старые улицы делают организацию уличного движения неразрешимой проблемой.

Аудиенция у папы Павла VI была назначена на 11 часов 28 апреля 1969 года. Заседание закончилось в 10.30. Казалось, мы опоздаем по крайней мере на полчаса. Но отчаянно гудевший и трещавший эскорт мотоциклистов обеспечил нам возможность прибыть к ватиканскому дворцу ровно к И часам.

Ватикан — уникальное карликовое государство, возглавляемое папой римским. Оно имеет свою охрану, свои законы, гражданство, особые цены и т. п.

У входа в Ватикан рослые папские гвардейцы, навербованные в Швейцарии, в ярко-полосатых костюмах отдавали нам честь. Костюмы швейцарских гвардейцев и по сей день изготовляются по рисункам, сделанным еще Микеланджело.

Встреча с папой состоялась в скромно обставленной небольшой комнатке, в центре которой стояла трибуна с микрофоном, а по бокам — два небольших столика для приближенных к папе лиц.

Лицо папы выглядело загоревшим, поблескивали живые и умные глава. Энергичной легкой походкой он прошел на трибуну и предоставил слово У Тану. Генеральный секретарь ООН произнес речь, в которой рассказал об основных проблемах, стоявших перед сессией Административного координационного комитета. После этого выступил папа. В довольно длинной речи, которую он произнес по-французски, Павел VI поддержал высказывания, сделанные генеральным секретарем, и заявил о том, что Ватикан приложит все старания к тому, чтобы программа второго десятилетия развития ООН осуществлялась успешно, способствовала бы повышению материального уровня жизни народов, привела к ликвидации нищеты и бедности на земле.

В середине 60-х годов в деятельности Организации Объединенных Наций наметилась определенная тенденция к постепенному перемещению центра тяжести с главных, т. е. политических проблем на социально-экономические и научно-технические вопросы, хотя и важные по своему значению, но, имеющие подчиненный, вспомогательный характер с точки зрения основной задачи ООН — поддержания мира и безопасности. Эта тенденция заметно усилилась в конце 60-х годов. В 1969–1970 годах на проведение социально-экономической деятельности ежегодно расходовалось до 85 процентов бюджета Организации. На осуществление политических мероприятий затрачивалось менее 15 процентов бюджетных средств. В замечаниях папы римского проскальзывала мысль о целесообразности дальнейшего увеличения доли расходов ООН на социально-экономические нужды.

Затем состоялась беседа папы с У Таном. В ней приняли участие трое заместителей генерального секретаря ООН. Комбинация была довольно своеобразной. Из собеседников Павла VI лишь француз де Сейн, заместитель по социально-экономическим вопросам, был католиком, Остальные были или атеистами, или полуатеистами (У Тан мне говорил, что юн разделяет лишь философскую сторону буддизма и не является религиозным человеком).

Папа, конечно, был хорошо осведомлен об ртом, поэтому беседа имела сугубо деловой, целенаправленный характер. Павел VI хотел показать, что проблемы, волнующие народы и находящие в той или иной мере отражение в деятельности ООН и ее учреждений, не чужды, «наместнику Христа» и что он, насколько это в его силах, готов содействовать той линии деятельности ООН, которая укладывается в рамки поддержания мира на земле, оказания помощи страдающим народам. Было ясно, что папа хорошо знаком с деятельностью ООН, ее структурой, с возможностями специализированных учреждений Организации.

В заключение встречи папа наградил нас серебряными медалями с его барельефным изображениями, искусно сделанными в форме большой серебряной монеты.