Отбор 2. Двое на новых рубежах

ГЛАВА 11

Сцена расправы с шаманом, а, вернее, его казни ещё стояла перед глазами Марселы, когда муж склонился к ней и тихо произнёс:

– Марси, я отойду с королём Игнацием. Нам надо закончить допрос мага. Я хочу, чтобы у острова не осталось ни одного шанса оправдаться за шпионаж и диверсии. Мы, наконец, получим факты их непорядочности и припрём магическим договором. Больше они не смогут науськивать на нас пиратов и снабжать оружием их и жемчужников.

– Но ведь Жемчужный остров входит в состав империи, разве они против? Ведь твоя сестра Инесса там даже отдыхала.

– Да, они заключили договор о признании нашего протектората над островом, но постоянно возмущаются. У них сильная оппозиция в лице наследника. Надо сегодня спросить у Маркуса про расстановку сил на Жемчужном. Это в борьбе Маркус слабак, а в анализе политической обстановки очень даже силён. Инесса ценила его за это, да и отец тоже ценит. Недаром послал сюда именно его. Спасибо за поддержку, любимая, – принц ласково обнял жену, не торопясь отпускать из своих рук.

– Мы же клялись, – улыбнулась Марсела. – В горе и в радости, вдвоём навсегда. Я очень хочу, чтобы наши земли обрели покой и благополучие, и сделаю всё, чтобы мы закрепились на этих рубежах. Здесь будем жить мы, наши дети, а наш сын станет законным наследником южных провинций.

– Ты права, родная, и мне надо как-то договориться с отцом, чтобы он выделил мне эти земли в самостоятельное управление.

– Мы что-нибудь придумаем, Рэд, обязательно. А сейчас я хочу сходить к Джемме и поговорить с Биби насчёт Малики. Хочу, чтобы её проводили с почётом, и она не чувствовала себя предательницей и изгоем, выходя за имперца.

– Очень правильное желание у тебя, жена моя. Такие проводы и Леону будут полезны. Он герцог, но для степи – чужак. Однако, если хан торжественно передаст Малику мужу, то все будут считать Леона желанным зятем. А это совсем другое отношение.

Принц чмокнул жену в висок и вместе с Леоном, Стефаном и князем направился в Золотую юрту, где Игнацию ещё предстояло допросить Алекса. Маг был спокоен внешне и даже не обратил внимания на вошедших, но ровно до тех пор, как понял, что Игнаций – менталист.

– Нет! Ты не имеешь права читать мою память! – истеричным фальцетом взвизгнул он.

– Это ты мне, королю независимого государства? Магу высшего уровня? Архимагу? – приподнял бровь Игнаций. – Смело. Я отвечу тебе: я имею право на всё, что могу осуществить своими силами и своей магией. Такого право сильного. А кому не нравится, пусть попробует меня остановить.

Повинуясь знаку короля, шаманка усадила мага на табурет и удлинила поводок, отойдя к стене юрты. Она с нескрываемым интересом поглядывала на короля и шар истины на столе.

– Минай, ты можешь читать мысли? – на всякий случай спросил Игнаций.

– Могу, да, ничего хитрого, – ответила та, пыхнув трубкой, напрочь забыв, что совсем недавно отвергала такое умение.

– Тогда следи за ним, чтобы он не соврал.

– Тебе не надо помощь, ты сам можешь, – отказалась было старуха, но взглянув на Алекса, согласилась. – Ладно, я читать и говорить тебе, белый шаман.

– Ну, какой я шаман, Минай, я просто маг.

– Не просто, не просто, – помотала головой шаманка. – ты ходил другой мир, ходил изнанка, души читаешь. Ты – белый шаман.

– Ладно, побуду шаманом, раз ты так настаиваешь, – улыбнулся Игнаций и повернулся к пленнику:

– Итак: имя, магия, род занятий.

– Алекс Грин, маг-универсал, двенадцатый уровень, глава тайной канцелярии, сын правителя.

– Ах, вот как?! – король с неприятным интересом уставился на островитянина. – И что же понадобилось Зелёному в степи?

– Это наше дело! Пить дайте, – хрипло прокаркал маг.

– Ваше дело… хм, хм… Леон, прикажи там подать воды наследнику острова. Не дай боги обезвоживание, мозги усохнут. Хотя, похоже, они уже высохли, раз отказался отвечать менталисту. Ты как, мальчик, в себе? – с притворным участием обратился он к магу.

Алекс угрюмо молчал, а старуха ехидно улыбалась, глядя на него и пару раз даже прищёлкнула пальцами от восторга. Видимо, обороты, которые гуляли в голове Алекса, были очень красноречивы, и шаманка слышала их впервые.

– Значит, не хочешь говорить? Твоё дело. Леон, положи его руку на шар и проследи, чтобы не убирал. Поехали! Стефан, запиши всё на кристалл. Марси нет, и ты будешь моим секретарём.

– Постараюсь, хотя никогда этим не занимался, – согласился Эмет.

Герцог взял со стола кристалл, встал рядом с Игнацием, и тот сразу начал:

– Так… главная цель этих двух шпионов – рассорить степь и империю до состояния войны. Слухи, сплетни, провокации – лишь бы сработало. Однако, увидев Марселу, Алекс захотел взять её себе, но передумал, так как увидел, что Марси беременна. Беременная она не нужна, так как закон престолонаследия у них схож с имперским: чужой по крови претендент на трон не сядет- убьёт магия.

Едва Игнаций упомянул Марселу, как у принца сжались кулаки, и он уже не отводил сверлящего взгляда от Алекса. А король продолжал извлекать наружу все секреты Зелёного острова, доводя мага до исступления. Но Игнация не трогали страдания Алекса. Не они первыми полезли на остров со шпионскими целями, и не они устроили приворот принцессе – жене принца и дочери короля. Так что никакого снисхождения магу не будет.

– Это лично Алекс снабдил Тукай спермой дельфов. Где бы она сама взяла такой редкий и баснословно дорогой ингредиент. И это он посоветовал добавить её в шаманский приворот. Только не знал, что Марсела – дочь Симоны и на ней божественная защита.

– Дочь Симоны?! У-у-у…, – застонал раскачиваясь маг.

Рэдмон вопросительно взглянул на короля.

– У него предсказание было, – пояснил король, – если женится на дочери высшей жрицы, или её родственнице, имеющей божественную искру, то его род станет сильнейшим в магии и навсегда займёт трон правителей. А сейчас у них правители определяются в магических поединках. Положение их рода пока шаткое, вот они с отцом и хотели договориться с пиратами и освоить морские пути. Но для этого надо ослабить материковые государства, имеющие большие флотилии. Когда они ослабнут на море, Зелёный получит преимущество и начнёт диктовать свою волю. В общем, очередной повелитель мира перед вами. Сам хотел править и для этого лишить жизни отца. Эту информацию мы на Зелёный и отправим. Пусть сами разбираются. Но вначале лишим магии этого претендента на мировой трон. Минай, действуй!

– Ты не сказал! – шаманка требовательно ткнула пальцем в грудь короля.

– И ты молчи, – сурово сдвинул он брови. – Рано!

– Нет! Нельзя! Духи против! – резко выкрикнула шаманка и обратилась к Рэдмону.

– Маг знает, что твоя жена родит нового правителя. Ему сказал шаман, он подсматривал за вами и ему сказали духи, кто родится.

– Правитель чего? – растерялся Рэдмон.

– Не знаю, – равнодушно пожала плечами шаманка. – Духи не сказали.

– Но почему?!

– Потому что вы зачали его на холме матери, – наставительно пояснила старуха и даже вынула из рта трубку.

– А второй? – раздался голос Леона. – Второй ни в чём не виновен?

– Второй маг – Артур Стедвиг – сводный брат Алекса и связан с ним кровной клятвой. Его правая и левая рука, выполняет все его поручения и не может отказаться.

– Так, мы всё узнали, больше нам в степи делать нечего. Пора собираться. Матиш, Рэдмон, Стефан, забирайте девушек и готовьтесь к отъезду. А ты, Леон, вместе со мной идёшь к хану. Он сейчас у Биби. Будем забирать твою Малику.

– Я с вами, мне надо видеть Джемму, – шагнул вперёд Стефан.

– Мне тем более, я ещё не получил извинений за дочь, – князь ощерился в нехорошей усмешке.

Так большой компанией и подошли к юрте Биби. Кажется, они появились вовремя. У юрты Биби что-то происходило. Малика, опустив голову, стояла недалеко от входа, а снующие туда-сюда девушки небрежно скидывали в пыль прямо ей под ноги платья, утварь, сбрую, немало не заботясь о сохранности вещей.

Леон моментально оказался возле девушки и обнял её за плечи, привлекая к себе. Было ясно, что Малику обижают, но кто осмелился это сделать?

– Что здесь происходит? Где хан Кизмен и его жена Биби? – загремел голос Игнация.

Девицы приостановили свои перебежки и недружелюбно уставились на имперцев. Одна, более смелая, пояснила:

– Солнцеликий Кизмен и его супруга Биби отправились на озеро духов, а главная жена нашего солнца – луноликая Алтын дала указание собрать вещи Малики и подготовить её к отправке в империю, – девицы дружно опустили головы и прикрыли лица краем платков, мол, выполняем приказ и всё.

– Она распорядилась именно так выдать вещи принцессы? – обманчиво спокойно спросил Леон, обнимая свою птичку ещё крепче.

Его покоробило, что кто-то посмел так обидеть Малику. Девицы ещё ниже опустили головы. Ясно, что прямого указа собрать самые негодные вещи и бросить их в пыль, никто не давал. Но вполне возможно открыто намекнули на подобные действия за отдельное поощрение.

– И что за вещи вы тут бросаете к ногам вашей принцессы? – возмутилась Марсела, – она дочь хана! Что вы себе позволяете?!

– Ха! Она всего лишь пятнадцатая дочь от наложницы, – неуступчиво возразила самая разговорчивая. – А Алтын – законная дочь нойона Сербай. Их род такой же знатный, как род хана. Так что её слово для нас закон.

– Да тут оппозиция образовалась, – ощерился Стефан. – А ну, вызывай сюда эту Алтын!

Заходить самим в женскую юрту у степняков не принято. Кроме мужа и отца никакой другой мужчина не может нарушить этот запрет. Поэтому имперцам пришлось ждать, когда вторая жена хана и одновременно управляющая его финансами и хозяйством, выйдет к ним.

Алтын появилась через несколько минут, явно не торопясь уважить гостей.

– Моего мужа сейчас нет на месте, – заявила она, с ходу принизив положение хана. Только среди близких она могла назвать Кизмена просто мужем, а для всех остальных Кизмен – великий хан и так о нём и следует говорить, даже жёнам.

– Я гляжу, Кизмен слишком добр с вами, – бросил Игнаций.

Он не хотел ввязываться в свару, надо было просто забрать Малику, раз уж так складываются обстоятельства. Но тут на дороге показался Акчай. Он почти бежал к юрте, наверное, ему сообщили о визите гостей.

После наглядной демонстрации умений и возможностей Игнация, Акчай проникся к королю заметным уважением.

– Что случилось, уважаемый Игнаций? – на местный манер обратился он, напрочь игнорируя других высоких особ.

– Мы пришли за Маликой, – пояснил король, – нам пора возвращаться. Как говорится: в гостях хорошо, а дома лучше.

– Вы бесконечно правы, король Игнаций. Я точно также стремился из империи в степь! – улыбнулся во все зубы Акчай. – Сейчас мы всё организуем.

Акчай повернулся к сестре, и его взгляд задержался на куче барахла у её ног.

– Это что?!

– Это моё, – тихо ответила Малика.

– Твоё?! А почему в таком виде? – не доходило до наследника. Но тут, наверное, в его голове что-то щёлкнуло, и он перевёл взгляд на девиц, сбившихся теперь в кучку.

– Кто?! Я спрашиваю, кто отдал приказ так проводить мою сестру?!

Теперь девицы не просто молчали, а уже тряслись от ужаса. До них только сейчас дошёл смысл содеянного. Все знали, что несмотря на разность матерей, Акчай любил сестру и выделял её среди других детей хана. А тут такое!

Но долго допытываться не пришлось. Виновница скандала сама появилась перед ним, шагнув вперёд из-за спин девушек.

– Это я отдала приказ собрать вещи Малики и вынести их из юрты.

– Собрать и вынести?! Это так теперь называется?! И что-то я не вижу здесь парадных платьев принцессы, которые ей дарили я и моя матушка! Не вижу золотого халата, подаренного ей нойоном Горгудом, не вижу шкатулку с украшениями, которые дарил ей отец! Где её обувь, ковры, где вещи Малики?! – уже взревел Акчай.

– Не много ли берёшь на себя, Акчай? Я управляющая всем хозяйством нашей большой семьи. Я главная жена Кизмена, я отвечаю за наши деньги и благополучие, а ты всего лишь первенец этой малахольной Биби! Да мой сын гораздо лучше подходит на роль наследника Кизмена!

– Вот как ты заговорила, женщина, – раздался за их спинами угрожающий голос Кизмена. А я и не знал, как многим обязан тебе, Алтын! Впору начать поклоняться твоему уму и умениям, – саркастично заключил хан и совсем другим тоном распорядился: – Арестовать! Запереть! Кормить лепёшками и водой. Всё до особого распоряжения! Стеречь!

– Нет, Кизмен! Ты не так понял! Девки неправильно исполнили приказ! Я люблю Малику и сейчас всё исправлю!

– Исправим сейчас мы, а ты, Алтын, мне больше не жена. Убрать! – повелительно скомандовал Кизмен замешкавшимся нукерам.

«Да, придётся много менять в ближайшем окружении, – мелькнула у хана досадливая мысль. – Но слово предкам надо держать и надо (давно пора!) наводить порядок. С такими друзьями, как шаман, и такими родственниками, как Алтын, никаких врагов не надо, сами всё разрушат».

– Иди ко мне, дочь, – Кизмен обнял подошедшую Малику и костяшками пальцев убрал слезинки с её щёк. – Что, моя ласточка? Ты думала, отец забыл о тебе? Нет, не забыл, моя степная певунья. Мне будет не хватать твоего звонкого чистого голоса и твоих песенок, ласточка моя. Сейчас мы всё сделаем правильно, ласточка моя. Эй, собрать приданое дочери моей Малике! – На крик хана подорвались слуги и младшие родственники. Все забегали и засуетились.

– А ты, дочь моя, с мужем своим пройдись по стойбищу и простись с родными и подругами. Угощай и одаривай, как положено, Малика.

Леон с Маликой двинулись в сторону тырта – площади перед юртами, где проходили собрания и праздники. Следом слуги несли корзину с угощениями и подарками. В центре тырта слуги расстелили кошму и выставили угощение. К молодым стали подходить люди, поздравлять и желать добра. Малика одаривала их небольшими подарками.

А возле юрты Биби, как по мановению волшебной палочки, появилась огромная арба, которая быстро начала наполняться сундуками, коробами, рулонами тканей и ковров. За юртой заблеяла небольшая отара овец и затрясли гривами с десяток элитных жеребцов.

Всем этим делом споро и деловито командовала Биби, при этом совершенно не повышая ни на кого голос и не обижая слуг. Разница в поведении и общении женщин была просто поразительна. У всех в голове ещё стоял образ высокомерной и злобной Алтын. Кизмен терпеливо наблюдал за сборами и не мешал жене.

– Великий хан, – отвлёк его от приятной картины голос Игнация. – Мы пришли забрать девушек. Честно говоря, нам было всё равно с каким приданым или без него ты отправишь свою дочь, но ты поступил правильно и это вселяет надежду на наши дальнейшие отношения. Однако у нас есть другая забота – Джемма. Девочка не вышла к нам. Её держат взаперти?

– О, нет! Джеммы просто нет в юрте Биби. Она ещё у знахарки. Я провожу вас туда, пока Биби готовит Малику к отъезду.

Шагнув вперёд, Кизмен направился к самой дальней юрте, стоящей немного на отшибе. Стефан и князь Матиш немедленно последовали за ним. А Марси задержалась рядом с Биби, показывая Рэдмону знак не ждать её.

– Уважаемая Биби, – Марсела приняла самый дипломатичный вид. – Нельзя ли для Малики и Леона сделать торжественные проводы?

– У нас нет такого обычая, как у вас, – Биби подошла ближе к принцессе. – Но мы и не собирались выбрасывать дочь хана, как никчёмную собачонку. Мне стыдно за поступок Алтын, но не все степнячки так завистливы, – пояснила Биби, понимая, что имела в виду принцесса. – Малике хан назначил достойное приданое, и оно уже было готово, осталось только погрузить. Что касается проводов, то сейчас именно это и происходит. Девочка прощается со своим домом, родными и подругами. После этого муж берёт её к себе на коня и везёт в своё стойбище. В вашем случае – в его замок, – улыбнулась женщина, – а Марсела сразу вспомнила, что Биби вообще-то окончила академию и несколько лет жила в империи.

– Спасибо вам, Биби, за заботу и приезжайте к нам в гости. Ведь мы теперь соседи!

– Обязательно, принцесса. Мы с вами встретимся ещё не раз, – пообещала первая жена хана. – Подождите меня, за вашей подругой Джеммой я пойду вместе с вами. Степь видит свою вину по отношению к ней. Девочка теперь навсегда станет для нас живым укором. Что бы мы ей не предложили, ничто не искупит тех страданий, что перенесла она на нашей земле. и, к сожалению, мой сын тому виной. Я уже извинялась перед княжной и просила о прощении для моего сына, но она пока не готова забыть перенесённые унижения. Однако знайте, что все вы, и Джемма особенно, будете желанными гостями в моём доме. И никто в степи не посмеет больше обидеть вас. Моё слово!

– Я верю, Биби, и понимаю вас. Что касается Акчая, то, может быть, жизнь среди другого народа научит его сдержанности и благоразумию.

– Я надеюсь, принцесса. У вас доброе сердце…

Идя по стойбищу к юрте знахарки, Рэдмон не вмешивался в разговор женщин, но обратил внимание на положение Биби в стойбище хана. К ней то и дело подходили с разными вопросами, она отдавала короткие распоряжения, а на её поясе висела большая связка ключей. Поскольку юрты у степняков не закрывались, то можно было предположить, что это ключи от сундуков, тайников, хранилищ, сейфов. А это значит, что Биби получила финансовую и хозяйственную власть. И это правильно.

Возле юрты знахарки им пришлось остановиться. Оттуда доносились возбуждённый голос князя и приглушённое бормотание хана…

– Нет, этому не бывать, Кизмен! Хватит! У меня хорошие слух и память, я помню все твои обещания! Ты лжец, Кизмен!

– Моя вина есть, не отрицаю, но много вины других людей…

– Ты считаешь меня дураком, Кизмен? Во всём этом кошмаре нет ничьей вины, кроме твоей! Ты правитель. Ты не обеспечил безопасность гостей и допустил похищение моей дочери! Твоя безопасность пропустила такую выходку принца и шамана. Так что виновен ты и платишь по счетам ты! … Десять жеребцов и десять кобыл и ни лошадью меньше! – через короткую паузу совсем другим тоном добавил князь.

– Отец?! Ты оцениваешь мою жизнь и честь в количество элитных коней?! – раздался возмущённый голос Джеммы.

– Пора! – скомандовала Марси и распахнула дверь юрты.

Стефан сразу подошёл к Джемме и встал за её спиной, а поскольку девушка едва доставала ему до плеча, то он прекрасно видел всех участников разговора.

Акчай подошёл к отцу, тоже оказывая молчаливую поддержку. А Игнаций и принц сразу встали рядом с князем. Только Марсела осталась стоять отдельно, но все и так знали, что она на стороне Джеммы. Некоторое мгновение тишины, наступившее с их приходом, нарушил Игнаций.

– Договорились? – обратился он сразу к обоим правителям.

– Да, – недовольно буркнул Кизмен, а князь на это презрительно фыркнул.

– И каков результат? – не отставал Игнаций.

– Двадцать голов элитного молодняка добавится в конюшнях князя Орсана, – со злостью пояснил хан.

Джемма хмуро наблюдала за отцом и ханом. Ей надоело быть товаром, который переходит из рук в руки, надоело терпеливо и покорно ждать своей участи. Она была воспитана в уважении к старшим, к родителям, но сейчас ясно увидела, что для отца она, его единственная дочь, на минуточку, всего лишь способ решения политических и экономических проблем. Она рассчитывала, что отец, как минимум, оскорбится, прекратит связи со степью, тем более, что он и сам об этом заявлял. А на самом деле князь начал торговаться(!), чтобы возместить ущерб!

– Матиш, больше у тебя нет претензий к хану? Я уже могу заверить вашу сделку? – поинтересовался Игнаций, потому что только он был равен обоим правителям и мог заверить магическую сделку между ними.

– Есть ещё одна, – не раздумывая выдал князь. – Акчай или твой второй сын должен жениться на моей родственнице. Так и быть, я дам ему свободу выбора. Этого добра у меня много. Этим браком мы закрепим наш договор. Не верю я больше тебе, Кизмен. Поэтому твой сын будет у меня в заложниках.

– Нет! – Акчай громко выкрикнул и нервно шагнул вперёд. – Я согласился на служение при твоём дворе на пять лет. Дольше находиться у вас не смогу. Я тайджин – наследник власти и рода. Я должен жениться на женщине своей крови, чтобы не пресёкся род и чтобы мои дети переняли родовые дары.

А как же ты собирался жениться на Джемме? – грозно свёл брови князь.

– У меня была Гюзель, которая должна была родить мне наследника. Иметь детей с княжной я не собирался.

– Вот, оказывается, как…, – Джемма окинула Акчая презрительным взглядом. – Так вот какую судьбу ты уготовил своей единственной дочери, князь Матиш?! Очень почётно стать постельной игрушкой в руках ханского сына! Спасибо, князь, – она демонстративно поклонилась отцу и тут же вскинула голову вверх. – В таком случае, я сама распоряжусь своей судьбой. Имею право. Герцог Эмет, – повернулась Джемма к Стефану, – я предлагаю вам свою руку и серебряные рудники в придачу. Наш брак будет договорным, но я обещаю, что ничем и никогда не уроню вашей чести.

– Дочка, всё не так… я сам не знал…

Князь попытался оправдаться, но Джемма его не слушала. Сейчас она испытующе глядела в глаза герцога и с нетерпением ждала ответа на своё предложение.

– Ты опередила меня, дорогая Джемма, – герцог взял свою невесту за руки и поцеловал обе её ладони. – но раз для тебя это важно, я отвечу: – Я согласен, Джемма Орсан, стать вашим мужем и к тронгам болотным ваши рудники! Мне нужна жена, а не выгода!

– Стефан! – из Джеммы как будто выпустили воздух, она обмякла и прижалась к герцогу в поисках опоры.

Держалась, держалась и вдруг силы покинули её. Правда, покинули именно в тот момент, когда нашёлся тот, кто захотел, а, главное, смог защитить и поддержать молодую княжну.

– Ну, слава богу! – выдохнула и Марсела тоже.

Она очень переживала за подругу. Поступок Джеммы поразил её, но и ответ Стефана был достоин предложения. В общем, два сапога – пара, решила про себя принцесса и успокоившись окончательно, кинулась поздравлять подругу.

А утром караван имперцев выехал из ставки хана. Он значительно вырос в размерах, прибавился в людях, но никто не обращал на это внимания. Все спешили домой. Хотя спешили – это слишком сильно сказано. Караван тащился едва-едва, с трудом преодолевая степное бездорожье.

«Ничего, – думал про себя принц, – скоро тут всё изменится. Проведём такую дорогу к морю, чтобы можно было ездить на мобилях. Поговорю с Игнацием…»

«Стефан, кажется, всерьёз влюбился в Джемму, – размышляла Марсела. – Это хорошо… А Леон без ума от Малики, – бросила она взгляд на другую пару. – Интересно, как у них прошла эта ночь на холме?»

«Я научу тебя любви, девочка, ты оттаешь», – ласковый взгляд герцога прошёлся по фигуре невесты и у него сладко заныло сердце.

«Я буду честной и преданной женой и, может быть, сумею полюбить этого благородного человека … Стефана…», – княжна кинула мимолётный взгляд на будущего мужа и, поймав ответный горячий взор, опустила глаза.

А Малика с Леоном ни о чём не думали. Они ехали на одном коне и, кажется, не могли отлепиться друг от друга. Бездумно улыбались друг другу, заново переживая прошедшую ночь, такую яркую, горячую, сладкую… И не было им дела до всего остального мира.