Отец подруги. Никто не узнает

Глава 19

— Вы что, идиоты совсем? — доносится до меня грозный голос, который почему-то кажется жутко знакомым и будто даже родным. — Как можно было оставить ее одну здесь?

— Виноваты…

Кажется, я шевелюсь, потому что неожиданно очень сильно ломит тело, а еще появляется кашель. Не сдержавшись, захожусь в приступе. Кашляю до жжения в горле, чувствую, как меня обтирают чем-то холодным и только тогда открываю глаза.

Передо мной не кто иной, как Дамир. Он, кажется, придерживает мою голову руками и смотрит обеспокоенно. Только вот обеспокоенность эта не за мое здоровье, разумеется. Умри я где-нибудь не на его территории, он бы даже и не вспомнил, как меня звали, а тут… происходящее тянет на статью. Похищение, сожжение человека заживо.

Боже…

Я ведь могла погибнуть.

— А никто не знал, что она такая придурошная и будет поджигать закрытую комнату.

— Стоило бы знать, — чеканит резко Дамир. — Я вам деньги плачу, чтобы вы все просчитывали, а не только то, что вам выгодно.

Замолкают.

— Ты как? В себя пришла?

Под его строгим взглядом жутко смущаюсь. Щеки начинает покалывать. Не хватало еще покраснеть перед ним!

— Пришла.

— Нормально себя чувствуешь?

— Вроде да.

— Ну раз да…

Дамир рывком притягивает меня к себе. Настолько близко, что наши лица почти соприкасаются.

— Ты совсем тупая? Поджечь мой дом, комнату, в которой тебя закрыли. Безмозглая.

Отпускает. Отъезжаю назад. Подальше, потому что его близость на несколько мгновений выбивает из меня все мысли.

— Я… не тупая! Я не знала, что ваши амбалы дверь закроют. Они до этого ее не закрывали, я выходила спокойно, а тут прикрыли. Откуда я знала, что так будет?

— Ты устроила поджог. И хорошо, что в комнате, где нет ничего ценного и больше ничего не сгорело.

— А что у вас в других комнатах? Коллекция часов по двести тысяч?

Вижу, как сжимает челюсти и буравит меня недовольным взглядом. Ловлю себя на мысли, что было бы неплохо разгладить его морщинку между бровями, потому что ему совершенно не идет хмурится, а судя по ней, делает он это очень часто. Наверное, у него в окружении очень много людей, которые косячат. Или же он слишком близко воспринимает их действия к сердцу.

— Что у меня в других комнатах тебе лучше не знать, — чеканит холодно. — А то и там недосчитаюсь ценных для меня вещей.

— Вы коллекционер? — продолжаю зачем-то допытываться.

Интересно же, какой человек покупает часы за двести тысяч долларов и спокойно возит их в авто? Да мало ли кто их может украсть. Любой воришка вытащит и все.

— На вот, — всучивает мне в руки стакан с водой вместо ответа. — Выпей.

Беру стакан дрожащими руками и смотрю на него с опаской. Появляется совершенно дурацкая мысль, что вода отравлена. Но умом понимаю, что это не так. Иначе бы Дамир дал мне умереть прямо там в комнате.

Что, кстати, с ней? Она полностью выгорела? И сколько я провела в отключке? Судя по тому, что вокруг тихо — долго. Никаких пожарных автомобилей я не слышу, суматохи и криков. Да и находимся мы в том же доме. Как я это поняла? Очень просто. Здесь снова свечи!

— Давай поступим следующим образом, — Дамир говорит так, будто сдается. — Я заплачу тебе эти двести штук. Долларов, разумеется. А ты мне скажешь, где часы.

— Но я…

— Ты хорошо подумай, Таисия. Двести штук это обеспеченная жизнь. Это покупка новой квартиры, машины, шмоток, — он осматривает меня с ног до головы и делает это так, что я тут же чувствую себя никчемной нищебродкой.

Если бы я только знала, где эти чертовы часы, я бы их ему тут же и отдала. Двести тысяч! Я даже в уме не могу посчитать эти деньги по курсу, но если Дамир говорит, что на них можно купить квартиру и машину, то я ему охотно верю. Господи, да кому я рассказываю. Если бы я знала, где часы, я бы ему сразу и сказала об этом, даже до похищения бы дело не дошло.

— Я не знаю, где ваши часы.

Взгляд глаза в глаза. Дамир плотно сжимает губы и усмехается. По-особенному, то ли горько, то ли крайне недовольно. Подозреваю, что второе.

— Поверьте мне, я ничего не брала. Если бы… если бы я только знала. Я бы отдала вам их сразу. До всего этого бы не дошло.

Я даже слезу пускаю, потому что жутко устала за сегодняшний день. Меня топит в жалости к себе, я ведь чуть не умерла, но вот Дамиру это совершенно нипочем. Вместо понимания, он чеканит ледяным тоном:

— Хорошо играешь, молодец. Но я все равно тебе не верю.