Отец подруги. Никто не узнает

Глава 23

— Явилась, ты посмотри! — орет мама, стоит мне лишь переступить порог.

По правде, в двенадцать дня я рассчитывала найти ее в более трезвом виде. И надеялась, что мама сможет пойти в органы социальной опеки, но теперь, судя по всему, этого не случиться.

— Где Ксю, мама? — пытаюсь воззвать к совести. Должна же она у нее остаться?

— Вспомнила! — восклицает. — А забрали ее! Пришли, увидели вот это все и забрали.

— Ксю была дома?!

На кухне повсюду разбросаны бутылки. Судя по их количеству, отдыхала мама явно не одна, а с компанией. И это все видела сестра? Она, конечно, в курсе, чем занимается мама, но я всячески старалась отгородить ее хотя бы от созерцания количества пустых бутылок и грязи, которую мама иногда разводила.

— Конечно, была! У соседки ее нашла и домой приволокла. Ишь, удумали, ночевать где попало! А квартира вам на что, спрашивается? Крыша над головой есть, а они носы воротят.

Отвратительно. Это единственное слово, которое я в состоянии подобрать для ситуации. К опухшей от пьянки матери, к пропитой насквозь квартире и к тому, что Аксинью забрали. Я одна ее не смогу вернуть, а мама и чудом не протрезвеет до вечера. Это значит лишь одно — сестру вернуть не получится.

— Куда пошла? — бежит за мной мама.

Хочу одеться и выйти, но она хватает меня за кофту и тащит внутрь.

— Вадик! — верещит чье-то имя. — Иди сюда!

Прекрасно! Получается, в квартире еще и какой-то Вадик имеется?

— Че разоралась?

Из спальни, где обычно спит мама, действительно выходит нечто, отдаленно напоминающее мужчину. Худое, скукоженное, бритое почти наголо, но зато с бородой.

— Дочка моя явилась, я вас еще не знакомила.

— О, — он таращится на меня так, будто я какое-то мистическое явление.

Трет руки о свою засаленную майку и протягивает мне ладонь. Видимо, для рукопожатия. Раздается шлепок. Это мама смачно так шлепает Вадика по руке и смотрит недовольно снизу вверх.

— Я не для любезностей тебя позвала.

— А зачем?

Взгляд его, направленный в мою сторону, мне совсем не нравится. Настолько, что даже взгляды амбалов и самого Дамира кажутся куда целомудренней и привычней, чем этот. Почему он так смотрит? Зачем? Оценивающе, сосредоточенно, словно пытается запомнить каждый участок.

— В воспитательных мерах, — поясняет мама. — Ночь у меня дочка дома не ночевала, представляешь?

Она так театрально расстраивается, что у меня где-то за грудиной начинает колоть. Ведь примерно так и должна чувствовать себя настоящая мать, когда дочка без предупреждения не приходит домой. Но я-то слишком хорошо знаю, что сейчас в маме говорит не что иное, как выпитый алкоголь. И никакого истинного переживания за меня она, конечно же, не испытывает. Готова поспорить, что вчера ночью она ни обо мне, ни об Аксинье и не вспомнила.

— Где шлялась? — смотрит на меня разъяренно и больно хватает за кисть, поднимая с дивана, куда сама же и усадила.

— Мам… — на глаза наворачиваются слезы.

— С мужиком каким-то шлялась, да?

— Ты делаешь мне больно.

— То ли еще будет. Вадик, — рявкает. — Ну-ка доставай ремень.

— Мама! — в ужасе распахиваю глаза и пытаюсь найти в маме хотя бы отголосок здравого смысла, но в ее взгляде читается лишь полнейший неадекват.

— Давай-давай, — перехватывает из рук Вадика ремень. — Я тебе покажу, как с мужиками за бабки спать!

Первый удар приходится в бедро. Я вздвизгиваю, но вырваться не могу. Несмотря на алкогольное опьянение, держит мама крепко, да и Вадик этот, сканирующий меня сальным взглядом, тоже страхует. Уверена, если вырвусь, он тут же меня схватит, а мне меньше всего хочется, чтобы он сейчас ко мне прикасался.

— Дрянь! — причитает мама. — Ты знаешь хоть, к чему приводят такие скитания?

Самое обидно, что она меня даже не слушает. Наносит удар за ударом. Рука, спина, задница, прилетает даже по ключице. Мама бьет без разбору, а я уже и говорить не могу. Точнее, не хочу. Это все равно ничего не даст.

— Ух! — отшвырнув ремень в сторону, мама замахивается ладонью.

Я зажмуриваюсь, но удара почему-то не следует. Распахнув глаза в надежде, что мама наконец-то пришла в себя, сталкиваюсь с жестокой реальностью. Ее остановил Дамир, пришедший за мной, потому что, видимо, мои полчаса прошли.