Открытие бессознательного (Том 1)

Это один из трех подобных случаев, описанных Гребертом. Два из них закончились смертью пациента. В третьем случае больного удалось спасти с помощью европейских медикаментов, хотя и с величайшим трудом. Имеются сообщения о подобных случаях, имевших место в Уганде и Центральной Африке, и удивительно, что, хотя западная медицина здесь бессильна, туземный лекарь в такой ситуации оказывался в состоянии добиться быстрого и полного выздоровления больных, находящихся на грани смерти.

Подобные случаи психогенной смерти в результате нарушения племенных табу, наблюдались и в Полинезии, хотя характер протекания заболевания здесь отличается от описанного в Африке. Смерть здесь наступает в менее драматической манере, медленнее и спокойнее, больной перестает ходить, отказывается принимать пищу и через несколько дней умирает.³⁸ Важным здесь является не само нарушение табу, а то, что это Нарушение разоблачается, становится достоянием всего племени и нарушитель подвергается осуждению своих соплеменников.³⁹

У многих первобытных народностей существует вера в то, что определенные заболевания являются результатом нарушения табу или других племенных законов. Однако, существует бесчисленное множество разъяснений относительно природы таких заболеваний, возможностей излечения от них и рекомендуемых методов лечения. Покаяние в совершенных грехах не везде является методом лечения, но, если оно принято, то часто выходит за рамки простого способа лечения болезни.

Подробный обзор данных, касающихся покаяния в грехах, был сделан Раффаэлом Петтаццони, который подчеркивал, что у первобытных народностей понятие «греха» равносильно понятию «нарушение табу».⁴⁰ Различие делается только в отношении того, является ли это нарушение добровольным или нет; даже случайные события могут идентифицироваться с грехом, например, у племени Кикуа считается, что человек совершил грех, если на пути ему попадается змея определенного вида. Однако, у ряда племен во внимание принимаются некоторые нарушения морали, особенно сексуального характера. Среди заболеваний, чаще всего считающихся следствием греха, - мучительные и долгие роды и бесплодие у женщин. Раскаяние в грехе у первобытных народов обычно является публичным. Сама процедура раскаяния часто сопровождается такими очистительными процедурами как омовение, рвота или кровотечение.

Ацтеки древней Мексики, у которых двумя самыми тяжкими грехами считались супружеская измена и пьянство, обычно каялись в содеянном жрецу. Среди мицтеков было повсеместно принято в случае болезни прибегать к раскаянию в грехах, особенно если содеянными грехами были кража и преступления против собственности. В государстве инков раскаяние в грехах было всеобщим обычаем: назначались определенные дни для всеобщего покаяния жрецам, называемым ichuris. В церемонию входило обращение к богам, покаяние, за котором следовало чтение огромного списка грехов, проповедь и, наконец, раскаяние. Здесь также прибегали к раскаянию в случае болезни; отец каялся в своих грехах, когда болел его ребенок, а муж - когда заболевала его жена. Когда болел инка, каяться должны были все жители государства. Согласно сообщению Петтаццони, в Китае происходило обратное - в случае всенародного бедствия там каяться должен был Император.

Понятие болезни как наказания за грехи преобладало и у семитских народов Древнего Востока. Грех там, очевидно, рассматривался как добровольно совершенное нарушение моральных и религиозных законов. Многие заболевания, в том числе психические, считались наказанием за грехи. И здесь признание грехов считалось средством получить облегчение или даже вылечиться.

Многие следы такого представления о болезни дожили до наших дней. До сих пор не исчезла народная вера в то, что «грех» мастурбации наказывается ужасными болезнями. Не желая пользоваться такими антинаучными понятиями, психиатрия решительно исключила из своего словаря слово «грех». Но современная динамическая психиатрия восстановила это понятие, если не в виде первоначального слова «грех», то, по крайней мере, в виде понятия «чувство вины». Нельзя не учитывать патогенное действие чувства вины, равно как и терапевтическое воздействие раскаяния даже на физические заболевания. В этом отношении интересно приводимое ниже клиническое наблюдение Альденховена:

В больницу была доставлена сорокадвухлетняя женщина с пневмонией на пятый день заболевания, которое началось у нее в то время, как она находилась одна в своей неотапливаемой квартире. Ко времени поступления в больницу она была в критическом состоянии с признаками истощения, сильной одышкой, небольшим цианозом, ректальной температурой 40°С. Рентген показал пневмонию верхней части левого легкого.

На следующий день ее состояние ухудшилось, несмотря на применение медикаментов (описываемое происходило еще до начала эры антибиотиков). В тот же вечер, шестой от начала заболевания, пульс едва прослушивался, хотя и достиг частоты 150 ударов в минуту, цианоз усилился и дыхание стало чрезвычайно поверхностным. Больная покрылась холодным потом, ее широко открытые глаза выражали страдание, и она неоднократно повторяла, что умирает.

Д-р Альденховен посетил ее этим вечером. В комнате присутствовала старый друг семьи пациентки. Альденховен приказал сделать больной кровопускание в объеме 180 куб. см. и инъекцию камфоры. Он надеялся, что эти меры смогут хотя бы ненамного продлить жизнь больной, но знал, что они не смогут помешать ее постепенному угасанию, пульс и дыхание уже исчезали, взгляд терял осмысленность, голос был едва слышен. Врач сел у постели больной и сообщил ей, что утром приедет ее сестра, к которой та была очень привязана. Она едва слышно прошептала: «Я не доживу до утра... и это будет справедливым наказанием!» - «Наказанием?» - спросил врач спокойно, - «ну что ж, тогда вы не умрете. Мы позаботимся о том, чтобы вы понесли наказание здесь, а не в следующем мире».

Эти слова, произнесенные с большим внутренним убеждением, попали в точку. Больная почувствовала, что рядом человек, который ее понимает. Она попросила посетительницу покинуть комнату и рассказала врачу, что заболела пневмонией именно в том месте, где она изменила своему мужу (с которым она рассталась и который был военнопленным). И вот теперь болезнь и приближающаяся смерть стали для нее заслуженным наказанием. Сразу же после этого признания в клинической картине больной произошла разительная перемена: с ее лица исчезло выражение страдания, пульс усилился и стал ровнее, дыхание углубилось и стало более спокойным, цианоз исчез. Час-два спустя она настолько оправилась от болезни, что в хорошем настроении пила утренний кофе. Дальнейшее выздоровление проходило без каких-либо помех.⁴¹

Исцеление через исполнение желаний

Влияние несбывшихся желаний на этиологию заболеваний известно с незапамятных времен. «Надежда, долго не сбывающаяся, томит сердце, а исполнившееся желание - как древо жизни» (Книга Притчей Соломоновых, XIII, 12). Пословица Маори говорит: «Если в сердце чело века - колодец разочарований, его посещают раздражительность и беспокойство».⁴²

На протяжении многих столетий медицинские трактаты содержали описания двух факторов, которые в большой степени не учитываются сегодня, это тоска по дому и любовная истома. Первую, называемую также ностальгией, часто испытывали солдаты или другие люди, находящиеся вдали от родины, они скучали по дому, беспрестанно мечтали о нем, не могли ни на чем больше сосредоточиться и часто даже умирали, если не попадали домой, а если попадали, наступало быстрое чудесное исцеление.⁴¹ Любовная истома наблюдалась у мужчин и женщин, страдающих от безнадежной любви. Они медленно угасали и в конце умирали, если им не удавалось соединиться с объектом своего чувства (которое часто держалось в тайне). Психиатрия девятнадцатого века исключила эти два состояния из своей нозологии, не придавая большого значения несбывшимся желаниям как психогенному фактору. Динамическая психиатрия вновь стала подчеркивать их значение, которое так хорошо понимала первобытная медицина в отдельные периоды своего существования.

Когда французские иезуиты начали в семнадцатом веке миссионерскую работу среди индейцев северо-восточного побережья Америки, их поразило то, какое значение гуроны и ирокезы придают исполнению личных желаний человека в том виде, в каком они отражаются в сновидениях. «Было бы жестокостью, если не убийством, не дать человеку то, что ему снится, ибо такой отказ может привести его к гибели», - писал один из отцов-иезуитов.⁴⁴ Считалось священным долгом дать человеку то, что он видел во сне или дать ему сделать то, что ему приснилось - тем более, если этот человек болен. Ничто не может спасти его, кроме исполнения желаний его сердца, выраженных в снах.

Один из иезуитских миссионеров, отец Рагюно, дает превосходное описание верований и обычаев гуронов в этом отношении.⁴⁵ Гуроны различали три причины заболеваний: естественные причины, колдовство, не исполнившиеся желания. Что касается неосуществившихся желаний, часть их индивиду известна, другие, называемые ondinnonk, ему не известны, но могут проявиться в его снах. Эти сны, однако, могут забыться, а есть желания, которые не появляются даже в снах. Прорицатели, называемые saokata, могли определить эти неосознанные желания, глядя, например, в кувшин, наполненный водой. Если пациент был смертельно болен, прорицатели заявляли, что его желания невозможно выполнить. Если же были шансы на выздоровление, они перечисляли то, чего якобы желал пациент, и организовывали «праздник снов». Среди членов племени проводился сбор подарков, и собранные предметы дарили во время пира с танцами и другими проявлениями общественного ликования. Вопрос о возвращении этих подарков дарителям никогда не ставился. Таким образом, пациент не только поправлялся от болезни, когда исполнялись его желания, но иногда и становился богатым человеком. С другой стороны, некоторые из дарителей могли, в свою очередь, тоже заболеть и увидеть во сне, что они тоже кое-что получили в качестве компенсации за свои расходы. «Праздник снов», таким образом, являлся одновременно средством излечения больного, общественным праздником и обменом собственностью.

В других работах отцы-иезуиты описывают праздник снов как приступ коллективного безумия, при котором больные перебегают от гостя к гостю и, крича и угрожая им, требуют, чтобы они угадывали их сны и давали им то одно, то другое, до тех пор пока не угадывался сон и не находился правильный ответ.

В этих описаниях встречаются случаи того, что можно было бы назвать символической реализацией. Одному из иезуитов случилось посетить общину племени ирокезов в день праздника снов. Один из ирокезов хотел убить француза, однако, когда ему предложили сюртук француза, он охотно согласился на эту замену.⁴⁶ В другой истории рассказывается о молодой женщине, которая была тяжело больна. Одному из ее сородичей приснился сон о том, что она поправится, если ее родители устроят угощение, на котором пиршественный стол будет украшен двадцатью головами лосей, что было невозможно сделать в то время года. Однако толкователь снов проявил понимание ситуации, согласившись, что двадцать голов лосей можно заменить двадцатью буханками хлеба.⁴⁷

Этот вид терапии может показаться совершенно неприемлемым для нас: ну в самом деле, кому сейчас придет в голову лечить пациента, предоставляя ему то, что он хотел бы иметь? Тем не менее, терапевтический эффект исполнения желаний, возможно, в наши дни недооценивается. Но здесь роль терапевта иногда может сыграть счастливый случай.

Историческим примером именно такой ситуации может служить эпизод из биографии Франсуа Маженди (1778-1855). Занимаясь изучением медицины в возрасте между двадцатью одним и двадцатью двумя годами, Маженди жил в невероятной бедности и почти голодал. Он тяжело заболел, находился в состоянии депрессии и испытывал отвращение к жизни. В этот момент к нему неожиданно пришел нотариус и сообщил, что он унаследовал двадцать тысяч франков, что в то время составляло значительную сумму. Маженди мгновенно излечился. Он завел конюшню с прекрасными лошадьми и породистыми собаками и начал вести столь экстравагантный образ жизни, что через год от его наследства не осталось ничего, кроме приятных воспоминаний. После этого Маженди вернулся к своим занятиям медициной и позднее стал выдающимся физиологом.

Психодинамика этого случая становится понятной, если мы вспомним, что Маженди происходил из очень зажиточной семьи, потерявшей свое состояние во времена Французской Революции. Его отец последователь идей Руссо, дал ему весьма свободное воспитание. В результате юный Маженди был одновременно склонен к фрустрации и нетерпим к ней. Его чистопородные лошади и собаки представляли для него то, чем праздник снов являлся для ирокезов.⁴⁸

Весьма вероятно, что исполнение несбывшихся желаний играет решающую роль в успехе экзорсизма и ряда других терапевтических процедур. Бруно Левин показал, что замена исполнения сексуальных желаний, возможно, объясняет успех египетской церемонии, называемой «Zar».

Церемония Zar совершается в Египте для лечения женщин из низших социальных классов, больных неврозом и истерией. Она организуется женщиной, которую называют Kudya. Ей помогают еще три женщины, они поют, танцуют и играют на барабане и на тамбурине. Участие в церемонии принимают только женщины. После выполнения различных обрядов, в комнату вводят больную, облаченную в свадебный наряд. Производится жертвоприношение животного, в комнате жгут благовонья, больную раздевают и надевают на нее белую рубашку. Затем kudya начинает танцевать, как бы погружаясь в транс, ее движения постепенно становятся все более дикими, пока она наконец не падает на пол в изнеможении. Через некоторое время снова начинает звучать музыка, сначала это медленная и нежная мелодия, kudya призывает djinn, который, как полагают, является ее возлюбленным. Затем музыка и танец становятся снова дикими и kudya в трансе совершает оргастические движения, как бы отдаваясь воображаемому возлюбленному, а затем снова падает на пол, призывая прийти других djinns. Больная присоединяется к дикому танцу kudya, ее примеру следуют остальные, пока все они не начинают срывать с себя одежду и в трансе вступают в сексуальный контакт с djinn'ами. Д-р Левин констатирует, что эта церемония действительно помогает многим пациенткам. Некоторые женщины приходят на Zar каждый месяц. Большинство из них фригидны и состоят в несчастливом браке, так что Zar дает им возможность получить сексуальное удовлетворение в единственной форме, которая им доступна.⁴⁹

Иногда неудовлетворенные желания не выступают в форме стремления к обладанию и не связаны с либидо, а представляют скорее попытки самореализации. Д-р Льюс Марс описывает параноидальные реакции, имеющие место у жителей Гаити среди активных и амбициозных индивидов, находящихся в состоянии стресса из-за все увеличивающихся трудностей и постоянно преследующих их неудач.⁵⁰ У таких людей появляется чувство, что их кто-то преследует, и они, в свою очередь, начинают вызывать раздражение у других и доставлять им неприятности. Реакция общины на такие ситуации выглядит весьма примечательной: пациента внимательно и сочувственно выслушивают и затем подыскивают для него работу, соответствующую его способностям. Проекция фрустрации пациента постепенно ослабевает и исчезает, и община снова принимает его в свои ряды.

Многие люди испытывают фрустрацию из-за того, что их жизнь является скучной и неинтересной, и из-за того, что они не получают должного внимания со стороны окружающих, в том числе и членов своей семьи. Некоторые описания обычаев жителей Мадагаскара позволяют предположить, что там имеются терапевтические процедуры, имеющие целью непосредственно удовлетворить вызывающие фрустрацию потребности людей. Ниже приводим два описания таких обычаев.

Ле Барбье описывает в своей работе Bilo (слово, которое одновременно означает саму болезнь, пациента и терапевтическую церемонию): Bilo говорит он, «это самая странная, непонятная, насыщенная образами болезнь, в то же время и самая легкая для излечения». Пациентами являются нервные, сверхчувствительные к шуму люди, неспособные оставаться в спокойном состоянии. Местный лекарь, или ombiasa, решает, в какой день состоится обряд «коронации». Героем церемонии является сам пациент, которого окружающие называют королем, в то время как члены его семьи составляют его «свиту», а остальные жители деревни - его подданных. В день церемонии пациента облачают в роскошные одежды и проявляют по отношению к нему всевозможные знаки уважения и почтительности. Дважды в день для него исполняются песни и танцы, к которым он может присоединиться, если пожелает. Эти празднества продолжаются в течение пятнадцати-двадцати дней, пока не наступит исцеление пациента. Затем приносят в жертву быка, крови которого должен отведать Bilo.⁵¹

Еще одно описание, сделанное в другой провинции Мадагаскара, сообщает о том, что после пятнадцати дней песен и танцев процедура завершается «поднятием» Bilo. Воздвигается платформа примерно 2,5 метра в высоту, на которую помещают пациента, а у его ног ставится небольшая статуя. Затем совершается жертвоприношение, пациента омывают и приносят ему пищу, которую он съедает, сидя на возвышении.⁵²

Понятно, как должно раздуться (стать напыщенным) «эго» пациента (в разговорном значении этого слова), если его целых две недели называют королем и обращаются с ним соответствующим образом, а затем поднимают его на возвышение. Неудивительно, что во многих случаях лечение с помощью процедуры Bilo оказывается успешным.⁵³ В своем исследовании чудесных исцелений Жане подчеркивает, что многие из пациентов, которые таким образом излечились, были больны, потому что испытывали потребность общественного признания.⁵⁴ Чудесное исцеление для них было сопряжено с внезапным увеличением престижа и внимания со стороны окружающих.

Лечение с помощью церемонии

Одно из главных различий между современным лечением, проводимым на научной основе, и лечением первобытным состоит в том, что первое является частью повседневной жизни, в то время как последнее обычно осуществляется в виде церемонии. Это относится ко всем методам первобытного лечения, которые мы рассмотрели. В некоторых случаях создается впечатление, что церемонии в них являются не просто второстепенным элементом лечебной процедуры, но ее главным терапевтическим агентом.

Существует несколько видов церемониального лечения. Хокарт показал, что некоторые лечебные процедуры естъ не что иное, как бывшие обряды посвящения (или части таких обрядов), которые ушли в прошлое как таковые, но приобрели новое значение как лечебные методы.⁵⁵ Иногда церемония лечения представляет собой нечто вроде восстановления вызвавшей болезнь (патогенной) травмы. Иногда это может быть проигрывание великих мифов племени, таких как миф о сотворении мира или истории о богах.⁵⁶ Во многих церемониальных излечениях - с подобным проигрыванием или без него - пациента принимают в какую-то группу (например, в общество целителей у народности Зуни) или в социальную группировку, к которой он принадлежит: семью, клан, племя. И наконец, церемония может оказать эффективное воздействие на пациента просто благодаря красоте ее обрядов, великолепию костюмов, музыки и танцев.

Лечение через пере-разыгрываиие (re-enactment) первоначальной травмы было описано у индейского племени Помо в Калифорнии. Фриленд сообщает, что у Помо имеется несколько различных видов целителей.⁵⁷ Один из них, доктор переодеваний (или поющий доктор), - единственный, кто имеет право использовать так называемый метод устрашения. Если происхождение заболевания неизвестно, его симптомы не ясны и болезнь является продолжительной, у целителя появляются подозрения, что она явилась результатом встречи пациента с одним из духов (о чем сам пациент может не помнить). В этом случае лекарь консультируется с членами семьи больного, чтобы выяснить, чем он занимался в момент возникновения болезни, и они вместе пытаются определить, с каким духом он мог повстречаться. Лекарь принимает решение как можно точнее воспроизвести происшедшее. Он может сам нарядиться духом или сконструировать изображение чудовища. Короче, воссоздается необходимая реальная обстановка, и эту сцену неожиданно показывают пациенту. Если при этом он демонстрирует симптомы ужасного страха, диагноз считается подтвержденным. Затем пациента обычными медицинскими методами выводят из состояния коллапса, в которое он впал в результате испытанных переживаний. После этого лекарь снимает свой костюм или уничтожает изображение духа на глазах у пациента для того, чтобы тот мог избавиться от своего чувства страха. Сообщается, что после такой процедуры быстро наступает выздоровление.

Один человек страдал от хронической болезни, которая не поддавалась никакому лечению. Его родственники помнили, что в тот день, когда он заболел, он охотился в горах. Лекарь предположил, что пациент повстречался у ручья с водяным чудовищем. Он создал изображение большой змеи, состоящее из нескольких соединенных между собой частей, змея имела длину шесть футов и ширину один фут и могла приводиться в движение с помощью привязанных к ней веревок, затем изображение чудовища было выкрашено в белый, красный и черный цвета. Когда пациент увидел устрашающее видение, его охватил такой страх, что он начал кидаться на стоящих вокруг него людей, и для того, чтобы удерживать его, прежде чем он не упал в конце концов в обморок, понадобилось шесть человек. После этого лекарь заставил его сильно пропотеть, затем вымыл его, дал напиться воды и рассказал ему о том, что его болезнь была вызвана встречей с водяным духом, который с тех пор его преследовал. Вскоре наступило выздоровление.

В другом случае женщина испытала среди ночи страшный испуг, после чего упала в обморок. «Поющий доктор», который случайно оказался неподалеку, решил, что больная увидела духа. Он быстро надел костюм духа и с помощью отца пациентки сильно напугал ее. Затем он успокоил больную, рассказав ей всю историю. На следующий день она чувствовала себя нормально.

Такие терапевтические процедуры можно было бы назвать либо психической шоковой терапией, либо психодрамой.

Более сложную процедуру можно было найти у племени Зуни, где прерогатива лечения была возложена не на одного человека, а на целую группу целителей, утверждавших, что они производят исцеление с помощью богов, покровительствующих их обществу. Считалось, что во время церемонии эти боги входят в тела целителей. Матильда Стивенсон дает нам подробное описание таких обществ и проводимых ими лечебных церемоний.⁵⁸ Эти церемонии у каждого общества разные, в зависимости от мифов о богах, которые им покровительствуют.

В качестве примера миссис Стивенсон описывает церемонию, совершенную одним из таких обществ с целью излечения ангины. Члены общества собрались на рассвете в комнате пациента. Пациент лежал на коврике на полу в центре комнаты, откинувшись на руки «отца братства». Три колдуна, одетые в маски и костюмы богов общества, спустились в комнату через крышу в сопровождении женщины-члена общества, несущей его символы и корзину со священной едой. «Боги» исполнили несколько танцев и обрядов вокруг пациента, оставляя на его теле линии, обозначенные пыльцой священных растений. Один из обрядов состоял в том, что пациент производил отхаркиванье через ротовое отверстие маски Великого Бога (которую ему давал один из колдунов и которую он позднее возвращал ему). Во время всей церемонии пел хор под аккомпанемент определенных инструментов. Совершив целую серию других обрядов, «боги» удалялись. После этого «отец» братства давал пациенту два пирога, из которых один он должен был съесть сам, а другой - отдать бродячей собаке, после чего члены общества удалялись на пир, приготовленный для них заранее членами семьи больного.

Такой метод лечения отличают следующие особенности. (1) Это коллективное лечение, организуемое и проводимое не одним человеком, а лечебным обществом. (2) Это психодрама, в которой участвуют три главных целителя, одетые в маски и костюмы трех богов, и в которой помогают остальные члены общества, в то время как пациент тоже исполняет в обрядах активную роль. (3) Это религиозная терапия, поскольку боги спускаются к больному и разыгрываются связанные с ними мифы. (4) Это также и «терапия красотой», благодаря великолепию песен, обрядов и костюмов. (5) Частично это излечение, достигаемое переносом болезни или зла другому существу (больное горло передается бродячей собаке). (6) После выздоровления пациент обязан присоединиться к излечившему его обществу (этот обычай сейчас возрождается современной психотерапией: бывшие алкоголики часто вступают в общества трезвости, выпущенные на свободу пациенты психиатрических клиник объединяются в свои клубы).⁵⁹

Еще более тщательно разработанный церемониал излечения можно видеть у индейцев племени навахо, известных прекрасными сотканными вручную тканями, великолепными картинами, которые они делают из цветного песка, и музыкой. Это племя обладает также хорошо развитой мифологией. Их церемониальные излечения, в отличие от подобных процедур, проводимых в племени зуни, выполняются не медицинскими обществами, а под руководством одного лекаря. Ритуал настолько сложен, что у человека, исполняющего эти обязанности, уходит несколько лет на то, чтобы выучить наизусть одно из «Девятидневных песнопений», составляющих основную часть церемонии, во время которой разыгрываются мифы о сотворении мира и о пирах богов навахо.

Среди навахо часто имеют место случаи, когда человек впадает в состояние беспокойной депрессии, в результате плохого сна, иллюзии того, что он якобы видел духа или из-за страха, что он обидел священное животное. Пациент может чувствовать себя до такой степени больным, что иногда он добровольно идет на смерть в результате длительного голодания. В таких случаях своевременно назначенная церемония излечения, проведенная опытным целителем, может оказаться необычайно эффективной и вызвать быстрое выздоровление.

Замечательный пример такой церемонии наблюдала в 1928 году и сняла по нему фильм Лаура Адаме Армер. Священник Оскар Пфистер опубликовал об этом излечении статью с иллюстрациями и приложил к ней психоаналитический комментарий.⁶⁰

Пациенту, человеку примерно пятидесятилетнего возраста, приснился сон, что он видел своих детей мертвыми. Это до такой степени расстроило его, что он впал в тяжелую депрессию. Через несколько недель запросили совет астронома, который погрузился в транс, посмотрел на звезды и увидел медведя. После этого он сказал пациенту: «Ищи волшебника, который владеет Горным Заклинанием, ибо, если ты его не найдешь, тебя ожидает неминуемая смерть». Волшебника нашли, и он сказал пациенту: «Когда ты был ребенком, то видел больного или мертвого медведя, а может быть, твоя мать видела его перед твоим рождением. Это был священный медведь, и теперь тебе нужно найти способ умилостивить его».

Были выстроены две хижины - одна, «дом песен» или «медицинский вигвам», для пациента, вторая - для его жены и детей. Все собратья больного по клану пришли, чтобы помочь во время девятидневной церемонии излечения, в то время как женщины помогали готовить и обслуживать участников. Пациент, целитель и остальные мужчины начали церемонию, совершив омовение в ручье и исполнив обряды очищения.

Песни, обряды и церемонии, выполняемые на протяжении девяти дней, настолько сложны, что пришлось бы написать целую книгу, чтобы описать хотя бы одну церемонию подробно. (Монография о Девятидневных Заклинаниях была опубликована Вашингтоном Мэтьюсом).⁶¹ Двенадцать мужчин собирались у медицинского вигвама на шестой, седьмой, восьмой и девятый день и под руководством целителя выполняли на земле прекрасные картины цветным песком. Эти рисунки одинаково замечательны как своими художественными достоинствами, так и мифологическим и символическим значением. Целитель, исполняя обряды, сопровождал их магическими жестами и песнями. Каждый день в конце церемонии картина уничтожалась, а оставшийся от нее цветной песок собирался и им посыпали пациента. В конце девятого дня около двух тысяч навахо - мужчин, женщин и детей - собрались вокруг членов семьи больного, чтобы пропеть заключительные песнопения Горного Заклинания, и церемония закончилась радостным обрядовым танцем. В этот момент пациент почувствовал, что излечился. Информация, полученная два года спустя, показала, что излечение было полным и никаких рецидивов болезни не последовало.

Комментируя это излечение, Оскар Пфистер предлагает психоаналитическую интерпретацию: медведь является символом отца. Будучи ребенком, пациент желал смерти своему отцу и теперь опасался, что его дети будут испытывать по отношению к нему те же чувства. Результатом этого явилось появление у него желания смерти детям, по поводу чего он испытывал чувство вины. Ему пришлось примириться с отцом с помощью двух мужчин, как бы символизирующих отца (астронома и целителя), а также всего рода и богов племени. В течение девятидневной церемонии он сначала был примирен со своей семьей и членами клана, затем с более обширной группой людей и, наконец, в последний вечер церемонии, со всем племенем. Все эти искупления и примирения проходили на бессознательном, символическом уровне.

Эта интерпретация может пролить некоторый свет на описанное излечение, однако его смысл и значение гораздо шире. Пфистер сам добавляет, что деятельное участие всех сочувствующих больному членов общины напоминает ему некоторые религиозные излечения, имевшие место в святых местах. К тому же, во время целительных церемоний в племени навахо пациента не только примиряют с его племенем и богами, но это многоступенчатое примирение совершается через пере-разыгрывание космогонических и других священных мифов. Более того, навахо являются непревзойденными мастерами в плане поразительного обилия высокохудожественных представлений, связанных с описанной церемонией лечения: все это - искусство, музыка, поэзия, танцы - «терапия красотой», не имеющая никаких аналогов в современной психотерапии.

Единственная параллель таким церемониальным излечениям, которую мы находим в Западном мире, - это чудесные исцеления, происходящие в священных местах, многие из которых находятся в районе Средиземноморья. Одно из таких наиболее известных святых мест находится в Лурде, оно славится необычайной красотой пейзажа с бьющим из-под земли ключом и гротом, величием происходящих там религиозных ритуалов, великолепием процессий и «постоянными молитвами, которые читаются там день и ночь огромным количеством людей, так что сам воздух там, кажется, пронизан и заряжен молитвами»⁶². То, что, возможно, не так заметно, - это постепенное слияние паломников и больных в группы, принимающие все больший и больший размер. После серьезной индивидуальной подготовки к посещению святыни в месте своего проживания (исповедь, молитва, проповеди), пациент присоединяется к группе паломников из местного прихода. Несколько таких групп из приходов объединяются затем в более многочисленные группы из данного епископства, и начинается долгое и полное неудобств путешествие, которое, тем не менее, проходит в атмосфере радостного энтузиазма. Трехдневное пребывание в Лурде расписано и размерено с величайшей точностью, пациент оказывается в огромной толпе, но при этом не чувствует себя потерянным и постоянно ощущает заботу окружающих. Каждый приход, каждое епископство и каждая национальная группа сохраняют свою индивидуальность. Но в момент кульминации религиозных церемоний все эти различия смываются, и паломник ощущает себя частицей бесчисленного множества людей, частью единой огромной души, переполненной религиозным экстазом. Есть сообщения, что многие излечения происходят именно в этот кульминационный момент, точно так же, как это произошло в последний день Девятидневный Песнопений с пациентом, описанным Стивенсон.

Лечение с помощью инкубации

Методы первобытной терапии часто столь тесно связаны друг с другом, что их нелегко классифицировать. Это относится, например, к инкубации, которую можно было бы причислить к другим типам церемониального лечения, поскольку инкубации как таковой предшествуют и следуют за ней различные обряды и церемонии. Тем не менее представляется целесообразным описать ее отдельно, поскольку она являлась главным терапевтическим агентом.

Само слово инкубация означает «лежание на земле», поскольку пациент, подвергаясь подобной процедуре, должен был провести ночь в пещере, лежа на земле. В это время ему, по предположению, и мог присниться сон, который, собственно, и наделялся исцеляющей силой.

Этот тип терапии, по-видимому, достиг совершенства в Древней Греции в Асклепии или храмах Асклепия (Эскулапа), одного из богов медицины. Но происхождение этого способа лечения, вероятно, гораздо более древнее. В древние времена инкубация, очевидно, проводилась в священной пещере (которую позднее заменил подземный зал в Асклепии). Имеются и другие свидетельства использования пещер в магически-религиозных целях, такие как оракул Трафония в Древней Греции.⁶³ Те, кто его посещал, должны были пройти специальную подготовку, включая питье воды из «Фонтана Забвения» и «Фонтана Памяти». В пещере у них были устрашающие видения, так что, выходя из пещеры, они находились в состоянии панического страха. Затем жрецы помещали их в «Кресло Памяти», сидя в котором они могли вспомнить все, что видели. Тот же ужас окружал и мистические церемонии в Асклепии, при которых проводились столь же тщательные приготовления, те же мистические подземные происшествия и то же ожидание приема оракула - в Асклепии лечащего оракула в виде сна.

Среди многих Асклепий, о которых у нас сохранились источники, наиболее известными были Асклепий Эпидавра, Пергамона и Коса.⁶⁴ Храм Асклепия был важным институтом, как мы знаем из описаний древних авторов, а также из современных археологических исследований. В эти священные места в поисках исцеления приходили люди из самых отдаленных мест. К сожалению, о методах лечения, применяемых в них, нам многое неизвестно, например, мы не знаем ни значения, ни целей использования круглого лабиринта, толоса, который был обнаружен в развалинах нескольких Асклепий.

Можно предположить, что и прекрасное месторасположение многих Асклепий, и путешествие, совершаемое теми, кто хотел попасть в них, и ожидание, и слухи о чудесных исцелениях, все это оказывало влияние на пациента. Прежде чем его допускали в святилище, он проходил специальную подготовку, очищение, которое включало в себя воздержание от пищи, питье воды из священных фонтанов и другие обряды. Кульминацией лечения являлась инкубация, то есть сон в святилище. Пациента облачали в специальный наряд, украшенный пурпурными полосами, иногда он носил на голове корону. Священным убежищем, где он должен был провести ночь, было специальное подземное помещение, называемое «abaton». Стены этого помещения были покрыты надписями, рассказывавшими о чудесах, которые здесь произошли. В древние времена пациент должен был лежать на земле, позднее - на кушетке, называемой «Kline». В отличие от кушетки современного психоаналитика, kline предназначалась для сна и сновидений. В течение ночи, проведенной пациентом в абатоне, он мог видеть видения, принять оракула или увидеть сон.

Увидеть «видение» означало, что пациент, все еще находясь в состоянии бодрствования, видел фигуру бога, преимущественно Асклепия, который оставался бессловесным или приносил послание, или же пациент мог слышать голоса, чувствовать дуновение ветра, а также видеть ослепительный свет. Эти явления широко обсуждались в современной литературе и получили различные объяснения, такие, как действие сильных наркотических препаратов, гипноз или мошенничество жрецов. «Принять оракула» означало, что пациент видит сон, во время которого ему даются указания богом или жрецом. «Видение во сне» подразумевало сон, в котором пациент получал предсказание события из ближайшего будущего. Термин «сон как таковой» применялся для обозначения особого вида сна, который сам по себе должен был излечить больного. Это не был сон, который требовал специального толкования, имеющего целью раскрыть смысл совета, который в нем содержался, - пациент просто спал и, проснувшись, обнаруживал, что болезнь исчезла. Очевидно, это был вид терапии, не имеющий аналогов в медицине нашего времени и заслуживающий большего внимания. Изучая подобные явления, психоаналитик юнгианского направления К.А. Мейер упоминает тот факт, что подобное понятие было выражено Кайзером, учеником Месмера: «Там, где внутреннее ощущение болезни персонифицируется и выражается в символах, может иметь место исцеление».⁶⁵

Лечение с помощью гипноза

В какой степени гипноз применялся или продолжает применяться с терапевтическими целями в первобытной медицине, все еще остается спорным, несмотря на большое количество собранных данных.⁶⁶ Гипнотические или полугипнотические состояния, несомненно, часто имели место у пациентов во время многих процедур первобытного лечения. В описании собственных ощущений, испытанных им во время пребывания в Гвиане, Бастиан четко констатирует тот факт, что он впал в приятное состояние, напоминающее гипнотическое. Неизвестно, однако, до какой степени гипнотическое состояние в таких случаях является результатом сознательных действий целителя или же оно, скорее, представляет собой побочный эффект, сопровождающий данную процедуру.

Не вызывает сомнения также и то, что определенные целители способны сознательно и целенаправленно пользоваться гипнозом, как это вдно в обрядах, окружающих инициацию австралийских лекарей. Этим, возможно, объясняются рассказы целителей о фантастических способностях, которыми они, якобы, были наделены. Подробные описания совпадают по всему континенту, даже в самых отдаленных районах. Как сообщает Элкин, австралийские лекари единодушно заявляют о том, что время финальной инициации их тела открывались, из них вынимались внутренние органы и заменялись другими, при этом швы заживали, не оставляя никаких следов.⁶⁷ Он пишет также о том, что эти лекари способны вызывать коллективные галлюцинации, такие как видение магической веревки. Сообщения Элкина подтверждает Р. Росс, исследователь, получивший подготовку в парапсихологии.⁶⁸ Эти галлюцинации удивительно похожи на галлюцинации, производимые жителями Тибета, из чего Элкин делает вывод о том, что тайные знания австралийцев и тибетцев происходят из одного источника.

Хотя эти факты, по-видимому, указывают на то, что древние целители знали гипноз, это вовсе не означает, что они сознательно использовали его в терапевтических целях. Пример использования гипноза, который ближе всего напоминает современную гипнотическую процедуру, был обнаружен в документе из египетского папируса, датируемого третьим веком нашей эры и опубликованного Бругшем.⁶⁹ В нем рассказывается о том, как гипнотическое состояние с помощью фиксации светящегося объекта был погружен подросток и что он, находясь в состоянии транса, якобы и видел, и слышал. Но и здесь гипноз использован лишь как средство получения предсказаний, а не в терапевтических целях. Высказывались мнения и о том, что как устрашающие видения в пещере Трофония, так и исцеляющие видения в Асклепий носили гипнотический характер, однако, информации, которая подтвердила бы эти предположения, недостаточно.

Лечение с помощью магии

Многие из лечебных процедур, которые мы рассмотрели, можно были бы назвать магическими или содержащими определенные магические элементы; но магия занимает область гораздо более обширную, чем медицина.

Магию лучше всего определить как неадекватную технику властвования человеком над силами природы, предвосхитившую - в ложном аспекте - появление научного знания.^70,71 Используя свою псевдотехнику, маг пытается достичь того, что современный человек способен достичь с помощью адекватных научных средств. Но в то время как наука «нейтральна» и может одинаково применяться как для достижения добрых целей, так и в целях зла, магия обычно четко делится на «плохую» и «хорошую» («черную» и «белую»). Первая, как считают, может вызывать болезни, а последняя их излечивает.

Магия описывалась также как система, в которой черты социальной жизни неправомерным образом спроецированы на материальный мир.⁷² Игнорируя абстрактные, постоянно действующие и безличные законы при роды, магия подменяет их системой правил, подобных правилам общественной жизни. Маг обращается к силам природы с заклинаниями и магическими формулами, образованными по модели социальных требований и правил. Магические обряды строятся по модели общественных церемоний. Именно таким образом маг якобы способен влиять на природные факторы, такие как погода, плодовитость животных и обилие урожаев, а также вызывать болезни и излечивать их.

Обычаи первобытной медицины, называемой магией, составляют разнородную группу, которую можно разделить на следующие подгуппы:

Рациональное (хотя и завуалированное) использование эффективных лекарственных средств и ядов, применение многих магических веществ, действующих по принципу плацебо.

Эпизодическое использование парапсихологических способностей, таких как ясновидение и телепатия.

Использование в ряде случаев гипнотических состояний.

Несомненное широкое применение мошеннических и шарлатанских трюков.

Использование внушения, являющегося, возможно, самым важным средством в практике магии. Любая магическая процедура на самом деле, возможно, достигает цели в силу того, что человек, который ей подвергается, верит в ее эффективность; маг верит в свои магические способности, вся община верит в существование и эффективность магии, поскольку искусство магии ощущается как необходимое для социальной сплоченности общества.⁷³

Вера в магию присуща всем находящимся на низкой ступени развития народностям. Она сохранялась и среди цивилизованных народов (чаще всего под названием колдовства) вплоть до недавних времен, отступив только под давлением науки. Сила, если не сказать могущество приписываемое магии среди первобытных народностей, выражается в широко распространенной вере в то, что с помощью магии можно убить человека, а с помощью контрмагии можно даже в последний момент спасти его. Это на самом деле больше, чем просто суеверие, и имеется много надежных сообщений о том, что такие случаи имели место в некоторых районах земного шара, таких как Австралия и Меланезия.

Так, имеется сделанное X. Басидоу описание того, как в центральных районах Австралии человека могут убить с помощью «указующей палки» или «указующей кости» в соединении с определенными обрядами и заклинаниями. Смерть жертвы при этом наступает через несколько часов.

Человек, знающий о том, что кто-то из врагов сделал его целью «указующей кости», представляет собой жалкое зрелище. У него обезумевший вид, взгляд не отрываясь следит за предательской стрелкой, руки подняты как бы для того, чтобы отразить удар невидимого оружия, которое, как ему кажется, проникает в его тело. Его щеки бледны, глаза имеют стеклянный блеск, а черты лица искажены, как у больного параличом. Он пытается кричать, но звуки застревают у него в горле, а на губах выступает пена. Тело его начинает дрожать, а мышцы непроизвольно подергиваются. Он откидывается назад и падает на землю, и некоторое время кажется, что он в обмороке, но вскоре он начинает извиваться как бы в смертельной агонии и, закрыв лицо руками, начинает стонать. Через некоторое время он, собрав свои последние силы, ползет к своей хижине. С этого времени болезнь овладевает им, он находится в состоянии депрессии, отказываясь от пищи, и не принимает никакого участия в повседневных делах племени. И если вдруг не подоспеет помощь в виде контрзаклятия, производимого Нангарри или лекарем, его смерть - дело сравнительно непродолжительного времени.⁷⁴

Нангарри, призванный к постели больного, позволяет многочисленным родственникам больного находиться в том же помещении. Он произносит магические заклинания, устанавливает предполагаемое местонахождение зла в теле больного, извлекает его, высасывая ртом, и показывает его членам семьи.

Эффект, производимый этой процедурой, поразителен. Несчастный, только что пребывавший на пороге смерти, поднимает голову и изумленно взирает на предмет в руке Нангарри, который, как он серьезно полагает, был извлечен из его тела. Удовлетворенный вещественностью этого доказательства своего освобождения от болезни, он приподнимается в сидячее положение и просит дать ему воды. Кризис миновал, больной быстро поправляется и вскоре достигает полного выздоровления. Если бы не вмешательство Нангарри, человек, ставший жертвой заклятия, наверняка, умер бы в конце концов от депрессии, но вид конкретного предмета, который, как утверждают признанные авторитеты племени, есть причина его болезни, является для него символом его выздоровления, и удаление предмета - «причины болезни» - знаменует собой начало новой жизни. Непоколебимая вера, испытываемая туземцем по отношению к магическим силам туземного лекаря, приводит к исцелениям, превосходящим все, что когда-либо было известно о достижениях, опирающихся на веру целителей более высокоразвитых цивилизаций.⁷⁴

Такие примеры позволяют нам понять значение магической медицины. Если колдун способен, используя коллективное внушение, вызвать острую психогенную смерть своей жертвы, а затем вырвать его из объятий смерти, то он в состоянии вызывать и большое количество симптомов или заболеваний и затем излечивать их. Он также получает возможность лечить многих больных людей, которые просто верят или подозревают, что они стали жертвами магии. В таких случаях магический процесс получает дальнейшее развитие: определение того, является ли человек жертвой колдовства, и, если да, то выяснение, кто за этим стоит. Последнее обычно поручается специалисту-прорицателю.

Лечение с помощью магии, таким образом, можно разделить на две основные процедуры. Первая из них - контрмагия. Заболевание, которое, как считают, вызвано черной магией, излечивается устранением причины болезни. Последнее подразумевает либо убийство предполагаемого волшебника, либо противостояние его колдовству. Еще одно применение контрмагии - это предотвращение магических действий с помощью талисманов или других средств. Вторая процедура - прямое применение магии для лечения заболеваний, не являющихся результатом магических действий.

Существуют многочисленные типы волшебников и бесчисленное множество магических и контрмагических процедур. Отголоски многих из них до сих пор существуют в народной медицине цивилизованных стран. Систематическое изучение магической медицины, без сомнения поможет нам лучше понять психические явления, которые мы называем внушением и самовнушением.

Рациональные терапии в первобытной медицине

Слишком часто утверждается, что первобытная медицина принадлежит области иррационального и фантастического. Мы не должны забывать, что целитель имеет дело прежде всего с тяжелыми и экстраординарными заболеваниями и что обычно существуют другие люди, которых можно назвать светскими целителями и которые занимаются менее серьезными заболеваниями или заболеваниями определенно органического и физического происхождения. Как показал Бартельс, первобытная медицина во многом представляет собой предшественницу эмпирической медицины, такой как использование ванн и парилок, массажа, элементарной хирургии и лекарств. Хорошо известно, что современная фармакопия переняла большое количество своих наиболее эффективных препаратов у первобытной медицины. У некоторых народностей этот тип рациональной и эмпирической терапии достиг более высокого уровня, чем у других. Одним из лучших исследований рациональной первобытной медицины является работа Д.В. Харли, проведшего некоторое время среди туземцев племени Мано в Либене.⁷⁵ Он перечисляет около сотни заболеваний, из которых только пятнадцать подлежат лечению магическими или иррациональными методами. Целители этого племени используют более двухсот растений в виде вливаний, отваров и в других формах.

Р.В. Фэлкин, молодой врач, который занимался миссионерской деятельностью в Уганде в 1884 году, опубликовал сообщение, что он был свидетелем того, как в Катуре, бывшей тогда частью королевства Буниоро, в 1879 году было сделано кесарево сечение.⁷⁶ К этому сообщению многие отнеслись с недоверием. Однако, недавние исследования показали, что медицина в королевстве Буниоро могла гордиться и другими высокими достижениями. Как утверждал Дэвис, некоторые местные талантливые специалисты, кажется, «перешли Рубикон, который отделяет магический мир от мира, в котором царит экспериментальная наука».⁷⁷

Что касается лечения психических заболеваний, то же самое можно было бы сказать и о методах, используемых местным целителем в Лапландии, описанным в работе Д. Квистада.⁷⁸ Для больных психическими заболеваниями он предписывал общие жизненные правила: воздерживаться от употребления алкогольных напитков, табака и кофе, рано вставать и рано ложиться спать, постоянно заниматься работой, хотя и не тяжелой. Кто-то должен постоянно наблюдать за таким пациентом, но так, чтобы он при этом не чувствовал, что находится под наблюдением. Пациент должен не принимать никаких лекарств, но дважды в день купаться - в морской воде утром и в пресной - вечером. Если пациент становится агрессивным, его нельзя связывать, а лучше устроить в помещении, из которого удалены все предметы, способные нанести ему потенциальный ущерб. Если пациент на кого-то нападает, его следует шлепать по обнаженному телу веткой с оборванными листьями, разговаривать с ним резко и не выказывать страха. Известно, что этот лапландский целитель вылечил многих пациентов с психическими нарушениями.

Основные характеристики первобытного лечения

До сих пор мы рассматривали основные методы первобытного лечения и указывали на определенное сходство между некоторыми из них и современными психотерапевтическими методами. Не следует преуменьшать различия между первобытным лечением и современной психотерапией, как не следует упускать и тот факт, что в бесчисленном разнообразии методов первобытного лечения можно распознать определенные основополагающие черты.

Первобытный целитель играет в своей общине гораздо более существенную роль, чем та, которую играют врачи сегодня. Сигерист пишет: «Назвать целителя предшественником современного врача - это значит оскорбить его. Да, он, конечно же им является, но является и еще чем-то гораздо большим; можно сказать, что он является предшественником большинства наших профессий».⁷⁹ Он занимается не только проблемами благосостояния своего племени (начиная с того, что он вызывает дождь и кончая обеспечением победы в войне), но часто является волшебником, вызывающим у окружающих трепет, иногда бардом, который знает, как создавался мир, и историю своего племени. Еще задолго до того, как появилось разделение труда, лекарь был единственным человеком, обладающим профессиональным статусом, наряду с вождем и жрецом, а иногда он совмещал все эти три должности. Чаще, однако, различные функции целителя были разделены между несколькими людьми. У некоторых племен существовало несколько классов целителей: возможно, у них были шаманы, которые пользовались высочайшей репутацией и занимались только лечением болезней, вызванных потерей души, в то время как лечением обычных физических заболеваний занимались целители более низкого разряда.

При наличии заболевания, особенно тяжелого и опасного, пациент возлагает больше надежды и больше доверяет личности целителя, нежели лекарствам и другим способам лечения. Отсюда следует, что главным агентом излечения является сама личность целителя, помимо необходимых для него навыков лечения и знаний. Медер различает три типа первобытного целителя: первый можно было бы назвать светским целителем, то есть целителем, который лечит рациональными или претендующими на рациональность методами. Второй - это колдун, который действует, используя свой авторитет и внушение. Третий - это религиозный целитель, на которого, как говорит Медер, пациент проецирует «архетип Спасителя», в то время как целитель пробуждает и развивает собственные способности пациента к самоизлечению.⁸⁰

3. Первобытный целитель - это весьма искусный и ученый человек, «человек высокого ранга», как называет Эткин австралийского целителя, который завоевывает свой статус путем долгой и трудной подготовки. Целители у наиболее слаборазвитых народностей обучаются у целителей старшего поколения и являются членами объединения, которое передает их знания и традиции следующему поколению. Многим из них приходится пережить «болезнь посвящения». В действительности, многие первобытные целители подвержены психопатологическим нарушениям. В этом отношении Акеркнехт различает три типа целителей: а) не вдохновляющие себя, видения и состояния транса которых вызываются постом, алкоголем и лекарствами, в) вдохновляющие себя, те, которые подвергаются ритуальной одержимости, то есть, различным приемам самогипноза, несколько напоминающим состояние транса у наших западных медиумов, с) истинные шаманы, то есть те, кто становятся целителями только пройдя специфическое состояние тяжелых психических нарушений.⁸¹ Таковы шаманы некоторых африканских племен, аборигенов Индонезии и, прежде всего, Сибири. Русские этнологи так описывают болезнь посвящения сибирского шамана:

Ниорадзе рассказывает, как молодой человек, принявший решение стать шаманом, отдаляется от людей, он спит на голой земле или даже на снегу, соблюдает длительные периоды голодания, преодолевает огромные физические трудности и беседует с духами. Из всего этого вырисовывается картина больного, страдающего тяжелой формой психоза. Однако, в отличие от обычного психического заболевания, в этом случае началом болезни служит момент, когда индивид ощущает призвание стать шаманом, и во время этой болезни он проходит период инициации под руководством других шаманов. Болезнь заканчивается сразу, как только завершается период подготовки, и пациента провозглашают шаманом.⁸²

Очевидно, что здесь мы имеем дело не с обычным психическим заболеванием, но скорее с чем-то, что можно было бы назвать «болезнью инициации», которую можно отнести к более широкой группе «творческих болезней».⁸³ К этой группе относится и то, что переживают некоторые мистики, поэты и философы. Ниже мы рассмотрим роль, которую такого рода болезнь, по-видимому, сыграла в основании динамической психиатрии.

Целитель может обладать искусством лечения переломов, знанием лекарственных препаратов, умением делать массаж и знанием других эмпирических видов лечения, часто оставляемых на долю светских целителей. Но главные методы его лечения носят философский характер, касается ли дело лечения заболевания, имеющего физическую природу, или речь идет о психическом расстройстве. В первобытных обществах не проводится столь четкого разделения между телом и сознанием, как в более цивилизованной среде, и туземного целителя вполне можно считать психосоматиком.

Первобытное лечение - это почти всегда публичная и коллективная процедура. Пациент, как правило, не ходит к лекарю сам, и при этом во время лечения в доме остаются родственники больного. Как мы уже видели, лечение с помощью магии в то же время представляет собой церемонию, проводимую внутри хорошо структурированной группы, включающей в себя всех сородичей пациента, либо членов медицинского общества, в которое пациент вступает после излечения.

Таким образом, мы суммировали основные черты первобытного лечения и сделали обзор наиболее важных его разновидностей. Форест Е. Клементс предпринял попытку воссоздать его историческую эволюцию на основе тщательно проделанного сравнения областей распределения основных теорий заболевания.⁸⁴ Его гипотеза относительно времени их происхождения и хронологического порядка их возникновения в суммарном виде представлена в таблице 1-2.

ТАБЛИЦА 1-2

Теория болезни

Период возникновения

Географический центр

Заболевание связано с внедрением в тело постороннего объекта

Палеолит (ранний)

Старый Мир

Потеря души

Палеолит (поздний)

Сибирь

Вторжение духа в тело больного

Конец плейстоцена

Западная Азия

Нарушение табу

Относительно недавняя эпоха

Три центра одновременно

Теория, объясняющая болезнь как результат колдовства, является наиболее распространенной из всех, и установить ее хронологию не представляется возможным.

Храмовое лечение и философская психотерапия

Примерно около 4000 года до нашей эры (более точное время установить невозможно) в Азии возникли первые государства и империи. Они заложили основу для формирования организованных религий с учебными заведениями для жрецов и создании систематизированных комплексов знаний, которые представляли собой прообраз современной науки основанной на наблюдении и дедукции, но не на измерениях и эксперименте - что является характерным для науки современной.

Некоторые методы первобытной медицины были усвоены новой храмовой медициной. (Примером здесь может служить экзорсизм.) Другие методы были разработаны и развиты в самих храмах (такие как излечения в Асклепии). Светская медицина также подверглась самостоятельному развитию, но она оказалась более эффективной при лечении физических заболеваний, нежели при лечении эмоциональных состояний. Это привело к отделению храмовой медицины от медицины как таковой: теперь первую осуществлял целитель-жрец, а вторую - врач. Акеркнехт убедительно показал, что истинными предшественниками современного врача являются светские целители (то есть те, кому лекарь оставлял эмпирическую и физическую заботу о пациентах), в то время как «лекарь (medicine man) являлся скорее предшественником священника, который на протяжении многих столетий выступал в качестве антагониста врача».⁸⁵ В течение нескольких веков врач и жрец-целитель существовали бок о бок: Кос был колыбелью Гиппократа и его школы, но славу его составлял также и Асклепий. Гален, знаменитый врач второго века нашей эры, без колебаний шел за советом по конкретным вопросам в Асклепий Пергама. Психологические методы лечения, по-видимому, достигли более высокой ступени развития в Асклепии, нежели в светской медицине.

Помимо храмовой медицины и ранней научной медицины, замечательной особенностью этих культур является тщательная разработка методов ментальной тренировки - часто с психотерапевтическими целями - на основе определенных философских и религиозных учений. Наиболее известным из этих методов является Йога, необычайно подробно разработанная «мистическая техника», общая для большинства религиозных и философских школ Индии.86 Другие философские и психотерапевтические методы вышли из буддизма, такие, например, как методы секты Дзен.

В западном мире некоторые техники ментальной тренировки также ассоциируются с определенными философскими школами. Часто не учитывается тот факт, что в эпоху древних греков и римлян принятие конкретной философии не означало просто принятие определенной доктрины. Пифагорейцы, платонисты, ученики Аристотеля, стоики, эпикурейцы были не просто приверженцами «философских систем», они были членами организованных «школ», также называемых «сектами», которые обязывали своих членов пользоваться определенным методом подготовки и вести определенный образ жизни.⁸⁷ Каждая из таких школ имела центральное учреждение или управление, помимо которого существовали местные отделения. Пифагорейский институт в Кротоне, на юге Италии, был разрушен врагами этой ассоциации, но на протяжении столетий последователи Платона, Аристотеля и Эпикура имели свои институты в Афинах (Академия, Лицей, Дом и Сад Эпикура, соответственно). Эти институты включали в себя жилье, предоставляемое выдающимся членам общества, помещения для чтения лекций, библиотеки и мастерские, где производилась публикация трудов. Каждая из таких школ была организована по-своему, и существовала под руководством сколарха, который являлся последователем основателя школы. Каждая имела иерархию старших и младших членов. Члены, которые переходили из одной философской школы в другую, должны были пройти инициацию и поддерживать определенный образ жизни вплоть до диеты и манеры одеваться. Они либо поддерживали доктрины школы и соблюдали ее правила, либо исключались из нее.

Каждая школа передавала своим ученикам доктрину своего основателя, последователи такой школы могли в чем-то расходиться с его идеями, но всегда существовало «официальное учение школы. Это учение включало в себя не только метафизику, но также и логику, мораль, физику и другие науки. Наиболее фундаментальные знания сохранялись прежде всего для учеников, но проводились лекции и издавались работы и для обычной широкой публики. Эти школы часто вели полемику с нефилософами, с другими школами, а также с теми, кто покидал их общество. Члены каждой школы были объединены общими убеждениями, выполнением одних и тех же упражнений, одинаковым образом жизни и культом основателя - памятью о нем, а чаще, вероятно, легендами, которые о нем ходили, и его произведениями. Этим особенно отличались эпикурейцы: где бы ни образовалась их местная группа, они раз в месяц устраивали пир в честь основателя своего общества. В тех местах, где они имели обыкновение собираться или занимались упражнениями, всегда имелось его изображение, и те, кто приезжал в Грецию, никогда не пренебрегали возможностью посетить его дом и сад в пригороде Афин.

В каждой школе преподавался и практиковался определенный метод психической подготовки. Пифагорейцы, которые были связаны строгой дисциплиной и повиновением «мастеру», соблюдали строгие ограничения в диете, упражнялись в выработке самообладания (например, в период инициации соблюдался длительный период молчания), в способности запоминания и в заучивании наизусть отрывков. Они даже изучали математику, астрономию и музыку. Ученики Платона занимались совместными поисками истины, которая, как они ожидали, может возникнуть в беседах между учителем и учеником. Школа Аристотеля напоминала собой научно-исследовательский институт энциклопедического масштаба. Стоики и эпикурейцы придавали большое значение физическим упражнениям.⁸⁸ Стоики учились контролировать свои эмоции и практиковались устно и в письменном виде в искусстве концентрации и медитирования, их метод был столетия спустя взят на вооружение Святым Игнатием Лойолой. Они выбирали заданную тему, например смерть, и упражняющийся должен был опровергнуть все ассоциируемые с ней устоявшиеся мнения, страхи и воспоминания. Другой практикой было упражнение в «утешении», которое представляло собой дружеские философские рассуждения с которыми адепт обращался к скорбящему лицу в устном или письменном виде. Эпикурейцы в своих медитациях избегали прямого столкновения со злом, они, скорее, предпочитали думать о прошедших и будущих радостях. Они также практиковали интенсивное запоминание набора афоризмов, которые они беспрестанно цитировали и вслух, и про себя. Не может быть сомнений, что такие практики оказывали некоторое психотерапевтическое воздействие на многих индивидов. Утверждается, что стоики проявляли определенные черты, которые можно обнаружить у последователей Адлера и современных экзистенциалистов, что некоторые особенности Академии Платона свойственны юнгианской школе, в то время как Эпикура, стремящегося устранить всякое беспокойство; сравнивают в этом отношении с Фрейдом.⁸⁹

Философская психотерапия не является лишь совокупностью методов коллективного о6разования, дисциплины и умственной подготовки, которые преподаются на коллективном уровне. Они могли прибегать и к методам индивидуальной терапии, как об этом свидетельствует трактат Галена «О страстях души».⁹⁰ Чтобы понять метод Галена, его надо воспринимать на фоне современного ему уровня культуры и морали. Это был период, когда процветала грубость. Гален сообщает, что его мать кусала своих слуг, а в качестве образца терпеливости приводит своего отца, который, гневаясь на слуг, не пинал их ногами, но дожидался, когда спадет его гнев, прежде чем отдать приказ, чтобы их выпороли. Гален также описывает путешествие со своим другом, во время которого слуги не могли найти один из предметов багажа, после чего его друг ударил их мечом и сильно ранил. Император Адриан в приступе гнева проткнул глаз одному из рабов. Вероятно, греки и римляне той эпохи были склонны впадать в приступы неконтролируемого поведения, являющиеся результатом «гневных» или «похотливых» сторон души (терминология Галена). Существование огромного количества смиренных рабов, на которых можно было обрушить приступы любых страстей, способствовало установлению такой манеры поведения. Это, возможно, объясняет ту чрезвычайную важность, которую современные Галену философы и моралисты придавали умению владеть своими страстями, и то, что в трактате Галена эта проблема занимает центральное место.

Метод обуздания своих страстей, разработанный Галеном, по-видимому, был в основном заимствован у стоиков (хотя здесь, как и в медицине, Гален оставался эклектиком). Первый шаг состоял в попытке удерживаться от наиболее грубых форм эмоционального взрыва, особенно от того, чтобы кусаться, избивать ногами или ранить своих врагов. Второй шаг состоял в том, чтобы найти ментора, мудрого, старшего по возрасту советчика, который укажет на твои недостатки и даст хороший совет, и Гален настойчиво подчеркивает необходимость найти такого человека, и то, как трудно его найти. Третий шаг заключался в том, чтобы с помощью ментора делать беспрестанные усилия по укрощению своих страстей. Такую тренировку Гален считал возможным проводить в любом возрасте, даже в пятьдесят лет, но считал, что мудрее начинать ее в ранней юности. Были также и дополнительные методы, такие как ежедневное перечитывание и цитирование афоризмов пифагорейской школы. По мере того как пройдут годы, учил Гален, человек научится довольствоваться в жизни самым необходимым. Ему, например, будут нужны всего два костюма и пара рабов. На этой стадии, когда он достиг состояния спокойствия и свободы даже от горестей, он будет рассматривать страсти как тяжелые заболевания души и сможет помочь другим. Этот метод руководства, осуществляемого мудрым человеком по отношению к своему молодому ученику, иллюстрируется в трактате «Об ошибках души», в котором Гален различает два источника ошибок: ошибки чисто интеллектуального характера и ошибки, которые являются результатом страстей.

Религиозное лечение и «лечение душ»

Католическая церковь взяла от прежних установившихся религий такие приемы и обычаи, как молитвы, клятвы, паломничества (которые, несомненно, обладают стимулирующим действием в период, когда люди ведут однообразный образ жизни и привязаны к одному месту); церковь придает также большое значение практике исповеди, осуществляемому индивидуально признанию в грехах священнику, связанному обетом тайны. Есть основания предполагать, что повсеместно принятая практика исповеди оказала свое влияние на развитие психологии в виде автобиографий, таких как «Исповеди» Святого Августина, и психологического романа.⁹¹ Был накоплен большой запас психологических знаний, которые в известной степени были систематизированы в учебниках по моральной теологии, но сама природа тайны исповеди делала эти систематизированные здания достаточно абстрактными.⁹²

Протестантские реформы устранили принудительные исповеди, но именно среди протестантских общин возникла новая практика и традиция, называемая «излечением души» (Seelsorge). Эта практика имеет много аспектов и разновидностей, один из которых несет в себе особое значение.⁹³ Некоторые протестантские священники считались владеющими специфическим духовным даром, который позволял им получать признание о тайнах, мучающих несчастные души, и помогать этим людям в их затруднениях. Эти духовные лица соблюдали традицию строжайшей тайны, хотя обязанность соблюдать тайну исповеди не накладывалась на них с такой строгостью, как на священников католической церкви. Ввиду отсутствия достоверного исторического примера такого вида лечения мы обратимся к роману Генриха Юнга-Штиллинга «Теобальд, или Мечтатели», опубликованного в 1785 году. В одном из главных эпизодов этого романа мы находим подробное описание «Излечения души», которое, возможно, основано на реальном событии, ставшем известным романисту.

Молодая незамужняя женщина, Занхен, становится жертвой какого-то особого вида депрессии. Врачи приписывают ее состояние «слабости нервов», называют его истерией, и безуспешно лечат больную с помощью лекарств. Услышав о деревенском пасторе Босиусе, который якобы обладает особым даром «излечения души», родственники больной просят его о помощи. Преподобный Босиус описан в романе как набожный, образованный, скромный и преданный своему делу человек. Приехав, он отправляется прогуляться с Занхен по саду. Его доброта производит на нее благоприятное впечатление. Он заводит долгий дружеский разговор о любви Господа, которая воплощается во всей природе, где каждое существо думает о Боге. Что же является самым прекрасным во всех этих мыслях о Боге? Любовь. А что такое любовь? Это желание любящего соединиться с возлюбленной. Этот разговор побуждает Занхен рассказать ему о своей тайной трудной любви к Теобальду и о грехе, который она совершила. Услышав это признание, преподобный Босиус восклицает: «Добрые души! Как мало вы знаете о любви!» После этого он начинает объяснять ей, что она была обманута страстью в обличье любви, а страсть - это не что иное, как «естественное сексуальное влечение» (natürlicher Geschlechtstrieb), то есть естественный инстинкт животных, которые стремятся к размножению, какой бы утонченный и возвышенный вид этот инстинкт ни принимал. Вслед за этой беседой преподобный Босиус заставляет Занхен смириться с судьбой и с ее согласия объясняет ситуацию ее родителям, затем он уговаривает Теобальда жениться на ней, так что первая часть романа заканчивается тихим венчанием Теобальда и Занхен.^94,95

Отметим, что болезненная тайна, с которой столкнулся преподобный Босиус, связана с любовью, и создается впечатление, что из своего опыта «излечения души» он, вероятно, знал, что это так. Показательно также, что Босиус не счел свою задачу выполненной после того, как получил признание и утешил страдающую. Получив на это разрешение пациентки, он играет активную роль в решении ее мучительных проблем. Вся эта процедура несколько напоминает современную краткосрочную психотерапию.

Наступило время, когда знание мучительных секретов пациентов и их лечение стали обязанностью светских врачей. Когда это случилось, неизвестно, но, возможно, это произошло среди первых магнетистов (о которых мы будем говорить в следующей главе). Понятие отягощающей пациента тайны стало известно этим людям вскоре после открытия Пюисегюром состояния «магнетического сна» (позднее названного гипнозом). Самый первый пациент, которого Пюисегюр в 1786 году погрузил в магнетический сон, Виктор Рас, сообщил ему о своем конфликте с сестрой, о котором он никогда не осмелился бы сказать ему в нормальном состоянии. Придя в себя, пациент последовал совету Пюисегюра к своему полному удовлетворению.⁹⁶ В 1786 году граф Лутцельбург опубликовал рассказ об одном из своих пациентов, преисполненном дружеских чувств к своем приятелю, к которому в состоянии бодрствования он испытывал полное доверие.⁹⁷ Однако во время «магнетического сна» он узнал, что его предполагаемый друг является предателем, нанесшим ему большой вред, и он сам объяснил магнетисту, что тот должен делать для того, чтобы перевести это знание из «глубины» магнетического сна в его бодрствующее состояние. В ранний период магнетизма о подобных случаях сообщалось повсюду, во второй половине девятнадцатого века они стали менее частыми, но в 80-х - 90-х годах прошлого века еще были гипнотизеры, которые знали, как снять с пациента тяжесть тайны, о которой тот рассказал в гипнотическом состоянии.

Понятие патогенной тайны постепенно стало известно более широкой публике. Свидетельство этого может служить серия литературных произведений, созданных на протяжении всего девятнадцатого века. Роман Кремиаса Геттхельфа (псевдоним швейцарского пастора Альберта Битциуса), опубликованный в 1843 году, рассказывает историю молодого человека из богатой крестьянской семьи, который умирает от отчаяния, потому что он тайно влюблен в юную служанку, на которой родители никогда не разрешат ему жениться, так как она бедная сирота.⁹⁸ Семья устраивает его брак с богатой и высокомерной невестой. Опытная старая гадалка разгадывает тайну юноши и вынуждает родственников разорвать помолвку и женить сына на его возлюбленной. С этого момента он начинает поправляться. В 1850 году Натаниэль Готорн в своем шедевре «Алая буква» описал историю о том, как патогенная тайна может оказаться разгаданной злым человеком и использоваться им для того, чтобы довести свою жертву до гибели.⁹⁹

Замечательная история о страшной тайне и излечении от нее была рассказана Ибсеном в 1888 году в его пьесе «Женщина с моря».

Эллида, героиня пьесы, страдает мистическим неврозом, который каким-то непостижимым образом, по-видимому, связан с морем: она тратит невероятно большое количество времени, купаясь и плавая в фиорде, хотя при этом она утверждает, что ненавидит его «болезненную отвратительную воду» в противоположность живой воде открытого моря. Каждый раз, когда кто-либо заговаривает о море, Эллида вздрагивает и прислушивается с глубоким интересом. Она предлагает художнику идею нарисовать сирену, умирающую на берегу после того, как море отступило. Разговаривая со скульптором, она немедленно начинает думать об изготовлении скульптур, изображающих тритонов, сирен и викингов. Говоря о своем ребенке, который умер в раннем младенчестве, Эллида утверждает, что цвет и блеск его глаз изменялись в зависимости от различного состояния и цвета моря. Она придерживается теории, что, если бы человечество предпочло жить в море, а не выйти на сушу, люди были бы намного лучше и счастливее, но они сделали неправильный выбор, и сейчас слишком поздно возвращаться в море, хотя, как она считает, мучительное ощущение этой ошибки лежит в основе печали человечества. Постепенно тайна приоткрывается: когда-то Эллида была увлечена (а возможно, соблазнена) мистическим мореплавателем, они соединили свои кольца в одну цепь, которую он швырнул в морс и исчез, сказав, что однажды вернется к ней. Мистический мореплаватель возвращается и требует от Эллиды исполнения своего обещания, но она уже замужем. Муж оставляет ей выбор между собой и незнакомцем, напоминая, однако, о чувстве долга. Она выбирает мужа, и писатель дает нам понять, что это свободное осмысленное решение принесет ей излечение.¹⁰⁰

В пьесе Ибсена подчеркивается два аспекта патогенной тайны: (1) многие символические способы, которыми эта тайна выражает себя и (2) результат лечения может зависеть не только от вмешательства психотерапевта, но и от свободного, ответственного решения, которое пациенту позволяется принять самому.

По-видимому, первым медиком, который систематизировал знания о патогенной тайне и ее психотерапии, был венский врач Морис Бенедикт.¹⁰¹ В серии публикаций, которые появились в 1864-1865 годах, Бенедикт показал, что во многих случаях истерии и других невротических заболеваний причина болезни кроется в наличии мучительной тайны, чаще всего связанной с сексуальной жизнью больного, и что многих пациентов можно излечить, заставив их признаться в своей тайне и попытавшись помочь им решить связанные с ней проблемы.

Можно только удивляться тому, в какой степени современная динамическая психотерапия испытала на себе влияние старого понятия патогенной тайны и лечения больного при ее наличии. Как мы увидим в последующих главах, некоторые из описанных Жане и Фрейдом случаев имеют отношение к патогенным тайнам, так же как это было с магнетистами и гипнотизерами. В своем «Предварительном сообщении», опубликованном совместно с Брейером в 1893 году, Фрейд упоминает в одной из сносок: «Мы нашли самое близкое сходство с нашими теоретическими и терапевтическими утверждениями в опубликованных замечаниях Бенедикта». С дальнейшим развитием психоанализа понятие патогенной тайны стало постепенно абсорбироваться в понятия травматических реминисценций, репрессии и невротического ощущения вины.

Среди пионеров динамической психиатрии именно Юнг уделил наибольшее внимание этому понятию, возможно, зная о нем от своего отца, протестантского священника.¹⁰² Юнг считал это лечение предварительной частью полного психотерапевтического процесса. Среди ранних учеников Фрейда священник Оскар Пфистер из Цюриха был первым, кто применил психоанализ к Seelsorge. Для тех, кто знал его лично или внимательно читал его работы, ясно, что для Пфистера психоанализ был до определенной степени повторным открытием и совершенствованием «излечения душ». Пфистер всегда считал свою психоаналитическую практику частью своей работы пастора. Именно по этой причине мы находим в его работах многочисленные описания кратких аналитических процедур, основанных на быстром раскрытии в большей или меньшей степени «подавляемых» неприятных воспоминаний. На этом круг замыкался: терапия патогенной тайны, начавшаяся с «Исцеления душ», возвратилась в нее в модернизированной форме.

Научная психотерапия

Происшедшее в конце шестнадцатого и на протяжении семнадцатого века рождение современной науки знаменовало начало новой эры. В то время как в ранний научный период знание основывалось на наблюдении и дедукции, современное научное знание базируется на эксперименте и измерении. Наука стремится к объединению человеческих знаний: есть только одно научное дерево, ветвями которого являются отдельные науки. Это исключает возможность существования замкнутых научных школ, каждая из которых имеет собственные доктрины и традиции, противостоящие доктринам и традициям других школ. Так, и медицина стала ветвью науки, психиатрия ветвью медицины, а психотерапия - применением психиатрии, основывающимся на научных открытиях. В этом плане врач, в том числе и психиатр, все в большей степени становится техником и специалистом. Поскольку наука включает в себя все знания, она не может допустить ценность каких-либо сверх-(экстра-, квази-, пара-) научных знаний, - отсюда презрение, испытываемое «официальной» медициной ко всем видам первобытной и народной медицины (последняя содержит остатки первобытной и ранненаучной медицины).¹⁰³

Различия между первобытной и научной терапией суммируются в таблице 1-3.

ТАБЛИЦА 1-3

Первобытное лечение

Научная терапия

Целитель гораздо больше, чем врач, он является одним из ведущих представителей своей социальной группы.

1. Врач является специалистом наряду со многими другими специалистами.

2. Целитель оказывает воздействие на пациента прежде всего через свою личность.

Врач применяет конкретные методы независимо от своей личности.

3. Целитель в значительной степени является психосоматикой. Он занимается лечением многих физических заболеваний с помощью психологических методов.

Существует разделение между физической и психической терапией. В психиатрии делается акцент на физическом лечении психических заболеваний.

4. Подготовка целителя является длительной и изнурительной и часто включает в себя необходимость лично пережить тяжелое эмоциональное заболевание для того чтобы быть в состоянии лечить других.

Подготовка врача является чисто рациональной и не принимает во внимание его личные, медицинские или эмоциональные проблемы.

5. Целитель принадлежит к определенной школе, обладающей своими собственными учениями и традициями, отличающимися от учений и традиций других школ.

Врач действует на основе унифицированной медицины, являющейся ветвью науки, а не эзотерическим учением.

Эту параллель можно продолжить, процитировав замечание Акеркнехта о том, что целитель «играет свою роль как самый иррациональный человек в иррациональном паттерне», в то время как современный врач «рационализирует даже то, что является иррациональным».¹⁰⁴

Современная динамическая психотерапия

Рассказ о том, как динамическая психотерапия медленно развивалась на протяжении всего девятнадцатого столетия и сделала огромный скачок вперед на повороте к этому столетию с приходом в нее Шарко, Жане, Фрейда и их последователей, и составляет предмет данной книги.

Исторически современная динамическая психотерапия происходит из первобытной медицины, и можно продемонстрировать непрерывную преемственность между экзорсизмом и магнетизмом, магнетизмом и гипнотизмом, гипнотизмом и современными динамическими школами.

Изучив приведенную выше таблицу, мы можем видеть, что некоторые черты современной динамической психотерапии указывают на ее неоспоримое сходство с первобытным лечением. Психоаналитиков часто рассматривают как выполняющих более значительную роль в обществе, нежели обычный, «научный» врач. Личность аналитика является для него важным терапевтическим инструментом. Подготовка психоаналитика неизмеримо сложнее чем подготовка большинства других специалистов, и включает в себя длительный анализ собственной личности, направленный на решение своих индивидуальных эмоциональных проблем. Динамическая психотерапия вернула к жизни психосоматическую медицину. Современная динамическая психиатрия делится на большое количество «школ», каждая из которых обладает собственной доктриной, собственным учением и собственным методом подготовки. Но означает ли это, что создание динамической психотерапии явилось регрессом в направлении прошлого, или это свидетельствует, что научный подход оказался недостаточным для того, чтобы охватить всю личность человека, и необходимы другие подходы, которые бы дополнили его? К этому вопросу мы вернемся в конце данного исследования.

ПРИМЕЧАНИЯ

Глава 1. Предшественники динамической психотерапии

¹ Adolf Bastion. Über psychische Beobachtungen bei Naturvolkern // Schriften der Gesellschaft fur Experimental-Psychologie zu Berlin. II. Leipzig: Ernst Giinther, 1890.S. 6-9.

² Max Bertels. Die Medizin der Narurvolker. Ethnologische Beitrage zur Urgeschichteder Medizin. Leipzig: Th. Grieben, 1893.

³Georg Buschan. Über Medizinzauber und Heilkunst im Leben der Volker. Berlin: Oswald Arnold, 1941.

⁴ Нету Sigerist. History of Medicine. Vol. I. New York: Oxford University Press,1951.

⁵ Forest E. Clements. Primitive Concepts of Disease // University of CaliforniaPublications in American Archeology and Ethnology. XXXII. No. 2. 1932. P. 185-252.

⁶ Henri Meige. Les Possedees noires. Paris: Schiller, 1894.

⁷ Georges Gilles de la Tourette. Traité clinique et thérapeutique de L’hystérie. Paris: Plon-Nourrit, 1891. P. 121.

⁸ Oskar Pjister. Instinktive Psychoanalyse unter denNavaho-Indianern// Imago. XVIII. No. 1. 1932. P. 81-109.

⁹ Claude Lévi-Strauss. Sorciers et psychanalyse // Courrier de l'Unesco. IX. July-August 1956. P. 8-10.

¹⁰ William W. Elmendorf. Soul Loss Illness in Western North America. Selected Papers of the XXIXth International Congress of Americanists. III. Chicago: University of Chicago Press, 1952. P. 104-114.

¹¹ Э. Тейлор. Первобытная культура. М., 1939.

¹² J.G. Frazer. The Golden Bough. Vol. II. London, 1911. (Имеется сокращенный русский перевод. См.: Дж. Фраер. Золотая ветвь. М.; Л. 1931 -ред.).

¹³ Г.В. Ксенофонтов. Легенды и рассказы о шаманах у якутов, бурят и тунгусов.М.: Безбожник, 1930.

¹⁴ Federico Sal у Rosas. El mito del Jani о Susto de la medicina del Peru // Revista Psiquiatrica Peruana. I. No. 2. 1957. P. 103-132.

¹⁵ Franz Boas. The Religion of the Kwakiutl Indians. Part II, translation // Columbia University Contributions to Anthropology. New York: New York University Press. 1930. X. P. 1-4.

¹⁶ Claude Lévi-Strauss. Le Sorcier et sa magie // Les Temps modernes. IV. No. 41.1949. P. 121-138.

¹⁷ Traugott Konstantin Oesterreich. Die Besessenheit. Langenzalza: Wendt& Klauwell,1921.

¹⁸ Ludwig von Baelz. Über Besessenheit // Verhandlungen der deutschen GesellschaftNaturforscher und Ärzte. No. 79. 1906.

¹⁹ Kiyoshi Nozaki. Kitsune. Japan's Fox of Mystery, Romance and Humor. Tokyo: The Hokuseido Press, 1961. P. 211-227.

²⁰ Henri Rusillon. Un petit continent: Madagascar. Paris: Societé des Missions Evangéliques, 1933.

²¹ Percival Lowell. Occult Japan, or the Way of the Gods. Boston: Houghton Mifflin Company, 1895.

²² Rudolf Kriss and Hubert Kriss-Heinrich. Peregrinatio Hellenika // Veröffenthugendes Oesterreichischen Museums fur Volkskunge. VI. Vienna, 1955. S. 66-82.

²³ Цитируется по: Erwin Liek. Das Wunder in der Heilkunde. Munich: J. F. Lehmanns Verlag. 1930. S. 67-70.

²⁴ Peter Hartocollis. Cure by Exorcism in the Island of Cephalonia // Journal of the History of Medicine. XIII. 1958. P. 367-372.

²⁵ Gustav Roskoff. Geschichte des Teufels. Bd. II. Leipzig: F. A. Brockhaus, 1869.

²⁶ Justinus Kerner. Nachrichtjvon dem Vorkommen des Besessenseyns... Stuttgart: С Cotta, 1836.

²⁷ Blumhardts Kampf. Stuttgart-Sillenbuch: Verlag Goldene Worte, 1955.

²⁸ Множество примерно таких верований можно найти в монографии: GiselaPiaschewsky. Der Wechselbarg: Ein Beitrag zum Aberglauben der nordeuropaischen Völker.Breslau: Maruschko and Berendt, 1935.

²⁹ Friedrich Zundel. Pfarrer Johann Christoph Blumhardt - Ein Lebensbild. Zurich: S.Höhr, 1880.

³⁰ Pierre Scherding. Christophe Blumhardt et son pere // Publ. Faculte de Théologie Protestante de Strasbourg. No. 34. Paris: Alcan, 1937.

³¹ Ibid.

³² Pfarrer Blumhardt. Mittheilungen // Evangelisches Kirchenblatt zunachst furWiirttcmberg. 1845. S. 113-122; 227-233; 241-254. Автор обязан получением фотокопии этого документа Вюртембергской Национальной Библиотеке в Штутгарте.

³³ Viktor von Weizsäcker. Seelenbehandlung und Seelenfuhmng. Guteeslon: C. Bertelsmann, 1926.

³⁴ Edgar Miclwelis. Geisterreich und Geistesmacht. Der Heulungs- und Dämonenkampf J. Chr. Blumhardts. Bern: Hauht, 1949.

³⁵ Gaetano Benedetti. Blumhardts Seelensorge in der Sicht heutigerpsychotherapeutischer Kenntnis // Reformatio. IX. 1960. S. 474-487, 531-539.

³⁶ Alfons Maeder. Studien uber Kurz-Psychotherapie. Stuttgart: Klett, 1963.

³⁷ Fernand Gribert. Au Cabon. Paris: Société des Missions evangéliques, 1928. P. 171-172.

³⁸ Marcel Mauss. Effet psychique chez l'individu de L’idée de mort suggérée par lacollectivué. Australie: Noevelle Zelande) // Journal de psychologie normale et pathologique, XXIII. 1926. P. 653-669.

³⁹ На это различие между африканскими и полинезийскими фактами автору было указано в разговоре с антропологом Морисом Линхардтом.

⁴⁰ Raffaele Peitazzoni. La confessione dei peccati, 3 vols. Bologna: Nicola Zanichelli, 1929, 1935, 1936.

⁴¹ H. Aldenhoven. K-linischer Beitrag zur Frade der Todesahnungen // Psychotherapie. II. 1957. S. 55-59.

⁴² Цитируется по: С Blake-Palmer. Maori Attitudes to Sickness // The Medical Journal of Australia. XLIII. No. 2. 1956. P. 401-405.

⁴³ Fritz Ernst. Vom Heimweh. Zurich: Fretz & Wasmuth, 1949; M. Bachet. Etude sur les états de nostalgie // Annales Médico-Psychologiques. CVIII. No. 1.1950. P. 559-587;No. 2. P. 11 - 34.

⁴⁴ Father Raguenau. The Jesuit Relations and Allied Documents. V. XLI1. Cleveland: Burrows Brothers Co., 1899. P. 164.

⁴⁵ Father Raguenau. The Jesuit Relations... XXXIII, 1898, P. 188-208. На значение этой работы указывалось в: Mark D. Altschule. Roots of Modern Psychiatry. New York: Grune & Stratton Inc., 1957.

⁴⁶ Raguenau. The Jesuit Relations... XLII. 1899. P. 158-160.

⁴⁷ Raguenau. The Jesuit Relations... VIII. 1897. P. 260-262.

⁴⁸ Maurice Genty. Magendie // P. Busquet and M. Genty, eds. Les Biographies medicales. Paris: Bailliere, 1936. V. IV. P. 113-144.

⁴⁹ Bruno Lewin. Der Zar, ein agyptischer Tanz zur Austreibung Boser bei Geisteskrankheiten, und seine Beziehungen zu Heitlanzzeremonien anderer Volker und der Tanzwut des Mittelalters //Confinia Psychiatrica. I. 1958. P. 177-200.

⁵⁰ Louis Mars. La Schizophrenie en Haïtu. Bulletin du Bureau I’Ethologie. No. 15. March 1958.

⁵¹ С. Le Barbier. Notes sur le pays der Bara-Imamono. Bulletin de l'Academie malgache. Nouvelie serie. III. 1916-1917. P. 63-162.

⁵² E. Birkeli. Folklore sakalava recueilli dans la région de Morondava. Bulletin de I’Academie malgache. Nouvelie serie, VI. 1922-1923. P. 185-364.

⁵³ Еше одним мощным стимулом для достижения излечения является то, что, если пациент не поправляется после Било, лекарь несет за это ответственность и подвергается моральному осуждению своих сородичей и может быть даже исключен из общины. На это обстоятельство внимание автора было обращено антропологом Луи Моле.

⁵⁴ Pierre Janet. Les Médications psychologiques. Paris: Alcan, 1919.1. P. 11-17.

⁵⁵ A.M. Hocart. The Life-Giving Myth and Other Essays. New York: Grove Press,Inc., 1954. Chap. 20.

⁵⁶ Терапевтический эффект «возвращения к истокам» и переразыгрывание великих космогонических мифов было освещено в работе: Mircea Eliade. Mythes, rêves etmystères. Paris: Gallimard, 1957. P. 48-59.

⁵⁷ L.S. Freeland. Porno Doctors and Poisoners // University of California Publicationsin American Archeology and Ethology. XX, 1923. P. 57-73.

⁵⁸ Mathilda С. Stevenson. The Zuni Indians: Their Mythology, Esoteric Fraternities and Ceremonials//Annual Report of the Bureau of American Ethology, XXIII. Wachington: Smithsonian Institution, 1901-1902. P. 2-608.

⁵⁹ Ibid.

⁶⁰ Oskar Pfister. Instinktive Psychoanalyse unter den Navaho-Indianern // Imago.XVIII. No. 1. 1932. P. 81-109.

⁶¹ Washington Matthews. The Night Chant, a Navago Ceremony // Memoirs of theAmerican Museum of Natural Hystory. Vol. VI; Anthropology. Vol. V. 1902.

⁶² Ruth Cranston. The Miracle of Lourdes. New York: McGraw-Hill, Inc., 1955. P. 7.

⁶³ Павсаний. Описание Эллады. IV, книга 9. М., 1994. Т. I. С. 305.

⁶⁴ Emma J. Edelstein andLudwig Edelstein. Asclepius. A. Colleceion and Interpretation of the Testimonies. 2 vol. Baltimore: The Jotins Hopkins Press, 1945. Karl Kerenyi. Der göttliche Arzt. Basel: Ciba Gesellschaft, 1948.

⁶⁵ C.A. Meier. Antike Inkubation und moderne Psychotherapie. Zurich: Rascher-Verlag, 1949. P. 59-65.

⁶⁶ Otto Stoll. Suggestion und Hypnotismus in der Völkerpsychologie. 2nd ed., Leipzig: Von Weit & Co., 1904.

⁶⁷ A.P. Elkin. Aboriginal Men of Nigh Degree. Sidney: Australasian Publishing Co., 1945.

⁶⁸ Ronald Rose. Living Magic. The Realities Underlying the Psychical Practices andBeliefs of Australian Aborigines. New York: Rand McNally & Co., 1956.

⁶⁹ Heinrich Brugsch. Aus dem Morgenlande. Leipzig: Ph. Reclam jun., Universal-Bibliothek, 1893). No. 3151-3152. P. 43-53.

⁷⁰ Marcel Mauss et H. Hubert. Esquisse d'une theorie generale de la magie. L'année Sociologique.VII. 1902-1903.

⁷¹ J.G. Fraser. The Golden Bough. Vol. I. The Magic Art and the Evolution of Kings. 3 rded. London: Macmillan, 1911.

⁷² Louis Weber. Le Rythme du progrès. Paris: Alcan, 1913.

⁷³ Роль коллективного внушения в таких обрядах была хорошо освещена Марселем Моссом (см. прим. 70); см. также: Claude Lévi-Strauss. Le Sorcier et samagie // LesTemps Modemes. IV No. 41. 1949. P. 121-138.

⁷⁴Herbert Basedow. The Australian Aboriginal. Adelaide: F.W. Preece and Sons, 1925. P. 174 - 182.

⁷⁵ G.W. Harley. Native African Medicine. Cambridge, Mass.: Harvard University Press, 1941.

⁷⁶ R.W. Felkin. Notes on Labour in Central Africa // Edinburgh Medical Journal. XXIX. 1884. P. 922-930.

⁷⁷ J. N. P. Davies. The Development of «Scientific» Medicine in the African Kingdom of Bunyoro-Kitara // Medical History. III. 1959. P. 46-57.

⁷⁸ J. Qvistad. Lappische Heilkunde. Oslo: Instituttet for Sammenlignende Kulturforskning, 1932. P. 90-91.

⁷⁹ Нету Sigerist. A History of Medicine. New York: Oxford University Press, 1951. 1. P. 161.

⁸⁰ Alphonse Maeder. Studien iiber Kurz-Psychotherapie. Stuttgart: Klett, 1963.

⁸¹ Erwin H. Ackerknecht. Problems of Primitive Medicine // Bulletin of the HistoryMedicine. XI. No. 5. 1942. P. 503-521.

⁸² Georg Nioradze. Der Schamanismus bei den sibirischen Volkern. Stuttgart: Streeker and Schröder, 1925.

⁸³ Henri Ellenbeiger. La Nation de maladie creatrice // Dialoque, Canadian PhilosophicalReview. III. 1964. P. 25-41.

⁸⁴ Forest E. Clements. Primitive Concepts of Disease // University of CaliforniaPublications in American Archeology and Ethnology. XXXII. No. 2. Berkeley, 1932.P. 185-252.

⁸⁵ Erwin H. Ackerknecht. Problems of Primitive Medicine // Bulletin of the History of Medicine. XI. No. 5. 1942. P. 503-521.

⁸⁶ См. также: Mircea Eliade. Yoga, Essai sur les origines de la mystique indienne. Paris: Geuthner, 1936; Techniques di Yoga. Paris: Gallimard, 1948.

⁸⁷ Более подробную информацию об организации греческих философских сект можно найти в книге: Léon Robin. La Pensée grecque et les origines de l'esprit scientifique. Paris: Renaissance di Livre, 1923. P. 61-85;Рам/ Fried/under. Platon Seinswahrheitund Lebenswirklichkeit. 2nd ed., Berlin: de Gruyter, 1954;Normal W. Dewitt. Epicurus and His Philosophy. Minneapolis: University of Minnesota Press, 1958. P. 89-120.

⁸⁸ Paul Rabbow. Seelenfuhrung. Methoden der Exerzitien in der Antike. Munich: Koesel, 1954.

⁸⁹ R. De Saussure. Epicure er Freud // Gecundheit und Woglfahrt. XVIII. 1938. P. 356-360.

⁹⁰ Galen. On the Passions and Errors of the Soul. Trtans. by Paul W. Harkins with an introduction and interpretation by Walter Riese. Columbus: Ohio State University Press, 1961. (См. также: Гален Клавдий. О назначении частей человеческого тела. М.: Медицина, 1971 -ред.).

⁹¹ Французский поэт А. Де Виньи утверждает, что психологический роман обязан своим происхождением христианскому обычаю исповеди: Louis Ratisbonne. éd., Journal d'un poète. Paris: Michel Levy, 1967. P. 172.

⁹² Как мы увидим в последующей главе, объективное исследование сексуальной психопатологии берет начало в работах католических моралистов-теологов.

⁹³ Henri F. Ellenberger. The Pathogenic Secret and Its Therapeutics // Journal of theHistory of the Behavioral Sciences. II. 1966. P. 29-42.

⁹⁴Heinrich Stilling (Jung-Stilling). Theobald oder Schwärmer, eine wahre Geschichte. Frankfurt and Leipzig, 1785. I. P. 287-302.

⁹⁵ Имеется сокращенный и весьма неточный перевод на английский: Heinrich Stilling. Theobald of the Fanatic. A True Stoiy. Trans, by Rev. Samuel Schaeffer. New York:Saxton and Miles, 1846. В этом переводе ключевое высказывание звучит так: «...вдействительности, это не более, чем естественный инстинкт, чистое возбуждение животного характера, которое люди могут представлять, как нечто утонченное, сублимировать и поднимать, как они это постоянно делают, до высоты самого элегантного платонизма, но несмотря на все эти сублимации, он остается тем же самым грубым, низменным принципом». Это несколько смягченный перевод высказывания, которое почтенный Босиус произносит на грубом просторечном языке, и на которое Занхен отвечает: «Herr Pfarrer! Sie beschamen mich!» («Вы заставляете меня краснеть!»).

⁹⁶ A.M. J. Chastenet de Puységur. Mémoires pour servir a l'histoire et a 1'établissement du magnétisme animal. 1784.

⁹⁷ Count de Lutzelbourg. Extraits des journaux I’un magnétiseur attaché a la Société des Amis Réunisde Strasbourg. Strasbourg: Librairie Académique, 1786. P. 47.

⁹⁸ Jeremias Gotthelf. Wie Anne Babi Jowager haushaltet und es ihr mit den Doktomergent, 2 vols. Solothurn, 1843-1844.

⁹⁹ Натаниел Хоторн. Алая буква. Новеллы. М., 1965.

¹⁰⁰ Henrik Ibsen. The Lady from the Sea. (Fruen fra havet. 1888). Trans, by Eleanor Marx-Aveling. London: Unwin, 1890.

¹⁰¹ См. гл. 5, гл. 7, гл. 10.

¹⁰² См. гл. 9.

¹⁰³ О.V. Hovorka and A. Kronfeld. Vergleichende Volksmedizin. 2 vols. Stuttgart:Stretcher and Schroder, 1908-1909.

¹⁰⁴ Erwin H. Ackerknecht. Problems of Primitive Medicine // Bulletin of the History of Medicine. XI. No. 5. 1942. P. 503-521.

2. ВОЗНИКНОВЕНИЕ ДИНАМИЧЕСКОЙ ПСИХИАТРИИ

Возникновение динамической психиатрии

Возникновение динамической психиатрии восходит к 1775 году, в этом году имел место конфликт между врачом Месмером и экзорсистом Гасснером.

Гасснер преуспевающий и пользующийся невероятной популярностью целитель, был представителем традационных сил (воплощением силы традиций). Он в совершенстве владел вековой техникой исцеления, которую применял с благословения господствующей религии, однако дух времени был явно против него. Месмер, сын эпохи Просвещения, выдвинул новые идеи, новую технику, у него были огромные надежды на будущее. Он стал инструментом для расправы над Гасснером, при этом сам Месмер считал, что настало благоприятное время для научной революции, о которой он мечтал.

Однако само по себе крушение устаревших традиций не может служить достаточным основанием для установления новых. Теория Месмера не получила признания, организация, которую он основал, просуществовала недолго, а применявшаяся им терапевтическая техника была во многом изменена его учениками. И тем не менее, теория Месмера придала сильный импульс развитию динамической психиатрии, несмотря даже на то, что пройдет целое столетие, прежде чем идеи его последователей будут включены в официальное собрание трудов по нейропсихиатрии Шарко и его современников.

Гасснер и Месмер

В начале 1775года толпы народа - богатых и бедняков, дворян и крестьян, среди которых преобладали больные люди, страдавшие всевозможными недугами, - буквально обрушились на маленький городок Эльванген, в Вюртемберге, чтобы увидеть отца Иоганна Иозефа Гасснера, одного из самых известных целителей всех времен. Он изгонял из пациентов нечистую силу в присутствии служителей католической и протестантской церквей, чиновников, врачей, аристократов всех рангов, представителей буржуазии, скептиков и верующих. Каждое его слово и жест, равно как и слова и жесты его пациентов фиксировались нотариусом, а свидетели из числа известных людей расписывались в книге официальных записей. Сам Гасснер был скромным сельским священником, но как только он облачался в церемониальные одежды, усаживался на свое место, и когда больной вставал перед ним на колени, начинали происходить удивительные вещи. Сохранилось большое количество протоколов, а также описаний происходящего, сделанных непосредственными свидетелями. Среди последних был некий аббат Буржуа, из рассказа которого мы взяли следующие подробности:

Первыми пациентами были две монахини, вынужденные покинуть свою общину, так как страдали конвульсиями. Гасснер попросил, чтобы первая монахиня встала перед ним на колени, кратко расспросил о том, как ее зовут, каков ее недуг и согласна ли она выполнить все, что он скажет. Она согласилась. Тогда Гасснер произнес торжественно на латыни: «Если в болезни сей есть что-либо противоестественное, то именем Иисуса я приказываю, чтобы оно проявилось немедленно». Пациентка сразу же забилась в конвульсиях. Согласно утверждениям Гасснера, это служило доказательством того, что конвульсии были вызваны злым духом, а не естественным заболеванием. Далее Гасснер продолжал демонстрировать свою власть над демоном, которому он приказывал на латыни вызывать конвульсии в разных частях тела пациентки, затем он вызывал у нее внешние проявления печали, глупости, стыдливости и даже видимость смерти. Все его приказы с точностью выполнялись. Теперь представлялось вполне логичным, что если демон настолько усмирен, то его будет сравнительно легко и изгнать, что собственно Гасснер и сделал. Затем он повторил все те же действия с другой монахиней. После того как сеанс был окончен, аббат Буржуа подошел к ней и спросил, было ли ей больно. Монахиня ответила, что у нее сохранилось всего лишь смутное воспоминание о том, что происходило, и что много страдать ей не пришлось. Далее Гасснер принял третью пациентку, даму очень благородных кровей, которая ранее страдала приступами меланхолии, и объяснил ей, что нужно делать, если приступы возобновятся.

Кем же был этот человек, чей почти непостижимый дар исцеления привлекал толпы народа? О жизненном пути Иоганна Йозефа Гасснера (1727-1779) известно очень мало. Среди биографических трудов один - написанный Зирке² - достаточно предвзят и направлен против Гасснера, другой - труд Циммерманна³ - в большей степени основывается на документальных сведениях, но написан явно во славу Гасснсра и тоже предвзят. Оба этих исследования опираются, главным образом, на сведения из памфлетов того времени, а не на архивные материалы. Гасснер родился в Браце, бедной крестьянской деревне в Форальбергг, горной провинции западной Австрии. В 1750 году он был рукоположен в священники и, начиная с 1758 года, являлся приходским священником в Клестерле, маленькой деревушке в восточной Швейцарии. Несколько лет спустя, согласно Циммерманну, он начал страдать от ужасной, головной боли, дурноты и других недугов, которые начинали донимать его еще сильнее, когда он начинал Мессу, исполнял обязанности священника или слушал исповедь. Именно эта особенность симптоматических проявлений подтолкнула его к мысли, что все это, возможно, - «козни дьявола». Он обратился к церковному экзорсизму, молитвам, и его неприятности, в конечном счете, исчезли. Затем он принялся изгонять Нечистую силу из своих прихожан и, видимо, делал это с таким большим успехом, что к нему потянулись страждующие из соседних земель. В 1774 год его слава значительно возросла после того, как он вылечил графиню Марию Бернардину фон Вольфегг, представительную даму из очень знатного рода.

В этом же году Гасснер написал брошюру, в которой объяснил принципы своего целительского метода.⁴ Он различал два рода заболеваний: естественные, которые находились в ведений врачей, и сверхъестественные, подразделенные им на три категории: circumsessio (имитация дьяволом естественных заболеваний), obsessio (результат колдовства) и possessio (одержимость дьяволом), наименее часто встречающееся. Во всех этих случаях Гассйер сначала говорил больному, вера в имя Иисуса Христа является необходимым предварительным источником исцеления, и спрашивал его согласия на применение exorcismus probativus (испытательного экзорсизма). Затем он торжественно приказывал демону ясно продемонстрировать симптомы заболевания. Если симптомы появлялись, Гасснер считал это доказательством того, что болезнь вызвана дьяволом, и продолжал изгонять из больного демонов, но если никаких симптомов не проявлялось, он отправлял пациента к врачу. Таким образом, он считал, что его позиция неоспорима как с точки зрения католической ортодоксальной религии, так и с точки зрения медицины.

Благодаря этой неожиданно пришедшей славе Гасснер стал получать приглашения ко многим дворам, в том числе и в Констанц, где он продемонстрировал свои способности исцелять людей с помощью экзорсизма, но при этом он, видимо, так и не смог добиться расположения кардинала Рота, епископа Констанца. Однако ему удалось найти могущественного покровителя в лице Принца - епископа Регенсбургского, графа Фуггера, который предоставил ему почетное место при своем дворе. Таким образом, Гасснер обосновался в древнем городке Эльванген, где была церковь. Там он прожил с ноября 1774 года по июнь 1775. В этот период деятельность Гасснера достигла своего апогея. В Эльванген толпами сходились пациенты, а метод лечения Гасснера вызывал бурную полемику. В Германии, Австрии, Швейцарии и даже во Франции как сторонники так и противники Гасснера опубликовали десятки памфлетов. Гасснер пользовался поддержкой некоторых покровителей среди духовенства, равно как и поддержкой народных масс, и тех, кто надеялся с его помощью обрести исцеление. (Его противники добавляли при этом, что он особенно популярен среди содержателей гостиниц и извозчиков, которые получали огромные прибыли от этого бума). Одним из почитателей Гасснера был знаменитый пастор из Цюриха Лаватер, а среди его противников были католический теолог Штерцингер, протестантский теолог Земмлер и большинство представителей Просвещения. Распространялись слухи, что в тех краях, куда намечался приезд Гасснера, моментально возникали случаи одержимости: всевозможные подражатели, в числе которых были даже крестьяне и дети, начинали исцелять людей с Помощью его метода⁵. В Вене не прекращались яростные споры между сторонниками и противниками Гасснера.

Возникает вопрос: «Почему же все это вызвало столь бурную реакцию?» На него будет гораздо легче получить ответ, если мы рассмотрим ситуацию, которая сложилась в Европе к 1775 году.

С политической точки зрения Европа начинает освобождаться от старой феодальной организации общества и стремится к развитию национальных государств. В отличие от объединенных государств, таких как Франция и Англия, Германия, формально управляемая императором, на самом деле представляла собой запутанный конгломерат, состоящий из более чем трехсот государств с самыми различными территориями. Большая часть континентальной Европы была под властью австрийской монархии, простиравшейся не только над самой Австрией, но и более чем над десятью подчиненными народами. В Вене, центре искусства и науки высшего ранга, размещался великолепный двор. Повсеместно превалировала жесткая, неколебимая система передачи по наследству социального положения: аристократия, буржуазия, крестьянство, наемные рабочие - у каждого класса существовали и свои подклассы. Церковь имела прочные позиции среди низшего и среднего класса, однако в то же время новая философия, философия Просвещения, провозгласившая примат Разума над невежеством, суевериями и слепым следованием традиции, буквально околдовала Европу. Согласно этой философии, под руководством Разума человечество возобновит движение по пути непрерывного прогресса к будущему, в котором достигнет всеобщего счастья. В Западной Европе идеи Просвещения привели к возникновению радикальных тенденций, которые позже нашли проявление в американской и французской революциях. Остальная Европа была под властью так называемого «просвещенного деспотизма», представлявшего собой компромисс между принципами Просвещения и интересами правящих классов Мария Тереза Австрийская, Фридрих II Прусский и Екатерина II в России были типичными представителями этой системы правления. «Просвещенные» тенденции набирали все больший вес также и среди духовенства: орден Иезуитов был использован в роли козла отпущения, и в 1773 году он был распущен. Печально известная охота на ведьм и процессы над колдунами еще происходили (одной из последних была казнена Анна Гелди в Гларусе, Швейцария, в 1782 году), однако все, что имело отношение к демонам одержимости или экзорсизму, игнорировалось⁶. В виду сложившейся ситуации становится ясно, почему деятельность Гасснера вызвала такое сильное сопротивление и почему даже наиболее верившие в него покровители повели себя максимально осторожно Местный настоятель, архиепископ Регенсбургский, назначил расследование. Оно было проведено в июне 1775 года, в результате чего Гасснеру посоветовали прекратить свою деятельность и ограничиться изгнанием дьявола из тех больных, которых ему будут присылать духовные лица, имеющие к ним непосредственное отношение. Университет Ингольштадта назначил комиссию из представителей четырех его факультетов, целью которой было провести расследование. Это расследование состоялось 27 мая 1775 года и имело сравнительно благоприятный исход. Имперский суд в Вене, однако, также заинтересовался этим делом.⁷

В Мюнхене Принц-Электор Макс Йозеф Баварский также назначил комиссию по расследованию. Эта комиссия пригласила доктора Месмера, который утверждал, что открыл новый способ лечения, называемый животным магнетизмом. Он только что вернулся из путешествия по Рейну, во время которого побывал в Констанце, где, как говорили, он совершал удивительные чудеса исцеления. Месмер приехал в Мюнхен и 23 ноября 1775 года дал там несколько сеансов, во время которых всего лишь одним прикосновением пальца добивался того, что у пациентов возникали и исчезали симптомы различных заболеваний, даже конвульсий.⁸ Отец Кеннеди, секретарь Академии, страдал конвульсиями, и Месмер продемонстрировал, что он может по желанию заставить его испытывать конвульсии, или же прекратить их. На следующий день в присутствии членов суда и представителей Академии он вызывал приступ у эпилептика, при этом он утверждал, что может вылечить пациента с помощью животного магнетизма. По производимому эффекту сеансы Месмера были равносильны тому, что делал Гасснер, однако Месмер не прибегал к экзорсизму. Месмер заявил, что Гасснер, безусловно, честный человек, и что он лечит людей с помощью животного магнетизма, даже не подозревая об этом. Можно представить, что, услышав доклад Месмера, Гасснер, вероятно, почувствовал себя в положении Моисея, когда египетские колдуны повторили его чудеса в присутствии фараона. Однако, в отличие от Моисея, Гасснеру не разрешили присутствовать на представлении Месмера, и он не мог ответить на его доклад.

Тем временем Имперский Суд, члены которого были решительно настроены не в пользу Гасснера, попросил архиепископа Регенсбургского отстранить его от дел, и Гасснера выслали в небольшую общину в Пондорфе. В Риме Папа Пий VI (Джованни Анджело Брасчи) назначил свое расследование по делу Гасснера. В последовавшем за расследованием декрете утверждалось, что так как экзорсизм является общепринятым благотворным занятием, практикуемым церковью, то использовать его надо благоразумно и строго в соответствии с предписаниями ритуала Римской Католической Церкви. Гасснер умер в Пондорфе 4 апреля 1779 года. На его надгробном камне высечена длинная надпись на латыни, где Гасснер назван самым прославленным экзорсистом своего времени.

Никто никогда не ставил под сомнение абсолютное благочестие Гасснера, отсутствие у него всяческих притязаний и эгоизма. К несчастью, он пришел в этот мир слишком поздно, ведь споры, которые разгорелись вокруг его имени, имели гораздо более глобальную цель - борьбу новых идей Просвещения с традиционными представлениями. Падение Гасснера подготовило почву для нового метода лечения, который не был связан с религией и удовлетворял всем требованиям эпохи Просвещения. Недостаточно только уметь исцелять людей, необходимо также, чтобы методы лечения были приняты обществом.

Франц Антон Месмер (1734-1815)

Так или иначе, но судьбоносный переход от экзорсизма к динамической психиатрии произошел в 1775 году благодаря Францу Антону месмеру, которого часто сравнивают с Колумбом. Подобно Колумбу, он открыл новый мир, до конца своих дней так и оставаясь в заблуждении относительно своего открытия, и, подобно Колумбу, умер в горьком разочаровании своей судьбой. Еще одно обстоятельство, сближающее их судьбы, заключается в том, что и здесь и там мы имеем весьма скудные сведения об их жизненном пути.

Похоже, никто из учеников Месмера не интересовался биографией своего учителя. Первым, кто решил узнать о его жизни, был Юстинус Кернер,⁹ который специально поехал в Меерсбург - город, где умер Месмер, - чтобы собрать документы и сведения о нем из первых рук Исследования, проведенные не так давно Тишнером,¹⁰ Шюрером-Вальджаймом,¹¹ Биттелем,12 Волебом,¹³ Мильтом¹⁴ и Винчоном,¹⁵ пролили свет на некоторые периоды жизни Месмера, в истории которой осталось еще очень много белых пятен.

Франц Антон Месмер родился 23 мая 1734 года в Ицнанге, небольшой деревне на немецком берегу озера Констанц; он был третьим из девяти детей. Его отец служил инспектором по охране окрестной фауны («дичи») на службе у епископа Констанцы. О детстве и юности Франца-Антона ничего не известно, первая запись относится к 1752 году, когда в возрасте восемнадцати лет он был зачислен в Иезуитскую теологическую школу в Диллингене. В 1754 году поступил на третий курс Иезуитского университета в Ингольштадте изучать теологию. Чем занимался Месмер с 1754 по 1759 год и где он жил, не известно. Вероятней всего, он провел все это время, изучая философию. Его фамилия появляется в 1759 году в Вене в списках студентов, изучающих право, а на следующий год Месмер переключается на занятия медициной. В 1766 году он заканчивает обучение в Вене и, защитив диссертацию о влиянии планет на человеческие болезни, в возрасте тридцати трех лет получает ученую степень.

Схоластическая карьера Месмера примечательна во многих отношениях. Конечно, не было ничего удивительного в том, что Церковь, заметив умного, усердного мальчика, предоставила ему возможность учиться в церковных учебных заведениях с расчетом на то, что в будущем он сделает карьеру священника. Один из братьев Месмера Иоганн позднее стал священником соседней общины, и, видимо, Франц Антон начал свои занятия с той же целью. Однако, трудно представить, что церковь или семья стали бы поддерживать его материально, когда Месмер переключился с изучения теологии на занятия философией, юриспруденцией и, наконец, медициной. Более вероятно, что он нашел себе богатых покровителей, также как он действовал в более поздние периоды своей жизни. Не исключено и то, что он мог сотрудничать с тайными обществами.

В 1767 году Месмер женился на богатой вдове знатного происхождения Марии Анне фон Пош и обосновался в Вене в качестве практикующего врача.¹⁶ Будучи светским человеком с утонченными вкусами, он жил в великолепном поместье, про которое Леопольд Моцарт сказал: «Сад, с его аллеями, статуями, театром, птичьим двором, голубятней и бельведером на вершине, просто бесподобен».¹⁷ В числе друзей, посещавших дом Месмера, были композиторы Глюк и Гайдн, а также вся семья Моцарта. (Премьера одной из самых ранних опер Моцарта «Бастиен и Бастиенна» состоялась в театре Месмера.) Месмер одним из первых Начал играть на стеклянной гармонике, новом музыкальном инструменте, который позже в Америке усовершенствовал Бенджамин Франклин.