Открытое море

„СЧАСТЛИВЫЙ ЛОЦМАН“

Я сидел на скамейке и смотрел на порт. За темными черточками волноломов простирался безбрежный, спокойный океан, окаймленный синеватым скалистым берегом. Ветра не было. Круглое темнокрасное огромное солнце быстро опускалось к воде. Вода меняла свою окраску, превращаясь из бирюзово-голубой в розово-голубую, потом в оранжево-золотистую.

Гладкая, как зеркало, бухта, яркие краски и застывшие на якорях суда казались мне очень красивой театральной декорацией.

Я видел свой пароход. Маленький черный силуэт его прижался к причалу. Его быстро разгружали восемь стрел, издалека казавшихся тонкими черными палочками.

Неожиданно я почувствовал, что кто-то сел рядом со мною.

Это был мужчина лет пятидесяти, в хорошем синем, в белую полоску, костюме и сдвинутой на затылок серой шляпе. Лицо худощавое, загорелое, с маленькими седыми усами и темными живыми глазами. Он с наслаждением вытянул ноги и закурил сигару.

Некоторое время мы сидели молча. Потом мой сосед стряхнул пепел и сказал:

— Видите там, справа, виднеется отдельный остроконечный камень, похожий на капуцина, перебирающего четки? Это «Санта Роза», самое опасное место для прохода судов.

— Вижу. Проходил его, когда мы заходили в этот порт.

— О, иностранец! — воскликнул, улыбаясь, мой сосед, вероятно, улавливая в моем произношении акцент.

— Да. Я русский.

— Русский? С того парохода, который выгружается там? — он показал рукой на порт.

— Да, с того. Я — капитан.

Лицо моего собеседника выразило радость и уважение.

— Капитан! Нам есть о чем поговорить. Будем знакомы. Лоцман Фрэнк Ферри. Вернее, бывший государственный лоцман. А теперь свободный человек.

Я представился.

— Люблю русских. Хорошая нация. Я встречался с ними часто во время войны. Люди с большим сердцем. Мне хочется рассказать вам одну историю. Послушайте ее, если не торопитесь.

— С удовольствием. У меня есть время.

Как-то сразу я почувствовал симпатию к этому человеку. Не знаю, что привлекло меня к нему? То ли его внешний вид и простота в обращении, то ли открытая веселая улыбка, — только я интуитивно почувствовал, что это хороший человек.

— Видите ли, капитан, в течение пятнадцати лет я работал в этом порту государственным лоцманом. Хорошее место и хорошая работа…

Нас было всего 5 человек. На должность лоцмана можно было попасть только в том случае, когда кто-либо из лоцманов умирал. Но мне чертовски повезло. Когда я сошел с «Президента Хейса» (я командовал им), мне сразу же предложили это место. Правда, не обошлось и без помощи извне, — засмеялся Ферри: — Тесть тогда был жив и приложил руку и деньги к этому делу.

Я знаю эти места прекрасно. С малых лет я рыбачил с отцом. Он был простым рыбаком. Я сразу же начал водить суда, и мне продолжало везти всё время.

У меня не было ни одной аварии, ни одной претензии. Даже маленькой царапины я не сделал проводимым мною судам. А вы сами, капитан, знаете и видели, что здесь очень сложный и опасный вход.

Из пяти лоцманов я считался лучшим. Я знал, где лежит каждый камень. С закрытыми глазами мог я провести судно по фарватеру «Санта Роза». В любую погоду, днем и ночью, без буксиров.

Дело дошло до того, что многие капитаны прямо с моря давали радиограммы на лоцманскую станцию: «Прошу выслать лоцмана Ферри».

Персонально! За мной укрепилось прозвище: «Lucky Pilot» — «Счастливый лоцман». Некоторые даже заискивали передо мной.

«Фрэнк, я вас очень прошу, выведите мое судно. Поставлю вам ящик виски». Да, да, ящик. «Фрэнк, проведите меня, и вы не будете жалеть…» — слышал я со всех сторон. Фрэнк Ферри был нарасхват. Капитаны судов иногда даже ссорились между собой, решая, кого я поведу.

Честное слово! Они были суеверны и верили в мое счастье. Чудаки!

Ну и зарабатывал я здорово! Получал хорошее жалованье, а кроме этого капитаны всегда давали мне от себя. Я купил домик. У меня была прекрасная машина «Шевроле». Машину я уже продал, на днях продаю и домик. Но это к делу не относится. Вообще жизнь шла прекрасно.

Это случилось несколько месяцев тому назад. Меня вызвали в море на танкер «Калифорния», принадлежащий «Вест Ойл корпорейшн», шедший в наш порт с Борнео.

Командовал «Калифорнией» мой старый знакомый — капитан Эндрью Брукс, хороший парень, но, как у нас говорят, «любил принять одну сверх девятой». Это его и погубило.

Когда я поднялся по штормтрапу на палубу «Калифорнии», Эндрью Брукс был совершенно пьян. Так сказал мне его помощник. Всё шло хорошо до тех пор, пока мы не дошли до «Санта Роза». Самое опасное место! Знаете, там еще стоит красный буй с ревуном, у самых рифов. Отсюда его не видно.

Брукс появился на мостике совсем некстати. Увидев меня, он радостно заорал:

«Счастливый лоцман! Приехал всё-таки, Фрэнк! Я могу спокойно спать. Выпьем, старина! Когда придем в порт, я угощу вас на славу».

Неожиданно из-за поворота показалось большое судно. Неприятно, конечно, встретиться в таком узком месте, но это часто бывает. Я застопорил машину, затем дал задний ход. Что тут случилось с Бруксом, понять не могу. Пьян — но всё-таки…

Капитан бросился к телеграфу и дал полный ход вперед. Я пытался остановить его, но он закричал, как сумасшедший: «Фрэнк! Вы стали трусом! Мы пройдем! Моя «Калифорния» никому не уступает дорогу. Пройдем!» — «Вы сошли с ума, Брукс! Полный назад! Назад!»

Но было уже поздно.

«Калифорния» врезалась в левый борт встречного судна. Это был пароход «Блекпул». Я видел, как размахивал кулаками мой коллега — лоцман Паркинс, выводивший «Блекпул» из порта. Он ничего не мог понять.

Как только раздался этот страшный удар, Эндрью Брукс начал приходить в себя. Я видел, как он сразу обмяк и стоял, бессмысленно смотря вперед выпученными от ужаса глазами, вцепившись обеими руками в поручни.

«Блекпулу» пришлось вернуться в порт. Повреждения были значительными.

«Калифорния» смяла себе форштевень и загнула часть листов носовой обшивки.

Когда я зашел к капитану подписать лоцманскую квитанцию, он сидел опустив голову на руки. Увидев меня, Брукс сказал:

«Слушайте, Фрэнк. Я понимаю, что для меня всё кончено. Я виновник этого глупейшего происшествия. Всё сделало проклятое виски! Сколько раз я зарекался не пить в море… Я хотел просить вас… Не говорите никому, что я был пьян. Очень прошу. Всё равно я отвечаю за всё».

«Хорошо, капитан. Обещаю, но я не могу скрыть того, что вы не послушались моих советов. Иначе моя репутация пострадает».

«Больше я ни о чем не прошу вас, Фрэнк».

Вернувшись на лоцманскую станцию, мне пришлось несколько раз повторять всю историю с «Калифорнией». Никто не поверил, что «Счастливый лоцман» был виновником такой невероятной, такой дикой аварии!

Я говорил только одно. Судном командовал Брукс и действовал вопреки моим советам. Все чувствовали, что тут что-то не так.

Владельцы «Блекпула» обратились в морской суд и требовали возмещения всех убытков. Завязывалось крупное арбитражное дело.

Спустя дней десять мне позвонили по телефону и пригласили зайти в контору компании «Вест Ойл», к заведующему иностранным отделом мистеру Пилсу.

В назначенный срок я явился. За столом сидел почти круглый человечек: маленького роста, лысый, с огромными роговыми очками на приплюснутом, как у боксера, носу. Он пытался изобразить на своем лице любезную улыбку. Это и был мистер Пилс.

«А, мистер Фрэнк Ферри? Рад вас видеть. Говорят, счастье покинуло вас, лоцман? Ничего, ничего, не огорчайтесь. Мы постараемся вернуть его вам. Садитесь, прошу вас».

Я сел. Мистер Пилс придвинул мне сигары. Мы закурили.

«Так, давайте сразу перейдем к делу, мистер Ферри, — проговорил Пилс, делая глубокую затяжку и тут же выпуская длинную, острую, как стрела, струйку дыма. — Дело столкновения «Блекпула» с «Калифорнией» передано в суд, как вам известно. Иск «Астор компани» велик: около ста тысяч долларов. Мы должны доказать, что они виноваты в столкновении, что капитан «Блекпула» неправильно маневрировал».

Пилс еще раз затянулся. Я молчал.

«Лоцман, который вел «Блекпул», утверждает, что это было именно так», — продолжал Пилс.

Я подскочил от удивления.

«To-есть, как это «так»? Два дня назад я разговаривал с Паркинсом. Он во всем обвинял «Калифорнию».

«Он переменил свою точку зрения, мистер Ферри. Капитан Брукс покажет то же самое. У нас есть несколько свидетелей из команды «Калифорнии», свидетель с катера, который проходил мимо в момент столкновения. Совершенно посторонний, не заинтересованный», — улыбнулся Пилс, показывая золотые зубы.

«Но в районе «Санта Розы» в то время не было никакого катера, мистер Пилс».

«Вы его просто не заметили, мистер Ферри, — снова улыбнулся Пилс. — Нам нужны теперь еще ваши показания, и тогда дело можно считать выигранным. Вы, конечно, тоже считаете, что капитан «Блекпула» неправильно маневрировал?»

Я был ошеломлен. Надо было совершенно ничего не смыслить в морском деле, чтобы найти какой-либо намек на виновность «Блекпула».

«Нет, мистер Пилс, это не соответствует действительности. Виновата полностью «Калифорния». Полностью».

«Вы, очевидно, не понимаете того, что, находясь на «Калифорнии», вы обвиняете самого себя».

«Танкером в момент столкновения командовал капитан Брукс, не говоря уже об ограниченной ответственности лоцмана за судьбу судна».

«Ладно, ладно, мистер Ферри, это всё несущественно Мистер Стетфорд просил передать вам свой привет, а также обещал за эту маленькую услугу две тысячи долларов. Наверное, они вам не помешают, старина, а?»

Стетфорд был управляющим «Вест Ойл».

Я чувствовал, что меня оскорбляют, и встал.

«Нет, мистер Пилс, — сказал я, — я еще никогда не продавал своего честного морского имени. Меня знают среди моряков. Предложение мне не подходит. Я покажу на суде то, что было на самом деле».

Лицо Пилса вытянулось и он зло посмотрел на меня:

«Не умно, Ферри, не умно. Вы забываете еще один важный момент. «Блекпул» принадлежит захудалой компании, иск которой вряд ли будет поддержан экспертами».

«Это мне всё равно. Я буду показывать правду».

Пилс помолчал, покрутил свежую сигару в руках, потом, не зажигая, положил ее на стол.

«Не могу сказать, чтобы вы действовали разумно, Ферри. Значит, объявляете войну «Вест Ойл»? Противник вам не под силу. До свидания, лоцман. Вы будете очень жалеть, очень».

Я вышел из кабинета в отвратительном настроении, но всё же надежда, что закон на моей стороне и что честное имя Фрэнка Ферри не будет замешано ни в каких грязных махинациях, не покидала меня.

— Ну что ж, мне осталось досказать немного. Суд состоялся. Несмотря на всё желание судей и экспертов выгородить «Калифорнию», этого сделать не удалось. Дело было слишком очевидным. Капитан «Блекпула» очень легко разбил показания Паркинса и других свидетелей. Брукс мямлил что-то нечленораздельное. Его немедленно выгнали со службы после суда. А я показал правду. «Вест Ойл» была признана полностью виновной в столкновении.

Но Пилс оказался прав. Я выбрал себе противника не по силам. «Вест Ойл» не забыла моих показаний и стерла меня с лица земли, если так можно выразиться. Заработала какая-то страшная невидимая машина, и меня уволили, мотивируя тем, что я явился одним из главных виновников аварии.

Я пытался оправдаться, обращался во все инстанции, но везде чувствовал золотую руку «Вест Ойл». Пытался я поступить и на другую службу, но, увы, эта история наделала слишком много шума. Так я потерял свое «счастье» и прозвище. Пока у меня еще есть немного денег, — я продал автомобиль, теперь продаю дом, но честное морское имя я не продал. Вы спросите меня — что будет дальше? Там… там будет видно. Ну, извините, надоел я вам своей болтовней. Да и мне надо уже идти.

Ферри встал и бросил потухший окурок сигары в урну.

— Прощайте, капитан. Видите, счастье — относительная вещь, — засмеялся лоцман, пожимая мне руку.

Глядя на удалявшуюся фигуру Фрэнка Ферри, я думал о счастье. Я не владел ни домом, ни машиной, но у меня была твердая уверенность, что никто не отнимет у меня любимой работы за то, что я останусь честным человеком. «Счастливый» лоцман! Счастье твое построено на песке!

Океан порозовел. В пролив Санта Роза входило судно. На его передней мачте был поднят бело-красный флаг, означающий — «Лоцман на борту».