Отродье Идола

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Концентрируясь, Арвин смотрел в чашу с водой, служившую ему импровизированным зеркалом.

Две из пяти точек силы в его теле покалывало от потока энергии; он чувствовал, как сила тугими кольцами вьётся вокруг пупка и расходится от него рябью, снова собираясь воедино в центре груди. В воздухе витали запахи имбиря и шафрана, с каждым долгим, медленным вздохом становясь сильнее.

На коже подобно блестящим каплям пота проступали пятна эктоплазмы по мере того, как начинала действовать его сила. Изучая своё отражение, он видел, как тело покрывается чешуёй. Усилием мысли он сменил её цвет с розового цвета кожи на чёрный, пронизанный полосками серого. Его тёмно-русые волосы до плеч тоже стали чёрными и слились с головой, как и уши, придавая ему более змеиноподобный облик. Над глазами появились чешуйчатые наросты, похожие на рога, — отличительная черта гадюки, которой он подражал. Его рот расширился; открыв челюсть, он увидел, как верхние зубы превращаются в изогнутые клыки. За каждым ухом вспухли ядовитые гланды. Блестящая капля яда застыла на кончике одного из клыков. Он смахнул её прочь сильно зудевшим языком; когда он сосредоточился, язык удлинился, а его кончик раздвоился.

Он покрутил головой, высматривая любой признак того, что мгновение назад он был человеком. Сандалии и одежда не изменилась, хотя тесная хлопчатая рубаха и штаны начали цепляться за грубую чешую. Кольцо Кэррелл — широкая полоска золота с крупным бирюзовым камнем — по-прежнему было надето на мизинец его левой руки. Увидев его, он сморгнул неожиданные слёзы. Затем юноша сосредоточился на этом пальце, обрубленном много лет назад, на последнем его суставе. Кожу защипало, когда палец удлинился и отрастил новый ноготь. Казалось странным снова обладать целым мизинцем. Ещё страннее казался слой чёрной чешуи на ладонях, запястьях и лице. От кожи исходил мускусный змеиный запах.

Почувствовав его, Арвин изогнул губы в улыбке.

Превращаясь, его тело стало стройнее, и охватывающий грудь пояс ослаб. Он поднял рубашку, затянул пояс, почувствовал, как ножны с кинжалом снова прижались к пояснице. Затем он поднял руку к щеке и почесал по-прежнему зудящую кожу. Чешуя была колючей и грубой, как свежая щетина.

Довольный тем, что никто не сможет его узнать, он наклонился и поднял свой свёрток. Он чувствовал себя свободным, подтянутым, движения были плавными и колышущимися, как будто он был рождён юань-ти. Довольное шипение сорвалось с губ. Маскировка была безупречной.

Но она не продлится долго, и ему предстоит свести кое-какие счёты, прежде чем срок действия истечёт.

Этой ночью Сибил умрёт.

Он вышел из хижины, куда нырнул, чтобы совершить своё превращение — одной из хижин, в которых городские рабы хранили свои инструменты — и прошёл по узкой улице, ограждённой высокими стенами. Этот участок Хлондета был одной из старейших частей города. Вместо блестящего зелёного мрамора, который позднее стал отличительной чертой города, некоторые из его зданий были построены из тусклого красного камня. Большинство зданий были резиденциями знати — вьющиеся башни и увенчанные куполами особняки, подражавшие главной достопримечательности города, Собору Изумрудной чешуи. За стенами находились частные сады; Арвин слышал, как там булькают фонтаны. Его губы пересохли. Был очередной жаркий летний день, один из тех, которые заставляют чувствовать себя полностью высушенным. Несмотря на то, что солнце уже садилось, воздух по-прежнему был липким и жарким. Арвин с радостью сделал бы глоток прохладной воды, но он не мог позволить себе остановиться, чтобы утолить жажду.

Улицы были узкими и тенистыми, простыми дорожками между высоких, изгибающихся стен. Их использовали преимущественно человеческие рабы. Хозяева — юань-ти — скользили по грациозно выгибающимся над головой виадукам.

Когда Арвин начал сворачивать в боковой переулок, он услышал что-то у себя за спиной. Его охватило предчувствие опасности. Он резко развернулся, обнажив клыки, готовый защищаться — лишь для того, чтобы увидеть мелкую, лохматую собачонку с золотистой шерстью. Высотой она была ему по колено и обладала крупными, стоящими торчком ушами, которые придавали ей схожесть с лисой. Собака смотрела на Арвина, выкатив язык, наверное, надеясь, что её погладят. Арвин зашипел, и собака бросилась прочь.

Спустя дюжину шагов улица заканчивалась тупиком, упираясь в простое святилище, состоящее всего из одной комнаты с давно рухнувшей крышей. Со всех сторон стены святилища обступали другие здания, сжимая его змеиными кольцами. Двери не было, как будто от этого давления её сорвало с петель.

Храм построили почти тринадцать веков назад, вскоре после того, как город опустошила первая великая чума. Он был посвящён Святой Аганне, священнице и целителю, которая потеряла от гангрены пальцы — из-за болезни, получившей название «липнущая смерть». Икона святой висела на задней стене храма, над алтарём. Её краски почти сливались с деревом, на котором икона была нарисована. Икона изображала святую, протягивающую свои пальцы на тарелке Ильматеру. Несмотря на потерю пальцев, Святая Аганна осталась в городе, исцеляя больных своими молитвами. В конечном счёте липнущая смерть забрала её, но до того священница трудилась без остановки, заботясь о больных до тех пор, пока не ослабла настолько, что уже не смогла себя исцелить. Спасённые Аганной сохранили память о ней, построив это святилище.

В те дни Хлондет был человеческим городом. За прошедшие века власть получили юань-ти, а юань-ти поклонялись змеиному богу Ссету. Храмы вроде этого были практически забыты, оставшись известными лишь горстке людей, которые по-прежнему поклонялись Плачущему Богу. Эти жрецы заботились об Арвине в детстве, и много лет назад его взяли в храм Святой Аганны в награду за то, что он сплёл больше всех сетей за месяц. Но вид сморщенных пальцев на тарелке напугал его, как и витавший в святилище слабый запах тухлых яиц — он был уверен, что это признак чумы. Но священник объяснил мальчику, что запах исходит из погреба, в который юань-ти проложили тоннель и превратили в плодильную палату. Когда Арвин испугался, что из погреба вылезут юань-ти, чтобы защитить свои яйца, священник рассмеялся. Погреб много лет назад забросили, объяснил он. Юань-ти больше не оскверняли его.

Арвин поблагодарил Тимору, богиню удачи, что та вплела нить этих важных сведений в полотно его жизненного пути.

В последние шесть месяцев, вернувшись из Сеспеча, Арвин собирал информацию о древнем храме, который Сибил сделала своим логовом. Арвин знал, что храм построен в честь лорда зверей Вараэ, аспекта Ссета, и находится где-то под городом, в ещё более древней паутине катакомб. Храм, заброшенный задолго до того, как был построен Хлондет, был заново открыт семьёй Экстаминос в шестом веке. Несколько лет семья Экстаминос использовала его для своих религиозных обрядов. Второй раз его забросили после того, как был построен Собор Изумрудной чешуи. За прошедшие три с половиной века его практически забыли. В Хлондете никто — кроме последователей Сибил — не знал, где он находится и как туда попасть.

Но был один текст — один из нескольких, которые Арвин с большим трудом заполучил при помощи своих связей в гильдии — который описывал путь внутрь. Он был написан человеком по имени Виллим Экстаминос в конце шестого века ЛД. Виллим завуалированно упоминал люк, который ведёт прямиком к храмовым катакомбам — люк, который может открыть только «госпожа без пальцев».

Святая Аганна. Вход в храмовый «погреб», скорее всего, был расположен за иконой.

Арвин увидел, что за те восемнадцать лет, что прошли с его визита, алтарь заметно осел; подношения теперь падали с его круто накренившейся поверхности. Юноша вскарабкался на алтарь и встал, изучая икону. Та поблекла ещё сильнее, чем он помнил. Он едва мог различить белые, похожие на червей пальцы на тарелке, которую держала Святая Аганна.

Арвин взялся за край иконы и осторожно потянул. Как он и ожидал, изображение висело на петлях — которые оторвались, оставляя Арвина с тяжёлой деревянной панелью в руке. Он покачнулся назад и едва не упал с алтаря. Восстановив равновесие, он опустил икону на пол и принялся разглядывать участок стены, который она скрывала. При близком изучении обнаружились небольшие углубления в камне, пять едва заметных круглых отметин. Нажатие на них в неправильном порядке может привести в действие ловушку. Может быть, отравленную иглу или клинок на пружине, который отрубит ему палец.

Арвин отколол от иконы щепку и использовал её, чтобы по очереди нажать на каждое углубление. Он попробовал нажимать в разной последовательности — слева направо, справа налево, через одну — но ничего не сработало. Он раздражённо уставился на них и принялся размышлять. Углубления располагались по дуге. Как будто...

Он поднял руку, развёл пальцы и улыбнулся. Каждое углубление лежало под пальцем. Решение заключалось в том, чтобы нажать все одновременно.

Он так и сделал.

Он почувствовал движение под указательным пальцем и мизинцем — каждый погрузился в камень по верхний сустав. Затем движение резко остановилось. Из дырок посыпались красные хлопья, когда он вытащил пальцы.

Механизм проржавел и не работал.

Арвин налёг плечом на стену, но ничего не произошло. Он надавил снова — и охнул, когда алтарь задрожал, и камень заскрежетал по камню. Он спрыгнул, понимая, что под его весом алтарь сейчас провалится в помещение внизу.

- Девять жизней, - прошептал он, коснувшись кристалла, что висел на кожаном шнурке у него на шее. Потом улыбнулся. Тайный проход за иконой был не единственным способом проникнуть в катакомбы.

Упёршись ладонями в нижний конец алтаря, он надавил. Каменный алтарь подвинулся вниз, затем соскользнул и упал. Пока он падал в помещение внизу, Арвин призвал свою силу, окутав кусок камня скрывающей звуки пеленой псионической энергии. Хотя удар алтаря о пол внизу заставил задрожать всё святилище, раздался только тихий шорох, не громче звука шёлкового шарфа, легонько приземлившегося на пол.

Через открывшуюся дыру взметнулась пыль. Арвин посмотрел туда. Сочившийся внутрь солнечный свет слабо освещал помещение внизу. Пол был усеян предметами, похожими на сдувшиеся кожаные мячи; останки яиц юань-ти. Все давным-давно вылупились; скорлупа была коричневой и усохшей. На стенах виднелась какая-то лепнина, складывающаяся в узор — бугристые скульптурные элементы, которые Арвин не мог разглядеть сверху.

Он вытащил из своего рюкзака верёвку и положил её на пол, сложив в форме буквы Т. Он завязал узел, затем растянул короткую перекладину в Т от одного края дыры к другому, позволяя длинному отрезку упасть вниз.

- Saxum, - прошептал он. Верёвка превратилась в камень. Он скользнул по получившемся шесту вниз, затем прошептал второе командное слово: «Restis». Верёвка вернулась в исходную форму и скользнула в его руки.

Он огляделся, развязывая узел, и снова сложил верёвку. Стены и потолок помещения были украшены не лепниной, а человеческими костями. На одной стене позвонки и рёбра были выложены цветочными узорами вокруг черепа, по бокам которого располагались две лопатки, похожие на крылья. На другой сотни костей ног и рук обрамляли черепа, размещённые круглыми розетками. На потолке кости пальцев изображали звёздное небо. Потревоженный падением алтаря, скрипел, медленно покачиваясь, канделябр из изогнутых рёбер и скреплённых вместе позвонков.

На третьей стене располагалась чудовищная пародия на солнечный диск — кости рук разделяли круг из крошечных черепов на четыре четверти; утро, день, вечер и ночь. Губы Арвина сморщились от отвращения, когда он понял, что черепа принадлежали человеческим детям. Шагнув ближе, он увидел, что черепа потрескались, кое-где — были разбиты с одной стороны; должно быть, их брали у детей, которых приносили в жертву. Он коснулся одного из черепов, и тот рассыпался под лёгким нажимом его пальца. Кусочки, как пыль, осыпались на пол. Черепа резко контрастировали с яйцами на полу — смерть и рождение. Умирали здесь, конечно, люди.

Убивали, впрочем, тоже. Храм Вараэ — и катакомбы — были построены задолго до того, как юань-ти пришли в Вилхонскую протоку.

Выход из помещения был только один; дверной проём, арка которого была выложена костями. Он вёл к опускавшемуся во мрак лестничному пролёту.

Арвин достал из кармана стеклянный пузырёк, вытащил пробку и выпил содержавшееся в нём зелье. Жидкость скользнула по горлу, оставляя медово-сладкое послевкусие ночных цветов и глины. Чернильный мрак, заполнявший лестницу, посветлел. Стены, ступени и потолок раскрасились оттенками чёрного и серого.

Он осторожно спустился по ступеням. В нескольких местах пришлось пригибаться, чтобы не удариться о декоративные элементы сводчатого потолка, где кости были сложены в подобие арок. Это придавало лестнице неприятное сходство с нутром змеи — Виллим писал об этом в своём тексте. Арвин задрожал, когда по его голове скользнул костяной палец и рухнул на ступени. Он напрягся, ожидая, что в любой момент может появится один из последователей Сибил.

Этого не произошло.

Воздух был прохладным и липким, как холодный пот. Арвин обнаружил, что скучает по жаре улиц.

Лестница должна была заканчиваться залом, который вёл, если верить Виллиму, в храм. Вместо этого она закончилась грудой осыпавшегося камня. За восемь веков, прошедших с тех пор, как Виллим написал свой текст, потолок успел обрушиться.

Арвин тихонько выругался и пнул свободный камень. Тот покатился — дальше, чем должен был. Пригнувшись, Арвин обнаружил узкую щель, за которой находился проход пошире. Расчистив преграждавшие путь обломки, Арвин понял, что это, наверное, тоннель, которой юань-ти использовали, чтобы достичь помещения, где откладывали яйца. Он был слишком низким, чтобы проползти с ранцем на спине; придётся волочить поклажу за собой. Арвин привязал верёвкой ранец к лодыжке, лёг и пополз в тоннель.

Узкий проход вился внутри каменного завала, изгибался вверх, над острыми кусками камня, которые царапали Арвину руги и ноги, и вниз, под торчащими блоками, о которые он наверняка ударился бы головой, если бы не способность видеть в темноте. Тело юань-ти помогало. Возросшая гибкость позволяла ему преодолевать крутые изгибы, с которыми не справился бы человек.

В одном месте тоннель сужался, вынудив его ползти вперёд на животе, вытянув перед собой руки. Мгновением спустя в юношу вцепилась клаустрофобия, когда его ранец застрял на узком участке, рывком, как якорь, вынудив его остановиться. Он попал в западню! Он будет лежать здесь, погребённый вместе с жертвами Вараэ, пока не умрёт от голода. Он подёргал верёвку на своей лодыжке другой ногой, пытаясь освободиться — потом понял, что делает. Бросив рюкзак, он потеряет свой шанс свести счёты с Сибил — чудовищем, которое убило его лучшего друга и женщину, которую он любил.

- Контроль, - прошептал он.

Он сморгнул заливающий глаза пот, облизал губы длинным, раздвоенным языком. Пот казался едким, напоминая, что он находится в форме юань-ти. Змеиный народ полз через это узкое место, чтобы достичь своего плодильного зала, и Арвин тоже должен с этим справиться. Главное — освободить свой ранец.

Он дёргал его вперёд-назад, пихал ногой, затем снова дёрнул за привязанную к ранцу верёвку. В конце концов, рюкзак освободился. С облегчением он пополз дальше.

Вскоре показался конец тоннеля, выходящий в пещеру, освещенную мерцающим красным цветом, который смыл темновидение Арвина. Пещеру заполнял шипящий звук; тихое, медленное дыхание змей.

Дюжин змей.

Арвин погрузил свой разум глубоко в муладхару, источник псионической энергии, располагавшийся у основания позвоночника, затем призвал энергию через основание черепа в лоб. Он отправил сознание вниз по тоннелю, в лежащее впереди помещение. Но мысли находящихся там юань-ти оказались не такими, как он ожидал. Он был готов встретить стражников, подозрительных и внимательных. Но мысли этих юань-ти были ленивыми, спутанными, рассеянными. Как будто... да, так и было; они спали. Разум одного был полон образами джунглей, деревом, чьи змеиноголовые ветви запутались в безнадёжном узле. Другой видел сон о виадуках над Хлондетом, которые срослись вместе, образовав в небе каменное кружево. Третьему снилось, что он грелся на камне, который неожиданно стал невыносимо горячим, но кто-то держал его хвост, не позволяя уползти. Другим снились сады, заросшие сорняками, змеёныши, которые пытались расколоть кожаную оболочку яиц, окружавшую их, и верёвки которые превращались змей и сползались в спаривающийся клубок, который нельзя было распутать. Все сны были разными, но у все было что-то общее; беспокойство — необходимость сделать что-нибудь — и раздражающая неспособность понять, что именно нужно сделать.

Арвин убрал своё сознание от спящих, задумавшись, что делать дальше. Он планировал выдать себя за одного из последователей Сибил, который принёс дань аватару. Он провёл месяцы, изучая практики поклоняющихся Ссету, изучая жесты искупления и слова хвалы. Закат был одним из основных периодов поклонения, временем, когда юань-ти выходили из своей вызванной дневной жарой летаргии, начинали пировать и возносить хвалу своему богу.

Он не ожидал найти паству Сибил погружённой в глубокий сон.

Но ждать, пока они проснутся, Арвин тоже не мог. Его метаморфозис скоро прекратит действовать. Он пополз вперёд, полный решимости найти кого-то бодрствующего или разыскать Сибил самостоятельно.

Когда Арвин подобрался к залу поближе, в тоннель перед ним проник клочок янтарного дыма, принеся с собой знакомый запах; сочетание мяты, горящего мха и растительного сока. Осссра! Мерцающий свет, заметил он, исходил от пламени, танцующего над котлом кипящего масла — того самого масла, пары которого едва не отравили юношу, когда он силой добился аудиенции с Дметрио Экстаминосом, старшим принцем Хлондета. В превращённом виде Арвин был невосприимчив к худшим из токсичных эффектов дыма — но это не означает, что он не погрузится в сон, как юань-ти в палате, если вдохнёт его. Встревоженный, он выполз из тоннеля и отвязал ранец от лодыжки. Если двигаться быстро, он может пересечь помещение до того, как слишком сильно надышится паром.

Юань-ти кучами лежали на полу вокруг пылающих котлов оссры. Их головы покачивались во сне. Дыша как можно менее глубоко, Арвин быстро зашагал между ними, направляясь к единственной двери. Это помещение, как и предыдущее, было украшено человеческими костями. Но здесь использовали целые скелеты. Они переплетались вместе на стенах внутри сложенных из позвонков арок. Один из скелетов, справа от двери, принадлежал женщине, а внутри костей её таза был выложен крошечный скелетик нерождённого ребёнка.

Арвина охватил приступ дурноты. Кэррелл была беременна, когда погибла, беременна его ребёнком. Глаза защипало. Он потянулся к дверной ручке, но прежде чем успел открыть её, что-то обернулось вокруг его лодыжки. Он испуганно вскрикнул — и осознал, что глубоко вдохнул дым.

Посмотрев вниз, он увидел змееголовую руку одного из спящих, обхватившую его за ногу.

-Останься, - прошипела она, пока остальная часть тела юань-ти спала. - Спи с нами.

Арвин зевнул, чувствуя сонливость из-за дыма, и невольно сделал ещё один вдох. Он потряс головой, но не сумел избавиться от паутины сна, цепляющейся к краям его мыслей. В этом сне он бежал по джунглям, пытаясь спастись от огромного, размером с солнце глаза с вертикальным зрачком. Глаз смотрел на него с небес, затем неожиданно превратился в рот, который открылся, и наружу вместо слюны потекла кровь — и вместе с её потоком коричневая, увядшая яичная скорлупа. Скорлупа приземлилась рядом с ним, глядя на него лицом Кэррелл. Длинные чёрные волосы разлеглись вокруг отрубленной головы, как лучи угасающего солнца. Её глаза на сморщенном коричневом лице были плоскими и мёртвыми. Нефритовая серьга в левом ухе выпала, и крошечная зелёная лягушка открыла рот и хрипло квакнула пронзительным криком голодного младенца.

Арвин потряс головой, прогоняя кошмар из разума одной лишь силой воли. Стряхнув руку-змею, он распахнул дверь и вывалился в ярко освещённый коридор. Он захлопнул за собой дверь и несколько раз глубоко вдохнул прохладный, чистый воздух. Как долго он стоял там, потерявшись во сне? Неважно, это в любом случае стоило ему драгоценного времени. Тело уже начало покалывать. Его превращение скоро перестанет действовать.

- Итак? - спросил негромкий голос позади него.

Неподалёку стояла юань-ти, сжимая в руках пергамент и перо. Лишённая конечностей нижняя половина тела кольцами свивалась на скамье у стены. Длинные рыжие волосы обрамляли лицо с резкими чертами, и на мгновение Арвин вспомнил Зелию, женщину, ставшую его немезидой. Но чешуя у этой юань-ти была красная, а не зелёная. Она выжидательно подняла перо.

- Твои сны? - прошипела она — мягко, как будто не желая рвать хрупкую нить, соединявшую сновидения и реальность.

Арвин облизал губы — жест, который заставил его длинный раздвоенный язык выстрелить в её сторону, бросив каплю слюны на пергамент в её руках. Верхняя губа юань-ти дёрнулась, обнажая кончики её клыков — жест, часто предшествовавший укусу.

Арвин начал пятиться, потом вспомнил, что должен притворяться юань-ти. Нет, он и был юань-ти, по крайней мере, пока действовало превращение. Приняв властную позу — юань-ти никогда не извинялись, даже перед другими юань-ти — он обнажил кончики собственных клыков. На мгновение их взгляды скрестились — и юань-ти с пером первая отвела глаза. Когда она сделала это, Арвин призвал силу, позволявшую слышать её мысли. Она легко покачнулась, наклонив голову, будто прислушиваясь к далёкому звуку, и её мысли зазвенели в разуме Арвина.

Юань-ти испытывала раздражение из-за него — как он смеет ей угрожать! Госпожа поручила ей священную задачу, и она не позволит мелким помехам встать у себя на пути. Может быть, позднее наступит время мести, но сейчас важно было записать сны, которые спровоцировала оссра.

Арвин решил разобраться сначала с этой частью, потом спросить, где сейчас Сибил.

- Во сне я был в джунглях, - сказал он писарю.

Она окунула перо в пузырёк с чернилами, стоявший рядом на скамье, и начала писать. Почерк был узким и текучим, чередой линий, которые казались затейливо переплетающимися отметинами от когтей, усеянными каплями чернил. Драконий.

Беспокоясь о том, что собственный кошмар может случайно выдать в нём какое-то человеческое качество, Арвин повторил сон, который Кэррелл рассказала ему незадолго до своей гибели; о том, что она была мышью, бьющейся в объятиях змеи. Его голос чуть дрогнул на последних словах. Он вспомнил, какой уязвимой казалась Кэррелл, лежа на скамье в часовне Хельма, с напряжённым лицом, сжимавшая пальцы — пытаясь во сне освободиться. Увидев это, он забеспокоился, что Зелия внедрила в неё семя — что Зелия использовала псионику, чтобы заронить глубоко в разум Кэррелл псионическое семя, которое в конце концов разрастётся, как сорняк задушив собственное сознание Кэррелл и заменив его копией разума Зелии.

Дело было не в этом. Увиденный Кэррелл сон был обычным кошмаром, а вовсе не отзвуком мыслей Зелии.

Настоящий кошмар начался позже, когда Кэррелл утащил в Бездну марилит.

Сознание Арвина по-прежнему погружалось глубоко в разум писаря. Она была разочарована тем, что он рассказал; ничего нового.

- Это было не слишком полезно, да? - спросил Арвин.

- Да, - согласилась она, подув на пергамент, чтобы высушить чернила. - Не особенно.

Определённо не стоит того, чтобы беспокоить госпожу Сибил, безмолвно добавили её мысли, особенно в самый разгар приветственной церемонии.

Сердце Арвина заколотилось. Писарь знала, где находится Сибил. Нужно убедить её, что его необходимо немедленно проводить к госпоже, но как?

Он лихорадочно размышлял. Сон — и сновидения — были важной составляющей поклонения Ссету. В середине зимы несколько избранных жрецов змеиного бога погружались в Прорицающий Сон, месячную спячку, во время которой общались со своим божеством и получали новые заклинания, но здесь происходило нечто иное. Похоже, что Сибил искала что-то во снах своих последователей.

Арвин догадывался, что это может быть: ключ к местонахождению Змеиного круга, артефакта, который Дметрио Экстаминос нашёл год назад во время реставрации Чешуйчатой башни. Слуги Сибил сумели заполучить половину Змеиного круга, но второй половиной по-прежнему обладал Дметрио. Он спрятал артефакт так хорошо, что даже Кэррелл не смогла его найти.

И если эта догадка была верна, Арвина немедленно проводят к Сибил, не взирая на приветственную церемонию. Если нет...

Он решил рискнуть. Он посмотрел в потолок, как будто задумавшись.

- Это не всё, - сказал он писарю. - У моего сна было продолжение.

- Да? - спросила она, снова окуная перо в чернильницу. У неё вырвался тихий, свистящий вздох. Её мысли — которые Арвин всё ещё читал — обладали скучающей снисходительности. Она привлекала его — как и большинство самцов — и он хотел продолжать разговор. Скорее всего, продолжение он выдумал, решила юань-ти.

- Там была змея, - продолжил Арвин. - Серебряная змея. Её тело сворачивалось само в себя, замыкаясь в круг.

Он начертил руками круг в воздухе.

- Она глотала собственный хвост.

Арвин силой сдержал улыбку, услышав, как помчались мысли писаря. Она принялась яростно строчить на пергаменте. Именно этого она и ждала! Госпожа Сибил проинструктировала её — лично проинструктировала! — обращать пристальное внимание на любые упоминания змей в виде круга.

- Продолжай, - попросила она.

- Мужчина держал серебряную змею — юань-ти, - продолжил Арвин. - Мужчина с высоким лбом, узким носом и тёмными, зачёсанными назад волосами.

Писарь нахмурилась, записывая это. Арвин не упомянул цвет и узор чешуи, самое первое, что юань-ти обычно упоминали, описывая другого представителя своей расы.

- Ах да, - сказал Арвин, как будто только что вспомнил. - Было в нём что-то странное. У него не было чешуи. Его кожа была практически... человеческой.

Он сумел произнести последнее слово с отвращением, обманув собеседницу.

- Ты узнал его? - спросила она.

- Кажется, это был Дметрио Экстаминос, - ответил Арвин.

Хотя она узнала имя, это не вызвало внезапного возбуждения, как он надеялся. Он решил, что писарю просто не рассказывали всего.

- Где он находился? - спросила она. - В твоём сне.

- Он был... - сказал Арвин и намеренно умолк.

Он не знал, где находится королевский принц. Никто в городе не знал — по крайней мере, никто, кого гильдия смогла допросить. Бывший посол Хлондета, после того, как его шесть месяцев назад отозвали из Сеспеча, появился во дворце на короткий промежуток времени, затем просто исчез. Арвин пытался связаться с Дметрио с помощью магического послания, но эти попытки потерпели неудачу, как и пробы связаться с Кэррелл. Дметрио был либо мёртв, либо укрыт мощной магией.

- Да? - поторопила писарь.

Арвин подобрался и посмотрел на неё свысока.

- Думаю, это предназначено только для ушей госпожи, дитя.

Он использовал это слово намеренно, несмотря на то, что в нынешнем облике казался не намного старше.

Она тихо зашипела в ответ на словесный укус. Да как он смеет, подумала она. Она ссетссар храма, а он — простой прихожанин! Она начала обнажать клыки, но вспомнила о своём поручении. Госпожа будет недовольна, если наглый самец умрёт, прежде чем его сон будет записан.

- Госпожа Сибил слишком занята для встречи с тобой, - начала она. - Расскажи свой сон мне. Я позабочусь, чтобы...

- Да, да, я знаю, - сказал Арвин, махнув рукой. Руку сильно щипало, и чешуя на ней начала уменьшаться. Пояс у него на груди уже начинал казаться тесным. - Приветственная церемония. Я должен был участвовать в ней, но вместо этого решил погрузиться в сновидения. Отведи меня к Сибил — немедленно.

Это заставило её заморгать. Самец посмел назвать госпожу просто по имени? Наверное, она его недооценила. В прошлом несколько старших серфидианов посещали сеансы Сновидений, но этого она не узнала. Она тщательно запомнила его лицо — затем моргнула, заметив, что оно меняется. Чёрная с серым чешуя растворялась, превращаясь в человеческую плоть...

«Шпион!» - мысленно закричала она. «Я должна...»

Писарь подняла руки, чтобы сотворить заклинание. Когда она начала произносить молитву, Арвин прибегнул к одной из своих сил. Он уже находился внутри её разума, что облегчало задачу, но чтобы его обман сработал, пришлось использовать две силы одновременно.

Он начал срезать слои её памяти, начав со звука, который она сейчас слышала; звенящий шум, который был результатом действия его второй силы. Начав отсюда, он стёр момент осознания, что он был не юань-ти, а человеком — шпионом — и память об исчезающей чешуе, обнажавшей человеческие черты. В то же самое время он восстановил своё превращение, возвращая тело в змеиную форму.

Пока он был этим занят, заклинание писаря подействовало, и с её руки ударил похожий на змею кнут из мерцающей красной энергии. Он хлестнул Арвина по плечу, прожёг ткань его рубахи и послал по телу горячую волну боли. Арвин вскрикнул, пытаясь удержать концентрацию. На миг она почти ускользнула — на теле прекратила расцветать чешуя, и писарь сумела запечатлеть новый слой памяти: образ Арвина, содрогающегося под её мистическим хлыстом.

Затем он восстановил контроль. Он удалил эти воспоминания вместе с некоторыми другими, откатив её память до того момента, как его метаморфозис прекратился, оставляя писаря с воспоминанием о том, как он приказал отвести его к Сибил. В то же самое время он закончил трансформацию, заставив тело вернуться в форму юань-ти.

Когда с этим было покончено, он перестал слышать её мысли, но мог догадаться об их содержании. Юань-ти удивится, что он неожиданно начал потеть и тяжело дышать, и задумается, почему он старается не показывать плечо, как будто что-то скрывает.

- Вам... нехорошо? - неуверенно спросила она.

- Не по себе, -поправил он. - От этого сна мне... не по себе. Наверняка Си... госпожу Сибил он тоже обеспокоит. Чем быстрее я перескажу ей сон, тем лучше.

Он взмахнул рукой, как будто отпуская её.

- Отведи меня к ней. Я пойду за тобой.

- Да, старший серфидиан, - сказала она.

Отложив перо и пергамент, она соскользнула со скамьи и поползла по коридору. Арвин направился следом, сдвинув лямку рюкзака так, чтобы прикрыть ожог на плече.

Она провела его по катакомбам по такому запутанному маршруту, что Арвин потерял ориентацию. Он сомневался, что сможет снова отыскать зал сновидений, и мрачно усмехнулся, осознав, что, скорее всего, это будет неважно. Арвин принял тот факт, что убийство Сибил, вероятно, будет последним его поступком. Кэррелл не стало, и его собственная жизнь больше ничего не значила. Нужно было сосредоточиться на успехе своего удара.

Спустя какое-то время костяные декорации сменились голыми каменными стенами, резьба на которых напоминала чешую. Сердце Арвина забилось быстрее, когда он осознал, что они приближаются к логову Сибил. Текст Виллима описывал такие стены в храме Вараэ. Несколько раз они с писарем проходили под арками, на камнях которых были выгравированы магические символы. Кожа Арвина зудела, когда он проходил через эти магические поля. И хотя его сердце подскакивало всякий раз, как только он чувствовал касание магической энергии, сигнала тревоги так и не прозвучало. Кольцо Кэррелл защищало его, закрывая мысли и подавляя любые ауры, которые могли выдать в нём врага Сибил.

Древний храм, настоящая крепость, был полон юань-ти. Писарь провела Арвина мимо полной яиц плодильной палаты, которую согревали потрескивающие жаровни, и большого зала, в котором дюжины юань-ти пировали, пожирая огромную многоножку, голова и хвост которой протянулись от одного конца длинного стола к другому. Трапезничавшие отрывали куски от пока что извивающегося насекомого, запивая их кроваво-красным вином.

По пути они миновали нескольких стражников; гротескных, огромных гибридов человека и рептилии, которые отличались пугающим сходством с жутким созданием, каким стал лучший друг Арвина Наулг, после того, как его заставили выпить превращающее зелье Покса. Арвин мысленно задрожал, проходя мимо них. Ему пришлось напрячься, чтобы сохранить равнодушное выражение.

В конце концов они пришли в часовню, где свернулись кольцами жрецы в истовой молитве перед статуей, вырезанной из пронизанного золотыми жилками чёрного мрамора, изображавшей крылатую змею с четырьмя руками и огромными рубинами вместо глаз.

Статуей Сибил.

Один из клириков повернулся глядя на проходящих мимо Арвина и писаря, а затем поспешил покинуть часовню, чтобы хлопнуть Арвина по плечу — по обожжённому плечу. Арвин едва сумел не вздрогнуть. Капли едкого пота выступили у него на лице.

- Куда вы направляетесь? - прошипел клирик.

Капюшон кобры, окружавший его в остальном человеческое лицо, раздулся, когда он заговорил. Во рту мелькнул раздвоенный красный язык, попробовав воздух у щеки Арвина.

Арвин знал, что его превращённое тело будет пахнуть, как настоящее тело юань-ти, но подавить возникшее беспокойство оказалось очень трудно. Юань-ти был клириком, серфидианом Ссета, да ещё и могущественным, судя по надетому на нём вычурному плащу. Чешуя, вплетённая в плащ, была изготовлена из кусочков драгоценных камней не толще ногтя, и блестела в заливающем коридор свете фонарей. Жрец наверняка знал дюжины разных заклинаний — в том числе, возможно, и такое, что могло лишить Арвина его маскировки.

- В алтарную комнату, - ответила писарь. - Ему снился Змеиный круг. Я отведу его к госпоже.

- Сэ'сэхен прибывают, - сказал жрец. - Госпожа занята, приветствуя их.

Он повернулся к Арвину.

- Твой сон может подождать.

- Действительно, - согласился Арвин, сбрасывая с плеч рюкзак. - Но это — нет.

Он призвал силу, которая позволяла ему обмануть одно из чувств клирика — в этом случае, зрение. Жрец был сложной целью. Арвину пришлось проложить путь в его разум силой, ментальным толчком, который, как опасался юноша, мог его выдать. Клирик потряс головой, как будто пытаясь избавиться от назойливого звона в ушах.

Открыв свой рюкзак и позволяя клирику изучить его содержимое, Арвин придал форму тому, что увидел жрец юань-ти. На самом деле в рюкзаке была сеть, которую последние три месяца Арвин плёл из ползучих жёлтых мускусных лоз — сеть, зачарованная способностью захлёстывать жертву по команде — но жрец, открыв ранец, увидел нечто совсем другое.

Блестящий серебряный полукруг.

Половину Круга змеи.

Арвин закрыл ранец и покинул разум жреца. Когда он поднял взгляд, лицо старшего серфидиана выражало нетерпение.

Арвин мог догадаться, о чём тот думает — что лучше он сам принесёт Сибил половину Круга змеи, а не какая-то там писарь. Скорее всего, он также взвешивал свои шансы победить Арвина и забрать у него ранец. Клирик посмотрел на наросты над глазами Арвина, затем отвёл взгляд, очевидно решив не сражаться с противником, яд которого был сильнее.

- Кто ты такой? - требовательно спросил он.

- Ситис, - ответил Арвин, назвав обычное имя юань-ти — то, которое было куда легче произнести с раздвоенным языком. - Я из подчинённых Ссармна, - добавил он.

Напрягшись, он ждал, раздумывая, сработает ли обман. Ссармн был работорговцем из Порта Черепа, который снабжал Сибил зельем, которое превратило бы людей Хлондета в её рабов, не предотврати Арвин этот план. Это было год назад, но если ему повезёт — Арвину пришлось сдержать порыв дотронуться до висящего на шее кристалла — Ссармн по-прежнему принимает участие в операциях Сибил.

- Аа, - прошипел старший серфидиан. - Можешь уходить, - сказал он писарю, махнув рукой. - Возвращайся в палату сновидений.

- Но...

От брошенного серфидианом взгляда протест умер на её губах. Съёжившись, она поползла назад, но сначала бросила долгий, пристальный и недоумённый взгляд на обожжённое плечо Арвина, обнажившееся, когда он снял ранец. Арвин попытался использовать силу, которая стёрла бы этот взгляд из её памяти, но прежде чем сумел это сделать, юань-ти уползла слишком далеко.

Жестом указав Арвину следовать за собой, жрец повёл его в загибающийся спиралью коридор. Внутренняя стена винтового спуска была усеяна вертикальными щелями, через которые Арвин слышал звуки, похожие на шипение прибоя на пляже. Взглянув в одну из щелей, он увидел далеко внизу круглую комнату, купающуюся в свете фонарей. Её пол был покрыт тысячами змей всех цветов и размеров. Змеи ровным потоком скользили вокруг приподнятого пьедестала из чёрного обсидиана.

Несколько раз во время их сошествия вниз в эту комнату Арвин слышал хлопок, заглушавший шипение змей. Когда они достигли основания спуска, он увидел причину этого звука. Только что пьедестал был пуст, а в следующее мгновение на нём возник юань-ти. Должно быть, пьедестал служил порталом, связанным с неким далёким местом.

Прибывший через портал юань-ти был одет в белую набедренную повязку, сандалии с высокой шнуровкой и плащ из шкуры — и головы — тигра, на золотой шерсти которого виднелись тёмные пятна. Ожерелье тяжёлых золотых бус висело на его чешуйчатой груди, а на голове виднелся затейливый головной убор, украшенный нефритовыми кольцами.

Арвин моргнул от иронии. Это был знатный юань-ти из племени сэ'сэхен — племени Кэррелл. Она отправилась на север в попытках спасти свой народ.

Несмотря на то, что они были союзниками Сибил.

Из змеиной массы поднялась кобра, покорно предоставив свой раздутый капюшон в качестве ступеньки. Знатный юань-ти наступил на него. Остальные кобры поступили так же. Двигаясь от одной головы к другой, юань-ти пересек змеиный клубок, окружавший пьедестал, направляясь к дверному проёму, выполненному в виде зияющей пасти повелителя зверей. Тем временем жрец повёл Арвина вдоль стены — змеи расползлись, открывая им путь — к тому же выходу.

- Молчи, - прошипел он. - Я представлю тебя.

Арвин последовал за ним. Осознание близости к цели заставило его напрячься. По виску сочился едко пахнущий пот. Он смахнул его. Впереди — дальше по изгибающемуся коридору, который соединял портальную комнату со следующей — он слышал голоса. Сквозь портал, видимо, прошёл не один сэ'сэхен, а целая дюжина. В помещении впереди Арвин видел крупную группу одетой похожим образом знати. Между ними двигались старшие серфидианы в украшенных самоцветами плащах, вроде того, за которым шёл Арвин, а также несколько юань-ти в обычных для Вилхонской протоки украшениях; дворяне из Хлондета.

Причёска одной юань-ти из старших жрецов, женщины, состояла из дюжин крошечных переплетённых змей. Он знал о ней по слухам — о ней знали все жители Хлондета — но никогда не думал, что встретит лицом к лицу. Это была Медусанна из дома Мхейрдол, старшая змея Собора Изумрудной чешуи, старший жрец самого знаменитого храма Хлондета, чудовище юань-ти, которая по слухам одним лишь взглядом могла превращать в камень.

Когда жрец провёл Арвина в помещение, Медусанна повернулась и посмотрела на него. Она говорила на языке сэ'сэхен с одним из представителей знати. У Арвина оборвалось сердце, когда он услышал знакомое слово, которому его научила Кэррелл. Киичпан. Красивая. Проглотив свои эмоции, Арвин спокойно встретил взгляд Медусанны, молча молясь о том, чтобы его маскировка выдержала — и о том, чтобы слухи оказались неправдой.

Маскировка выдержала, и в камень он не превратился.

Вместо того, чтобы продолжить разговор, Медусанна продолжала смотреть на Арвина, когда жрец подвёл его поближе к собранию.

Помещение, в котором собрались сэ'сэхен и жрецы, обладало потолком, из камней которого клыками торчали вниз железные лезвия. Все они были ржавыми, некоторые выпали, подобно сгнившим зубам, оставив после себя дыры. Стены справа и слева были украшены изображениями повелителя зверей в его различных животных формах, каждая — со змеёй, обёрнутой вокруг плеч и нашёптывающей ему на ухо. Между ними располагались сводчатые коридоры, которые вели во тьму — по пять проёмов в каждой стене.

В дальнем конце комнаты стоял широкий каменный алтарь, вырезанный в форме змеи, свернувшейся на кладке яиц. По бокам алтаря стояли две каменные колонны — двойной хвост змеи. Между ними клубилось облако тьмы, которую не могло преодолеть даже усиленное зельем зрение Арвина. Прямо перед алтарём стояла статуя из ржавого железа, изображавшая змею, сжимавшую в пасти огромную хрустальную сферу. Арвин тревожно сглотнул. Если Сибил предстанет перед своими последователями в хрустальном шаре вместо того, чтобы появиться лично, все усилия последних шести месяцев будут напрасны.

Тьма между колоннами заволновалась, как будто потревоженная невидимым веером. Собравшиеся в помещении юань-ти смолкли. Затем они начали шипеть. «Сссси-бил. Сссси-бил. Ссси-бил.» Арвин обнаружил, что покачивается в такт остальным. Усилием воли он освободил свой разум. Помогли воспоминания о сгинувшей в Бездне Кэррелл.

Из тьмы вырвалось огромное чудовище. Чернильно-чёрное, почти в три раза выше человека, она воспарила над алтарём, лениво махая своими кожистыми крыльями. Две её когтистых лапы сжимали шипастую цепь, светившуюся красным, как раскалённые угли; другие две были пусты. Они поднялись, вызвав шипящие возгласы — затем опустились.

С этих лап сорвалась волна мерцающей энергии, ударилась о пол и разошлась дугой перед чудовищем. Арвин услышал, как знать и жрецы перед ним кричат от ужаса, когда волна прошлась по ним, увидел, как они корчатся, как закатываются глаза — и на него ледяным потоком обрушился магический ужас. Закричав, он упал на колени, сражаясь за контроль над собственным разумом и смутно осознавая, что других вокруг него постигла та же участь. Даже Медусанна рухнула на колени. Змеи в её причёске бились и шипели.

- Контроль, - прошептал он.

Он поднял псионический барьер, надавил ментальными руками на волны волшебного страха, исходящего от алтаря. Необходимость кричать и умолять немного ослабела — достаточно, чтобы он посмотрел в сторону алтаря, где свернулась кольцами Сибил. Ненависть помогла ему сосредоточиться, но маленькая часть его разума по-прежнему сжималась от страха.

Неужели Сибил действительно была аватаром бога?

Нет, сказал он себе. Юань-ти могли вызывать волшебный страх простым усилием мысли. Сибил была сильнее остальных — достаточно сильна, чтобы заставить его задыхаться.

Когда от страха, охватившего собравшихся, осталось лишь раболепное шипение, юань-ти медленно начали подниматься с колен. Арвин встал вместе с ними. Сибил смотрела мерцающими красными глазами вниз на своих последователей, потом улыбнулась, обнажая кончики клыков.

- Знать сэ'сэхен, - прошипела она голосом, который эхом прокатился по всему помещению. - Добро пожаловать.

Последовала долгая речь; похвала достойным и преданным, обещания, что вскоре они получат свою награду в Хлондете, угрозы быстрой ужасной мести неверным и недостойным. Арвин сосредоточился на том, чтобы успокоить своё колотящееся сердце и попытаться не выдать свою нервозность. Жрец, который привёл его сюда, жестом приказал Арвину отдать ему ранец. Арвин кивнул и начал снимать его с плеч. Старший серфидиан, очевидно, собирался сам показать его содержимое Сибил — ещё одна улыбка Тиморы, поскольку Сибил куда вероятнее примет рюкзак из рук того, кто будет ей знаком. Если Арвин окажется достаточно близко, когда ранец будет открыт, он сможет скомандовать спрятанной там сети и направить её атаку. Конечно, это сразу же выдаст его, но именно так он всё и запланировал. Как только сеть ударит и начнёт своё смертоносное дело, он укусит себя за руку, впрыснув смертельную дозу яда юань-ти, затем оборвёт действие превращения. Вернувшись в человеческую форму, он погибнет и окажется вне досягаемости змеиных колец Сибил.

Он коснулся кристалла у горла. Последняя из его «девяти жизней» должна была вот-вот оборваться. Через мгновение его душа присоединится к душе Кэррелл на плане мёртвых. Всё, на что надеялся Арвин — что она встретит его там, что бог Кэррелл ещё не призвал её в своё царство.

Сибил по-прежнему говорила с собравшимися юань-ти, превознося их усилия и делая обещания сэ'сэхен. Арвин не вслушивался. Через несколько секунд всё это перестанет иметь какое-либо значение. Осторожно, чтобы не получить неожиданный укус, он протянул ранец жрецу. Умирать было рано.

Жрец схватил ранец — точно так же осторожно. Со стороны алтаря раздался оглушительный грохот. Жрец и Арвин повернулись туда, оба по-прежнему сжимали ранец. Звук исходил из колонн по обе стороны алтаря. Их хвосты яростно тряслись, наполняя помещение грохотом, от которого под ногами дрожал пол.

Когда грохот прекратился, внутри хрустального шара возникло лицо: один из старших серфидианов.

- Госпожа, - встревоженно прошипел он. - В твоём святилище был обнаружен шпион.

Арвин с колотящимся сердцем осознал, что писарь, должно быть, заметила прореху в своих воспоминаниях, поняла, что ожог на плече Арвина был её рук делом, и сделала правильный вывод. Всё это означало, что Арвин не мог больше ждать, пока жрец передаст ранец Сибил. Вырвав рюкзак из его рук с коротким: «Я сам ей передам», Арвин начал прокладывать путь через толпу.

Тем временем Сибил прошипела гневный ответ хрустальному шару. Жрец внутри него торопливо ответил:

- Нет, госпожа, внутри самого храма!

Глаза Сибил вспыхнули. Она указала на Медусанну.

- Запечатай храм. Найди шпиона.

Арвин растолкал знатных сэ'сэхен, отчаянно пытаясь подобраться к алтарю. За ним по пятам следовал жрец.

- Госпожа! - воскликнул Арвин. - Я нашёл...

Прежде чем он успел закончить фразу, Сибил могучим взмахом крыльев бросила себя назад. Тьма плащом сомкнулась вокруг неё.

- Нет! - простонал Арвин. Возглас потерялся в беспокойном шёпоте, пронёсшемся по помещению.

Юношу заполняли одновременно ярость и отчаяние. Он шесть месяцев готовился — придумал идеальное оружие для убийства Сибил и был готов пожертвовать собственной жизнью, и всё это лишь для того, чтобы представившийся шанс в самый последний момент ускользнул у него из-под носа.

Его тело начало зудеть и терять свою форму. Сейчас его трансформация прекратится. Через миг он может восстановить её — но не раньше, чем дюжины юань-ти увидят его человеческий облик. Уничтожить сразу столько воспоминаний он не мог.

Если Арвин хотел прожить достаточно долго, чтобы получить второй шанс расправиться с Сибил, ему нужно было придумать что-то ещё. Срочно.