Отвергнутые воспоминания

14 ноября 1940 года поезд народного комиссара СССР прибыл на железнодорожный вокзал в Берлине и остановился только тогда, когда вагон Вячеслава Молотова оказался рядом с красной дорожкой. По обе стороны дорожки стоял почетный караул, торжественность событию придавал и духовой оркестр. Иоахим фон Риббентроп и Генрих Гиммлер приветствовали его как друга фюрера. Это был диалог глухих. Гитлер беспрестанно говорил о новом мировом порядке, который он установит вместе со Сталиным. «Наши страны могучи, и во главе их стоят руководители, способные диктовать свое желание остальному миру». «Почему ваши войска все еще в Финляндии и почему вы отдаете приказ отступать войскам, захватившим Болгарию и Румынию?». Гитлер не обращал внимания на то, что говорил Молотов. Переговоры на следующий день прошли в таком же духе, и на сей раз Гитлер говорил на темы, касающиеся скорейшего падения Британской империи. Он не слушал своего собеседника, снова и снова задававшего свои прагматические вопросы. Фюрер становился нервным. Кстати, он не пришел на торжественный ужин, организованный Молотовым в советском посольстве. Покой гостей нарушали в этот вечер сирены, ибо британские самолеты совершали свои налеты на Берлин. И в убежище продолжал Риббентроп предсказывать падение англичан. «Кому в таком случае принадлежат те бомбы, что падают на нас?» – спросил на это Молотов.[99]

В то время, когда тысячи семей в Эстонии, Латвии и Литве сидели на чемоданах и ждали, когда НКВД с повесткой об аресте постучит в их дверь, когда вагоны с арестованными направлялись в сторону Советской России, а подвалы для пыток и тюрьмы НКВД были переполнены заключенными, 22 июня 1941 года Гитлер вместе со своей трехмиллионной армией начал вторжение в СССР.

Дружбе двух диктаторов пришел конец.

ИСТРЕБИТЕЛЬНЫЕ БАТАЛЬОНЫ ПРИСТУПАЮТ К РАБОТЕ

В тот же день, 22 июня 1941 года, на западных территориях СССР, в т.ч. в Эстонии, Латвии и Литве, было объявлено военное положение. Свою работу начали истребительные батальоны. В уездах следовало организовать штабы во главе с руководителем местного отделения НКВД, в его состав входили представители наркомата государственной безопасности, милиции и местных исполкомов. В волостях следовало создавать штабы из уполномоченных наркомата внутренних дел и наркомата государственной безопасности во главе с председателем волостного исполкома. В городах и волостях из самых благонадежных и подготовленных партийных, комсомольских и советских активистов следовало организовывать истребительные отряды. Первоначально отряды следовало вооружать находящимся на местах оружием.

3 июля 1941 года председатель Государственного комитета обороны СССР Иосиф Сталин выступил по радио с речью, в которой в числе прочего упомянул и истребительные батальоны: «Мы должны организовать беспощадную борьбу со всякими дезорганизаторами тыла, дезертирами, паникерами, распространителями слухов, уничтожать шпионов, диверсантов, вражеских парашютистов, оказывая во всем этом быстрое содействие нашим истребительным батальонам. Нужно иметь в виду, что враг коварен, хитер, опытен в обмане и распространении ложных слухов. Нужно учитывать все это и не поддаваться на провокации. Нужно немедленно предавать суду Военного Трибунала всех тех, кто своим паникерством и трусостью мешают делу обороны, невзирая на лица.

При вынужденном отходе частей Красной армии нужно угонять весь подвижной железнодорожный состав, не оставлять врагу ни одного паровоза, ни одного вагона, не оставлять противнику ни килограмма хлеба, ни литра горючего. Колхозники должны угонять весь скот, хлеб сдавать под сохранность государственным органам для вывозки его в тыловые районы. Все ценное имущество, в том числе цветные металлы, хлеб и горючее, которое не может быть вывезено, должно безусловно уничтожаться».

На самом деле, этим была расширена сфера действий истребительных батальонов, им были даны полномочия для борьбы и с внутренним врагом.

По примеру Сталина, ЦК КП(б) ЭССР и Верховный совет ЭССР 8 июля обратились с «Призывом к трудовому народу», где в числе прочего говорилось: «Подстерегайте и уничтожайте врага. Не оставляйте врагу ни одного животного, ни одного килограмма хлеба, ни литра горючего. Сжигайте склады и обозы врага. Уничтожайте телеграфную и телефонную связь врага. Громите во вражеском тылу железную дорогу».

В состав истребительных батальонов могло входить около 6400 человек.[100]

КТО ЭТО БЫЛИ?

Первоначально истребительные батальоны создавались в основном из добровольцев, позднее в их составы включались и эстонские мужчины, мобилизованные в обязательном порядке. Контроля над деятельностью истребительных батальонов практически не было. Там было много лиц с уголовным прошлым. Оружие выдавалось каждому желающему. В их числе, обязательно, были и коммунисты, а также морально падшая интеллигенция, находящаяся в конфликте с обществом. Например, в истребительном батальоне служил писатель Макс Лаоссон. Членов истребительных батальонов вербовали и в тюрьмах, так, 5 июля было освобождено из-под ареста несколько десятков заключенных, осужденных за изнасилование, убийство и пр. На автомашине их повезли в Таллинн и предложили вступить в истребительный батальон. В основном, в состав батальонов входило больше эстонцев, но местами, особенно в Таллинне, около 50% численности батальона составляли русские и евреи. Однако в руководстве истребительных батальонов не было эстонцев.[101]

ЧЕМ ОНИ ЗАНИМАЛИСЬ?

Летом 1941 года начался тот период, когда советская оккупационная власть уже не утруждала себя тем, чтобы отдавать эстонцев под суд. По приказу Сталина от 4 июля началась тактика «выжженной земли». Это означало начало повального террора: охоту истребительных батальонов на людей, насильственное убийство мирных людей и поджог хуторов.

В период первой советской оккупации было убито 2199 человек, из которых мужчин было 1900, женщин 264, пол 35 убитых не удалось установить. Известно о возрасте 1427 убитых. Особое внимание следует обратить на количество несовершеннолетних – 82 (3,75%), а также стариков – 214 (около 10%).

Известен факт, что после первой операции истребительного батальона (в волости Саадьярве) нервы многих не выдержали. Командир предложил, что тот, у кого не выдерживают нервы, может уйти из батальона. Батальон покинуло около 10%. К 24 июня в составе Тартуского истребительного батальона было 60–70 бойцов. Около 10 июля, когда батальон ушел из Тарту, в его составе насчитывалось 460 членов, из них 4 женщины.

Обычно перед убийством жертву жестоко пытали – это значит, что отрезали груди и половые органы, выбивали глаза, сжигали и хоронили заживо, растягивали между автомобилями, связывали колючей проволокой, избивали, приводили семью на казнь и многое другое, на что только способна фантазия, если нет суда и палачу дается свобода рук. Грабили хутора, закрывали людей в домах и сжигали вместе с домом. На эстонском побережье, случалось, гнали скот с глинта в море. Для врага должна была остаться голая земля.[102]

30 июля 1941 года группа красноармейцев направлялась из волости Вооре через волость Торма в деревню Паластвере, расположенную недалеко от дома моей матери. Моя тетя, мамина сестраблизнец Вайке, помнит эти события: «Это было военное время, когда пришли советские войска, они совершали разные зверства. На одном хуторе они убили семью Роозипыльд. Дочь Сальме привязали к скамейке и насиловали по очереди. Под конец, вырезали ей груди и убили. Брат скрылся дома под кроватью, его спасло то, что в кармане оказался кошелек с деньгами. Они кололи его штыком сквозь кровать. Вероятно, решили, что достаточно, и оставили в покое. Всю жизнь он ходил, горбясь, он был настоящим инвалидом. Но он был свидетелем, от которого, увы, с точки зрения закона, не было никакой пользы». После этого события Вайке не хотелось больше жить: дикая жестокость, беззащитность перед мучителями наполнили болью всю жизнь.

В 1970-х годах по эстонскому телевидению показывали передачу, где рассказывалось об этой истории, но кто-то там утверждал, что жестокие убийства совершали «лесные братья». Конечно, это было ложью, но это отвечало требованиям того времени: убийства, совершенные НКВД и истребительными батальонами, приписывались борцам сопротивления.

Механическое описание может узаконить эти события, если не обращать внимания на устную историю, на нерассказанный опыт сотен выживших людей.