Отвергнутые воспоминания

Рассказы об Освободительной войне, память о ней и ее участниках в Советской Эстонии были запрещены, ибо это были воспоминания о независимой Эстонии со своими мифами, традициями и символами, и, что особенно важно, с правовой системой, совершенно отличной от той, что действовала в Советском Союзе. Эти воспоминания стали нежеланными и почти что исчезли, так как полвека находились под гнетом советской власти, его периодически нарушали лишь спонтанные выступления студентов. Несмотря на запреты, наказания и слежку органов КГБ, студенты Тартуского университета ходили 24 февраля на расположенную на Раадиском кладбище могилу (каким-то чудом сохранившуюся) героя Освободительной войны Юлиуса Куперьянова, возлагали цветы и зажигали свечи. Кое-где поднимали и сине-черно-белые национальные флаги. Это было сопротивление тотальной советизации и амнезии. Разумеется, оно не оставалось без наказания советскими репрессивными органами.

После советских (1940–1941 и 1944–1991) и немецкой (1941–1944) оккупаций в Эстонии было много одиночества и бесприютности. Часть умолчанного потому и останется навеки невысказанным.

Беженцы в Таллиннском порту в сентябре 1944 года

Этот потускневший исторический след в идентичности эстонцев интересует меня с разных аспектов, я пытаюсь найти его, чтобы и кто-то другой получил толчок к открытию новых следов. Этот потускневший след – след моей семьи в независимом государстве, где в 1930-х годах родились мои мама и папа. За эту независимую страну боролись дядя моего отца Леонард Мартинсон и мой дедушка по отцу Эльмар Паю. Это след, дававший людям уверенность в том, что такая маленькая республика, как Эстония, может бороться против таких великих стран, как Россия и Германия, против обеих держав, поочередно терроризировавших Эстонию.

Революция и Освободительная война интересуют меня и потому, что в них участвовали национальные меньшинства Эстонии. Эстонские евреи, русские и шведы, которые позднее, после начала советской оккупации, были сосланы в лагеря Советского Союза. Моя бабушка по матери, Хелене, знала русских староверов, репрессированных советской властью за их участие в Освободительной войне и деятельность на благо Эстонской Республики. Когда в 1948 году НКВД арестовал мою маму и ее сестру-близняшку, бабушка поспешила в соседнюю деревню к своим друзьям-староверам, которые собрались перед своими иконами и молились за ее детей. Работая над своим фильмом и изучая архивные документы, я открыла для себя, что эти люди несли в себе важнейшие этические ценности, благодаря которым стала вообще возможной независимость Эстонии.

Русские староверы появились на территории Эстонии в результате гонений в 1650-х годах, когда патриарх Никон и царь Алексей Михайлович предприняли церковную реформу. В этих вопросах меня просвещала исследовательница культуры русских староверов и учительница русского языка Аполинария Репкина, уроженка деревни Муствеэ на побережье Чудского озера. Она помогла мне понять принципы демократии, закодированные в учении староверов, и истолковала мне суть морали староверов, направленной против власти насилия и политической деятельности, обрекающей на предательство. Староверы знали, что политику нельзя объединять с властью. Старообрядцы считали себя рабами бога, а не его наместниками, обладающими неограниченной властью. Отношение большевиков к староверам и вообще к церкви было еще более жестким, нежели царское. Таким образом, к началу Освободительной войны староверам не оставалось ничего, кроме надежды на то, что в независимой Эстонии они могут дышать свободно. В 1990-х годах я подготовила для Эстонского телевидения (ЭТВ) документальную передачу «Народ деревни Раякюла» о культурном и певческом наследии староверов, где в числе прочего открыла для себя «молчаливую мудрость» староверов – философию иконографии – учение о добре, святом и зле. Староверы подчеркивали, что годы Эстонской Республики (1918–1940) были в их истории самыми счастливыми, так как было прекращено политическое гонение, у них был свой депутат в Рийгикогу.

Аполинария Репкина перед старообрядческим монастырем в деревне Раякюла в начале 1990-х годов

Нельзя не рассказать и о поселившихся в Эстонии евреях, которых в царской Россия постоянно преследовали. По данным моего друга, издателя и исследователя культуры эстонских евреев Эльхонена Сакса, в Освободительной войне приняло участие около 200 добровольцев-евреев, в том числе 12 врачей. Пользуясь возможностью, я называю имена этих замечательных людей: Эсре Добрушкес (служил во 2-м батальоне 1-го полка), Мозес Эпштейн, Давид Франк (госпиталь 2-й армии), Носсон Генс (3-й пехотный батальон), Юлиус Кахн (бронепоезд), Макс Кломпус (3-й артиллерийский батальон), Якоб Кропман (батальон школьников), Зигфрид Мирвиц (7-й пехотный батальон), Самуэль Поликовский (бронепоезд, старший врач партизанского батальона), Йозеп Рубанович (бронепоезд номер 3), Мориц Шуман и Хирс Шварц. Эльхонен Сакс, помнящий об Эстонской Республике довоенного периода, вспоминает, что демократическая национальная политика Эстонии вызывала в евреях, проживающих в других странах, чувство зависти. В Эстонии не стремились ассимилировать национальные меньшинства – шведов, русских, немцев, да и евреев, а старались интегрировать их. Этот опыт солидарности стерла история со своим террором.

ОСВОБОДИТЕЛЬНАЯ ВОЙНА

28 ноября 1918 года Красная армия вместе с эстонскими полками Красных стрелков вступила на территорию Эстонии и в тот же день заняла Нарву. Вслед за этим эстонские коммунисты по указке из Москвы провозгласили в Нарве Эстляндскую трудовую коммуну, которую Яан Анвельт и Ханс Пегельман. Это должно было придать наступлению Красной армии элементы Гражданской войны. Партия большевиков, контролирующая деятельность Эстляндской трудовой коммуны, была в составе РСДРП(б), и руководство ею осуществлялось из Москвы.

Основной составляющей большевиков было безжалостное насилие. Председатель Эстляндской трудовой коммуны (ЭТК) Яан Анвельт 3 декабря 1918 года в «Вестнике Эстонских красных стрелков» писал: «За каждый волос, который упадет с головы товарищей в результате насилия, своей жизнью и имуществом ответят десять белогвардейцев, а также их жены и дети».

Политику террора стали проводить комиссии по борьбе с контрреволюцией. Так, контрреволюционерами, тем самым и врагами пролетариата, были объявлены все церковнослужители, и им было запрещено находиться на территории Эстонии. Спустя два дня были запрещены церковные праздники. 30 декабря 1918 года Управление внутренних дел ЭТК издало указ о передаче церковных зданий в ведомство местных исполнительных комитетов.[21]

Первые церковнослужители к тому времени были уже казнены.

18 декабря 1918 года после тяжких пыток был казнен пастор Йыхвиской церкви Карл Иммануэль Хессе. Для тогдашних эстонских священников особенно трагическими были кровавые деяния, совершенные большевиками 14 января 1919 года в подвале Тартуской Кредитной кассы, из 19 жертв которых пятеро были священниками, в том числе пастор прихода Тартуского университета Трауготт Хан, епископ Эстонской православной церкви Платон и протоиерей Н. Бежаницкий.[22]

Английский историк Кэтрин Мерридэйл (Catherine Merridale), исследовавшая вопросы смерти и памяти в Советской России[23], констатирует, что война большевиков против ритуалов была осуществлена путем вандализма. Их неприятие церкви как устаревшего явления очень часто проявлялось в истерической грубости. Большевистский атеизм, который они стремились утвердить вместо религии, оказывал на людей противоречивое воздействие. Жестокость и была тем, что отталкивало от большевиков и самые бедные слои эстонского населения. Для многих из них стало разочарованием и то обстоятельство, что им не дали землю. Земли и поместья, отнятые у остзейских помещиков, были превращены в коллективные хозяйства, руководимые правлением, состоящим из горожан.

Эстляндская трудовая коммуна, занимавшая территорию Восточной и Южной Эстонии, захваченную Красной армией, просуществовала недолго. Однако на первых порах Красной армии удалось достичь больших успехов, ибо эстонская национальная армия только создавалась, Перелом наступил после того, как в декабре 1918 года вернулся домой генерал Йохан Лайдонер, назначенный на должность главнокомандующего войсками (был в эмиграции, спасаясь от немецкой оккупации). Лайдонер не считался с офицерскими чинами царской армии и назначал на руководящие должности молодых талантливых людей. В начале войны большая часть населения была в подавленном настроении, эстонцы уже не верили, что Эстония в состоянии противостоять огромной России. Исключение составляли офицеры и школьники. Офицеры лучше других понимали, что после опустошительных революций от России оставалась только жалкая тень. Школьники же особо не раздумывали – они взяли в руки оружие.[24] В числе ушедших на войну были и родители Хейно Ноора – 24-летний Карл Ноор, получивший военное образование в царской России в Иркутском военном училище, и 24-летняя Сальме Ноор (в то время е Кюйен). До этого девушка успела окончить немецкую женскую школу в Пайде и год проработать на Кавказе гувернанткой в эстонской семье генерала царской армии, а затем пройти и курсы сестер милосердия. По словам Хейно Ноора, будучи сестрой милосердия на фронте, Сальме Ноор сталкивалась с людьми разных национальностей, проживавших в Эстонии. Например, с главным хирургом времен Освободительной войны, прибалтийским немцем Максимилианом Фридрихом Вернером Цёге фон Мантейфелем, защитившим в 1886 году докторскую диссертацию при Тартуском университете и одним из основателей сердечно-сосудистой хирургии при Тартуской хирургической клинике на Тоомемяги. Перед войной он занимался операциями на сердце и первым ввел в практику резиновые перчатки, или «метод стерильных рук». Фон Мантейфель был также врачом при царском дворе и в 1906 году принимал участие при составлении Женевской конвенции российского Красного Креста в Лондоне. В 1918–1925 гг. он был генералом-консультантом эстонской армии.

В начале Освободительной войны эстонцам приходилось очень сложно, позднее на помощь эстонским полкам пришла и сама погода. Так как война велась зимой и дороги были занесены снегом, победителем мог стать тот, в чьих руках находилась железная дорога. Предугадав это, эстонское командование в срочном порядке построило бронепоезда, давшие преимущество на железной дороге.

В январе 1919 года в рядах Эстонской армии было 13 000, в феврале – 30 000 военнослужащих. 2 января, после завершения подготовительных операций, Лайдонер дал приказ к контрнаступлению.

9 января эстонские войска перерезали коммуникации Красной армии между Северной и Южной Эстонией. Бронепоезда были направлены теперь в сторону Тарту. Неожиданным ударом они прорвались в тыл Красной армии и привели в беспорядок все расположенные в Тарту и Тапа воинские части.

Чтоб освободить свой родной город Тарту, с бронепоездами соединились и партизаны лейтенанта Юлиуса Куперьянова, в их числе был и дядя моего отца, в то время 18-летний фельдфебель Леонард Мартинсон.

В начавшейся войне Эстония не осталась в одиночестве. Расширение Советской России не совпадало с планами Великобритании, и англичане отправили на помощь эстонцам свой флот. Благодаря англичанам, Эстония достигла преимущества на Балтике. На помощь Эстонии пришли финские, датские и шведские добровольцы. Американцы отправили в Таллиннский порт вооружение и продукты на 3 млн. долларов.

Руководитель Эстонской коммунистической партии Виктор Кингисепп пытался дать унизительную оценку деятельности эстонской буржуазии и т.н. интервентов. В 1919 году он напечатал в подпольной коммунистической типографии листовку „Wilsoni heeringad” («Селедки Вильсона»).

«Америка помогает нам! Англия помогает нам! Могущественные союзники помогают нам». Так звонят во все колокола буржуазные прохвосты и собирают народ на войну против Красной России. И они помогли «нам». Они отправили боеприпасы, а также селедку и зерно. Конечно, не бесплатно, а за «хорошую» рыночную цену. А за это эстонские белогвардейцы должны были бороться. За это должны были пролить свою кровь насильно мобилизованные в Белую гвардию сыны эстонского трудового народа, своими пролетарскими руками душить пролетарскую революцию! Вильсон обменивает свою селедку на испаряющуюся человеческую кровь! Радуйтесь, материдети! Радуйтесь, дети-сироты! Это наша кровь, это булочка американского дяди. /---/ Жуйте селедку Вильсона, дети эстонского пролетариата! Но с каждым куском откусывайте безграничную ненависть и презрение к тем золотым богам, которые дают вам булку и говорят: смотри, здесь масло! – но пусть пойдет твой отец и убьет моих врагов! /---/ Выплюньте эту селедку, возьмите ружья, свергните эстонское буржуазное правление и смиритесь со своей салакой! Тогда освободитесь от баронов /---/ будете свободны, чтобы править буржуазией и ее достоянием.

Вероятно, Кингисепп верил в тот момент, что деятельность коммунистов может принести людям счастье, однако, как показывает история деяний советского коммунизма, все их дела превратились в особенно жестокое предприятие. Кингисепп был расстрелян в 1922 году за попытку государственного переворота в Эстонии. Коммунистов Анвельта и Пегельмана сталинские палачи убили в 1930-х годах при акциях «чистки» в Советской России. Позднее их реабилитировали, и после оккупации Эстонии в советских учебниках по истории появились мифы, где они предстают мучениками во имя коммунизма. Их именами были названы улицы и клубы, однако у всего этого не было особого резонанса, так как это было частью советской пропаганды, не имевшей ничего общего с действительностью.

Война продолжалась, и 30 января 1919 года партизаны Куперьянова вместе с финнами атаковали мызу Паю, вынудив красноармейцев к отступлению. В батальоне Куперьянова сражался и мой дед Эльмар Паю, бежавший из Красной армии. На следующий день эстонские войска захватили города Валга и Выру, 4 февраля – Псков. После этого Эстония была уже свободна от Красной армии.

Финны Ингерманландии, расположенной между Нарвой и Петроградом, тоже стремились к свободе от российского ига. Эстонское правительство помогло им в создании ингерманландских частей. Из-за шовинистического и враждебного отношения русских белогвардейцев идея самоопределение финских ингерманландцев не реализовалась, и во время Второй мировой войны и после нее ингерманландцев постигла особенно суровая участь, о чем будет рассказано позднее.

Эстония пыталась помочь и в создании своей армии в Латвии, зависевшей от немецкого экспедиционного корпуса ландесвера, в составе которого были добровольцы и остзейские немцы. Задачей ландесвера было не что иное, как превращение Латвии в зависимое от Германии герцогство.

В то время, когда эстонская армия освобождала Северную Латвию от красноармейцев, немцы под командованием генерала графа Рюдигера фон дер Гольца заняли Ригу (фон дер Гольц командовал немецкими войсками и во время Финской освободительной войны). Немцы обвиняли Эстонию в оккупации Латвии, приводя в качестве довода то, что Эстония не признавала правительство немецкого ставленника Андриевса Ниедры (Andrievs Niedra). Однако Эстония требовала только одного – отступления ландесвера. Это требование поддерживали и западные державы, которых беспокоило расширение влияния Германии в Прибалтийских странах. 5 июня началась война между Эстонией и ландесвером. Эстонцев поддерживала Латвийская бригада, ландесвер немецкие войска.

Руководство эстонскими войсками осуществляли генерал Эрнст Пыддер и командир штаба Николай Реэк. При поддержке западных государств 10 июня было заключено перемирие, однако 19 июня военные действия начались вновь. В решающем сражении под Вынну 23 июня эстонско-латвийские объединенные войска разгромили противника. Этот день отмечается в Эстонии как День победы.

Война против Советской России продолжалась еще летом и осенью на территории России, к эстонским войскам присоединились балтийский батальон, состоявший из остзейского дворянства, а также военно-морской флот Великобритании и Эстонии. Они пытались поддержать Северо-Западную Белую армию, стремящуюся занять Петроград. Эстонцы надеялись, что если Северо-Западная армия займет Петроград, то им достанутся морские крепости Красная Горка и Кронштадт. Таким образом белогвардейцам не удалось бы использовать свой флот против Балтийских стран. Но белогвардейцы потерпели поражение, и Эстония отказалась от захвата морских крепостей.

В ноябре 1919 года Красная армия вновь подступила к границам Эстонии. Крупные сражения состоялись в ноябре и декабре на Нарвском фронте. Советское командование направило против Эстонии две армии численностью 160 000 солдат. Эстония смогла выставить 85 000 человек. Результатом стало то, что еще в 1919 году Россия пошла на перемирие.

Между тем, когда положение на фронте улучшилось. 5–7 апреля 1919 года состоялись выборы Эстонского учредительного собрания, которое проходило 24 апреля в театре «Эстония». Временный земский совет, выбранный в 1917 году, не имел полномочий принимать Конституцию Эстонской Республики. Это могло сделать только выбранное демократическим путем Учредительное Собрание из 120 членов.

Выборы показали, что народ поддерживал создание Эстонской Республики. Больше всего получили голосов партии, стоящие за радикальную земельную реформу, левые фракции получили в собрание 48 мест, центристы – 55, правые – 13 и партии национальных меньшинств – 4. Лидер Эстонской трудовой партии Отто Штрандман, фракция которого получила 30 мест, 9 мая сформировал правительство Эстонской Республики. Председателем Учредительного собрания был избран социал-демократ Аугуст Рей.

Проживающие в Эстонии национальные меньшинства, по отношению к которым в царской России велась политика травли и русификации, а большевистская Россия не предложила им лучшей жизни, показали свою солидарность с самоопределением Эстонии следующим образом.

Приветствие от съезда Еврейской общины Учредительному собранию

21 мая 1919 года

Собравшиеся в столице Эстонской Республики на свой съезд делегаты всех еврейских общин, расположенных на территории страны, приветствуют в Вашем лице высшее представительное собрание. Народ, выбравший это собрание, завоевал независимость, пройдя через рабство и страдание, которые продолжались сотни лет. За этот период страданий эстонский народ, несомненно, понял важность сосуществования народов и сумел узнать те условия, в которых возможно совместное проживание народов молодой демократической республики.

Эти условия находятся в сочетании закона и труда, прав и обязанностей. Еврейское национальное меньшинство уверено в надежности своей автономии и передает настоящему съезду знания и опыт нашего народа, приобретенные за тысячи лет бесправия и угнетения. Да благословит судьба Ваш труд и найдет широкое понимание и поддержку в своих начинаниях, направленных на процветание демократической республики, способствующей процветанию живущих в Эстонии евреев как полноценного культурного национального меньшинства.

(Подписи)

Председатель Айзенштадт

Секретарь Пумпянский

Протоколы Учредительного собрания. Заседание 1919 г.[25]

Приветствие Союза шведов Эстонии Учредительному собранию

24 апреля 1919 года

Союз шведов Эстонии приветствует Учредительное собрание. Шведы, живущие на эстонских островах и побережье, сотни лет делили горькую судьбу Эстонии. Страдали вместе, боролись вместе, лучших лет ожидали вместе. Надежда, что придет время, когда на эстонской земле будет править свобода и право, никогда не угасала. Сквозь штормы Эстония пришла к Учредительному собранию, чьей задачей является создание Эстонской Республики, где будет править воля народа. Мы, шведский народ, верим, что будет построена Эстонская Республика, где и мы, шведы, будем чувствовать себя как дома. Когда эстонский Калев принесет счастье своему народу, тогда и шведский Фритьоф поплывет к берегу, где он долго сражался, сквозь пенящиеся морские волны. Да пребудет счастье в вечном созидании Эстонской Республики.

От имени Союза шведов Блеез Вестерблом

Протоколы Учредительного Собрания. Заседание 1919 г.[26]

Освободительная война унесла жизни 3600 эстонских солдат, 14 000 человек получили ранения, 2600 из них остались инвалидами.

2 февраля 1920 года в Тарту был заключен мирный договор, под которым подписались министр иностранных дел Эстонии Яан Поска и представитель Советской России Адольф Иоффе. Тартуским мирным договором Советская Россия безоговорочно признала независимость Эстонии и «навечно отказалась от всех притязаний, имеющихся у России по отношению к эстонскому народу и ее территории».