Отвези меня домой

Глава двадцать пятая

Со стороны это, вероятно, выглядело самым обычным образом: двое мужчин сидят в хорошо отремонтированной «копейке», пьют пиво, курят и ведут непринуждённую беседу.

Возможно, друзья. Или деловые партнёры. Или просто хорошие знакомые.

И только более внимательный взгляд мог бы заметить, что, разговаривая, эти двое почему-то чаще посматривают не друг на друга, а куда-то вперёд и вниз, туда, где в машинах обычно располагается радиоприёмник или магнитофон. А чей-нибудь не в меру тонкий слух мог бы уловить и вовсе большую странность: в то время как в машине находилось только двое, разговор вели три человека! И третьим была женщина, обладающая мягким и приятным голосом низкого тона.

Впрочем, вполне может быть, что гипотетический наблюдатель с внимательным взглядом и тонким слухом, и не нашёл бы в данных обстоятельствах ничего странного, — при современных средствах развития связи вполне можно предположить, что эти двое просто говорят со своей общей знакомой по какому-нибудь мудрёному телефону, у которого микрофон и наушник вмонтирован по прихоти владельца прямо в приборную доску автомобиля.

Но не было поблизости никого, кто мог бы прислушаться и приглядеться — практически пуста была в этот час улица, на которой проживал друг Егора Владимир Александрович Четвертаков. А те редкие прохожие, которые всё-таки время от времени появлялись в поле зрения Егора и Володи, явно были озабочены своими мыслями и проблемами и не обращали ровно никакого внимания на двух друзей, уединившихся с пивом в салоне синих «жигулей» образца семидесятых годов прошлого века.

Тем временем, Володька Четвертаков, поначалу чувствовавший себя явно не в своей тарелке, полностью освоился и даже успел уговорить Анюту незаметно полечить его жену Надю, детей и собаку, которые, в общем-то, были вполне здоровы, но в целях профилактики…

— Но учтите, Владимир Александрович, — чувственным голосом предупреждала Анюта, — только ради вас и только в целях профилактики.

— Нюточка! — радостно восклицал Володька. — Родная! О чём вы говорите! Не корысти ради, а токмо волею пославшей мя жены, как говаривал отец Фёдор из вечно живой книги «Двенадцать стульев». Разве ж я не понимаю? Нам, людям, только волю дай — и мы тут же взвалим свои проблемы на высшие силы. Лишь бы самим ничего не делать. Но ведь с другой стороны и грех не воспользоваться такой возможностью! А, как вы считаете?

Анюта смеялась, соглашалась, что не воспользоваться подобной возможностью действительно грех, но считать себя какой-то там высшей силой решительно отказывалась.

— Бросьте, Володя, — говорила она. — Какая ещё, к чёрту, высшая сила… Запомните, — для вас я просто Анюта.

Егор только диву давался, слушая этот приятельский трёп, в который ему лишь изредка удавалось вставить реплику-другую и вспоминая с каким трудом он сам устанавливал с этим существом женского пола более менее постоянный и дружеский контакт. Он даже в какой-то момент поймал себя на том, что испытывает к другу Володьке нечто вроде ревности и очень позабавился этому обстоятельству, но тут весёлая беседа неожиданно кончилась, потому что Анюта, прервав саму себя, встревожено воскликнула:

— Ого!

— Что? — одновременно спросили Егор и Володя.

— Погодите, сейчас уточню, — ответила Анюта и замолчала.

Друзья открыли ещё по одной бутылке пива и закурили.

— Ну и как тебе это всё? — заполняя паузу, осведомился Егор, кивая на радиоприёмник.

— Охренеть, — коротко и честно признался Володька. — При всей своей нелюбви к фантастике, вынужден признать, что это именно фантастика и есть. И ещё должен констатировать, что тебе повезло так, как, возможно, не везло никому и никогда. Ну и меня твоим везением зацепило по краешку. Так что, с меня, когда всё это закончится, большая и вкусная бутылка.

— Что значит «когда закончится»? — не понял Егор.

— Так ведь все когда-нибудь заканчивается, — пожал плечами Четвертаков. — Вот наберётся Анюта силёнок у нас, оклемается окончательно и того… Ищи её свищи в космических просторах! Правильно я говорю, Анюта?

— Всем домой хочется, — философски заметил Егор. — А Анюта будет прилетать к нам в гости. Верно я говорю, Анюта?

— Если будет к кому прилетать, — сказала Анюта. — Я тут только что перехватила кое-какую информацию, и она мне совсем не понравилась. Информация пока закрытая, но, боюсь, если она верна, то скоро станет известна всем. И тогда, мальчики, я вам не завидую.

— Нам, это кому? — быстро спросил Володька. — Мне и Егору?

— Нет, — сказала Анюта с печалью в голосе. — К сожалению, всем людям.

— Ты это прекращай, — строго заметил Егор. — Нас пугать не надо. Мы и сами, кого хочешь, испугаем.

— Вы лучше послушайте и сами решайте, пугаться вам или нет. Включаю запись.

В динамике что-то отчётливо щёлкнуло, и чей-то очень знакомый, мужской голос, но с какими-то совсем незнакомыми интонациями закончил явно только что начатую фразу:

— … десять миллионов человек. Вы представляете, что будет, если начнётся паника?

— Да что десять миллионов… — устало ответил второй, тоже мужской, но уже гораздо менее знакомый голос. — В стране сто сорок пять миллионов с хорошим хвостиком. А в мире — шесть миллиардов человек. Это ведь всех касается.

— М-мда… Послушайте, а вы полностью уверены в достоверности этой информации? Может быть, все не так страшно? Пусть, чёрт возьми, сто раз проверят и опять доложат! Пусть с американцами ещё раз проконсультируются!

— Консультировались уже. У них те же данные. Но, разумеется, сейчас снова и снова все проверяют и перепроверяют.

— Хорошо. Сколько им нужно времени на проверку данных?

— Сказали, что хватит суток. А с учётом дополнительных консультаций с американцами и коллегами из других стран — двух.

— Двое суток… Хорошо, а какие-нибудь предварительные рекомендации они дать могут?

— В каком смысле?

— В смысле наших действий. Что делать, проще говоря. Они знают?

— Насколько я понял, — нет.

— Что, вообще никаких предложений?!

— Дело в том, что подобный вариант никогда не рассматривался в ввиду своей… как бы это выразиться… безнадёжности, что ли. То есть, с самого начала было ясно, что если завтра такое случится, то всем… кранты. Нет у нас на сегодняшний день технологий, с помощью которых можно было бы эту, извините, хренотень, остановить. Нет и в ближайшие годы не предвидится. Собственно, времени у нас тоже нет. Счёт, насколько я понял, идёт буквально на недели. А, может, и на дни.

— А если… Впрочем, ладно. Жду вас лично с подробнейшим докладом завтра в это же время. И прихватите там с собой кого-нибудь из этих умников, кто помоложе и посмекалистей. У пожилых, конечно, знаний и опыта больше, но нестандартно мыслить они зачастую уже разучились. А нам как раз и нужны нестандартные решения. Впрочем, я всё же надеюсь, что тревога ложная, и всё обойдётся. До завтра.

— До свида…

На этом запись оборвалась.

— Так, — после короткого, но тягостного молчания требовательно вопросил Четвертаков. — И что сие означает?

— По-моему, — не очень уверенно сказал Егор, — один из говоривших — это наш Президент. Во всяком случае, голос очень похож. А вот второй…

— Второй — это ваш Секретарь Совета Безопасности, — проинформировала Анюта. — Вы их слышали практически в режиме реального времени. То есть буквально через пару минут после того, как они закончили разговор.

— Это мне понятно, — стараясь говорить совершенно спокойно, сказал Володька. — Мне не понятно о чём они говорили. Анюта, кончай тянуть кота за хвост и признавайся. Что случилось?!

— Даже не знаю, стоит ли об этом говорить…

— Анюта! — рявкнул Егор. — Что это за женские штучки?!

— И ничего не женские. Просто я сама ещё до конца ни в чём не уверена. Но если вы настаиваете…

— Мы — настаиваем, — хором подтвердили Егор и Володя.

— Ладно. В общем, мне трудно и больно об этом говорить, но, кажется, ваше солнце гаснет.

— Эка невидаль! — попытался пренебречь сообщением Анюты Егор. — Да оно уже миллионы лет гаснет. И ещё десятки миллионов гаснуть будет.

— Погоди, Егор, — поморщился Четвертаков. — Анюта, ты что, хочешь сказать, что наше солнце гаснет слишком быстро?

— Вот именно, — подтвердила Анюта. — Процесс неожиданно начался несколько дней назад и стремительно ускоряется. Приобретает, как принято у вас говорить, лавинообразный характер. Пока это заметили только ваши учёные, которые специально занимаются исследованием солнечной активности. Теперь и я. Но совсем скоро, если всё будет продолжаться с той же прогрессией, что и сейчас, мы это увидим, что называется, невооружённым глазом.

— Гаснет… — пробормотал Егор потрясённо. — Не понимаю. Как солнце может погаснуть? Это же солнце!

— Так и может, — сказала Анюта. — Как свеча на ветру. Вообще-то странно. По моим данным у вас вполне благополучное и здоровое светило. Оно не должно гаснуть.

— Что значит «здоровое»? Разве солнце живое?

— Может и живое, — серьёзно ответила Анюта. — Смотря, что под этим понимать. Но дело не в этом. Дело в том, что оно всё-таки гаснет. Хотя гаснуть не должно. Есть у меня, правда, одно подозрение, но оно нуждается в проверке.

— Все подозрения — потом, — отрезал Четвертаков. — Что нам делать? Людям, то есть?

— Если всё верно, то только одно — молиться.

— Бога нет, — негодующе фыркнул Володька.

— И это медицинский факт? — с иронией осведомилась Анюта. — Лично я не подписалась бы под этим категоричным утверждением.

— Постой, постой, — заволновался Четвертаков. — Ты что, хочешь сказать, что ОН есть?

— Лично я в этом не сомневаюсь, — быстро обозначил своё отношение к данному вопросу Егор.

— И не надо, — сказал Володька. — Я у Анюты спрашиваю.

— Есть сила, — назидательно сообщила она, — которая совершила сознательный акт создания нашей Вселенной. Если хотите, её можно называть Богом.

— И ты совершенно точно знаешь, что такая сила есть? — прищурился Володька.

— Совершенно точно может это знать только вышеупомянутая сила, — туманно ответила Анюта.

— А если без демагогии?

— А если без демагогии, то, что бы я не утверждала, тебе в любом случае придётся принимать мои слова на веру. Или не принимать. То есть опять возникает вопрос веры. Или ты веришь в то, что Бог есть или, наоборот, что его нет. Но в любом случае веришь, а не знаешь. Тут всё дело в том, что для моей веры в эту высшую силу, возможно, есть больше фактических оснований, чем для вашей.

— Ребята, — жалобно сказал Егор. — О чём вы говорите? Тут всем нам полный… наступает, а они о существовании Бога спорят!

— Потому и спорим, что он наступает, — резонно заметил Володька. — В подобных обстоятельствах, знаешь ли, очень полезно знать, есть Бог или его нет.

— И вести себя соответственно? — с горечью спросил Егор.

— Именно, — подтвердил Четвертаков. — Именно, что соответственно.

— Мальчики, — вмешалась Анюта, — может, я всё же сначала все проверю, а потом уже будем спорить?

— И как именно ты собираешься проверять? — спросил Егор.

— Просто подберусь поближе к вашему светилу и внимательно посмотрю, что и как.

— А ты… это можешь?

— Теперь уже могу. Только мне нужна твоя машина. Она… в общем, это долго объяснять, но без неё я не могу перемещаться в пространстве.

— Бери, — кивнул Егор. — Да и как я могу тебе запретить? И вообще она уже давно не моя и, как я подозреваю, вовсе не машина.

— Машина, машина, — успокоила его Анюта. — Только совсем другая. Так я поехала?

— Что, прямо сейчас?

— А чего ждать?

— И то верно… И сколько тебя не будет?

— Точно сказать не могу. Может, сутки. Может, больше. Ждите.

Они попрощались, вылезли из машины и захлопнули дверцы. Анюта затемнила стекла, коротко просигналила, плавно тронулась с места и, набирая скорость, скрылась в ближайшем переулке.

— Вот чёрт, — сказал Егор, хлопнув по нагрудному карману, — сигареты забыл.

— Пошли, — сказал Володька, — у меня дома есть. И пиво ещё осталось.

— Пиво — это хорошо, — задумчиво сказал Егор. — Но мне что-то захотелось водки.

— Не вижу препятствий, — согласился Четвертаков.

И они направились к ближайшему гастроному.