Оябун. Том 2

Глава 29

В десять утра я вживую увидел легенду местного кино: Тэкеши Китано. Встречались в крохотном ресторанчике, даже кафешке в районе Накано. Зал со стойкой, пара столиков, бумажные тарелки с закуской и фарфоровые чашки с горячей лапшой. Рядом автобусная остановка — металлическая «арка» размером с низкорослого японца, пластиковый транспорант с номерами маршрутов. Одноэтажные домики вдоль дороги, где по одной полосе в каждую сторону. Я не стал сильно заморачиваться, а жевать стоя было лень — поэтому из багажника достал пару раскладных стульев и крохотный столик. Так прямо с автобусной «аркой» и устроились на поздний завтрак.

— Меня попросил хороший знакомый, — в лоб высказал мне режиссер, добывая палочками мешанину лапши и овощей. — Если бы не он, я бы не стал с вами встречаться, Исии-сан.

— Интересно это слышать от человека, который снял наиболее правдивые фильмы про борекудан.

— Поэтому и не хотел встречаться.

— Понимаю и благодарю, что все же нашли чуть-чуть времени для меня. Насколько я знаю, вы сейчас заканчиваете «Куклы». Судя по тому, что удалось узнать, у вас получится прекрасная вещь, которую снова не особо примут дома.

Покосившись на молодого нахала, Тэкеши Китано натянул на лицо застывшую «маску» и только через минуту недовольно обронил:

— Я никому не рассказывал про то, что и как снимаю.

— Актеры, стилисты, работники для монтажа декораций… У всех течет. Информация имеет свойство уходить на сторону… Я же хочу попросить вас об одолжении, маэстро. Не как вакагасира Семьи, а как школьник, который хочет увидеть сказку на экране… Любую, какую сочтете интересной для себя. О нас, людях Ниппон. О добре и зле. Об ответственности за принимаемые решения… Я знаю, зарубежные режиссеры подобное снять не смогут. У них неплохо получаются блокбастеры, батальные сцены и фальшивые слезы. А правды там нет.

— Любую историю, которую сочту нужной?

— Совершенно верно… Я готов пожертвовать вам миллион долларов на съемки нового фильма без каких-либо условий… Единственное — у моего друга работает талантливый парень, который болеет кино. Сейчас он отвечает за съемку концертов рок-группы и рекламные ролики. Если вы согласитесь взять его на площадку помощником: носить вам кофе, держать зонт над головой, подавать сценарий… Тогда вы поможете расправить крылья еще одному одаренному человеку.

Собеседник молчал, доедая завтрак и задумчиво разглядывая катану в ножнах. Я ее прислонил к стулу и почти забыл, что у меня сбоку холодная смертоносная сталь. Так же, не проронив ни слова, мы закончили со сладостями и горячим чаем. Встав, Тэкеши Китано проворчал:

— Я подумаю насчет вашего протеже. И, даже если возьму, ему не будет никаких поблажек.

— Домо аригато гозаймасу, Китано-сан. Разумеется — все, как сочтете нужным. Вот бумаги, здесь счет, открытый на ваше имя в Банке Ниппон. Там эквивалент миллиона долларов. Можете распоряжаться, как сочтете нужным. Здесь же в папке документы о выплате всех необходимых налоговых вычетов с этих денег. Еще — моя визитка. Можете звонить в любое время дня и ночи. И листок с контактами. Если нужна будет помощь в аренде помещений, доступ на территории с интересными видами, реквизит или согласование съемок у местных властей — окажу любую помощь.

— Я не беру деньги у бандитов, Исии-сан.

— Семья не финансирует вас. Это мои средства, полученные за продажу компьютерных программ и оборудования для лечения «выгоревших» абэноши. Я готов дать слово, что готов помочь вам, как частное лицо.

Расстались мы друг с другом без явно выраженной конфронтации, но и без братания. Только в машине до меня дошло, что мог означать внимательный взгляд мастера камеры на катану. Я вспомнил, какой следующий фильм будет снимать Тэкеши Китано. «Затойчи». История о добре и зле, о слепом мастере меча и ответственности за принятые решения.

Вечером я получил краткое письмо, в котором было буквально несколько строк: кинорежиссер в двух словах скупо извинялся за излишнюю сухость в общении, затем предлагал будущему помощнику присоединиться к съемочному процессу с первого ноября. Похоже, у молодого Рюу Сато появится возможность учиться у гения.

Максимально вежливо поблагодарив за оказанное доверие, я переслал нужные контакты, заодно позвонив по одному из номеров в записной книжке:

— Сато-сан. Сейчас к тебе придет письмо. Не забудь показать его боссу, пусть Кудо-сан за тебя порадуется. С первого ноября ты будешь младшим помощником Тэкеши Китано на съемках нового фильма. На время, пока ты будешь там работать, за тобой сохраняется текущее место и зарплата, которую получаешь. Учись, впитывай все, что можно. Надеюсь, это поможет тебе в будущем…

Все. Данное обещание я выполнил, теперь можно приступать к рутине и текущим задачам. Потому что большое искусство — это хорошо, но кушать хочется каждый день. А йены сами себя не заработают. Приходится пыхтеть.

Хотя удивительно, что удалось договориться. Великий актер и режиссер не любит борекудан. Слишком много неприятностей было в прошлом связано у него с криминалом. Позже, в автобиографии, он напишет: «Спасибо маме, которая сумела удержать от этого. Многие мои друзья стали бандитами. Я — прошел по краю». Через десять лет он покажет наши Семьи, как они есть: жестокими, продажными, готовыми ради денег на любое преступление. Увы — я не ангел и наблюдаю это каждый день. И это — одна из сторон Ниппон. Ночная, черная, как душа демона. И моя цель — использовать даже эту кровь, грязь и ненависть на пользу стране.

В Чибе засиделся до трех дня, но когда уже поехал домой, меня вызвонил один из сятэй:

— Исии-сан, у нас проблема возникла с ходя.

Еще одно прозвище китайцев у местных. И варвары, и обезьяны тупые, и ворье из-за океана. Не любят у нас соседа. Впрочем, после кровавых разборок в прошлом, японцев тоже на материке терпеть не могут. Как говорится — все постарались показать свои самые худшие стороны.

— Где именно?

— В Такасечо, на северном причале. Улица Китабасу, рядом с плавучими кранами.

Уточнив у Нобору Окамото, ответил:

— Я рядом, буду у вас через десять минут. Продержитесь?

— Мы — да. Главное, чтобы парни узкоглазых не прибили. Но десять минут потерпим.

Интересно, во что это бойцы могли вляпаться?

Картинка интриговала. У одного из причалов, в самом конце, торчала небольшая шхуна. Вряд ли рыбацкая — нет привычных кранов для работы с сетями. Скорее всего — какой-то мелкий каботажник. Перегородив выход с причала, кучковалось человек пятнадцать работяг в спецовках и пятеро сятэй: в черных костюмах и любимых солнцезащитных очках. Двое держали обломки досок. На одной — следы крови.

Заметив подъехавшее начальство, старший «могучей кучки» рысцой побежал встречать.

— Исии-сан! Сумимасен, что пришлось побеспокоить.

— Дайджобу десу, все нормально. Что стряслось?

— Боюсь, это долго рассказывать.

— В нас уже стреляют? Нет? Тогда давай в деталях. Я хочу понять, какие неприятности могут грозить Семье.

Выслушав доклад, запомнил парня. Говорит по делу, не мямлит, факты излагает четко и без словестного мусора.

Значит, давно известная местным толпа китайцев, таскавших разнокалиберную контрабанду и дурь. После того, как мы этот кусок прибрали к рукам и договорились с диаспорами, «вольные торговцы» сильно просели в деньгах. Товар у них брать перестали, напрямую с местными торчками договариваться не разрешили. Поэтому покрутились чуть-чуть и взвыли от досады. Но Токио — не Гонконг, гадить на улицах просто так не дают.

— Там у южных причалов пивоварня и кабак. Рыбаки и матросы обычно отдыхают между рейсами. Вот ходя к ним и прицепились. Но силы не рассчитали — народ крикнул «наших бьют», узкоглазым тут же накостыляли. Мало того, гнали обратно, чудом никого не затоптали. Треть успела на корабль забиться, с холодняком теперь оттуда орет на нас. А остальные вломились в фуру, которую разгружали и там забаррикадировались. Говорят, что общаться станут только со старшими. Боятся, что мы их прямо на пирсе грохнем.

— У нас кто-нибудь пострадал?

— Двоим работягам рожи разбили, но в остальном без проблем.

Понятно. Соседи забычили, по башке получили и теперь пытаются любым способом просочиться на борт. Чтобы отдать швартовы и умотать подальше из негостеприимного порта. Кстати, правильно опасаются. Это сейчас вроде основной задор у толпы прошел, а ведь могли бы и затоптать в процессе выяснения отношений. Но проблему все равно придется как-то разруливать. Трупы иностранцев в порту мне совершенно не нужны. И одно дело — если кто дуба даст на лоханке, совсем другое — когда под прицелом камер на пирсе станут руки-ноги ломать.

— Что же, пойдем беседовать. Кто из отловленных старший?

— Не знаю, вроде капитан. Он как раз с идиотами в фуре сидит.

Вот и хорошо. Значит — с ним и попробую конфликт погасить.

Беседа началась с претензий. Из потока ломанных японских слов я понял, что меня обвиняют во всех грехах. И что в Гонконг и другие порты больше не пускают. И что здесь бизнес сдох. И что денег нет. И вообще — козлы кругом, бедных-несчастных китайцев обижают. Я послушал чуть-чуть, потом спросил у переминавшегося рядом водителя:

— Товар ценный внутри?

— Хай, господин. На фабрику заказ привезли.

— Жалко. Я бы их там отпинал, но коробки переломаем. Поэтому придется по-другому… Эй, капитан! Как тебя там? Здесь Тэкеши Исии, вакагасира Инагава-кай. С кем разговариваю?

— Это Чень, я капитана!

Вряд ли он Чень. Скорее всего — у него паспортов с разными фамилиями на все случаи жизни. Но — без разницы.

— Слушай сюда, Чень… Мне орать лень, поэтому давай пройдем на твой корабль и там уже разберемся с проблемой. Никто вас не тронет, если не станете борзеть и лаяться. Выходите, вместе со мной на лоханку и там уже дела обкашляем. Устроит тебя?

— Меня бить! Людей моих бить! Нам доктор звать!

— Чень, еще раз. Или ты прямо сейчас вылезаешь и топаешь к себе. Или я позвоню Чен Кон. Он в местной диаспоре за старшего. Попрошу приехать. Старик с удовольствием заглянет пообщаться с тобой и с твоими идиотами. Поверь, врач тебе после этого не понадобится.

Да, местные китайцы приняли новые условия игры и за порядком среди соплеменников смотрят строго. Если кто облажался — зачастую даже до Китая не довозят. Где-то по дороге в процессе депортации прямо на борту на куски шинкуют. Зато на занятой ими территории — тишина и благолепие.

Мое предложение позвонить Кону не понравилось капитану. Поэтому постенав еще для порядка, мятый мужик и часть его команды настороженно вылезли из трейлера и потопали по пирсу к шхуне. Я двинулся следом, прихватив с собой телохранителя и старшего из сятэй: Санго Яно.

— Я пойду за капитаном, пистон ему вставлю и назначу штраф за бардак. Через пятнадцать минут если не выйду — звонишь оябуну, продолжая блокировать причал.

— Господин, если они вас убьют, мое имя навсегда будет опозорено! Разрешите с вами!.. И канаты могут обрубить, мы их не остановим.

— Попробуют на нос и корму лезть к канатам — сразу атакуйте. Парней здесь поставь, я еще подмогу вызвал на всякий пожарный. Вон уже видно, машины едут… Хочешь со мной? Пошли. Но любым железом махать — только по моему приказу.

Прежде чем подниматься на борт, я посмотрел на нос и нахмурился. С причала была видна вся палуба. И рядом с леерами я разглядел собаку. Точнее говоря — ходячий скелет, бывший когда-то собакой. Бедолага с язвами на свалявшейся шкуре, гноящимися глазами и поджатым хвостом. Когда-то гордое животное лежало на краю, даже не пытаясь пошевелиться.

— Яно-сан, не знаешь, что это они барбоса так мучают? Я знаю, что китайцы жрут все, что шевелится. Но его даже в суп не положишь.

— Слышал от докеров, что держали от воров, господин.

— От воров? У нас в порту вроде не воруют, насколько я знаю.

— Здесь три причала, куда варвары швартуются. Думаю, это они от своих страховались.

— Вряд ли собака в таком состоянии способна что-нибудь делать.

— Еще слышали, что хотели утопить. Но когда здесь на цепи за борт сбросили, им быстро объяснили, что гадить не надо. Поэтому вытащили, вернули на место. В море вышвырнут.

— Понял…

В каюткомпании мне не понравилось. Это насколько надо личную собственность не ценить, чтобы жить, как на помойке? Единственный центральный стол уляпан, грязно кругом, на полу мусор мелкий валяется. Зато — как только Чень со своими людьми оказался на борту, сразу расправил плечи и обрел уверенность. Дурак он, у меня же руки развязаны. Если что-то пойдет не так, я их всех спишу, затем корыто выводим из порта и на дно. На камерах побоища нет? Нет. Значит — соседи сами вернулись на твердую землю. А в каком направлении — в сторону Китая или вертикально вниз, уточнять не станем.

— Слушай сюда, старший. Вы на территории Ниппон напали на японцев. Вы пролили кровь. Поэтому придется платить штраф.

— Э, штраф твоя платить! Нас прогонять, работать не давать, деньги отнимать! Людей бить, мне им врача платить! Штраф — твой!

Не обращая внимания на ор, с легкой усмешкой еще раз внимательно посмотрел на сгрудившихся напротив китайцев и закончил все тем же скучающим тоном:

— Если деньги не заплатите, я выставлю претензии диаспоре. А она уже с вами разберется сама. Поверь, Чень. Они тебя в любой дыре найдут.

Угроза капитану не понравилась. Он набычился, сунул руку под стол и ответил, перестав коверкать слова:

— Нечем платить! Твои люди дурь продавать не дают, нас везде выгнали. А за мной — тоже люди есть! Я у них брал товар на реализацию! Я и там должен, и здесь ты деньги требуешь?.. Я старшим скажу, они с тобой разберутся!

— Можешь посоветовать старшим собраться всем вместе и заняться самоудовлетворением. Или тебя в позу поставить. Меня это не интересует. Вопрос один — сколько именно тебе насчитать за наглость и борзоту.

— Мне? Ты⁈ Да тебя на берег в мешке для мусора выбросят! — похоже, у капитана в самом деле жизнь в последнее время не задалась. Потому что он достал обрез и направил на нас. По внешнему виду — железка абсолютно ушатанная. Оружие даже толком не чистили — на стволах следы ржавчины. А еще Чень перешел на китайский и начал поминать меня, мою родню и всех, кого только мог припомнить из японцев, включая микадо.

Да, я пока не могу бегло на этом языке изъясняться, но худо-бедно основные конструкции заучил. И самое интересное, что первым делом запомнил матерные комбинации. Не знаю, почему, но в иностранных языках в первую очередь постигаешь именно это.

Понимая, что идиот накручивает себя перед выстрелом, я решил действовать. Не было желания брюхом картечь ловить. Поэтому чуть выдохнул, послав с кончика пальцев серый комок. Все, стрелять железяка не будет — там все в труху, включая порох в патронах и сами стволы. Даже если каким-то чудом получится капсуль воспламенить — просто в руках у китайца взорвется. Но меня уже накрыло волной бешенства и я продолжил.

Теперь в сторону капитана полетела невидимая со стороны «линза» — напитанная черной гадостью, которую с избытком за прошедшие дни накопил на дне души. На бедных лягушках разок потренировался, запомнил. Но лягушек — жалко, а этого утырка — нет.

Пораженные ударом клеточные мембраны стали рассыпаться, теряя целостность. Первыми на пропущенный удар среагировали нервные окончания, послав множество импульсов в головной мозг перед разрушением. Всхлипнув, Чень заорал. Заорал так, что наверняка слышно было на другом конце Токио. Тело бедолаги выгнулось, на сиплом выдохе из горла полетели брызги крови. Внутренние органы расползались, превращаясь в кашу. Кровь свободно пошла во все стороны из лопнувших сосудов. Секунда за секундой — и остатки человека стали студнем. Через двадцать секунд орать он уже не смог, вонючей кучей медленно сползая на пол. Обрез упал рядом, рассыпавшись мелкими бурыми кусками.

Перепуганная до смерти команда забилась по углам каюткомпании. Выход перекрывали мы. Насколько понимаю, мимо сейчас никто не рискнет на прорыв идти. Их проще прямо на месте добить — столько ужаса на лицах. Я же поморщился от поднявшейся вони, ткнул пальцем в сторону сдохшего капитана и сказал:

— Выметайтесь из Токио. Еще раз кого-нибудь увижу — хоронить будет нечего… На борту восемнадцать человек. Я сохраняю вам жизни в обмен на собаку. Пса заберу с собой. Но на территории Ниппон вы теперь — вне закона. У вас час, чтобы покинуть территориальные воды. Прямо сейчас — снимайтесь с якоря и проваливайте… Насчет долга. Чень подох, платить будете вместо него. Мне плевать, где вы найдете деньги, но через месяц диаспора должна принести по миллиону йен за каждого из вас. Восемнадцать миллионов. До первого августа… Денег не будет — я объявлю свободную охоту. Любой наемник сможет заработать, добыв голову и показав ее мне. Понятно?

Конечно им понятно. И я уверен, что займут, украдут или еще как-нибудь — но деньги достанут. Потому что в противном случае свои же соотечественники начнут отлавливать в любой дыре, куда бы ни спрятался. И убивать станут страшно, чтобы лишний раз выслужиться.

— Я все сказал. Вы все услышали.

Поднявшись на палубу, пошел к собаке, тихо бросив через плечо:

— Яно-сан. Обо всем, что ты видел, можешь рассказать только в моем присутствии. Даже оябуну.

— Хай, господин.

Парня потряхивало, но он держался. Не каждый день у тебя перед глазами одаренный превращает врага в жижу. Хотя я так подозреваю, что этот трюк я исполнил впервые. Не слышал о подобных «приятных бонусах» абэноши. Скорее всего, смесь чужих талантов внутри пустила замысловатые корни, перемешалась и теперь отчебучивает, когда с поводка спускаю.

Зато Масаюки Хасэгава совершенно спокоен. Я уверен — только мигни, телохранитель бы изрешетил всех внутри за несколько секунд. Стоял он слишком расслаблено и пиджак был расстегнут. Но — пока босс в крутых анимешных придурков играется, не стоит под ногами мешаться. Прикажут — вот тогда главным калибром и влупит.

Кстати, китаец совершил две ошибки. Надо было сразу стрелять. Тогда у него был шанс меня серьезно ранить или вообще завалить. Если у него там в стволах картечь и это все влупить в лоб — никакие фокусы не помогут. Вторая ошибка — оскорблять императора в моем присутствии. Полная глупость. Я все чаще ловлю себя на том, что окончательно на подобных вещах кукушкой свернулся. Потому что сколько разного не успел накопать по местным аристократам, но по Акихито-сама дряни никакой не всплывает. В отличие от «ниппоно-благородных» семей. Мужик честно тащит свою ношу и пытается страну выгрести из задницы, в которой она оказалась. Поэтому — не надо про микадо гадости говорить. Я за такое могу и на главном перекрестке Токио на ломтики распустить.

Овчарка. Девочка. Еле живая. Аккуратно срезав ошейник, я завернул собаку в пиджак и медленно понес к сходням. Увидев, что босс спускается, задом к нам двинулся лимузин. На пирсе уже меня ждали секретарь вместе с Седой Хэруми и прибывшая по запросу подмога.

— Яно-сан, командуй. Убедитесь, что все китайцы на борту, никого не потеряли. И пусть убираются. Я позже с их старшими в Ниппон еще раз переговорю, чтобы в курсе были.

— Хай, Исии-сан. Все проконтролирую.

Я потом его сятэйгасира-хоса позвоню, отмечу парня. Все четко сделал, не побоялся побеспокоить при возникновении проблем. Заодно проверю, чтобы у всех рядовых членов были необходимые контакты. И провентилирую, почему он достучаться до непосредственного начальства не смог, вынужден был на меня выходить. Кстати, это можно будет у Кэйташи Симидзу узнать. Его епархия, он этим крылом в Семье рулит.

Но устроившись в машине, я налил воды в чайную чашку, начал осторожно поить собаку. Одновременно приказал:

— Кеико-сан, найди нам ветеринарную клинику рядом. Бедолага не умрет, я не позволю. Но мне нужна детальная консультация о том, как ей помочь в самое ближайшее время.

— Хай, господин. Ищу… Есть адрес. Госпиталь в десяти минутах отсюда, в Чиба. Диктую…

Из ветеринарки мы выбрались только через полтора часа. Во-первых, собаку бережно помыли, обработали раны и выдали мне несколько флаконов разнообразной мази. Еще пилюли, порошки и общеукрепляющие настойки. Два мешка диетического корма и банки с паштетом. Здесь же приобрел два мягких лежака, миски и поилку. Врач сначала заикнулся про то, что лучше бы пациента оставить у них для присмотра, но я продемонстрировал зеленый шарик над ладонью и все вопросы отпали. Как бы не были хороши простые врачи, абэноши с заточенным под медицину даром поможет куда качественнее и быстрее.

Напоследок невысокий парень в белоснежном халате с бейджиком «Доктор Хино» погладил овчарку и вздохнул:

— Как можно быть таким живодером и довести бедное животное до подобного состояния! Надеюсь, вы сообщили в полицию, Исии-сан?

— Не волнуйтесь, Хино-сан. Этот человек сполна заплатил за свои грехи.

Видимо, в моих глазах врач увидел что-то такое, что согнулся в глубоком поклоне и стоял так, не разгибаясь, пока мы выходили на парковку. Да. Капитан расплатился за все разом.

Ехали назад, устроив хвостатого пациента рядом со мной. На задний диван — лежак, на лежак овчарку, замотанную в пропитанные мазями бинты. Я аккуратно провел ладонями над еле живым питомцем, постарался приглушить боль от ран. Еще и лекарства начали действовать. Поэтому Нобу ткнулась носом в ладонь и задремала. О, я имя ей придумал. Нобу. Верная. Бедная девочка, которая уже на закате жизни нашла дом. Дом, где ее не будут морить голодом, бить смертным боем и держать на цепи, словно раба.

Поглаживая нового члена семьи Исии, я задумчиво смотрел в окно на Токио. Пытался понять, чем именно меня выбесила эта ситуация на шхуне. Наверное тем, что я почувствовал эту бесконечную обиду на двуногих. Всю боль и безысходное отчаяние. Когда ты служишь верой и правдой — а тебя даже не поблагодарят добрым словом. Когда ты — член стаи, но ни одна тварь не даст косточку и не поделится лишней крошкой еды… Не понимаю. Люди называют себя венцом творения, вершиной развития животного мира. При этом ведут себя настолько отвратительно, что я не могу найти оправдания их преступлениям. Не все — но многие. Слишком многие…

У меня никогда не было раньше собаки. Да, играл с барбосами у знакомых. Никаких проблем с тем, чтобы пообщаться, погладить, покидать мячик. Но сейчас — я ощущал, как Нобу посапывает рядом, забывая страхи и тревоги. Как и любая собака, она предана семье, где живет. И любит ее, не требуя каких-то преференций взамен. Наверное, домашних питомцев нам подарили ангелы, в надежде, что хоть кто-то сумеет стать чуточку лучше. Научиться через заботу о слабых и зависящих от нас не только брать, но и отдавать. Любовь и ласку.

— Господин, ваши глаза…

— Что, Кеико-сан?

— Ваши глаза. Они светятся…

Девушка протянула мне зеркальце, достав его из косметички. Я мельком оценил внешний вид и понял, о чем она говорит. Да, радужка изменила оттенок и теперь вместо серого сияла насыщенным ультрафиолетом. Видимо, я слишком глубоко задумался и близко принял к сердцу боль и пережитые собакой страдания. При этом — ладони у меня покрывал крохотный ковер зеленых лучиков, которые при поглаживании продолжали мягко проходить по поврежденной шкуре, вливая туда целительную энергию. Ничего, Нобу. Я тебя поставлю на ноги за две-три недели. И более чем уверен, что ты не умрешь от старости в десять или двенадцать лет, а проживешь куда больше. Самое главное, больше ни один китаец не будет тебя мордовать и морить голодом. Потому что есть огромная разница между еле живым охранником на цепи и членом семьи. Теперь ты — дома, среди своих.

— Спасибо, Кеико-сан. Все нормально, скоро пройдет…

Когда поднимался с овчаркой по внутренней лестнице в клубе, на верхней ступеньке нас встречал Бата. Не знаю, как, но кот умудряется появляться в нужном месте в правильное время. Всегда. И точно так же испаряется от возможной припашки до того, как его начнут звать. Феноменальное чутье у мохнатого.

Увидев собаку, Бата с явным недоумением уставился на меня. Типа — мужик, ты совсем сдурел? На что я аккуратно положил овчарку на пол поверх лежака и обьяснил:

— Брат, эта несчастная девочка будет жить с нами. Представляешь, уроды пытались ее утопить в порту. Если бы не я, так и сбросили бы за борт в море… Они ее били, вон, несколько ребер с отметинами после переломов. Морили голодом. Превратили в ходячий скелет… Но это все в прошлом. Теперь Нобу — член клана Исии. Будь добр, присмотри за ней, чтобы ее не обижали. Ты здесь старший, тебе ей все показать, когда на ноги встанет. Ей изрядно досталось. Надеюсь, ты у нас мудрый кот, не беспредельщик. И я могу на тебя рассчитывать.

Рыжее чудо внимательно меня выслушало. Затем кот подсел чуть ближе и настороженно стал принюхиваться. Похоже, его больше беспокоил не запах Набу, а вонь от намешанных мазей. Но оценил состояние нового жителя ангара, перестал дыбить загривок и коротко мяукнул в ответ. Типа — не заморачивайся, двуногий. Все будет путем. Чуть приподняв голову, овчарка осторожно лизнула кота в нос. Тот фыркнул, величественно поднялся и гордо пошел вперед, подняв хвост столбом.

У меня же возникло ощущение, что Бата не просто понял все оттранслированные ему образы. Он что-то из собственного прошлого вспомнил и теперь был готов не просто взять шефство на новенькой. Нет — он был готов ее защищать. Как уличного котенка, которому несладко пришлось в ближайшей сточной канаве.

Вот и отлично. Значит, подружатся. Главное, чтобы старожил каким-нибудь шкодам не обучил между делом. Кот — мастер этого дела.

Пристроив больную у себя в комнате, попросил водителя:

— Нобору-сан, съезди в ближайший хороший магазин, где для животных все продают. Мешки для дерьма возьми с запасом. Посмотри еще ошейник для Нобу и три лежака мягких. Я что-то сразу не сообразил. Надо будет на заднем дворе один положить, под навесом. Пока на улице буду заниматься, пусть рядом дремлет. Второй — внизу, рядом со спортзалом. Третий — этот потом поменяем. Мы его уже лекарствами уделали.

— Четыре надо, господин. В машину еще один, на подмену.

— Хорошо, пусть будет четыре.

— Тогда я еще на ошейник брелок закажу с именем и телефоном.

— Номер мой укажи… Так, вроде пока все. Препараты и все для лечения здесь, миски и поилка стоит. Ладно, я купаться и переодеваться.

Стоявший рядом телохранитель показал мне угвазданный пиджак:

— Менять придется. Не отстирать.

— Мелочи. Я на местных харчах рожу отъел, придется размер больше заказывать. Договорюсь с Кавакубо-сан, закажу у нее еще пару костюмов.

К одиннадцати вечера успел разгрести накопившиеся дела, одновременно сбросив уведомления оябуну и главе диаспоры. Потом вынес Нобу на улицу, на травку. Дождался, пока она с трудом закончит свои дела, поднял назад. Да, по большому ей ходить нечем, моча тоже — темножелтая, концентрированная. Ладно, это все временно. Кормлю исключительно чуть-чуть паштетом и мягким диетическим кормом. Пять раз в день, пока не наберется сил. Еще витаминки, лекарства и все это — по детально расписанной ветеринаром схеме. Воды — вволю. Прогнал напоследок общеукрепляющую волну, пригасил еще раз болезненные ощущения от ран, погладил и пошел ложиться. Засыпая, слышал сквозь дрему, как собака умиротворенно сопит.

Значит, у меня теперь есть еще одно живое существо рядом. Кому плевать на любые регалии. Кто любит меня за то, что я здесь и сейчас. Блин, это хорошо, что китайцы успели умотать из порта. Потому что у меня такое подозрение, что я бы после детального осмотра овчарки положил бы на шхуне всех, а не одного капитана. Ну и черт с ними. Попадутся еще раз — закопаю…

На другом конце залива Санго Яно приканчивал бутылку сётю. На удивление, крепкий самогон почти не брал, оставляя голову кристально чистой.

Врут, что смелые люди не боятся смерти. Боятся. Особенно — если ты умный и представляешь, что потеряешь, шагнув за грань. Просто — не всегда у простого человека есть выбор между карьерой, большими деньгами и тихой размеренной жизнью. Особенно — если твои родители не богаты и ты пробиваешься с самых низов.

Поэтому Санго осознанно вступил в Семью и надеялся, что рано или поздно поднимется к вершинам клановой пирамиды. Особенно, когда ты сталкиваешься на улицах с нестандартными ситуациями и решаешь их на благо борекудан.

Да, ему отчасти повезло. Потому что у прямого начальства сел аккумулятор на телефоне, а сятэйгасира был на совещании и трубку отключил. Поэтому молодой сятэй решился и позвонил человеку, чей номер заставили зазубрить для экстренных ситуаций. Зато — кризис с китайцами разрешили быстро, без крови и почти без жертв.

Но к вечеру адреналиновый отходняк прошел и молодой мужчина понял, что на шхуне он очень сильно испугался. До дрожи в коленях. Смотреть на две черные дыры направленного на тебя обреза — крайне неприятно. И теперь надо было задавить липкий страх и жить дальше. Допустил ли он какой-либо промах у китайцев? Нет. Позволил усомниться в своей преданности Семье? Тоже нет. Мало того — его похвалили и пообещали дать следующее серьезное задание, как зарекомендовавшему себя. Сплошные плюсы.

Просто надо надраться до беспамятства, чтобы окончательно сбросить наваждение. Проводить заглянувшую на огонек старуху с косой и сказать себе: все хорошо. Ты справился, ты начал подниматься наверх, как и хотел.

Зато — познакомился с человеком, о котором шепотом пересказывают легенды. И лично увидел, почему вакагасиру Исого называют Взгляд Синигами.

Теперь можно порадоваться, что этот парень на твоей стороне, а не помогает китайцам. Потому что ощутив волну ненависти и жути, Санго Яно пообещал себе никогда не перечить Тэкеши Исии. Богиня Смерти явно не зря выбрала среди людей личным представителем конкретного человека.

Убрав пустую бутылку, молодой сятэй упал на футон и провалился в сон. На утро у него болела голова и пришлось долго чистить зубы и полоскать рот, чтобы избавиться от неприятного запаха. Зато страх исчез, оставив после себя уверенность в собственных силах. Похоже, Исии-сан поделился крупицей удачи с одним из членов Семьи. По-крайней мере, Санго Яно в это поверил.

На СиЭнЭн в прямом эфире шел репортаж из Окланда. Операторы с удовольствием показывали картины грандиозного пожара, охватившего одно из зданий. Журналисты наперебой тараторили, красуясь на фоне сгрудившихся пожарных машин и полиции, оттесняющей толпу зевак:

— Сегодня после обеда группировка «За человечество без мутантов» атаковала лаборатории университета. Охрана не сумела перехватить всех протестующих, поэтому часть успела прорваться внутрь кампуса и уничтожила оборудование в корпусе сельского хозяйства. После чего подожгла разгромленные помещения. Сейчас студенты скандируют рядом «Долой измененных!». Руководство Калифорнийского университета заявило, что на территории Беркли не проводили каких-либо специализированных исследований, связанных с изучением возможностей так называемых «одаренных». В Вашингтоне считают…

Выключив звук, Дэвид Рокфеллер встал из-за стола и повернулся к четверым кризисным менеджерам, вызванным в кабинет.

— Отец нами крайне недоволен. Мало того, что половину выделенных денег яйцеголовые разворовали и пустили на разные глупости, так еще это… Кстати, на другом канале показывают, как пылает наш химический завод в Остине. Лозунги похожие. Что вы можете сказать на это?

Мужчина с квадратной челюстью зло уставился на подчиненных. Фраза «отец недоволен» слабо отражала полученный разнос по телефону. Сегодня семейный совет и вот там с него, внука и опоры клана, снимут стружку по-настоящему. Трехэтажный мат, который на него обрушили, покажется детским развлечением.

В газетах с утра — натуральная истерика. Десятки статей, где смакуют хлесткие фразы: «японские врачи-убийцы», «дебилы в белых халатах», копии финансовых документов и записанные с проститутками интервью. Неподготовленному читателю вдалбливают: все эти шарлатаны с удовольствием тратили деньги налогоплательщиков на личные нужды. Две авиакатастрофы связаны не с ошибками проектировщиков, а изначально заложенными проблемами в новомодные сплавы. Вал дерьма буквально захлестывает, подогревая радикально настроенную молодежь, толкая ее на баррикады. Шестнадцать лабораторий в Штатах и Европе разнесли в клочья. Сорок семь человек попали в больницу. Чудо еще, что никого не убили. Десять лет исследований — коту под хвост. Накопленные данные уничтожены, оборудование сгорело, образцы новых растений и перспективные наработки растоптаны толпой.

И эти бараны — с утра никак не могли родить хоть какой-нибудь план противодействия слаженной атаке. Атаке, да! Им, Рокфеллерам, объявили войну на уничтожение!

Сидевший с края поджарый мужчина встал и тихо начал докладывать, не побоявшись принять весь удар на себя. Сэмуэль Харрис успел не только оценить объем ущерба, но и прикинул возможные варианты событий. Помощник начальника отдела долгосрочного планирования с ужасом глядел, как ценник убытков растет с каждой минутой. Но именно здесь и сейчас он сообразил — его положение на вторых ролях можно использовать в плюс. Он может пройти по чужой развалившейся карьере, стремительно рванув на первые позиции. Поэтому — спрятал страх перед увольнением с «волчьим билетом» и начал говорить:

— Из всех инцидентов, которые удалось собрать на данный момент, пять процентов выполнены по нашему приказу. Остальное — связано в Ротшильдами. Включая катастрофу на заводе в Остине. К нашему счастью, инцидент произошел ранним утром, поэтому персонал удалось эвакуировать.

— К счастью⁈

— Совершенно верно, господин директор. Если бы кто-то погиб, нас бы замордовали исками… Первоначальные убытки на данный момент оцениваются в четыреста пятьдесят миллионов суммарно. Скорее всего, цифра будет раза в три больше — после того, как разберут пепелища лабораторий. Но со мной связался представитель нашей службы безопасности. Им удалось получить материал, который попал в руки журналистам. Это копия, которую вряд ли примет суд, но персоналии прекрасно отслеживаются. Видео, запись телефонных разговоров, переписка в Интернете. Мало того, финансисты через подставные фирмы активно играют на понижение. Не только против нас — против всех, кто использует одаренных на производстве.

— Причина нападения?

— Деньги. Мы начали зарабатывать на фундаментальных исследованиях. Пусть не так много, как ожидали, но первые подвижки пошли. Это перспективный рынок. Например, измененное зерно дает отличные урожаи и прекрасно продается в ту же Индию. Или катализаторы для перегонки нефти — потери снизили на четыре процента, а это миллионы прибыли.

— Деньги… В самом деле. Ротшильды сидят на кредитах, им дела нет до заводов и реального производства… Как вас зовут?

— Сэмуэль Харрис, господин директор.

— Значит так, Харрис. У вас два часа, чтобы собрать со всех отделов информацию о происходящем. В том числе от безопасников. Цифры, факты, сплетни — все. Поедете со мной, будете моей палочкой-выручалочкой. Вам надо будет ответить на любой вопрос, который зададут родственники. Этих троих глухонемых можете гонять в хвост и гриву. Я еще подумаю, что с ними делать.

Жестом выпроводив менеджеров прочь из кабинета, Рокфеллер встал у окна и мрачно посмотрел на медленно наползающую с юга тучу. Тащит дождь. Не ураган пока, нет. Но в любом случае — ему и его семье бросили вызов. Решив, что кое-кто слишком размяк за прошедшие годы. Ублюдки забыли, как быстро и жестоко умеет его клан рвать чужие глотки. Ничего. Напомним. Всем, кто решил подзаработать на его проблемах. Слова — пыль. А вот каждый доллар, который вынули из его кармана и переложили в чужой — это повод для объявления войны. До последнего солдата.