Оябун. Том 2

Глава 24

Я после очередной тренировки и пробежки по накопившимся проблемам приехал в клуб ближе к восьми вечера. Устал — как собака, да еще и в обед перехватил по-мелочи, поэтому был настроен хорошенько пожевать и оттянуться. Например, полежать в ванной. Один. Зря я за нее столько денег отдал? Можно даже заснуть. Ближе к полуночи проснусь, поматерюсь на остывшую воду и упаду на кровать. Имею полное право.

Но когда выгружались в гараже, прислушался к еле долетавшим звукам из-за стены. Странно, «Злобного Карлика» помню. Его наши оторвы на концертах исполняют так, что фанаты готовы друг у друга на головах прыгать. Вот только с чего бы местные рокеры этот хит лабают? У них же собственная программа обычно. И «Бэби-Кавай» в туре, домой не собирались.

Заглянул в зал и охренел. Потому что видел разное, но картинка перед глазами заставила хорошенько проморгаться. Но — ничего не поменялось. Не мираж.

На сцене шестеро раскрашенных панков гремели знакомую мне песню. Зал прыгал и подпевал, умудряясь слаженно перекрывать рев из колонок. А на стойке выплясывал, одновременно дирижируя, Горо Кудо собственной персоной. В белоснежной рубашке, в черных брюках-дудочках, босиком и микрофоном в руках. Чума…

Я просочился поближе к стойке, жестом подозвал Макото Огава. Бармен как раз закончил кому-то выдавать очередную кружку с пивом и лыбился во все шестьдесят четыре зуба.

— Огава-сан, что за…? Я даже слов подобрать не могу.

— Кудо-сан в Токио заехал по делам, днем у себя в офисе с технарями общался. Музыканты, световики и все остальные. Подобрал еще несколько человек, основная команда зашивается на обслуживании железа.

— Понятно. А сейчас что?

— А сейчас он на «слабо» шпану развел. Говорит: «Вы хоть знаете, кто тут первым был? Да? А какую-нибудь песню их репертуара исполнить сможете?». И зал в голос: «Давай карлика, патлатые». Вот, отжигают.

— Понял. И что по этому поводу сказала наша строгая Ямада-сан?

— Тошико-сан произнесла любимое «дебилы» и ушла с пивом наверх. Оттуда с Мэдока-сан наслаждается представлением.

— Круто… Дай мне сок, я тоже наверх поднимусь. Хочу полюбоваться.

Не, эти кадры спели пять песен подряд. Только тогда Горо Кудо угомонился. Прохрипел в микрофон:

— Во, учитесь! Так надо! И тогда скоро вы в тур по Ниппон поедете! Я — всех приглашаю попробовать! Каждого! Кто справится, кто фанатов наберет — всех возьму! «Стручки Адати» продали сорок тысяч дисков через наш сайт! Сорок тысяч! Осенью будут участвовать в большом сводном концерте в Ниппон Будокан. «Эдогавские Скелеты» — тридцать тысяч дисков и новый ролик в топах по просмотрам! Тоже кандидаты на большой тур! Поэтому — давайте, парни, отожгите! Мне нужны таланты!

Мне даже завидно стало. Круто друг развернулся. У него топовая группа, а еще толпа молодежных коллективов пороги обивает, мечтает на разогреве засветиться. И я более чем уверен, что Горо-сан запросто еще штук пять мощных групп в итоге под себя сгребет. Может, кого перетасует, но обязательно молодые прогремят по всей Ниппон. Пока та же Сони клепает одинаковых болванчиков, новый медиа-холдинг уверенно оседлал весь андеграунд и прет по восходящей. Поэтому встал рядом с ограждением и с нашего «балкончика» проорал, перекрывая шум:

— Народ! Слушай сюда! Я, Тэкеши Исии, обещаю! В сентябре лучший музыкальный менеджер объявит список кандидатов, кто будет выступать на большом сводном концерте! И те, за кого вы проголосуете, получит личные инструменты от меня! Самые лучшие! Гитары, пианолу, ударную установку! Ткнут пальцем в самом крутом магазине, что хотят, и я это им подарю! Потому что вы — самые-самые! Вы — наши лучшие фанаты! И ваши голоса помогут сделать этот подарок!.. За «Аски-Ниппо»!

О, похоже, выступающая сегодня группа решила начать ударный забег за призом прямо сейчас. Потому что не дожидаясь, пока толпа хоть чуть-чуть угомонится, врубила на полную катушку. Я помахал еще на прощание рукой и двинулся к себе. Попутно раскланялся с парочкой, устроившейся в креслицах: вышибалой и нынешним главой клуба. Огромный, как гора, Мэдока Киносита. И похожая на гибкую балерину Тошико Ямада.

— Тэкеши-сан, тебя наш музыкальный гений видеть хотел, — сообщила девушка, отсалютовав почти пустой пивной кружкой.

— Я сейчас ополоснусь и пусть приходит. Заодно перекусим, а то я голодный как черт.

— Понятно. Тогда я Жина-сан попрошу вам заодно набрать разного. В обед только продукты разгрузили.

— Домо, буду очень рад…

Распустив команду отдыхать, двинулся в душ. Похоже, вряд ли я в ванной сегодня буду засыпать. Скорее всего — на пару с неугомонным будущим музыкальным магнатом на радостях нарежемся. Он явно настроен хорошенько с торомозов слететь. И я не возражаю — людям надо иногда расслабиться.

Хозяин лейбла «Аски-Ниппо» ввалился нагруженный подносами. И с порога выдал:

— Э, киккакэ безбашенный, ты что творишь? Ты представляешь, сколько полный комплект на группу стоит? Дороже спортивного байка! Я от ценников на инструменты уже зверею!

— Пф, можно подумать, ты один от дороговизны плачешь. Скажи, сколько может стоить танк? А? То-то же… Инструменты. Это так — для серьезных людей расходы на семечки.

— Танк? — Горо закончил расставлять чашки на столе и недоверчиво покосился. — Хочешь сказать, у тебя есть танк? Раритетный, из музея?

— У меня их два. Самых навороченных, с активной защитой и прочими прибабахами. Удалось у русских подрезать, когда они распродажей занимались. Покататься просто так не пущу — там ручек как в звездолете, учиться надо. Но если хочешь, можно на башне посидеть.

— Офигеть… Все, тогда молчу, мне за тобой не угнаться.

— Не прибедняйся. Зато у тебя самая лучшая женская рок-группа в стране… Как хоть дела идут, я забегался и за вашими успехами не успеваю толком присматривать?

Рухнув на подушки, приятель усмехнулся:

— Так я тебе и поверил. Жина-сан сдала тебя с потрохами. Говорит, каждое утро с ней здороваешься и уточняешь, что там с рейтингами.

— Лишу ее сладкого, болтает слишком много.

— Меня лишай, это я за языком не уследил… Два концерта на выезде мы отработали, завтра первый из пары в Киото. Потом через неделю в Осаке.

— Первый так и делаешь бесплатным?

— Ага. Мэр Киото вчера приезжал лично на стадион, где сцену монтируем. Не мог поверить, что все пожертвования за субботнее выступление пойдут на благотворительность. Мне кажется, если бы он заранее знал, то предложил бы арену побольше… Кстати, в Осаке нам самую большую площадку выдали без разговоров.

— Ничего, и так будет неплохо. На платный народ хоть ходит?

— Все билеты до конца тура распроданы… Представляешь? Сам в шоке… И на меня владельцы магазинов живой природы жалобу накатали. Говорят, у них ажиотажный спрос на аксолотлей.

Ржем на пару. Идею с названием компании подбросили кто-то из «Бэби», а Горо Кудо понравилось. Лет двадцать назад в Ниппон были очень популярные личинки саламандр — смешные такие, с жабрами или что там у них на башке торчит. Многие дома держали. Аквариум маленький, на корме не разоришься. Это тебе не кошка или собака. Рыбки приелись — а тут чудо лупоглазое. Вот Горо и выбрал комбинацию из части названия земноводного и страны. И логотип сделал соответствующий — мордастое чудо на лапках выглядывает с темечка восходящего солнца, раздвинув лучики. Сплошная милота.

— Кто же знал, что даже это «выстрелит»… Ладно, давай угощаться. Я в обед чашку лапши заглотил и все. Внутри кишка кишке песни поет… Что там нам сегодня от щедрот выделила уважаемая Ямада-сан?

Удивительно, но спиртное даже разливать не стали. Наелись от пуза, потом чай пили. Я посматривал на приятеля, никак понять не мог, за что глаз цепляется. Потом попросил:

— Горо-сан, а покажи мне левую щеку. Да, разверни твой шикарный шнобастый профиль… Офигеть — у тебя седая прядь. Ведь это не краска, точно?

— Третья уже, — вздохнул Горо Кудо. — Остальные закрашивал, а эту не успел просто.

— Так все плохо?

— Не, наоборот… Знаешь, я раньше и представить не мог, что так прет. От малых на сцене — прет, когда зал на уши ставят. От фанатов прет, когда идешь перед концертом, а перед тобой стена лиц и каждый пытается до плеча на удачу дотронуться. Когда почтальон просит заехать и письма забрать. А там — шесть мешков с меня ростом! Шесть долбаных огромных мешков, которые я даже пошевелить не могу!.. У меня три человека почту разбирают. И еще двое секретарей, кто электронными ящиками занимается.

— Волна. Ажиотаж чуть схлынет, полегче станет.

— Во-во. Только на это и надеюсь. Но все равно — круто… А еще по утрам просыпаюсь и думаю — а если облажаюсь? Если где-то ошибусь и все рухнет? Себя не жалко, и не из такого выпутывался… Людей подвести не хочу.

Я разливаю остатки чая и задумчиво разглядываю узор на юноме — специальной фарфоровой чашке.

— Где-то читал, что за границей любой бизнесмен раз пять разоряется в процессе роста. Пять раз на дно — и оттуда обратно к вершинам карабкается… Якобы без этого не получается дух закалить в должной мере… Я думаю, что ты давно уже все ямы собрал и на дне каждый закоулок знаешь. А теперь — теперь боги решили тебя поддержать. Чтобы вместо рекламного буклета другим демонстрировать… Ты не крысишь, в команду вкладываешься, своих защищаешь. И они платят добром… Даже если будет у тебя передышка небольшая, так это не крах или провал. Это возможность собраться с силами и подняться с вершины Фудзи дальше, в космос… Не бухти, Горо-сан, все у тебя будет хорошо. Я это чувствую. Ты определился, чем заниматься хочешь, что тебе нравится. И будешь зажигать новые звезды.

Опершись руками о колени, будущий медиа-магнат наклонился вперед:

— Тэкеши-сан, я тебя знаю полгода… Посчитал, не поленился. Полгода… Даже чуть меньше. И за эти полгода мы на пару столько наворотили… Скажи, как ты выдерживаешь это давление? Я ведь знаю, на тебе не только наши заморочки, ты ребят из клуба не бросаешь. Нет. На тебе Семья. На тебе клан. У тебя самого седина, хотя по возрасту ты меня младше… Как ты тащишь и не ломаешься?

Хороший вопрос. Я посмотрел на друга и ответил, без дурацких понтов и самолюбования. Как получилось:

— Наверное, я боюсь все просрать не только утром, но еще и вечером, когда засыпаю. И я — гибкий. Меня гнут к земле, пытаются раздавить, сплющить… Но не могут сломать. Потому что как только давление хоть на секунду ослабевает — я распрямляюсь.

— А если они не дадут передышку? Наоборот, добавят еще сильнее?

— Тогда я беру в руки оружие и иду до конца. Понадобится — зубами буду глотки рвать. За себя, за друзей. По другому не умею… Мне кажется, в прошлой жизни я сделал столько плохого, что боги не поверили собственным глазам и решили подарить еще один шанс. И теперь я пытаюсь понять, каково это — быть нормальным человеком. Учусь просто жить. Чтобы потом на могилу не плевали.

Поставив пустую юноме на столик, Горо фыркает:

— Я думаю, ты тогда выкопаешься и накостыляешь всем и каждому… Слушай, давай мы лучше отчебучим чего-нибудь такое, чтобы встряхнуться, а? Чтобы народ у виска пальцем крутил? К ёкаям эти галстуки, правила, ответственность. Просто на пару. Что-нибудь эдакое…

Не, два дебила — это сила. Но я прекрасно понимаю, что гробануться мы можем запросто. Если в самом деле решим адреналин сжечь в какой-нибудь авантюре. Вот только сколько людей тогда пострадает по итогам? Поэтому начинаю озвучивать варианты:

— Так. На байках и не предлагай, я в ближайший столб впилюсь… Машину у Изаму-сан брать… Плохо. У него гонка на выходных. Как он на развалине выступать будет?

— Тачки отпадают. Что еще?

— Вертолеты пока не прислали. Хотя я на них летаю плохо. Минимальные курсы прошел, а приедет боевая машина… Танки тоже отпадают. У меня перцы пока изучают и даже с места в симуляторе стронуть не могут… О! Есть идея. Да…

Полицию точно соседи вызвали. Потому что картинка была — упасть и не встать.

По середине пустой улицы два здоровенных лба катили на самокатах. Прямо по осевой. Ехали, пытались спихнуть друг друга и шепотом матерились, если не получалось. Почему шепотом? Чтобы не будить спящий город. В двадцати метрах за придурками медленно вышагивали два мордоворота и седая женщина с шестом в руках. Хэруми-сан как раз хотела размяться перед сном — и когда заметила странную движуху, так и двинулась следом. Замыкал процессию тонированный «мерс», в котором наемники пытались понять, нахрена их подопечный страдает фигней. Но стоит отдать должное — вопросы не задавали, тихонько катили и по стронам поглядывали. Мы же допилили до перекрестка, где мне удалось подбить заднее колесо у самоката Горо Кудо и приятель полетел вверх тормашками, рухнув прямо перед перегородившей дорогу полицейской машиной.

— Накадзима-сан! Мы вам не помешали?

—… Нет, Исии-сан. Просто я пытаюсь понять, чем вам помочь.

— О, у нас все хорошо… Это мы просто отмечаем успешное начало музыкального тура у «Бэби-Кавай». Я очень надеюсь, что мы никого не разбудили!

— Нет, не разбудили… И машин нет, поэтому вы никому не помешали в столь поздний час… Могу я спросить?

— Разумеется, Накадзима-сан.

— Надеюсь, вы не продолжите на чем-то более серьезном?

— У нас уговор. Греметь байками только на стадионе. Поэтому не волнуйтесь, мы просто чуть-чуть дурачились. Тайхен-моси-вакэ-гозаимайсен, мы уже закончили. Еще раз прошу извинения за доставленные неудобства.

Сидящий на заднице Горо Кудо показал мне две половинки самоката и вздохнул:

— Представляешь, на куски развалился. Как можно такое барахло продавать детям?

— Дарю идею. Наладь выпуск на пару с Такаюки Маэда. Он трехколесные мото-драгстеры хочет собирать, у него на заводе наверняка найдется уголок, где получится делать нормальные самокаты. Чтобы тот же Масаюки-сан мог кататься. И фотки «Бэби-Кавай» на руль. Народ в очередь на покупку будет записываться.

— Да пошел ты! Тебе что не скажи, ты умудряешься пальцем поколупать и пачку йен с асфальта поднимаешь. Как так можно.

— Не виноватая я! — захохотал в ответ, помогая подняться. — Но у нас вроде никого свободного в клубе не осталось, все пристроены.

— Даже не уговаривай…

Покрутив свой «девайс», вынужден признать очевидное — да, зря мы у детей игрушки забрали. Хотя они большую часть времени в углу стояли, но мы оказались слишком тяжелыми для дешевого ширпотреба. У меня тоже самокат был на последнем издыхании. Поклонились настороженным полицейским, забросил железку на плечо и пошли обратно. По дороге глянул на телефон — десять вечера. Почти детское время. И настроение до сих пор дурацкое. Поэтому набрал номер, дождался ответа:

— Ватанабэ-сан, я вас не разбудил? Нет? Отлично… Что вы, ничего срочного. И никак с нашими домашними делами не связано… Я помню, что вы обещали сыну интересное дело, если у него будут хорошие оценки в школе. И в клубе он старательно занимается… Да, очень серьезный молодой человек… У меня тут с другом возникла небольшая идея, которая может заинтересовать Шиджо-кохай. Школьникам нельзя на мотоциклах лихачить, но кто мешает попробовать себя в парках на самокатах? Нормальных таких, надежных. Чтобы можно было прыгать, трюки разные выполнять. В Европе и Австралии это сейчас популярно. Заодно физически можно подкачаться… Материалы? Это надо будет обсудить, но есть контакты человека, кто вряд ли откажется помочь с местом в мастерской и деталями… Да, по мне, вполне интересная штука, как раз для молодежи… Нет, не очень дорого. Конечно, топовые модели гайдзины предлагают за сто пятьдесят тысяч йен, но мы наглеть не станем. Тем более, что разные ударопрочные пластики и надежные подшипники россыпью легко закупить в тюнинговых конторах. Плюс — снаряжение для тех, кто заниматься станет. Щитки, шлемы… Я договорюсь с «Бэби-Кавай», они вряд ли откажутся прорекламировать новое начинание… И что, двенадцать лет? Неплохой старт для Шиджо-кохай. Вспомните себя, когда вы первое серьезное дело выполнили… Да, согласен… Отлично. Тогда я вашему сыну все наброски и контакты дам, пусть стартует, если будет желание… Домо аригато и еще раз прошу прощение, что побеспокоил в столь поздний час…

Вот, заодно сыну вакагасиры из Мокусеиномори прорывную задачу организовал. Малой упертый — если его правильно сориентировать, он до упора пойдет, упрямый и целеустремленный. А все эти каталки, снаряга, видео про трюки — золотое дно.

Убрав телефон, пихаю в бок приятеля. У него отличное настроение, он идет, помахивая куском самоката и пытается что-то насвистывать из знакомого репертуара:

— Радуйся, снял с тебя эту ношу. Другой человек будет заниматься… Но как только первые образцы сделают, пусть малышки на сцену на них выедут. Порвут шаблоны.

— Ха, да я сам выкачусь. Еще маты перед сценой положим, чтобы я туда и улетел. Публике понравится.

— Можно и так…

Не, хорошо отдохнули. И без серьезных последствий, что самое главное.

В пустом клубе Горо Кудо притормозил рядом с новым постером. Это дамы постарались — отпечатали, в рамочку за стекло вставили и на стену присобачили. Шибата-сан нам разных кадров надергал. Хизэши-сан, гений манги, все это скомпоновал в редакторе и подогнал под мои хотелки. Теперь висит на стене, три на два метра. Две красотки с ржавым железом в руках — по краям. В центре огромный взрыв, от которого разлетаются парни в черных костюмах. В клубах дыма еле угадывается «салун» и выпадающий из окна режиссер. Снизу наискосок «Лучший трэш и угар Ниппон! Скоро на экранах!». Лепота.

— Тэкеши-сан, признайся, твоих рук дело? Что за интересная штука?

— Это я пытаюсь кино снимать.

— Кино⁈ И как?

— Деньги пока жрет грузовиками, отдачи ноль.

— Все равно круто. Мне роль найдешь в массовке?

— Хе, у меня есть идея получше… — Прежде чем до парня доходит, что речь явно идет о какой-то хитровывернутой шутке, кричу громко: — Жина-сан, неси зеркалку! А ты встань рядом, вот сюда. И сделай серьезное лицо. Только остатки самоката брось… Я сказал серьезное, а не дебильное!

Через полчаса препирательств из десяти снимков отобрали наиболее симпатичный. После чего я по почте переслал его подруге с пометкой: «Третья звезда для будущего каталога, рекомендую». Не успел допить сок, как приехал ответ: «Он может на следующей неделе подъехать вечером? С девочками мы договорились». Девочки, ага. Каждой по двадцать три года. Хотя, для Хиро Симидзу они пока соплюшки. У женщин десять лет разницы — пропасть.

— После выходных сможешь заглянуть к нам? Познакомлю с лучшим дизайнером Токио, госпожой Кавакубо. Надеюсь, мы договориться сможем, чтобы тебе за съемку в рекламе шикарный костюм сделали. Согласен?

— В среду буду. В шесть вечера.

— Отлично. Тогда я пишу, чтобы ждали… И это будет круче, чем какая-то массовка.

Это точно. Когда твое лицо увидит большая часть богатых и уважаемых женщин во всем мире… Хо-хо, это будет эпическая подстава. И бешенная популярность по итогам.

— Все. Значит, в среду.

Вот теперь можно и на боковую.

Для меня — отличная новость. Кузнец не утерпел и решился таки заглянуть к отцу в гости до зимних холодов. Поэтому в пятницу в одиннадцать утра я встречал его в аэропорту. Но до этого меня подняли в пять часов и попросили подъехать в порт. Потому что возникла небольшая проблема с прибывшим грузом.

В шесть я уже стоял на палубе сухогруза, где рядом с открытым контейнером переминался мрачный Кэйташи Симидзу, сятэйгасира Исого.

— Что стряслось, Кэйташи-сан?

— Это последний из целой партии с медицинскими препаратами. Еще почти пятьдесят штук стоят на карантине в таможне. Они делали выборочную проверку, но сегодня ночью вскрылось, что поставщик в Европе обанкротился на днях. Поэтому не факт, что нам в самом деле прислали заказанное. В этом — точно мусор вместо лекарств. Передний ряд выдвинули, а за ним — обманка.

— Каким боком Семья в это замешана?

— Мы вложились в десять процентов груза. Как благотворители.

Так, надо в голове рассортировать все ровненько. Похоже, таким образом старшие офицеры решили часть наличных в Европе прокрутить. Как именно были сделаны выплаты фармацевтической конторе — раскопать очень сложно. Зато уже дома можно честно по накладным показать пришедший груз, растаможить его, передать в больницы и в случае любых вопросов делать красивое лицо. Еще часть налогов проплатить, чтобы потом под эту лавочку в Ниппон пару-тройку десятков миллионов «обелить». И согражданам помогаем, и никакого криминала.

Но если препараты зависнут на таможне, то вся схема накроется медным тазом. Начнут копать, дергать банки, проверять транзакции. И не факт, что не появятся разного рода неприятные документы, после которых кому-то придется примерить арестантскую робу.

— Вопрос, Кэйташи-сан. Если мы наберем те самые десять процентов нормальных коробок, сможем их отделить от остального груза и сказать: «вот это наше»? Чтобы остальным занимался уже другой человек?

— Если придумаем, как это все разобрать и без лишнего скандала, то запросто все оформим.

— Не, журналистов и статьи «коррупция в медицине» нам ни к чему.

— Мало того, эта химия пойдет первым делом в онкологические отделения, а у двоих офицеров таможни там родня на лечении. Поэтому будут очень благодарны.

Благодарность на таможне — дело хорошее. Особенно, если не наглеть слишком и действовать строго в рамках закона. А рамки — они обычно чуть-чуть могут сдвигаться. По срокам, объемам и строгости проверки. Поэтому я потребовал образец нормального лекарства и уже вскоре крутил в руках блистер с зеленого цвета капсулами. Постоял, попринюхивался к малопонятной дряни. Потом коробку закрыл, прикрыл глаза и ладонь сверху пристроил. Значит, у нас тут… Пусть будет «лягушачья икра». Именно так это воспринимаю. И есть ощущение, что я весь объем целиком ощущаю. Картон не интересен, а вот содержимое… Так, поймал волну. Не скажу, насколько правильно смогу сформулировать, но среди этого образца посторонних включений и пустышек нет. Теперь можно в контейнер еще раз зайти.

Встал у распахнутых дверей, еще раз настроился на «целиком и полностью». Ого, как по башке шибануло!.. Не, Тэкеши, давай чуть послабее. Значит — нет необходимости объем сканировать, блистеры считать или еще какой фигней заниматься. Просто ответь себе: это «икра» или нет? Как один большой кусок, такой огромный кусок… Все, теперь куда легче получилось.

Вышел, прикрыл скрипучую дверь контейнера.

— Баллончик с краской есть? Какой? Красный?.. Пойдет…

Крест на боку отрисовал. Повернулся к другу:

— Значит, железяки для проверки поставить в ряд, чтобы я в каждую зайти смог. И начнем трясти.

Из пятидесяти трех морских контейнеров я пометил девятнадцать. Там был малопонятный мусор. Может быть — первый ряд и с препаратами, но я оценивал все скопом. Есть примеси — красный крест на дверь и топаю дальше. Закончив, достал платок, вытер потный лоб и вернул пульверизатор.

— Значит, помеченные можно или сразу под штраф списывать, или на скрупулезную проверку. Остальное — в норме.

— Понял. Тогда мы десять сразу отделяем, растамаживаем и в больницу на выборочное тестирование. Окончательная проверка и могут в работу брать.

— Ага.

— Что себе хочешь за помощь?

— Мне? Да у меня вроде все есть…

— Еще одного «зверя» надо? Для коллекции? Ты вроде «крайслеры» любишь.

Заинтересовавшись, жестом попросил продолжить. Усмехнувшись, Кэйташи Симидзу позвал за собой. Рядом с нами семенил местный офицер в темно-синей форме с кучей блестящих пуговиц на пиджаке и карманах. Когда мы добрались до нужного места, мужик ускорился и открыл перед нами дверь. Затем вместе с нарисовавшимся из воздуха помощником шустро убрал серую пластиковую пленку от пыли и я завис, разглядывая «зверя». Да, иначе и не назвать.

Тоже черный. Со знакомой решеткой радиатора. Но размером раза в два больше моего авто.

— Это что у нас?

— Это местная головная боль. Финансовый директор Мейджи Корп привез вместе с очередными поставками полуфабрикатов. Корпорация продовольствием торгует, а он захотел себе лимузин. Привез, на таможню поставил и вляпался. Что-то там с коррупционным скандалом в прошлом месяце. В итоге — ему уже не до железа и полиции, которая требует правильное парковочное место под «это». Мужик с налоговой разобраться не может и каждый день на допросы мотается. А колеса стоят. За них уже штраф капает. И никто такое брать не хочет. Потому что хотя и адаптировано под наш рынок, но слишком уж специфическое. Ни во дворе приткнуть. Ни на общую парковку сунуть.

Да. Колоссаль, других слов не подберу. И тоже — «крайслер». «Три сотни-Лимо». Два шикарных посадочных места — три места за водителем, против движения, еще три в конце. Вдоль левого борта один безразмерный диван для четверых, хотя худосочных японцев можно толпой грузить. По правой стороне бар, цветомузыка, аудиосистема, телевизор и все — в стиле нуворишей. Прошитая кожа, полированное дерево, сверху слабо светятся квадратные панели — весь потолок как огромный секционный ночной фонарь. Круть…

— Сколько за него хотят?

— Платить таможне. Шесть миллионов. Хозяин уже отказался от сделки, у него денег только на штрафы.

— Сорок штук в долларах? Ты шутишь?

— Четверть первоначальной цены. И брали его с дикими скидками.

Само собой. Значит, финдиректор наверняка с кем-то из забугорных гавриков порешал с поставками, ему в качестве отката за гроши слили лимузин. Но что-то пошло не так — и вот уже шикарная бибика никому и не нужна особо… Хотя — что значит — никому? Я со своим табором уже в старичка не помещаюсь. Нет, маленькой могучей кучкой вполне в «трехсотку» влезаем пятером, но больше никого не утрамбовать. А тут — десять пассажиров, водитель и один телохранитель спереди. Милота… И тоже трехсотка, кстати. Только выыыыыыытянутая.

— Что нужно таможенникам, чтобы я мог забрать машину прямо сейчас?

— Разрешение из полиции, что тебе есть куда припарковать. И оплата. Квитанцию они дадут.

— У меня у клуба как раз место свободное под грузовик. Туда приткну. Дальше будет видно.

И я начал названивать по нужным людям. Кто носит погоны и отвечает за разного рода официальные регуляции в районе. Чтобы перезвонили уже на таможню и подтвердили. Бумаги завезу после обеда. Включая подтверждение из банка. Благо — номера для лимузина лежали рядом в коробочке. Их авансом ушлый жук сумел продавить, но так и не воспользовался. Зато у меня теперь две машины. Надо будет ёкая уговорить перебраться в новую. Или — чередовать. Сегодня на одной рассекаем, завтра на другой.

Как там говорят? Дайте две? Дали. Обе черные и на морду одинаковые. И обе — мои.

Самое забавное, что по итогам вроде как все в выигрыше. Таможня — не потеряла лицо, задержав поставки критически важных медикаментов для больницы. Первая партия ушла? Ушла. Остальное потихоньку перепроверят, каждую коробочку вскроют и под микроскопом посмотрят. Зато — и на страже закона, и больные не пострадали.

Машину сбагрили и место освободили? Само собой. Попутно висяк спихнули на другую сторону. Если у кого-то из налоговой возникнут вопросы, прийдут ко мне. А я что? Я разведу руками и попрошу согласно законов насчитать штрафные выплаты. Но колеса не отдам. Потому что не я взятку получал. И это еще доказать надо — как именно господин финдиректор скидку заполучил.

А то, что я в очередной раз фигней пострадал и непонятное мутное личное содержимое использовал не по назначению — это можете проследовать в сад, в смысле — в профессиональный союз Микоками. Они там тоже умеют руками водить. То микросхемы на сборке выбраковывают. То пути облаков предсказывают. То сталь легируют, умудряясь что-то невероятное на выходе в качестве готовой продукции организовать. Как? Без понятия. Я тоже не знаю, почему с контейнерами в крестики-нолики играл. К результату претензий нет? Нет. Значит — в союз. Или в сад. Кому как больше нравится.

Увидев Тошайо Уэда, я попытался понять, чем кузнец смущен. Выглядел он напряженным. Но заметив чемодан, который высокий худой мужчина катил за собой, сообразил: вряд ли мужик беспокоится насчет будущей работы и лечения. Сейчас его больше всего беспокоит розовый монстр, который постукивает на плитах пола следом.

— Коннитива, Уэда-сан, рад вас видеть! Вещей больше нет или что-то еще с собой?

— Коннитива, Исии-сан. Нет, только это… Сын с утра неудачно уронил скопившиеся на полках железки, мой чемодан сломался.

— Дочка поделилась? Отличная вещь, могу заметить. Четыре сдвоенных колесика, вращаются, можно как угодно перемещать. Одобряю ее выбор.

Убедившись, что никто не собирается смеяться над расцветкой и формой багажа, кузнец чуть успокоился. Так и двинулись на выход — мы рядом, секретарь у меня за правым плечом и оба телохранителя в арьергарде.

— Надолго к нам?

— На пару недель. Хочу повидать с отцом и поговорить с докторами.

— Машина с водителем нужна на это время? Нет?.. Тогда я могу вас сейчас подбросить, куда нужно. А ближе к трем заедем в госпиталь. Сакамото-сэнсей будет ждать. Пройдете обследование, обсудите детали лечения. Насколько я знаю, сейчас отработана методика смешанного воздействия. Первую неделю в палате, с регулярными процедурами. Затем можно делать перерыв и приезжать раз в месяц. Но это — щадящий способ, тогда восстановление занимает от года до полутора по времени. Если вечерами после работы несколько раз в неделю — то около полугода или меньше.

— Для выгоревших?

— Да. Для тех, у кого срыв произошел недавно, лечение проходит быстрее и легче. У кого застарелые случаи — медленнее. Но общий прогноз — около полугода для сложных диагнозов.

Когда подошли к месту посадки-высадки, к нам плавно подкатил «дайте две». Зашипела пневматика, в середине лимузина поднялась вверх дверь, давая доступ в кондиционированное нутро.

— Ваша машина⁈

— Сам не ожидал, Уэда-сан. Сегодня утром сумел купить у человека, устроившего распродажу. Как только номера прикрутили, так в аэропорт и рванули. Предлагаю, пока к вашему отцу будем добираться, осмотреться внутри. Там даже холодильник есть и напитки какие-то. Если мне понравится, я сюда жить переберусь.

В госпитале просидели до шести вечера. Профессор почти полчаса потратил на дотошное обследование, затем беседовал «за жизнь», одновременно разрисовывая несколько схем лечения на бумажках. Потом объяснял, что именно он рекомендует в первую-вторую и третью очередь. В итоге выбрали двухдневное посещение палаты и процедуры, остальное время Тошайо Уэда будет проводит в магазине отца. Десять дней на запуск процессов восстановления, затем небольшой перерыв. И уже в начале сентября вернется обратно, чтобы снова регулярно встречаться с врачами.

Пока новый пациент переодевался, я отвел гения медицины в сторону:

— Сакамото-сэнсей, через месяц будем съезжать. Сюда перебросят группу медиумов, кто станет изображать бурную деятельность. Им как раз какой-то грант удалось добыть за океаном. И статьи первые пойдут про ваши «ошибки».

— Медиумы? Это же шарлатаны.

— Само собой. Чтобы любой желающий мог убедиться, что в госпитале собрались идиоты. Вы же пока перебираетесь в храм Суджимото. У них еще со времен войны сохранился подземное двухуровневое бомбоубежище. Генерал Ито там оборудовал жилой комплекс, вместе с аспирантами и больными продолжите работу. Как только я закончу полноценный госпиталь, заберу к себе. Рассчитывайте на полгода партизанщины. Хотя мне в порыве страсти уже обещали к середине декабря больницу сдать.

— Все настолько плохо?

— Шевелений рядом пока нет, но информация о ваших успехах просачивается. Придется работать на опережение. И дезу вываливать, и вас временно на подпольное положение переводить. Справитесь?

Старик молча взял меня за рукав и потянул за собой в коридор. Там провел до одной из палат и остановился у прозрачного стекла. В палате на разложенных на полу матах играли пятеро девочек в разноцветных ярких платишках. Двое мальчишек постарше сидели на кровати и увлеченно листали толстую потрепанную мангу.

— Справлюсь ли я, Исии-сан? Наверное, это тебя надо спросить. Сможешь ли выдержать заданный темп. Потому что даже если я сойду с дистанции, дело есть кому продолжить. А вот тебя заменить с новыми идеями и прочим — некому… Ито-сан пригласил меня в закрытую школу для абэноши. Там не так давно опять был срыв массовый. Знаешь, когда на детей давит ответственность, завышенные ожидания и данные обязательства. И вот один слетает по баллам во время тренировки, другие это видят и начинают следом за ним нервничать и запускают каскадную реакцию… В этот раз обошлось без того, чтобы из петли вынимать. Потому что приехал, поговорил и дал слово — вылечить любого и вернуть дар каждому, кто перенапряжется. С наставниками отдельно встречались. Программу уже подкорректировали, не будут давить из них все соки… И я точно знаю, что они не погибнут, как это было раньше. Что мы дадим им шанс.

— А эти дети?

— Это у кого источники в разнос пошли. Уже успокоили, начали терапию. Через неделю вернутся назад, будут живым примером, что для абэноши любые проблемы — не повод умирать. Неприятности случаются, но это не конец карьеры… Поэтому ты не меня спрашивай, Исии-сан. Постарайся лучше сам поберечься. А мы — справимся. Да и кому особо нужны пасквили в газетах гайдзинов, когда делаешь настоящее дело и твои пациенты — вот они, рядом…

Видимо, мы слишком долго стояли. Потому что все дети разом повернулись в нашу сторону и замерли. Семеро. У всех глаза — светятся. Чуть-чуть, но я это вижу, ощущаю. И понимаю, ради чего буду уродоваться и жилы рвать свои и чужие. Потому что нельзя, чтобы одаренные вместо мяса попали в зарубежные лаборатории. Выполняю сайкэйрэй — глубокий поклон, шепчу про себя: «Клянусь, что буду защищать вас до самой смерти». Выпрямился, ощутил ответную доброжелательную волну. Похоже — почувствовали мой настрой, ответили «спасибо». Мистика? Уже не важно. Мы на одной волне. Мы все — абэноши, отмеченные Аматерасу.

Когда отвозил кузнеца домой к родителям, еще раз озвучил прошлое предложение:

— Уэда-сан, мое обещание в силе. Вы показываете на любой дом в Токио, я его вам покупаю. Любой. С участком, на котором можете садик построить или еще одну кузню собрать. Мало того. Как только клановые земли закончу обустраивать, вы там всегда желанный гость.

— Мне нечем будет расплатиться за такой подарок, Исии-сан.

— Расплатиться? Боюсь, вы не совсем понимаете, кто кому должен. Ваш талант и ваш клинок спасли мне жизнь. Это я у вас в долгу… Но если очень хочется, как восстановитесь, можете выковать сёто. Наставник рекомендует осваивать два клинка одновременно.

— Пару?.. Это будет интересно…

— Тогда предлагаю разговор пока отложить до момента, когда вы полностью выздоровеете. Дом — выбирайте сейчас. А насчет остального — жизнь покажет. И семью везти на пустое место — не совсем правильно, на мой взгляд.

До магазина молчали, но разговор получил неожиданное продолжение.

— Не могли бы пройти со мной, Исии-сан?

Внутри кузнец подошел к отцу, тихо тому что-то сказал. Старший Уэда внимательно посмотрел на сына, затем ушел в подсобку. Вышел оттуда через пять минут с небольшой коробкой в руках. Открыл крышку, протянул мне старые пожелтевшие фото.

Одноэтажный дом. Маленький, в окружении цветов. Заборчик сложен из серых камней. Стены из коричневых досок. Мутноватые окна. Черепичная крыша.

— Мы здесь жили, пока дед не умер. Потом вынуждены были продать, чтобы оплатить аренду магазина. Там еще крохотный участок, на котором выращивали зелень. И вид на реку и гору напротив… Наказава. Вот адрес… Если вы говорите про дом, Исии-сан, и готовы дать нам кредит для выкупа, мы отработаем…

Аккуратно переписав нужное с листочка, с поклоном возвращаю его назад:

— Я узнаю, что можно с этим сделать, Уэда-сан. Постараюсь выполнить вашу просьбу.

Пятничный вечер, в городе по основным улицам пробки, народ или домой возвращается, или по ресторанам рассасывается. Время сбросить напряжение. Но потихоньку приехали по нужному адресу.

Я оставил машину на въезде в квартал, иду вместе с девочкой и двумя телохранителями по улице. Старый латанный асфальт. Серые от дождей и солнца камни по бокам. Ровные грядки с ползущей из земли зеленью. Жестом оставив сопровождающих на дороге, поднимаюсь по косым бетонным ступенькам и стучусь в дверь.

Когда Кунайо Такано открыл, его первой реакцией было недоумение. Потому что стоявший перед ним молодой мужчина в дорогом костюме медленно опустился и занял догэдза — опустившись на колени и прикоснувшись лбом к земле. Затем медленно выпрямился и произнес:

— Тайхен-моси-вакэ-гозаимайсен, я посмел нарушить ваш покой в столь поздний час. Могу я попросить вас уделить мне десять минут драгоценного времени?

А потом Кунайо Такано разглядел значок на лацкане пиджака и заметил стоявших в отдалении людей в похожих костюмах. И попытался вспомнить, где он мог перейти дорогу борекудан.