Падальщики

Глава 10

Алиса еще в детстве заметила интересную вещь: неважно, что происходит у тебя в жизни, неважно, надеешься ли ты на светлое будущее или не ждешь от жизни уже ничего хорошего, но перед Новым годом даже самые отъявленные скептики начинают хоть немножечко верить в чудеса. Хмурые люди светлеют, улыбки появляются на лицах, на которых давно отложилась печать недовольства.

Сама Алиса Новый год любила больше остальных праздников. Она не была религиозной, поэтому Рождество и Пасха, несмотря на то, в интернате исправно красили яйца, не вызывали в ней особого трепета. Она не интересовалась политикой и историей, поэтому все эти Дни независимости, Конституции и прочих государственных флагов тоже проходили мимо нее. Глядя на фейерверки, взрывающиеся в небе в День города, она не могла не думать о том, что это просто зря потраченные деньги. Фейерверк закончится, люди перестанут смотреть в небо, опустят головы вниз и увидят раздолбанный асфальт. Придут в поликлинику и займут безумную очередь из-за нехватки врачей. Не смогут купить в аптеке нужное лекарство. И радость от фейерверка очень быстро погаснет. Даже день рождения свой Алиса не любила. Иногда, в самые депрессивные дни, думала, что лучше бы и вовсе не рождалась.

И только Новый год Алиса любила так сильно, как вообще можно любить праздники. Даже помнила, как праздновали его в детстве. БабАня доставала с антресолей деревянные коробки, в которых когда-то давно, задолго до Алисиного рождения, получала посылки на почте. В коробках этих, пахнущих пылью и еще чем-то сладким, лежали новогодние игрушки. Старые-старые, еще советские. Не простые шары, а настоящий зоопарк. Лисы, волки, зайцы, ежи. Фрукты, овощи, шишки, сосульки. Чего там только не было! Все игрушки были обернуты ватой, между слоями уложены старые газеты. БабАня осторожно разворачивала каждую игрушку, рассматривала, не появилось ли на ней новых сколов. Любовно протирала сухой тряпочкой, вешала на еловые ветви. Алиса в это время стояла чуть поодаль и боялась даже дышать. Восхищение, испытываемое ею в тот момент, наверное, можно сравнить лишь с восхищением космонавта, впервые глядящего на Землю с космической станции.

Накрывали ли стол, пили ли шампанское, ходили ли на какие-то утренники, Алиса не помнила. Как и не помнила подарков, за исключением домика, о котором рассказывала Леону. Но те игрушки, тот трепет при взгляде на них навсегда отложились в ее памяти.

Уже позже, после интерната, Алиса спросила у матери про игрушки. Но оказалось, что мать продала их вскоре после исчезновения отчима. Ей нужны были деньги, а за игрушки предлагали хорошую сумму.

В интернате празднованию Нового года тоже уделяли большое внимание, тратили много времени и сил. Во-первых, обычно в это время приезжали всякие спонсоры и просто неравнодушные люди, во-вторых, и директор с воспитателями старались порадовать воспитанников. И если спонсоров Алиса недолюбливала, их приезды казались ей лицемерными (вспоминать о бедных сиротках раз в год, чтобы потом написать об этом в соцсетях и газетах – разве это называется по-другому?), то к праздникам в самом интернате относилась очень хорошо. Делать украшения не умела, поэтому помогала на кухне.

После выпуска из интерната каждый Новый год Алиса встречала в компании друзей. Праздновали всегда дома у Матвея, поскольку только у него была большая и уютная квартира. Чтобы не тратиться на подарок каждому и не покупать какую-то ерунду, обычно играли в Тайного Санту. Еще в начале декабря тянули бумажки с именами друг друга и дарили тому, кто достался. Таким образом никто не оставался без подарка, и купить один нормальный уже не составляло труда. Если кто-то приводил с собой пассию, то подарок ей лежал только на его плечах. Когда Матвей и Вика начали встречаться, они стали покупать дополнительные подарки друг другу.

В этому году Алисе досталась Вика. И как бы ни был велик соблазн подарить ей сушеную мышь в коробочке или хотя бы живого таракана, Алиса несколько дней потратила на выбор чехла для телефона со стразами Сваровски. Самой Алисе такой подарок казался до смеха бессмысленным, но она знала, что Вика любит украшения и аксессуары, а чехлы и вовсе меняет едва ли не каждый месяц.

В этот раз компания предполагалась непривычно большой. Артем обещал привезти очередную девушку, о которой еще месяц назад и речи не шло. Его брат утверждал, что тот просто нашел себе подружку, чтобы не остаться в одиночестве на праздники, но Алиса сомневалась. Кто-кто, а Артем не стал бы так делать, зная, что придется покупать подружке подарок. Однажды он бросил девушку накануне Восьмого марта, чтобы не дарить ей цветы, которые в это время года неприлично дороги. Мирослава, краснея, тоже сказала, что пригласила парня. Алиса не сомневалась в том, какого именно. Без пары этот Новый год будут встречать только она и Арсений. Артем уже пошутил по этому поводу, но Алиса пропустила шутку мимо ушей: не встречаться с друзьями было ее непреложным правилом.

По традиции утром тридцать первого декабря Алиса, Мирослава и Вика собрались на кухне у Матвея, чтобы приготовить новогодний стол. Сделать это следовало к обеду, чтобы потом уйти гулять и собраться уже ближе к ночи. В гостиной до самого потолка возвышалась украшенная живая елка, под которой уже лежали красиво упакованные подарки.

– Артем, а почему твоя дама не помогает нам нарезать салаты? – поинтересовалась Алиса, когда близнецы втащили на кухню очередные пакеты с продуктами.

– Она вас боится, – заявил тот.

– Разве мы кусаемся? – приподняла красиво нарисованные брови Вика.

– Ты так точно откусить кусочек можешь, – ухмыльнулся Артем.

Мирослава тихо прыснула, Алиса отвернулась, чтобы никто не увидел ее улыбку.

– Короче, с нас торт, – добавил Артем, сгружая пакеты. – Инка у меня кондитер, будет по первому разряду все. А на салаты не ждите.

– Да мы и сами справимся, – заверила Мирослава.

Они действительно справились и уже в обед разошлись по домам, чтобы вечером снова встретиться. Алиса слышала, как Вика говорила Матвею, что им еще нужно успеть на какой-то концерт. Влад тоже увез куда-то Мирославу, а Алиса решила успеть поздравить своих.

То, что Леон на Новый год отправит всех по домам, стало неожиданностью не только для Алисы, но и для остальных.

– Я ожидал, что он отменит вечеринку, но что и нас всех отпустит – нет, – делился с Алисой мыслями Влад, когда они ехали в город.

Официально Леон объявил, что вечеринка отменяется в знак уважения скоропостижно скончавшемуся мэру, с которым они были хорошо знакомы, но на самом деле Леон воспользовался предложением начальника полиции максимально не отсвечивать.

Он собрал их всех сразу после гибели Рокотова. Объяснил, что еще сам не понимает, во что все выльется. Нужно пока вести себя тихо, никаких интервью никому не давать, вообще никак не комментировать произошедшее. Особенно это касается Влада, Алисы и Софи. Они чаще всего мелькали рядом с Леоном, а значит, об их существовании и работе на Леона знают многие. Остальные сотрудники под меньшим вниманием.

А затем отпустил всех по домам. Сказал, что раньше второго января никого не ждет. Кроме охранников, разумеется. Тем приходилось работать с еще большим усердием, поскольку журналисты не оставляли желания задать Леону несколько вопросов.

Из Волчьего логова Алиса уезжала с тяжелым сердцем. Ей почему-то казалось, что она уже не вернется сюда. С трудом заставляла себя сидеть прямо, смотреть в лобовое стекло и не оборачиваться.

– Думаешь, это плохо кончится? – спросила она у Влада.

Тот покачал головой, крепче сжимая руль.

– Черт его знает. По факту, кроме слов Рокотова, никаких доказательств вины Леона нет и быть не может. Но людская молва бывает сильнее доказательств. Ладно, – он нарочито весело улыбнулся, – чего заранее переживать? Новый год впереди. А в это время, как известно, чудеса случаются!

Дома ее ждал скандал. Крики Алиса услышала еще с лестницы, а когда вошла в квартиру, поняла и весь масштаб катастрофы. Любка стояла посреди коридора в платье и сапогах, красная и зареванная. Мать, стоящая напротив, держала в руках ее куртку. Не плакала, но выглядела такой же злой. В большой комнате кричала Диана, но на нее никто не обращал внимания.

– Что у вас тут происходит? – поинтересовалась Алиса, закрывая за собой дверь.

– Что происходит?! – первой отозвалась мать. – Сестра твоя себя взрослой возомнила, вот что происходит! Дала ей денег на день рождения? Вот теперь она решила, что и на Новый год с друзьями может пойти! Пожинай плоды!

Алиса обалдела от такого перевода стрелок в свою сторону, но промолчала. Кто-то в этом доме должен сохранять трезвую голову и ясность мыслей. А, похоже, и мать, и Любка из кандидатов уже выбыли.

– Мало мне проблем в жизни, так еще и эта подкидывает! – продолжала кричать мать. – Вон, по телеку второй день твердят про детей, которые ушли вечером гулять и не вернулись. Полиция с волонтерами ищут! Не хочу потом так же искать!

– Можно подумать, ты бы стала! – закричала в свою очередь Люба. – Небось, выдохнула бы: одной проблемой меньше.

– Люба! – не выдержала уже Алиса.

– Что – Люба? Что мне дома делать? У нас ни елки, ни оливье! Голубой огонек смотреть? Или спать лечь в девять вечера?

– Лучше лечь спать под утро в чужом доме и с чужим мальчиком, да! – ядовито выплюнула мать.

– Не равняй всех по себе! – выкрикнула Любка и тут же – Алиса даже среагировать не успела – получила пощечину.

Мать, казалось, испугалась собственной реакции, отскочила назад. Любка, прижав ладонь к щеке, разрыдалась еще сильнее и убежала на кухню. Алиса на мгновение растерялась, но быстро пришла в себя.

– Иди, успокой Диану, – велела она матери. – А я поговорю с Любкой.

– Поговори, – зло заявила мать. – Ты ее разбаловала своими подарками, ты и поговори.

Алиса изо всех сил сжала зубы, чтобы не ответить. Только нового витка скандала тут и не хватало. Развернулась и пошла на кухню.

Любка сидела за столом и, запрокинув голову, громко плакала. На щеке алел след от ладони матери, под глазами расплывались черные пятна от туши.

– Ну, хватит, – чуть прикрикнула Алиса, чтобы сестра наконец перестала вопить. – Рассказывай, куда собралась.

Любка совсем по-детски вытерла кулаком слезы.

– С друзьями Новый год встретить хотела. У Мишки хата свободная, он многих позвал.

– Тебе четырнадцать, – напомнила Алиса. – Это как минимум незаконно.

– Так мы ж не по улице шляться будем! В доме сидеть. У его родаков большой дом.

– Нет, – Алиса покачала головой. – Извини, Люба, но тут я на стороне матери. В качестве компромисса ты можешь пойти сейчас, но к десяти быть дома.

Сестра зло прищурилась.

– Сама мне про безопасный секс недавно рассказывала, а теперь против? Или ты думаешь, что им только ночью занимаются? И если к десяти я вернусь домой, то все будет нормально?

– Дело не в этом, – спокойно ответила Алиса. – Дело в том, что в четырнадцать вы еще дети.

– Мише семнадцать.

– Тем более. Он может позвать ровесников, а не четырнадцатилетних детей. За тебя пока отвечает мать. И если она решила, что ночевать ты должна дома, то тебе ничего не остается, кроме как подчиниться.

Любка возмущенно задышала, а потом тихо прошипела:

– Как ты ни старайся, Алиса, а она тебя все равно не полюбит так, как Диану. Ты можешь хоть до пенсии на нее пахать, все деньги ей отдавать, терпеть ее закидоны, подлизываться, ее сторону принимать. Только она никогда тебя не любила и любить не станет.

– Пошла. В свою. Комнату, – раздельно произнесла Алиса, чувствуя, как начинают дрожать руки.

Любе все-таки удалось вывести ее из себя, задеть. Просто удивительный мир эти подростки. То ласковые, как котята, детки, страдающие и желающие любви, то колючие умные ежи, знающие, куда ударить побольнее, и с удовольствием это делающие. Алиса сама такой была еще недавно.

Люба смерила ее холодным взглядом, видимо, понимая, что добилась желаемого, и вышла из кухни. Алиса сделала несколько глубоких вдохов и выдохов. Поборола желание выбросить подарок Любки в мусорную корзину, зашла к матери в комнату. Та как раз переодевала Диану и старательно избегала смотреть на старшую дочь.

– Ну что? – коротко спросила она.

Алисе показалось, что ей стыдно. Не то за пощечину Любке, не то за обвинения в адрес Алисы.

– Закрылась у себя в комнате, – ответила Алиса. – Я подарки привезла. – Она положила на стол три коробки. – Отмечать с друзьями буду, как обычно. Завтра еще загляну перед тем, как на работу ехать.

Мать кивнула, а затем оставила Диану и подошла к шкафу, вытащила из него нарядный пакет.

– Мы тебе тоже подарок приготовили.

Алиса заглянула в пакет. В нем лежала пушистая шапка голубого цвета и такой же шарф.

– За городом, небось, холоднее, чем у нас, – по-прежнему избегая смотреть на нее, сказала мать. – Вот, чтобы ты не мерзла.

– Спасибо.

Алиса улыбнулась. Она никогда не носила шапки. И дело даже не в красоте, на красоту ей было плевать. Просто с детства что угодно, надетое на голову: шапка, повязка, ободок – вызывало мигрень. Если было совсем холодно, Алиса набрасывала капюшон. Повезло еще, что от мотоциклетного шлема голова не болит.

К тому моменту, как все снова собрались дома у Матвея, Алиса постаралась выбросить из головы семейные проблемы. В конце концов, воспитание Любки – забота матери.

В квартире было шумно и весело. В гостиной накрыли большой стол, расставили новогодние тарелки. Матвей и Вика хоть и не жили еще вместе, но последняя уже вовсю занималась обустройством их гнезда. Не стесненная финансами, Вика постаралась принарядить квартиру к празднику даже в мелочах: и занавески на окнах, и скатерть на столе, и даже салфетки – все было в красно-белых тонах. На каждом стуле висел большой красный бант, тарелки и стаканы были разукрашены в зимней тематике. Сама Вика сверкала и переливалась, как новогодняя елка: помимо блестящего платья на были такие же туфли, волосы и тело осыпаны блестками. Мирослава и Инна тоже щеголяли в платьях. Мира и Алису хотела нарядить в этот неудобный предмет одежды, но та стояла насмерть: платьев ей хватало на приемах мэра и вечеринках Леона. Так уж и быть, вместо черной футболки она надела рубашку, но на большее не согласилась.

Все веселились, танцевали, и вскоре Алиса тоже заразилась всеобщим настроением. Когда начали бить куранты и все за столом, держа в руках наполненные бокалы, встали, Мирослава громко произнесла:

– И не забудьте загадать желания! Мое вот в этом году сбылось! – Она украдкой бросила взгляд на Влада.

– Я надеюсь, что мое сбудется в следующем году, – томно произнесла Вика, тоже посмотрев на Матвея. Тот вежливо улыбнулся, а Алиса подумала, что догадывается о желании Вики.

Сама она желания под бой курантов никогда не загадывала. Каждый раз хотела, но не могла ничего придумать. Что тут пожелаешь? Новые колеса для байка смешно загадывать. Денег? Так для этого работать надо, а не сигналы в космос посылать. Любовь, как Мирослава? Это казалось Алисе совсем глупым. Для Мирославы в самый раз, а для нее – глупо. Любовь – это последнее, о чем она думала в своей жизни.

Что-то шевельнулось в самой глубине, но не успело сформироваться: куранты ударили в последний раз, и за столом раздалось дружное: «С Новым годом!!!»

– А теперь – время открывать подарки! – объявил Матвей.

– Подарки! – радостно закричали остальные, перебираясь к елке.

Открытие подарков всегда было самой веселой частью праздника. Вверх летели яркие ленты и бантики, безжалостно рвалась упаковка. Раздавались восторженные вопли, некоторые подарки начинали тут же примерять, использовать и хвастаться ими. Так повелось с самого первого праздника вместе. И именно в такие моменты Алиса чувствовала, насколько важны ей друзья. Без них, пожалуй, ее жизнь была бы совсем мрачной. Без них в ней остались бы только семейные проблемы и тяжелая работа.

Ее коробка оказалась одной из самых больших. Открыв ее, Алиса обнаружила новый шлем. И хоть подарок не был подписан, Алиса знала, что в этом году ее Тайным Сантой был Арсений. Именно с ним еще летом Алиса как-то заходила в специализированный магазин и примеряла этот шлем. Он был неприлично дорог, но очень ей понравился.

– С ума сошел? – повернулась она к Арсению. – Он же дорогой!

– Так и я копил с лета, – рассмеялся Арсений, примеряя свой подарок – новые кроссовки. – Смотри, какой я теперь тоже буду модный! – Он вытянул вперед одну ногу.

– Все одиннадцатиклассницы твои! – поддела его Мирослава.

– Они и так ему проходу не дают! – сдал Артем. – Один раз даже под дверью караулили! Меня с ним перепутали. Я домой прихожу, а там две пигалицы на пороге. «Ой, Арсений Витальевич, а мы к вам…»

– Там остался еще один подарок, – внезапно перебила Артема Вика, указывая на елку.

Под ней действительно лежала небольшая, никем не замеченная коробка. Мирослава первой нырнула под елку, вытащила коробку.

– Алиса, это тебе, – удивленно сказала она, протягивая ей подарок.

Алиса осторожно взяла коробку, гадая, что там и от кого она может быть. Краем глаза заметила, как Вика бросила недовольный взгляд на Матвея. Неужели от него? Нет, не может быть. Он и раньше, пока не встречался с Викой, не нарушал правил Тайного Санты, не дарил ей ничего сверху, сейчас тем более не стал бы. И тем не менее, на темно-зеленой упаковке был наклеен стикер с аккуратной подписью: «Алисе».

Алиса аккуратно разорвала упаковку, обнажая деревянную коробку. Открывая ее, она уже знала, что увидит. Сто двадцать идеально заточенных карандашей – полная палитра одной из самых дорогих фирм. О таком наборе Алиса даже не мечтала никогда. Видела как-то в магазине, ужасалась цене. В том, кто именно подарил ей этот набор, она не сомневалась. Как и в том, кто положил под елку. Обернулась, посмотрела на Влада. Тот пожал плечами.

– Я лишь курьер, – тихонько усмехнулся он. – Даже не знал, что там.

Алиса кончиками пальцев провела по карандашам, представляя, как будет держать их в руках. Друзья что-то спрашивали, Алиса отвечала машинально. Мыслями была не здесь, а в Волчьем логове. Рядом с Леоном. Мысль, которой не дал сформироваться бой курантов, теперь догнала ее: Алиса никогда не хотела влюбиться, но это произошло и без ее желания. Она считала себя слишком трезвомыслящей, у нее было слишком много проблем, чтобы тратиться еще и на чувства. Она знала Леона всего два месяца, но сейчас с особой четкостью поняла, что он ей не просто нравится, она в него влюблена.

Это было несправедливо. Несправедливо влюбляться в человека, которого знаешь так мало. Которому осталось жить еще меньше. Который сейчас один, в темном мрачном доме, с кучей навалившихся на него проблем. Несправедливо, но так… логично. Если и могла Алиса влюбиться, то только в него.

Друзья давно продолжали веселиться и смеяться. Алиса аккуратно положила тяжелую коробку на стол, вышла в коридор. Ей нужно было немного воздуха и пространства, чтобы прийти в себя. А еще ей нужен был Леон. Прямо сейчас. Не должен человек встречать свой последний Новый год один. И не должна она быть вдали от него, если любит. Вот такая простая арифметика. Даже университетов заканчивать не требуется, чтобы это понимать.

Наверное, такси в новогоднюю ночь за город будет стоить неприлично дорого, но Алисе было плевать. Даже если придется отдать все, что у нее есть, она поедет. Потому что нестерпимо хочет быть с ним.

Обуваясь, Алиса не заметила, как в коридоре показался Влад.

– Возьми машину, – посоветовал он.

Алиса непонимающе подняла на него взгляд.

– Что?

– Возьми машину, – повторил Влад. – Я видел: ты почти не пила. Два глотка шампанского давно выветрились. Такси в это время ты не найдешь, а если найдешь, то денег не хватит за город ехать. Машина под подъездом, вот ключи. – Он протянул ей маленький брелок.

Алиса выпрямилась, взяла ключ.

– Откуда ты знаешь, куда мне нужно?

– Я же не дурак, – усмехнулся Влад.

Алиса улыбнулась в ответ, вышла из квартиры, ничего больше не сказав. Огромный монстр Леона стоял у подъезда, послушно мигнул фарами, когда она нажала кнопку на брелоке. Дороги в городе давно расчистили, снегопадов в последние дни не было, но за городом еще лежали сугробы, поэтому вместо своего раритета Влад взял внедорожник Леона. И это было очень вовремя сейчас. Даже на нем до Волчьего логова Алиса добиралась неприлично долго: многие улицы в городе были перекрыты, дороги за городом плохо расчищены. Когда она увидела впереди большой темный дом, часы уже показывали три часа ночи. Ни одно окно, которое можно было увидеть с дороги, не светилось. Горели только тусклые фонари во дворе, да мигали красным муляжи камер видеонаблюдения. Сами камеры в Волчьем логове, как и многая другая техника, за пределами дома не работали.

Алиса только сейчас задумалась о том, что ее поведение может выглядеть весьма глупым. Может, Леон уже давно спит. А даже если не спит, то занимается своими делами. Удивится, зачем она приехала, если он отпустил всех до второго января.

Зачем на самом деле она приехала? Хотела его увидеть? Не покажется ли ему это навязчивым или неуместным?

Ладно, будет действовать по ситуации. Всегда можно сказать, что забыла что-то важное, без чего не прожить еще два дня.

Ага, настолько важное, что приперлась в новогоднюю ночь?

Ворота послушно отъехали в сторону, в окне над гаражом шевельнулись шторы. Охрана бдит. Алиса махнула рукой, заехала в гараж. Вышла не сразу. С каждой секундой неуместность ее приезда казалась все очевиднее. Но не уезжать же обратно. Это будет еще глупее. Теперь уже точно охрана доложит Леону, что она приезжала. Да и Влад знает.

Алиса вышла из машины, прошла в дом. Первый этаж встретил ее оглушающей тишиной. В коридоре горели несколько бра, позволяющие не натыкаться на углы, больше света не было. Гостиная тоже была погружена в темноту. В этом доме никто не ставил елку, не клал под нее подарки. Не давая себе задуматься над своими действиями, Алиса прошла в крыло Леона. Сказала себе, что только заглянет в кабинет. Если Леона там не окажется, она уйдет в свою комнату и выйдет лишь утром. У нее будет достаточно времени, чтобы придумать, зачем приехала.

Леон был в кабинете. Стоял перед пустым холстом и держал в руках квадратный стакан с темно-карамельной жидкостью. Одет он был крайне непривычно: в темных спортивных штанах и черной футболке. Без неизменного плаща. На столе рядом Алиса обнаружила открытую, но почти не начатую бутылку коньяка, тарелку с аккуратными кружками лимона.

Леон обернулся на шум, чуть удивленно приподнял брови.

– Алиса.

Алисе показалось на мгновение, что он обрадовался.

– Зачем ты приехала?

Еще минуту назад она не знала, что ответить на такой вопрос, сейчас же сказала правду:

– Захотела тебя увидеть.

Он улыбнулся.

– Проходи. Будешь… хм, коньяк? Или я могу сходить за шампанским, Новый год же.

Алиса мотнула головой.

– Шампанское сегодня я уже пила.

Она прошла ближе, остановилась перед мольбертом.

– Думаешь, что нарисовать?

Леон усмехнулся.

– Напротив, стараюсь ни о чем не думать. – Он поставил стакан на стол, рядом с початой бутылкой. – Даже коньяк налил, правда, выпить так и не рискнул.

– Почему?

– Алкоголь притупляет контроль.

А ему терять контроль нельзя. Тьма рядом только и ждет этого момента, Алиса знала.

– Ты получила мой подарок?

Она улыбнулась.

– Это… – постаралась подобрать слово, которое в точности описывало бы ее эмоции. – Невероятно. Не думала, что ты запомнил, что я тебе рассказывала тогда.

– Конечно, я запомнил, – серьезно ответил Леон. – Как же мог забыть?

Он смотрел на нее так пристально, что Алиса терялась под этим взглядом.

– Прости, я ничего тебе не купила…

Леон протянул руку, осторожно заправил прядь волос ей за ухо, погладил большим пальцем щеку, а потом шагнул ближе, коснулся губ в легком поцелуе.

– То, что ты приехала, уже лучший подарок, – тихо признался он. – Потому что я тоже хотел тебя увидеть. Порисуем вместе?

– Я не взяла карандаши.

– У меня есть краски.

– Я не умею красками.

– Я научу.

Леон увеличил расстояние между ними, и только тогда Алиса смогла свободно вдохнуть. Леон вложил в ее ладонь кисть, обхватил своей рукой ее пальцы, встал позади. Позволил ей самой выбрать цвет, в который макнуть кисть. Алиса выбрала черный. Плавные линии ложились на холст, сплетаясь в причудливую картину. Алиса никогда не рисовала так мягко, почти нежно. Карандаши держала крепко, линии выводила четкие, стремительные. Кисть и Леон, который ею управлял, словно открывали для нее новый, неизведанный ранее мир. Плавные движения, мягкие полутона и переходы. Даже черный цвет не портил картину, напротив, будто подчеркивал ее свет. Алиса расслабила руку, Леон рисовал то, что хотел. И вскоре она поняла, что на холсте проступает женский силуэт. Длинные волосы свободно лежат на обнаженной спине, лицо чуть приподнято, рука словно замерла в невидимом танце. Алиса снова макнула кисть в краску, перехватила инициативу. Теперь рисовала она, а пальцы Леона лишь лежали поверх ее ладони. И вот уже женская рука не висит в воздухе, а касается лица мужчины, стоящего рядом. Так близко, что их лица почти соприкасаются. Его руки обнимают ее за талию, словно притягивая ближе.

– У тебя очень хорошо получается, – прошептал Леон, едва касаясь губами ее уха.

– У меня прекрасный учитель, – ответила Алиса.

Леон развернул ее к себе, поцеловал. Его пальцы с ее руки переместились на шею, затем скользнули ниже, остановились на верхней пуговице рубашки. Леон замер, будто собираясь с мыслями и решая, что делать дальше, а потом ловко вытащил пуговицу из петли. Алиса не стала его останавливать, признаваясь себе, что за этим и приехала. Она не просто хотела его увидеть, она хотела его всего. И он наверняка это понял, когда увидел ее на пороге кабинета.

Плевать.

Леон расправлялся с пуговицами неторопливо, касаясь кончиками пальцев каждого обнажаемого участка кожи. Алиса чувствовала, как эти почти незаметные прикосновения вызывают в ней невероятные ощущения. Будто кто-то тонким перышком касается оголенных нервных окончаний. Когда все пуговицы были расстегнуты, Леон спустил рубашку с ее плеч, прервал поцелуй, желая увидеть результат своей кропотливой работы.

– Ты прекрасна, – выдохнул он, снова поднимая взгляд на ее лицо.

Алиса вытащила руки из рукавов, рубашка упала вниз, к ее ногам. Туда же следом отправилась и футболка Леона. Алиса положила руку ему на грудь, чувствуя, как быстро бьется его сердце.

Из-за меня…

Чуть погладила, затем скользнула вниз.

Леон вдруг отстранился от нее и сказал:

– Нет.

– Нет? – Алиса непонимающе посмотрела на него.

Он мотнул головой.

– Не здесь. Я не хочу заниматься с тобой любовью в кабинете, среди всех этих вещей. Ты заслуживаешь большего.

Он вдруг поднял ее под бедра, и Алисе ничего не оставалось, как обхватить его ногами. Продолжая целоваться, они вышли из кабинета. Его спальня находилась рядом, поэтому уже полминуты спустя Алиса почувствовала обнаженной спиной холод его постели. Кожа покрылась мурашками, но уже в следующее мгновение она забыла о неудобствах. Рука Леона скользнула к ремню ее джинсов, ловкие пальцы быстро справились с ненужной одеждой. Леон покрывал поцелуями каждый миллиметр ее тела, и Алиса могла лишь задыхаться от накрывающих ее ощущений, признаваясь себе, что еще ни с кем и никогда не испытывала подобного. Она не ложилась в постель с первыми встречными, секс не был обязательной частью ее жизни. Каждый, с кем она спала, ей нравился, но никто и никогда не умел доводить ее до такого исступления, как Леон. То ли он был настолько искусным любовником, то ли дело было в чувствах Алисы к нему. Кожа горела от его прикосновений, Алисе хотелось одновременно и продолжить эту сладкую пытку, и перейти к главному.

Леон не спешил. Будто специально не снимал с нее белье, чтобы не поддаваться соблазну. Легонько касался через ткань самых чувствительных точек, целовал так, что последние бессвязные мысли вылетали у Алисы из головы. Она снова потянулась к его штанам, но Леон ловко перехватил ее руки, закинул ей за голову, удерживая одной рукой.

– Ночь долгая, – прошептал он ей на ухо. – До рассвета еще далеко. Не торопись.

И Алиса тоже перестала торопиться, полностью отдалась во власть ощущений. Покачивалась на волнах наслаждения, которые Леон то возводил до границы шторма, то легонько отступал, давая ей передохнуть. Он будто поставил себе цель этой ночью свести ее с ума. Алиса не была против.

Если и сходить с ума, то только вместе с ним…

– Это было волшебно, – тихо сказал он после, целуя ее в мокрый висок. – Теперь спи.

Алиса чувствовала, как он ускользает от нее, куда-то уходит, но открыть глаза и остановить его уже не смогла. Сон, спокойный, глубокий, унес ее раньше.