Падальщики

Глава 9

После неудачного спиритического сеанса Леону требовалось несколько дней отлежаться. Принимать помощь Алисы он наотрез отказался.

– Ты же понимаешь, теперь особенно хорошо понимаешь, чем тебе это грозит, – отмахивался он, когда она предлагала.

И Алиса действительно понимала. Может быть, она и не умрет так скоро, как он, все же контактирует с тьмой гораздо реже и не в таком объеме, но вот на несколько лет жизнь себе сократить запросто может. Алису это не пугало. Она вообще не имела привычки заглядывать в будущее, особенно такое далекое. Горизонт ее планирования обычно составлял полгода максимум. Кто знает, что случится завтра? Зачем об этом думать заранее? Тем не менее, Леон стоял на своем. Утверждал, что потратит время с пользой: продолжит изучать книги, имея теперь новые сведения. От помощи с книгами тоже отказался, заявив, что все они написаны на латыни, которую Алиса все равно не поймет.

Воспользовавшись выходными, Алиса решила съездить домой. Надо и Мирославе кулон наконец отдать, и мать с сестрами навестить, подкинуть им немного денег. Мать после той ссоры так и не позвонила, но Алиса решила не обижаться. Замоталась наверняка. Когда в доме больной ребенок и эмоционально неустойчивый подросток, трудно держать в уме чужие обиды. Влад уехал в город еще вчера, поскольку у него заболел отец, и Алиса, глядя на непогоду за окном, всерьез размышляла, не вызвать ли такси. Леон предлагал взять машину, но на монстре уехал Влад, а брать дорогущий седан она не рискнула, особенно в такой снегопад. Проще уж дойти до станции и сесть в электричку. Правда, велика вероятность заблудиться в метели и стать «подснежником». Однажды в какой-то большой компании Алиса познакомилась с настоящим судмедэкспертом, и тот после трех коктейлей весело рассказывал, что так они называют трупы, обнаруженные по весне после того, как сходит снег.

Метель началась еще вчера и к утру засыпала двор так, что Денис Сергеевич почти отчаялся расчистить дорожки.

А ведь можно же попросить садовника довезти ее до станции! Почему она раньше не додумалась?

Потому что после истории с бездушным и того, что рассказал о нем Влад, тебе просто не хочется находиться с ним в замкнутом пространстве.

Что ж, это было правдой. Алиса не знала, о чем с ним разговаривать, и еще больше не хотела, чтобы что-то говорил он. Тем не менее идти через лес в метель было еще более глупой затеей, а деньги на такси она все равно не отожмет. Страшно представить, во сколько оно обойдется.

Алиса спустилась на первый этаж, намереваясь найти Дениса Сергеевича, и нос к носу столкнулась с Рафаэлем, идущим откуда-то со стороны столовой. Сегодня вместо светлого костюма на нем были обычные джинсы и пуловер, но выглядел он при этом еще большим щеголем.

– Прекрасная Элис, какой приятный сюрприз! – расплылся в улыбке Рафаэль. – Я уж думал, не встречу вас.

– Алиса, – сквозь зубы процедила Алиса, но он сделал вид, что не услышал.

– Приехал навестить брата, а меня к нему не пустили, представляете? – продолжал он радостно.

– Леон… болеет.

– Чем-то заразным? – приподнял бровь Раф, становясь в этот момент удивительно похожим на старшего брата.

– Нет, но… думаю, у него есть причины не желать посетителей.

Рафаэль картинно вздохнул.

– Ну вот, уже собственного брата избегает. Что дальше? Трубку от родителей брать перестанет?

Алисе надоел этот неискренний спектакль, и она честно призналась:

– Простите, я спешу.

Но Рафа было не так-то просто сбить с толку.

– Куда же?

– На станцию. Мне надо в город, электричка скоро.

– В такую метель? – Рафаэль указал рукой на окно, за которым не было видно абсолютно ничего. – Вы с ума сошли, Элис? Вы же сразу за воротами потеряетесь, какая станция?

– Попрошу кого-нибудь меня подвезти.

– Попросите меня, я с удовольствием подвезу! И не только на станцию, а даже в город. Я как раз туда еду, раз уж Леон меня избегает.

Рафаэль был последним, с кем Алиса хотела бы куда-то поехать, но уж слишком заманчивым выглядело предложение. Вполне возможно, что они с Денисом Сергеевичем застрянут где-то посреди леса. Или же садовник и вовсе откажется ее везти.

– Решайте быстрее, Элис, иначе скоро мы и по дороге не выедем отсюда, – поторапливал Рафаэль.

В конце концов, не съест же он ее? Да, неприятный тип, но Алиса умела общаться и с куда более мерзкими людьми.

– Ладно, – согласилась она. – Буду благодарна, если подбросите.

– О чем разговор! – рассмеялся Раф. – Идемте.

Вопреки опасениям Алисы, поездка ей даже понравилась. Рафаэль, когда не называл ее Элис и не строил из себя донжуана, оказался вполне приятным собеседником. Не выводил Алису на ненужные откровения, не сыпал комплиментами и не расспрашивал о работе на брата. Зато много и весело рассказывал о собственной карьере, закулисье телевидения и забавных случаях во время прямых эфиров. Пожалуй, Алиса могла понять, чем именно он цепляет женщин. И если бы ей уже не нравился его брат, вполне могла бы быть очарована и Рафаэлем.

– Куда вас везти? – поинтересовался Раф, когда они въехали в город.

Алиса назвала адрес.

– Не самый приличный райончик, а? – усмехнулся Раф. – Вы там живете с рождения?

– Я там снимаю квартиру с подругой.

– Снимаете? – Рафаэль, казалось, был искренне удивлен. – Честно говоря, я думал, хозяева квартир в этом районе еще приплачивать должны за то, что кто-то в них живет и присматривает за имуществом.

– И тем не менее плачу я, – отрезала Алиса, мгновенно теряя хорошее расположение духа.

– Ну, я полагаю, это ненадолго? Насколько мне известно, Леон хорошо платит своим сотрудникам, сможете снять что-то поприличнее.

– В этом нет необходимости, мне нравится моя квартира.

На самом деле Алиса уже думала об этом, особенно после ограбления. Но пришла к выводу, что переезжать в другое место бессмысленно. Во-первых, большую часть времени она все равно живет в Волчьем логове, зачем платить за квартиру, в которую она станет приезжать раз в месяц? А во-вторых, будет некрасиво бросить Мирославу. Что бы там ни говорил Рафаэль, а для простой официантки плата даже за такую квартиру будет существенной, если не делить ее с кем-то пополам.

Может быть, через год, когда у нее закончится контракт, она и захочет переехать в более приличный район. Может, даже удастся накопить пусть не на всю квартиру, но на первый взнос. Останется только найти более или менее постоянную работу, чтобы ей дали ипотеку на остальное. Тогда Мирослава сможет переехать к ней и помогать платить за ипотеку вместо съема. Если только Алиса доработает этот год. Ведь теперь, когда открылись новые обстоятельства, неизвестно, что случится с ними всеми, когда Леона не станет.

Она мотнула головой, чтобы не думать об этом. Не может такого быть, чтобы Леон просто так смирился со скорой смертью. Наверняка и он, и Антон ищут какие-то варианты. И обязательно их найдут. Алиса еще не успела обсудить все с Леоном, но она обязательно это сделает и предложит помощь. Любую, какая только понадобится.

– Ладно, извините, – примирительно сказал Раф. – Иногда я забываю, что не всем повезло со стартом в жизни. Тем не менее такие люди более трудолюбивы, знают цену деньгам и многого добиваются при желании. Уверен, у вас все еще будет хорошо. Кстати, я мог бы в этом вам помочь.

Алиса удивленно посмотрела на Рафаэля. Неужели постель предложит? Да ну, он наверняка не из тех, кто платит за секс. А что еще с нее можно поиметь?

– Что вы имеете в виду? – прямо спросила она.

Рафаэль закусил губу, будто раздумывал над формулировкой предложения. Если все-таки скажет про постель, честное слово, она сделает так, что он в ближайшее время к женщинам вообще подойти не сможет.

– Я знаю, что мой брат хорошо вам платит, – начал Рафаэль. – Но денег никогда не бывает много, а? И я готов тоже вам платить.

– Это я уже поняла, – нетерпеливо перебила Алиса. – Вопрос в том, за что именно вы собрались мне платить.

– За информацию.

– Информацию?

– Видите ли, Алиса, у меня есть проект. Большой цикл передач об известных людях наших краев. И я очень хотел бы сделать передачу о Леоне. Но он наотрез отказывается в ней участвовать. Вы могли бы помочь мне сделать передачу о нем и без его участия. После того, как попал в аварию, Леон отстранился от семьи. С родителями общается лишь по праздникам, я еще как-то поддерживаю с ним отношения. Но почти ничего о нем не знаю с тех пор, как он назвал себя колдуном. Знаю не больше всех остальных. А для передачи этого мало.

Ну ты и сука. Уж лучше бы постель предложил.

– Как думаете, насколько быстро я вылечу с работы, если начну снабжать вас информацией?

Рафаэль, похоже, принял ее вопрос за согласие при определенных условиях. Подумал, что она будет торговаться.

– К тому моменту, как Леон все узнает, у нас уже будет достаточно информации! – с энтузиазмом заявил Рафаэль. – Я вам за нее заплачу приличную сумму. И потом, откуда ему станет известно, что именно вы ею меня снабдили? Клянусь, я буду молчать.

Алиса смерила его презрительным взглядом, будто не могла поверить, что он на самом деле ей это предложил.

– Да пошел ты, – процедила сквозь зубы.

Рафаэль покосился на нее, усмехнулся.

– Значит, так?

– Машину останови, я выйду.

Он и не подумал останавливаться. Лишь спросил:

– Решение окончательное?

– Абсолютно, – подтвердила Алиса.

– Ладно, прости, – он примирительно поднял руку. – Не хотел тебя обидеть своим предложением. Подумал, вдруг ты еще не настолько прикипела к моему брату. Но вижу, уже поздно. Мы можем забыть об этом разговоре? И я попрошу тебя ни о чем не говорить Леону.

Алиса промолчала. Обещать ему она ничего не будет. С одной стороны, незачем Леону знать, какой козел его брат, на что способен ради своей передачи. А с другой, где уверенность, что с этим предложением Рафаэль не пойдет к кому-нибудь другому из Волчьего логова? Леону лучше быть в курсе. Хотя нет, в логове все ему преданы, сливать информацию не станут. Скорее всего, Рафаэль к ней пришел, потому что знал, что остальные его пошлют. Или уже послали. Даже Софи наверняка, как бы его ни любила.

До ее дома они больше ни о чем не говорили. А свернув во двор, Алиса с удивлением заметила у подъезда Мирославу. Та стояла, переминаясь с ноги на ногу, и явно мерзла. На ней была короткая курточка с меховым воротником, юбка, тонкие колготки и белые сапожки, которые она надевала лишь по особым случаям, боясь, что они придут в негодность раньше, чем она позволит себе купить такие еще раз. Ни о какой шапке и варежках речи не шло, снег падал прямо на красиво уложенные волосы. Куда именно собралась в таком виде подруга, гадать не приходилось.

– Ты с ума сошла тут ждать? – вместо приветствия поинтересовалась Алиса, выходя из машины.

Мирослава, увидев ее, счастливо улыбнулась.

– Не могла терпеть дома! – заявила она. – Тем более Влад сказал, что уже выезжает.

Значит, позвал наконец на свидание. Алиса помнила, где именно живут его родители, и была уверена, что по такой погоде Влад доберется сюда не раньше, чем через полчаса. А судя по тому, что у дурочки еще не покраснел нос, стоит она тут недолго.

– Алиса, познакомишь нас?

Рафаэль внезапно тоже вышел из машины, подошел ближе. И даже снова назвал ее Алисой, надо же. Знакомить его с Мирославой ей совершенно не хотелось, и она, наверное, даже смогла бы элегантно отправить его восвояси, но раньше успела Мирослава.

– Ой! – пискнула она, прижимая руки к лицу и во все глаза глядя на Рафа. – Это вы?

Ну конечно, как Мирослава, обожающая смотреть телевизор, могла не узнать известного телеведущего!

Тот расплылся в самодовольной улыбке.

– Это я, – как кот, объевшийся сметаны, томно протянул он. – Рафаэль Волков к вашим услугам, прекрасная леди. – Он внезапно схватил ее за руку и поцеловал в старомодном жесте, чем заставил Мирославу покраснеть как вареный рак. – А как ваше имя?

– Ми… Мирослава.

– Мирослава – какое красивое имя. Мир и слава. Восславляющая мир. Знал бы, что у Элис такая прекрасная подруга, подвез бы ее домой раньше. Как удачно я заехал сегодня в гости к брату, а?

– Ой, – снова пискнула Мирослава. – Значит, Леон Волков ваш брат?

– Представляете? – рассмеялся Рафаэль, все еще держа ее руку в своей. – Никто не опознает в нас братьев. Мы слишком разные и внешне, и по характеру, а фамилия довольно распространенная, чтобы о чем-то подозревать.

Алиса решила, что пора заканчивать этот спектакль, пока Рафаэль не начал рассказывать о том, как их зовут на самом деле. Да и если Влад сейчас приедет и увидит, как девушку, которую он пригласил на свидание, держит за руку другой мужчина, может возникнуть недоразумение. Уж наверняка ему известно, что Рафаэль не пропускает ни одной юбки.

– Рафаэль, спасибо, что подвез. Думаю, тебе пора, – заметила она.

Тот тут же отпустил руку Мирославы, улыбнулся уже не так широко, но более искренне.

– Элис права, мне пора, – сказал он, глядя исключительно на Мирославу. – Был рад с вами познакомиться, прекрасная леди!

Вали уже.

Рафаэль послал Мирославе воздушный поцелуй и наконец скрылся в машине.

– Боже, ты знакома с Рафаэлем Волковым?! – пропищала Мирослава, когда машина Рафа скрылась со двора.

– К моему великому сожалению, – скривилась Алиса и не удержалась: – А ты ждешь Влада, с которым пойдешь на свидание.

Мирослава тут же стерла с лица это бестолково-восторженное выражение.

– Я не к тому, просто удивлена.

Алиса взяла ее за руку, потянула в сторону подъезда. Пусть там воняет мочой и разбиты окна, но хоть снег на голову не падает. Когда дверь за ними захлопнулась, она вытащила из кармана кулон, протянула его Мирославе. Подруга взяла свою вещицу не сразу. Несколько секунд разглядывала ее на ладони у Алисы, будто не могла поверить, что действительно видит то, что увидеть уже не надеялась.

– Где ты его взяла? – мгновенно охрипшим голосом спросила она.

– Влад нашел, как и обещал.

Мирослава бросилась ей на шею, затем отстранилась, быстро-быстро заморгала, пытаясь удержать слезы, но те предательски покатились по щекам.

– Тушь размажешь, – предупредила Алиса.

Мирослава улыбнулась, вытерла ладонями щеки.

– Да-да, я сейчас… Просто уже не надеялась его увидеть.

– Ну, скажешь Владу спасибо, – хмыкнула Алиса. – Он не только кулон нашел. – Она показала пакет с деньгами.

Мирослава перестала плакать, широко распахнутыми глазами посмотрела на пакет.

– Это точно наши? Он не решил нам из своих подбросить?

– Точно наши, – уверила Алиса. – Смотри, твоей резинкой перетянуты даже.

– Алиска! Это просто замечательный день!

Передав Мирославу в руки приехавшему Владу, Алиса поднялась в квартиру.

Хозяева платить должны, чтобы кто-то здесь жил! Хорошо говорить, когда родители подарили тебе что-то приличное, заплатили за образование, восемнадцать лет облизывали тебя и потакали всем капризам. Некоторым и такое жилье не по карману.

Ладно, нечего нудеть, оборвала она сама себя. Тоже в люди выбьешься. Если Леону поможешь.

Быстро перекусив, Алиса отсчитала нужную сумму и отправилась к матери. Снег не прекращался, снегоуборочной техники на улицах было не видать, поэтому она не стала рассчитывать на автобус, пошла пешком. По дороге сделала несколько звонков, убедившись, что пока все идет по задуманному плану.

Идея пришла ей в голову вчера, и Алиса собиралась воплотить ее в жизнь, пока есть время. Лучше бы, конечно, не в такую погоду, но выбирать не приходилось. Кто знает, когда у нее еще будет свободный день.

Мать ей обрадовалась. Конечно, наверняка еще больше обрадовалась принесенным ею деньгам, но Алиса не обращала внимания на такие мелочи. Любка тоже была рада, с восторгом рассказывая, как сильно облегчает ей жизнь новенький ноутбук. Вот даже и сейчас: еще только середина дня субботы, а у нее уже все уроки на понедельник и даже на вторник сделаны. Значит, завтра целый день свободен. А без компьютера пришлось бы долго и нудно листать дурацкие книги.

Быстро перекусив, Любка снова умчалась в свою комнату, Алиса с матерью остались одни.

– Мам, я не просто так приехала, – сказала Алиса, вытаскивая из кармана сложенные вчетверо листы бумаги.

– Что-то случилось? – насторожилась мать.

– Нет, ничего не случилось. Просто привезла тебе кое-что. – Алиса подвинула бумаги ей. – Это оплаченный сеанс в спа-салоне на сегодня. Мы с Мирославой ходили туда недавно, там классно. Еще билет на ужин в одном из ресторанов неподалеку. Там сегодня какое-то кулинарное шоу от шеф-повара, вход только по билетам, ужин входит в стоимость. И еще билет на последний сеанс в кино. Я все рассчитала, ты должна успеть после ресторана.

Мать недоверчиво смотрела на Алису, будто та сказала, что оплатила ей полет на Международную космическую станцию.

– Зачем это? – спросила она.

– Ты была права: ты давно не жила для себя. Никуда не выходила, нигде не бывала. Вот, я хочу, чтобы хоть полдня ты провела, как полагается женщине в сорок лет. Знаю, что едва ли ты сама быстро придумаешь, чем заняться, поэтому придумала все за тебя и оплатила. Только пожалуйста, не надо говорить, что эти деньги пригодились бы на пеленки Диане.

Мать промолчала. Алисе хотелось надеяться, что она тоже сделала выводы после той памятной ссоры в день рождения Любки. Потому что именно после нее, когда эмоции утихли и злость ушла, Алиса попыталась представить себя на месте матери. Какие бы ошибки та не совершила в прошлом, она не заслуживала быть заживо похороненной в сорок лет. Может быть, если однажды Алисе удастся объяснить ей, что Диана не нуждается в реабилитациях, что они попросту бесполезны, у них станет хватать денег на специализированную няню. Может быть, мать тогда даже на работу выйдет. Пусть на что-то не слишком прибыльное, не на полный рабочий день, но это, во-первых, будут какие-никакие деньги, а во-вторых, выход в свет, конец бесконечному дню сурка. Конечно, сейчас Алиса ей этого говорить не станет, пусть хотя бы выйдет прогуляться. Снова почувствует вкус жизни.

– А Диана как же? – растерянно произнесла мать, глядя на билеты.

– Мы с Любой присмотрим, – заверила Алиса. – В конце концов, она не младенец уже. Покажешь, как покормить, переодеть, и полдня мы справимся.

Алиса ожидала большего сопротивления, но мать внезапно согласилась. Любка, конечно, была страшно недовольна, что ей придется целый вечер провести с младшей сестрой, которую она терпеть не может, но тут уж Алисе пришлось сказать свое веское слово. Да, Любе не хватает материнского внимания, но это не значит, что у нее не должно быть каких-то обязанностей. Хотя бы раз в пять лет.

Мать выбрала более или менее приличное платье из своего скудного гардероба и отправилась в спа, заверив, что будет держать телефон при себе на всякий случай, а Алиса и Любка остались одни. Диана после обеда спала, поэтому Любке было пока позволено посидеть в интернете. Алиса же осталась в комнате с младшей сестрой.

Здесь мало что изменилось с ее детства. Да, теперь стояла функциональная кровать для лежачего больного, какие-то медицинские аппараты, с помощью которых нужно было отсасывать слюну и сопли, когда Диана болела и в силу основного заболевания не могла откашляться сама. Еще какие-то приборы для облегчения жизни и ее, и матери, Алиса не вникала. Коробки с пеленками, подгузниками, лекарствами. Но все же было много того, что еще осталось от бабАни. Большая стенка, в шкафу которой Алиса нашла тот самый новогодний подарок. За стеклянными дверцами основного отделения все еще хранились чайные сервизы. Теперь уже тусклые, пыльные, потому что много лет их никто не доставал и не мыл. У стены, заваленный шприцами и банками с жидким питанием, притулился старый письменный стол, за которым Алиса делала уроки. Рядом стояло продавленное кресло, в котором она сидела, когда читала. Детских книг у них было немного, поэтому уже в семь лет Алиса читала то, что имелось в библиотеке бабАни. Не Анжелику, конечно, но даже Тургенева и Гоголя она понимала плохо. Тем не менее ей нравилось складывать буквы в слова, а слова в предложения, поэтому читала, что было. Чтение и рисование – два ее любимых хобби. БабАня как-то достала из кладовки старый рулон неиспользованных обоев, обратную сторону которых можно было использовать для рисования, и Алиса, расстелив его на полу, с удовольствием проводила часы за этим занятием.

Алиса плохо помнила доинтернатовское детство, но даже обрывочных воспоминаний хватало. Она редко заходила в эту комнату после интерната, а сейчас, оставшись наедине с собой, вдруг вспомнила и еще кое-что. Свое первое видение. Она тогда как раз рисовала на обоях, как вдруг ясно увидела на них изображение лестницы, с которой катилась тучная женщина, очень похожая на бабАню. Изображение было таким четким, что Алиса нарисовала его. Затем показала пришедшей с работы матери. Та ее отругала. Дескать, нечего рисовать такие страшные картинки, не накаркала б еще. БабАне будет неприятно такое видеть. Алиса попыталась объяснить, что нарисовала лишь то, что видела, но мать, конечно, не поверила. Алисе было семь, кто поверит семилетнему ребенку, который обожает читать книги и фантазировать? К тому моменту, как бабАня вернулась с дачи, кусок обоев был отрезан и выброшен.

А через две недели у бабАни случился инсульт. Прямо в то время, как она спускалась по лестнице, чтобы снова ехать на дачу. Она упала, сломала шейку бедра. И из больницы уже не вышла, умерла через несколько недель. Алиса тогда испугалась, что действительно накаркала. Месяц карандаши в руки не брала. Потом потихоньку снова начала рисовать, но никогда больше не зарисовывала свои видения. По правде сказать, и видений больше не было несколько лет. Она и забыла о том эпизоде с бабАней. После, когда оно случилось снова, в интернате, Алиса, помня, что даже родная мать ей не поверила, никому не пыталась рассказывать. Видения случались достаточно редко, чтобы Алиса ими не интересовалась, не пыталась выяснить, что это и почему происходит с ней. Воспринимала как должное. Вот у одного из детей в интернате была эпилепсия, иногда случались приступы. Так и у нее иногда случаются приступы, только и всего. Нечего обращать внимание и кому-то рассказывать. У нее других забот хватает. Знала только, что лучше видит на светлом фоне, идеально – на белом. Став старше, Алиса в меру сил пыталась исправить то, что видела, и, если получалось, была рада. А если нет, ну что ж, такова судьба.

Покормив и переодев проснувшуюся Дианку, Алиса выяснила, что не так уж и страшна сестра, как она думала. Да, Дианка пыталась мычать и отбиваться, не желая, чтобы ее кормил кто-то, кроме матери, и Алисе пришлось строго сказать, что матери здесь нет. И либо Диана прямо сейчас открывает рот и ест, либо остается голодной. То ли у сестры все-таки были какие-то зачатки интеллекта, и она поняла, что ей сказала Алиса, то ли на нее просто подействовал строгий тон, однако рот она послушно открыла, ложку выбить больше не пыталась. Переодевать пришлось уже вдвоем, как бы Люба ни кривилась. Диана в свои шесть весила достаточно. Если бы она не выворачивалась и не орала, Алиса справилась бы сама, но тут уж пришлось звать на помощь сестру. Выдав Диане положенные лекарства и включив ей мультики, Алиса и Люба тоже поужинали, а потом сели вместе смотреть какую-то тупую романтическую комедию, которую выбрала сестра. Затем, уложив обеих девочек спать, Алиса осталась одна на кухне, внезапно понимая, что ей понравился этот вечер. Да, сложный и наполненный непривычными хлопотами, но как давно она проводила время в кругу семьи? Да никогда, пожалуй.

Тут же в голове, все испортив, прозвучал голос Вики: «То есть мало того, что ты всех содержишь, теперь еще и в выходные перекладываешь на себя их обязанности?» Алиса отмахнулась от этого голоса.

Она не взяла с собой никакую книгу, электронные, как Мирослава, не любила, поэтому сделала еще одну непривычную для себя вещь: включила маленький телевизор. Мать уже должна скоро вернуться, может, найдет там что-то интересное на ближайшие полчаса?

Однако выяснилось, что все местные каналы прервали вещание ради экстренного выпуска новостей. Алиса не сразу поняла, что именно там показывают, а когда разобралась, почувствовала, как земля ушла из-под ног.

На первых кадрах крупным планом снимали огромный трехэтажный дом с глупыми башенками сверху, в котором Алиса однажды перевернула стол с закусками и облилась шампанским. Дом, как и в ее видении, был охвачен огнем. Пламя вырывалось из окон всех этажей, трещала и разлеталась по сторонам черепица. Алиса не знала, видели ли в отблесках огня остальные то, что видела она, но ей казалось, что она различает сидящих на крыше огромных птиц с огненными крыльями.

Затем кадры сменились. Теперь уже явно снимали на обычные телефоны и, похоже, из окон домов. По дороге среди особняков бежал мужчина. В разорванной одежде, босиком. В нем было сложно узнать холеного мэра Рокотова, но это был точно он. На его теле виднелись кровоподтеки и ожоги. Мэр ломился в закрытые ворота соседей, стучал, что-то кричал. Ему никто не открывал. И только когда одна из камер максимально приблизилась к нему, Алиса разобрала слова:

– Помогите!.. Помогите!.. Это Волков… Леон… Волков… пришел за мной… Он во всем виноват! Спасите!

Затем мэр оглянулся, будто увидел что-то, что не сняла камера, закричал нечеловеческим голосом, и запись оборвалась. Наверное, из этических соображений. Но Алиса и без этого помнила, как птицы острыми когтями рвали мэра на куски, разбрызгивая вокруг кровь и ошметки плоти.

Ее снова затошнило. Алиса поднялась, налила в стакан воды прямо из-под крана, выпила. Тошнота не прошла, но голова стала кружиться чуть меньше. Она переключила еще несколько каналов, но везде транслировали одно и то же, копируя друг друга.

Сегодня около семи вечера в пожарную станцию поступил вызов в дорогой район города. Прибывшие пожарные и репортеры обнаружили, что горит не что иное, как дом мэра. Причем полыхает так сильно, будто загорелись разом все этажи. Огонь не мог бы распространиться из одного места так быстро. И если бы не видеозаписи, никто не узнал бы, что это кровавое пятно на снегу в конце улицы, уже почти полностью засыпанное снегом, – все, что осталось от мэра города.

– Мы пока не знаем, какое отношение ко всему этому имеет черный колдун Леон Волков, о котором кричал господин Рокотов, – говорила, перекрикивая пожарные сирены, молодая репортер. – Известно, что Волков был вхож в дом Рокотова, мэр часто обращался к нему…

Алиса выключила телевизор, чувствуя, как дрожат не только руки, но и внутренности. Сидеть на месте она не могла, поэтому вскочила со стула, прошлась по тесной кухне. Хотелось позвонить Леону, но она остановила себя. Наверняка он уже видел. И если она понадобится, он позвонит сам. Вместо него Алиса набрала номер Влада. Тот ответил не сразу, но трубку все же поднял. Вполне возможно, Алиса прервала какой-то крайне романтический момент, но ей было плевать.

– Ты уже знаешь? – коротко спросила она, не здороваясь.

– О чем? – не понял Влад.

Значит, не знает.

– По всем новостям крутят. Рокотов погиб. Его разорвали Падальщики. Соседи все сняли на видео. Он при этом кричал, что во всем виноват Леон.

– Твою мать! – тихо выругался Влад. – Подожди. – В трубке послышался шум, очевидно, Влад вышел в другое помещение, потому что вскоре заговорил громче. – Еще раз расскажи, что там.

Алиса повторила все, что видела. Влад долго молчал, потом заключил:

– Хреновое дерьмо.

– Не то слово, – хмыкнула Алиса. – Как думаешь, это грозит Леону неприятностями?

– Мэр в прямом эфире обвинил в своей смерти его. Как думаешь, грозит?

Да, глупый вопрос. Особенно если учесть, что у Леона и так неприятности, просто никто, кроме ушлого следователя, об этом пока не знает. А ну как он захочет воспользоваться славой? Или журналисты что раскопают?

– Ты там с Мирой сейчас? Может, в Логово поедем?

– С Мирой, но это не проблема. Уверен, она поймет. Но ты погоду видела? Там метет так, что город расчищать не успевают, все стоит. В долину мы точно не доедем, застрянем. Так что ждем. Если Леон вызовет, что-то придумаем. Если нет, поедем утром. Будь на связи, я заеду.

Попрощавшись с Владом, Алиса положила телефон на стол и подошла к окну. Мело действительно страшно. В такую погоду они до ближайшего пригорода не доедут, не то что в долину, Влад прав.

Хоть бы мать побыстрее вернулась. Кинотеатр недалеко, но такая метель… Черт, еще за нее теперь переживать. Зачем Алиса вообще все это придумала? Зачем уехала от Леона? Находиться от него далеко сейчас было просто невыносимо.

Леон узнал обо всем от Антона. Тот ворвался в его комнату без стука, будто за ним гналось стадо разъяренных быков.

– Ты уже видел? – спросил он, захлопывая за собой дверь.

Леон нехотя открыл глаза, посмотрел на Антона. Он уже принял лекарство и собирался спать минимум до утра, а вовсе не выяснять, что произошло. Неужели в этом доме не могут решить проблему без него?

– Я не выходил из комнаты со вчерашнего утра, – заметил Леон. – Я ничего не видел.

– А зря! – припечатал Антон, останавливаясь посреди комнаты и в упор глядя на Леона. – Рокотов погиб.

– Что ж, это должно было случиться, – пожал плечами Леон, снова откидываясь на подушку. – Я предупреждал его в последний раз.

Антон, казалось, даже не услышал его слов.

– Но перед этим этот придурок выскочил на улицу, бежал по ней и орал, что это ты во всем виноват, что это ты за ним пришел! Несколько человек сняли это на видео. Сняли все, Леон! Все новости об этом трубят!

Антон в два шага оказался возле кровати, сунул Леону телефон.

Что ж, следовало признать, что новости были скверными. Падальщиков на видео, как и вживую, конечно, никто не видел, а то, как они разрывали Рокотова на части, и вовсе произошло в слепой зоне. Но уже слов мэра и того, какой страшной оказалась его смерть, хватит, чтобы обвинить во всем Леона. Прямых улик нет, но ведьм и колдунов сжигали и из-за простых сплетен. И не только в Средневековье.

Это была не первая жертва Падальщиков, которой Леон помог продать душу. Правда, чаще всего люди умели остановиться вовремя. Брали немного или достаточно редко, чтобы все еще оставаться в живых. Они не доживут до тех лет, до которых могли бы, но пока еще топчут эту землю.

Но были и такие, как Рокотов: уверенные, что схватили судьбу за хвост. Леон честно предупреждал, что расплата наступит, но они не верили. Точнее, не верили, что это произойдет так скоро. Леон не знал, какое желание станет последним, не мог назвать сроков, а потому они ни о чем не думали.

Первым был всемирно известный музыкант. Молодое дарование, за несколько лет сделавшее головокружительную карьеру. Сделавшее, конечно, благодаря Леону. Музыкант не хотел ждать, он хотел денег и славы сразу. Он выступал на лучших мировых площадках, брал все премии, какие только существовали. И ушел в расцвете лет. Но тогда Леону повезло: Падальщики растерзали парня дома, без свидетелей, а потом сожгли. Ни у кого не возникло никаких подозрений, дело вскоре закрыли. И Леон считал, что так будет всегда.

И вот надо же…

– Чертовы зеваки! – продолжал бушевать Антон. – И этот тоже хорош!.. Как сил-то хватило из дома выскочить! Пробежать еще сколько… Что делать будем?

– А что мы можем? – все так же спокойно спросил Леон. – Ничего.

Антон уставился на него, прищурился.

– Ты что, уже принял лекарство?

– Да.

– Черт! У нас сейчас есть задача поважнее. Надо что-то решать. Быть может, встретиться с Рясовым. Или Копейко. Они могут помочь.

Антон еще продолжал что-то говорить, но Леон перестал его понимать. Поэтому просто раздраженно бросил:

– Оставь меня.

– Сейчас не время, Леон! – возразил Антон.

– Я же сказал: оставь меня, – повторил Леон.

И Антон понял, что наседать бесполезно. Всегда было бесполезно.

– И сам пойдешь ко дну, и нас всех за собой потянешь, – только и сказал он, направляясь к двери.

– Лодка пришвартована, можешь сойти на берег в любой момент, – хмыкнул Леон.

Антон не ответил, лишь сильно хлопнул дверью. Конечно, он не мог уйти. И вовсе не потому, что не хотел, а потому, что поздно ему уже уходить. Это Аллочка может уйти без последствий. Тамара Ильинична. Может быть, если Леон сильно постарается, то Софи. Но даже начальнику охраны уже не уйти, не говоря про Влада, Алису и тем более – Антона. Он пойдет ко дну сразу за Леоном. Слишком много незаконного творилось в его крыле Волчьего логова. Помощь Леона требовалась крайне редко, обычно Антон, гениальный хирург, справлялся сам. И все же Леон знал, какие люди и с какими травмами там бывают. Огнестрельными, ножевыми. Те, кого скручивает ломка, те, кому надо изменить внешность и скрыться. Без Леона лодка Антона давно пошла бы ко дну, поэтому на берег он не сойдет.

Леон с трудом поднялся с постели, пошатнулся. Черт бы побрал лекарство, которое он выпил всего-то полчаса назад. Но спать сейчас нельзя, тут Антон прав. Надо разобраться с проблемой.

Добрался до ванной, держась за стены, плеснул в лицо ледяной воды. Конечно, не помогло. Конская доза снотворного не убирается холодным умыванием. Придется использовать средства помощнее. Таких он в своей ванной не держит, надо дойти до кабинета. Дойти самостоятельно, потому что Антона он звать ни за что не станет, а больше про его эксперименты никто не знает.

Отлеживаться после спиритического сеанса, как говорил Алисе, Леон не стал. Не так много тьмы он хлебнул, чтобы требовался отдых. Стражница вовремя прервала сеанс, не дала ему связаться с демоном. Леон просто не успел в полной мере вкусить цену своей ошибки. Но у него созрел другой план, и посвящать в него кого бы то ни было, особенно Алису, он пока не собирался.

Если он не может вычислить демона в реальности, стоит попробовать сделать это во сне. В его естественной среде обитания, так сказать. Это было слишком сложно и опасно. Леон не был сноходцем, вообще о мире сновидений знал мало. Читал только, что обычные люди, видящие сны, практически не соприкасаются с настоящим миром сновидений. Ходят по самому краю. Безопасному краю. Настоящий мир сновидений опасен и коварен, из него крайне сложно вернуться, зато можно найти что угодно и связаться с кем угодно. Если демон-сноходец где-то и существует, то там.

Леон, несмотря на дар и все свои связи с потусторонним миром, для мира сновидений оставался самым обычным человеком. Чтобы попасть за черту, отделяющую повседневные сны от главного хранилища, ему было мало просто уснуть. Они с Антоном экспериментировали с различными видами снотворных препаратов, но пока далеко не продвинулись. В этот раз Леон втайне добавил в лекарство еще кое-что свое, надеясь на нужный эффект, но тут этот чертов Рокотов…

Добравшись до кабинета, Леон открыл шкаф с настойками, размышляя, что ему взять. Что нейтрализует действие обоих видов снотворных: и его, и Антона. В конце концов выбрав, Леон разом опрокинул баночку в рот. Теперь главное, чтоб не стошнило. А то второй раз он может и не решиться, слишком уж мерзкий вкус у этих настоек с водой из пруда. Уж лучше кровь бездушного, честное слово…

Повезло, удержался. И еще через десять минут уже вполне себе смог соображать. Нашел телефон, пересмотрел новости. Некоторые каналы не обрывали запись, но то, как Падальщики рвали Рокотова, все равно на видео не попало: закрывал высокий забор. Однако брызги крови и куски плоти были видны. Леон выключил видео, открыл телефонную книжку, думая, кому позвонить, чтобы узнать, насколько все плохо. Пожалуй, Антон прав, надо держать руку на пульсе.

Начальник полиции ответил лишь с третьего раза. Очевидно, он сейчас был крайне занят, но для настойчивого Леона время нашел. Подтвердил все, что показали в новостях, и посоветовал:

– Лучше тебе уехать куда-то на время, Леон, залечь на дно. Вместе со всей твоей компашкой. Свози их к морю, в пустыню, хоть в Антарктиду. Только сделай так, чтобы о тебе не было ни слуху ни духу. Мы со всем разберемся, глядишь, волна и утихнет. Против тебя никаких доказательств, кроме слов Сергея Палыча покойного, но сам понимаешь…

Леон понимал. А еще он понимал, что уехать не может. Потому что ушлый следователь ждет от него результатов, и если он уедет, то подставит Влада с Алисой. Потому что вскоре могут погибнуть еще десять человек. Да, может быть, Леон и чудовище, но точно не трус. Он единственный может спасти этих людей, и он не станет сбегать.

Да и просто ему нельзя уезжать. Не сейчас. Времени у него осталось не так много, чтобы откладывать все задуманное на полгода.

Мелькнула даже мысль пустить все на самотек. Пусть на него вешают всех собак, пусть это все закончится. Но мысль эту он тут же отбросил. А кто ему позволит? Умирать так, как умер Рокотов, он точно не хотел.

Со всех сторон безвыходная ситуация.

Леон швырнул телефон на стол, подошел к мольберту, макнул кисть в краску. Обычно это помогало, но сегодня нанесение на холст грубых мазков лишь раздражало еще сильнее. Художника не вышло, колдун тоже хреновый. Разве нормальный попался бы так глупо? Позволил обложить себя со всех сторон? Загнать, как оленя на охоте? Помнится, в его юности олень было аналогом глупого человека. Вот он олень и есть. И итог закономерный.

Леон размахнулся и изо всех сил всадил кисть в холст, как будто нож в чью-то плоть. Второй рукой отшвырнул мольберт в сторону. Следом полетели бумаги и склянки со стола, а потом и сам стол. Леон крушил то, что стояло на своих местах несколько лет, и думал о том, что так же рушится его жизнь, которую он тоже тщательно строил несколько лет. И только когда вокруг не осталось ни одного целого предмета, а порезанные осколками стекла руки нещадно заныли, он остановился. Огляделся, тяжело дыша. С рук на пол капала кровь, осколки хрустели под ногами. Сердце билось гулко, заглушая мысли в голове, и это было даже приятно. Леон опустился на пол, сначала сел, потом лег, бессмысленно глядя в черный потолок.

Нельзя сейчас принимать скоропалительные решения и суетиться. Ему нужны выходные. Отпустить всех и немного подумать. Как раз повод есть: через несколько дней Новый год. К черту вечеринку. Пусть все уезжают, пусть он останется в Волчьем логове один. С охраной, конечно, без нее теперь никуда, но охрана умеет не отсвечивать. Остальные пусть уезжают, проведут праздники с семьей. А он за это время что-то придумает. Всегда придумывал.

Скрипнула дверь, и в кабинет неожиданно вошла Софи. Остановилась, разглядывая погром. Потом увидела лежащего на полу Леона, спросила спокойно:

– Тебе нужна помощь?

Леон мотнул головой.

– Все в порядке.

– Раф звонит, – Софи показала ему зажатый в руке телефон. – До тебя дозвониться не смог.

– Да, я… – Леон сел, нашел взглядом разбитый телефон. – Мне нужен новый телефон.

– Я закажу, – кивнула Софи. Не обращая внимания на обломки кабинета под ногами, подошла к Леону, протянула ему трубку. – Прямо сейчас.

Леон благодарно улыбнулся. Взял ее телефон, но отвечать не спешил. Софи, не задав больше ни единого вопроса, скрылась за дверью. Конечно, она уже знала, что произошло. И наверняка волновалась. И за него, и за себя. Но в этом и было ее главное достоинство: она умела волноваться молча, без заламывания рук и истеричных воплей.

– Слушаю, – отозвался Леон в трубку.

– Ты уже в курсе? – без предисловий поинтересовался Раф.

– Да.

– Мне нужно интервью.

– Нет.

– Ты что, не понимаешь? – Раф, казалось, даже удивился. – Ты в жопе, Леон! В такой, в которой не был уже много лет! Рокотов мертв и перед своей смертью обвинил в ней тебя!

– Я был дома, – спокойно ответил Леон. – Есть куча свидетелей, которые подтвердят, что я никуда не выходил.

– И что? Рокотова не из пистолета застрелили! Его смерть чрезвычайно загадочна. От него не осталось ничего, кроме кровавого пятна. Ни полиция, ни эксперты понятия не имеют, что произошло. Его дом вспыхнул как свечка, одни головешки остались. Сам знаешь, все непонятное пугает людей, заставляет верить в сверхъестественное. А тут еще и Рокотов сам назвал твое имя. Тебя линчуют, Леон! Еще до того, как состоится суд, в котором тебя признают невиновным.

– Интервью тебе как-то поможет мне этого избежать? – насмешливо поинтересовался Леон.

– Конечно! Ты можешь рассказать свою версию! Мы предоставим доказательства, что ты ни при чем!

– Не будет никакого интервью, Раф.

Потому что я очень даже при чем.

– Ты упрямый осел! – не выдержал Рафаэль.

– А ты хитрый журналюга, – парировал Леон. – Тебе плевать на меня, ты хочешь первым осветить сенсацию. Я сказал – нет.

– Ну и иди ты к черту! – бросил Раф. – Сам выкручивайся. Всегда только о себе и думаешь, с самого детства. Родителей бы пожалел.

Леон сбросил вызов. Он знал, что интервью ему не поможет, а потому нечего и пытаться. А еще знал, что Раф не отстанет. Он жаждет сенсаций, которых в их захолустье не так и много. И был прав: брат звонил еще дважды.

А утром, когда снег прекратился и дороги более или менее расчистили, под воротами Волчьего логова стояли с десяток других журналистов и видеооператоров. Конечно, во двор их никто не пустил, но Леону было достаточно знать, что они там, чтобы раздражаться. Самые ушлые находили номер телефона Софи и звонили ей. И она, несмотря на свою выдержку, в конце концов рявкнула на них и перестала поднимать трубку.

К тому моменту, как до логова добрались Влад и Алиса, все в доме уже находились на пределе. И Леон понимал, что отпустить их на новогодние праздники будет самым правильным решением.