Падальщики

Глава 11

Алиса проснулась, когда на улице было уже светло. Окна в комнате Леона были затемнены с особой тщательностью, но она все равно видела, что уже день. Что не удивительно, если учесть, во сколько они уснули.

Воспоминания о прошедшей ночи заставили ее широко улыбнуться. Она не жалела ни о чем: ни о том, что явилась к Леону новогодней ночью, ни о том, что произошло после. Если бы ей пришлось вернуться в прошлое, она повторила бы все с точностью. Задаться вопросом, где Леон, почему она проснулась одна, Алиса не успела: опустилась ручка двери, и в комнату вошел Леон. Шел он задом, а когда повернулся, Алиса поняла, почему: в руках он держал большой поднос, на котором стояли две чашки, источающие яркий аромат свежесваренного кофе, и блюдо с блинчиками и джемом.

Сказать, что Алиса была поражена, – это ничего не сказать. О таком она читала только в плохих романах. Медленно села на кровати, прижимая одеяло к груди.

– Ты что… – Она широко распахнутыми глазами смотрела на поднос, который Леон аккуратно нес к кровати. – Блины с утра жарил?

Леон улыбнулся уголками губ, сосредоточенный на том, чтобы не пролить кофе.

– Мне приятно, что ты такого хорошего мнения обо мне, но вынужден признать: я не настолько крут.

– Тогда откуда это?

Он поставил поднос на постель, сел рядом.

– Знаешь, в этом доме всем плевать на мои слова, – признался он. – Я отпустил всех до второго января. В итоге в обед первого они уже тут: начиная Софи и заканчивая Тамарой Ильиничной.

Значит, все уже тут и все в курсе, с кем Леон провел эту ночь. Вон, Тамара Ильинична даже блинчиков нажарила. Можно было бы, конечно, обмануть себя и решить, что добрая кухарка приготовила их для всех, а Леон втайне прихватил для нее, но Алиса знала: жарить блины на обед Тамара Ильинична не стала бы. Это блюдо для завтрака. А завтрак в настоящее время только у Алисы.

Леон, казалось, прочитал ее мысли.

– Тебя волнует, что все знают, что этой ночью ты была со мной?

И Алиса вдруг поняла, что ее это на самом деле не волнует. Она не сделала ничего противозаконного. Да, спать со своим работодателем не очень-то этично, но они же не в офисе. Хотя даже в офисах, если верить Матвею и Вике, на такое закрывают глаза, что уж говорить о них.

– Нет.

– Я рад, – вежливо улыбнулся Леон. – Тогда завтракай.

– А ты?

– Я не голоден.

– Но кофе принес две чашки, – заметила Алиса.

– Кофе – не еда, а средство продрать глаза, если ночью тебе было очень хорошо, – хмыкнул Леон, беря одну чашку.

Как он умудряется касаться нервных окончаний простыми словами?

Расправившись с завтраком, Алиса огляделась по сторонам.

– Кхм… не мог бы ты принести мне мою рубашку из кабинета? – попросила она. – Меня не смущает то, что все знают о нас, но разгуливать полуголой по коридорам все равно не хотелось бы.

– Мне бы тоже не хотелось, чтобы ты разгуливала по коридорам полуголой. В конце концов, видеть тебя обнаженной – моя привилегия, – усмехнулся Леон.

Пока он ходил за рубашкой, Алиса успела натянуть на себя белье и джинсы. Глупо было стесняться, наверное, но одно дело, когда он смотрит на нее обнаженную ночью, а другое – при свете дня, когда волшебство давно закончилось. Может быть, потом она привыкнет, но не сейчас.

Алиса удивилась собственным мыслям: потом привыкнет. Рассчитывает, что это не последний раз? Да, наверное. Было бы здорово.

Застегивая ремень на джинсах, Алиса наткнулась взглядом на небольшой столик у окна. На нем стоял поднос с какими-то колбами и флаконами. В одной из колб плескалась зеленоватая вода, в которой Алиса опознала воду из пруда. Подошла ближе, понюхала. Пахло болотной тиной. Значит, точно из пруда. Взяла в руки несколько флаконов. В основном лекарства были ей незнакомы, но одно Алиса все же узнала: мать иногда давала такое Диане, когда ту мучили боли в сведенных судорогами мышцах и она не могла уснуть. Снотворное. Зачем Леону снотворное и вода из пруда?

Сзади хлопнула дверь, и Алиса подпрыгнула от неожиданности. Обернулась, как вор, застигнутый на месте преступления. Леон увидел флакон в ее руках, нахмурился.

– Твоя рубашка, – он подошел ближе, протягивая ей одежду.

Алиса поставила флакон на стол, взяла рубашку.

– Что это за лекарства? – спросила она.

– Снотворное.

– Зачем?

Леон не ответил.

– Леон?

Алиса вдруг все поняла.

– Ты… ты что, ищешь демона во сне?

– Да, – признался он.

– Почему не сказал?

– Я никому не говорил. Кроме Антона.

Ну да, конечно. Кто б еще снабдил тебя всеми этими лекарствами?

Алиса быстро надела на себя рубашку, принялась застегивать пуговицы.

– И как успехи?

От нее не укрылось, что Леон внимательно смотрит на ее руки. Вспоминает, как вчера делал с точностью до наоборот? Или просто тянет время, чтобы что-то придумать и не говорить ей правду? Впрочем, кто она такая, чтобы он перед ней отчитывался, если не хочет?

– Сначала были не очень, – признался Леон, наконец отводя взгляд. – Мир сновидений слишком сложен, чтобы в него мог попасть тот, кто ничего в этом не понимает. Но сегодня я наконец нащупал ниточку.

– Сегодня?

Значит, ей не показалось. Он действительно уходил. Алиса спала в его постели одна.

– Мне не спалось. Зато пришла одна идея, которая и помогла.

– Какая?

Леон указал подбородком на два кресла у столика, сел в одно. Алиса опустилась во второе.

– Мы с Антоном экспериментировали с его лекарствами и моими… добавками. Регулировали глубину погружения, выходы из сна. Ты же знаешь, что Пропащая долина – необычное место. Здесь переплетаются миры, прошлое и будущее.

– О да, я в курсе, – хмыкнула Алиса, поежившись.

С этими хитросплетениями она познакомилась в первую же ночь в Волчьем логове, до смерти не забудет.

– Так вот, я надеялся попасть в сны Оливера, разузнать что-то у него. И у меня несколько раз получалось. Я попадал в то время, когда он был еще жив, попадал в его сны. Но, к сожалению, ничего важного ему не снилось. Если он и связался в итоге с демоном-сноходцем, то после этого сны ему уже не снились. Или мне не удалось найти то время. И тогда я решил, что нужно искать сны не Оливера, а кого-то из тех, кто погиб недавно. Например, Никиты. Однако это мне никак не удавалось. Он и его сны будто все время ускользали. Но сегодня ночью я понял свою ошибку.

Леон вытащил из ящика стола собственноручно нарисованную карту, разложил перед Алисой.

– Вот деревня, где живет семья Никиты. Вот его дом. Вот комната.

Алиса наклонилась над рисунком, разглядывая обведенный синим маркером дом.

– Да, все верно, – согласилась она.

– А ты помнишь, как стоит кровать в его комнате?

Алиса задумалась на секунду, затем взяла лежащую на столе ручку, нарисовала маленький прямоугольник в комнате.

– Вот так.

И почти сразу поняла, что ей хотел показать Леон.

– Погоди! – Она с энтузиазмом подскочила с кресла. – Получается его кровать стоит изголовьем почти на север, но…

– Но чуть-чуть неверно, – продолжил Леон. – Комната располагается таким образом, что кровать оказывается немного сдвинута относительно сторон света.

– Точно так же, как лежали убитые парни, как символы на камнях!

– Верно. Это ключ. Я проверил по панорамам на карте дома остальных парней. Не знаю наверняка, как там стоят кровати, но все дома дают возможность поставить их именно так, как у Никиты.

– Значит, демон таким образом и находит своих жертв, – догадалась Алиса.

– Да. Моя кровать, как ты видишь, стоит изголовьем на запад. А все эксперименты я проводил здесь. Поэтому ничего и не получалось.

– И сегодня ты попробовал уснуть как нужно?

– Тебя тревожить не хотел, поэтому сдвинул кровать в одной из гостевых комнат. Должен заметить, что матрас там ужасен, и теперь у меня болит спина, но я смог найти сновидения Никиты. Так что еще немного экспериментов, и, возможно, мне удастся найти и демона. А уж там я за ним прослежу, узнаю, в чьи сны он приходит сейчас, кого готовит к ритуалу.

– Я пойду с тобой, – тут же отозвалась Алиса.

– Нет. Это очень опасно.

– А убивать бездушных не опасно? Или изгонять демонов из бешеных старушек? Ты взял меня, чтобы я тебе помогала, так дай мне делать свою работу.

– С этой работой я справлюсь сам, – категорично заявил Леон, а потом добавил мягче: – Я не хочу, чтобы ты пострадала.

– А я не хочу, чтобы ты пострадал, – парировала Алиса.

– Кому-то из нас в любом случае придется рисковать. Делать это обоим нет смысла.

– Значит, я гожусь лишь на то, чтобы избавлять тебя от тьмы? Ты поэтому меня на работу взял?

От Алисы не укрылось, как по лицу Леона проскользнула тень. Значит, все-таки правда?

К его чести, он не стал скрывать.

– Я поэтому позвал тебя на второй этап собеседования, – спокойно признался он. – Но все остальное ты сделала самостоятельно. Если бы после первой ночи ты решила уйти, я не стал бы держать. Теперь же я знаю, что ты годишься не только для того, чтобы избавлять меня от тьмы. Ты смелая, Алиса. Сильная. И умная. И я рад, что именно ты стала моей помощницей. Но я не хочу зря рисковать тобой. По многим причинам. Знаешь, как выглядит мир сновидений? Это крайне опасное место. Напоминающее огромный, переплетенный, многоуровневый лабиринт. Там хранятся все сны человечества. Свернешь не туда – и можно не выбраться обратно. И даже когда нащупаешь нить одного человека, это все еще опасно. Люди за свою жизнь видят миллионы сновидений. Лишь крохотную часть из них помнят утром, но все эти сновидения есть там, в том мире. Через них нужно пробраться, уклониться от монстров, в них обитающих, найти нужное и остаться живым. Это как искать песчинку на дне Мирового океана, наполненного кровожадными акулами. Ты уверена, что хочешь там побывать?

– Я не боюсь.

– Я знаю, – Леон наконец улыбнулся. – Но все же постарайся немного беречься. Если не ради себя, то ради меня, ладно? Я не хочу потерять тебя так быстро.

Алиса вздохнула. Что-то теплое разливалось внутри, заставляя соглашаться с его словами. О ней никто никогда не заботился. Оказывается, это очень приятное чувство.

– Хорошо, и какой у нас план?

– Сегодня ночью с помощью Антона я снова погружусь в тот мир. На самом деле это можно делать и днем, но ночью переход чуть легче. Организм вырабатывает естественный мелатонин, во-первых, а во-вторых, мне и так нужно искать чужого человека в прошлом. Так я хотя бы не буду путаться еще и во времени дня. Если хочешь, ты можешь быть рядом. Возможно, так мне будет даже проще вернуться. Если ты будешь ждать с этой стороны.

Если он и лукавил, чтобы сделать ей приятно, то Алиса не стала возражать.

– Конечно, я буду рядом, – заверила она.

И буду ждать. Впервые буду ждать того, кто этого хочет.

Весь день Леон провел в медицинской части логова с Антоном. Что-то решали, высчитывали, готовились. Алиса там была не нужна, поэтому не отсвечивала. Сначала попробовала читать в библиотеке, но быстро поняла, что не может сосредоточиться на тексте. Глаза следили за буквами, но мыслями она была далеко, поэтому, дочитав абзац, не могла вспомнить, о чем там говорилось. Затем пошла прогуляться по парку, но день выдался крайне морозным. Уже через десять минут она замерзла так, что перестала чувствовать губы и пальцы на ногах. Пришлось вернуться. Пока отогревалась чаем в столовой, слушала болтовню Тамары Ильиничны и Аллочки. Последняя рассказывала, в каком шикарном ресторане встречала Новый год с будущим мужем, кухарка же посмеивалась и подначивала ее. Обе не знали, что планируется этой ночью, и Алиса, допив чай, сбежала из столовой.

Так и не придумав, чем себя занять, спустилась в спортзал. О его существовании Алиса узнала давно, но все как-то не было повода его навестить. В спортзалах она никогда не занималась. Абонемент стоил немалых денег, поэтому она предпочитала поддерживать физическую форму самостоятельно. Весной и летом много бегала, иногда занималась на уличных тренажерах, но в их городе они долго не жили. Подростки быстро ломали, использовали вместо лавочек, чтобы собраться вечером и выпить пива. Иногда забегала к старому знакомому, который вел секцию по боксу, чтобы от всей души отлупить грушу.

Спортзал в Волчьем логове располагался в подвале, имел небольшие размеры, но оказался крайне функциональным. Здесь было все необходимое и для силовых упражнений, и для кардио, и даже коврик для йоги. Интересно, кто на нем занимается? Софи разве что. Представить Леона или Влада, делающих асаны, Алиса при всей своей фантазии не могла.

Она выбрала беговую дорожку. Обычно при беге уставала так, что к концу тренировки не оставалось никаких мыслей в голове, а именно это ей сейчас и было нужно. Включив скорость чуть быстрее, чем бегала самостоятельно, Алиса выдохнула и побежала. Это сработало. Уже через пятнадцать минут она не могла думать ни о чем, кроме дыхания, а через полчаса не думала даже о нем. Просто на автомате переставляла ноги, чтобы не упасть. Пот лился ручьем, волосы и футболка давно прилипли к телу, ног Алиса уже просто не чувствовала. В голове шумело, и она даже не услышала, как хлопнула входная дверь. Лишь когда прямо перед ней появился Влад, заметила его.

– Эй, Грете Вайтц[1], до Лос-Анджелеса добежала уже, – хмыкнул Влад. – Отдохни.

Алиса выключила тренажер, остановилась, тяжело дыша.

– От кого бежишь?

– От собственных мыслей, – призналась Алиса.

– Хорошее дело. А главное – перспективное, – с иронией заметил Влад. – Пойдем кофе выпьем, грустно одному.

– А остальные где?

Влад пожал плечами.

– Я с тобой хочу.

– Ладно. Вари кофе, я в душ.

Через пятнадцать минут, когда Алиса вошла в столовую, за столом уже сидели Влад и Софи. Тамары Ильиничны нигде не было видно, что неудивительно: до ужина оставалось еще достаточно времени, наверняка женщина отдыхает.

– У нас собрание? – осторожно уточнила Алиса, садясь за стол.

Софи кивнула.

– Расскажешь нам, что происходит у Леона? Он лишь отмахивается, а нам кажется, что планируется что-то важное.

Алиса рассказала про спиритические сеансы и сны. О том, чем Леон поделился с ней после визита Стражницы, умолчала. Ей казалось, что это был слишком личный вопрос, работы не касался. И даже если Леон прав, и Влад с Софи обо всем догадываются, Алиса все равно не хотела открывать его тайну.

Вечером в медчасть они пришли втроем. Леон и Антон, которые как раз что-то обсуждали в кабинете последнего, удивленно подняли головы.

– Мы хотим присутствовать, – за всех заявила Софи. – И помочь в случае необходимости.

Леон перевел взгляд на Алису, но та спокойно выдержала этот взгляд. Она не чувствовала вины за то, что все рассказала.

– Понятно, – коротко констатировал Леон. И вместо того, чтобы выгнать их или хотя бы отчитать, внезапно легко согласился. – Хорошо. Антону может понадобиться помощь, вы будете кстати. Посвящать посторонних мне бы не хотелось, а вы и так уже все знаете.

– И мы не посторонние, – добавил Влад.

Оказалось, что к предстоящему погружению нужно готовиться не просто как к медикаментозному сну, а как к настоящему ритуалу. Палата, в которой обычно восстанавливался Леон после того, как хлебнет особенно много тьмы, для этого не подходила. Она была хорошо защищена от контактов с потусторонним миром. Во время восстановления это имело смысл, теперь же будет только мешать. Идеально было бы провести сеанс в той комнате, где Алиса находилась в первую ночь в этом доме, но тут уж возражал Антон: перенести туда необходимое медицинское оборудование не представлялось возможным, а он настаивал на том, что должен следить за состоянием Леона с особой тщательностью. И иметь возможность оказать всю необходимую помощь. И впервые Алиса была с ним согласна.

Пока Антон и Влад перетаскивали аппаратуру в одну из выбранных палат, Алиса и Софи под руководством Леона готовили помещение иными способами. Писали на стенах какие-то тексты на латыни, выжигали церковными свечами кресты на потолке, разрисовывали неизвестными символами дверь и периметр окна.

– Мы тут что, дьявола вызывать будем? – пропыхтел Влад, затаскивая в палату тяжелый монитор.

Леон, как раз рисовавший посередине комнаты большую пентаграмму на полу, поднял голову, усмехнулся.

– Напротив, мы не дадим ему выйти, если он появится.

– А, ну все как обычно, – Влад поставил монитор на стол, выдохнул. – А это что? – указал рукой на символы, которые Алиса тщательно выводила на стене по периметру двери.

Леон проследил за его взглядом.

– Сигнализация. Наш демон – сноходец. Но, как и любой демон, он может использовать тело человека, чтобы перемещаться. Я допускаю, что, если встречу его во сне, могу не справиться и проснуться с ним внутри. Тогда, если попытаюсь выйти из палаты, сигнализация вас об этом оповестит.

– И что нам делать в таком случае? – насторожилась Софи.

– Как обычно. – Леон выпрямился, посмотрел на результаты своей работы. – Вырубить, зафиксировать и ехать за Димой.

– Он будет счастлив, – тихонько хмыкнула Софи, а Алиса спросила:

– Такое уже бывало?

– Один раз, – ответил Леон. – Еще на самой заре моей карьеры. Я тогда был неопытен, но крайне самоуверен.

– Последнее не изменилось, – снова прокомментировала себе под нос Софи.

– Во время обряда экзорцизма не был достаточно осторожен, и демон, отпустив жертву, вселился в меня. Тогда у нас сигнализации не было, и, если бы не Дима с его чутьем на демонов, все могло бы закончиться плохо.

Все приготовления были закончены к девяти вечера. Остальные домашние знали, что что-то затевается, но вопросов не задавали. Привыкли, что в этом доме постоянно что-то происходит.

Антон попробовал выдворить Алису и Влада из палаты, мотивируя это тем, что только Софи проходила курсы медподготовки и может быть полезна в качестве медсестры и ассистента, остальные будут мешать, но Леон не позволил ему этого сделать. Напротив, внезапно подошел к Алисе и поцеловал.

– Мне нужен дополнительный указатель для возвращения, – тихо прокомментировал он свои действия.

Алиса с трудом удержалась, чтобы не оглянуться и не посмотреть на реакцию остальных. Глупо волноваться после того, как провела с Леоном ночь и об этом все знают.

Леон лег на кровать, поставленную в центре комнаты, аккурат над пентаграммой. Антон подсоединил к его голове, груди и рукам какие-то провода, на мониторах мгновенно появились кривые линии и замигали цифры. Алиса ничего не понимала в медицинской аппаратуре и поймала себя на мысли, что все эти цифры ее пугают. Поэтому она отвернулась от них, посмотрела на Леона. Он, казалось, был абсолютно спокоен, будто не собирался спуститься в чистилище. Антон сделал ему укол, и Леон медленно закрыл глаза.

Уснуть удалось не сразу. Еще какое-то время Леон слышал мерный писк аппаратуры и голоса друзей. Слов разобрать не мог, они переговаривались тихо, чтобы не мешать ему. Хотя едва ли после укола Антона ему помешала бы даже барабанная установка над ухом.

Друзей. Надо же, он так и подумал. А ведь еще недавно говорил Алисе, что не считает друзьями тех, кому платит деньги. Он и сейчас не хотел считать, но почти отключившийся мозг подбирал собственные слова. Когда все изменилось? Леон не заметил.

Додумать мысль у него не получилось, снотворное наконец сработало, и он провалился в пустоту. Падал долго и приземлился, ударившись спиной обо что-то острое.

Всего лишь результат сна прошлой ночью на неудобном матрасе.

Что ж, он может соображать и анализировать, уже неплохо. Первые эксперименты с лекарствами Антона были не слишком удачными, Леону требовалось много времени, чтобы начать адекватно мыслить в сновидениях. Сейчас же все прошло куда лучше.

Он огляделся. Вокруг него царила непроглядная тьма. Похлопал себя по груди, бокам – пальто не было. Жаль. Иногда он попадал в этот мир в нем, иногда без. И хоть здесь пальто не играло никакой роли, в нем Леон чувствовал себя спокойнее. Привык за столько лет. Значит, придется справляться самому. Осторожно сделал шаг вперед, потом еще и еще. Впереди показались едва различимые синие линии. Он уже близко. Близко к тому краю, из-за которого выбраться будет сложно. Леон никому не говорил, но каждый раз он делал это с трудом, не понимал, как у него получилось, и в следующий раз не мог воспользоваться уже приобретенными знаниями.

Мир сновидений напоминал не просто лабиринт. Это был лабиринт будто бы в нескольких сотнях или даже тысячах измерений. Линии пересекались во всех возможных направлениях, иногда даже просто взгляд не в ту сторону, сторонняя мысль сбрасывали Леона с уже нащупанного пути, бросали в пропасть, меняя людей, страны, года.

Леон остановился на краю, прислушался. Нечто вроде интуиции, шестого чувства, направляло его. Он осторожно сделал шаг вперед, выбрал синюю нить, ступил на нее. Нога тут же провалилась, и несколько секунд он просто падал, пока наконец не наткнулся на нужную нить. Удержался за нее руками, прошел вперед, распутывая паутину чужих снов.

Это была лестничная площадка. Подъезд старый, обшарпанный. Воняло дохлыми мышами и гарью. Коридор был длинным, но дверь всего одна. Возле этой двери на коврике сидела девочка. Светлые волосы острижены под неровное каре, челка падает на лицо, наполовину закрывая его. Девочка иногда оборачивается к двери, смотрит на нее, но уже не стучит. Леон знает, что раньше она стучала, но ей не открывали. Она перестала стучать. Просто приходит теперь под дверь, сидит на коврике, как бездомный котенок, и ждет. В ней еще жива надежда.

Леон подошел ближе, аккуратно сел возле девочки, посмотрел на нее. На вид ей было лет десять, едва ли больше. Большие светло-серые глаза смотрели еще доверчиво, но в них уже начало зарождаться то бесконечное одиночество, спрятанное за волевым упрямством, вызовом всему миру, которое Леон привык в них видеть. Девочка не заметила его. Если он будет достаточно осторожен, то и не заметит.

Как он оказался в одном из старых снов Алисы, Леон не понимал. Должно быть, зря поцеловал ее. Вот и сбился.

Очень хотелось обнять эту брошенную девочку, которая во снах приходила под дверь квартиры и ждала, что ей откроют, но Леон знал, что нельзя. Во-первых, это ничего не изменит. Эти сны уже были частью Алисы, сформировали ее личность, одними объятиями он ничего не поменяет. А самое главное, ему нельзя ничего менять. Во-вторых, он здесь не за этим.

Леон встал и, не глядя больше на девочку, пошел в темноту по длинному коридору и вскоре уперся в дверь. За дверью обнаружилась большая комната. В ней Леону не доводилось бывать, зато он узнал женщину, висящую под самым потолком. Он не вышел из мира сновидений Алисы, лишь попал в другой ее сон. Дернулся было обратно, но двери за спиной не оказалось. Зато женщина под потолком его заметила. Резкое движение головы, неприятный хруст – и вот она уже смотрит на него затянутыми бельмом глазами.

Черт возьми, Алиса, ты лишь делаешь вид, что не боишься! Все пережитое плотно отпечатывается в твоем сознании, возвращается в снах!

Леон знал, что так бывает. Может быть, Алиса утром и не помнит этих снов, но они снятся ей. И он попал в один из ее кошмаров после пережитого во время сеанса экзорцизма.

Старая ведьма увидела его, почувствовала, что он здесь. Оттолкнулась от потолка и бросилась на него. Леон отскочил в сторону, и она впечаталась в стену там, где он только что стоял. Снова хрустнули кости, одна или несколько сломались, проткнули тонкую дряхлую кожу. Старуха, как паук, вцепилась конечностями в стену, неестественно вывернула голову, немигающим взглядом уставилась на Леона. Леон, не упуская ее из виду, попробовал нащупать сзади синюю нить, за которую можно было бы ухватиться и перейти в другой сон, но пальцы ощущали лишь пустоту.

Черт, да где же.

Старуха следила за ним внимательно, ухмылялась, обнажая желтые зубы, будто знала, чего он хочет. И когда по кончикам пальцев скользнула едва различимая нить, вдруг бросилась на него, не давая исчезнуть. Леону почти удалось уйти, но ведьма вцепилась в него когтями, дернула обратно. Неудавшийся переход на мгновение дезориентировал Леона, выбил воздух из легких, и он не успел уклониться: старуха навалилась сверху, перекрывая кислород.

Свет моргнул, но не пропал, зажегся снова. Аппараты даже не среагировали на этот скачок, продолжали мерно отслеживать какие-то цифры.

– Что это было? – напряженно спросила Алиса.

– Неполадки в сети? – предположила Софи.

– Только не в Волчьем логове, – покачал головой Влад. – Здесь хорошая, защищенная система.

– Тем более в медчасти, – поддержал его Антон. – Это Леон. Скачки напряжения бывают только при выбросе тьмы.

Алиса вспомнила ночь, когда она впервые убила бездушного. Тогда электричества не было во всем доме.

Четыре пары глаз уставились на спящего Леона. Лицо его казалось спокойным и безмятежным, но кто знает, что сейчас происходит у него в голове? Где он и что видит?

– Он контактирует с тьмой даже во сне? – спросила Софи.

Антон кивнул.

– Это значит, что он наткнулся на какую-то опасность. Он спит, но не забывайте, что Леон колдун. В таком уязвимом и неконтролируемом состоянии его сила может иногда выплескиваться. Мы видим лишь физическое ее проявление, но не знаем, что происходит из того, что мы не видим.

Тем временем свет моргнул еще раз, а затем на мониторе начали стремительно расти какие-то цифры.

– Пульс растет, – прокомментировал Антон.

Цифра миновала сто, затем сто десять, сто двадцать и продолжила расти. Монитор противно запищал. Антон подошел ближе к Леону, внимательно вгляделся в его лицо, но ничего делать не начал.

Сто тридцать, сто сорок, сто пятьдесят…

– Сделай что-нибудь, – напряженно попросила Софи.

– Я не могу. Точнее, могу, но не знаю, что происходит сейчас у Леона. Я могу помешать ему преодолевать какую-то опасность, замедлив реакции организма.

Сто шестьдесят, сто семьдесят…

– А если ты ничего не сделаешь, сердце не выдержит, и тогда будет без разницы, с чем он там сражается, – повысила голос Софи.

– Ты не понимаешь, – по-прежнему спокойно, так, что Алисе хотелось ударить его, повторил Антон. – Если он погибнет там, то мы не сможем вытащить его здесь. Там совсем другой уровень сновидений.

Сто восемьдесят…

На ста девяноста Антон сдался. Быстро набрал в шприц какое-то лекарство и шагнул к Леону, но в этот момент погас свет, оставив всех в полной темноте. Погасли мониторы, лампочки камер видеонаблюдения. Абсолютно все.

– Этого не может быть! – наконец перешел на эмоции Антон. – Влад, проверь генератор!

Влад рванул к двери, но едва его рука нащупала ручку, как свет снова зажегся. И пульс Леона стремительно покатился вниз, отдаляясь от опасных значений.

Алиса только сейчас почувствовала ледяную руку страха на своем горле, которая наконец разжала пальцы.

Леон смотрел вниз, в пропасть, куда только что с огромным усилием столкнул старуху. Горло все еще саднило от ее пальцев, очертания предметов перед глазами расплывались, а в груди бешено колотилось сердце, готовое вот-вот остановить неровный ход.

Было бы крайне иронично умереть в кошмаре Алисы.

Леон медленно поднялся на ноги, осмотрелся. Сердцебиение постепенно приходило в норму, но комната перед ним начала раскачиваться, ломаться в пространстве. Сон закончился, и ему следовало выбираться из этой локации, пока она не разрушилась. Падая, она может утянуть его за собой, сбить с пути. Он потеряет время.

Обернувшись вокруг своей оси, Леон попытался найти новую синюю нить или хотя бы дверь, за которую можно выйти, но вокруг ничего не было. Просто бесконечная пустота. Сверху начали падать обломки, и Леон с трудом уворачивался от них. Пол под ногами зашатался, треснул. Трещина расползалась так быстро, что Леон не успевал искать опору под ногами и в конце концов окончательно потерял ее. Рухнул вниз, в последний момент умудрившись зацепиться за что-то руками. Большой обломок ударил Леона сверху по плечу, но пальцы он не разжал. Собрав все силы, подтянулся, цепляясь руками за острые камни, царапая ногтями что-то, похожее на песок, и наконец выбрался на грунтовую дорогу.

Пыль забилась в рот и нос, не давая нормально вдохнуть. Леон закашлялся, зажмурился от яркого солнца. Когда смог открыть глаза, увидел, что стоит на загородной дороге. Вокруг, насколько хватало глаз, простирались поля, лишь на самом краю горизонта темнела полоска леса. Мимо него с криками и визгами пронеслась детвора на велосипедах. Хороший сон, теплый. Жаль, Леону нельзя задержаться в нем подольше. Лишь секунду перевести дух, прислушаться к внутреннему голосу, а затем нащупать в пространстве новую синюю нить, перейти на нее.

Только шестой сон оказался наконец тем, который Леон искал. Это была тесная комната в темных тонах со множеством постеров на стенах, которую Леон каждый день разглядывал на фотографиях, оставленных следователем. Комната принадлежала парню по имени Никита, которого и Леон, и Алиса определили как главного из четверки парней, убивших девушку, а потом и друг друга. Сам Никита сидел за столом и что-то рисовал в блокноте. На его голове были надеты большие наушники, в которых гремела музыка. К сожалению, Леон слышал эту музыку так отчетливо, будто наушники надеты на нем. Это было что-то тяжелое, слишком громкое, страшно отвлекало. Музыка мешала сосредоточиться, и Леон пропустил тот момент, когда Никита вдруг обернулся и посмотрел на него. Посмотрел отчетливо, увидел.

Черт!

Леон попытался отступить в тень, но было поздно. Никита не просто его увидел, Никита понял, что именно он тут главный. Леон читал о таком в книгах, которые изучал перед началом своих экспериментов, но пока удачно избегал. Что ж, и на старуху бывает проруха. Видимо, демон-сноходец кое-чему обучил своего подопечного.

– Ты кто? – спросил Никита, вставая из-за стола.

Наушники он не снял, музыку не выключил. Похоже, ему, в отличие от Леона, она не мешала.

Умные книги говорили, что, если объект обнаружил сноходца, лучшее, что может сделать сноходец, – это убраться из сна. Как можно быстрее, не вступая в контакт с объектом. К сожалению, Никита закрыл все выходы, Леон не мог выйти.

Как ему это удалось?

– Послушай, – начал Леон, понимая, что в контакт вступить придется. – Я оказался тут случайно. Позволь мне уйти.

– Нет. – Никита подошел ближе, пристально глядя на него. – Что ты здесь ищешь?

– Ничего.

Еще ближе.

– Врешь.

По пространству прошла рябь, будто помехи. Потом еще одна. Еще. Леон чувствовал, что каждая такая помеха отражается на нем, будто маленький, но очень точный удар под дых. Он не знал, делает Никита это специально или просто такая реакция на присутствие чужака, но на хозяина сна помехи будто не влияли.

– Ладно, ладно, – Леон примирительно поднял руки, стараясь тянуть время, а сам думал, как выкручиваться из этой ситуации. Пространство будто искривлялось, путая его вестибулярный аппарат. – Я ищу одного человека. Он приходит в твои сны. Черный человек. Ты рассказывал о нем матери.

– Врешь, – повторил Никита, но уже не так уверенно. – Никто в мои сны не приходит.

Помехи стали сильнее, шли почти непрерывно, и Леон чувствовал, как кружится голова. Он почти перестал видеть обстановку комнаты, с трудом удерживался на ногах. Мир вокруг закрутился в бешеную воронку, в которую Леона начало утягивать с огромной силой.

– Нет, стой! Стой! – попросил он, пытаясь схватиться за что-нибудь. – Подожди!

Он хотел ступить вперед, вырваться из воронки, и ему это почти удалось, но Никита шагнул к нему и изо всех сил толкнул. Леон машинально вцепился в его плечи, и в воронку их затянуло вместе. Бешеный вихрь крутил обоих, и единственное, на чем мог сосредоточиться Леон, это на стремлении не разжать пальцы.

– Убирайся из моего сна! – кричал Никита, пытаясь затолкнуть Леона как можно ближе к середине воронки.

– Прекрати! Постой! Нас обоих унесет туда, откуда мы уже не выберемся!

Но Никита, казалось, не слышал его. Леон чувствовал, как все ближе и ближе приближается к середине воронки. Его крутило все сильнее и сильнее, он уже почти ничего не видел и не соображал, сосредоточился лишь на том, чтобы не потерять сознание.

Яркая вспышка резанула по глазам, окончательно ослепив. Леон разжал пальцы и на мгновение все-таки отключился, а когда пришел в себя, Никиты рядом уже не было. Леон стремительно падал вниз, не видя, есть ли что-то под ним. Его крутило, переворачивало, как в сошедшей с ума центрифуге. Вокруг не было ничего, за что он мог бы зацепиться, чтобы удержаться или хотя бы замедлить падение. Его затягивало все глубже и глубже, и, когда он наконец достиг дна, удар был такой силы, что в глазах снова потемнело и сознание отключилось окончательно.