Падальщики

Глава 5

Алиса изначально не собиралась надолго задерживаться в городе, а теперь и вовсе хотела вернуться в Волчье логово как можно скорее. Она поймала себя на странной мысли: в логове она чувствует себя в безопасности. Несмотря на всех обитателей долины, несмотря на темный неуютный дом, в логове ей спокойнее, чем в городе. Надо же, а она и не заметила, когда все успело поменяться. Ведь еще помнила, как совсем недавно тесная квартирка со старым ремонтом была ей ближе огромного современного дома в мрачных тонах.

Алиса собиралась по привычке доехать до станции на электричке, а там попросить Влада встретить ее, но оказалось, что Влад и сам воспользовался передышкой и приехал навестить родителей, а потому с удовольствием заберет ее прямо из города.

– Значит, у тебя все-таки есть выходные, – с иронией заметила Алиса, усаживаясь на переднее сиденье монстра, которого Влад выбрал в качестве автомобиля этим мерзко-мокрым днем.

Друг удивленно посмотрел на нее.

– Конечно, есть.

– А Мирославе ты говорил другое.

Влад заметно смутился. Прежде, чем что-то ответить, выехал со двора, влился в поток машин на дороге. Дождь не прекращался вот уже которые сутки, поэтому все, у кого были хоть какие-то автомобили, предпочли сегодня взять их, а не идти пешком. Машин на дороге было слишком много, ехали они слишком медленно. Не московские пробки, конечно, о которых Алисе как-то рассказывал Матвей, но для их городка с плохо настроенными светофорами тоже ощутимо.

– Почему не хочешь ее на свидание позвать? – прямо спросила Алиса, давая понять, что с темы не съедет, пока не получит ответ.

Влад закусил губу.

– Да я ж ей обещал кулон найти, а у самого никаких зацепок. Всех знакомых опросил, нигде он пока не всплыл. Неловко как-то.

– Какая глупая отговорка, – хмыкнула Алиса. – Ты же понимаешь, что она не будет ждать его от тебя на первом свидании? Следующая.

Влад покосился на нее, не сдержав усмешки.

– Подруга у нее вон какая грозная. Сделаю что не так, ругаться будет.

– Буду, – не стала отрицать Алиса. – Обидишь Мирку – не только ругать буду, еще и побью. Но настоящего мужчину это не остановит, а в твоих качествах я не сомневаюсь, так что давай дальше.

Влад нахмурился, и Алиса тоже перестала улыбаться. Поняла, что следующая причина будет настоящей. И, самое главное, – серьезной.

– Я же старше, – сказал Влад. – Сколько ей? Двадцать два?

– Двадцать один.

– А мне тридцать. Разница существенная. Более того, мне показалось, у нее и отношений-то серьезных никогда не было.

На самом деле у Мирославы вообще не было никаких отношений. Она с детства была слишком тихой и скромной, всегда на своей волне. И если от нападок и обидных розыгрышей друзья ее защищали, то заставить нравиться парням не могли. Мирославу в интернате считали странной и держались от нее подальше. Алиса была уверена, что нашлось бы немало желающих зажать ее в углу и воспользоваться невинностью, но, кроме унижения и насмешек, за этим ничего не последовало бы, а потому следила зорко.

Сразу после интерната Мирослава устроилась официанткой в бар. Мужского внимания теперь привлекала много, но к этому времени сама отрастила броню. Говорила, что ей противны сальные шуточки и пьяные взгляды. Помимо работы, она никуда не ходила, читала дома книги и смотрела телевизор. Где тут познакомиться с достойным парнем?

– Ты плохо знаешь Мирку, – вздохнула Алиса. – Разница в возрасте – то, что ей нужно. Она с рождения без родителей, дружит с нами, а мы старше. Ровесники ее не привлекают ни в качестве друзей, ни в качестве любовного интереса. Она ищет защиты, а не партнерства.

– И я боюсь этого, – признался Влад. – Она маленькая и беззащитная, что, если привяжется слишком сильно, а у нас ничего не выйдет? У меня ни один роман дольше полугода не длился.

Что ж, это действительно была серьезная причина. Алиса заметила, что дети из интерната часто имеют проблемы с привязанностью, наученные не доверять другим людям, привыкшие к калейдоскопу лиц вокруг себя. Либо, наоборот, слишком быстро и сильно начинают верить кому-то и потому испытывают настоящие мучения от предательства. А предательством могут посчитать даже появление второго друга, не то что настоящую измену. И Мирослава была как раз из вторых. Она болезненно любила друзей, старалась никогда не пропускать общих сходок, с особой тщательностью выбирала каждому подарок на день рождения. Алиса не зря именно у нее спрашивала о дедушке Вики, знала, что Мирослава искренне интересуется каждым из компании.

– Я рада, что ты это понимаешь. А значит, будешь осторожен и тактичен. Мирославе рано или поздно придется учиться взаимодействовать с мужчинами, и не всегда все будет так, как она хочет. Может, лучше начать как раз с того, кто отдает себе в этом отчет? – И, чтобы снизить градус тревожности, Алиса добавила: – Но, конечно, если вы расстанетесь, я тебя сначала побью, а потом поддержу обоих.

Влад рассмеялся.

– Понял, все понял. В следующий выходной позову ее в кафе. Обещаю.

Они доехали до Волчьего логова, обсуждая всякую всячину и тщательно избегая разговоров о происшествии в садовом товариществе. Алиса даже не знала, видел ли Влад тот репортаж по телевизору. Казалось, что, если бы видел, сказал бы что-то. А может, как и она сама, тщательно прятал тревогу внутри.

Возле калитки стояла незнакомая машина. Довольно старая и неприметная, но Алиса почему-то сразу напряглась, увидев ее.

– В доме гости?

Влад пожал плечами.

– Леон ничего не говорил о новом клиенте. Собирался несколько дней заниматься текущей ерундой и обсуждать с Софи, кого позвать на день рождения.

Алиса уже знала, что незадолго до Нового года у Леона будет день рождения, который собираются праздновать с размахом. Леон крайне редко устраивал вечеринки дома, но день рождения был как раз из тех праздников, которые непременно отмечались. Гости предполагались важные, а потому стоило уделить внимание каждой детали. Конечно, организацией будет заниматься вовсе не Леон, а София, но список гостей Леон утверждал лично.

Тяжелые ворота автоматически отъехали в сторону, пропуская большую машину во двор. Алиса не стала дожидаться, пока Влад загонит ее в гараж, поспешила к дому. Не терпелось узнать, кто именно приехал к Леону без предварительной договоренности. И Алиса почему-то подозревала, что ответ ей не понравится.

В доме стояла тишина. В этом не было ничего необычного, тут всегда царило спокойствие. Однако даже если не играла музыка, не был слышен звук телевизора, то люди обычно все-таки разговаривали. Где-то смеялась Аллочка, о чем-то переговаривались Тамара Ильинична и Мария Антоновна, слышались голоса ребят-охранников. Сейчас же коридоры заполняла звенящая тишина.

Домочадцев Алиса обнаружила в гостиной. Там были и кухарка с домоправительницей, и Аллочка, и София. Все сидели тихо и выглядели если не напуганными, то напряженными. Даже всегда высокомерно спокойная София.

– У нас гости? – поинтересовалась Алиса.

– К Леону следователь приехал, – первой отозвалась Алла. – Сказал, по особо важным делам.

– Ну, в этом же нет ничего необычного? К Леону часто обращается полиция за помощью, – все еще надеялась Алиса.

– Обычно приезжают чины повыше, – пояснила Мария Антоновна. – Следователь – слишком мелкая сошка, чтобы решать важные вопросы. Да и не представляются они нам по полной программе.

– И без предварительного звонка не ездят, – добавила Алла. – Нет, тут что-то другое.

– Вам всем что, заняться нечем? – внезапно строго спросила София. – Алла, у тебя клининг в комнатах работает, кто контролирует?

Алла поднялась, всем своим видом демонстрируя недовольство, и отправилась в сторону спален. Тамара Ильинична тоже пошла на кухню, пробормотав что-то про скорый обед, за ней двинулась и Мария Антоновна.

Алиса осталась с Софией один на один. Всем домочадцам о случившемся в садовом товариществе не рассказывали, но София, конечно, была в курсе. И сейчас ее нервозность говорила Алисе об опасности их положения лучше всяких слов. Не дожидаясь вопросов, София тихо сказала:

– Это тот следователь, что убийствами в садовом товариществе занимается. И он приехал не просто так. Леон еще утром сказал, что опознали бездушного: парень – сын одного известного в городе бизнесмена, друга нашего мэра. Наркоман и придурок, конечно, но папаша этого просто так не оставит.

Алиса осторожно села на диван, вспоминая, как после убийства первого бездушного искала в интернете человека, которым он мог быть. Тогда ничего не нашла, слишком уж сильно он изменился, а сейчас вот парня опознали. И это было очень, очень плохо.

Леон давно разучился бояться. С его работой, с тем, с чем он сталкивался каждый день, бояться было смертельно опасно. Он правильно говорил Алисе в первый день ее работы: испугаешься – шансы на выживание стремительно сократятся. Он не боялся демонов, не боялся призраков, даже смерти уже не боялся. Да, согласился на авантюру Антона, чтобы ее избежать, но не из страха перед ней. Пожалуй, единственное, чего он боялся по-настоящему, – это Падальщиков. И если бы не реальная перспектива оказаться однажды лицом к лицу с ними, предложение Антона осталось бы без ответа, Алиса никогда не появилась бы в его доме.

И уж тем более он не боялся следователя, явившегося к нему в дом без приглашения. Этот высокий, болезненно худой человек с хитрыми глазками определенно не был Падальщиком, а потому и бояться его Леон не собирался. Хотя знал, что следователь может доставить ему неприятностей. Или даже не ему, а его сотрудникам.

Однажды Леон уже сталкивался с проблемами из-за своей работы. В тот раз плохо закончился ритуал экзорцизма. Одержимый не выдержал, погиб в процессе изгнания демона. Конечно же, полиция не могла оставить смерть нераскрытой. Леон тогда сразу направился к начальнику полиции, чтобы решить проблему, а тот ему открытым текстом сказал, что его, Леона, конечно же, отмажет, слишком уж он ценный кадр и для города в целом, и для него в частности. Но вот за Диму никто вступаться не станет даже по просьбе колдуна. Священником больше, священником меньше – невелика беда. Тогда повезло: экспертиза показала, что женщина умерла от инфаркта миокарда. Состава преступления не обнаружено, а потому и наказывать никого не имеет смысла. Сейчас же все было по-другому.

Следователя Леон знал плохо. Его перевели из города в область совсем недавно, лично познакомиться еще не успели. Но Леон слышал, что парень он толковый, хваткий. А еще принципиальный. Не поладил с начальством, вот и отправили куда подальше. И если уж он ради сытого места в городе себе на горло не наступил, то договориться с ним едва ли получится.

Леон пригласил следователя в кабинет, где обычно принимал посетителей, попросил Софи подать им кофе. Прежде, чем перейти к делу, следователь попробовал кофе, покатал его по рту, явно наслаждаясь.

– Хороший у вас кофе, господин Волков, – похвалил он. – Не против, если буду называть вас так? Знаю, что вы предпочитаете просто имя, но мне так привычнее.

– Как вам будет угодно, – спокойно согласился Леон, внимательно разглядывая посетителя. Люди редко выдерживали его взгляд, но следователь оказался тертым калачом, и не к такому привык. – Могу я поинтересоваться, чем обязан вашему визиту?

– Можете, – кивнул следователь, делая еще один глоток. – Об убийстве в садовом товариществе «Строитель» слышали что-нибудь?

– Не имел чести.

Следователь откинулся на спинку кресла и хищно улыбнулся.

– А мне кажется, что вы лжете.

Леон пожал плечами, ничего больше не говоря. Тогда следователь вытащил из портфеля, с которым приехал, папку, открыл ее и разложил перед Леоном фотографии. На снимках были изображены три тела, которые Леон прекрасно рассмотрел вживую несколько дней назад. Двое были растерзаны бездушным, третий заколот им и Владом.

– Четыре дня назад на пункт дежурного поступил звонок, – начал следователь, не дожидаясь его реакции. – Женщина сообщила, что в доме ее соседей по даче что-то происходит. Слышны крики, стуки, возможно, драка. Сами соседи – пожилая пара Ивановых – уехали в город еще в октябре. Женщина подумала, что туда забрались бомжи и устроили сначала попойку, а затем и драку. Такое не редкость в садовых товариществах. Прибывший патруль обнаружил в указанном доме три трупа. Их вы можете видеть на фотографиях. Двое – лица без определенного места жительства. Личность одного установили, – следователь ткнул пальцем в одно из растерзанных тел. – Мечников Павел Андреевич, 48 лет. В прошлом инженер, сейчас – алкоголик. Точнее, был им. Кто второй – пока не известно. Оба скончались от полученных травм: судмедэксперт считает, что их буквально разорвали на части. Есть несколько укушенных ран на шее и в области груди, переломаны ребра. Грудина буквально вскрыта. Третий погибший – Нестеров Платон Юрьевич. Сын Юрия Нестерова, владельца нескольких ресторанов в городе. У него травмы другие: выколоты глаза, отрублена рука, которую, кстати, не нашли, два проникающих ранения в области груди и головы. Как вы можете видеть, сосновыми колами, приготовленными заранее.

– И какое отношение к этому имею я? – поинтересовался Леон.

– Видите ли… – Следователь замолчал, якобы подбирая слова, но Леон не сомневался: речь он продумал заранее до последней запятой. – Мне известно, что вы человек весьма разносторонний. Ищете пропавших людей, мои коллеги не раз к вам обращались. Помогаете простому населению в их запросах. А еще избавляете окрестности от разного рода нечисти. В том числе от «бездушных». Мне знакомо это определение.

Леон сложил руки домиком, слушая внимательно, но никак не реагируя на его слова. Да, следователь оказался гораздо опаснее своих коллег.

– Погибший Нестеров выглядел весьма необычно. Эксперт считает, что глаза и руку он потерял не во время бойни в садовом товариществе, а раньше. И произошло это не в том домике, где он погиб. Да и просто тело уже будто бы… начало меняться, разлагаться, что ли, но смерть наступила буквально за несколько минут до того, как приехал наряд. Эти странности и натолкнули меня на мысли о бездушном, а уж потом – о вас.

– Вы же понимаете, что это звучит как бред? – развел руками Леон. – Ни один суд не примет такие доказательства.

– Конечно, я не буду предоставлять их суду, – согласился следователь. – На данном этапе важно лишь то, что думаю я. А думаю я, что вы, господин Волков, были там. И нагло лжете мне, что ничего не знаете. Я, видите ли, человек широких взглядов, в разное верю. В том числе и в ваши способности. А если я верю, то и доказательства соберу. Такие, в которые поверит и суд. На одном из колов, которыми убит Нестеров, остались отпечатки пальцев. Не ваши, ваши-то в базе есть. Лихая юность была, да? Но это может быть ваш помощник, не так ли? Кажется, вы всем представляете его как водителя, но кто он на самом деле? А еще на полу остался отпечаток ботинка. Тоже не ваш размерчик, тридцать восьмой всего. Но, кажется, и ваша помощница предпочитает тяжелые ботинки женским туфелькам? Как думаете, такие доказательства суд примет?

Леон внезапно понял, что следователь приехал не затем, чтобы обвинить его и его сотрудников в убийствах. Хотел бы – сделал бы все исподтишка. Тайно взял бы отпечатки пальцев у Влада, не так это и сложно. Ботинки Алисы они, конечно, сожгли, но доказательства тоже можно было собрать. Если бы следователь хотел доказать их причастность, он бы не приехал. Нет, ему нужно что-то иное. Он рассказал все Леону, потому что хочет что-то получить взамен. Может быть, банально – денег. Но Леон чувствовал: другое.

– Такие, думаю, примет, – согласился он. – И что же вы хотите от меня?

Следователь удовлетворенно кивнул. Должно быть, ему понравилось, что Леон не стал больше отпираться, хоть и не признал правоту его выводов.

– Видите ли, в свое время я имел неосторожность не поладить с начальством и был сослан на другое место службы. Естественно, меня такой расклад не устраивает, и я хотел бы вернуться в городскую прокуратуру. Там и зарплата побольше, и перспективы повыше. Разумеется, однажды я смогу сделать это и самостоятельно, но потрачу гораздо больше времени, чем с вашей помощью.

Неужто будет просить, чтобы Леон сделал ему кулон на желание? Нет, едва ли. Следователь показался Леону человеком умным, хитрым. Если уж ему известно про бездушных, то наверняка он знает и о расплате за подобные кулоны. Леон не рассказывал об этом направо и налево, конечно, но и в строгой тайне не держал. В конце концов, все те, кто пользовался этой его услугой, знали и могли рассказать кому-то. Это туповатый мэр плевать хотел на все расплаты. Потакающий сиюминутным желаниям, уверенный в том, что схватил судьбу за хвост, думает, что всех обманет. Нет, следователь гораздо хитрее.

– Какого рода помощь? – уточнил Леон.

Следователь вытащил из своего портфеля еще одну папку, но открывать ее не торопился.

– Около трех недель назад на другом конце области погибли пятеро подростков: одна девушка и четверо парней. Убийства, скорее всего, носили ритуальный характер. Ими занимается другой следователь, но мне дали понять, что если я помогу, то это не останется незамеченным.

– То есть помогу я, естественно, бесплатно, а вы присвоите себе все лавры? – уточнил Леон.

Следователь расплылся в широкой улыбке.

– Я рад, что мы с вами понимаем друг друга, господин Волков.

Леону идея не нравилась. И вовсе не потому, что он не хотел работать бесплатно или имел какие-то претензии на известность в этом деле. Нет, он просто понимал, что таким образом создаст прецедент. Следователь теперь всегда будет иметь в рукаве козырь. Ведь нет таких улик, которые он мог бы отдать Леону взамен. Он будет держать в голове этот крючок и пользоваться им при необходимости.

В памяти тут же возникло имя демона, который с удовольствием угостился бы душой следователя, стоит только Леону захотеть и чуть-чуть помочь. Однако Леон тут же отбросил эту опасную, слишком притягательную мысль.

– Могу я взглянуть на фотографии? – спросил он.

Следователь с готовностью протянул ему папку.

Все произошло не то на опушке леса, не то на поляне внутри него. Вокруг стояли высокие деревья, уже голые. Лес был лиственным, не хвойным. Посреди поляны лежала обнаженная девушка. Трава вокруг нее была вытоптана, на земле белой краской нарисована пентаграмма, внутри которой и находилась девушка. Следующая фотография показывала ее ближе. На вид жертве было лет 17–18, едва ли больше. Прозрачно-белая кожа, еще более яркие на ее фоне рыжие волосы разметались в стороны. Маленькая грудь, длинные ноги. Руки без маникюра. Глаза закрыты, лицо расслабленно и безмятежно. Губы накрашены черной помадой. На груди и животе четыре глубокие раны. Полоски крови от них стекают вниз, девушка лежит в луже крови.

– Кто она? – спросил Леон, разглядывая фотографию без брезгливости, но и без интереса.

– Личность не установили, – с готовностью отозвался следователь. – Отпечатков пальцев и ДНК в базе нет, среди пропавших не числится.

– Странно. На вид совсем молоденькая, за три недели родители должны были начать искать.

– Увы. Кстати, обратили внимание на ее губы? Это не помада. Судмедэксперт говорит, что это ожог. Губы обуглены.

Леон взял в руки фотографию, где хорошо видно лицо девушки. Действительно, если присмотреться, на помаду не похоже. Но как можно было так ровно сжечь губы? И почему ее до сих пор не опознали? Внешность примечательная. Такие яркие волосы, рыжие брови и ресницы, конопушки на лице. При жизни девушка наверняка не была красавицей, но внимание цепляла. И никто до сих пор не опознал? Только если не местная.

– Умерла от потери крови? – снова уточнил Леон.

– Да, – подтвердил следователь.

– Я не вижу следов сопротивления. Она не привязана. Нет синяков на руках и ногах.

– Она и не сопротивлялась. В крови обнаружена ударная доза вещества, сделавшего из нее послушную куклу. Она была в сознании во время убийства, но не могла оказать сопротивления.

– Изнасилована?

– Девственница.

Леон не сдержал удивления. Четыре парня, обнаженная, несопротивляющаяся девушка – и девственница? Да, убийство определенно нетипичное.

Леон взял следующую фотографию. На ней тело девушки уже убрали, и теперь хорошо была видна поверхность, на которой она лежала. И поверхность эта была вся испещрена надписями и знаками, сделанными все той же белой краской. Многие оказались нечитаемыми, поскольку их скрывали пятна крови, другие же были ему незнакомы.

– Вам это о чем-то говорит? – спросил следователь, внимательно следя за выражением лица Леона.

– Нет, – честно ответил тот. – Я согласен с тем, что убийство похоже на ритуальное, но пока я понятия не имею, что это за ритуал.

– В самом деле?

Леон взглянул на следователя, не скрывая недовольства.

– Вы думаете, я энциклопедия по демонологии? Я не знаю того, с чем не сталкивался. Мне тоже нужно читать книги и искать информацию.

Следователя, похоже, удовлетворил его ответ. Наверное, если бы Леон поводил рукой над фотографией и рассказал, что и для чего было сделано, он бы не поверил. Да, умен и хитер, опасный соперник. А в том, что следователь для него теперь соперник, Леон не сомневался.

Фотографий погибших парней было больше. Оно и понятно: их четверо, а девушка одна. Правда, все фотографии были почти одинаковые, отличались только люди на них. Погибшим мальчишкам было примерно столько же, сколько и девушке. Они, в отличие от нее, были одеты. Одежда обычная, никаких балахонов: джинсы, куртки, ботинки. Все черного цвета, но для людей, затеявших оккультный ритуал, это объяснимо. Каждый погиб от удара ножом в область сердца. Рукоятки все еще торчали из грудины.

Общая панорама показалась Леону не менее интересной: если девушка лежала в центре поляны, то парни находились по краям, образовывая квадрат.

– Они убили себя сами? – спросил он.

– Сложно установить наверняка, – отозвался следователь. – На трех ножах по два набора отпечатков: того парня, в груди которого он торчит, и вот этого, – следователь указал на один из снимков. – Никиты Морозова. Его отпечатки на всех ножах. На его ноже, соответственно, только его пальцы.

Леон взял в руки фотографию Никиты. Ничем не примечательный парнишка, еще совсем юный: усы только-только начали пробиваться. Лицо худощавое, губы тонкие. Идейный вдохновитель?

– Что про мальчишек? – спросил Леон, кладя фотографию на стол.

– Личности всех установлены, – тут же отозвался следователь. – От семнадцати до девятнадцати лет, живут в разных городах области. Официально не знакомы. Ни родственники, ни друзья не смогли предположить, где они могли пересечься.

Леон еще раз взглянул на фотографии молодых людей. Они определенно были знакомы. Нельзя просто нечаянно приехать в лес, убить девушку, а потом и себя. То есть можно, конечно, но не четверым в одном месте. Да и место для девушки явно приготовили не за десять минут. Только чтобы так вытоптать траву, по ней нужно ходить несколько часов. Или даже приезжать несколько дней.

– Книгу на месте преступления нашли? – спросил Леон, снова взяв в руки фотографию, где были видны надписи.

– Какую книгу? – впервые за все время разговора удивился следователь.

– Ту, с которой они списали этот текст, – Леон показал ему фотографию.

Следователь покачал головой.

– Не было там никакой книги. А что здесь написано?

– Понятия не имею. Но точно знаю, что не из головы они это взяли. Раз книги не было, значит, готовились заранее. Значит, все же были знакомы. Вы что-то упустили.

– Мы проверили их технику, профили в соцсетях, опросили друзей и знакомых. Не нашли ни одной точки соприкосновения.

– Значит, плохо искали.

Следователь откинулся на спинку кресла, сложил руки на груди, усмехнулся.

– Вот вы и поищите лучше. А заодно найдите того, кто это все с ними сделал.

– Вы же сказали, что на ножах нет чужих отпечатков, – напомнил Леон.

– Да, – не стал отрицать следователь. – Более того, их кровь чиста. Если девушку одурманили, то они все сделали в полном сознании. Но я давно живу, господин Волков, и в жизни не поверю, что четверо молодых людей, находясь в полном здравии и ясном уме, просто возьмут и разом лишат себя жизни. Нет. – Он вдруг наклонился вперед, уставился на Леона немигающим взглядом. – Там был кто-то еще. Тот, кто каким-то образом заставил их убить девушку и покончить с собой. Найдите его. Поймите, как он это сделал. Я хочу засадить эту гадину.

– Я думал, вы на прежнее место работы вернуться хотите, – заметил Леон.

– И это тоже, – уже спокойнее сказал следователь.

Пока он держал себя в руках, оставался спокойным и холодным, Леон не чувствовал ничего необычного. Когда же следователь на секунду дал волю чувством, Леон сразу понял: один из парней имеет к нему отношение. Стоило лишь чуть-чуть напрячься, просто коснуться тьмы, даже не впуская ее в себя, как ему стало известно: один из них – его сын. Скорее всего, следователь не занимался его воспитанием, мальчик рос с матерью, потому что связь родственная, но слабая.

Что ж, не хочет говорить, Леон и сам выяснит. И если окажется, что мальчик был связан с чем-то преступным, у Леона тоже появится козырь. Хотя уже понятно, что он убил девушку в составе организованной группы. Потому следователь и не сказал о связи. Глупо, весьма глупо приходить к колдуну, верить в его способности и при этом что-то скрывать.

– Хорошо, я посмотрю, что можно сделать, – сказал Леон, собирая фотографии обратно в папку.

– Нет, господин Волков, – хищно улыбнулся следователь. – Вы не посмотрите, вы сделаете. Иначе ваши друзья сядут надолго. Поверьте, я соберу доказательства.

Леон посмотрел на него. Не улыбнулся в ответ, сказал спокойно:

– Вы ошибаетесь. У меня нет друзей. Мои сотрудники получают хорошую зарплату и осознают все риски, связанные с работой. А вам я советую не угрожать тем, кто сильнее вас. Иногда это плохо закачивается.

Следователь снова усмехнулся, вытащил из портфеля еще одну папку, бросил на стол.

– Здесь еще кое-какая информация и мой телефон. Надеюсь скоро получить первые результаты.

Леон ничего не ответил. Следователь вышел, и лишь тогда Леон отпустил контроль. Сбоку от него завертелась в воздухе воронка из черных нитей, разбрасывая в стороны столпы искр. Леон махнул рукой, и тьма рассеялась.

Еще не время прибегать к крайним мерам. Пока стоит дать задание Владу узнать как можно больше о самом следователе. С известной ночи в садовом товариществе Леону не давал покоя тот факт, что на обычные разборки в дачном домике приехало целых три полицейские машины. Да еще с собакой. И ехали они с мигалками. Полицию кто-то предупредил заранее. Они знали, что едут не бомжей из чужого дома выгонять.