Падение Империи

Глава 21. Три арки. Три шага

— Было, есть и будет. — произнесла Эльнора, стоя перед аркой, что была изящно и тонко выточена из белого камня. Нужно было отметить, что здесь работали руки прирождённого мастера, так как с какой изящностью, красотой и точностью при написании завитков и орнаментов были выполнены три арочных прохода, не могли не поражать до глубины души. Белый камень, обработанный киркой, восходил вверх. Завитки первой арки, словно корни векового дуба шли к низу, символизируя привязанность к корням и бремя прошлого на плечах, что выражалось в черепах, изображенных у самого основания арки.

Первый проход закрывала пелена, похожая на туман, дым костра или курительной трубки, что ни как не мог высвободиться и медленно витал, как будто запечатанный в стеклянном сосуде. Пелена шелохнулась, как только к ней подошли Блексворд и Орин.

— Саул'тар'Мейлар — река времени, судьбы и предназначения. — прошептала она.

Эти вещи редки, до такой степени, что артефакты данного типа встречаются лишь в трёх уголках мира. Они опасны, они способны уничтожить человека, оставив лишь пустую оболочку, пускающую слюни. Такие вещи могут перенести туда, откуда невозможно вернуться, где вполне реально получить ранение и умереть. Они способны проникнуть в глубину подсознания, вытаскивая самое сокровенное и больное, заставляя страдать и испытывать боль, которую мало кто может стерпеть.

— Их создавали с надеждой, что ни один приспешник Ненасытного не сможет пройти к сердцу Зиккурата, когда последний старый бог осквернил последний альманах, написанный в Эш’Хайгаре. Эти артефакты, как бы сказать — она задумчиво почесала затылок — меняют тех, кто пройдёт сквозь них. Они показывает цель, к которой необходимо идти, как я слышала, река времени позволяет увидеть предназначение. —

— Дамы вперед? — улыбнулся Блексворд. Эльнора недовольно зыркнула на него, прожигая взглядом.

— Что же, пора вспомнить — проговорил себе под нос Орин, когда они одновременно шагнули в белую пелену.

***

Вспышка…ещё одна… и ещё одна, сотни тысяч вспышек, раз за разом они ослепляли разум, ослепительные, как молнии во тьму, они били раз за разом. Ещё одна вспышка, мигнуло, зашипело и ударило с дикой силой, оглушая.

***

Это был первый Блексворда Тангера, бастарда Ааронта Тангера. Осада замка, дело не простое, но подкрепление подоспело в самый разгар боя, когда нападавшие штурмовали цитадель Аркбека. Силы чёрного легиона, что взял на себя основной удар были изрядно подточены, защитникам Аркбека воздавалось должное, они стояли насмерть, боясь, зубами отпевая молитвы, но они стояли, зная, что отступать некуда. Лязг мечей, крики, стоны, ноты боевых рожков раздавались на лиги от места боя.

Легионеры подкатили таран, для того, чтобы ворваться в главный зал цитадели. Защитники осыпали их стрелами, камнями, кипящей смолой и маслом, но солдаты Уэйстека раскачали таран, с яростными криками и кличами, они ударили раз. Ворота цитадель сотряслись, но продолжали стоять. Чёрные легионеры, занятые раскачкой тарана, падали под градом стрел и камней, на смену им приходила, как говорили в Уэйстеке, «свежая кровь». Таран вновь ударил. Ворота покосились под мощным ударом и заскрежетали. Ещё один удар и яростный клич оглушительно пронёсся по округе, когда ворота разломились в щепки под натиском солдат протектората.

Блексворд одним из первых вбежал в зал, вооруженный своей верной клейморой, он застыл на месте, осознавая, что это давным давно прошло. Столы пировального зала Аркбека были перевёрнуты и использовались как баррикады, в сердце крепости остались немногочисленные солдаты, верные своим господам из помещичьего рода, что взбунтовал несколько баронство против рода Тангеров. «Как же давно это было» думал Блексворд, молясь, что его не заставят повторять того ужаса, что он когда-то совершил. Время застыло. У главного стола собралась вся семья барона, что погиб на стенах своего имения. Три девчонки, мать семейства и сын, который был юношей.

«Давай Тангер! Уничтожь бунтовщиков! Вырежи всю семью предателя! Пусть они узнают гнев Уэйстека» Блексворд застыл как вкопанный, когда перед его глазами пронеслось то, что он когда-то сделал. Кровь застыла в его жилах, когда мигнула вспышка. Он вновь рубил. Взмах и кровь окропила его лицо. Девушки кричали, солдаты умоляли оставить их в живых. Взмах и кровь окропила его лицо, жена барона смиренно приняла смерть, как старого друга. Взмах и кровь окропила его лицо, когда он убил их всех…

— Нет — прорычал он, понимая, что ярость захлёстывает его. Он совершил достаточно ошибок, слепо следуя зову битвы, прикрываясь тем, что он исполнял приказ.

— Нет… — вновь повторил он — Нет! — зарычал он, взмахнув клейморой по часовой стрелке. Легионеры что шли бок о бок с ним, накинулись на него, как волкодавы на волка, который пробрался в псарню. Крутясь как волчок, он не давал им шанса подойти к себе и как-нибудь навредить. Он рубил, резал, колол, но не подпускал солдат к семье барона. Один из чёрных легионеров исхитрился и сбил с него шлем, незамедлительно приняли участие лучники. Одна из шальных стрел врезалась ему прямо в шею, застряв в ней. Захлебываясь собственной кровью, он слышал

— Ты — легионер. Блексворд Тангер. А легионер не имеет право слепо следовать приказам и позволять яростному гневу управлять собой. Теперь ты это знаешь, ты готов идти дальше… -

***

Эльнора была юной девой, когда некроманты прошлись по землям Сайн-Ктора огнём и мечом, поднимая мертвых, не оставляя целого клочка земли за собой. Она была горячей, смелой и местами безрассудной. Партизанский отряд, в котором она состояла, разбили рыцари на мёртвых конях. Когда она была готова умереть от меча их предводителя, она увидела, как он протягивает её руку. Его звали Бранкаас, Император Некромантов, Первый Повелитель Мертвых. Великий полководец мертвых влюбился в простую дочку простого помещика, сделав из неё бессмертную леди, которая должна будет быть с ним, до скончания времён. Она ненавидела и любила его одновременно. Ненавидела за то, что отнял у неё право умереть так, как она пожелает. Любила его так, как может любить только самая верная жена, прощая ему абсолютно всё. Как же она была глупа, следуя за ним по пятам, обучаясь всем нюансам и прочим уловкам некромантии, поклонение которой стола похожее на культ. Она убивала, щадила, играла, но не жила как прежде, чувствуя хоть что-то. Она встретила его. Эйдэна СтоннКассела Четвёртого этого имени, сына Альвевы Пятой.

Именно он зажёг в ней огонь в жизни и наконец, открыл глаза на всё происходящее. За речи, что она произносила на собрании Повелителей Мертвых, её обвинил в предательстве, и изгнали. Тот, кого она боготворила и когда любила, тот, кто сделал её такой, отвернулся от неё, желая ей скорейшей смерти. Она озлобилась на мир, желая смерти каждому, но рядом с ней был Эйдэн, чудо, уником, который во всё видел лучшее, делая лучше всех, кто его окружает. В ней, фактически мёртвой женщине, он зажег огонь жизни. Но этот огонь погиб вместе с ним.

Она смотрела на себя в зеркало, и осознавала, что всё это похоже на те рассказы, которые она слушала, когда ложилась рядом с Эйдэном. Сейчас он стоял позади неё, положив руки на её хрупкие плечи. На ней было золотого цвета платье и красная шаль. Она чувствовала себя счастливой, но она знала, что этого не было, не могло быть, он погиб, забрав её сердце с собой.

— Ты довольна, императрица моя? Скоро наш сын примет участие в турнире, ты же ведь придёшь? Если тебе нездоровиться? Я скажу ему. Ты же знаешь, он тебя всем сердцем любит и турнир отменит, коли пожелает просидеть с тобой весь день. — он улыбнулся и погладил её по плечам. Она не смогла сдержать слёз, чувствуя, как сейчас станет рыдать навзрыд. Она дотронулась до его рук и произнесла

— Было бы прекрасно, если всё это было правдой –

— Жена, ты здорова? Мне позвать лекарей? — он сел рядом с ней. Она погладила его по лицу.

— Прости, но всё это останется лишь мечтой. –

— Не смей так говорить — вмиг он стал жестким и злым, он схватил её за запястье и прижал к себе

— Мы кровью всего этого добились, а ты мечтаешь всё разрушить — к его удивлению, она обняла его и прошептала

— Я люблю тебя, мой император. Но нам не суждено быть вместе, не суждено исполнить мечты. Не в этой жизни, не в этой эпохе. — он отринул её от себя и улыбнулся, рассыпаясь в прах. Она зарыдала, горько и протяжно, закрывая лицо ладонями. Она ненавидела себя за это, она мечтала о смерти, смерти, которую она никогда её не получит. Её сердце забилось с дикой болью, заставляя её рыдать и кричать

— Того, что было, невозможно вернуть, ты знаешь это. Ты готова идти дальше. —

***

Орин был изгоем. С самого детства его кличили «Белым Грифоном» нелюдимый СтоннКассел, ему всегда была приятно быть одному. Он не желала подвигов и приключений, он ненавидел, когда барды начинают распевать «Охота Эфеса на драконов» Всю его сознательную жизнь ему сулили славу героя и мессии. От части, героем он успел стать, заплатив цену, за которую будет расплачиваться всю жизни.

Он шёл по тропам горного хребта, что в джейстенских землях звался Кинжал Николаса, первенца Нерана, что развязал войну Восьми Близнецов. Он шел с одной целью, найти и убить дракона, что годами обрушивал свою ярость на княжество, заставляя князя платить дань. Вдобавок ко всему, старый князь решил проверить СтоннКассела, которого избрал в женихи своей дочери. «Приди и победи проклятого дракона и тогда Ариана станет твоей женой!» Сама Ариана принимал этот как должное. Орин был молод и горяч. Недавно умер его отец. Может быть, поэтому он и согласился, потому что другого выхода не было, он не мог показать себя слабым, после всего того, что пережила его семья. Либо он умрёт, либо принесёт голову дракона. «Главное» говорил он себе «не испить его крови, не то и вправду стану мессией»

Он нашёл пещеру змея, с мечом наголо пробрался туда и обомлел от увиденного. Теперь он стоял перед прекрасной женщиной, в единственной сорочке. Она была разъярена, она горела от злости и сейчас, она стояла на коленях, обращаясь в дракона. Он прекрасно помнил что сотворил, прекрасно знал, какую подлую и бесчестную вещь совершил. Чтобы привлечь дракона, она убил её детенышей, что грелись у костра, а когда увидел прекрасную женщину, зареванную, в крови своих детей, он убил её, когда она обратилась в дракона.

Сейчас он стоял перед драконицей. Если он умрёт, погибнет и Джейстен. Никогда прежде он не видел, чтобы сражались, настолько остервенело, и яростно. Когда он убил её, проткнув её сердце, он, наконец, осознал что совершил. Со слезами на глазах он отрубил её голову, как трофей и пошёл прочь из пещеры. Затем, молодой Орин посмотрел на самого себя, в отражении реки.

— Лучше бы ты умер. Погиб. Сдох, чтобы земля не носила такого как ты, СтоннКассел! Ненавижу тебя, сволочь! — молодой Орин занёс окровавленный клинок.

— Самое гадкое, это выбирать между двух зол. Не сделай ты этого, тогда бы Джейстен горел. Ты выбрал меньшее зло, но всё равно гадко на душе. Нам с тобой придётся жить с этим, Орин. — юный Орин сел на берегу реки, проклиная всех за то, что ему пришлось сделать. –

— Жить с последствиями и не сойти с ума может лишь сильный. Ты готов, Орин СтоннКассел —

Вспышка…ещё одна… и ещё одна, сотни тысяч вспышек, раз за разом они ослепляли разум, ослепительные, как молнии во тьму, они били раз за разом. Ещё одна вспышка, мигнуло, зашипело и ударило с дикой силой, оглушая.

***

— Ненавижу — почти одновременно прошипели они. Они ничего не рассказывали друг другу, после того, как они прошли первую арку. Кивнув друг другу, они шагнули во вторую арку.

Рисунок на ней обозначал настоящие, поток крови, что течет по венам, события, на который ещё возможно повлиять, сделав правильный выбор. Древо росла ввысь, уходя от черепов и корней, переходя в ствол, которому предстоит расти ввысь. Он сможет прорости к солнцу сквозь препятствия, что преграждают ему путь или обвить их, сделав из них часть, выбирать только ему.

Вспышка…ещё одна… и ещё одна, сотни тысяч вспышек, раз за разом они ослепляли разум, ослепительные, как молнии во тьму, они били раз за разом. Ещё одна вспышка, мигнуло, зашипело и ударило с дикой силой, оглушая.

***

Бастард. Незаконнорождённый сын. Позор семьи Тангеров. Всю свою жизнь он мечтал сбросить это распроклятое клеймо. Он выполнял каждый приказ, был верен каждой клятве, убивал, щадил, делал всё, чтобы род Тангеров был велик как никогда. Так он и жил, прославляя свой дом, покуда не встретил девушку, которую полюбил всем сердцем. Её звали Иса. Именно в её честь он назвал свою клеймору, выкованную из красной стали. Как же он был счастлив с ней. Он любил её, а она любила его. Всё время он был с ней, откровенно наплевав на то, что он бастард. Девушка это знала, и так же как он, она наплевала на всё, лишь бы быть рядом с любимым.

Девушка была прирождённой лекаркой. Она могла вылечить любую рану и исцелить всякую заразу. Каждый раз, возвращаясь с очередного задания, Блексворд приходил к ней. Она врачевала каждую рану на его теле. Они были счастливы, какое-то время. Позже, о её прирождённом даре к медицине узнали Белые Сестры Лаиры. И девушка не могла не откликнуться на их зов. Блексворд собрал денег со своего годового жалования и передал их ей, когда она поехала в Илайтан, а его отправили на очередное задание. По дороге из Уэйстека в Кэрлайм её бездыханное тело нашили разведчики чёрного легиона.

Блексворд чудом выследил тех разбойников, в одиночку. Благодаря стреле и порезам на теле возлюбленной, он смог отыскать кинжал, тем самым выследив убийц. В первый раз он примерил на себя фартук дознавателя. Устроив настоящую облаву, которая длилась неделю, словно охота на волков, он поймал каждого из них, и запытал их до смерти. Он резал их на куски. Заставлял смотреть разбойников, какая участь их ждет, после того как умрёт их главарь. Как бы они не кричали, как бы не молили о пощаде, говоря, что не знали ничего, он не останавливался. Он медленно убивал их. Их главаря он изрезал на части и спустил кожу. Его правую руку он кинул в берлогу медведя, третьего бандита он выморил на морозе, а на четвертого спустил оголодавшего волка-людоеда. Пятый сошёл с ума, Блексворд заставил его смотреть, как его братки мучаются и умирают. А затем, он продал его одному амункерскому скупщику рабов.

Блексворд Тангер так и не простил себя за то, что не смог сохранить любимую. Каждый день, глядя на клинок, что носит имя его любимой лекарки, он не может сдержать тоски и грусти. И каждый день ему сниться кошмар, и в зиккурате он увидел её дух, что говорил ему, что он жалкий бастард, недостойный ничего, кроме жалкой смерти на поле боя, в надежде, что он умрёт как герой, а не как бастард знатного лорда.

Сейчас он стоял перед отцом, Ааронтом Танегром, который протягивал ему медный венец рода, тем самым принимая его в семью, официально подтверждая родство. Так легко, всего лишь принять и надеть венец, всего лишь принять имя, которое принадлежит ему по праву, имя великого рода, великой семьи. Блексворд стоял статуей, не смея двинуться. «Слишком легко» думал он. Сколько всего он сделал, сколько заплатил, но так легко не даётся ни чего. И вновь он слышит. Бастард. Слово стони, раз повторяется в его ушах, до тех пор, пока он не падает на колени.

— Ты бастард. Им и останешься. — говорит лорд Тангер, откидывая венец в сторону

— Пусть — отвечает Блексворд — За то я с честью умру, зная, что я бастард, а не ручной пес, на побегушках. Пусть меня зовут бастардом, пусть я незаконнорождённый, но я знаю, кто я на самом деле. Я — Блексворд Тангер. Я — Чёрный Легионер Уэйстека и Кровогорья! — Тангер-старший смотрит на сына. Злость и гнев сходят с его лица, уступая гордости. Блексворд всегда корил себя за то, что был рождён незаконнорождённым, каждый день он винил себя в том, что не знал имени матери, но теперь, она знает кто он. Иса бы не хотела, чтобы он всю жизни жил в неведении и старался быть тем, кем он и близко не является.

- Я горжусь тобой. — произносит он исчезая во тьме, что резко окутала его. Иса стоит на коленях, напротив него и говорит

— Я так люблю тебя, мой легионер, мой Блексворд. Ты принял себя, ты тот, кто есть. Иди дальше и знай, что я всегда с тобой. —

***

Эльнора держала в руках корону из зубов и клыков драконов. Облитая золотом, украшенная разными драгоценными камнями, из которых женщина узнала лишь: красный гранат, алый аметист, лазурный сапфир, зелёный изумруд и чёрный бриллиант. Остальные драгоценности, она не узнавала. Блеск чистейшего золота был способен ослепить, коли пролить на него хоть каплю света. Её красивые и крепкие волосы, пепельного цвета, были прибраны в сложное сплетение множества кос. К телу её прилегал крепкий корсет и шелковые одеяния, достойные императорского дворца, сдавливающие дыхание до такой степени, что дышать приходилось через раз, не говоря о том, что она держит легендарную корону, держа которую, она приталила дыхание. Голов кружилась от эйфории, наконец-то! Она — полноправная правительница всего Кровогорья, повелительница Эш’Хайгара, завоевательница Темногора, Трейлиртора и Даргона, в довесок — покровительница Хаэфила. Она стояла в тронном зале Кинхарта, все вельможи ждали, когда она обвенчает свою голову увесистой монаршей регалией. Люди улыбались ей, кланялись и подначивали надеть корону. Вдруг, она застыла, осознавая, что всё это не правда. Она нервно огляделась, не в силах двинуться с места. Люди зарыдали, мужчины, женщины, все кто стояли перед ней опустились на колени и молили её надеть корону. Мелькнула вспышка. Она отрицательно покачала головой, в надежде хоть как-то сдвинуться с места. Теперь все озлобились на ней, угрожая ей расправой, коли она не наденет корону. Её губы задрожали, в давно забытом чувстве беспомощного страха. Она дернулась, чувствуя, что тело её никоим образом не двигается. Вновь тронный зал озарила вспышка. Люди исчезли, а она наконец-то припала на колени, осознавая себя полностью.

«Какой монарх имеет право использовать власть в своих личных целях, вознося себя в ранг богов? Только тираны поступают так. Истинный король или царь, или император, в первую очередь служит народу и стране. О чём я мечтала? О безграничной власти, обеспеченной моим бессмертием? Коли так, какое право я имею надевать корону, если для меня каждый живой, что помогал мне или кто-то другой был ступенькой к цели, которая трещала под моими шагами? Разве могу я быть императрицей, коли народ для меня материал для удержания моей власти? К чему я могла бы привести страну, направь я все силы на то, чтобы захватить власть, с которой не управлюсь? Я никогда не была достойна власти. Эйдэн был прирождённым монархом, я — простая дочка простого помещика, обречённая шагать по земле, до самой её кончины»

Эльнора боялась признать то, что она могла бы вновь возродить армии мертвых и стать её Полководцем и обрести власть, которой когда-то владела, после смерти Эйдэна. Села переполняла её, каждый день напоминая о том, что она могла бы возродить эш’хайгарскую империю, заставляя мир трепетать перед её мощью и величием. Каждый день она слышит голос, который шепчет ей. «Сбрось бремя изгнанницы. Стань той, кем можешь, кем хотела, всегда хотела»

— Нет — прошипела она, откидывая корону в сторону. Голос стал настойчивей. «Почему? Разве не об этом ты мечтаешь? Разве не это сниться тебе годами, столетиями? Ты спишь на обочине, пьёшь горькую долю изгнанницы, тебя зовут плутовкой, бродягой, ведь ты была великой. Ты можешь стать ей вновь. Им всем нужен кнут и пряник, смекаешь? Лишь дай волю той сокровенной силе, что дремлет в тебе!»

— Нет — уже прорычала она, затыкая уши. Голос стал заливисто смеяться, истерично кричать. Повторяя одно и тоже. «Смерть не для тебя. Каждый бой, в котором примешь участие, неизменно закончиться горькой победой. Друзья будут стареть и умирать. А ты останешься мертвой, без какой либо возможность оставить хоть что-то или кого-то после себя»

— Пусть — проговорила она, утирая слёзы.

— Ты та, кто ты есть. Твоя доля тяжела. Но, как и полагается, ты будешь её нести. —

***

Орин стоял на пристани. До жгучей боли знакомой пристани. Его дыхание превращалось в пар, что свидетельствовало о том, что здесь на много холоднее, чем было тогда, в тот роковой день. Об этом знали лишь пятеро. Сам Орин. Его верный брат Гарет. Их лучшие друзья, Мартин и Лара, и одна фрейлина, которая скончалась спустя год, от сильной горячки.

Её звали Джеска. Она была молода и красива. Именно она стала свидетельницей того, как Орин и Гарет расправились с Падшим, который пришёл за первенцем СтоннКассела. Она слышала те слова

— За твоим сыном будет идти вечная охота! Мой господин не остановиться, пока не получит твоё первое дитя, СтоннКассел! — Орин взял с неё клятву, что она не обмолвиться ни словом. Даже если её жизни будет угрожать опасность.

В тот день, именно она несла младенца в белой пелене, успокаивая и баюкая его. Она передала его Гарету, который отшвартовывал ялик. Девушка передала сына Орина Гарету, и тот увёз его в Карден-Холл. Девушка молчала, да самой своей смерти в бреду горячки, она повторяла слова. «Я буду молчать, мой лорд. Никто не узнает где он. Я с честью буду служить вам»

Сейчас же, он стоял на той самой пристани, с тёмной водной гладью и пеленой густого и беспросветного тумана, в котором можно было плутать веками. У самого края стояла знакомая фигура. Платье джейстенского покрова, из синего и теплого материала, с золотой выкройкой. Серебряный венец аккуратно прибирал каштановые волосы. Орин взглотнул комок, подошедший к горлу, еле слышно прохрипев

— Ариана… — женщина обернулась. Да, это была она. Его любимая жена, джейстенка телом, душою кинхартка. Она держала в руках пелену, в которой ворочился и плакал младенец.

— Ты врал — прорычала она. Её глаза и лицо опухли от слёз.

— Мне пришлось. — проговорил он.

— Ты сказал, что он мёртв. — шипела она, рыдая.

— Я не мог иначе… — прохрипел Орин. Ариана качала младенца, баюкая его, нежно и тихо напевая.

— Иначе нельзя было… -

— Ты мог его защитить. — всхлипнула она — Ты мог вернуть его, я бы не страдала, не винила себя за то, что не смогла подарить тебе здорового сына. За что ты так поступил со мной? За что ты так поступил с ним? Ты лишил меня сына. Как ты мог так поступить? За что? Я была плохой женой? Скажи мне! Почему ты забрал у меня мою кровинку?! Почему?! — она дрожала и кричала. Её голос был по Орину, заставляя его чувствовать боль и ненависть по отношению к самому себе.

— Иначе бы они прошли за Адрианой. Они могли забрать тебя. А я не мог лишиться тебя, не мог лишиться нашей дочери. Я ненавижу себя за то, что заставил тебя страдать. Я бы хотел обернуть всё вспять, но не могу. Я люблю тебя, Ариана. Я не могу тебя потерять. Но из-за меня ты страдаешь. — Орин подошёл к ней и провел рукой по лицу красивому и нежному лицу. Младенец потянул локон её волос и весело засмеялся.

— Скажи, как его зовут? — она прижалась своим лбом к его лбу

— Айдан. Его имя Айдан. — простонал Орин, сдерживая горе, выедающее его изнутри. Ариана улыбнулась, и поцеловал младенца.

— Хорошее имя, душа моя. Айдан СтоннКассел. Любовь моя, тех двадцати лет не вернуть. Но сделай так, чтобы он знал правду. Иначе всё напрасно. А теперь иди. —

Вспышка…ещё одна… и ещё одна, сотни тысяч вспышек, раз за разом они ослепляли разум, ослепительные, как молнии во тьму, они били раз за разом. Ещё одна вспышка, мигнуло, зашипело и ударило с дикой силой, оглушая.

***

— О-ох. Боги помилуйте, меня, будто на изнанку вывернуло. — простонал Блексворд.

— Одна арка. Один шаг — проговорила Эльнора.

— Бурх. — Орин поёжился от холода — что же дальше, а? — спросил он, шагая в пелену тумана третей арки. Орнамент третей арки был похож на ветки дерева, на ветки кроны, что только обретает форму, возвышаясь ввысь. Только ветки растут, каждая идёт своим путём, параллельно следуя другим ветками или переплетаясь с ними в веретене судьбы, рождая новый плод, из семени которого родиться новый росток.

Вспышка…ещё одна… и ещё одна, сотни тысяч вспышек, раз за разом они ослепляли разум, ослепительные, как молнии во тьму, они били раз за разом. Ещё одна вспышка, мигнуло, зашипело и ударило с дикой силой, оглушая.

***

Они осознавали, слышали, чувствовали и видели друг друга. Они шли рядом, уставшие и измотанные, они шли по руинам Кинхарта. Небо затянули красные от пролитой крови, чёрные от дыма пожарищ тучи. Пепел падал на землю, кружась в танце, словно снег. Сотни тысяч тел лежали на разрушенных улицах города. В небе ревели драконы, извергая пламя, мороз и молнии из своих пастей. Их рев был победным, рвущим небо, землю и само пространство. Орин знал большую часть всех, кто лежал мёртвым в руинах столицы Кровогорья. Ариана, Адриана, Кира, императорская семья, все представители всех благородных семей империи, все они умерли в столице. Город выгорел до основания, не осталось ничего. Они проиграли эту войну. Они проиграли и теперь они были на грани вымирания.

Они остановились. Солнце стало чёрным. Тьма окутала их, и перед их глазами мелькали образы. «Свет. Змея ползла по песку, готовясь укусить Волка. Тьма. Свет. Грифон расправит крылья. Тьма. Свет. Пес и Змея укусят Волка. Тьма. Свет. Дракон падет, и кровь его разалеться по земле, а его накроет вековой песок. Тьма. Свет. Волк умрёт, волчата разбредутся. Тьма. Свет. Ласточка будет кружить над ними. Тьма. Свет. Грифон воцариться. Тьма. Свет. Драконы поднимутся из векового песка»

Врата к сердцу Зиккурата наконец-то были открыты. Иган Блек велел приготовиться всему легиону, так как они начнут великое событие, которое изменит весь мир. За это великое деяние им воздаться то, что они заслужили. Легионеры готовились не то к драке, не то к концу света.