Памятники русской архитектуры и монументального зодчества

Планировочная структура „псковского пригорода“ Себежа в конце XVI в. Р. И. Платонова

Южный «псковский пригород» Себеж, впервые упоминаемый в польской хронике в связи с его уничтожением войсками Витовта в 1414 г.[146], чаще встречается в исторической хронике в следующем столетии, особенно в период княжения Ивана Грозного. В это время на Руси в пограничных областях ведется большое строительство, сооружаются и совершенствуются старые крепости. На литовской границе было выстроено несколько крепостей: Заволочье в Ржевском и Велиж в Торопецком уездах[147]; Стародуб и Почеп в Северской области, разрушенные литовцами, были восстановлены[148]. На западных рубежах России возводится и небольшой кремль в городе Себеж, тем самым продлевается на юг уже имеющаяся линия обороны[149].

Сооружение себежской крепости связано с именем итальянского архитектора Петрока Малого Фрязина. 16 мая 1535 г. под его руководством в Москве было начато строительство Китай, или Среднего, города. В этот день происходила закладка каменной стены[150]. А уже 29 июня он «почал град делати землей» в Себеже. Земляной кремль был сооружен менее чем за месяц, так как уже 25 июля «затвориша его и освящаша церковь» (по другим сведениям — 20 июля)[151]. Построенная внутри кремля и одновременно с ним церковь получила при освящении имя Иоанна Предтечи, а сама крепость — Ивангород на Себеже[152], но это название не удержалось.

По-прежнему во всех источниках встречается старое название города — Себеж (включая писцовую книгу 1585—1587 гг.)[153]. Летописные источники ни слова не говорят о стенах, деревянных или каменных. Конкретные указания имеются лишь о земляной крепости. Построенная Петроком Малым, она представляла, видимо, достаточно совершенное укрепление, которое не смогли взять 20 тысяч литовских рыцарей в 1536 г., и во всей военной истории XVI в. и далее эта «земляная крепость» постоянно приковывала к себе внимание России и Литвы[154].

После 1536 г. в Себеже в посаде была сооружена каменная церковь Троицы, а укрепления усилены[155]. Несмотря на важное стратегическое положение, на большую роль, которую, видимо, предназначали этой крепости, она оставалась земляной. Правда, валы были необычайной высоты, и, хотя для характеристики их приходится пользоваться сведениями середины XVII в., тем не менее их размеры поражают: «Город-кремль имеет вал высотою 16 саженей, а вал окольного города — 9 саженей»[156].

Территория, выбранная для крепости, представляет собой крайнюю оконечность сильно выдвинутого в Себежское озеро полуострова, соединенного с материком только узкой перемычкой. К тому же так называемый «материк» представляет собой, в свою очередь, неширокий перешеек между двумя озерами — Себежским и Вороно (ныне Ороно). Вытянувшись с запада на восток, территория полуострова постепенно повышается и в самой конечной восточной части завершается холмом, господствующим над озером и его окрестностями. Современная высота холма — 16 м. Видимо, эти исключительные защитные качества местности, созданные самой природой, послужили решающим фактором не только при выборе места для строительства крепости, но в значительной степени повлияли и на выбор материала для ее сооружения.

Задача настоящей работы — воссоздать планировочную структуру Себежа конца XVI в. на основании сведений, предоставляемых писцовой книгой 1585—1587 гг. В качестве второго документального источника, с которым будут сопоставляться эти сведения, используется геодезическая подоснова регулярного плана города от 1778 г. Снятая, безусловно, несколько раньше (ближе к середине XVIII в.), она отстоит от интересующего нас времени на 170—200 лет, тем не менее это самая ранняя и точная фиксация планировочного решения города (см. илл)[157].

Градообразующими компонентами, влиявшими на форму и облик древнерусского поселения, являются ландшафт, крепость, торг и посад[158]. Эти обязательные условия образования планировочной структуры очень четко наблюдаются в Себеже, который может быть назван в этом смысле образцовым городом.

Структура городского организма, отчетливо видимая на подоснове генерального плана 1778 г.,— живая и очень органичная всему окружающему ландшафту — непроста, многообразна, но при ближайшем рассмотрении четко выделяются отдельные ее части, логически увязываются последовательные этапы их сложения. Кремлевский холм, судя по плану, застроен, показаны здания и участки крупных размеров. Возможно, что здесь находились так же, как и предполагалось по новому плану, государственный «соляной магазейн и цейхгауз». Очертания одного из участков, имеющего с восточной стороны форму полукруга, повторяли рисунок холма, по кромке откоса которого шла граница участка. По остальной застройке достаточно точно угадываются очертания кремлевского холма, хотя он и не обозначен на плане.

Планировочная структура посадской части Себежа выявляет островной тип поселения. Повторяя рисунок береговой линии, протянулись улицы, подчеркивая естественные природные границы. Направления улиц определены топографией территории, вытянутой с запада на восток, суженной ближе к перемычке и расширяющейся к кремлю.

В центре города — площадь с церковью. Под стенами крепости и на выходе из города — еще две площади: на первой находится «ветхий католический костел» и рядом с ним, видимо, православная церковь; на второй площади — церковь Троицы, которая обозначена как «благочестивая церковь». Все они расположены относительно друг друга почти по прямой линии (восток—запад), в остальном планировочная структура не может быть приведена к какой-либо однозначной схеме.

Центральная площадь широко открывается к югу, объединяясь с свободным пространством, выходящим к озеру. На север, рассекая кварталы застройки, от площади отходит улица (или переулок, он на плане показан очень узким). Несколько улиц, сближенных и идущих почти параллельно (в направлении с востока на запад) на территории между церковью Троицы и центральной площадью, далее (в сторону кремля) незначительно отдалялись друг от друга и образовывали нечетко выраженный «веер», в некоторых местах пересеченный улочками, ориентированными с севера на юг. Большая дробность застройки наблюдается в южной части полуострова, но она не нарушает общей структуры планировки, в целом имеющей форму сегмента[159].

План Себежа. Конец XVI в.

1 — церковь Троицы; 2 — церковь Рождества; 3 — церковь Успения; 4 — церковь Иоанна Предтечи; 5 — Летние ворота; 6 — Успенские ворота; 7 — Мысовые ворота; 8 — Сабуровы ворота; 9 — Опарины ворота; 10 — Клементовские ворота.

План Себежа. 1778 г.

Кроме документальных источников (писцовой книги 1585—1587 гг. и подосновы плана 1778 г.) большую помощь в определении границ и уточнении планировочной структуры себежского посада XVI в. оказали сохранившиеся на территории города памятник археологии — Замковая гора — и памятник архитектуры — колокольня церкви Троицы.

Замковая гора, на которой располагался кремль («крем», или «верхний город», или «вышегород», так по-разному называется крепость в писцовой книге), носит это имя со времени польского господства (с XVII в.). Четко очерченная, она имеет форму широкого, несколько сплющенного по бокам (с севера на юг) конуса со срезанной верхушкой. Территория крепости близка по форме к овалу и имеет почти ровную поверхность. Это самая высокая точка старого города, с нее открывается вид на далекие берега, на просторы Себежского озера с редко разбросанными по нему островами. Один из них, самый крупный, расположенный у восточной оконечности полуострова, но несколько смещенный к северу, в конце XVI в. входил в городскую черту, хотя на этой территории ничего, кроме огородов, не было[160].

Церковь Троицы, сооруженная в 1536 г., не сохранилась (разрушена во время Отечественной войны 1941—1945 гг.). Существующая в настоящее время колокольня (постройка начала XIX в.) интересна нам тем, что достаточно точно фиксирует место, занимаемое церковью, и, таким образом, играет немаловажную роль в корректировке плана конца XVIII в.

Какие сведения можно получить из писцовой книги? Составленная вскоре после Ливонской войны, очень длительной и тяжелой, писцовая книга отличается краткостью, так как большая часть городской застройки плохо сохранилась и значительно уменьшилась численность населения. Не имеется данных о величине «белых» (безоброчных) участков, представлявших в Себеже большинство. Нет никаких сведений об архитектуре, о застройке посада и крепости. Нет возможности уточнить размеры окольного города, о котором есть сведения середины XVII в. (704 сажени по периметру)[161]. Нет описания собственно крепости, которое помогло бы восстановить ее внешний облик. Размеры кремля — 190 саженей по периметру — известны также из материалов середины XVII в.

В 1585 г. полупустой, разрушенный кремль почти не привлекает к себе внимания писцов. В результате нам становится известно только, что «в верхнем городе анбар, а под ним погреб» для хранения зелья, свинца, ядер и «всякого пушечного запаса». Кроме перечисленного — «три житницы с государевым хлебом» и еще 9 житниц «пусты» (ПК, с. 418). Сколько было «кремских ворот», т. е. ворот земляной крепости,— остается неясным; каковы были собственно укрепления — об этом не сказано ни слова. В списках владельцев огородных и пашенных участков несколько раз упоминаются «кремские вратники»; эти сведения позволяют сделать вывод (по аналогии с данными о воротниках окольного города), что ворот было не больше двух (по два воротника на ворота) и располагались они со стороны посада. Глухая приступная сторона валов охватывала крепость с восточной и юж~ ной сторон, где имеется наиболее крутое падение рельефа.

Писцовая книга предоставляет сведения об общем количестве населения и по составляющим его группам. Город был населен людьми, в основном состоящими на военной службе: стрельцы — 82, казаки пешие и конные— 137, пушкари — 31, воротники (или вратники, стражи при воротах города) —15, прочих жителей — 41. Из последних можно выделить представителей административной власти (воевода — Никита Бороздин, городовой приказчик — Иван Свербеев), военной власти (осадный голова — Костянтин Скобелцын, казачий голова — Кирила Хрипунов) и 6 помещиков. Соотношение «белого» нетяглого населения (319) и «черного» тяглого (3) дает дополнительную характеристику не только составу населения, но и поясняет невозможность подсчета территории, так как обмерялась лишь земля, облагаемая налогом (в их число вошли участки, присоединенные к «белым» землям после Ливонской войны).

Количество жителей по писцовой книге — 322 человека. Как обычно, учитывалось только мужское население. Лишь иногда в списке владельцев дворовых участков, огородов и пашен встречаются женские имена — это вдовы служилых людей, за которыми сохранены права на усадьбы[162]. Общее число жителей города превышало указанное количество примерно в 4—5 раз[163] и доходило, видимо, до 1300—1600 человек. Учитывая также, что во время Ливонской войны население сократилось почти вдвое (об этом говорит цифра дворовых мест, оказавшихся «в пусте»,— 209), возможно представить себе город середины XVI в., почти равный по численности населения Себежу конца XIX в.[164], что, в свою очередь, дает основание предположить — город XVI в. занимал территорию более значительную, чем это зафиксировано на геодезической подоснове XVIII в. Материалы писцовой книги, как будет видно в дальнейшем, это подтверждают.

Основное занятие жителей — военная служба. Сведения о неслужебных занятиях очень кратки. Развитию ремесел и торговли мало способствовало пограничное положение города, постоянно державшее жителей в боевой готовности. Тем не менее писцовая книга отмечает наличие среди стрельцов, казаков и прочих представителей городского населения мастеров ремесленных промыслов и владельцев торговых лавок, что вполне соответствовало основным занятиям жителей[165].

О развитии ремесел и торговли свидетельствует и наличие «торга». Если холм, на котором располагался кремль, очень четко вырисовывается в настоящее время, то территорию бывшего торга определить сложнее, и не случайно она не обозначена на схеме города в типологии древнерусских городов. Слово «торг» упоминается в писцовой книге дважды, когда дается описание улиц и указывается их направление: «В Левонтьевской улице от Троицкого переулка к торгу» (ПК, с. 421), «На Охотницкой улице от Летних ворот к торгу» (ПК, с. 422). Но при переписи оброчных лавок не сказано, что они находились на «торге», хотя, видимо, и составляли в сумме городской торг.

«По старому писму в Себеже... было 38 лавок» (ПК, с. 426). По сравнению с этими данными (до Ливонской войны) торг значительно уменьшился — всего 17 лавок и одно лавочное место. Располагались они «от Летних ворот по левой стороне» (ПК, с. 426) — 8 лавок, на Успенской улице по обеим сторонам — 8 лавок (по левой — 3, по правой — 5), плюс одно место лавочное, и «на Сергиевской улице противу церкви Успения Пречистые» (ПК, с. 426) — одна лавка. Следовательно, торгом можно считать некое пространство около Летних ворот и Успенскую улицу, которая около церкви Успения каким-то образом соприкасалась с Сергиевской улицей.

Кроме того, фраза «от церкви Рождества Пречистой в переулке к городной стене» (ПК, с. 425) расположена в тексте писцовой книги среди описаний улиц (Щировка и Охотницкая), связанных с Летними воротами. Вероятно, не будет ошибкой предположить, что церковь Рождества также стояла на площади недалеко от Летних ворот. Получается, что торг фланкируется на западе церковью Рождества, а на востоке — церковью Успения.

С Летними воротами планировочно увязано несколько улиц: Охотницкая («от Летних ворот к торгу».— ПК, с. 419, 422), Острожная («у Летних ворот».— ПК, с. 419, 422), Сергиевская («от Летних ворот к вышегороду».— ПК, с. 420), Щировка («от Летних ворот».— ПК, с. 425). От них начинается торг, недалеко находится церковь Рождества. Все эти данные приводят к выводу о большой роли Летних ворот для жизни города и, безусловно, о их непосредственной связи с внешними дорогами.

В современном городе вдоль южного берега полуострова, приблизительно до половины его длины, проходит дорога (улица одноэтажной застройки), которая затем обрывается. Предположительно здесь и находились Летние ворота, получившие свое название, видимо, из-за южной ориентации.

Успенские ворота встречаются в тексте книги один раз («На Щировке подле городовую стену к Успенским воротам».— ПК, с. 426), расположены они были, видимо, южнее того места, где стояла церковь Успения и рядом с валами кремля. Они обслуживали горожан, огороды которых находились на берегу озера.

«Мысовы» ворота самим названием подсказывают место своего расположения. Их роль также не была особенно значительной, земли рядом с ними было немного, в означенный период ее занимали под огородные участки наиболее богатые люди города — помещик Степан Харламов и казачий голова Кирила Хрипунов.

Сабуровы ворота упомянуты в книге после описания «белых» дворов по Красной улице (причем указано лишь два расположенных рядом с ним двора воротников, видимо обслуживающих эти ворота) и больше ни разу не встречаются в тексте. Их вероятное местоположение — в восточном конце Красной улицы, так как своим западным концом Красная улица выходит к церкви Троицы и далее — к Климентовским воротам.

Опарины ворота, так же как и Климентовские, расположены при выезде из города, так как после упоминания тех и других обычно в тексте идет описание территорий «за городом на переволоке» (ПК, с. 420) или «на переволоке, из города идучи» (ПК, с. 423)[166]. Рядом с ними вне пределов города находится территория, называемая Заровье; по ней в настоящее время проложен переулок, пересекающий полуостров от улицы Пролетарской (на коротком отрезке проложенной по старой Красной улице) на север — до берега озера (западнее колокольни церкви Троицы, расположенной на остатках валов Окольного города).

За этими воротами, или, как сообщает писцовая книга, «на переволоке на мысу от Климентовских ворот» (ПК, с. 427), находились бани, которые принадлежали казакам и стрельцам,— всего 5 бань, «да три места банных пусты» (ПК, с. 427). Действительно, при выезде из старого города по правой стороне располагается территория, которая в виде небольшого мыса выдается в северном направлении от полуострова в озеро[167]. Неподалеку за воротами «на переволоке» до Ливонской войны находились 42 места амбарных, а по сведениям 1585 г., эта территория распахана под огороды.

Около обоих ворот расположены Заровье и Щировка[168], других названий улиц и территорий писцовая книга не приводит. На основе сведений генерального плана 1778 г. можно предположить, что речь идет о территориях к западу от церкви Троицы. Отделенные от «городовой стены» кварталами дворовых мест, близко от Климентовских ворот, начинаются улицы Леонтьевская и Красная, о которых известно: первая связывала Троицкий переулок с торгом, а вторая — являлась в это время главной улицей города. На Красной улице размещались дворы и дома наиболее богатых жителей, и название ее, безусловно, выражает то, что это была самая красивая улица города[169]. С нее начинается перепись посадских территорий, так как на ней, видимо, располагалась и съезжая изба, от которой обычно писцы начинали счет дворам и поместьям. На Красной улице находились дворы воеводы[170] и прочих представителей городской и военной администрации, дворы священнослужителей главного храма Себежа — собора Троицы, Ильинского и Никольского монастырей[171].

Красная улица в описываемый период, несомненно, главная улица города, на которой расположен соборный храм и которая проходит через весь город и имеет, если судить по плану XVIII в., самые четкие очертания. Может быть, ее возникновение одновременно сооружению крепости, когда были присланы для строительства 500 пищальников, а может быть, она появилась позднее — в период, когда Иван Грозный во многих городах создавал Стрелецкие слободы. Правда, о существовании в Себеже слободы с таким названием сведений не имеется[172]. Во всяком случае, северная часть города планировочно сложилась не раньше, чем была сооружена крепость. В городе в 1585 г. проживало много стрельцов, но их дворы в это время размещались не только на Красной, но и на других улицах.

Острожная улица, несколько раз упомянутая в писцовой книге, видимо, располагалась вдоль стены окольного города, или «острога» («в той же Острожной улице от городовые стены», далее следует длинный перечень дворов казаков и стрельцов.— ПК, с. 422, 423) и от нее получила свое название. Стена, вероятно, южная, так как в тексте Острожная улица согласуется с Летними воротами («у Летних ворот в Острожной улице».— ПК, с. 419).

Соседняя, Охотницкая улица, ведущая «от Летних ворот к торгу» (ПК, с. 419), подходит под острым углом к Острожной улице. Это действительно только в том случае, если торг находился на Успенской улице. Странный поворот линии, очерчивающей квартал между улицами (Острожной и Успенской) и переулками (один ведет от Летних ворот, другой — Успенский — со стороны торга) при продолжении ее определяет, как представляется, возможное направление улицы.

Сергеевская улица, направление которой четко определено,— к «вышегороду» (ПК, с. 418) и еще — «от Летних ворот к вышегороду» (ПК, с. 430) — невелика по размеру (на ней располагалось всего 17 дворов и 15 мест было «в пусте»); она шла параллельно Успенской и Острожной улицам, между которыми и выходила к церкви Успения (напротив нее, как уже говорилось, находилась единственная в этом месте торговая лавка).

В тексте книги упомянуты священнослужители Сергиевской церкви (как владельцы дворов, огородов, нив.— ПК, с. 419, 428, 433); возможно, не было отдельно стоящего церковного здания; может быть, это был придельный храм, например, при церкви Успения. С другой стороны, как будто ничем не оправданный «вырез», показанный на плане 1778 г. в квартале между торгом и Сергиевской улицей, может быть участком, занятым ранее церковью Сергия[173].

Что касается Успенской улицы и Успенского переулка, то о них уже говорилось, когда речь шла о торге. Их положение относительно друг друга определено церковью Успения, от которой они получили свое название и на пересечении которых церковь могла находиться. Но небольшая улица Новая, образовавшаяся, возможно, после Ливонской войны, обозначена в тексте между Успенским переулком и Успенскими воротами (ПК, с. 425, 426), как бы отодвинула в сторону переулок и поместила его на место, показанное на плане 1778 г., «от городовые стены» (ПК, с. 423). Здесь еще необходимо заметить следующее: кроме Успенской улицы названы также «Успенская большая» (ПК, с. 421) и просто «Большая» (ПК, с. 419, 424), что, видимо, означает одну и ту же улицу, и разницу в названии можно отнести к ошибке писцов. Успенская большая улица начинается также от церкви Успения и идет вдоль северной «городной стены» почти до Опариных ворот. Заселена она стрельцами и казаками и может быть отнесена ко второму этапу планировочной структуры посада так же, как и Красная улица. Вообще, северная половина города менее сложна по своему планировочному строю, менее дробна, чем южная, что также свидетельствует о кратчайших сроках ее создания.

Перечнем этих улиц, расположенных в пределах окольного города, не заканчивается описание посада. До Ливонской войны он «перешагнул» через городские валы[174], и «на переволоке, из города идучи», появились улицы Ямская, Середняя, Воронина. Названия «заокольных» улиц говорят сами за себя: Ямская улица — на выходе из города на Полоцкую (юг) — Опочецкую (север) дорогу, которая пролегала по перемычке между озерами — Себежское и Вороно. Название улицы Воронина произошло, безусловно, от озера, в направлении к которому она была проложена. Середняя улица, видимо, располагалась между первыми двумя.

Здесь же, при выезде из окольного города, ранее находились две «поварни». На одном из «поваренных мест» (возможно, здесь были постоялые дворы, которые содержали ямщики) был сооружен амбар для хранения сена, а второе место так и оставалось «пусто» (ПК, с. 427). Разрушенные и невосстановленные «поварни», значительно уменьшившийся торг характеризовали общий упадок ремесленной и торговой деятельности жителей города после Ливонской войны.

На переволоке же, вне пределов окольного города, «по старому писму», известны «дворы полоцкие, и свиские, и нещерьские присяги» — 18 дворов (ПК, с. 434, 435), т. е. это было настоящее, хотя и маленькое поселение на самой границе посада[175]. После Ливонской войны разрушения были настолько сильны, что эти территории были отданы под огороды стрельцам и пушкарям.

Дальше, в направлении к Ворону озеру и к Синцевскому («На Сингах».— ПК, с. 435), по перемычке между Себежским и Вороным озерами располагались нивы и пашни себежских жителей. В Заворонье, где еще «до старого письма» также были нивы, к концу XVI в. вырос густой лес.

Трудно судить о внешнем облике, об объемной структуре и непосредственно об архитектурном своеобразии города.

Писцовая книга утвердительно сообщает об усадебной застройке посадской территории. К сожалению, о величине участков можно судить лишь по «черным» наделам (правда, их насчитывалось больше 200), которые после Ливонской войны были присоединены к «белым» землям, и лишь в этой связи указаны их размеры (они не превышали 0,1—0,2 га). Видимо, «белые» участки также были невелики, что естественно вытекало из необходимости расселить значительное число людей[176] на небольшой территории полуострова, большую часть которого занимали окольный город и кремль[177].

Скудность летописных сведений об архитектуре этого времени общеизвестна. Для истории застройки Себежа данных мало. Известно о постройке церкви Иоанна Предтечи внутри крепости, о сожжении Никольского монастыря, о строительстве церкви Троицы, чаще имеются упоминания, иногда даже косвенные («огород Ильинского монастыря, что в Себеже в городе» — ПК, с. 427), о существовании той или иной церкви (или монастыря) в городе. О жилой и гражданской архитектуре нет сведений вообще. Поэтому трудно представить внешний вид посада, парадную и рядовую застройку его улиц и площадей. Возможность аналогий также невелика, так как город, видимо, был весь построен из дерева[178], а памятников деревянной архитектуры на территории Псковской области от XVI и XVII вв. не сохранилось ни одного, а от начала XVIII в.— всего один[179].

Памятник этот уникальный, носит сегодня у исследователей название «стрелецкая изба» и по своей характеристике удивительно напоминает древнерусские жилые крестьянские постройки, описания которых дошли до нас в литературных источниках тех лет[180]. Расположен дом в городе Печеры на старой посадской улице, на краю оврага, по другую сторону которого вытянулась укрепленная монастырская стена с башнями. И сам дом напоминает башню, так он мал в плане (3,16X2,60), над которым поднимается двухэтажный сруб на каменном фундаменте с достаточно высокой двускатной кровлей и глухим тимпаном фронтона. Он очень выразителен по своему суровому внешнему облику, а вытянутость его вверх говорит, пожалуй, о плотности застройки, так свойственной средневековому городу. Если, хотя бы предположительно, принять этот тип здания за образец для города Себежа (правда, Себеж расположен несколько южнее Печер), то его воображаемый облик не будет противоречить данным писцовой книги. В целом возникает образ русского средневекового города с достаточно плотной посадской застройкой, видимо одно- и двухэтажными домами (дома-клети и дома-башни) на маленьких усадебных участках, занятых хозяйственными постройками[181], так как об огородных участках известно, что они в основном были расположены за городом.

Говорить о типе деревянной церкви еще труднее. Церковь Иоанна Предтечи, построенная одновременно с земляной крепостью, т. е. за три недели, видимо, была небольшой клетской церковью; что касается посадских храмов Успения и Рождества, то они могли быть и клетскими, и ярусными. Более определенные сведения имеются о соборном храме Троицы, который был построен из камня в традициях псковской культовой архитектуры этого времени и представлял собой достаточно высокий четверик, завершенный одной главой на широком барабане[182]. Поставленный внутри окольного города, недалеко от Климентовских (главных) ворот, со стороны въезда на полуостров, где территория круто поднимается, соборный храм был хорошо виден не только подъезжавшим к городу, но и со всех берегов Себежского озера. Другие церкви, также поставленные на высоких местах посадской территории (как бы на «гребне» полуострова), много значили для общей композиции. Расположенные относительно друг друга почти по прямой линии, они выстраивались в живописную цепочку вертикалей, которая обогащала общий силуэт города, активно выделяя в общей массе жилой застройки основные градообразующие узлы (крепость, торг, соборную площадь).

Итак, сопоставление данных писцовой книги с планировочной ситуацией, зафиксированной на плане 1778 г., позволило составить версию планировочной структуры города XVI в. (см. илл.). Очевидно, что планировочная ситуация Себежа сложилась принципиально уже в XVI в. и к концу XVIII в. сохранилась почти без изменений. В XVII—XVIII вв. произошли лишь несущественные перемены, были проложены улочки и переулки, их было немного, в уже определившейся структуре и несколько сократилась территория города в направлении к перемычке. Это наблюдение представляется достаточно важным, так как не укладывается в общую концепцию о сложении русских городов в XVII в. Представляется также, что эта особенность может быть отнесена не только к Себежу XVI в., но и к другим пограничным городам русского государства, рост и укрепление которых происходили в этот же период.

Общие градообразующие компоненты — ландшафт, крепость, торг и посад — очень четко наблюдаются в Себеже. Не менее важны для образования планировочной структуры и другие условия, игравшие в данном случае столь же значительную роль, как и вышеназванные. К ним может быть отнесена небольшая площадь при Соборном храме Троицы, расположенная вблизи главных (Климентовских) ворот города. Обычно соборный храм города ставили на главной площади, которая почти всегда была и торговой. В Себеже это правило нарушено, и, видимо, причиной тому являлось, с одной стороны, малое количество свободной земли, а с другой — особая роль Климентовских ворот, главных пропускных ворот города, тем более что на торговой площади около летних ворот (вторых по значимости ворот города) уже стояла в это время церковь Рождества.

Известно, что план города изменяется медленнее, чем его застройка. При многократно обновляемой объемной структуре планировочная схема продолжает оставаться наиболее древней и поэтому наиболее ценной с исторической точки зрения частью городского организма. Уменьшение городской территории Себежа достаточно убедительно говорит о пассивном существовании города, а следовательно, и о консервации его планировочной структуры, о сохранении «в чистоте» сложной и многоплановой древней планировки посада, которую смогло разрушить лишь волюнтаристское вмешательство. Регулярный план 1778 г. уничтожил сам смысл единства всех составляющих компонентов древней планировочной схемы XVI в.

Современная планировка города еще более резко отличается от древней дорегулярной схемы. Тем не менее сохранившиеся береговые улицы с их деревянной одноэтажной застройкой, Замковая гора (территория старого «крема») и колокольня церкви Троицы, играющие и сегодня главную роль в панораме старой части города, позволяют увидеть в новой ситуации черты древнего города, очень долго считавшегося важным форпостом на западных рубежах Русского государства.