Пансионат "Уютный дом". Побег.

Глава 5

Собаки не было. Зато у колодца сидел Фома и кормил стоявшего рядом коня яблоками. Увидев у Ани в руках солидный ломоть сыра, парень даже облизнулся. Девушка отломала от припасенного с обеда куска приблизительно половину и протянула Едоку. Тот неторопливо принял угощение.

— Спафипо.

Аня посмотрела на жующего парня и улыбнулась.

— Пожалуйста. Вы собаку черную тут не видели?

Фома помрачнел.

— Нет.

— А конь почему здесь?

— Да наставник сказал напоить и вычесать. В качестве наказания. Мы с Упырем на животной географии в карты играли.

Бер приблизилась к животному. Гиленская порода, точно. Она в столице таких видела. Длинная грива, короткий хвост, и иссиня-черная шерсть. Говорят, в Гилене умельцы выводили эту породу на протяжении нескольких веков. Местные заводчики едко замечают, что лошади южные — плод скрещения животных со сторонними существами, всяким адовым отродьем, не зря же они ночью дорогу находят лучше, чем днем. Но традиционно считается, что это пустые домыслы завистливых конкурентов. Есть конечно особо ревностные ценители "чистой крови", которые всерьез полагают, что гиленские породы по сути являют собой потомство удачно завершившихся экспериментов (каких никто не знает, но несомненно жутких!), однако доказательств этой теории никто общественности еще не предоставил.

Конь воспринял внимание стороннего лица благосклонно и склонил морду к Аниной руке. Обнюхал пустую ладонь и легонько боднул девушку в грудь, словно спрашивая: ты что, издеваешься? Воспитанница послушно достала краюху хлеба, которую тут же милостиво приняли в дар. Конь жевал, Фома, уже расправившийся со своей долей сыра, благосклонно на это взирал, Аня гладила коня по блестящему боку. Усилившийся ветер беспощадно трепал подол форменного платья.

— Гроза будет, — уверенно сказал Едок, смотря в небо. — Опять сидеть по комнатам скажут.

Анна удивилась.

— Почему?

Парень пожал плечами, причмокнув.

— А тень его знает. Но в грозы или метели занятий никогда не бывает. И выходить никуда не разрешают. Хотя все знают, что из флигелей есть внутренние ходы в Корпус. Только наставники почему-то ими не пользуются. Впрочем, может, дело не в стихии, а в Пожирателе. Говорят, в непогоду он гораздо чаще появляется перед людьми. Вера вообще считает, что он воспитанниками питается. Как проголодается — наведет тучи над пансионатом и отлавливает слишком непослушных или чересчур любопытных. А может, воспитателям мы надоели не меньше, чем они нам, и они просто нашли предлог поменьше нас видеть.

Мифология? Или вымысел, в котором есть зерно истины?

— А какие еще есть теории?

Фома откусил от яблока и принялся излагать новости с набитым ртом.

— Ну, некотофые фефят в то, что место это пфоклято и каждый, кто пфожил стесь достаточно долго, заболевает и умифает. Или каким-нибудь монстром становится. А другие считают, что, наоборот, приходят из леса монстры и питаются воспитанниками. Есть и те, кто полагает, что зверей из леса специально подкармливают нерадивыми учениками, дабы выдрессировать. Но я в это не верю.

Аня задала закономерный вопрос:

— Почему?

Фома усмехнулся, вертя в руке обгрызенный кусок яблока.

— Так мы все нерадивые! — сообщил он весело и впился в еду крепкими белыми зубами. Что выглядело крайне странным, учитывая, сколько он поглощает пищи, в том числе сладкой. Аня прямо увидела, как эти зубы впиваются в…

Конь дожевал хлеб и ткнулся Ане в плечо, требуя добавки. Анна сначала вздрогнула от неожиданности, а потом улыбнулась — теплое дыхание животного приятно щекотало шею. Как у четвероногих все просто! Принес им пару яблок или кусок сыра — и уже друг. С людьми тяжелее, особенно в таком месте. Вон и ужасы всякие глупые в голову лезут. А звери, они чуткие, с ними проще…

… У Иса не было хвоста и половины левого уха. Аня наткнулась на безродного пса совершенно случайно: увидела в городе знакомую из пансионата и побежала здороваться, пока отец беседовал о чем-то важном со степенным седобородым мужчиной. Догнать девчонку не вышло — та растворилась среди гуляющих, но внимание юной пансионерки к тому моменту уже переключилось на тихий скулеж раненного зверя. После недолгих поисков Аня обнаружила под ближайшей лавкой окровавленного пса непонятной породы. Животное обреченно поскуливало и пыталось слизать с бока запекшуюся кровь.

Андрей, присматривающий за сестрой, оказался рядом быстрее, чем Аня открыла рот для визга. Развернул ее к себе и уткнул лицом в свою грудь.

— Тихо, тихо. Все хорошо. Сейчас его пристрелят.

Анна горько разревелась. После пяти минут ее бессвязного бормотания, брат уяснил, что она боится не зверя, а ЗА зверя, и сменил тактику уговоров. Животному была куплена колбаса, которую Аня под чутким руководством брата (не спускающего руку с эфеса) по частям скормила животному. Пес жадно ел, попутно облизывая Анины руки (чем изрядно напугал Андрея), а потом долго смотрел на нее грустными преданными глазами.

— Я тебя заберу, — пообещала Анна раненному зверю…

Отец, конечно, пытался образумить дочь, но не смог, и в конце концов сдался. Умеющий принимать (и осуществлять) жесткие решения на своем производстве, перед слезами своих детей этот мужчина был абсолютно бессилен. Пса забрали домой, вычистили, вылечили и даже частично приучили к дисциплине. После каникул Аня взяла его с собой в пансионат — папа об этом лично договаривался с главой "Дома женских премудростей". Безродная собака как не странно оказалась лучшим Аниным другом. Начавшиеся у отца проблемы с новым предприятием и слухи о его возможном банкротстве резко сократили количество Аниных подруг и знакомых, попутно показав ей цену человеческим заверениям в дружбе и преданности. Зато семья их как никогда сплотилась в то тяжелое время, поддерживая отца и друг друга. Любви родных и верности бесхвостого Иса Ане вполне хватило в ту тяжелую зиму…

Он умер через два месяца после матери. Словно ушел охранять ее и в том мире…

Конь шутливо боднул пансионерку в грудь. Анна вздрогнула, осмотрелась. Фома стоял у колодца, переминаясь с ноги на ногу, над ухом храпел конь, а ей…

Холодно. И нет здесь ни отца, ни Андрея, ни даже Иса, чтобы запустить пальцы в серую шерсть и успокоиться, согреться…

Аня резко развернулась и направилась прочь от колодца. Через несколько шагов она перешла на бег. Нечто, кипевшее внутри нее, заставляло передвигать ноги все быстрее и быстрее, быстрее и быстрее. Рвалось из груди на волю необъяснимое, неназванное чувство — то ли закричать, то ли полететь, то ли лбом стволы деревьев таранить…

— Хватит! А то до темноты не управимся. И так сойдет.

Изгородь появилась перед глазами неожиданно. Если б не незнакомый мужской голос, заставивший девушку резко остановиться, она, пожалуй, в нее врезалась бы. Деревянные колья, высотой Ане по шею, никак не мешали ей разглядеть происходящее на огороженной территории: высокий мужчина в черном плаще командовал, двое других, судя по всему, воспитанники, спихивали нечто продолговатое в только что вырытую яму…

Аня отступила назад, закрыв себе рот рукой. Под ногой хрустнула ветка. Юноша в рваном плаще, взявшийся уже за лопату, вдруг поднял голову и внимательно посмотрел в ее сторону.

Карими глазами.

Анна зажмурилась. Он ее узнает. Не может не узнать.

— Чер, чего застыл? Темнеет уже! Живей закапывайте!

Громкий голос сменился тишиной. Видимо, воспитанники вняли совету мужчины и принялись за работу активнее.

И молча.

Только… Воспитанники ли??? Кто второй? Кого они закапывают? Чему учит этот мужчина с незнакомым голосом, стоящий к ней спиной? Что это за место? То самое, которое постоянно перекапывается? Выходит, не врали те, кто рассказывал страшилки про пропавших детей?

Бухнул тяжелый замок, запирая дверь невидимого ей сарая. Чавкнула грязь под тяжелыми мужскими сапогами. Анна зажмурилась сильнее, словно от того, что она не видит мужчин, увеличивалась вероятность того, что и они ее не увидят…

— Они ушли в другую сторону. К ла… К пансионату.

Девушка поспешно открыла глаза. Перед ней стоял тот самый парень, что изрядно напугал ее однажды вечером у библиотеки. Только выглядел он теперь еще грязнее, а черные волосы его были криво обрезаны с одного бока ножницами. Заметив ее взгляд, Чер попробовал заправить неподстриженные пряди за ухо, но вскоре понял тщетность этого занятия и опустил руку. Лицо его все это время оставалось крайне сосредоточенным и спокойным.

— Боишься? — спросил он, глядя Анне прямо в глаза. — Это правильно. Только бояться надо так, чтобы не делать глупостей. А ты уже сделала. Поздно пугаться.

— Ты убьешь меня?

Слова слетели с губ раньше, чем Аня осознала их смысл и возможные последствия своей реплики. Чер подался вперед…

Анна инстинктивно зажмурилась, и вся сжалась в ожидании удара.

— Ты не учишься на ошибках. Это плохо.

Он стоял на том же месте, где и раньше. Даже позу не поменял. Словно его движение в ее сторону ей почудилось.

Кажется, она здесь с ума сойдет.

— Зачем сюда пришла-то?

Сознаваться, что бежала, куда глаза глядят, было глупо. Девушка выдала половину правды:

— Искала черного пса. Худенький такой…

Юноша нервно дернул рукой. Опустил ее, потом все же поднял, пригладил жесткие волосы.

— Сдалось тебе это чудище.

— Сдалось! — гневно воскликнула Анна, топнув ножкой. Ошметки грязи тут же налипли на мокрый подол.

Сдался. И Ис, и этот тощий никому не нужный пес. Сдался! Ей не жалко поделится обедом, от нее не убудет, а его может больше и подкормить некому.

— Ищи в другом месте.

Парень вроде бы закончил разговор, но с места не сдвинулся и глаз от собеседницы не отвел. Бер нерешительно шагнула назад, напоролась на пень и, нелепо взмахнув руками, упала в грязь.

Ладони у него были бледные и худые с длинными пальцами пианиста и сильно выступающими венами. Такие руки она видела только у дедушки, когда того хоронили…

Анна встала самостоятельно, проигнорировав протянутую ладонь. Юноша спрятал руки за спину.

— А что, если ты больше не найдешь ту псину?

Анна похолодела. Неужели…

— Он? Вы закапывали МОЕГО пса? Его? Скажи!!!

— Нет.

Он не попытался оторвать ее пальцы от своего плаща. Только посмотрел на них. Анна смутилась и шагнула назад, по примеру собеседника спрятав руки за спину.

— Прости…те. Я… Это хорошо, что зарыт не песик…

Губы юноши дернулись, словно он силился то ли улыбнуться, то ли усмехнуться, но забыл, как это делается.

— Возможно, для всех было бы лучше, если б там лежала та собака.

Анна замерла. Ответ странного парня в дырявом плаще не оставлял простора для воображения. Но сознание не хотело принимать единственно верное предположение.

Продолговатый сверток, яма метр на два…

Порыв ветра хлестнул по лицу мокрой веткой. Аня коснулась поцарапанной щеки грязными пальцами. Боль немного отрезвила, заставила собраться с мыслями, вспомнить единственно возможное в этом месте желание — поскорее сбежать отсюда.

Библиотека. Ей нужна библиотека. Предания, история, карта этого места, что угодно. Отец не знает, что она здесь. И никто ее отсюда не заберет. Найти лазейку и сбежать. Пока и ей не выкопали яму…

— Возьми.

Бер посмотрела на клетчатый платок таким взглядом, словно ей протягивали яд. Юноша молча спрятал кусок ткани в карман плаща. Не обиделся, не разозлился, не выказал недовольства ее поведением. И это его спокойствие и суровое, строгое выражение его лица пугали Аню гораздо больше, чем злой придирчивый взгляд того же Брана.

— Я…пойду.

Чер не сдвинулся с места. Аня развернулась к нему спиной и неторопливым максимально уверенным шагом зашагала в противоположную сторону.

— Не ищи собаку, — посоветовали на прощание ее спине. — Она злая. И не принадлежит себе. У нее есть хозяин. Очень талантливый и очень злой хозяин.

Девушка не ответила. Прошла, не оборачиваясь, еще около десятка шагов, а потом не выдержала и перешла на бег. Она даже не особо смотрела, куда несется — лишь бы подальше от этого страшного места и от странного человека, с бесстрастным лицом копающего могилу мертвецу. Той самой рукой, которую он протягивал ей.

Накатил страх. Словно ей снился кошмар, из которого она никак не могла выбраться.

Будь проклято это место! Хотя, оно и так уже проклято…

У служебного флигеля задушевно ругались две служанки, чуть поодаль кряхтел дед Незван, пытаясь дотащить до погреба небольшую бочку с чем-то кислым. На старика с усмешкой поглядывал молодой конюх, с удобством устроившийся на крыльце с самокруткой в руках. На пробежавшую мимо девицу никто из них не обратил никакого внимания.

Михей как раз выходил из научного флигеля, когда Анна остановилась у дубовой двери. Завидев девушку, библиотекарь улыбнулся бледными губами.

— Добрый вечер.

Бер, пытаясь отдышаться, кивнула в ответ. Скорее соглашаясь с тем, что наступает вечер, чем с тем, что он добрый.

— Я думал, ты забросила свой доклад.

Кое-как выровняв дыхание, Анна ответила:

— Нет. Просто… время тяжелое.

Львов потер белую щеку и согласно прошептал:

— Да… тяжелое.

Аня заметила, что он похудел. Осунулся и как-то поблек весь. Даже веснушки на его лице стали почти не видны. Ей вдруг сделалось стыдно. И почему она вдруг стала думать о нем плохо? Может, он варенье на стол разлил. Или палец порезал, когда грифель затачивал.

Они вернулись в библиотеку вдвоем. Аня с беспокойством посматривала на кашляющего время от времени знакомого. Тот выдал ей все отложенные для нее книги и поспешил удалиться на свой пост. Несколько минут Анна по привычке просидела на старом месте, у архива, а потом не выдержала и перенесла все на стол для чтения, ближайший к столу библиотекаря.

Михей был необычайно молчалив и задумчив. В ответ на ее выходку он только благодарно улыбнулся, и опять погрузился в чтение. Не задав Ане ни одного вопроса. Для общительного парня это было более чем странно. Через полчаса мучений над очередным вариантом истории Ардеты, Анна не выдержала и спросила:

— Все нормально?

Львов кивнул. И опять раскашлялся.

— Что читаете?

Библиотекарь смутился. Убрал ото рта платок и, покраснев, признался:

— Легенды. О духах всяких…

Бер, уже вставшая с места, сделала пару шагов к чужому столу и с интересом заглянула в раскрытую на одной из последних страниц книгу. С бумаги пустыми глазницами на нее смотрел дух длиннобородого мужчины. Объяснение подобному интересу Аня нашла только одно.

— Вы верите в Пожирателя? — искренне удивилась девушка. Ее собеседник вдруг побледнел и отвел взгляд.

— Ну…может быть. Впрочем, чего не привидится в пустом помещении…

Аня потрясенно смотрела на библиотекаря. Сошел с ума? Или это просто она слепая и не видит, что происходит у нее под самым носом? Не видит или…не хочет видеть?

Собака на настенных часах принялась бить мордой в растущий месяц. Странная композиция. Обычно делают птицу или танцующую пару… Впрочем, под стать этому месту.

— Пора. — Михей встал, решительно захлопнув книгу. — Поздно уже.

Анна согласилась, что поздно, попрощалась и поспешила вернуться в жилой флигель. Пока она шла, за каждым деревом ей мерещились то фигуры мужчин с лопатами, то силуэты злобных призраков в цепях. Дома отец поцеловал бы ее в лоб, сообщив, что это благословение, и теперь никто Аню не тронет, а Андрей оставил бы в ее спальне свою шпагу, чтобы она защищала ее покой и сон…

В комнате Анна долго лежала без движения, не отрывая взгляда от спрятанного на полке платья. Дом… Дома ее ждут. Надо только выбраться отсюда. И все будет хорошо. Обязательно.

Как? Как отсюда выйти, если территория пансионата обнесена трехметровым забором из гладкого камня? Есть, конечно, ворота, но открываются они только по бумажке за личной подписью главы "Уютного дома" Лилии Белиной. И только перед воспитателями.

Анна привстала, потрогала сверток с платьем, словно последнюю нить, связывающую ее с домом, натянула, и залезла под одеяло с головой.

Этой ночью ей снилась мать. Светло снилась, по-доброму, но утром Аня все равно проснулась на мокрой подушке.

Голова болела, на душе было муторно. За окном бушевала гроза.