Пансионат "Уютный дом". Побег.

Глава 8

Черная карета без каких-либо знаков остановилась на площадке перед Корпусом. Из нее вышел высокий темноволосый мужчина, одетый в дорогой костюм. Зеленые внимательные глаза новоприбывшего тут же выделили из толпы встречающих Ирину Белину.

— Добрый день. Я по поручению пятого стратега. Мне нужно переговорить с главой пансионата. Где ваша начальница?

Секретарша кивнула в сторону Корпуса.

— Ее кабинет на втором этаже. Я вам покажу, пройдемте.

Аня проводила удалившуюся парочку задумчивым взглядом. Остальные воспитанники, спешившие в столовую, особого интереса к новому лицу не проявили. Ни к мужчине, ни к молоденькой девушке, вышедшей из кареты за ним следом. Девушка, одетая крайне скромно, несла в руке полупустой потрепанный мужской саквояж и постоянно оглядывалась в попытке найти встречающего. Через пару минут к ней подошла дородная служанка Аська и увела новенькую в служебный флигель.

— Жена? — лениво предположила беловолосая девчонка из второй группы.

— Ага, — усмехнулась Вредина. — Щас! Скорее любовница. Посмотри, как он одет и она. На нем все новенькое, одет с иголочки, а она в старом поношенном платье приехала. Нет. Мужчина высокого полета, а девица скорее всего еще одна воспитательница. Для воспитанницы она старовата.

Девчонка согласно кивнула, на том разговор и закончился. Подобное пренебрежение приезжими Аню удивило. В таком болоте, как пансионат, всякое изменение должно вызывать ажиотаж. Или нет?

— Наставники периодически меняются. — Заметив ее интерес к произошедшему, пояснил Фома. — Одни приезжают, другие уезжают. Везде так. Для нас это мало что меняет. Пожалуй, ничего.

— Это же не почта прибыла, — согласился Матвей, шагавший позади них. — Вот если бы почта… — он мечтательно вздохнул. — Впрочем, она тоже мало кого радует.

— Почта???

Она обернулась, собираясь вцепится в Матвея до получения полного разъяснения относительно отправки и получения посылок и писем в этом месте, но тот уже увидел Перьеву и сам вцепился ей в руку, о чем-то рассказывая с жаром. Ане даже показалось, что последняя фраза ей просто примерещилась.

— Ух, — Фома, шагавший рядом, принюхался и блаженно улыбнулся. — Сырные лепешки сегодня. Благодать! Правда?

Бер согласно кивнула, просто чтобы закончить разговор. С тех пор, как она помогла Павлу (вообще-то чем? разве что тем, что громко кричала?), его друг Едок часто крутился рядом с ней, поясняя, подсказывая, и просто мотая ей нервы. Анна так и не поняла, чем породила подобную благосклонность, но уже несколько дней она ей изрядно портила жизнь. Дошло до того, что она уходила вместо предобеденного занятия в столовую, а как только звенел колокол к обеду, исчезала в лесу.

Сегодня Аня поступила так же. Едва Фома устремился к заветной двери, из-за которой по первому этажу Корпуса распространялись волшебные запахи мяса, каши и сырного пирога, как его спутница сначала юркнула в сторону, пропуская внутрь всех желающих, а потом и вовсе растворилась среди деревьев.

Парк выглядел…мертвым. Впрочем, как обычно. Нет ни поющих птиц, ни суетливых белок, ни топтуна-ежа. Иногда шуршал в листве кто-то невидимый, но Аня почему-то боялась посмотреть, кто. Словно там не зверек мог оказаться, а…что-нибудь страшное. Вот и сейчас, когда затрещали кусты справа от тропинки, девушка в испуге отвернулась и стала, едва дыша, смотреть в другую сторону. Она сама не верила своим страхам, но меньше они от этого не становились.

Жутко не хватала шпаги Андрея.

Сопение. Такое…собачье.

Ис?

Ис мертв. Ушел Темной дорогой.

Анна нерешительно повернула голову вправо…

Пес застыл рядом, смотря на нее большими темными глазами. Видимо, он тоже не ожидал здесь никого встретить.

Черный тощий бродяжка!

— Привет! — Аня медленно протянула к псиной морде ладонь. Зверь насторожился, но рычать не стал. Девушка осторожно коснулась пальцами длинной шерсти. — Хороший песик. Знаешь, я очень рада тебя видеть.

Животное смотрело недоверчиво. Пансионерка села рядом с псом, прямо на не до конца просохшую после дождя землю и обняла его за шею обеими руками.

— Давай посидим так немножко, ладно?

Ису нравилось, когда…

Это не Ис. Но тоже очень добрый пес. И очень худой.

— Прости, я совсем забыла! У меня же есть сыр! Будешь?

Нос зверя непроизвольно дернулся. Аня улыбнулась. Достала кусок, оставшийся со вчерашнего обеда, и протянула мохнатому собеседнику.

— Ешь. Я специально тебе оставила.

Животное покосилось на нее недоверчиво, но подношение проглотило за считанные секунды.

— Ты хороший, — похвалила пса Анна, гладя его между ушей. — Лучше многих людей.

Зверь тявкнул, то ли соглашаясь, то ли опровергая подобное заявление, и послушно улегся рядом с девушкой. Иногда он начинал независимо повиливать хвостом, вроде даже немного недовольно, но все-таки покорно лежал рядом. И это было чудом. Чудом, которое могло спасти Аню в этом мрачном и холодном месте.

— Хороший. Правда-правда. Я вот по глазам вижу, что ты добрый. Ну и потом, животное, оно всегда искренно в своих эмоциях. Нравится коту что-то — он мурчит, не нравиться — шипит. А люди, они часто лгут. Не все, конечно. Но лгут. Некоторые даже чаще, чем говорят правду. И от этого бывает плохо. Знаешь, что самое ужасное? Это когда ты знаешь, что лгут, чтобы сделать тебе больно. Понимаешь, это не пощечину дать в порыве. Не обозвать от горя и обиды. А целенаправленно и продуманно готовить человеку ловушку. Паутину из слов. Чтобы потом побольней ужалить. Это самое страшное.

Аня закончила рассуждения зловещим шепотом, и пес заинтересованно повернул к ней морду и положил ее на лапы. Девушка потрясла головой, отгоняя плохие, мрачные мысли.

— Прости. Что-то я не о том говорю. Надо о чем-то хорошем. Хочешь, я тебе кое-что покажу?

Пес приподнял морду. Может, решил, что его угостят еще чем-то. А может, и вправду животные понимают человеческую речь. Хотя бы частично. Под нос любопытному зверю сунули круглую железяку, что, кажется, его несколько разочаровало.

— Смотри, это моя семья. Они очень хорошие. Понимаешь, мне здесь никто не верит, а я знаю, что они меня любят и ждут. И ищут. Папа, наверно, с ума сходит. И Алиса. Она после смерти матери, в какой-то мере нам ее заменила. Старшая же, первенец. Я только теперь понимаю, что она нам по сути свою жизнь отдала… Знаешь, она до сих пор не замужем.

Пес слушал. Аня понимала иллюзорность двусторонности этого разговора, но ей было просто необходимо кому-то выговориться. В этом месте лучшим вариантом была собака.

— Андрей, он, знаешь, такой…военный. Всех пытается защитить, сберечь. Иногда он очень строго выглядит, словно генерал на параде! А иногда шкодит, словно маленький. Это папа так сказал недавно. Папа даже если нас журит, то по-доброму. А Андрей, он уже совсем взрослый! Женился недавно, вот ребеночек скоро у них роится. Представляешь, я тетей буду!

Ветер усилился. Аня убрала медальон под платье и теснее прижалась к внимательно слушающему ее рассказ псу.

— А знаешь, я.…я убежать отсюда хочу. Потому что не мог отец меня сюда отправить, ни о чем не предупредив. А значит, и забрать он меня не сможет.

Пес повернул голову в ее сторону и ободряюще боднул слишком разговорчивую пансионерку в плечо. Или предупреждающе? Аня поспешно огляделась.

Толстый черный жук сосредоточенно переползал тропинку. Больше никого видно не было.

Но пансионат «Уютный дом» не то место, где можно верить тому, что видишь. Аня не решилась продолжать тему побега и погладила мохнатого собеседника между ушами.

— Посидишь со мной еще немного? — попросила она. Пес неопределенно дернул левым ухом.

Капля дождя упала прямо на черный нос. Животное недовольно мотнуло головой, тут же поймав еще несколько капель. Анна с сожалением встала, фыркающий зверь поднялся следом. В голову прокралась глупая мысль, что здесь даже погода против нее…

— Не судьба. Хотя… Ты где живешь-то? Есть у тебя свое место? Может, я тебя во флигеле за бочкой спрячу? Ты, конечно, большой, но худой очень, так что должен поместиться. Там парни иногда спиртное складывают, никто их заначку еще не находил. И откуда они только умудряются здесь вино доставать?

Пес остановился. Аня присела, погладила его по спине.

— Пойдем в тепло? Хочешь, я рядом посижу, чтоб тебя никто не обидел?

Зверь оскалился, показывая, что он сам обидит кого хочешь.

— Пойдем, мохнатый. Кстати, давай тебе имя придумаем? Будешь Пушком? Или… Тяпкой? Или… Хочешь, просто…ну, Федей, например, буду звать?

К Феде зверь отнесся благосклонно. Но к жилому флигелю за Аней не пошел. Лизнул ей на прощанье руку и быстрыми прыжками скрылся в лесу. Девушка простояла несколько минут на тропинке в ожидании возвращения пса, но не дождалась и отправилась дальше одна.

Дождь усилился. Из-за набежавших на небо туч потемнело. Мокрая тропинка вилась под ногами коварной змеей. Лет десять назад Аня прыгала бы от восторга, представляя, что она в сказке. Сейчас ей казалось, что она попала в старую мрачную легенду, одну из тех, что рассказывают непослушным детям мамки-няньки, страша своих чад мрачной и кровавой развязкой.

Но пока что тропинка привела ее, как и положено, к жилому флигелю.

В прихожей сидела Ева, что-то сосредоточенно зарисовывающая в тетрадь, и внимательно за ней наблюдающий Тирхей. Аня поднялась в свою комнату, взяла письменные принадлежности и направилась в Корпус на историю законов. После памятного разговора с Крысой, она боялась пропускать занятия.

Наставница Ирина выглядела немного бледнее обычного, и только. Фома, усевшийся на этот раз рядом с Аней, прокомментировал ее опоздание так:

— Говорят, проверяющего из столицы прислали. Вот они теперь трясутся-то!

Графиня Белина не тряслась. Сухим, безэмоциональным голосом она зачитывала выдержки из законодательных актов трехсотлетней давности и требовала от воспитанников высказывать собственное мнение о положительном или отрицательном значении того или иного указа. Вредина как обычно ерничала, Перо и Матвей отвечали серьезно и вдумчиво, остальные мямлили нечто непонятное. Пару раз Аня по примеру других высказала в ответ на заданный ей вопрос некий винегрет из довольно размытых, бессмысленных фраз, на том от нее отстали.

Музыкальный класс в этот день отменили и, предоставленные самим себе, воспитанники, записанные в третью группу, разбрелись по пансионату. Бер по обычаю поспешила в библиотеку.

Но ее не пустили. Наставник Олег, сложив руки на выпирающем животе, строго заявил, что Михей Львов болен и исполнять свои обязанности не в состоянии, а, значит, библиотека пока для посетителей закрыта. Аня попыталась узнать, когда и где его можно навестить, но ей это категорически запретили и, взяв за плечо толстыми пальцами-сосисками, самолично вывели на улицу.

Сколько не стучалась девушка в дверь лекарского флигеля, ей так никто и не открыл.

Аня, движимая беспокойством и дурными предчувствиями, несколько раз обошла пансионат кругом. Попыталась отыскать Федю, но даже следов собачьих лап нигде не нашла. В очередной раз проходя мимо построенного недавно амбара, она вдруг услышала конское ржание. Девушка посмотрела на конюха, флиртующего у входа в служебный флигель с какой-то служанкой, и поняла, что к своим подопечным оный не торопится. Анна прошмыгнула в конюшню.

На стук двери обернулись четыре головы: два гиленских коня, запрягаемых в карету, два обычных, тягловых. Гиленские следили за ней лениво, они явно были сыты и довольны, наверно с ленивого конюха за них спрашивали особо, а вот тягловые беспокойно ржали. Аня взяла из стоявшего у входа ведра с овощами четыре морковки и по очереди попыталась скормить каждому из присутствующих по одной. Деревенские лошадки скушали дар с большим аппетитом, породистые же отнеслись к незнакомке подозрительно. Тот, который находился в стойле справа от Ани вообще на морковь зашипел, словно был не конем, а кошкой. Девушка испуганно попятилась.

Заскрипела, открываясь, дверь.

Аня юркнула в стойло одной из беспородных лошадок, и спряталась в дальний угол, затаив дыхание. Видно отсюда ничего не было, но зато, возможно, и ее не заметят…

Цоканье женских каблуков, твердый мужской шаг.

— Нож взял?

— Да. Сколько крови-то надо?

— На чарке линия проведена. Как нацедишь, можешь закрывать вену.

Испуганное ржание продолжалось недолго: ровно до первого удара хлыстом. Около минуты Ане пришлось слушать тихий совсем не лошадиный скулеж, потом возобновился разговор.

— Что следующее готовить?

— Крысиный отвар сделал?

— Два часа назад.

— Тогда принимайся за настой для крылатого.

— Прямо сейчас? Когда этот здесь?

— Именно потому что этот здесь. И вообще, это приказ графини. Изволь выполнять.

— Изволю.

Наставники вышли. Аня посидела еще немного в своем укрытии, удостоверяясь, что никто не за чем случайно забытым в конюшню не вернется и выпрямилась, держась за стену. Ноги у нее подгибались.

Приютившая ее лошадь весело хрустела оброненной на ее территории морковью. Аня мелкими шажками покинула стойло гостеприимного животного. Один из гиленских коней невозмутимо поедал сено, другой лежал с закрытыми глазами. Бока его тяжело вздымались. Девушка отвернулась, не в силах смотреть на эту картину, и медленными шагами направилась к выходу.

Дождь лил вовсю. Несмотря на это люди суетились больше обычного. Не приезд ли нежданного визитера заставил всех создавать видимость активной деятельности? Один только конюх по-прежнему занимался пустой болтовней, правда уже с другой девицей. Поглощенная тяжелыми мыслями, Анна шла, не разбирая дороги, и в конце концов в кого-то врезалась посреди двора.

— Бер?

Пансионерка вздрогнула и вжала голову в плечи. Прямо перед ней стояла Ирина Белина и препарировала ее острым, как нож мясника, взглядом.

— Наставница Ир…

— Я знаю, как меня зовут. Но мне не ведомо, почему вы находитесь у служебного флигеля.

— Занятие отменили…

— Но ведь не перенесли сюда?

— Я…

— Прочтите еще раз свод правил нашего пансионата. И, будьте добры, думайте впредь, что вы делаете. Шатающиеся без дела люди вызывают много вопросов. И подозрений.

Аня обессиленно кивнула. Крыса недовольно покачала головой.

— Голова людям дана для того чтобы думать, Анна! Иногда думать следует наперед. Запомните это!

Не попрощавшись, секретарша поспешила дальше — отчитывать бездельничающего конюха. Аня же бегом отправилась к жилому флигелю.

Она не замечала дождь. Но ей казалось, что она чувствует боль и страх несчастного коня. Кто и за что с ним так? Или — зачем?

Очертания мира расплывались, в носу щипало. Она ударилась, открывая входную дверь флигеля, но даже не ойкнула. Путаясь в мокром подоле, взбежала по лестнице, не замечая, есть ли кто в прихожей. "Ишь, трепетная!" — бросил ей вдогонку незнакомый мужской голос. Девушка не стала спорить. Может, она действительно выросла неженкой, опекаемая родителями и старшими братьями-сестрами. Но это сейчас совсем неважно. Она отсчитала четвертую спальню на этаже и толкнула дверь.

Алина писала. Аня так была уверена в ее отсутствии в спальне, что даже не вытерла слезы, подбегая к комнате. Перьева однако смеяться над ней не стала. Глянула мельком на вошедшую, хмыкнула многозначительно и вернулась к своему занятию. Анна не поняла, что на нее нашло, но с языка ее вдруг слетело задиристое:

— Не посмеешься?

Алина даже не обернулась.

— Уже посмеялась. Но если тебе нужны еще зрители, могу кого-нибудь привести.

— Спасибо, не стоит.

Аня не сомневалась, что желающие поиздеваться здесь найдутся. Не доставит она им такого удовольствия!

Перо со вздохом отложила тетрадь в сторону.

— Демонстративный пассаж! И что случилось?

Анна села на соседний стул.

— Лошади плохо…

Перьева нахмурилась.

— Здесь так бывает. Я вот недавно котенка хоронила. И ничего, слезами этаж не затапливала.

Обиженная резкой отповедью, девушка демонстративно пересела на кровать. Но разговор не прекратила. Раз уж у них с соседкой в кои то веки получился почти обычный разговор, стоило этим воспользоваться и кое-что узнать.

— Здесь часто болеют?

— Посмотри за окно. Как ты думаешь, вечная осень очень благоприятна для молодого организма?

— Но животные…

— Ты слишком много говоришь.

Сухой тон собеседницы разозлил Бер. Девчонка вытерла кулаком слезы и упрямо продолжила:

— Но наставники почти все специализируются на биологии, то есть животные — их научная сфера. Разве…

Алина встала так резко, что ее стул с грохотом завалился на бок.

— Возможно, у тебя есть причины полагать, что скоро тебя отсюда заберут. И даже существует вероятность, что в итоге так и случится. В конце концов кто-то действительно отсюда уезжал в карете, счастливый и здоровый. А вот за мной никто не приедет, я это знаю точно. И кто бы не творил странное: нечисть из леса, Пожиратель, или сами наставники, мне нет до этого никакого дела.

Злость ушла. Ане вдруг захотелось обнять соседку, погладить по голове, пообещать тоже, что она когда-то сказала Ису: хочешь, я заберу тебя с собой? Алине, наверно, так одиноко…

— Отец жизни! Да перестань ты хлюпать носом, раздражает невероятно! Ну, почему, почему мне досталась комната с соседкой? Ведь есть же одиночные! Что за невезение!

А может, и нет… В конце концов есть люди, просто не созданные для общения.

Аня высморкалась в казенный темно-синий платок.

— Так лучше?

— Лучше было б, если б тебя здесь не было, — буркнула Перо. Бер серьезно кивнула:

— Абсолютно согласна.

Алина отвечать не стала. Взяла одну из многочисленных книг, лежащих на ее столе, и раскрыла на середине. Том выглядел совсем новым.

— Откуда? — Аня переводила подозрительный взгляд с соседки на цветную обложку. — Библиотека не работает!

— При чем здесь библиотека? — удивилась Перьева. — Это книга Матвея.

— В смысле?

— Ему родичи прислали.

Хорошо, что Аня во время этой реплики уже сидела на кровати. Чрезвычайно удивленная услышанным, девушка не сразу подобрала слова, чтобы выразить свою мысль.

— Но он же…его же…

— Сплавили подальше? Да. Однако родичи ведут с ним переписку и периодически присылают свертки.

— Подарки? — тут же умилилась Аня. Алина в ответ усмехнулась.

— Скорее, откуп.

— Но получается, здесь можно переписываться с родными??? — воскликнула она и тут же вспомнила, что уже слышала о почте. Почему же она тогда подумала только о хозяйственных и отчетных письмах? Могут же и дети писать! Могут?

Перо ее мечты разбила.

— Во-первых, Матвей на особом счету. Во-вторых, да, можно. Но не всем. Тебе про это не сказали, значит, тебе нельзя. Можешь начинать реветь по этому поводу.

Плакать Аня не стала. Разговор продолжать — тоже. Узнать бы, как и когда из пансионата отправляют почту. Вдруг ее идея о побеге не так уж и безнадежна???

Отчаяние сменилось воодушевлением. Отец говорил, что нет безвыходных ситуаций. А Аня привыкла папе верить. "Надо только правильно все рассчитать".

Сложно "все рассчитать", не имея и половины данных.

Что все-таки творится в этом проклятом месте? И кто в происходящем виноват?

И насколько он опасен? В частности — для самой Анны?