Парадокс чести

Глава V Верховный Совет

90-100-й день зимы

Теперь наступили самые суровые дни зимы.

Ночами, все жались поближе к огню, укрывшись грудами мехов, и всё же незащищённые палец или нос вполне могли приобрести к утру зловеще белый оттенок. Сами тела сотрясались под одеждой в неистовой пляске. Раковины покрывались коркой льда. На завтраке, еда к столу прибывала уже холодной. После утреннего сбора в квадрате кадеты торопились обратно в помещение, чтобы перейти в классы по внутреннему коридору. Уроки старались проводить как можно ближе к обычному распорядку, разве только гораздо энергичнее, чтобы разогревать коченеющие руки и ноги. Оружие, стратегия, история, Сенетар, ужасающие (и замораживающие) уроки письма.

Тем не менее, все трудились не покладая рук, слишком хорошо зная о том, что с весной должны были прийти и заключительные испытания, которые должны были не только определить, прошли ли они Тентир, но и куда их отправят в новом году.

— Ох, пусть только это будут Южные Пустоши! — стенало множество несчастных кадетов. — Больше никакой зимы, никогда!

На первых порах лошади бродили снаружи, по лохматое брюхо в снегу, их морды покрывал лёд, в то время как спотыкающиеся кадеты с трудом притаскивали им салазки, полные сена, и воду, покрытую ледяной коркой.

Однако, очень скоро их всех перевели внутрь. Подземные конюшни заполнились до предела; излишки разместили в большом зале, под знамёнами главных домов. Воздух загустел от их парящего дыхания и помёта, а мастер-лошадник совершал постоянные обходы, опасаясь удушающего кашля или любой другой смертельно опасной капельной инфекции. Прохаживаясь туда-сюда, он мимоходом похлопал пятнистый бок винохир Бел-Тайри и задумался, что же делает её приятель, снаружи в снегу. В последний раз, когда он видел Черепа, раторн оброс густой лохматой шерстью, не хуже, чем у волка, и всё же, вся эта холодная, холодная слоновая кость.!

Джейм скучала по своим занятиям с жеребёнком и ощущала мучающий его холод через связь между ними достаточно хорошо, чтобы дрожать от этого ещё сильнее.

Тем не менее, она тоже радовалась возможности не выходить за пределы Тентира больше необходимого.

Во-первых, она оказалась гораздо чувствительнее к обморожениям, чем большинство кендар, что было неудивительно, учитывая её хрупкое телосложение. У неё то и дело, где-нибудь, что-нибудь мерзло, всё снова и снова, и кожа всякий раз пробуждалась к жизни болезненно пульсируя.

Кроме того, ей совсем не хотелось напороться на Тёмного Судью, если он и в самом деле бродил по окрестностям училища. Чувства раторна давали на это мимолётные намёки, но в целом, жеребёнок и гигантский кот старались держаться друг от друга на расстоянии. Некоторыми ночами Джейм думала, что слышала этот жуткий голос, накладывающийся на ветер и бессловесно стенающий. Такой гложущий голод, такая безысходность! И только ли он бранился на свою извечную боль или же думал, что свершив над ней суд, сможет снова обрести целостность? Ему, без сомнения, очень хотелось свершить правосудие над такой немезидой как она, пусть и невиновной. Однако, что его действительно сводило с ума, так это невозможность нанести удар по самому корню зла, Герридону. В агонии саморазоблачения, гигантский кот рассказал ей, что ни один аррин-кен не сможет вступить в залы монструозного дома Мастера, поглощенного Тёмным Порогом, покуда не явится Тир-Ридан.

Ещё одно воспоминание, ещё один голос, на этот раз хриплый и прерывистый: Зола говорит, что, согласно легендам, только кенцир может убить одного из Трёх. Джейм боялась, что она становится воплощением Того-Кто-Разрушает, Третьего Лика Бога. Будет воистину ироничным, если уничтожив её, Судья разнесет вдребезги свой последний шанс отомстить, и этот раз будет действительно последним: когда-то было множество потенциальных немезид Норф — теперь осталась только она одна.

Но время всё шло и стенания в высотах утихли, если вообще когда-либо существовали. Джейм уже начала сомневаться в том, что действительно видела и слышала Тёмного Судью и Ванта вместе, среди Сожжённых Однажды. В конце концов, откуда там было взяться последнему? Трюки света огня, осколки вины, плавающей на задворках разума.

А что до слепого аррин-кена, то оставим его заниматься своими делами. Да будь она проклята, если станет бояться фантома-задиры, пусть и кровожадного.

Тем временем она продолжала заниматься с Медведем, предварительно вынудив[43] Коменданта пустить её в клетку рандона, чтобы она могла поработать с его переросшими когтями на руках и ногах. Она обнаружила, что со времени их последней встречи он практически полностью разгромил свои покои. Осознал ли он наконец, сколь убогими те были или просто поддался экстремальному приступу повышенной раздражительности от пребывания взаперти? Она думала, что теперь в нём видны следы улучшения, по крайней мере в том, что он больше не пытался убить её во время тренировок и снова начал учить. Изредка, он теперь даже говорил одно или два слово. Выдавала ли она желаемое за действительное, или шрам на его лбу и в самом деле стал удлиняться, по мере того, как трещина в черепе наконец-то начала закрываться? И всё же, мог ли он действительно поправиться, по-прежнему оставаясь большую часть времени запертым и изолированным в своей тесной коморке?

Тиммон всё продолжал её соблазнять, хотя и слегка рассеяно. Теперь, когда его инструкторы держали его в строгом графике, у него оставалось меньше времени и энергии для амурных погонь. В качестве самого простого решения он снова взял к себе в постель Нарсу. Джейм это беспокоило. Кендар без сомнения знала, что он только использует её, но он так хорошо сплетал своё колдовское очарование, что это её, похоже, не волновало. Всякий раз, когда Джейм её видела, та выглядела определённо счастливой, хотя и с неким встревоженным, лихорадочным блеском в глазах.

Мрачный Горбел ворчал целыми днями, компенсируя свою неуклюжесть упорной решимостью, часто в компании бесёнка Твиззла в углу, разглядывающего его своими глазами-кнопками и пыхтящего, изредка смещаясь под своей шкурой, чтобы получше расправиться то с одним тайным зудом, то с другим.

Досада наблюдал за всеми с широкой белозубой улыбкой и холодными глазами.

Наконец, пришёл день, когда ветры сменили своё направление с северного на южное. Хотя снег всё ещё покрывал землю толстым ковром, что-то намекало на незаметный рост в темноте и пробуждение природы. Повсюду капала вода. Снег соскальзывал с ветвей миниатюрными лавинами, подражая могучим оползням в горах. Кадеты откидывали свои капюшоны, принюхивались и ухмылялись друг дружке. Им пришлось выдержать испытание последним бураном, но после этого засияло яркое солнце и снег начал уползать в тени. В порядке эксперимента запела одна птица, затем другая.

Очень скоро должно было прийти время для встречи Верховного Совета.

Торисен скользнул в парадный мундир, который держал для него Бурр, и пробежался своими усеянными шрамами руками по его лоснящимся декоративным вставкам. Его слуга кендар уговорил его заказать новую одежду из Котифира для себя самого и своего гарнизона — первое было роскошью, из-за которой он до сих пор чувствовал себя неловко. Чёрный атлас, богато расшитый серебром его собственными людьми. они хотели им похвастаться. Какая жалость, что он не нашёл более достойного применения для подобной расточительности.

— Я всё ещё могу пересчитать ваши рёбра, — пробормотал Бурр, зеркально отражая его мысли.

— Ну и что с того? Больше их никто не сможет увидеть, под всеми этими нарядами. Наступает лето, мне что, стоит попытаться отожраться, как Лорд Каинрон?

— Ха.

Рука Торисена скользнула по его карману и лёгкой выпуклости в нём. Кольцо и палец Передана. Сколь бессмысленным казалось всё вокруг по сравнению с этим, тусклыми искрами, способными спалить весь его мир. Если отдать их Адрику, то как он сможет потом объяснить, откуда они взялись и почему здесь очутились? Он не мог солгать, не погубив честь, без которой был бы ничем.

Однако, если их спрятать, розыски Адрика могли разорвать Заречье на части.

Сжечь их? Камин в его кабинете был недостаточно жарким, но пламя Марка вполне подходило. Ему следовало подумать об этом раньше. Кроме того, как это может отразиться на Адрике?

Так или иначе, будь проклят Холли — хорошая идея в плохое время. Что если его кузен сознается в том, что он знает? А впрочем, знает он не так уж и много. Начать с того, что он вообще не должен был узнать Пери. Ещё меньше он знал о том, как именно наследник Адрика оказался на общем погребальном костре. И всё же, признает ли Адрик его невиновность? Кровная вражда между Ардетами и Даниорами неминуемо уничтожила бы последних и только порадовала Рандиров, которые с большим удовольствием прихватили бы себе крошечную Призрачную Скалу, так искушающе расположившуюся прямо напротив них через реку.

Но этого Торисен тоже не мог допустить. или мог?

Не будет ли это всё же лучше, чем признать свою собственную роль в смерти этого жалкого мальчишки? Потому что это может привести к всеобщей гражданской войне, вероятному вымиранию его дома и, вполне возможно, концу того Кенцирата, что он знал.

Он всё пытался и пытался найти верное решение.

Будь ты проклят, Передан. Я не позволю тебе разрушить всё, над чем я так упорно трудился и строил. Не позволю.

Бурр принёс железный ящичек и открыл его. Они оба внимательно оглядели Кентиар[44], этот таинственный, узкий серебряный ошейник, украшенный драгоценным камнем переменного оттенка. Его могли носить только истинные Верховные Лорды; все остальные рисковали свой шеей, не говоря уж о голове. Торисен поднял его вверх, очень осторожно, опасаясь касаться внутренних поверхностей. Остаётся ли он по-прежнему лидером своего народа? И был ли он им хоть когда-нибудь вообще? Ну, проклятая штука раньше его принимала. Он надел её к себе на шею и защёлкнул шарниры. Они с Бурром одновременно перевели дыхание, хотя ни тот, ни другой не заметили, что вообще его задержали.

Вверх по лестнице из Покоев Совета внизу донеслись голоса. Лорды начали собираться.

— А теперь, — сказал он Бурру, — мы идём вниз.

Поверх стола из эбенового дерева была расстелена ткань, предохраняющая стекло под ней, а дверки обеих печей были плотно закрыты, оставляя покои приятно тёплыми в этот прохладный день поздней зимы. Пока что прибыл только один лорд, со свитой помощников. Он обернулся. Это был Адрик, его кожа потемнела в Южных Пустошах и резко контрастировала с его белыми волосами и голубыми глазами.

— Гант! — воскликнул он.

По спине Торисена пробежал холодок. Точно так же и старый лорд Яран, Ядрак, приветствовал его из глубин своего внезапного старческого слабоумия, перед тем, как Воинство отмаршировало к Водопадам. Он закончил спуск по лестнице и пересёк зал, направляясь к своему бывшему наставнику. Когда он подошёл поближе, человек среднего возраста склонился и зашептал что-то в ухо Лорда Ардета.

Адрик отклонился в сторону, отмахиваясь тонкой, изящной рукой. — Дари, прошу. Твоё дыхание как удар лошадиным копытом.

Итак, это был внук Адрика и его предполагаемый лордан регент. Он, вероятно, был бы красивым, если бы не чопорное выражение лица, наполовину осуждение, наполовину попытка как можно меньше двигать губами при разговоре. Его случайно мелькнувшие зубы разнились от новорождённых белых шишечек до гниющих чёрных пней, остальные были серыми, и выглядели ещё болезненнее на фоне красных, распухших дёсен. Трое, что же могло заставить собственное тело человека так мучительно обернуться против него самого? То, как целители использовали образы души, наводило на мысль о том, что тело отражало состояние духа. Неужели Дари был настолько амбициозен, что был готов поглотить даже самого себя? Однако пока что, в отсутствие деда, он довольно хорошо справлялся с обязанностями по управлению своим домом. Сливолицый (неприятнолицый) или же нет, он был компетентным начальником.

— Не Гант. Торисен.

Он взял руку пожилого человека и поцеловал её. — Как ты, Адрик?

Голубые глаза мигнули, затем снова сфокусировались. — Торисен. Ну конечно. Я в порядке, но мне станет гораздо лучше, как только я найду Передана. Ты не был отцом. Ты не знаешь, каково это, потерять сына.

Торисен чуть не спросил, — Потерять в каком смысле?

Как ты думаешь, как отреагирует мой отец, когда узнает, что я сделал и почему? Издевался в его памяти голос Передана.

Маленький мальчик, потерянный задолго до того, как Адрик осознал, что тот и в самом деле пропал, нашёлся теперь снова, но в каком смысле?

Торисен сел рядом с лордом Ардетом, по-прежнему слишком хорошо ощущая наличие комка в своём кармане.

— Однако, теперь уже недолго. Я не ощущал его так близко со времён Водопадов.

— Дедушка, ну в самом деле, я же столько раз говорил, что Передан мёртв.

В глазах хайборна вспыхнул старый огонь. — Конечно, он мёртв. Ты что думаешь, что я дряхлый дурак?

Его люди беспокойно зашевелились. Торисен отметил, что хотя некоторые встали за Дари, большинство сгруппировалось за старым лордом.

Какой-то шум у лестничного пролёта, и там появился Тиммон, выглядящий глубоко встревоженным.

— Прошу прошения, милорды, но мне показалась, что меня кто-то звал, — сказал он.

Адрик увидел его и его лицо засветилось. — Передан, вот и ты, наконец!

Кадет побелел, а его взгляд заметался по другим Ардетам в поисках помощи. Никто не хотел встречаться с ним глазами, кроме Дари, а тот смотрел зверем. Честно говоря, Тиммон и в самом деле очень сильно напоминал собой отца, начиная от его золотистых волос и кончая искусной отделкой гранатово-красного парадного мундира.

Пери следовало посещать Тентир, подумал Торисен. Сейчас он видел в Тиммоне гораздо меньше от того беззаботного, нерадивого мальчишки, с которым он впервые столкнулся, когда доставлял Джейм в училище рандонов прошлым летом. Неужели и Джейм столь же разительно изменилась?

Тиммон сглотнул. — А вот и я, милорд, — сказал он.

Лорданы и их сопровождающие собрались во внешнем дворе Готрегора, ожидая вызова от своих лордов. Над ними возвышалась громада замка, но они старались держаться на тёплом солнечном свете, избегая холодной тени. Некоторые осторожно переговаривались. Другие надменно стояли особняком. Все были одеты в ослепительно яркие парадные мундиры самых разных оттенков, от пурпурно-алого бордо до покрытого облаками голубого, от осеннего золота до весенней зелени, усеянной цветами.

Когда во двор вошли Джейм и Шиповник, Рута за ними издала несчастный звук, увидев хвастливые наряды остальных. Она определённо думала, что их собственный лордан вполне могла затмить их всех при помощи Куртки Лордана, но Джейм сожгла это одержимое призраками одеяние, оставшееся от её ненавистного дяди Грешана, ещё раньше этой зимой — необходимый и очень смелый поступок, учитывая, что его душа была поймана в куртке в ловушку и была готова завладеть всем и каждым, кто станет её носить. В доставшемся им по наследству гардеробе Грешана больше ничто не могло сравниться с ней по великолепию, и не было ни единого шанса потратить часть нового денежного довольствия Джейм на соответствующие наряды. Как говорила сама Джейм, её ничто не волнует, пока её куртка кадета остаётся чистой и не слишком явно ободранной. Однако, теперь она чувствовала себя слишком скромной и неуместной, вороной среди павлинов.

Кстати о павлинах, здесь был Горбел, облаченный в ярко-голубую куртку, тонко отделанную кусочками серебра и кораллов, в сопровождении стоящих по бокам Пятёрки Обидина и Досады.

— Мне пришлось его привести, — сказал он до этого Джейм, говоря о последнем. — Так велел Отец.

Джейм уже не в первый раз задумалась, что же планирует Лорд Каинрон. Он ясно дал понять, что не слишком доволен успехами Горбела в её дискредитации — достаточно недоволен, чтобы его заменить? Сейчас наступил подходяще драматичный момент.

Рядом с ними два абсолютно идентичных мальчика, наряженные в золото залитой солнцем пшеницы, дразнили угрюмого третьего, одетого в штормовой серый, мерцающий опаловыми молниями.

— Лорданы Эдирр и Коман, — шепнула Рута в ухо Джейм. Хоть и будучи приграничным оболтусом[45], кадет любила прихвастнуть своим, полученным через вторые руки, знанием политики Заречья, которое могло быть, а могло и не быть, достаточно точным.

— Неужели Эдирры всегда действуют парами? — спросила Джейм, думая о Лордах Эссине и Эссире, которые разделяли между собой власть в своём доме.

— Чаше да, чем нет. Эдирры производят так много близнецов, что это создаёт проблему.

Маленький мальчик, возможно лет четырёх, с пронзительным смехом метнулся между ними, следом за ним нёсся измученный кендар.

— Сын и наследник Даниора, — с умным видом сказала Рута.

Джейм, тем временем, заметила знакомое лицо на другом конце двора и двинулась вперёд, чтобы поприветствовать Кирен. С ней был беловолосый Киндри.

— Я пришёл поглазеть на шоу, — сказал он своей кузине, улыбаясь.

Джейм подумала, что никогда раньше не видела, чтобы он выглядел лучше. Он прошёл долгий путь от того ободранного чучела, которым он был во время их первой встречи. Вполне возможно, за это следовало благодарить Кирен. Лордан Яран улыбнулась, такая же строгая[46] и спокойная, как и всегда. Она тоже носила парадный мундир, голубино-серый и украшенный серебряной отделкой. С её тёмными, коротко подстриженными волосами и стройным телосложением, она не слишком походила на женщину, хотя не то, чтобы она специально оделась так, чтобы скрыть этот факт; это была всего лишь более элегантная версия её рабочей одежды, как летописицы Горы Албан, которая не слишком радовалась тому, что остальная часть её дома выбрала её лорданом. Только несколько лордов догадывались о её поле. Лучше было не думать о том, что все они скажут, когда выяснят правду.

— Ты прислала нам ненасытного учёного[47], - сказала она.

— Кого?

— Твой слуга Серод. Он прочитал всё, что смог найти, и замучил вопросами каждого летописца или певца, которого только смог поймать, разыскивая сведения по истории Южных Пустошей.

Джейм была ошеломлена. После травмы, нанесённой ему Курткой Лордана, она могла только надеяться занять Серого работой, пока погода не позволит безопасное путешествие в Котифир, рассчитывая на то, что она всё же окончит училище и последует вслед за ним.

— Как же он уговорил их сотрудничать? — спросила она, помня о том, что когда речь заходила об обмене информацией, большинство летописцев работало по схеме равноценного обмена (бартера).

— Тут я сумел немного помочь, — сказал Киндри. — Видишь ли, на днях Индекса одолели боли в суставах, с которыми не смогли справиться даже лечебные травы из его сарайчика.

Индекс, который заполучил свою кличку, потому что он знал, где находится каждый потаённый бит информации, будь он в свитке, голове учёного или памяти певца. Индекс, чьи знания позволили ему скопить фантастический запас обменных очков.

— Так ты передал Сероду очки, полученные за помощь в качестве целителя. Я очень признательна за это.

Уши Киндри слегка порозовели. — Считай это компенсацией за помощь мне в побеге из Училища Жрецов.

Джейм ощутила, что, похоже, и сама покраснела, вспомнив, как грубо с ним обходилась во время путешествия в Рестомир для спасения Серого, и всё потому, что не могла вынести его жреческое прошлое, и неважно, что его обучение было насильственным. Похоже, что это предубеждение наконец прошло, по крайней мере в отношении Киндри. Вот бы и Тори мог сказать то же самое о своих чувствах касательно шаниров.

Из замка возник Тиммон, выглядящий потрясённым.

— Это было ужасно, — сказал он Джейм, едва ли заботясь о том, не слышит ли его кто-нибудь ещё. — Дедушка уверен, что я — Передан. Дари всё пытается объяснить ему разницу, но тот продолжает упрямо твердить, что «кровь и кость, отец знает лучше.» Ты бы видела взгляд Дари. Он плюнул в меня гнилым зубом.

Досада болтался в пределах слышимости. — Стал слабым и мягким, а? Бедный старик. И теперь любой сможет, не стесняясь, использовать его в своих интересах.

Тиммон возмущенно вскинулся. — Если ты имеешь в виду меня.

— Досада, — сказал Горбел. — Заткнись.

Маленький сынишка Холли снова пронёсся мимо них, на этот раз преследуя бесёнка Горбела и громко вопя, — Собачка!

— Эй, а ну живо, прекрати это, — рявкнул Лордан Каинрон и поспешил на помощь своей зверюшке.

Досада и Обидин остались.

— О, — сказал первый Тиммону с широкой, белозубой ухмылкой, — Я вовсе не имел в виду тебя, Лордан. Твой кузен Дари, теперь.

Тиммон выпрямился во весь рост, демонстрируя больше силы и властности, чем Джейм видела в нём до сих пор.

— Это дела дома, Каинрон. Держись от них подальше.

Досада и в самом деле отскочил на шаг, но не больше. Его ухмылка, слегка померцав, вернулась обратно. — А вы, Миледи Кирен. Вам не кажется, что Верховный Совет всё же заслуживает правды?

Кирен ответила, по-прежнему спокойная и невозмутимая. — Ты думаешь что я что-то от них прячу? Они видят только то, что ожидают увидеть. В отличие от тебя, я мало что скрываю.

Досада покраснел, но его возражение застряло у него в горле. Он остерегался бросать вызов шаниру вроде Кирен, чьи силы заключались в способности выявлять правду. Однако, что за игру он затеял, задирая тех, кто стоял выше него? Горбел бы его оборвал, но Обидин просто стоял рядом, излучая лёгкий интерес. Она задумалась, а что если, подобно однозначно покойной, неоплаканной Рандир, собственным талантом Досады была способность искушать.

Сможешь ли ты искусить разрушителя во мне, Каинрон?

Как будто услышав её мысли, он повернул свои белые зубы к ней.

— Я вижу, вы избегаете льстить моде, Лордан. Какие вы. скромные. Хотя это не совсем точно: может, вы и носите кадетскую куртку — очень стильную, хочу заметить — но свои волосы вы заплели в мерикитском стиле. Давайте посмотрим: гладкие справа, но, ох, боже мой, двадцать кос слева, скрученных в одну ниже по спине. Вы и в самом деле убили двадцать холмовиков?

Простейшим ответом было «нет». Джейм не имела не малейшего понятия, сколько ноятов она лично порубила во время их налёта на деревню мерикит, но женщины мерикит засчитали ей все свои победы, а Бабка Сид собственноручно заплела из волос Джейм запись об убитых врагах, вымазывая косы в их крови. Почему она решила носить их в Готрегоре? Возможно, чтобы компенсировать свою простецкую куртку или, быть может, вызова ради, поскольку остальные кадеты уже начинали шептаться о её приключениях среди так называемых дикарей. Только сейчас до неё дошло, что эти слухи вполне мог распускать Досада, один из немногих в Тентире, кто мог знать, что эти косы означают.

— То, что случилось в холмах, тебя не касается, — холодно сказала она.

В его глазах заблестело удовлетворение. Он понял, что почуял кровь.

— Ах, но холмовиков так легко убить, — сказал он, — они, как тупая скотина.

— Так они для тебя только это? Просто животные.

Кирен коснулась её руки. — Тише, тише.

Мимо них снова пронёсся бесёнок, преследуемый сынишкой Даниора, визжащим, — Собачка, собачка, собачка! — которого преследовал задыхающийся Горбел.

— Это верно, — сказал Досада, отвечая Джейм, и сверкая на неё даже более широкой улыбкой, чем у него могло быть зубов. — Вороватые вредители, если быть точным. Пустая трата кожи.

Джейм припомнила татуированные кожи (шкуры) мерикит, расстеленные как коврики в покоях Лорда Каинрона. Их поставляли Досада и ему подобные. Она подумала о рыжевато-коричневой гриве Прид или тёмно-рыжих косах Бабки Сид, расстеленных по полу под тапочками Калдана. В ней шевельнулась тёмная ярость.

— Наполовину холмы[48], наполовину залы[49], - размышлял Досада, искоса и лукаво её рассматривая. — И сколько занятий, по твоим подсчётам, ты прогуляла, играя в дикаря в местных дебрях?

— Ты считаешь меня недоучкой? Однако я всё ещё в училище, после двух отборов.

— Как и я. Рандоны, благослови их Трое, кто они такие, чтобы отвергнуть наследника лорда?

— А теперь слушай сюда, — угрожающе начал Тиммон.

— О, в вас никто не сомневается, милорд.

— Но ты намекаешь на то, что со мной они так и поступали. — Джейм уже слишком рассердилась, чтобы осторожничать, хотя какая-то часть её разума отмечала манипуляции Каинрона и побуждала её отступить. Но этом. этот зверь нацелил свой нож на скромные кожи мерикит, да ещё забавляется этим.

— Брось мне вызов, — услышала она свои слова, — в любое время, где угодно, и мы увидим.

Досада откинулся назад. — О да. Мы бесспорно увидим.

— Это, — сказала Кирен, — было не слишком разумно.

Джейм вздохнула, позволяя струям ярости покинуть её напряженные конечности, а ногтям скользнуть обратно в ножны. — Это точно. Но надо же было на чём-то остановиться.

Наконец пришёл долгожданный вызов и лорданы толпой поспешили наверх, в Покои Совета. Там вокруг стола расселись лорды, разодетые в густо расшитые золотом, парчовые и шёлковые куртки, намного превосходя великолепием даже своих наследников.

Торисен стоял в обрамлении рамы из пустого окна, сцепив руки за спиной, стройная фигура, облачённая в простую элегантность чёрного и серебряного.

Джейм не видела его со времени Зимней Войны и была поражена его бородой. Она задумалась, не опустил ли он её, чтобы скрыть свои впалые щёки. Насколько ей было известно, ничего такого ужасного пока не стряслось. По всей видимости работа Верховным Лордом была достаточно утомительной сама по себе, если, конечно, браться за неё всерьёз, как, без сомнения, и делал Торисен. Ей страшно хотелось заставить его рассмеяться. И больше того, ей хотелось, чтобы они снова смогли встречаться как равные, какими когда-то и были. В конце концов, они же близнецы, пусть даже Тори и старше её на добрых десять лет.

Но кроме того, она была женщиной хайборном, стоящей ниже любого лорда, больше и всё же, каким-то образом одновременно меньше, чем практически любой другой на её месте. К тому же она была кадетом рандоном и наследницей своего брата, как ни посмотри, аномалией, интересной для любого в комнате.

Она могла чувствовать, как её ищут глаза лордов, некоторые неодобрительно, другие изучающее. Калдан, Лорд Каинрон, злобно сверлил её глазами, но в его позе проглядывали намёки на скрытое напряжение, как у кошки, пометивший свою добычу. Его толстые, унизанные кольцами пальцы барабанили по столу, замирали и принимались за дело снова. Только Брендан и Кузен Холли смотрели вполне дружелюбно, первый кивнул ей, когда она входила в комнату, а второй поднял палец в приветствии.

— Прежде чем заняться делом, ради которого мы все собрались, — сказал Верховный Лорд, — давайте, как обычно, представим своих наследников полному Верховному Совету и мне лично, чтобы вручить каждому из них знак одобрения. Лорд Брендан, как я понимаю, ваш племянник отбыл по официальному делу.

— Да. — Ближайший сосед Торисена склонился вперёд, его лицо было почти таким же тёмным, как у Адрика, и гораздо более морщинистым, хотя он был намного моложе. Но гладкая холёность лорда Ардета была не для Бранта; зимой и летом, он работал наравне со своими кендарами и на полях, и в Южных Пустошах. — Я оставил Бодена в Котифире, готовым заверить наши войсковые контракты в соответствии с принятыми сегодня решениями.

— Лорд Рандир.

Кенан, Лорд Рандир, равнодушно откинулся назад в кресле. Его надменные черты, как обычно, напомнили Джейм о ком-то или о чём-то знакомом, но она никак не могла до конца определиться, о чём именно. Быть может, она думает о Тени, его единственном ребёнке? — У меня есть ещё десятилетия, чтобы править своим домом. Спросите меня о моём выборе лордана лет этак через пятьдесят.

— Очень хорошо. — Торисен погрузил свои длинные, покрытые шрамами пальцы в кожаный мешок, вытащил толстый стеклянный диск и бросил взгляд на отлитую на нём эмблему.

— Коман.

Лордан Коман вышел вперёд, выглядя слегка вызывающе: его дом всё ещё не решил до конца, кого им поддерживать, Норфов или Каинронов. Близнецы Эдирр старались выглядеть серьёзными, но потерпели неудачу. Маленький сын Даниора заставил почти всех заулыбаться, когда метнулся вперёд в своей ярко-красной куртке, крича, — Кузен Тори! Кузен Тори! — Тиммон приблизился под мягкие аплодисменты его сияющего дедушки и убийственный взгляд от своего кузена Дари.

Торисен замешкался, выглядя встревоженным.

— Клянешься ли ты отстаивать честь своего дома и всегда ставить его интересы превыше своих собственных?

Тиммон мигнул. Кроме него, такой вопрос никому не задавали. Он бросил быстрый взгляд на Адрика, который изрёк, — Давай, давай, Передан! — затем обратно на Верховного Лорда.

— Сломай меня честь, забери меня тьма[50], я клянусь.

— Тогда я вверяю тебе вот это. В конце концов, по большому счёту, это дело твоего дома. Поступай с ним, как знаешь. — Вместо стеклянного значка он потянулся в карман, вынул что-то, завёрнутое в полотно, а затем вручил Лордану Ардету.

Тиммон отступил назад, выглядя сбитым с толку. Его замешательство только усилилось, когда он изучил содержимое свёртка. Джейм тоже хотела посмотреть, но тут Торисен позвал, — Норф.

По лордам пробежало беспокойное шевеление. Калдан подал голос:

— Ты и в самом деле собираешься одобрить эту травести? Она, может, и твоя сестра, но что за дурак выберет в лорданы леди?

— А что до её права носить эту куртку, — добавил Рандир, лениво покачивая пальцем свой бокал вина, — то какой лорд пошлёт леди в кадеты рандоны?

Они спланировали это, подумала Джейм, пока за столом поднимался ропот, и большая часть Совета согласна.

— Похоже на то, что она даже не способна толком себя защитить, — продолжал Калдан, наклонившись вперёд, как бульдог на коротком поводке, и выдвинув вперёд нижнюю челюсть. — Устройте ей испытание, если вы сомневаетесь.

Обеспокоенный взгляд Торисена нашёл её лицо. Ты сможешь справиться с этим вызовом? вопрошали его глаза.

Она спокойно встретила его встревоженный взгляд и коротко кивнула. Если нет, то мы оба просто теряем своё время.

— Да будет так.

— Можно мне стать вызывающим[51]? — неторопливо шагнул вперёд Досада. — Ты же сказала «когда угодно, где угодно,» — напомнил он ей с притворно дружелюбной улыбкой.

Так вот зачем он насмехался над ней во внешнем дворе, без всяких сомнений, с полного одобрения Калдана. Она бросила взгляд на Горбела, который вернул себе убежавшего в поисках приключений бесёнка и держал его на руках, по-видимому, вверх ногами. Если она провалится, то кого, интересно, Лорд Калдан представит как своего наследника?

— Я верна своим словам, — сказала она Досаде. — Выбирай оружие.

— Тогда мечи.

Ох, сланец[52]. Досаде было прекрасно известно, что владение мечом было её слабейшей дисциплиной. Тем не менее, она поймала брошенный ей меч и обнаружила, что у него скверный баланс.

Прежде, чем она успела пожаловаться, Досада был уже рядом с ней, нанося ужасный рубящий удар сверху вниз. Она блокировала и ощутила силу замаха, ударившую ей по плечу. Он резанул наискось; она пригнулась.

Это безнадёжно. Атакуй.

Он легко расстроил её наступление и, вывернув запястье, обезоружил её.

Зрители издали общий вздох, наполовину удовлетворения, наполовину облегчения, который сменился возгласами протеста, когда Досада сделал выпад ей в горло.

Она превратила своё уклонение в обратное сальто, пнув его в лицо на обратном развороте. Он зашатался с окровавленным носом, ругаясь. Ещё один обратный скачок временно вывел её из его зоны досягаемости. Должен же быть хоть какой-нибудь способ себя защитить. Под ближайшей скамейкой лежала аккуратно сложенная рабочая одежда Марка. Она выдернула кожаный фартук и обмотала его вокруг левой руки, как раз вовремя, чтобы отбить очередной удар. Независимо от его начальных намерений, проткнуть насквозь или всего лишь унизить её, этот удар в лицо явно вывел его из себя. Теперь он жаждал крови. Ну, как и она.

Джейм щёлкнула плетёным поясом фартука как хлыстом, стегнув его по лбу. Порез получился неглубоким, но обильно закровоточил, заливая ему глаза. Он дико задёргался туда-сюда. Она ускользнула вода-течёт, отводя его удары в сторону. Когда он зашатался, на мгновение утратив равновесие, она шагнула к нему и впечатала основание ладони в его нос, который на этот раз сломался с хорошо слышным хрустом. Он не мог ни видеть, ни дышать, кроме как через рот, а кровь, бегущая в него, вполне могла его удушить. Джейм осторожно обошла его кругом. Уголком глаза она видела Торисена, наблюдающего за ними плотно обхватив себя руками, как будто сдерживая себя. Досада снова замахнулся, на этот раз резанув её по плечу, распоров одежду и кожу. Порез вышел небольшим, но Руте всё же добавилось штопки. Она мельком заметила стоящую с краю соломенноволосую кадетку, прочно зажатую в хватке Шиповник, как будто она вырывалась, чтобы вмешаться.

Пора с этим закачивать.

Она осторожно накинула пояс на руку Досады с мечом, и дёрнула. Лезвие улетело прочь. Лорды пригнулись. Оно стукнулось о стол и заскользило по нему, пока не остановилось, указывая острием на Калдана. Лорд Каинрон в ужасе отпрянул прочь.

— Ик!

Паническое выражение заставило его румяное лицо пойти пятнами. Он вцепился в подлокотники своего тяжёлого кресла и повис на нём, подобно утопающему.

— Ик!

Кресло стало приподниматься в воздух, прямо вместе с ним.

— ИК!

Горбел выронил бесёнка и поспешно обогнул стол, чтобы встать за своим отцом. Положив руки на плечи Калдана, он надавил на него всем своим весом и заставил опуститься вниз. Брендан (который не любил вино) предложил ему свой кубок сидра. Горбел принял его и вылил в горло отца.

-. ик.

Кресло опустилось на пол.

Досада, тем временем, яростно пытался стереть кровь с лица, хотя его лоб и нос по-прежнему кровоточили. Джейм стояла наготове со своим кожаным щитом и ремнём, которым она продолжала подёргивать, пытаясь экспериментальным путём освоиться с его неподходящим балансом и длиной.

— Сдаешься?

Он сплюнул, изо всех сил стараясь взять себя в руки.

— Аэ. интересная демонстрация того, как можно воспользоваться всем, что окажется под рукой. А мы все думали, что твой боевой стиль такой чистый.

— Никогда не предполагай. Что работает, то работает.

Торисен расслабил руки и сделал глубокий вздох.

— Я полагаю, что мой лордан подтвердил своё звание. Теперь, если мы можем продолжить.

Джейм отложила в сторону пояс и фартук Марка. Порез на её плече жалил болью. Неужели эти мелкие тесты никогда не закончатся? С другой стороны, подумала она, бросая взгляд на Горбела, не такие уж они все-таки и мелкие, ни для кого из них двоих. А что касается Досады, то, как уже давным-давно сказал один её старый друг: Для таких людей она всегда будет соблазном и ловушкой, поскольку они никогда не смогут воспринимать её всерьёз.

Но её брат держал в руке символ её одобрения. Она шагнула вперёд, чтобы принять его.

— Собачка!

Между ними промчался бесёнок, за которым гнался миниатюрный смерч в красном. Последний выбил стеклянный значок из руки Торисена, а Джейм, отскакивая, наступила прямо на него. Хрустнуло. Они оба поглядели на разбитые вдребезги осколки.

— Неужели мы ничего не можем разделить между собой, не ломая это на части? — пробормотал Торисен. Затем он вздохнул. — Да будет так. — Потянувшись в карман, он вытащил маленькую, кошкообразную, резную фигурку и вручил её Джейм.

Та поражёно на неё посмотрела. — Ох. Я совершённо про неё забыла.

— А я нет.

Джейм отступила назад со своей наградой, смущённая.

Торисен нырнул рукой в мешок и вытащил предпоследний кусочек стекла.

— Каинрон.

Калдан всё ещё цеплялся за подлокотники кресла, но уже перестал икать. Он бросил злобный взгляд на окровавленное, сопящее зрелище, которым был Досада, затем повернулся к Горбелу. — Ладно, давай дальше. В конце концов, похоже, что ты лучший из худшего.

Горбел подошёл к Верховному Лорду и невозмутимо получил свой значок.

— Яран.

Задумчивая Кирен стояла с самого краю. Теперь она пожала плечами, как будто принимая какое-то решение, скинула свою серую куртку и подошла к Торисену в сдержанной, но тем не менее разоблачительной, белой рубашке.

От некоторых (но далеко не всех) лордов раздались возгласы удивления и ужаса. — Не может быть. — Так оно и есть! — Ещё одна чёртова женщина!

— Ну и что с того? — Кедан, действующий лорд Яранов, отмахнулся от повернувшихся к нему возмущённых лиц. — Ядрак сделал свой выбор, а остальная часть дома его поддержала. Если так же поступает и Верховный Лорд, то какое право имеет кто-то из вас, чтобы протестовать?

Торисен вручил Кирен её значок. — Ты очень тонко выбрала время, чтобы раскрыться, — сказал он, под прикрытием нарастающей бури возмущения.

— Ненормально, неправильно…

— …достаточно плохо то, что Норфы свихнулись, но чтобы Яраны!..

— …раторны и винохир, живущие бок о бок…

Кирен улыбнулась.

— Они бы всё равно все выяснили, раньше или позже, и рассказали бы тем, кто ещё не догадался. Да и не то, чтобы это хоть когда-то было тайной. Как говорим мы, Яраны, «Наблюдай, описывай, изучай». Таким образом, ваша сестра отвлекает внимание от меня, а я от неё. Пускай они дерутся или с нами обеими, или ни с кем.

Торисен поразмыслил над этим.

— Я полагаю, что когда у меня будет время всё обдумать, я буду вам только благодарен.

Позднее Джейм показала статуэтку Тиммону и Горбелу. — Мы дрались из-за неё в детстве, пока не сломали. Я хранила заднюю ногу.

Пока переврат Мразиль[53] не забрал её у неё и не бросил в огонь, несмотря на все её бешеные протесты.

— Никаких сувениров из прошлого, обормотка. Теперь, твой дом здесь.

-. пока не потеряла. А что получил ты, Тиммон?

Ардет открыл полотняный мешочек и показал им.

Горбел уставился на содержимое. — Обгорелый палец и треснувшее кольцо? Я не понимаю.

— Как и я, разве что — я думаю — это кольцо моего отца.

— И его палец? Если так, то где их достал Верховный Лорд?

— Я не знаю. И даже не догадываюсь. Он сказал, что это дело моего дома. «Поступай с ним, как знаешь.»

Джейм была вовсе не уверена в том, насколько мудро поступил её брат. Она вспомнила свой сон о том, как Тори сломал Передану шею, и об общем погребальном костре у Водопадов, с которого некто взял то, что, без сомнения, и было этими останками. Поскольку Адрик верил, что обрёл своего живого сына в Тиммоне, вполне вероятно, он больше не будет продолжать свою костяную охоту и, будем надеяться, вернёт контроль над своим домом. Сегодня она снова слышала ясный голос лорда Ардета, поднимающийся над гулом, вызванным «разоблачением» Кирен: «Пусть всё идёт как идёт, у нас всё ещё есть дело, которое нужно обсудить».

Похоже, что во всём, что не касается Передана, с ним всё будет хорошо, хотя Дари, без сомнения, продолжит продавливать свою кандидатуру. Но вот что будет, если Адрик или Тиммон всё же выяснят правду.

— Ха, — сказал Горбел. — Вы, двое, загребли всю удачу. А всё, что досталось мне, так это тупая стекляшка.