Пари

Глава шестнадцатая: Вика

Я с трудом разлепляю глаза по звонку будильника в шесть утра, хотя обычно открываю глаза за пять-десять минут раньше уже просто на рефлексах. Много лет приучала себя не валяться в постели до обеда, потому что практика показала — если встать в шесть, до полудня можно успеть сходить на пробежку и на фитнес, записать десяток эстетичных видео для сторис, помедитировать аффирмациями на успех и финансовое благополучие, сделать уходовые процедуры и неспешно позавтракать в любимой органической кухне.

Но сегодня мои глаза как будто решили дать сбой. Приходится чуть не силой вытаскивать себя из кровати, плестись в ванну и пускать в ход экстренные меры — холодный душ. Как зомби забираюсь в ванну, берусь за рычаг холодной воды и что есть силы дергаю его вверх на мысленный счет «три». Вода колючими иголками вонзается в кожу, но я запрещаю себе шевелиться. Нужно переждать первых двадцать-тридцать секунд, а потом случится благословенное прояснение в голове и вернутся силы.

В прошлый раз, когда я подвергла свою несчастную тушку таким адовым пыткам, это было в день аварии Лекса. Когда Марат позвонил мне, сказал, что его брат в коме и по имеющейся у него «конфиденциальной информации от его лечащего врача», даже если Лекс придет в себя, с большой долей вероятности он останется инвалидом до конца своих дней.

А за год до этого, я точно так же приходила в себя после смерти бабушки.

«А ну соберись, тряпка! — больно стегает моё неосмотрительно оголенное нутро внутренний голос. — Или ты забыла, что сейчас на кону твое выживание, благополучие и сытая жизнь?»

Я хватаю мочалку, наливаю туда порцию цитрусового геля для душа и растираю кожу, пока она не становится красной. Потом переключаю рычаг на горячую воду и заканчиваю, наконец, экзекуцию.

Из ванной выхожу уже с идеально гладким после скраба телом, чистыми волосами и пахнущая фиалковым лосьоном от моего любимого бренда, стоимостью в несколько тысяч за бутылку. Когда я поняла, что там осталось на донышке, а на покупку нового у меня нет ни копейки, как-то сразу расхотелось ныть.

— Ты таран, Вика! — говорю своему отражению в зеркале. Понятия не имею, откуда взялась эта магическая фраза, но каждый раз, когда в моей жизни случался апокалипсис, именно она магическим образом поднимала мой боевой дух. — Ты сейчас соберешься, возьмешь себя в руки и решишь все проблемы. Потому что даже из полной задницы есть как минимум один выход.

Завариваю себе кофе, достаю блокнот и быстро записываю все дела, с которыми нужно разобраться. Получается нефиговый такой списочек, поэтому на соседней странице рисую три колонки, куда выписываю все в порядке важности: то, что нужно решить уже сегодня-завтра, и то, что можно отложить до понедельника. Это даже почти интересно, но лучше бы мои навыки тайм-менеджмента, как и раньше, пригодились мне только в поиске времени на маникюр, укладку и фотосессию.

Первым делом, конечно, нужно разобраться с квартирой и деньгами на тапули.

Я выпиваю почти всю порцию кофе, ломая голову над тем, где раздобыть деньги прямо сейчас, но в голову решительно ничего не приходит. Я готова даже продать одну из своих сумок, но на это все равно потребуется время. Потому что ничто, никакая мечта не заставит меня отдать любимого Луиса или малышку Миу за полцены и в руки какой-нибудь хабалки, которая будет таскать ее в метро или пихать туда недоеденный пирожок! Боже, да каждая моя малышка хранится в отдельном боксе в гардеробной, в своем собственном пыльнике и со специальными вставками внутри, чтобы сумка не теряла форму! Отдать любую из них непонятно кому, не убедившись, что сумка попадает в надежные понимающие руки — это все равно, что выбросить на улицу собственного ребенка!

С туфлями и прочими вещами та же история. И хотя некоторые костюмы, которые я купила в приступе шоппингового угара, до сих пор болтаются на вешалках в первозданном виде с бирками, чтобы найти покупателя нужно время. И уж точно я не собираюсь делать это лично — резонанс в духе «Сенсация: Виктория Янус продает последние трусы!» мне сейчас нужен меньше всего. В ввиду перспектив в ближайшее время быть в стесненных финансовых обстоятельствах, придется брать любое предложение по рекламе, а для этого у меня должна быть кристальная репутация и свежий вид.

Ладно, вопрос с распродажей можно отложить до завтра, тем более, что необходимой на тапули суммы я все равно так быстро с этого всего не заработаю.

Деньги, деньги… Боже, как я могла забыть! Марат собирается продать свои акции «Гринтек»! А если он сказал, что сделает это — то пойдет на принцип. Так боится, что Лекс может все прибрать к рукам, что отдаст свои акции за бесценок первому встречному, лишь бы ничего не досталось брату.

Я хватаю телефон, пишу Хасскому, что Марат собирается избавиться от своих двадцати процентов и даже нашел покупателей, и прошу выяснить все, что он может об этом знать. А я пока попробую воспользоваться своими каналами связи. Например — выйти на жену Павлова. Как-никак, мы типа почти родня по крестнику Марата, а с Таней, женой Павлова, у нас всегда были нормальные отношения. Если Павлов что-то и болтает дома о делах компании, то она точно все мне расскажет, потому что относится к той категории женщин, которые абсолютно не умеют держать язык за зубами. Я заглядываю к ней на страницу, нахожу первую попавшуюся на глаза фотку с едой и пишу в личные, что мне срочно нужно узнать, где она это ела. С Таней главное просто завязать разговор, а потом она еще неделю будет болтать просто по инерции.

Так, пока она ответит, можно переключится на задачу номер два по важности — разобраться с квартирой. Документов на право собственности у меня нет, потому что я и представить не могла, что однажды жизнь заставит меня интересоваться их содержимым. Хорошо еще, что Марат проболтался и у меня есть время разузнать, что из того бреда, который он нес, правда, а что — нет. Мысль о том, что в воскресенье меня буквально могли бы просто вышвырнуть на улицу (в случае, если он правда выставил квартиру на продажу), вызывает у меня острый приступ паники. Все, теперь зарок до конца своих дней — никогда, никому и ничему не верить на слово, проверять и перепроверять невзирая ни на какие отношения!

«Почему ты не пришла и не сказала, что уходишь, глядя мне в глаза?!» — всплывает в памяти вчерашний вопрос Лекса.

Я морщусь от неприятного холода внутри.

Потребовалась уйма сил, чтобы не ударить в грязь лицом и доиграть до конца. Уж лучше пусть считает меня стервой, которая просто сбросила его со счетов, как израсходованный материал, чем трусихой. Стерв не любят и стараются обходить стороной, а в трусиху каждый норовит плюнуть и потыкать палкой. В конце концов, это никак не помешает мне со временем сделать так, что Лекс Яновский снова потеряет от меня голову.

Я снова зарываюсь в свою телефонную книгу. Это мое главное сокровище, целый клондайк номеров на все случи жизни, в том числе — разных полезных людей из государственных структур, которым я периодически делаю маленькие (и не очень) презенты. Никогда не знаешь, с кем придется здороваться за руку, так что лучше на всякий случай умаслить всех сразу.

У меня есть номер одной чудесной женщины из Госреестра прав на недвижимое имущество. К счастью, у нее как раз был День рождения в прошлом месяце и я не поскупилась на подарок. Глянув на часы — уже девятый час, и она должна быть на службе — набираю ее номер. Мы обмениваемся парой пустяковых фраз, а потом я спрашиваю, как мне получить выписку о праве собственности на мою квартиру. На ходу сочиняю историю о «воскресших не пойми откуда родственниках прежних владельцев», которые якобы пытаются заявить право собственности и бравируют тем, что в Госреестре есть соответствующая запись. В общем, чесать по ушам я умею — не зря же была главной звездой нашего университетского драмкружка. После небольшой заминки, чудесная женщина успокаивает меня, говоря, что пробила все по компьютеру, и у моей квартиры есть только один официально зарегистрированный собственник — Марат Эдуардович Яновский.

— Спасибо, — с трудом нахожу силы поддерживать мнимое облегчение, — я так и знала, что это просто какая-то махинация.

И быстро, пока она не начала травить рабочие байки, прощаюсь и кладу трубку.

Вот же…

Значит, Марат не блефовал. И что же это получается?

Я ошарашенно брожу по всем своим трем огромным комнатам, гардеробной, роскошной ванной и похожей на маленькое французское бистро кухне, пытаясь уложить в голове, что мне придется… съехать отсюда?! После того, как я столько сил вложила в каждый уголок, продумала каждую деталь и в прямом смысле слова выстрадала спальню, которую мне ТРИ МЕСЯЦА проектировали и собирали по личному дизайну?

Захожу в гардеробную, пытаясь представить, сколько времени уйдет на сборы. Да у меня одних только расчесок штук пять, а ремни? А платки и шарфы, каждый из которых — настоящее произведение искусства, и их точно нельзя просто побросать в пакеты как какие-то тряпки! Выуживаю все свои чемоданы и спортивные сумки, начинаю складывать туда вещи с самых нижних полок, но первый чемодан «заканчивается» раньше, чем заканчиваются джинсы на полках. Да, я люблю джинсы! Да, у меня их много, некоторые модели я принципиально брала в нескольких цветах, а некоторые вообще — классика и винтаж, и хоть я надеваю их раз в год, это не повод от них избавляться!

Я сползаю на пол, обхватываю колени и начинаю раскачиваться из стороны в сторону, пытаясь хоть как-то себя успокоить. Как будто еще немного — и я развалюсь на части так же быстро и неумолимо, как сейчас трещит по швам моя тихая и устроенная жизнь!

Понятия не имею, сколько я так уже сижу, но моему мозгу явно нужно время, чтобы осознать, что неприятный зудящий звук из реальности — это моя любимая «Kings & Queens», которая стоит на звонке уже больше года. Чтобы отыскать телефон приходится приложить усилия — черт его знает, где он вообще под грудой одежду, которую я, в приступе паники, как оказывается, бросала не только в чемоданы, но и вообще везде. В итоге извлекаю его из-под груды свитеров, и вижу на экране имя «Аня».

— Ну наконец-то ты ответила! — с преувеличенным облегчением говорит она. — Я до тебя уже час пытаюсь дозвониться.

— Ты уже приехала? — Странно, но мне казалось, что Аня собиралась выжать максимум из нового кавалера и проторчать в Париже еще минимум неделю.

— Пф-ф-ф! — фыркает она и тут же скидывает мне фото с видом на Эйфелеву башню. Похоже, ей, наконец, повезло найти нормального и не скупого мужика, и на этот раз она живет в гостинице с «дорогим» видом. — Что у тебя стряслось? Я тут в чат заглянула и немного офигела.

— Представляешь, как офигела я?

— Вот сучки! — Аня никогда особо не миндальничает в выражениях. — И так, у меня есть пятьдесят шесть тысяч на карте. Я могу перевести их частями в течение дня. Отдашь, когда получится. Попробую еще у «масика» поклянчить — он, представляешь, такой щедрый! Покатал меня по магазинам, даже ни разу не глянул, что я покупаю! Мы зашли в бутик «Эрме», прикинь, и там все эти бабы, которые раздувают щеки от важности, просто вокруг меня как мухи кружились!

Пока она восторженно делится впечатлениями от поездки, я вспоминаю, что мы всегда относились к Ане немного… снисходительно. Из нас всех она была самой обычной в плане внешности, ни в какую не хотела расставаться с щелью между передними зубами и всегда выбирала странных мужиков.

Я никогда напрямую ничего плохого о ней не говорила и никак не обсуждала, как и никого из них. Но сейчас, когда именно Аня вот так запросто готова отдать мне свои последние деньги (а я уверена, что это — все ее сбережения), мне жутко стыдно за то, что в моменты, когда остальные трындели в ее адрес всякую грязь, я не закрывала им рот. Если бы моя ситуация не была такой безвыходной — я бы не взяла у нее ни копейки.

— Ань, слушай. — Я все-таки должна это озвучить, чтобы моя совесть была чистой. — У меня сейчас такая жопа в жизни. Я уверена, что тапули продадутся хорошо и все верну с первой же прибыли, но мне уже даже страшно озвучивать какие-то сроки. Это может быть неделя или две, а может — месяц. Ну или точно через три месяца!

— Отдашь, когда сможешь!

— Точно? — Со мной такое редко случается, но прямо сейчас в горле образуется ком. — Я могу подписать расписку. Ну или что там…

— Ой, Вик, не дури, ладно?! Какие расписки? Мы же подруги. Помнишь, ты заплатила за меня в «Сохо»? Я тебе за это по гроб жизни буду обязана! Спасла от позора, а то бы эти пираньи еще долго меня полоскали.

Мне нужно несколько секунд, чтобы вспомнить, о чем речь. Но это явно старая история, потому что раньше «Сохо» был одним из самых модных ресторанов столицы, а потом там случился страшный пожар. Прошло уже несколько лет, здание немного почистили от внешнего уродства, но прежние владельцы так ничего и не восстановили, а новых хозяев за последние годы так и не нашлось.

История, о которой говорит Аня, вообще обычная. Мы как обычно сняли отличный видовой столик на верхней площадке, все шикарно заказали, а когда пришло время оплачивать счет, просто разделили его на пятерых. У Ани тогда не было ни мужика, ни нормальной работы, и когда я поняла, что она долго копается в сумочке в поисках кошелька, я просто положила деньги за двоих. Честно говоря, и сумма-то была пустяковая. Даже не знала, что она так запомнила эту историю.

— Скинь номер карты, куда тебе перевести деньги, — по-деловому говорит Аня.

— Да, хорошо. Спасибо, что выручила. Я даже не знаю, как отблагодарить.

— Пришлешь мне пару тапулей по закупочной цене, — смеется Аня. — Ну, если их еще не разобрали по предзаказу.

— Две пары, — кое-как проглотив проклятый ком в горле, обещаю я. — Пришлю тебе две пары, в подарок.

— Договорились! Все, чмоки тебя и не вешай нос! На связи!

Я еще несколько минут смотрю на экране телефона, потом, спохватившись, скидываю сообщением номер своей единственной незаблокированной карты, и через минуту туда прилетает первый перевод на сумму двадцать тысяч.

Так, осталось найти еще сто двадцать до конца дня, и расплатиться, наконец, с фабрикой. Через пару недель, когда партия будет готова и начнутся заказы, я по крайней мере получу какую-то сумму, чтобы продержаться на плаву до момента, когда получу деньги за акции. А потом… Боженька, клянусь, что с этого дня больше никому и никогда не поверю на слово!