Пари

Глава первая: Вика

Наши дни

— Виктория, сюда! — выкрик слева.

— Виктория, посмотрите вправо! — выкрик оттуда.

Несколько настолько слепящих вспышек, что я чувствую себя полностью дезориентированной. Только бритый затылок стоящего впереди охранника служит каким-никаким ориентиром в этом хаосе. Я следую за ним, словно коза на поводке, стараясь одновременно держать голову немного опущенной, чтобы не попадаться в объективы камер. Хотя, кажется, в этот раз не удастся сбежать без парочки идиотских фото, которые уже через несколько минут появятся на каждой электронной странице любого мало-мальски известного ресурса.

Чтоб тебя, Марат!

Я прикрываю лицо ладонью, когда какой-то смельчак выскакивает слева и наводит на меня фонарик, одновременно выставляя перед собой камеру. Знакомый трюк — я зажмурюсь или начну ругаться, или просто безобразно сморщусь — и вот, этот придурок уже заработал себе на хлеб, продав во все газеты «идиотское фото известной светской львицы Виктории Янус. Марата страшно бесит, что я однажды решила сократить его старую дворянскую фамилию «Янковский» до карикатурного «Янус». Хотя для меня это было очень символично — как и у этого древнего греческого бога, у меня тоже два лица, одно из которых я не показываю никому. А в последнее время все реже вижу его даже в зеркале.

К счастью, я успеваю закрыть лицо рукой и отвернуться, прежде чем еще один из охранников вырывается вперед, выдирает у идиота телефон и без предупреждения роняет на землю.

— Ты что творишь! — возмущается оставленный без куска хлеба с маслом умник, но его голос тонет среди прочих.

— Еще немного, Виктория Николаевна, — говорит кто-то третий.

Единственное хорошее, что Марат сделал для меня за последнее время — вот эти трое парней. Выглядят грозно, работают слаженно и уже несколько раз буквально спасали меня от любителей выскочить из-за угла с «острым вопросом» прямо в нос.

Словно маленькую, они усаживают меня в машину. Двое садятся на переднее сиденье, один — со мной назад, но держится так, чтобы между нами было достаточно места для еще кого-то третьего.

Дают по газам.

Раньше я боялась, что после такого резкого старта под колесами машины могут оказаться люди, но со временем поняла, что это — единственный способ заставить толпу журналюг расступиться. Пока они не поймут, что в погоне за фото или очередной сенсацией, им могут болезненно помять бока — и с места не сдвинутся.

Я выдыхаю только спустя несколько минут, когда наша машина сливается с другими на битком забитой автостраде. Достаю телефон и набираю Марата, хотя шансы, что на этот раз он мне ответит — минимальны. Я пытаюсь дозвониться до уже вторые сутки, но мой муж словно сквозь землю провалился.

Хотя, я уже ничему не удивляюсь.

Наш брак с самого начала был…

— Алло, Марат?! — кричу в трубку, когда вдруг понимаю, что на том конце связи ответили.

— Он просит передать, что сейчас не может тебе ответить, — чавкая жвачкой, говорит хорошо знакомый мне женский голос.

Кристина. Старая любовница Марата, хотя он упрямо продолжает называть ее «боевая подруга». И страшно бесится, когда я каждый раз высмеиваю его наглую ложь. Говорит, что утверждать такое, не поймав их в одной постели — моя грязная манипуляция, и попытка внушить ему чувство вины за то, что он не делал. Как будто я уже не ловила его на горячем с другими женщинами, а он, в ответ, не пытался оправдаться тем, что я «все не так поняла».

— Позови моего мужа, автоответчик, — жестко обрубаю ее попытку накинуть на себя пуху.

— Не пошла бы ты?!

— Держи язык за зубами, — предупреждаю на всякий случай, потому что сейчас от моего терпения уже и так почти ничего не осталось. — То, что мой муж пользует тебя в качестве семяприемника, не дает тебя право открывать на меня свой поганый рот.

Я слышу возню на заднем фоне — Марат явно там, но он все равно не берет трубку.

— Передай моему мужу, что вчера мне звонил Хасский, так что я в курсе, каким образом он все эти годы распоряжался моими деньгами. И прямо сейчас я еду в офис, чтобы лично оценить обстановку. Марат может приехать туда и попытаться что-то сделать. Или может продолжать дальше прятать голову тебе между ног — и тогда я еще до конца сегодняшнего дня выставлю на продажу свою часть акций «Гринтек», пока они еще хоть чего-то стоят.

Заканчиваю разговор.

До боли сжимаю телефон в ладони, потому что высотка «Гринтека» уже виднеется впереди, хотя до нее ехать еще минут двадцать.

Не люблю там бывать, потому что, сколько бы времени не прошло, каждый раз снова и снова вспоминаю тот единственный раз, когда приехала туда с Лексом. Он водил меня по кабинетам, где еще полным ходом шел ремонт, рассказывал, как однажды купит не просто три этажа в новеньком бизнес-центре, а его весь, от парковки до крыши. Собирался разбить там зимний сад, чтобы сотрудникам было где сбрасывать напряжение.

Лекс любил планировать наперед.

Не боялся забегать слишком далеко.

А я… всегда была трусихой.

Когда машина притормаживает у офиса и охранник помогает мне выйти, я еще какое-то время топчусь у подножия широкой массивной лестницы, по которой туда-сюда снуют люди.

Хасский, давний друг моего отца и один из старейших угрей в море бизнеса, время от времени оказывает мне помощь, не давая бессмысленно растратить деньги. Я всегда прислушивалась к его советам. Это он сказал, что мне необходимо вложиться в акции «Гринтек», хотя на тот момент Лекс еще только начал расширяться. Отец оставил мне в наследство небольшой, но уже потихоньку умирающий бизнес, который Хасский посоветовал продать, а вырученные деньги положить на депозит. Лекс как раз всюду искал инвесторов, искал каждую свободную копейку. И я предложила купить у него часть акций. Он отказался — сказал, что не настолько уверен в том, что дело выгорит и не станет рисковать моими единственными сбережениям. Не помогли никакие уговоры. А потом, год спустя, когда доходы «Гринтека» начали набирать обороты, подарил мне двадцать процентов акций. Сказал, что если вдруг мне нужен камень в коробке, то я всегда могу сжечь их, а из пепла сделать «углеродный алмаз».

Он всегда был немного… странным.

Но щедрым, даже когда был на мели.

Очень романтичным.

Страшным романтиком и мечтателем.

«Ох, Витуся, загубишь ты жизнь мужику…» — любила говорить моя бабушка, когда я, сидя на ее кухне и наворачивая пирожки, голосовыми сообщениями хвасталась подружкам, что нашла неплохую инвестицию в свое будущее.

Кто же знал, что нужно было с самого начала ставить не на того брата.

Хотя, кто знает — возможно, правильнее всего было бы вообще бежать от Янковских со всех ног? Можно сколько угодно пытаться оправдать свой выбор отсутствием выбора, но кого я обманываю? У меня была тьма поклонников, просто мне хотелось отхватить не просто богатого папика — а молодого и симпатичного, член которого не пришлось бы поднимать шаманскими ритуалами.

А Лекс был таким… заботливым и щедрым.

Решив, что для сегодняшнего визита в офис подойдет моя любимая маска «стопроцентной натуральной стервы», поднимаюсь по ступеням, задорно цокая каблуками и когда вхожу в распахнутые двери, мне наперерез выбегает начальник охраны.

— Виктория Николаевна, Марат Эдуардович предупредил, что вы приедете.

— Надо же, — довольно выразительно хмыкаю, — с вами он хотя бы не боится разговаривать. В следующий раз, когда у меня будет какой-нибудь список покупок, передам его через вас.

Он смотрит на меня с полным непониманием.

Ладно, согласна, это была слишком тонкая ирония для деревянного мозга людей его профессии и обязанностей.

Он проводит меня до лифта, а внутри сам нажимает кнопку нужного этажа. Лениво пытаюсь вспомнить его имя, но это вообще бессмысленно — у меня крайне дерьмовая память на лица и прочие личные данные. А в офисе «Гринтека» я последний раз была год назад, и единственное, что моя память сохранила после того визита, был кофе. Ужасно, непозволительно гадкий кофе. Я потратила несколько недель, подбирая подходящий сорта на замену, и еще столько же, чтобы заставить Марата раскошелиться на нормальные кофемашины вместо дурацкий автоматов с помоями за ту же цену.

После этого Марат из шкуры лез, лишь бы я больше никогда здесь не появлялась.

— Спасибо, дальше я сама, — пытаюсь избавиться от своего непрошеного гида, но он все равно крутится под ногами.

— Марат Эдуардович сказал провести вас до Зала собраний.

— А зад Марат Эдуардович не приказывал мне подтирать? А то вдруг я не справляюсь без посторонней помощи.

Он снова смотрит на меня с коровьим выражением лица, окончательно убивая еще теплящуюся во мне надежду отделаться от этого конвоя. Приходится смириться и остаток пути потратить на попытку понять, что именно дорогой муж успел для меня приготовить.

Хотя, чтобы он там не приготовил, нужно смотреть правде в глаза — я все равно ни черта не смыслю в этом бизнесе. Не понимаю, как должны работать все эти… финансовые процессы, почему что-то работает, а что-то — ломается. Если Марат дал команду обвести меня вокруг пальца — из меня профессионально и за пять минут сделают круглую дуру.

В центре просторного зала, за солидным овальным столом, сидят двое. Одного я точно знаю, потому что он частый гость в нашем доме. Это Павлов, генеральный директор «Гринтек» и лучший друг Марата. Мой муж по совместительству, год назад стал крестным его первенца, и по этому случаю организовал Павлову новую должность у себя под крылом. Судя по тому, что мне вчера в двух словах рассказал Хасский — проблемы у «Гринтека» начались примерно в то же время. Совпадение?

— Добрый день, Вика. — Павлов встает мне навстречу, протягивает ладонь для рукопожатия. — Знакомься, это — Геннадий Сергеевич Лим, наш финансовый директор.

— Добрый день, Виктория Николаевна, — здоровается маленький сгорбленный человечек, ростом, кажется, с наперсток.

— Марат передал, что ты хотела поинтересоваться, как идут дела. — Сразу видно, что Павлову тяжело дается завернуть меня на другую дорожку.

— Акции «Гринтек» в полной… гм-м-м… филейной части. — Решаю воздержаться от откровенных грубостей. — Я приехала узнать, что происходит и посмотреть на финансовую отчетность. Марат, вероятно, дал указание любой ценой меня облапошить, но, знаете, я не первый год замужем и все его уловки мне хорошо известны, так что я подстраховалась. Эй!

Окрикиваю начальника службы безопасности, виноватой улыбкой извиняюсь за то, что подзываю его примерно как человека без имени.

— Да, Виктория Николаевна?

— Приедет человек по имени Хасский — пусть его сразу пропустят и проведут сюда к нам.

Он кивает и удаляется.

Я усаживаюсь за стол, без интереса разглядывая гору папок на столе.

— Это что за Стоунхендж? — Заглядываю в одну из них, сдуваю несуществующую пыль и тут же захлопываю обратно.

— Я как раз собирался… — начинает Мужичок-с-ноготок, но я останавливаю его взмахом руки.

Поудобнее устраиваюсь в кресле, устроив руки на подлокотниках, словно Большой босс.

— Я знаю, что Марат дал команду обвести меня вокруг пальца. И даже не буду ставить под сомнение, что вы выполнили бы его указание на «пять с плюсом», потому что я совсем ничего не понимаю… во всем этом. — Указываю взглядом на стол и документы. — Но есть человек, собаку на всем этом съел, и его мнению, в отличие от вас, я доверяю гораздо больше. Хотя бы потому, что он не кормится подачками моего мужа, а значит — ему абсолютно нечего тереть за неудобную правду. Пока он не приедет — я даже слушать ничего не хочу. Поэтому предлагаю сделать перерыв на кофе, и поболтать о… погоде? Как дела у супруги, Саш? Как сын?

— Все хорошо, Вика. Но у нас тут как бы… рабочий процесс. Я не могу просто сидеть и ждать.

— Кто этот человек? — тут же подхватывает сутулый. — Марат Эдуардович не предупреждал, что будет кто-то еще. Виктория Игоревна, вы можете изучать рабочие документацию, потому что у вы — акционер. Но у людей не из штата сотрудников, нет таких полномочий. Пока я не получу на этот счет четких инструкций от Марата Эдуардовича — я вынужден запретить…

— Запретить? — перебиваю я, немного подаваясь вперед, из-за чего одна из папок начинает стремительно заваливаться на бок. Через секунду распадается и весь этот карточный домик. — Что именно во собираетесь мне запретить, финансовый, как вас там, директор? Хотите ограничить права одного из главных акционеров?

— Вы, но не человек, который не имеет никакого грифа доступа.

— Как мой законный представитель, Хасский получает тот же уровень доступа, что и я. — Слава богу, когда-то я закончила юридический, и хоть благополучно прогуляла добрую половину лекций, кое-что в голове все-таки осталось. — Или мне стоит организовать собрание акционеров и обсудить этот вопрос с ними? Уверена, им всем будет очень интересно узнать, что вкладывая в «Гринтек» свои немалые деньги, они имеют право только на порцию лапши на ушах.

Павлов цыкает на этого умника и тот, насупившись, усаживается в кресло.

— Хорошо, мы сейчас все успокоимся и возьмем себя в руки, — предлагает Павлов.

— Я спокойна, это у вас почему-то подгорает.

Хотя на самом деле чуйка уже не просто шепчет, а буквально вопит, что дела с акциями гораздо хуже, чем предупредил Хасский.

Неужели я снова потеряю все свои деньги?

Нет, Боженька, только не это. Я не готова начинать все заново.

У меня есть небольшие сбережения, но это капля в море по сравнению с тем, какую сумму я могла бы собрать, если бы умела хоть немножко экономить. Но я, черт подери, никогда не понимала, как можно в чем-то себе отказывать, особенно, если на удовольствие можно потратить не, строго говоря, последние деньги. И я всегда знала, что на самый крайний случай, у меня есть акции «Гринтек», продав которые, мне хватит на двухэтажную хижину где-то на Бали и безбедное существование до самой старости.

Вот гадство.

К счастью, Хасского не приходится долго ждать. Павлов пару раз пытается дозвониться до Марата, но тот по какой-то причине не выходит на связь. Хотя, что еще можно ожидать, когда на горизонте появляется Кристина? Она будет доить его до последнего, пока не закроет все свои хотелки, а потом снова свалит в закат. За три года нашего с Маратом брака, я трижды была свидетельницей их «бурных разрывов». Последний случится примерно полгода назад и был таким грязным, что мне пришлось очень постараться, чтобы закрыть рты любителям всюду совать мои имя, хотя в романе Марат Янковского и Кристины Дольче я не присутствовала даже в качестве тени. Но кому-то так хотелось быть автором эксклюзивного контента, что мое имя вписали буквально с потолка.

Я искренне надеялась, что после той головомойки Кристина исчезнет из его жизни хотя бы на пару лет. Но, как говорят, на старые дрожжи…

— Всем добрый день! — Хасский быстро заходит в кабинет и занимает место рядом со мной.

Мы обмениваемся короткими взглядами, а потом я представляю друг другу всех присутствующих, но после этого сутулый держится еще более насторожено. И когда Хасский просит его показать финансовую документацию, снова пытается отказать, ссылаясь на пункты корпоративных правил. Но этот раз мне даже рот открывать не приходится — Хасский хладнокровно разносит его защиту по кирпичам, и сутулому, в конце концов, приходится подчиниться.

— Это черт знает что, — говорит себе под нос Хасский, когда бегло ознакамливается с бумагами, на которых только бесконечные столбики цифр и какие-то финансовые выдержки.

Обычно он редко выходит из себя, но сегодня доходит до того, что тянется за носовым платком и вытирает испарину со лба.

— Мне уже начинать паниковать? — спрашиваю громким шепотом.

— Еще вчера, — как-то обреченно отвечает он.

— Что это значит?

Но ответить Хасский не успевает, потому что дверь в кабинет распахивается с глухим ударом о стену. И на пороге появляется Марат собственной персоной.