Патруль

Глава 1

– Алана, сзади!.. – раздался крик Грега.

Мог бы и не предупреждать – я и сама слышу позади себя быстро приближающиеся тяжелые шаги. Надо же, как эта нечисть к нам спешит, чувствуя рядом с собой горячую кровь! Плохо то, что сейчас совсем темно – середина ночи, к тому же луна зашла за тучу, вокруг почти ничего не видно, но, по-большому счету, это не проблема, справлюсь, да и Грег поможет.

Так, резким рывком ухожу в сторону, разворачиваюсь, и мне удается с одного замаха достать упыря, который к этому времени находится всего в паре шагов от меня. Вернее, я первым же ударом меча смахнула с плеч его голову, которая откатилась в сторону. Теперь, главное, не попасть под струю темной крови упыря, ведь если хоть капля этой нечистой крови окажется на теле, то в этом месте до конца твоих дней останется почти неизлечимая язва.

– Чуть подальше отойди!.. – Грег вновь подал голос. – Ты слишком близко к нему стоишь!

Когда напарник приказывает, надо слушаться беспрекословно. Из нас двоих я – всего лишь боевая сила, а он – маг, и, в отличие от меня, хорошо видит даже в полной темноте. Впрочем, мне самой прекрасно известно, что от умирающего упыря следует держаться подальше: такие существа, даже лишившись головы, издыхают долго, и в агонии могут смертельно поранить неосторожно подошедшего к ним человека.

Повезло, что мы так быстро расправились с этой нежитью, хотя дело тут не только в везении – все же Грег сумел спеленать упыря магическими заклинаниями, и тот стал куда более медлительным, а остальное зависело только от меня. Беда в том, упыри не только очень быстры, но еще и сильны физически, одолеть их весьма непросто, тем более что обычный металл не способен нанести этим тварям особого вреда. Естественно, что для схваток с нечистью простой меч не годится, тут нужен другой, с серебряными насечками. Впрочем, не только меч, но и почти все имеющееся у меня оружие изготовлено из металла с немалой примесью серебра – увы, в нашем деле иначе нельзя. А еще у меня прихвачена освященная соль, которую нежить боится немногим меньше серебра. К тому же Грег наготове – напарник всегда поможет заклинаниями, а то и огнем. Ну, мы народ подготовленный, свое дело знаем неплохо, а вот простым людям ночной порой в схватку с упырем лучше не вступать – у них нет ни единого шанса выиграть этот бой.

Когда спустя несколько минут луна вновь показалась из-за туч, то упырь уже не шевелился. Грег кивнул – мол, все в порядке, но я и без его подтверждения видела, что это существо мертво окончательно. Что ж, замечательно, теперь следует крючьями оттащить останки упыря к куче дров, которую мы приготовили еще с вечера, и дотла сжечь эту нежить. Для чего это нужно? Дело в том, что сжигание тела частенько является единственным способом раз и навсегда избавиться от очень многих представителей самой разной нечисти, в том числе и от упырей.

Мы не теряли время на ненужные разговоры, благо уже давно работали в паре, понимали друг друга с жеста и полуслова, а все наши действия были отработаны едва ли не на уровне инстинктов. Тут, главное, не расслабляться ни на мгновение, быть предельно внимательным, постараться не упускать из вида никаких мелочей, даже, казалось бы, самых незначительных, а не то может произойти всякое... Что именно? Да бывали уже такие случаи, о которых и вспоминать не хочется.

Пока пылал костер, Грег занимался тем, что подкидывал древесину в огонь, делая все, чтоб от тела упыря как можно скорей остались одни головешки. Ну, а я, в свою очередь, была на страже, следила за тем, что происходит вокруг. Если верны предположения Грега (а мой напарник в таких случаях, как правило, не ошибается), то неподалеку должен находиться еще один упырь, однако по какой-то причине он все еще не показывается. Наверняка издали наблюдает, но близко не подходит – огня боится, тем более что мы распалили костер весьма немалых размеров (в таких случаях дров жалеть не стоит), а едва ли не вся нечисть испытывает настоящий страх перед огнем. Ладно, разберемся, ведь нас и послали сюда как раз для того, чтоб покончить с этой опасной нежитью, пугающей здешних крестьян.

Надо сказать, что у живущих здесь людей есть все основания для страха – за последнее время в этих местах было убито семь человек, причем у каждого из погибших была едва ли не досуха выпита кровь, а само тело крепко обгрызено. Не надо быть опытным охотником, чтоб понять – лесное зверье к этим нападениям не имеет никакого отношения. Вполне естественно, что здешних жителей охватил самый настоящий ужас, они даже днем опасались покидать пределы деревни, а уж о том, чтоб отправлять скотину на выпас – об этом и речи быть не могло. Все происходящее тем более досадно, что сейчас как раз середина лета, самая пора заготовки сена, ягоды в лесу поспевают, вот-вот грибы пойдут... Дни стоят золотые, крестьянам нужно заниматься своим привычным делом, ведь если время упустить, то зимой людям придется тяжко, да и обозов с продовольствием в город пойдет куда меньше.

Что ж, разгул нечисти – это дело хотя и весьма неприятное, но довольно-таки обычное, и куда в таких случаях перепуганным людям следует обращаться за помощью – об этом всем хорошо известно. Вот потому-то мы с Грегом и оказались здесь, а выяснить, что тут происходит, нам не составило особого труда...

Кто мы такие? Как раз те, кого и зовут на помощь, когда в мир приходит чужеродное зло. У людей, подобных нам, есть название – Патруль, и состоит этот самый Патруль, как правило, из двух человек, мага и воина. Цель Патруля только одна – борьба с нечистью, которой, к великому несчастью, за последние пару сотен лет расплодилось более чем достаточно. Как это ни печально, но мир более полутора сотен лет сотрясали войны, и потому на земле оказалось немало созданий Темных Небес, с которыми и борется Патруль. Работа, надо сказать, весьма неблагодарная, и если что складывается не так, то мы такого о себе наслушаемся!.. Со стороны все действия Патруля смотрится довольно просто: маг находит нечисть и нейтрализует ее, а воин помогает магу по мере своих сил и возможностей. Думаю, понятно, что в нашей паре маг – это Грег, а я никогда не считала себе плохим ратником.

Для схваток с обычными творениями Темных Небес двух умелых и хорошо обученных людей, как правило, вполне достаточно, хотя от всех неожиданностей и случайностей все одно не убережешься. Конечно, при необходимости или в случае серьезной опасности численность Патруля можно увеличить хоть до десяти человек, но для этого должна быть более чем серьезная причина из числа тех, о которых говорят «Не приведи Боги такое несчастье на нашу шею!».

А еще стоит отметить, что абы кого в Патруль не возьмут, отбирают самых лучших и умелых. Кроме того, следует принять во внимание и то, что на этой непростой ниве борьбы со злом мы работаем не самостоятельно, а под постоянным присмотром Святой Инквизиции. Вернее, как раз представители этого весьма сурового ордена и дают нам задание на уничтожение очередной нечисти. Со святошами-инквизиторами шутки плохи, так что ошибки при выполнении задания должны быть сведены к минимуму. Увы, иначе никак, ведь именно Инквизиция в нашей стране взяла на себя обязанность заниматься искоренением порождений Темных Небес, и, надо признать, на этом поприще святые отцы действуют довольно-таки безжалостно, да и сторонних авторитетов почти не признают. Скажу больше: несмотря на то, что мы находимся у них на службе, господа инквизиторы и нас смотрят, как на потенциальных преступников, но с этим ничего не поделаешь – святые ханжи стараются искать предательство и ересь едва ли не во всем, что хоть немного выходит за рамки их представлений о жизни.

Должна признать и то, что мы с Грегом служим в Патруле не ради высоких моральных убеждений. Вернее, среди патрульных есть и такие, кто ставит своей главной жизненной целью борьбу с нечистью – честь им за это и хвала! Однако не менее важную роль здесь играют и деньги, ведь отцы-инквизиторы неплохо платят тем, кто выполняет весьма опасную и рискованную работу по искоренению порождений Темных Небес... В общем, когда случаются такие вот более чем неприятные истории, что недавно произошли в этой деревеньке – вот тогда зовут нас, то бишь тех, кто служит в Патруле.

... Ночь, тишина, яркая луна на небе, которая то и дело скрывается за тучами, но когда показывается вновь, то освещает все вокруг своим холодным светом. Хотя полнолуние ожидается завтра, но уже и сегодня все окружающее видно очень даже неплохо: напротив нас – старое кладбище с покосившимися крестами и деревянными памятниками, справа и слева – лес, стоящий черной стеной, а позади – луг, на котором давным-давно пора косить сохнущую траву. Конечно, сейчас, ночной порой, при лунном свете, местность выглядит довольно-таки жутковато, особенно если учесть то, что вокруг стоит невероятная тишина – вон, даже птицы умолкли!, а рядом в костре сгорает тело упыря. Лично я уже давно привыкла к подобным картинам, но вот обычного человека, окажись он на этом месте, почти наверняка заколотила бы дрожь, и осуждать их за подобное вряд ли стоит.

Не спорю: для многих обывателей луна – это волшебная ночь под звездным небом, душевный подъем, любовь, стихи и прочая романтическая дребедень. Что ж, могу только позавидовать этим беззаботным людям, потому как для нас с Грегом луна – это солнце мертвых, ведь чаще всего именно ночами и появляется на земле всяческая нечисть. Взять хотя бы того же упыря, то бишь живого мертвеца, восставшего из могилы... Впрочем, по мнению Грега, упырь здесь наверняка не один, а мой напарник ошибается редко... Ничего, разберемся и с остальными.

– Алана, все в порядке?.. – поинтересовался Грег, не отрываясь от своего занятия.

– Вроде того...

Сейчас меня в первую очередь беспокоила высокая трава на поле – вон, вымахала едва ли не выше пояса взрослого человека. В такой траве можно попытаться незаметно подобраться к противнику... Хотя от упыря вряд ли стоит ожидать подобной хитрости: все же эти люди, после своей смерти превратившиеся в нежить – они уже мертвы, и от их прошлого разума осталась всего лишь частица, но, тем не менее, исключать ничего не следует...

Вновь подумалось: досадно, что поле не скошено, хотя обычно крестьяне стараются не допускать такого безобразия, чтоб сено пропадало, можно сказать, на корню. Увы, но живущие в округе люди сейчас настолько перепуганы, что даже при ярком солнце не решаются подходить к этому месту – боятся. Дескать, луг находится слишком близко от кладбища, как бы эти... не вылезли невесть откуда и не накинулись...

Вообще-то подобные опасения совершенно напрасны: днем людям ничего не грозит, ведь солнечный свет для упырей смертелен. Недаром эта нежить для своего обиталища выбирает себе такие места, куда не проникают солнечные лучи, ведь жить хочется всем, даже нечисти. Именно потому днем упыри скрываются в самых темных местах, то бишь в склепах, могилах или в глубоких подвалах домов, и лишь с наступлением темноты выходят на охоту. Ну, склепов на этом деревенском кладбище отродясь не было, в деревне все подвалы, чуланы и подполы мы уже проверили, так что остается обследовать только здешнее кладбище. Что ж, дело обычное, все осмотрим, не впервой!

А ночь сегодня, и верно, просто замечательная! Тишина, покой, тепло, ни ветерка, и, если не считать горящего рядом большого костра, то вокруг просто-таки разлито удивительное спокойствие... Подобное, как это ни странно, настраивает на лирический лад. Возможно, все дело в том, что мы просто несколько устали – это уже подряд вторая бессонная ночь. Наверное, именно потому меня ни с того, ни с сего одолели воспоминания...

Мое имя – Алана Риман, и родилась я в Тайрене, столице нашей страны. Увы, но знатным происхождением я похвастаться не могу, так же как и высоким достатком своей семьи. Если же называть вещи своими именами, то место, где мы жили, было самым настоящим городским дном, прибежищем для человеческого отребья или же тех неудачников, кому крепко не повезло в жизни. Посторонние люди в наши края старались не заходить – слишком плохая и опасная слава была у этого места, расположенного возле городской черты, ведь недаром оно носило говорящее название – Тупик. Грязь на вечно неубранных улочках, покосившиеся закопченные домишки, бросающаяся в глаза нищета, мрачные лица живущих там людей, уныние, просто-таки разлитое в воздухе... Думаю, не стоит пояснять, чем промышляли обитатели Тупика, но честным трудом занимались немногие. Что же касается остальных... Ну, здесь каждый выживал, как умел, причем, как правило, весьма неправедным способом, и этим все сказано – ведь не просто так стражники держали под своим постоянным присмотром Тупик и его обитателей, хотя в темное время даже стража без крайней на то нужды старалась сюда не соваться. Слишком опасно и непредсказуемо, потому как нравы у людей, живущих в Тупике, были, скажем прямо, весьма жесткие, и тут ценились прежде всего сила, ловкость, наглость, сообразительность, а еще определенная доля безжалостности. В здешних местах правил только один закон – подчинения силе.

Что касается семейных уз, то у обитателей этой дыры они не отличались особой крепостью. Обычно дети здесь становились самостоятельными едва ли не с того самого времени, как только сумели научиться ходить и разговаривать. Конечно, существовали и любящие семьи, такие, где заботились о своих детях, и опекали их со всей возможной заботой, но таковых в Тупике было, увы, немного. Нередко детишки вынуждены были сами доставали себе пропитание, не надеясь на помощь родителей. Частенько такие вот никому не нужные ребята сбивались в стайки – так жить проще и легче. По сути, это были звереныши, которые учились выживать, понимая, что кроме как на себя, более им надеяться не на кого.

А еще едва ли не у всех обитателей Тупика была мечта – выбиться в люди и покинуть это место, иметь свой дом на чистой улице, карету с лошадьми, хорошую работу, красивую одежду, обеспеченную жизнь, и не заботиться ежеминутно о хлебе насущном... К сожалению, вырваться отсюда удавалось немногим, считанным единицам, но тут уж кому как повезет.

Моя семья ничем не отличалась от большинства обитателей Тупика. Единственным занятием папаши были поиски выпивки, причем дражайший родитель занимался этим крайне необходимым делом все дни напролет, и каждую ночь не приходил, а приползал домой, в нашу полуразвалившуюся лачугу. Почему приползал? Да потому что к тому времени он был пьян, можно сказать, в хлам. Когда же у папаши наступало короткое время протрезвления, то дорогой родитель, хватаясь за больную голову, без конца зудел о том, что мы, неблагодарная семья, повисшая на его плечах, загубила судьбу и высокие стремления такого талантливого человека, как он... Ну, вообще-то все пьяницы говорят одно и то же, со слезами на глазах сетуют на горький рок и тяжкий жребий. Впрочем, на бесконечные стенания папаши мы не обращали внимания – наслушались за долгие годы... Что же касается матери, то, когда я подросла, она, по слухам, сбежала из дома с каким-то военным.

Вообще-то мамашу можно понять: говорят, что она, несмотря на жизненные тяготы, все еще оставалась более чем привлекательной женщиной, на которую засматривались мужчины, и прозябать в полной нищете с вечно пьяным неудачником-мужем у нее не было ни малейшей охоты. Как говорится, впереди не просматривалось никаких перспектив на будущее, а раз дела обстоят столь невеселым образом, то каждый вправе устраивать свою судьбу так, как может, и как считает нужным. Мамаше подвернулся случай покинуть Тупик, и она без колебаний им воспользовалась.

Что же касается детей, которых родительница оставила здесь... Ну, любому понятно, что когда рядом с бедной (вернее, нищей) женщиной (пусть она будет и того красивей) ошиваются три вечно голодных спиногрыза (которых к тому же надо обувать-одевать, кормить, учить уму-разуму, да еще и в дальнейшем направлять по верному жизненному пути) – то в этом случае ей вряд ли стоит рассчитывать на хорошего кавалера! Уж лучше, не оглядываясь, отправиться в новую жизнь, раз и навсегда закрыв за собой дверь в прошлое!

Подобный поступок – уйти, оставив детей на произвол судьбы, здесь считался рядовым событием: дескать, ничего страшного, дело обычное, тем более что в этом случае у брошенных деток есть какой-никакой, а отец, да и крыша над головой имеется, что уже немало! Ну, а насчет всего остального можно сказать только одно – тут каждый сам за себя, и если ты сильный и здоровый, то выкарабкаешься, а слабакам в Тупике не место! Если же в отсутствие родителей с детьми что худое и произойдет, так, значит, им это на роду написано. В конце концов, можно и новых детей нарожать – дело нехитрое. Правда, каким образом будут выживать брошенные ребятишки, и удастся ли им это сделать – тут вопрос иной...

Нас, оставленных мамашей детей, было трое, и какое-то время обо мне и младшей сестренке заботился старший брат, которому в то время исполнилось восемь лет. Потом сестренка, которой еще не исполнилось и три годика, тяжело заболела – простудилась. Помнится, тогда была очень длинная и холодная весна с пронизывающими ветрами... Какое-то время и мы с братом, и доброхоты-соседи пытались лечить малышку, как умели, но ей становилось все хуже, а потом она и вовсе стала метаться в горячечном бреду. Нам не оставалось иного выхода, как отнести ее в приют при городском монастыре – как это ни печально, но было понятно, что без помощи и хорошего лечения сестренка умрет. Малышке повезло: монашки ее выходили, а потом какая-то добрая горожанка и вовсе забрала мою сестренку из приюта – мол, девочка такая хорошенькая, милая, что от нее просто глаз не оторвать, а я человек одинокий, и теперь у меня будет, о ком заботиться... Что же касается брата, то вскоре он пропал, и лишь через какое-то время выяснилось, что подвыпившие матросы с иноземного судна утащили его на свой корабль – мол, парнишка с виду крепкий и выносливый, а на их корабль позарез требовался юнга, потому как тот сопляк, что еще недавно числился на судне в этом звании, удрал невесть куда по прибытию в порт, а без юнги корабль быть не должен...

Так я осталась, можно сказать, одна. Не знаю, как сложилась бы моя дальше моя судьба, если б не случай, изменивший все.

... Мне едва исполнилось семь лет, когда в Тупик заявились двое гостей, причем пришли они не просто так, а по важному делу. Новости здесь разносятся быстро, и потому уже через четверть часа все обитатели Тупика знали, что пришлые намерены отобрать себе нескольких детишек – мол, собираются обучать их ратному мастерству. Понятно, что абы кто сюда не сунется, значит, к подобному известию надо отнестись со всей серьезностью. А уж когда стало известно, что эти двое – элинейцы, то здешние ребятишки не только сами хотели поглядеть на них, но и страстно желали стать теми везунчиками, на кого падет выбор, тем более что желающих вырваться из Тупика всегда хватало. К тому же всем было известно, что каждый из детей, пришедших на такие вот отборы, получит мелкую монетку, а для нас как раз это было едва ли не самым важным.

Несмотря на кажущийся бардак, мнимое безвластие и полное безразличие к посторонним, в Тупике все подчинялось установленным здесь жестким законам. Естественно, была своя негласная власть, как были и те, в чьих руках находились бразды правления столь злачным местом. Эти люди держали все под своим контролем, и без их согласия вряд ли хоть кто-то из посторонних мог решиться на то, чтоб придти сюда, и безбоязненно отбирать себе учеников, ведь дети считались чем-то вроде собственности Тупика, так сказать, его будущим. Впрочем, кем бы эти двое не были, но чужаков в здешних местах все одно не любили, и уж тем более им не разрешалось тут хозяйничать, но иногда (как в этом случае) все же допускались исключения. Естественно, это происходило не от доброты душевной, а по договоренности с теми, кто держал власть в Тупике.

Когда в условном месте собралось немало ребятишек, то мы увидели, что рядом с двумя незнакомыми пожилыми мужчинами стоит Хмель – этот немолодой плотный мужичок был одним из тех, кто распоряжался делами в Тупике (а еще он был скупщиком краденого), и потому его присутствие здесь было просто необходимо – надо же присматривать за происходящим, пусть даже речь идет о таких уважаемых людях, как элинейцы.

Кто такие элинейцы? Это бойцы, с которыми лучше не встречаться – смелы, прекрасно обучены ратному делу, владеют едва ли не всеми видами оружия. Более того: сейчас есть целый Орден Элинейцев, и вступать в конфликт с его представителями не стоит ни в коем случае. Правда, аристократы элинейцев не любили – мол, они не всегда сражаются по правилам, принятым среди благородных людей, а это, дескать, недопустимо! Да и должного пиетета к дворянству эти люди не испытывают!.. Ну, можно говорить что угодно, но ясно было и то, что к этим утверждениям высокородных господ примешивалась немалая доля зависти.

Говорят, когда-то был такой великий воин – Элиней, и именно он пару сотен лет назад создал свою школу искусства боя, и тех, кто прошел там обучение, называли элинейцами. Первоначально основной задачей Ордена было готовить охранников и телохранителей для богатых людей: увы, но наличие тугой мошны, высокого положения в обществе и громкого титула вовсе не значит, что ты можешь спокойно спать днями и ночами. Частенько находилось немало желающих наложить свою лапу как на эту самую набитую мошну, так и на титул, а потому уважаемым людям всегда нужна по-настоящему надежная, умелая и некорыстолюбивая охрана, которую не всегда можно отыскать. И потом, в жизни бывает немало обстоятельств, когда, назовем так, без ловкого человека, умеющего держать язык за зубами, тебе никак не обойтись. К тому же будет очень хорошо, если тот человек после выполнения задания напрочь забудет о том, какую именно работу и для кого он только что сделал.

Так вот, именно таких верных, умелых и неподкупных охранников предоставлял Орден Элинея. Следует отметить и то, что услугами элинейцев пользовались не только состоятельные жители нашего государства, но и обитатели других стран. Служители Ордена были бойцами высочайшего умения и мастерства, и, разумеется, их услуги стоили немало, и потому нанять их – подобная роскошь по карману далеко не каждому, но зато наниматель мог спать спокойно – эти люди хорошо знали свое дело. Если учесть, что помимо охраны орденцы могли быть использованы как лазутчики, тайные агенты, шпионы, или же те, кого нанимают для особых поручений. Каких? Тех, за которые возьмется далеко не каждый, и для которых нужны особые навыки.

Сейчас об этих людях, их мастерстве, ловкости и умении рассказывают такие невероятные истории, что многие слушатели только руками разводят, не зная, можно ли верить этим повествованиям. Говорят, будто элинейцы в одиночку могут выстоять против множества врагом, или же в состоянии одним махом прыгнуть с земли на вершину высокой башни. Понятно, что большинство из этих рассказов – самые обычные преувеличения, но все же полностью относить их к выдумкам не стоит, потому как вряд ли они рождались на пустом месте.

Вырастить такого умельца непросто: это стоит немалых трудов, и будущих служителей Ордена нужно натаскивать с самого детства. Естественно, что принятые на обучение дети проникаются духом Ордена, в будущем живут по его законам, да и на службе будут выкладываться полной мерой. Потому-то учителя Ордена время от времени и ездили по детским приютам или злачным местам, отбирали там толковых детишек, которых считали наиболее подходящими для будущего служения в Ордене, и которые позже станут достойной сменой своих учителей.

Сейчас эти люди пришли в Тупик все за тем же делом, то бишь выискивая подходящих для обучения ребят. Понятно и то, что детей пришлым отдадут не просто так, и не по причине излишнего человеколюбия – здесь ничего бесплатно не делается, а, значит, хозяева Тупика должны получат нечто взамен. Что именно? Ну, такими вопросами лучше не задаваться, это не наше дело.

Что требовалось от собравшихся детей? Немного: каждый из нас по очереди должен был бегать, прыгать, забраться на высокое дерево, ловить брошенную монетку, а двое пришлых мужчин внимательно наблюдали за нами, подмечая каждую мелочь. Если честно, то мы относились ко всему происходящему как к игре, тем более что подобным мы и без того занимались постоянно, и в заданиях нет ничего сложного, зато такие вот общие сборища были делом крайне редким.

Отбор занял немало времени, но когда все закончилось, то мужчины объявили, что забирают с собой трех парнишек и одну девочку, то есть меня.

– Насчет пацанов мне все ясно... – недовольно пробурчал Хмель. – Вы у нас лучших забираете... А девчонка вам зачем? Вроде ничего особенного за ней не замечено!

– Это еще как сказать... – пожал плечами один из мужчин. – Меня интересует другое – как к нашему решению отнесутся ее родные? Надеюсь, они не будут возражать, если...

– Насчет этого можете не волноваться... – отмахнулся Хмель. – Можете считать, что она полная сирота при живых родителях. Судите сами: мамаша удрала невесть куда со своим хахалем, детей бросила, а папашу куда больше интересует стакан с вином, чем то, где целыми днями пропадают его дети... И все же, почему вы выбрали именно ее?

– Реакция молниеносная... – пояснил один из пришлых. – Возможно, вы и не обратили внимания на то, как лихо она схватила летящую монетку, а вот я это враз отметил – там было настолько стремительное движение, что оно поразило даже меня...

– Тоже мне, нашли чему удивляться... – усмехнулся Хмель. – Я вам так скажу: похоже, девчонка ничего не ела день или два, а в таком случае за деньгами еще и не так рванешь... Впрочем, вам видней. Четверо – так четверо...

Так я и оказалась в школе элинейцев. Конечно, учениц-девочек там было в разы меньше, чем мальчиков, но спуску не давали ни тем, ни другим. Иногда мне казалось, что к ученицам требования даже выше, и спрашивали с нас строже. Надо сказать, что учеба в этой самой школе была не приятным времяпрепровождением, а настолько тяжким трудом, что довольно долгое время я частенько с тоской вспоминала свою прежнюю вольную жизнь...

... Костер полностью прогорел к тому времени, когда небо стало светлеть. Сейчас уже наверняка пропели третьи петухи, и второй упырь, если он даже находился неподалеку, должен был убраться в свое логово – к этому времени заканчивается его время гулять по земле, и до предрассветного крика петухов нежити нужно успеть спрятаться в свое логово. Нам же оставалось завершить начатое: выкопать яму, скинуть туда все, что осталось от костра, залить все это святой водой, вновь засыпать яму землей, и забить сверху осиновый кол. Все, теперь можно быть спокойным. Правда, здешние крестьяне впоследствии к этому колу и близко не подойдут, издали будут со страхом смотреть на него, осеняя себя святыми знаками, но понять их можно. Впрочем, все это произойдет в будущем, а пока что у нас имеется еще одно дело...

Мы вернулись в деревню под названием Сельцы, когда уже полностью рассвело. А деревушка немалых размеров, дворов тут хватает, их под сотню будет, если не больше. Ну, по сравнению со вчерашним днем тут ничего не изменилось – в каждом доме ворота на двор по-прежнему заперты, скотину и птицу стараются не выпускать, а деревенские улицы пустынны, потому как старики, женщины и детишки сидят по домам, и со своего двора – ни ногой. Хорошо еще, что с утра ставни на окнах открыли. Надеюсь, крестьяне вняли нашему совету, окропили святой водой не только ставни, но и двери – если даже нежить ночью заявится в деревню, то вряд ли сумеет забраться в дом. Можно не сомневаться и в том, что сейчас едва ли не из каждого окна на нас смотрят не только с жадным любопытством, но еще со страхом и надеждой, однако распахнуть окошко никто не решается.

Как мы ранее и договаривались, крестьяне поджидали нас возле небольшой церквушки. Понятно, что здесь находится едва ли не центральное место в деревне, и к тому же возле церкви люди чувствуют себя поспокойнее – все же рядом Божий дом. Сейчас тут собрались одни мужчины из числа тех, что покрепче и помоложе, причем у каждого в руках вилы или рогатина, а у некоторых еще и дубины прихвачены. Еще двое крепких мужчин (по виду – кузнецы) держали в руках молоты... Н-да, лишнее подтверждение того, что здешнее население всерьез напугано. Как видно, люди опасаются, как бы под нашими личинами в деревню не заявилась какая-нибудь нечисть. Если можно так выразиться, народ встречает нас во всеоружии, и такими взглядами, что становится ясно – если им хоть что-то в нашем поведении покажется подозрительным, то на вилы чужаков, то есть нас, поднимут без долгих разговоров. Вон, при нашем приближении некоторые из крестьян уже заранее рогатины вперед выставили... Ох, Светлые Боги, ничего нового, каждый раз одно и то же!

– Что ж так неласково принимаете?.. – усмехнулся Грег, когда мы подошли к толпе. – Вроде и видеть нас не рады.

– Вы уж простите нас, люди добрые... – заговорил стоящий впереди немолодой мужчина с окладистой бородой. Это здешний староста, и именно он вчера, как только мы приехали в деревню, рассказал нам о том, что творится в этих местах. – Просто мы насчет вас опаску имеем – кто ж знает, что с вами за ночь на кладбище могло произойти? Сами знаете – пуганая ворона и куста боится...

– Так и будем стоять друг против друга?.. – чуть нахмурился Грег. – Я, вообще-то, не любитель игры в гляделки.

– Надо бы это... – староста оглянулся на односельчан. – Не обижайтесь, но святой водой вас бы окропить...

– Если вас это успокоит... – Грег стал терять терпение, его всегда выводили из себя подобные рассуждения и чужой страх. – Только давайте побыстрей, не тяните!

– Это мы враз!..

Хм, хочется надеяться, что святой водой нас не будут поливать из ведра – а что, однажды было и такое! Тогда перепуганные люди едва ли не по полному ушату на каждого из нас вылили, не стали святую воду жалеть, паразиты! Если же учесть, что дело было зимой, в настоящий мороз... Ладно, не впервой.

По счастью, в этот раз все обошлось без таких вот излишеств, и после того, как святая вода попала на нас, и мы внешне не поменялись – вот тогда лица людей враз смягчились, а вилы с рогатинами опустились.

Надо заметить, что разговоры с местным населением, как правило, берет на себя Грег, а я старалась помалкивать, предпочитая не вмешиваться в беседы. Нам хорошо известны провинциальные нравы, а потому понимаем, что у здешних жителей вызывает неприязнь один только вид женщины в мужской одежде, у которой при себе имеется не только явный избыток самого разного оружия, но еще и в ножнах за спиной находятся два меча немалых размеров. По мнению большинства обычных людей, женщины должны сидеть дома и заниматься хозяйством, а не бродить невесть где и незнамо зачем, ввязываясь в непонятные дела, до которых бабам не должно быть никакого дела. От таких странных особ каждый старается держаться на расстоянии – так оно надежней будет, да и все вопросы лучше решать с мужчиной. К тому же во взглядах, устремленных на Грега, было уважение и немалая доля страха, а на меня глядели так, будто я пришла сюда прямиком из цирка уродов.

Вообще-то, будь на то моя воля, я бы не отказалась от жизни простой женщины с ее повседневными хлопотами, семьей и детьми, но этого в моей жизни нет, и вряд ли хоть когда-то будет. Почему? Просто так сложилось.

– Успокоились?.. – поинтересовался у мужчин Грег, вытирая с лица капли воды. – Теперь меня послушайте: одного упыря мы завалили, а вот второго из могилы достать надо...

– Так их все же двое было?.. – спросил кто-то из толпы. – Не больше?

– Вам и того, что есть, хватило бы за глаза... – отмахнулся Грег. – Как только рассвело, мы ваше кладбище проверили, нашли могилы упырей. Одна пуста, мы с ее обитателем уже расправились, а вот со вторым надо покончить сегодня же, до захода солнца. Если помните, ближайшей ночью будет полнолуние, а в такое время разделаться с нежитью куда сложнее – в полнолуние такие твари обретает дополнительную силу.

– Он нас-то чего требуется?.. – деловито спросил староста.

– Берите лопаты и идите с нами.

– Куда?

– Все туда же, на кладбище.

– А зачем?.. – поинтересовался кто-то из толпы. Судя по голосу, здешнее кладбище – это последнее место, куда людям хотелось бы сейчас отправиться.

– Все за тем же!.. – только что не огрызнулся Грег. – Вы ж сами позвали нас для того, чтоб разобраться с разгулом нечисти. Теперь нам ваша помощь требуется...

– Зачем?

– Обычно упыри селятся на кладбищах и не отходят далеко от своих могил.

– А лопаты для чего нужны?.. – продолжал все тот же голос. Все верно – у крестьян сейчас только одно желание – забиться по своим домам и сидеть там до того времени, пока все не закончится.

– Можно подумать, ты не понял, зачем лопаты на кладбище нужны... – ухмыльнулся Грег. – И не забывайте: это в первую очередь вам надо, не мне...

– Так сами и идите на кладбище!.. – так, еще у кого-то ершистого нет ни малейшего желания подчиняться приказам чужаков. – И вообще, вам деньги платят за то, чтоб вы нас защищали, а не гнали туда, куда пожелаете! Мы в инквизицию честно десятину отдаем, а потому делайте то, что обязаны исполнять, и нас к вашим делам не припахивайте!

– Вот что, мужики... – Грег начал выходить из себя, что вполне естественно – вчера мы, как только приехали, обползали едва ли не весь поселок, да и ночью не спали. Усталость и бессонные ночи дают о себе знать, и вступать в долгие разговоры с увещеваниями у нас не было ни малейшего желания. – Вот что, давайте раз и навсегда договоримся так: мы сказали – вы сделали, и больше никаких отговорок я слышать не желаю. Ну, долго еще на месте топтаться будете?

Когда же мы с толпой крестьян вновь пришли на кладбище, Грег, подойдя к одной из могил, произнес:

– Вот здесь обитал тот упырь, которого мы завалили. Теперь могила пуста...

– Ты говори, да не заговаривайся!.. – перебил Грега один из крестьян, невысокий плотный мужичонка. – Дядька мой тут похоронен! Родственник, конечно, не без греха прожил, всякое бывало, но чтоб такое...

– Так что же твоего родича за кладбищенской оградой похоронили, а?.. – поинтересовался Грег. – Да еще и на неосвященной земле? Здесь обычно закапывают самоубийц, преступников, и тому подобных людишек. Что, твой родственничек с собой покончил? Наверняка его даже не отпевали...

– Было дело... – неохотно признался мужичонка. – Дядька допился до невесть каких видений, камень себе на шею веревкой привязал, да и сиганул с моста в воду... Но чтоб он в этакую нечисть превратился – ни за что не поверю!

Крестьянин оглянулся по сторонам, ожидая услышать слова поддержки, но мужчины молчали, а некоторые и вовсе отводили глаза в сторону. Н-да, судя по виду сельчан, душа самоубийцы отнюдь не была девственно-чистой, да и воспоминания об этом человеке у односельчан остались далеко не самые лучшие. Кажется, это понял и мужичонка, и подобное его здорово разозлило.

– Сказать-то можно все, что угодно – дядька себя все одно уже не защитит!.. – начал, было, он, но Грег его перебил.

– Ты что, не видишь, что земля вокруг могилы взрыхлена?

– И че? Вы сами, наверное, это и сделали...

– Ну, раз такое дело... – Грег забрал у одного из крестьян лопату, и сунул ее в руки возмущенного мужичка. – Копай!

– Чего?!

– Что слышал, то и делай!.. – чуть повысил голос Грег. – Знаю, что тебе неприятно узнать то, что я сказал насчет твоего родственника, но мои слова можно легко проверить, и именно этим ты сейчас и займешься. В общем, принимайся за работу... А вы, мужики, ему помогайте – ведь не просто же так я вас заставил лопаты с собой тащить! К тому же всем вам надо убедиться в правоте моих слов.

Вообще-то раскапывать могилы на кладбищах – это дело не только противозаконное и противоестественное, но к тому же категорически запрещенное Святой Церковью. Кроме того, по мнению обычных людей, подобное – большой грех, на который ни в коем случае не стоит идти, однако сейчас не те обстоятельства, чтоб строго следовать букве закона.

– Но... – растерянно заговорил староста. – Но...

– Да не тряситесь – днем, да еще при солнце, упыря бояться не стоит. К тому же мы рядом с вами... Хватит понапрасну молоть языком, принимайтесь за работу.

Могилу раскопали быстро, и, как и следовало ожидать, она оказалась пуста. Глядя на ошарашенные лица крестьян, было понятно, что отныне они вряд ли в дальнейшем будут вступать с нами в долгие споры.

Наскоро забросав могилу землей, отправились ко второй могиле, которая находилась не так далеко от первой. Земля тут тоже взрыхлена, так что ошибиться Грег не мог, и тот упырь, которого мы еще не нашли, должен прятаться в этом самом месте. Здесь тоже захоронение за кладбищенской оградой, на неосвященной земле, и, без сомнений, по этому усопшему заупокойную в храме не служили... Возможно, тут придется повозиться, только крестьянам об этом пока что знать не стоит, но вот за дровами следует незамедлительно послать нескольких человек. Пусть принесут побольше древесины, ее понадобиться немало...

Мужички лихо раскопали могилу и распахнули крышку гроба. Надо сказать, что увиденное их всерьез озадачило: еще бы – молодой человек, которого похоронили еще весной, лежит перед ними, словно живой. Такое впечатление, будто он просто спит...

– Надо же, его пару месяцев назад схоронили, а ежели судить по виду покойника, то можно подумать, что сделали это только вчера... – недоуменно протянул староста. – Или сегодня...

– Ага, совсем как этот, как его... А, вспомнил – нетленный... – согласился кто-то из крестьян.

– А ну, все отошли в стороны, хотя бы на пару шагов!.. – приказал Грег. – Тоже мне, нашли развлечение! И близко к гробу не подходите! Мы тут не в игрушки играем, и представление для вас не разыгрываем! Если кому-то непонятно, то поясняю – это и есть ваш второй упырь!

– Какой упырь?! Это ж Пуран, племянник бабки Сташи! Приехал к ней в гости, да и помер!

– Нетленный, говорите?.. – хмыкнул Грег. Что тут скажешь – мы уже привыкли к тому, что многие очевидные истины людям надо доказывать наглядно, и сейчас опять придется делать то же самое. – Вообще-то здесь подходит совсем другое слово... Смотрите!

Грег вытащил длинный кинжал, и раздвинул им плотно сжатые губы мертвеца.

– Ну, а теперь что скажете?.. – поинтересовался он.

Ответом было полное молчание, да и что тут скажешь, если у лежащего в гробу человека рот оказался полон острых треугольных зубов. Не знаю, какое сравнение пришло на ум крестьянам, а лично мне рот упыря сейчас очень напоминал акулью пасть. Зрелище, надо признать, весьма неприятное. Страшно представить, что будет, если эти страшные челюсти не то что вцепятся, а даже просто полоснут по мягкому человеческому телу...

– Все поняли?.. – продолжал Грег. – Ваше счастье, господа хорошие, что вовремя нас позвали. Знаете, какая сила может быть у этой нежити? Впрочем, вам лучше этого не знать. К тому же сегодняшней ночью будет полнолуние, а в такое время упыри особенно кровожадны, сильны, да и передвигаются с невероятной быстротой. Этот, что сейчас лежит перед вами... Если в ночь полнолуния он не найдет себе жертву на дороге или в лесу, то почти наверняка придет в деревню, отыщет дом, в котором хозяева не окропили дверь или окна святой водой – в этом случае упырь прогрызет доски своими острыми зубами...

– И что будет тогда?.. – спросил кто-то осипшим голосом.

– Вначале упырь кинется к детям, а уж потом примется за взрослых, и сладить с ним у вас никак не получится. Остальное, думаю, вам понятно... Ладно, все разговоры потом, и вопросы тоже! Дайте-ка мне один из ваших молотов! Так, начнем...

Последнее относилось ко мне, и я молча протянула напарнику заранее приготовленный осиновый кол, который Грег приставил к груди неподвижно лежащего человека, и мощным ударом молота вбил его в тело мертвеца. То, что произошло в следующий миг, крестьяне не забудут никогда: покойник, до того неподвижно лежащий в гробу, внезапно изогнулся, схватился руками за шершавое дерево, внезапно оказавшееся в его теле...

Думаю, излишне упоминать о том, что при виде подобного зрелища, насмерть перепуганные люди со всех ног бросились прочь, хотя далеко убегать не стали – сбились в толпу неподалеку от кладбища, и уже оттуда наблюдали за тем, что мы делаем. Мне же вновь только и оставалось, что вновь досадовать про себя – никакой помощи от местных!, но, по большому счету, мы на нее и не рассчитывали. Понятно, что люди боятся, и упрекать их за подобное не стоит, а мы на то и Патруль, чтоб освобождать мир от всяческой нежити.

Вновь подойти к нам крестьяне решились только после того, когда возле раскопанной могилы разгорелся большой костер. Конечно, не следовало бы палить огонь на кладбище, но у нас выхода иного нет – надо побыстрее разобраться с этой нежитью, тем более что с этим упырем нам быстро сладить не удалось. Вид огня придал храбрости крестьянам, и они потянулись к нам, благоразумно прихватывая с собой сухое дерево и валежник, за которым то и дело бегали в лес. Люди понимали: как только сгорит тело упыря, так они смогут облегченно вздохнуть.

Через несколько часов все было закончено: обгорелые останки упыря свалены в могилу, политы святой водой, вновь засыпаны землей, а сверху Грег вбил в землю еще один осиновый кол.

– Все, можно идти. Отныне живите спокойно.

– А это, почтенный... – староста старался не глядеть в сторону свежего холмика земли. – Как мы сюда теперь ходить-то будем? Мало ли чего...

– Как ходили, так и будете ходить... – пожал плечами Грег. – Здесь вам больше бояться нечего. Только если кто-то мимо этой могилы будет проходить, пусть бросит на нее камень, или горсть земли, или хотя бы щепку...

– Это... Может, еще один кол сюда вбить? На всякий случай...

– Одного хватит... – отмахнулся Грег. – Да, и вот еще что: как видите, осину для этого кола мы срубили совсем недавно, и со ствола кору снимать не стали – когда его заколачивают в могилу покойника, то будет лучше, если этот кол в земле прорастет, и через какое-то время на этом месте появится новая осина. Сами должны понимать – у сырой неошкуренной древесины больше шансов прорасти. Тогда уж можно полностью быть уверенным в том, что никто вас больше беспокоить не станет...

– Скажите, а отчего люди после своей смерти становятся упырями?.. – кто-то из крестьян рискнул задать вопрос, который интересовал всех и каждого.

– Причин много, в каждом случае надо отдельно разбираться... – пожал плечами Грег. – Тем не менее, у каждого из тех, кто после смерти стал нежитью, есть что-то общее: одни при жизни баловались темным колдовством, другие покончили с собой, то бишь речь идет о самоубийцах, а кого и прокляли от всей души... В общем, я вам так скажу: грешить не надо, тогда в свое время и упокоитесь с миром. Это, надеюсь, вам понятно?

– А это, нам бы об этом поподробнее рассказать, причем перед всеми сельчанами. О таких делах всем знать надо...

– Не возражаю, только перенесем это на завтра. Сегодня нам поспать надо до вечера – мы два дня глаз не смыкали, а ночью на всякий случай еще подежурим, все вокруг обойдем, хотя, уверен, больше никакой опасности нет. Если какая нежить еще и осталась в ваших местах, то она в сегодняшнее полнолуние обязательно покажется. Разумеется, я не беру в счет местное зверье и прочую нечисть вроде русалок и домовых.

– Вы только это, рассказать нам обо всем не забудьте...

– Не забудем.

В деревню крестьяне вошли победителями – глядя на них, можно было подумать, что они завалили упыря своими руками. Ну, нам с Грегом это дело хорошо знакомо – теперь эти люди до конца жизни будут рассказывать своим детям и внукам о том, как лихо, едва ли не голыми руками, они расправились с нежитью. Еще и приврут с три короба. Более того – через какое-то время эти люди и сами уверят в свои россказни. Лично я спокойно отношусь к подобному – пусть потешат свое самолюбие и укрепят уверенность в собственных силах, в этом нет ничего плохого. Хуже другое: лишь бы в случае новой опасности (а в жизни может произойти всякое) эти люди не вздумали самонадеянно рассчитывать на свои силы. Каждый должен заниматься своим делом, и потому надо отдельно предупредить старосту, чтоб в случае новой опасности они не рисковали понапрасну, а сразу позвали нас.

Сейчас же я думала только о том, что очень устала, да и Грег тоже вымотался, и нам надо бы выспаться до вечера. Помнится, когда мы только приехали в Сельцы, староста выделил нам комнату в своем доме, только в то время было не до отдыха, зато сейчас я могу с чистой совестью отправиться на боковую. Ох, мне бы сейчас только до кровати добраться, ведь вечером нам опять предстоит дежурство! Что касается бесед Грега с крестьянами об упырях и прочей нечисти... Если моему напарнику хочется рассказать об этом живущим в Сельцах людям – это его дело, а я не отношусь к любителям вступать в долгие беседы.

Когда я проснулась, был уже вечер. В комнатке, кроме меня, никого не было – как видно, Грег уже выспался, и сейчас я слышала его голос, доносящийся из-за стены – похоже, напарник беседует с хозяином этого дома. О чем идет речь, догадаться несложно – все о той же нежити, и я буду не я, если староста не постарается выяснить все интересующие его подобности.

– Ну, что касается того упыря, которого мы первым положили, то с ним мне все ясно... – говорил Грег. – Это мужику наказание за то, что он свою жену с детишками со свету сжил. Наверняка его перед своей смертью прокляла жена, и вот результат... А насчет второго, которого мы сжигали совместными усилиями... Мне сказали, что незадолго до смерти он приехал сюда, так?

– Верно. У бабки Сташи только одна родственница и оставалась – младшая сестра, но та жила далеко, и они не виделись много лет. А несколько месяцев назад в нашу деревню заявился ее сынок – мол, мамаша умерла, о чем я и приехал вам сообщить. Парень молодой, красивый, разговорчивый... Ну, Сташа и пригласила родственничка погостить – мол, у меня поживешь, хоть немного успокоишься после смерти матери.

– Откуда он приехал? Где раньше жил?

– Поверьте – не знаем! Все как-то шутками отделывался, намеками, разговоры на эту тему в сторону уводил... Уж на что у нас в деревне бабы ушлые, а ни одна ничего не узнала!

– И вас это не удивило?

– Да как сказать... С одной стороны вроде и странно, подозрения вызывает, что пришлый молчит, от ответов увиливает, но если подумать, то удивительного в этом ничего нет: парень молодой, женский интерес к себе вызвать хочется, отсюда и недомолвки с намеками... Бабы же на таких загадочных мужиков клюют, словно окуньки на вечерней ловле! Во всяком случае, нашим незамужним девицам этот самый Пуран очень нравился, многие были бы не прочь связать с ним свою жизнь, тем более что парень прямо говорил – я, дескать, мужчина небедный.

– Как этот человек умер?

– Не знаю!.. – судя по голосу, староста всерьез раздосадован. – Утром заметили, что бабка Сташа своих коров в стадо не выгнала – вот и решили заглянуть к ней. Уж не знаю, что там у них ночью произошло, только оба мертвы были – и бабка, и ее родственник. Мы, конечно, люди простые, но у всех было одно мнение – похоже, племянник задушил Сташу, но и сам отчего-то помер. Бабку Сташу мы на кладбище похоронили, сделали все, как положено, а уж ее племянничка...

– Бабка старая была? Больная?

– Нет. Насчет ее возраста – не знаю, врать не буду, а вот насчет здоровья жалоб от бабки никто и никогда не слышал. Она бы и нас с вами пережила! Крепкая была бабка, про таких еще говорят, что на них пахать можно. Сами понимаете: если держать тройку коров, пару лошадей и десяток овец, то сена для них на зиму надо запасти ой как немало, тут не всякий мужик справиться, а она одна легко со всем управлялась! Прибавьте сюда восемь поросят и полный двор птицы, огород, поля ржи и ячменя! Да и грибов-ягод она заготавливала едва ли не больше всех в деревне! А уж какие у нее урожаи были – нам всем оставалось только завидовать!

– Похоже, шустрая особа.

– Бабка Сташа была добрым человеком, многим помогала. Любили ее у нас, уважали, и было за что: бывало, что после долгой зимы, когда у многих в закромах пусто, она свои припасы раздавала, причем бесплатно. И ни одной свадьбы в округе без нее не происходило: она молодым всегда хорошие подарки делала, не скупилась. В дельных советах никому не отказывала, детишек учила, как с землей управляться, чтоб плохого урожая не было... Мы, грешным делом, теперь даже приуныли – как без нее обходиться будем?

– Ее дом – он с зелеными воротами и красными ставнями?

– Справные хоромы, правда? Но коли у Сташи родни более не осталось, то мы решили отдать ее дом одной из молодых семей. Погодите... А как вы догадались? Ну, насчет дома?

Хм, – подумалось мне, странный вопрос. Грег на то и маг (причем маг хороший!) чтоб видеть многое из того, что недоступно простым людям. Теперь мне стало понятно, отчего мой напарник так задержался в том крепком доме, заглядывая едва ли не в каждый угол, осматриваясь, и словно пытаясь найти ответ на какой-то вопрос. Правда, Грег мне не сказал, что его там заинтересовало, а я и не спрашивала: если сочтет нужным – выскажет.

– Просто когда мы по приезду сюда все дома и подполы в вашей деревне осматривали, то я сразу понял, что могло произойти в том жилище... – обыденно сообщил мой напарник.

– И что же?.. – судя по голосу, староста очень бы хотел получить ответ на этот вопрос.

– Думаю, это вам знать не стоит. Одно могу сказать наверняка – вы правильно сделали, что похоронили бедную женщину на освященной земле. Вот еще что: завтра, перед отъездом, я хотел бы еще раз побывать в доме бабки Сташи. Возможно, у меня появятся вопросы... Да, где вещи умершей женщины и ее племянника?

– Кое-что в доме оставили, все остальное раздали.

– Передайте людям: пусть завтра с утра все эти вещи принесут к дому бабки Сташи, причем пусть тащат все, даже мелочи. Их когда-то мог касаться человек, впоследствии ставший упырем, и на всякий случай мне надо осмотреть эти предметы. Вам же спокойней будет.

– Сделаем... – согласился староста. – Раз такое дело, то все притащим, до последней щепки.

– Тогда закончим разговор, да и мою напарницу пора будить – нам еще всю ночь дежурить. Надо удостовериться в том, что нежити подле вашей деревни больше нет.

– Оно да, оно конечно!.. – кажется, староста по-прежнему хотел бы задать Грегу еще немало вопросов. – Только вот напарница ваша... Баба красивая – кто ж спорит!, как говорится – все при ней! Одно непонятно: она все время молчит, ни слова не говорит... Неужто немая?

– Ну, это вы уж перехватили... – чуть усмехнулся Грег. – Просто она сама по себе очень молчаливый человек, без дела болтать не любит. Меня это вполне устраивает, тем более что я не люблю пустой трескотни над ухом.

Староста намек понял и замолк. Ну, раз такое дело, то и мне пора вставать. Отдых – дело хорошее, только нам платят не за то, чтоб мы понапрасну теряли время. К тому же Грег уверен, что сегодняшнее ночное дежурство пройдет без особых проблем, а в его словах я сомневаться не привыкла.

Мой напарник не ошибся: ночь полнолуния прошла спокойно, если, конечно, не считать уханья лешего, который что-то уж слишком близко подобрался к деревне, хотя в сегодняшнюю ночь это неудивительно. На остальные мелочи вроде странных плесков в реке и мелькания теней в лунном свете можно не обращать внимания – в полнолуние выходит наружу едва ли не вся нечисть, какая только есть в округе, и тут ничего не поделаешь. По счастью, к людям все эти существа лишний раз стараются не приближаться, но и здешним жителям известно, что в такие ночи деревню лучше не покидать во избежание, так сказать, возможных неприятностей.

Итак, все хорошо. Мы свое дело сделали, и потому отсюда можно уезжать с чистой душой и чувством выполненного долга.

Покидать Сельцы мы собирались с утра пораньше – долее задерживаться в этих местах нам не стоит. Раньше выедем, быстрее окажемся в городе, тем более что путь до него нам предстоит неблизкий.

Пока Грег ходил к дому бабки Сташи, я оседлала лошадей и вывела их за ворота – как только напарник вернется, так сразу же и направимся в путь. Невольно порадовалась тому, что сейчас возле дома старосты собралось не так много любопытствующих, и это в основном женщины и детишки. Остальные жителей деревни сейчас, без сомнений, находятся возле дома покойной бабки Сташи, во все глаза наблюдая за тем, как пришлый маг пытается что-то отыскать в доме покойной бабули, а заодно просматривая ее вещи, которые должны были разложить на земле. Мне же оставалось радоваться тому, что сейчас подле меня народу немного – не люблю быть в центре внимания.

– Тетенька, а тебе не страшно?.. – раздался за моей спиной детский голос.

Обернувшись, я увидела стоящую рядом девочку лет шести, которая с любопытством глядела на меня. Милая, трогательная малышка... Дело в том, что я не вступаю в разговоры с посторонними, потому как обычно приходится отвечать на одни и те же вопросы вроде того, каким ветром меня занесло в Патруль, с чего это я вздумала идти на службу, и тому подобное. Как правило, я резко обрываю подобные речи, или же просто молчу, не отвечая на вопросы, но обижать молчанием эту девочку мне не хотелось. К тому же ко мне уже спешит молодая женщина – похоже, это мать малышки. Если я сейчас не скажу ни слова, то ребенок после нашего отъезда получит хорошую трепку – мол, нечего лезть с вопросами к незнакомым людям, да еще и к таким, кто с нежитью знается, и от кого не знаешь, что можно ожидать!.. Что ж, раз такое дело, то можно и поговорить.

– Ты о чем, детка?.. – улыбнулась я.

– Ну, по ночам ходите, всяких чудищ видите... Они ведь и убить могут!

– Не знаю, что тебе и ответить... – мне только и осталось, что развести руками. – Конечно, бывает по-разному, но мы знаем, как следует поступать в том или ином случае. Только вот опаску все одно иметь надо, сломя голову на рожон не лезть.

– Потому и оружия на тебе столько?.. – продолжала допытываться девочка.

– Конечно... – кивнула я головой. – В нашем деле без него никак не обойтись – мало ли с кем доведется встретиться.

– Вы уж простите ее... – возле нас оказалась мать малышки. – Уж очень она у меня любопытная, все ей надо знать, болтушке!

– У вас очень славная девочка... – искренне сказала я.

– А у вас дети есть?.. – поинтересовалась женщина.

Ну, начинается, сразу же берут в оборот! Пока я помалкивала и ходила с непроницаемым лицом, ко мне не решались подойти с расспросами, но стоило заговорить хоть с кем-то – и все, теперь от любителей поболтать не отобьешься! Людей можно понять – это деревня, замкнутый мирок, находящийся на отшибе от основных дорог, и потому каждый приезжий здесь сразу же попадает в центр внимания. Сейчас пойдут вопросы, расспросы, разговоры о жизни, все то, что я терпеть не могу! Скорей бы Грег подошел, а не то эти сгорающие от любопытства крестьянки с меня живой не слезут! Тем не менее, надо что-то отвечать.

– Нет, детишек у меня не имеется... – покачала я головой.

– А почему?

Вообще-то я никому не обязана выкладывать свою подноготную, и в любое другое время не стала бы продолжать этот разговор, просто отвернувшись и отойдя в сторону, но не хотелось разочаровывать девочку, которая с восхищением смотрела на меня. В подобных случаях поневоле приходится выбирать одну из тех отговорок, которые у меня заранее были приготовлены для тех, кому нельзя не ответить.

– Работа у меня такая, что сегодня живешь, а завтра неизвестно что будет... – вздохнула я. – На родню я небогата, и если со мной что случится, то дети останутся круглыми сиротами. Сами знаете, какой горькой может быть доля у таких ребятишек, а раз так, то лучше о детях и не мечтать.

– Это верно... – кивнула головой женщина. – А семья...

– Нет у меня семьи. Так сложилось.

– А мужчина, с которым вы приехали...

– У него тоже нет ни семьи, ни детей.

– А мы думали, что вы оба вместе... Такой красивый мужчина!

– Нет... – перебила я женщину. – Каждый из нас двоих сам по себе, мы просто напарники, и не более того. Конечно, посторонним в подобное плохо верится, но в том деле, которым мы занимаемся, чувствам не место – неизвестно, что с каждым из нас будет завтра, так что, как говорится, лучше и не начинать, оставаться сослуживцами...

– Хм... – судя по ухмылкам, крестьянки не поверили моим словам, но подобное меня не особо волновало – пусть что хотят, то и думают.

Сельцы мы покинуть только через час, раньше не получилось – Грег долго провозился возле дома бабки Сташи (да будет ей земля пухом), а я не знала, как отбиться от вопросов женщин, которые интересовались едва ли не всем, что происходит за пределами их деревни. Тут поневоле вновь подумаешь о том, что лучше по-прежнему держать людей на расстоянии от себя – так спокойнее.

Путь нам предстоял довольно долгий, но, если не случится ничего неожиданного, то к вечеру будем в городе, причем даже в том случае, если не будем особо гнать лошадей. Дороги в этих местах, конечно, далеки от совершенства, но летом и зимой здесь вполне можно проехать, зато в осеннюю непогоду и весеннюю распутицу попасть в эти отдаленные места весьма сложно. Пока же я мысленно прикидывала дорогу от деревни: вначале минуем хлебные нивы, затем довольно долгий путь по лесной стезе (там следует передвигаться без спешки, а не то лошадям ноги переломаем – полно ямок, рытвин, выступающих из земли корней), потом выедем на тракт, а это прямая дорога до Северина. В здешних краях это самый большой и многолюдный город, можно сказать, столица этих мест, вернее, этого края. Думаю, излишне упоминать о том, что мы с Грегом живем именно там, снимаем две маленькие комнатки в небольшом домике на тихой улочке. На данный момент мы свое дело сделали, так что сегодня, когда окажемся дома, можно будет выспаться со спокойной душой, а уж завтра с самого утра, хочется нам того, или нет, но придется отправиться с докладом в Святую Инквизицию. Ох, ну и помотают же святоши нам завтра нервы! Даже сейчас об этом думать не хочется...

Во второй половине дня, уже оказавшись на тракте, и преодолев немалую часть пути, мы остановились на короткий отдых в «Лесном лукошке». Этот придорожный трактир расположен неподалеку от перекрестка дорог, так что посетителей тут всегда хватает. Стоит заметить, что у «Лесного лукошка» очень хорошая репутация – тут готовят весьма недурственно, да и слуги вышколены на зависть, так что свой заказ гостям долго ждать не приходится.

Присев за стол в уголке, мы негромко переговаривались между собой – пусть нас тут никто не знает, все одно нежелательно, чтоб кто-то слышал наш разговор.

– Ты уверен?.. – спросила я, хотя понимала, что без достаточных на то оснований Грег не будет утверждать подобного.

– Да тут все просто... – буркнул Грег. – Этот племянничек – черный маг, правда, не особо умелый – так, верхушек нахватался, вглубь не копал. Можно сказать, всего лишь подмастерье, но с завышенной самооценкой. Ох уж это непомерное самомнение, кого оно только не сгубило!.. Бабка Сташа тоже владела магией, правда, светлой, вернее, той, которая относится к хозяйственной магии. Надо сказать, она достигла в ней весьма неплохих результатов. Вообще-то тех, кто занимается чисто хозяйственной магией, в нашей стране можно пересчитать по пальцам.

– Почему так мало?

– Дело это хлопотное и неблагодарное. К тому же тут надо знать не только то, как лечить животных, но и знать то, как можно врачевать многие заболевания, присущие людям. Однако никто из крестьян в Сельцах не упоминал о том, будто бабка Сташа могла лечить людей, а сама они никогда не болела, да и живность у нее на дворе всегда была здоровехонька. Правда, крестьяне в Сельцах не задавались вопросом, как немолодая женщина в одиночку может тянуть такой огромный груз забот и трудов – те люди и сами много работают, так что считали вполне нормальным то, что бабуля управляется едва ли не за семерых. Думаю, бабуся меньше всего хотела, чтоб о ее возможностях узнали деревенские: тут нравы незатейливые – назовут ведьмой, и последствия могут быть непредсказуемые.

– Догадываюсь. Могут на руках носить, в глаза заглядывать, а если что не так пойдет, то смогут и дом подпалить, а заодно и обвинить едва ли не во всех грехах.

– Верно.

– У них это семейное – владеть магией?

– Нет, тут другое. Я, правда, еще не до конца разобрался в произошедшем, и не все понял из того, что стряслось в доме бабки Сташи, но в целом картина ясна: племянничек требовал нечто от своей родственницы, а та ему отказала. Конфликт, как ты понимаешь, произошел весьма серьезный. Видимо, у них уже был не первый разговор на эту тему, но в этот раз все пошло не так.

– Что именно?

– Пока не знаю. Сегодня с утра я еще раз там все обошел, постарался просмотреть и считать все, что в прошлый раз ускользнуло от моего внимания, но в том доме столько всего напутано, что так сразу и не разберешь. Ничего, распутаю.

– Ты что-то нашел в тех вещах, что принесли крестьяне?

– Есть такое дело, но не здесь об этом говорить.

– Согласна... – я споткнулась на полуслове, а потом выдохнула. – А, чтоб тебя!

– Что такое?.. – Грег проследил за моим взглядом. – Заметила кого-то из знакомых?

– Вроде того... Только не знакомых, а знакомую. Так сказать, из прошлой жизни. Учились вместе... – я не сводила глаз с невысокой худенькой девушки в охотничьей одежде, которая только что вошла в трактир. Глянь со стороны – небогатая дворянка возвращается с охоты. Оружия при ней немного, во всяком случае, оно в глаза не бросается. Темно-русые волосы, карие глаза, очень светлая кожа... Девица довольно привлекательная внешне, хотя красавицей ее не назовешь.

– Учились? В Школе Элинея?.. – продолжал расспросы Грег.

– А где же еще! Эту особу звать Рова...

– Судя по всему, ты явно не в восторге от встречи.

– Было бы чему радоваться...

Вот уж кого я меньше всего желаю видеть – так это хоть кого-либо своих прежних подруг по Школе Элинея, хотя подругами мы с Ровой никогда не были. Учились вместе, и не более того. Дело в том, что в Школе Элинея вообще не поощрялась дружба между учениками, и в основе этого лежали не излишняя строгость, а насущная необходимость. Бывали случаи, когда друзья по Школе оказывались во враждующих лагерях, и в таком случае добрые воспоминания и лишние эмоции могут стать одной из причин, которые крепко помешают в точном и беспристрастном выполнении полученного задания.

Понятно, что в этом трактире она оказалась не ради прогулки – или отправляется на задание, или возвращается после его выполнения. Невольно глянула на пальцы Ровы. Так, перстень повернут изображением внутрь, и со стороны могло показаться, что на пальце молодой женщины находится обручальное кольцо. Ну, если Рова не хочет демонстрировать окружающим свой перстень, то, выходит, она оказалась в этих местах по делу – эта девица не лишена тщеславия и любит привлекать внимание к своей персоне, а перстень выпускника Школы Элинея всегда притягивает к себе взоры посторонних.

У меня нет ни малейших сомнений в том, что Рова меня заметила – когда заходишь в такое людное место, то первым делом надо охватить взглядом все помещение. Впрочем, я тоже сидела так, чтоб видеть не только обеденный зал, но и всех ходящих и выходящих... Конечно, сейчас у меня нет нужды в столь доскональном следовании установленным правилам, но некоторые вещи, если можно так выразиться, со временем входят в плоть и кровь, и делаются уже машинально, сами собой.

Интересно, эта девица подойдет к нашему столу, или нет? Я, во всяком случае, с места не сдвинусь, и у меня нет ни малейшего желания изображать великую радость от нежданной встречи. Надеюсь, у нее хватит толку просто кивнуть мне головой и пойти дальше.

Увы, как я и опасалась, Рова направилась к нам. Мне только и остается рассчитывать на то, что все обойдется дежурными любезностями, да и сам разговор не затянется.

– Алана, какая неожиданная встреча!.. – Рова подошла к нашему столу. – Давно мы с тобой не виделись!

Если бы и дальше не встречались, то я бы ничуть не расстроилась, во всяком случае, у меня не было намерений предложить Рове присесть за наш стол.

– Давно... – кивнула я головой. – Не ожидала тебя тут увидеть.

– Неудивительно – здесь такая глухомань! Я имею в виду не трактир, а весь этот край. Как здесь люди живут – не понимаю!

– А мне тут нравится.

– Рада за тебя... – в голосе Ровы проскользнула едва уловимая насмешка. – Говорят, что эти места, весьма удаленные от столицы, очень полезны для здоровья, а о нем тебе надо думать в первую очередь. Когда мы виделись в последний раз, на тебя было просто страшно смотреть. Должна сказать, что сейчас ты выглядишь неплохо – судя по всему, нынешнее тихое и сонное существование подходит для тебя самым лучшим образом.

– Ты очень добра, спасибо... – я постаралась, чтоб мой ответ прозвучал как пожелание этой нахалке провалиться куда подальше.

– Знаешь, я тебя вначале даже не узнала... – продолжала Рова, не обращая внимания на мой неприязненный тон. – Ты так изменилась! Понимаю – это последствие лечения, но раньше ты выглядела... Скажем так – чуть милее.

Можешь не распинаться, и без тебя знаю, что внешне заметно поменялась, хотя те, с кем я была знакома ранее, и сейчас могут узнать меня без особых сложностей, и ты, кошка драная, наглядный тому пример. Еще надо сказать, что своей внешностью я довольна – лицом похожа на мать, а та по молодости была очень хороша собой.

– Я так понимаю, что ты здесь обосновалась надолго?.. – Рова была сама любезность.

– Нет, мы уже давненько остановились в «Лесном лукошке» и сейчас уезжаем... – я сделала вид, что мне непонятен истинный смысл ее слов. – Дела, знаешь ли, не терпят...

– Ты по-прежнему в Патруле?

– Да.

– Значит, леших гоняешь и домовых пуганешь? Мило... Прекрасное занятие для выпускницы Школы Элинея!

Да, за прошедшие годы Рова ничуть не изменилась – она по-прежнему не испытывает особой любви к человечеству, зато у нее имеется довольно-таки неприязненное отношение ко мне, которое она не считает нужным скрывать. В чем тут дело – не понимаю, но при общении с Ровой я тоже чувствую глухое раздражение. Возможно, проблема в том, что мы с ней очень разные по характеру.

– Думаю, тебя вряд ли заинтересует наша деятельность. Рова, я была рада повидаться с тобой. Если встретишь кого-либо из наших, то передай им привет от меня.

– Конечно, я попытаюсь это сделать, но не думаю, что они будут рады услышать подобное приветствие. Не обижайся, но так оно и есть на самом деле.

– Спасибо, что лишний раз напоминаешь о том, где мое место... – надеюсь, мой голос прозвучал достаточно бесстрастно.

– Я просто честна, и всегда говорю в глаза то, что думаю... – обезоруживающе улыбнулась Рова.

Вот дрянь! Вообще-то пинать упавшего – это не в правилах Школы Элинея, но тут, думается, совсем другое – можно подтрунить над изгоем, то есть надо мной, чувствуя собственное превосходство. Допускаю и то, что Рова хочет лишний раз показать, что она оказывает мне едва ли не милость, снисходя до разговора со столь недостойной особой. Конечно, у каждого из нас есть как свои правила поведения, которых он стремится придерживаться, так и своя мораль, но мне бы никогда не пришло в голову сыпать соль на открытую рану. Впрочем, в этом вся Рова.

– Я совсем недавно была в столице... – продолжала девица. – Вот уж где жизнь бьет ключом! Встретила кое-кого из наших, узнала последние столичные новости, да и сплетен наслушалась немало...

Не надо быть излишне прозорливым, чтоб понять, что Рова открыто намекает мне – можешь поинтересоваться кое-кем, отвечу... Нет уж, такого удовольствия я тебе не доставлю.

– Надеюсь, ты приятно провела время.

– Как сказать... Работой была загружена, можно сказать, с головой. Это у вас тут медвежий угол, тишь и гладь, а ведь так далеко не везде. Кстати, твой напарник очень интересный мужчина, так что понимаю причину твоей любви к Патрулю.

Не знаю, что бы я ответила наглой девице, если б в этот момент к нам не подошел молодой мужчина.

– Рова, ты еще долго будешь болтать?

– Извини, знакомую встретила... – обезоруживающе улыбнулась нахалка. – Мы с ней в Школе Элинея учились. Вот, разговариваем, вспоминаем прошлое...

– Ох уж эти женские беседы! Надеюсь, они закончены?

– Вроде того... – кивнула я головой.

Мужчина лет тридцати, невысокий, внешность довольно обычная... Одет словно охотник, да и оружие у него при себе имеется. Представления не имею, кто этот человек, но с Ровой он вел себя достаточно свободно. Готова поспорить: незнакомец – кобель порядочный, и это понятно по взгляду, которым он меня одаривал. Глядит так, словно уверен в том, что любая женщина побежит к нему по первому зову... Терпеть не могу таких самовлюбленных типов! Очень хочется попросить незнакомца сделать хоть одно доброе дело, увести эту тощую козу куда подальше от нашего стола, а то ведь и я могу боднуть так, что мало не покажется.

Похоже, мужчина не собирался задерживаться подле нас, но тут его взгляд упал на мои руки, и у него чуть приподнялись брови.

– Рова, я, конечно, не хотел бы никого обидеть, но если эта милая особа, твоя знакомая, и верно, закончила школу Элинея, то где же ее перстень?

– Находится в другом месте... – отрезала я. – У вас ко мне имеются еще вопросы?

– Возможно, я выразился несколько неясно, но мне говорили, что перстень вручают каждому выпускнику!

– Есть такое дело.

– И я слышал, что элинейцы должны носить перстень постоянно... – продолжал мужчина. – Это, если можно так выразиться, их принадлежность к тем, кто владеет мастерством воинской науки, так сказать, к ее элите. Ну, а если на пальце у этой милой женщины нет перстня, то, значит, его отобрали, вернее, ее лишили перстня, так? То бишь ее выгнали из Ордена Элинейцев, верно? Надо же! Если слухи не лгут, то подобное наказание накладывают за какую-то серьезную провинность, причем такую, что о-го-го! Это верно? А может, все куда проще и прозаичней, и моя новая знакомая его просто потеряла?

Интересно, где воспитывали этого типа, и воспитывали ли его вообще? Так прямо Тупиком и повеяло...

– Ваши познания делают вам честь... – любезности в моем голосе и близко не было.

– Чего ж вы такое натворили?.. – продолжал любопытствовать незнакомец.

– По-моему, пару минут назад вы куда-то торопились?.. – холодно заметила я. – Мне бы не хотелось вас задерживать, тем более что мы и сами собираемся уходить. У нас дела, причем неотложные.

Кажется, сейчас уже и Рова поняла, что разговор свернул не туда, ведь дела элинейцев не принято обсуждать при посторонних, только вот до ее спутника подобное никак не доходило.

– Да чего там, можно и поговорить, а заодно познакомиться... – мужчина взялся за спинку стула, находящегося подле нашего стола – похоже, намеревался расположиться за столом, хотя его никто не приглашал. – С хорошей компанией отчего же не посидеть! Я, знаете ли, всегда готов поддержать очаровательную женщину, попавшую в непростое положение. Она может даже поплакать на моей груди...

Ну и хам! Он или слишком уверен в себе, или очень давно по шее не получал, а может, все вместе... Не знаю, что бы я ответила на слова мужчины, но, по счастью, в разговор вмешался Грег.

– Мне кажется, дама достаточно ясно дала понять, что ваше присутствие нежелательно, а разговоры можно перенести на другое время, более подходящее. Так что благодарю вас за оказанную честь, но как раз перед вашим появлением мы собирались покидать это милое заведение.

Каким бы безголовым не был незнакомец, он все же понимал, когда нужно остановиться, а потому чуть шутливо развел руками.

– Что ж, до следующей встречи. Надеюсь, мы еще увидимся.

– Как знать...

– Была рада повидаться... – мило улыбнулась Рова.

– А уж как я-то рада...

Когда Рона со своим спутником отошли от нас, мы тоже стали собираться. Хватит тут рассиживаться, нам еще до города добираться, а это пару часов пути по далеко не самым лучшим дорогам. На душе было паршиво – я никак не ожидала, что меня так заденут насмешливые слова Ровы.

– Мне кажется, с этой девицей вы явно не жили душа в душу... – усмехнулся Грег, когда мы вышли из трактира.

– Да, наши отношения далеки от совершенства... – поморщилась я. – Был у нас с ней один случай, довольно неприятный. Нам тогда было по четырнадцать лет, и в тот день на учебном дворе мы отрабатывали приемы ножевого боя. Чтоб ты знал: поединок на ножах – это одна из самых опасных форм боя и тут нельзя научиться драться понарошку, обязательно нужен соперник, желательно равный по силе. Так вот, работали мы в парах, и по жребию моим противником оказалась Рова. Надо сказать, она весьма неудобный соперник – мало того, что ниже меня ростом чуть ли не на полголовы, так еще и очень шустрая, ловкая, буквально ускользает из-под рук. Таких, как она, достать ножом весьма проблематично. Пусть у нас бой шел на затупленных ножах, который необходим для отработки техники и подходов, все одно при неосторожности можно получить серьезное ранение.

– Догадываюсь.

– Боюсь, не совсем. Подобные схватки отнюдь не выглядят как изящное столкновение двух благородных рыцарей. В жизни это жестокий, кровавый и безжалостный бой, который частенько заканчивается смертью одного из противников, а иногда бывает так, что гибнут оба. К тому же надо быть готовыми к тому, что ты огребешь кучу ран и порезов. К чему я это говорю? Не хочу утомлять тебя подробностями, но я стала выигрывать этот бой, и Рову это здорово разозлило – иногда она теряет контроль, выходит из себя, и тогда срывается, может наделать глупостей... В общем, она распорола мне щеку ножом, причем рана была немалых размеров...

– Но ты же сказала, что нож был затупленный!

– Верно, только у каждого из нас в Школе было свое, личное оружие, к которому мы привыкли. Это утверждение в полной мере относится и к ножам – у каждого из нас их было несколько... Однако Рова решила схитрить, и пошла на небольшой обман – заточила учебный нож у самой рукояти. Могу только предполагать, для чего ей это было нужно... Пусть заточенный участок лезвия был совсем небольшим, но мне этого вполне хватило.

– И что было дальше?

– Учитель Хилс, который наблюдал за нами, сразу же остановил бой – он сразу понял, в чем тут дело, забрал нож у Ровы и одним махом распорол ей щеку точно так же, как она мне. Скажешь, жестоко? Нет, это просто такие суровые нормы обучения, так сказать, наглядный пример наказания за допущенное нарушение и попытку обмана. Если уж на то пошло, то у каждого из учителей свои педагогические приемы. Кроме того, в Школе было правило: ученики всячески должны избегать травм лица, ведь те же шрамы могут служить одной из тех примет, по которым впоследствии неприятель сумеет вычислить элинейца.

– Но у многих элинейцев хватает шрамов как на теле, так и на лице.

– Верно, только они получены уже после того, как те покинули школу. Тогда уже человек отвечает только сам за себя... Так вот, пока мы с Ровой стояли, в испуге и растерянности зажимая раны на лицах, учитель сказал, что так будет с каждым, кто вообразил, будто он тут самый умный и хитрый. Ну, а потом он успел залечить наши раны – ты лучше меня знаешь о таких вещах.

Сейчас ни у меня, ни у Ровы на лице нет даже намека на шрам, что непосвященному человеку, знай он о подобном ранении, могло бы показаться совершенно невозможным делом. Правильно: после обычного лечения на теле обязательно остается шрам, но существует еще и особая лечебная магия, и многие из учителей Школы обладают умением лечить полученные ранения, правда, залечивать раны так, чтоб не оставалось шрамов – на это способны лишь единицы. Кроме того, тут имеется одно крайне важное условие: для того, чтоб после магического лечения на человеческом теле не осталось даже намека на шрам – для того надо успеть заживить рану в течение семи минут после ее получения, а иначе, увы, от шрама тебя ничто не избавит.

Помнится, тогда, на школьном дворе, учитель Хилс начал с того, что первым залечил мою рану, а уж потом взялся за излечение Ровы. Она, конечно, помалкивала, но я видела, что ей страшно – минуты текли слишком быстро, и Рова боялась, что учитель не успеет уложиться в отведенное для излечения время... По-счастью, все закончилось хорошо, произошедшее стало хорошим, и весьма наглядным уроком для всех учениц Школы Элинея, а что касается Ровы... Скажем так: случившееся не породило в ее душе большой любви ко мне...

– Н-да... – проворчал Грег. – Не понравилась мне твоя школьная знакомая, еще та змея. Понимаю твои чувства, и могу сказать только одно – постарайся забыть об этой особе, и чем быстрей ты это сделаешь, тем будет лучше. Заодно выкинь из головы все то, что она тебе наговорила...

Ох, если бы это можно было так легко сделать! Как это ни досадно осознать, но некоторые неприятные воспоминания она во мне пробудила, а ведь я была уверена, что давно спрятала их в самых дальних уголках своей памяти....