Патруль

Глава 5

– Жадность и гордыня будут существовать в сердцах людей до тех пор, пока жив грех... – отец Наумий перебирал в руках четки. – То, что вы рассказали, лишний раз подтверждает эти слова Святого Матфа.

– Отец Наумий... – заметил Себастьян. – Отец Наумий, я не исключаю того, что кое в чем наши выводы могут быть неверны...

– Допускаю такую возможность, но, тем не менее, ко всему, что относится к Харгальдской войне, следует относиться со всей серьезностью... – вздохнул святой отец. – Иногда предпочтительней проявить излишнюю предусмотрительность, чем проглядеть возможное зло. Если же принять во внимание тот артефакт для вызова темных сил, что ныне покойный Грег Тайдерман оставил в комнате своей напарницы, то ваши слова и предположения имеют под собой серьезные основания.

Мы сидели в кабинете отца Наумия, и Себастьян рассказывал ему о результатах нашей поездки в Сельцы. Да, судя по всему, эта история, о которой сейчас идет речь, началась незадолго до окончания Харгальдской войны.

Харгальдская война, которая продлилась почти сто пятьдесят лет... Началась она, по сути, со сравнительно небольшого конфликта из числа тех, которые случаются не так и редко. Причина разногласий состояла в том, что две соседние страны никак не могли поделить небольшой остров Харгальд, лежащий как раз на пересечении водных границ этих двух стран. Разумеется, ссоры и стычки из-за этого островка происходили и раньше, но их можно было отнести, если можно так выразиться, к вялотекущим конфликтам из числа тех, которые особо никого не интересуют и которые могут длиться годами, если не десятилетиями. Как говорят, остров представлял собой сравнительно небольшой участок гористой суши, который располагался как раз на пересечении основных морских торговых путей. Еще на этом островке находилась удобная гавань, куда постоянно приходили корабли, так что нет ничего удивительного в том, что большую часть остова занимал город, вернее сказать, порт.

Шли годы, морская торговля постоянно увеличивалась, и город (который, кстати, носил такое же имя, как и остров, на котором располагался – Харгальд) богател на глазах. Более того – город считал себя независимым, и у его жителей не было никакого желания переходить под власть одного из соседних государств. Местных жителей, так же как и торговых гостей, вполне устраивало текущее положение дел, и менять хоть что-то они не собирались.

К несчастью, у тех двух стран, рядом с которыми и находился Харгальд, относительно этого милого островка были совсем иные намерения. Что ни говори, но речь идет не о безжизненном клочке суши, на котором селятся только чайки, а о весьма лакомом кусочке, который может обеспечить постоянный приток золота в казну! К тому же каждая из двух стран считала остров своей территорией, которую необходимо вернуть под родное крыло (и неважно каким образом это будет осуществлено), а что касается мнения самих островитян – то до этого правителям двух стран не было никакого дела. Вполне естественно, что отказываться от своих намерений не намеревалась ни одна, ни вторая сторона, только вот многочисленные попытки договориться между собой мирным путем ни к чему не привели.

Далее все было предсказуемо: обе противоборствующие стороны в один далеко не прекрасный день практически одновременно высадили на остров свои войска, которые со всем пылом стали отстаивать интересы своих правителей, и дело закончилось самой настоящей мясорубкой. История, конечно, весьма неприятная, но все могло бы этим и ограничиться, а впоследствии обе страны как-нибудь разобрались бы между собой – все же подобные нападения не являются чем-то из ряда вон выходящим. Дело, как говорится, житейское, всякое случается, и столкновениям быстро пришел бы конец, если б нападавшие вели себя на острове чуть более сдержано. К несчастью, войска под горячую руку разграбили и сожгли не только город, но и почти все корабли, которые в то время находились в порту (таковых, увы, оказалось немало), а заодно расправились и с командами тех судов, потому как моряки до последнего пытались отстоять свои корабли. Правда, нескольким суденышкам все же удалось уйти в последний момент, но таких везунчиков было очень немного.

Вся эта никому не нужная бойня привела к тому, что всерьез разгневались правители тех стран, чьи корабли были сожжены, а команды перебиты. Вполне естественно, что пострадавшие стороны желали получить должную компенсацию за свои потери, но две страны, сцепившиеся между собой в схватке за Харгальд, платить отказывались наотрез, кивая друг на друга – мол, мы тут ни при чем, это они виноваты, с них и спрашивайте!.. Подобный ответ, естественно, потерпевших никак не устраивал, и потому кое-кто из власть имущих решил получить хоть какое-то материальное возмещение, отхватив себе кусок территории так обидевших их стран. Сказано – сделано, и в обе воюющие страны были посланы войска с соответствующим приказом.

Остальное предугадать несложно: началась война за земли, причем, если вначале в ней участвовали только обиженные страны (в таковых, надо сказать, оказалось немало), но позже в войну ввязались и иные государства, которые были вовсе не против под шумок разжиться новыми землями, и чем больше будет тех земель – тем лучше. Понятно, что война – это едва ли не лучший способ захапать себе чужое добро, и в таких случаях не стоит проявлять излишнюю деликатность. Каждый искал себе союзников, затрагивались интересы все большего и большего количества влиятельных людей, отовсюду в армии тянулись разношерстные наемники, и признавать себя проигравшей страной никто не хотел... Именно потому через несколько лет все уже забыли о том, что явилось причиной войны – к тому времени запылал едва ли не весь континент, в кровопролитие оказались втянуты едва ли не все страны, какие только мы знаем, а косвенным образом боевые действия коснулась едва ли не всех государств мира.

Думаю, не стоит описывать всех бед и горестей, которые принесла с собой эта жуткая война, которая длилась чуть ли не сто пятьдесят лет, то затухая, то разгораясь с новой силой, а уж бед и разрушений она принесла столько, что и не сосчитать. Никто не знает, какое количество несчастных солдат полегло в сражениях, сколько умерло от ран, голода и болезней, которые просто-таки свирепствовали на местах боев, да и мирное население страдало ничуть не меньше. Что же касается разрушений и разора – то о них даже упоминать не стоит. Достаточно сказать следующее: несмотря на то, что Харгальдская война закончилась уже достаточно давно, некоторые из наиболее пострадавших стран все еще так окончательно и не оправились от ее последствий. В тех местах, где шли особенно сильные и затяжные сражения – там многие города и селения были едва ли не подчистую стерты с лица земли, а кое-какие все еще лежат в руинах. Если же говорить о тамошнем населении, то оно было выбито едва ли не подчистую, и неизвестно, когда вновь возродится жизнь в тех местах.

Не менее страшным и неприятным было и другое: многие из воюющих стран со временем стали применять против своих врагов черную магию, а это дело уже совсем иного рода. Конечно, при помощи магии можно убивать не только командиров и солдат, есть возможность расправляться даже с королями и выигрывать сражения, но подобные игры с нежитью не проходят безнаказанно и без последствий. К тому же некие сущности, вызванные в наш мир, покидать его совсем не желали, а иногда те доморощенные мастера колдовских дел, что когда-то вызвали этих существ с Темных Небес, были просто не в силах отправить их обратно, когда нужда в потусторонней помощи отпадала.

Тут следует упомянуть и о том, что немало нечисти появлялось как на местах боев, так и в разрушенных городах, среди хаоса и массовых захоронений, или же там, где когда-то колдуны творили свои черные обряды. Впрочем, именно так все и должно быть: везде, где идут нескончаемые бои, беспрестанно льется кровь, страдают люди, идут разрушения и мир становится одним сплошным кладбищем – там всегда появляются создания Темных Небес, которые стремятся навсегда остаться на этой земле. Нечисти становилось все больше, и часто она была не менее страшна, чем разъяренные вражеские солдаты. Дошло до того, что командование стало нанимать тех, кто был в состоянии бороться с созданиями Темных Небес, которые наносили огромный урон армии. Это и были первые Патрули, нужда в которых не пропала и сейчас.

Нашей стране в той войне невероятно повезло: боевые действия задели нас постольку – поскольку, потому как наши правители проявили разум, не стали ввязываться в схватки за чужие земли, решив, что надо удержать то, что имеем. Стоит признать, что именно это благоразумное решение спасло государство от разрушений. Разумеется, совсем избежать войны нам не удалось – боевые действия то и дело шли на южных границах, и вражеские войска не раз продвигались вглубь страны. Правда, уж очень далеко они не прошли, наша армия постоянно выкидывала ворогов за пределы государства, но это не мешало чужакам вновь и вновь атаковать нашу страну. Конечно, армию пришлось держать не просто большую, а очень большую, и расходы на нее были огромными, но ради мира, спокойствия и сохранения державы можно пойти еще и не на такие жертвы. Во всяком случае, последние пятьдесят лет Харгальдской войны наша страна прожила сравнительно спокойно.

Более того: заключительные годы этой немыслимо долгой войны короли нашей страны даже посылали своих солдат на помощь иным государствам, туда, где все еще не угасали искры пожара той страшной войны. По слухам, наши солдаты немало сделали для того, чтоб навести порядок в краях, истерзанных десятилетиями жестокой брани.

Но это дела прошлых лет, а сейчас надо говорить лишь о том, что непосредственно относилось к нашей истории. Начнем с того, что прадед Сташи, которого звали Сетар, был одним из тех, кто был послан тушить пожар войны на чужих землях. Тогда из тихой деревеньки под названием Сельцы каждый год забирали в армию по нескольку человек, и одним из тех рекрутов, на кого пал выбор (то бишь жребий), оказался Сетар. Он, как и очень многие из оказавшихся в армейских рядах, изначально был землепашцем, призванным на службу для защиты страны и охраны ее рубежей. Единственным, что отличало его от остальных, было то, что Сетар (как, впрочем, и вся его семья) немного разбирался в ведовской науке, только об этом своем умении он благоразумно предпочитал помалкивать, потому что ко всем, кто хоть немного знал магию, окружающие относились с заметной долей неприязни. К тому же каждому известна простая истина: если хочешь остаться живым на войне, то надо как можно лучше осваивать воинское умение – в сложной ситуации это пригодится больше, чем помощь потусторонних сил.

Едва ли не в самые последние годы войны полк, где служил Сетар, перевели в одну из дальних южных стран – там никак не прекращалась грызня между государствами, кровь лилась рекой, и к тому же и как раз в одной из тех небольших держав укрылись остатки разбитой армии неприятеля.

Ну, какие именно боевые действия шли в тех южных странах – до этого нам сейчас дела нет, это все осталось в далеком прошлом. Достаточно упомянуть, что схватки, прежде всего, шли за обладание месторождениями алмазов, которых в тех странах было немало. Куда интересней другое – каким боком все это относится к тому, что происходит сейчас.

Так вот, однажды командование отправило около двадцати солдат за какой-то надобностью в одно из тех небольших селений, что находились в округе, и среди тех солдат был и Сетар. В тот день стояла не просто жара – было невероятно жарко и душно, и потому люди, пройдя немалое расстояние по солнцепеку, решили расположиться на отдых среди небольшой рощицы, тем более что никакой опасности вокруг не просматривалось. На выбор места для привала повлияло и то, что в середине той зеленой рощицы находился крохотный родничок. Воды в нем было немного, она вытекала из-под камней тонкой струйкой, но уставшие люди были бесконечно рады и тому, что есть, ведь вода в тех жарких и засушливых местах представляла собой едва ли не главную ценность. Вот и сейчас солдаты по очереди напились, наполнили фляжки, и вольготно разложились на земле. В такую жару не хотелось ни есть, ни шевелиться, ни разговаривать. Даже старые вояки, для которых дисциплина всегда стояла на первом месте – и те не хотели двигаться, и каждый в глубине души опасался услышать приказ о том, что привал окончен, надо вставать и отправляться дальше.

Полуденный зной, ни ветерка, только птицы голос подают, и то не очень охотно. Даже зверье попряталось по норам и тенистым уголкам, переживая палящий зной. Тишина, покой, и, кажется, что весь мир уснул и плавится в жаре... Внезапно в этой тишине до людей, вольготно расположившихся в рощице, стали доноситься сторонние звуки, никак не относящиеся к лесным шумам. Такое впечатление, что нечто постукивает по земле, и этот звук постепенно приближался. Сонная дрема враз покинула солдат, и они быстро рассредоточились вдоль края рощицы, скрываясь за кустами, которых тут хватало.

Непонятные звуки становились все громче, и вскоре люди рассмотрели сквозь дрожащее марево горячего воздуха, что к рощице приближается несколько человек. Судя по их внешнему виду, все они были уроженцами здешних мест – высокие, темнокожие, сухощавые. Один из этих людей катил двухколесную деревянную тачку, похожую на те, которые имеются едва ли не у каждого из местных жителей – неширокая, с высокими бортами, сделанная из темного дерева, которое здесь росло в изобилии. Похоже, тележка была тяжело нагружена, и голый торс человека, катившего повозку, был покрыт потом, а сам мужчина тяжело дышал – как видно, крепко умаялся, что неудивительно. Тот стук, что донесся до солдат в рощице, издавали колеса, когда тележка проезжала по камням, коих в округе хватало.

Подле мужчины с тачкой шло еще четверо, и при первом же взгляде на них солдатам стало не по себе. Двое, судя по количеству имеющегося у них оружия и, что самое главное, синим татуировкам на груди, были здешними воинами, и не обычными, а из числа тех, кто в совершенстве владел воинской наукой и охранял лишь самых важных особ. Местные жители называли этих людей воины-стражи, и были убеждены, что в них находится сила Богов, и именно потому воины-стражи совершенно непобедимы. Надо признать, что подобное мнение имело под собой все основания – солдатам как-то пришлось столкнуться с воинами-стражами, и потому было хорошо известно, как невероятно опасны эти люди с синими татуировками на груди. Достаточно сказать, что за движениями воинов-стражей во время боя человеческий глаз уследить был просто не в состоянии – эти люди настолько быстры, а их движения настолько точны и стремительны, что, казалось, они не движутся, а перетекают по земле, круша противников направо и налево. Сейчас, глядя на приближающихся, солдаты понимали – если в рощице появится хотя бы один страж-воин, то он враз расправится со всеми пришлыми, а уж у двоих-то воинов на подобное не уйдет и минуты. Невесело...

Да и двое оставшихся мужчин вызвали у солдат ничуть не меньшие опасения. Красная татуировка, едва ли не сплошь покрывающая тела, красно-черная одежда, в руках тяжелые посохи из красного дерева... Жрецы Вухуду, одного из самых страшных богов этих мест. Надо сказать, что жрецы этого культа целиком и полностью преданы своему страшному Богу, и верша свои жуткие ритуалы, они не знают ни жалости, ни сочувствия, ведь Вухуду так любит кровь и страдания! Всем известно: чем больше жертв приносится во имя этого жестокого Бога – тем милостивее он будет к своим верным последователям. Возможно, для здешних жителей в этом нет ничего необычного – на то он и Вухуду, чтоб купаться в крови!, но для иноземцев (даже ко всему привычных солдат) было настоящим потрясением увидеть места жертвоприношений. Как говорится, зрелище не для слабонервных, тем более что для жрецов Вухуду нет разницы, кого приносить в жертву – крепкого мужчину, немощного старика, или мать с ребенком. Достаточно сказать, что несколько раз солдаты находили поляны в лесу, сплошь покрытые телами людей, принесенных в жертву Вухуду. Всем было известно и то, какова судьба тех несчастных, кто попадает в плен, ведь этих бедолаг первым делом отдают жрецам Вухуду, а те знают, как сделать так, чтоб пленники страдали безмерно. Думаю, лишний раз можно не упоминать и о том, что служители этого страшного Бога практиковали самую черную магию, и жители тех стран, где поклонялись Вухуду, приходили в ужас от одной только мысли, что могут чем-то разгневать безжалостных жрецов страшного Бога.

Двое воинов-стражей и два жреца Вухуду... Страшная сила, противостоять которой обычному человеку невозможно. Интересно, что эти четверо здесь делают и куда направляются? Ни рядом, ни в округе нет ни одного храма Вухуду, или хотя бы простой молельной площадки – теми войсками, что пришли сюда, подобные места поклонения уничтожались сразу же, ведь именно жрецы этого страшного Бога и не давали затихнуть войне на Черном Континенте. Сейчас каждый из тех солдат, что прятался в рощице, прекрасно понимал, что при столкновении с этой четверкой ни у кого из его сослуживцев нет ни единой возможности остаться в живых. Как это ни горько признать, но так оно и есть в действительности. А уж если ты окажешься в лапах жрецов Вухуду... Нет, тут лучше самим заранее заколоться – эта смерть куда легче, чем та, которая ожидает несчастного на жертвенном камне! Оставалось только молить всех Светлых Богов о милости, и о том, чтоб эти страшные люди прошли мимо.

К сожалению, о столь благоприятном развитии событий можно было только мечтать. Ясно, что эти люди вместе со своей поклажей направлялись к рощице, где прятались солдаты – местным хорошо известно о том, что здесь находится маленький родник, так что эти пятеро тоже желают передохнуть, хоть ненадолго спрятаться от изнуряющего солнца. Понятно и то, что встречи не избежать...

А еще эти люди очень торопятся, находятся в предвкушении отдыха, и потому почти не обращают внимания на то, что творится по сторонам, справедливо рассудив, что в такую немыслимую жару никакой трезвомыслящий человек постарается не покидать свой дом и не вылезать из-под тенистого укрытия, а потому можно передвигаться совершенно безопасно. Зато солдаты, увидев, что эти пятеро идут без особой опаски, поняли, что у них есть шанс на спасение, пусть даже всего один, но этим шансом надо воспользоваться без промедления. Офицер негромко отдал команду, и в руках у солдат появились луки. Надо было дождаться подходящего момента, когда враги окажутся в пределах досягаемости. Промахиваться было никак нельзя – дело идет об их жизни и смерти. Беда только в том, что хорошими лучниками были не все солдаты – все же не каждый хлебопашец сумел освоить это умение, но тут уж ничего не поделаешь, воинская наука дается далеко не каждому.

Наверное, Светлые Боги были все же на стороне солдат, потому как разом выпущенные стрелы насмерть поразили жреца, воина-стража и того человека, который катил повозку. Двое оставшихся были серьезно ранены, но, тем не менее, намеревались драться до конца, и, надо заметить это у них получилось. Нет смысла описывать все подробности боя, достаточно сказать, что после того, как все закончилось, из двадцати человек в живых осталось только шестеро солдат – все остальные погибли. Что тут скажешь – даже утыканный стрелами страж-воин сумел нанести противнику огромный урон, да и жрец своими заклинаниями сумел замертво свалить нескольких солдат.

Оставшиеся в живых люди с горечью осматривали место боя. В числе счастливчиков, получивших всего лишь небольшие ранения, оказался и Сетар. Разумеется, сейчас и речи нет о том, чтоб продолжать путь – надо возвращаться назад, в лагерь, и рассказать о том, что произошло. Из тех, что остались в живых, самостоятельно передвигаться могут только четверо, еще один как-нибудь сумеет доковылять, опираясь на плечи товарищей, а вот с последним, получившим тяжелые ранения, все куда сложнее – его придется нести на руках, а на такой жаре это очень трудно сделать. Хотя есть же тачка... Заодно надо бы посмотреть, что в ней везли, да еще и на таком пекле!

Правда, содержимое тачки солдат не порадовало: оказывается там, завернутая в простую черную ткань, находилось нечто вроде небольшой статуи, довольно искусно вырезанной из камня необычного красного цвета. Вернее сказать, это было изваяние, и кого оно изображало – это стало понятно сразу: все уже успели насмотреться на отвратительные рожи Вухуду, ведь лик этого страшного Бога находился едва ли не в каждом здешнем храме.

– Надо же, они эту каменюку по жаре тащили, не поленились... – выдохнул один из солдат, с неприязнью глядя на статую. – Тяжелая, зараза! Да я ее сейчас как об землю швырну – только осколки по сторонам полетят!..

– Погоди... – Сетар перехватил руку сослуживца. – Не надо этого делать!

– Почему это?

Разумеется, в любое другое время Сетар бы и сам был бы не прочь разбить подобное изваяние – Вухуду вызывал у него настоящее отвращение. Впрочем, не у него одного – едва ли не все солдаты по-возможности старались избавляться от любых изображений кровавого Бога, а таковых в этой стране хватало. Но с этой статуей все обстоит совсем иначе – как только развернули ткань, в которую было завернуто изваяние, как Сетара сразу же словно окатило волной холода и ненависти. Трудно сказать, что почувствовали остальные, но тот, кто хоть немного разбирался в магии, должен был просто ощутить, насколько опасна эта статуя, и разбивать ее не стоит ни в коем случае – как бы дело хуже не обернулось.

– А потому и нельзя, что жрецы с такой охраной простую вещь бы не потащили, неужто не понимаешь?.. – Сетар постарался доходчиво объяснить то, что было очевидно. – Тут что-то непростое и опасное, а от таких дел нам лучше держаться подальше! Те парни, которые тут давно служат, в один голос говорят, что в некоторых изображениях Вухуду живет его дух, и если это изображение разбить, то дух вырывается на свободу... Скажи – оно нам надо? Только из одной беды с трудом выбрались, а ты в другую хочешь влезть?

– Так ты что, предлагаешь эту штуку оставить тут?

– Нет, так тоже делать нельзя... – Сетар оглянулся. – Закопать ее надо...

– Чего?! Закопать?!

– Другого выхода нет.

– Ну и копай, если охота на такой жаре сухую землю ковырять...

Сослуживец отошел, а Сетар понял, что ему одному с этим делом не справиться – земля, и верно, как камень, да и нет времени на долгие задержки, надо быстрей возвращаться в лагерь. К тому же само изваяние не маленькое – в длину примерно треть роста среднего человека, да и весит немало... А может, не закапывать (все одно времени на это нет), а поступить куда проще? Неподалеку находится большой валун, а под ним что-то вроде углубления – похоже, там чья-то нора, или одно из тех укромных мест, где здешнее зверье отсиживается в дневную жару. Подобных отверстий в земле тут хватало в избытке. Конечно, к таким вот норам лучше лишний раз близко не подходить – неизвестно, кто там прячется!, но сейчас особого выбора нет – от изваяния шла настоящая волна зла, и не стоило оставлять этот предмет на всеобщем обозрении. Можно не сомневаться: здесь присутствует самая настоящая черная магия, и от этого каменного изображения Вухуду надо было как-то избавиться. Стараясь не касаться изваяния голыми руками, Сетар вновь замотал в ткань каменный образ кровавого Бога, и понес его к валуну.

Удивительно, но статуя целиком вошла в углубление под камнем. Конечно, очень далеко затолкать ее не удалось, но и то, что получилось, уже неплохо. Осталось только плотно заложить отверстие несколькими камнями, и теперь, посмотрев на это место со стороны, никому и в голову не придет, будто под валуном может быть что-то спрятано.

Пока Сетар возился с изваянием, солдаты обшарили тела убитых жрецов и воинов-стражей – а что такого, все по законам войны, победители имеют право на трофеи. Добычей стало местное оружие, пара небольших мешочков необработанных алмазов, какие-то украшения и тому подобные мелочи. Однако взгляд Сетара зацепился за две деревянные дощечки, которые кто-то из солдат вытряхнул на землю из поясной сумки убитого колдуна. Дощечки из необычного красного дерева были покрыты затейливой резьбой, и на первый взгляд казались обычной безделушкой, но вряд ли жрецы стали бы носить при себе ничего не значащую вещь. Так оно и было – взяв эти пластинки в руки, Сетар понял, что и с ними все не так просто. От этих резных дощечек чуть повеяло холодком, и пальцы чуть закололо, словно от хвойных иголок. Конечно, следовало бы выкинуть эти более чем опасные вещицы, но Сетар пока что решил этого не делать – просто захотелось узнать, что представляют собой эти красивые дощечки. Кроме того, не помешало бы хоть что-то взять на память об этой схватке, тем более что за то время, пока он прятал изваяние Вухуду, сослуживцы уже забрали у убитых все ценное.

Потом был тяжелый путь возвращения в лагерь, где пришлось рассказать о сражении. Как-то так получилось, что командиров куда больше беспокоила гибель солдат в той схватке, чем все остальное. Что же касается каменного изваяния Вухуду, то Сетар не стал впадать в долгие пояснения, а коротко сказал – все, что там было, я разбил, и это пояснение было воспринято как нечто само собой разумеющееся.

На следующий день Сетар в сопровождении солдат вновь пришли к той же рощице, чтоб похоронить своих погибших товарищей. За ночь местное зверье уже успело потрепать тела погибших, да и жара делала свое дело, так что с погребением медлить не стоило. На окраине рощицы солдаты выкопали братскую могилу, полковой священник прочитал молитву над павшими солдатами, после чего тех предали земле...

Что же касается пятерых погибших врагов, то еще заранее было принято решение их не хоронить – не стоит убийцам лежать рядом со своими жертвами. Этих людей сложили рядом, облили особой жидкостью для розжига дров, и без жалости подпалили – пусть сгорают. Вообще-то у солдат не было желание возиться с телами врагов, но поступить иначе было нельзя. Тут дело было не только в том, что по вине этих людей погибли солдаты – просто в таких случаях нужно было учитывать и мнение местного населения. Несмотря на всю жестокость жрецов Вухуду, здешние жители относились к ним с величайшим почтением и страхом, и если им станет известно о том, что убиты два служителя этого страшного Бога, то невозможно предугадать, как поведут себя люди, населяющие эти места. Может произойти все, что угодно. Нельзя исключать и того, что дело дойдет до открытых нападений на чужаков или же до бунта...

Отправляясь назад, в лагерь, Сетар еще раз бросил взгляд на то место под валуном, куда он спрятал изваяние кровавого Бога. Надо же, вроде все сделано наспех, но глядя со стороны, никак не подумаешь, что там может быть тайник – все выглядит вполне естественно. Ну и хорошо, этому жутковатому изваянию самое место под землей, пусть там навсегда и остается, зато в этом мире станет меньше хотя бы на одно изображение Вухуду.

А вот что касается тех деревянных табличек... Спустя какое-то время Сетар сумел разобраться, что именно попало к нему в руки, и как с их помощью можно вызывать потусторонних сущностей, и даже как можно командовать этими созданиями Темных Небес. Конечно, иметь при себе колдовскую вещь такой силы – дело очень опасное само по себе, но в то же время Сетар понял, что находясь в этой стране, не помешает иметь при себе постоянную защиту, пусть даже для этого придется призвать на помощь темные силы. Разумеется, прибегать к подобному можно только в самом крайнем случае, когда нет иного выхода, но оказаться на жертвенном камне не хотелось еще больше, потому как любые ужасы меркли перед зверствами жрецов Вухуду, которые те учиняли над пленными солдатами. Впрочем, справедливости ради следует признать, что страх оказаться в лапах жрецов кровавого Бога испытывал не только Сетар, но и едва ли не все его сослуживцы – увы, такова служба в этих немыслимо опасных местах.

Разумеется, если кто-то из командиров или полковых священников узнает о том, что хранится в походной сумке солдата по имени Сетар, то парню придется ой как несладко, но... Если тебе очень хочется выжить в этих негостеприимных местах, то кое-какие правила можно и нарушить. Главное – помалкивать и держать язык за зубами, что Сетар и делал.

Прошла еще пара лет, война закончилась, и полк, в котором все эти годы служил Сетар, готовился к отправке на родину. Именно в то время до солдат стали доноситься слухи о том, что жрецы Вухуду разыскивают изваяние своего Бога, пропавшее в годы смуты, и награда за возвращение этого изваяния обещана просто сказочная. В это сложно поверить, но, поговаривают, что тот, кто вернет пропавший образ, получит столько необработанных алмазов, сколько весит это самое пропавшее каменное изваяние. Больше того: несколько раз задерживали людей с рисунками, на которых было изображено исчезнувшее изваяние, которое разыскивают жрецы Вухуду. Чего там скрывать – даже офицеры не раз показывали рисунки солдатам, задавая им один и тот же вопрос: не встречали ли они хоть где-то это изваяние из необычного красного камня? Если да, то где это было, и когда? Н-да, похоже, что сумма вознаграждения произвела должное впечатление даже на господ офицеров.

Сетар сразу же опознал изображение – это и есть тот самый каменный идол, который он когда-то спрятал под валуном. Совпадали все указанные приметы, и, казалось, можно было радоваться внезапно свалившемуся богатству, однако все обстояло далеко не так просто. Возможно, кто-либо иной, более молодой и доверчивый, окажись он на месте Сетара, помчался бы за обещанной наградой, но поступать так не стоило ни в коем случае. Прежде всего, вряд ли эта награда досталась бы Сетару – и без того желающих получить гору алмазов столько, что и не пересчитать, одни офицеры при штабе чего стоят! В лучшем случае сунут ему горсточку камней из числа тех, что помельче, и будут считать, что с простолюдина более чем достаточно. Кроме того, за этим каменным изваянием прошлось бы отправляться вглубь страны – тут одними ориентирами по местности не обойдешься, заставят самолично вести к нужному месту, а там все еще очень опасно, и весьма велика вероятность просто не вернуться назад из того края. Не стоит забывать и то, что вскоре полк отправляется на родину, и если Сетар решит отправиться за каменным идолом, то корабли уйдут без него, и когда ему удастся вернуться на родину (и удастся ли вообще) – это еще тот вопрос. О том, чтоб идти на поиски одному, не стоит и думать: мало итого, что тебя объявят дезертиром, так еще нет никакой уверенности в том, что сумеешь вернуться назад, да еще и с мешком алмазов – тут тебя никакие охранные таблички не спасут.

Но главная причина, отчего Сетар помалкивал, была в другом: не хотелось, чтоб хоть кто-то нашел изваяние и вновь вернул его в этот мир – не для того его однополчане погибли в схватке у маленькой рощицы, чтоб кто-то набивал себе карман. Единственное, что его интересовало – так это ответ на вопрос, что такого ценного в том изваянии, раз жрецы Вухуду согласны идти на любые траты, лишь бы вновь заполучить его в свои руки?

Сетар был совершенно уверен в том, что кроме него, никто не знает о том месте, где находится каменный идол. Сослуживец Сетара, тот, что хотел разбить изваяние, погиб через полгода после той схватки у рощицы, а остальные солдаты, услышав, что в тележке находилось очередное изваяние Вухуду, даже не стали подходить, чтоб посмотреть на лик кровавого Бога – к тому времени все на него насмотрелись. Да и потом никто не интересовался, что стало позже с тем изваянием – все занимались тем, что обшаривали тела убитых врагов.

В результате Сетар так никому ничего и не сказал, а вскоре и вовсе отправился на родину – спасибо за то всем Светлым Богам, для него война закончилась, он жив – и это самое главное! Тем не менее, еще перед отплытием, Сетар приобрел себе лист пергамента, а потом, по прибытии домой, как сумел, изложил на нем то, как добраться до спрятанного изваяния. Даже примерную схему набросал, вернее, место, где спрятано изваяние. Конечно, все изображено не очень достоверно – тут уж ничего не поделаешь, как сумел, так и нарисовал, хотя дара художника у него совсем не было.

Для чего это было нужно Сетару? Просто не хотелось, чтоб эти знания пропали безвозвратно. К тому же человеческая память несовершенна, и некоторые важные детали с течением времени стираются из воспоминаний, так что лучше заранее доверить их бумаге. Кроме того, тут сказалась обычная крестьянская основательность – а вдруг когда-нибудь в будущем один из его потомков решит отыскать спрятанное изваяние? Конечно, это дело рискованное, да и само изваяние внушает немалые опасения, но все течет, все изменяется, возможно, кое-что поменяется в лучшую сторону и на Черном Континенте. Но это дело если и произойдет когда-то, то явно не в ближайшее время, а пока что следовало спрятать все привезенное в тайник, и надеяться на то, что Светлые Небеса и впредь будут милостивы к его семье...

... – Вот, примерно, и все, что мне удалось узнать... – Себастьян развел руками. – Как говорится, чем богаты...

– Я, разумеется, безмерно рад услышать то, что вы мне рассказали... – отец Наумий продолжал перебирать четки. – Только вот хорошо бы узнать, что в ваших словах правда, а что вымысел.

– У меня, знаете ли, нет привычки рассказывать сказки инквизиции... – хмыкнул Себастьян. – Чревато. То, что мы сумели выяснить, я всего лишь облек в более романтические и доступные для восприятия формы.

– Виконт, я рад, что вы с должным опасением и уважением относитесь к нашему ордену, но речь сейчас идет о другом. Позволю себе выразить некоторые сомнения в том, что двое стариков весьма преклонного возраста, которых вы сумели разговорить, могли рассказать вам всю эту историю.

– Тут вы не совсем правы. Если подойти к этим людям с должным подходом, и умело подтолкнуть их память в нужном направлении...

– Этого недостаточно... – покачал головой отец Наумий. – Мне кажется, что ваши знания почерпнуты из иного источника. Боюсь предположить, на что вы рискнули пойти, чтоб выяснить правду.

Тут инквизитор прав: те двое стариков, вспоминая Сетара, говорили нам лишь то, что тот счел нужным рассказать по прибытии домой, а это были повествования о той далекой стране, тамошних людях, обычаях, законах, и многом другом. Что же касается всего остального, то скажем так: на ночное кладбище мой новый напарник ходил не зря...

– Ну, отец Наумий, не усугубляйте... – отмахнулся Себастьян. – К тому же вы сами выдали нам индульгенцию, так что руки у нас были развязаны.

– Значит, я был прав... – вздохнул отец Наумий. – Виконт, в ваших познаниях истины вы не только ходите по краю, но иногда и заглядываете за этот самый край, а цель не всегда оправдывает средства. Ладно, это пока оставим. Сейчас вам следует отразить на бумаге все то, что вы мне только что рассказали. Кроме того, после вашего рассказа у меня появилось множество вопросов.

– Не у вас одного.

– Виконт, давайте обойдемся без плоского остроумия... – поморщился отец Наумий. – Поговорим о деле. Итак, вы сказали, что в том тайнике было несколько предметов...

– Совершенно верно. Книга, артефакт и лист пергамента. Что касается книги по черной магии, то она издревле принадлежала тому крестьянскому семейству – все же они втихую занимались ведовством. Когда же прадед, этот самый Сетар, вернулся с войны, то убрал книгу с глаз подальше – мол, насмотрелся я уже на темной колдовство, больше дела с ним иметь не желаю! Туда же, в тайник, спрятал и таблички для вызова темных сил, а с ними и пергамент. Где находится ухоронка – об этом знал только старший сын Сетара, а вот что именно спрятано там – об этом он узнал только после смерти родителя, когда заглянул в тайник. Ну, с книгой было все понятно, но вот что это были за таблички, и что именно изображено на том листе пергамента – с этим была полная неясность. Родственники Сетара с этим так и не разобрались, ведь он скончался быстро, почти ничего не успев сказать своему сыну.

– А тот, как я понимаю, благоразумно решил не трогать ничего в той самой ухоронке... – сделал вывод отец Наумий.

– Верно, только каждый человек в том крестьянском семействе был уверен, что интерес представляет только книга по черной магии, а все остальное так, ерунда, не стоящая особого внимания. Положил туда что-то прадед – и хорошо, пусть эти вещи там лежат и дальше!.. Все поменялось в тот момент, когда ухоронку отыскал Грег. Думаю, он тоже не сразу понял, о чем идет речь в старом пергаменте, который он просмотрел мельком, но постепенно стал понимать, что к чему. К тому же в пергаменте все было указано достаточно ясно, а, по слухам, Грег Тайдерман был умным и сообразительным человеком...

– Если судить по его поступкам, то с умом у него возникли серьезные проблемы... – отец Наумий продолжал перебирать четки. – Госпожа Риман, вы говорили, что не заметили никаких изменений в поведении своего напарника тогда, в Сельцах?

– Все было как обычно... – кивнула я головой. – Грег всегда был очень выдержанным человеком, и хорошо скрывал свои эмоции. Да и о том изваянии Вухуду я узнала совсем недавно, от своего нового напарника.

Так оно и есть на самом деле. Тогда, в Сельцах, вернувшись с кладбища, Себастьян не стал мне ничего говорить, а я и не расспрашивала – знала, что то, о чем говорили на кладбище, я могу узнать только завтра, после восхода солнца. Откуда мне было известно о таких условиях? В свое время Грег поведал мне о многом, в том числе и о том, что церковникам лучше не знать.

Что же касается каменного изваяния Вухуду, то я, признаюсь, о нем раньше и слыхом не слыхивала. Как сказал Себастьян, он сам вначале растерялся, не поверил услышанному, ведь то каменное изваяние уже давно считалось чем-то легендарным, едва ли не сказочным, навеки исчезнувшим во времена войн – и вдруг такие известия! Тут поневоле призадумаешься.

Это изваяние Вухуду, вырезанное из красного камня, считалось среди жрецов кровавого Бога настоящей святыней, едва ли не главным предметом поклонения этого страшного культа. По слухам, когда-то очень давно Вухуду спускался на землю с Небес, и все это время его душа отдыхала в этом самом изваянии, и даже более того – с той поры в красном камне изваяния осталась часть души темного Бога. Считалось, что именно через эту святыню Вухуду общается со своими почитателями и последователями. Какие еще чудеса связаны с изваянием – об этом Себастьян не говорил, и без того понятно, что ничего хорошего там нет.

Когда наши войска пришли на Черный Континент, то среди всего прочего стали уничтожать все, что было связано с именем кровавого Бога: страшно сказать, но после некоторых жертвоприношений во имя Вухуду в городах и селениях не оставалось и половины населения – все остальные шли под нож. Что же касается армии, пришедшей на эти земли, то на этих солдат жрецы объявили настоящую охоту, и все пленники, после чудовищных пыток, приносились в жертву все тому же Вухуду.

Естественно, что белокожим чужакам, прибывшим из дальних стран, на все это смотреть было дико, и они принялись наводить порядок по-своему, то бишь стали рьяно разрушать храмы Вухуду и подчистую искоренять его жрецов. Успехи пришлых в столь полезном начинании были настолько велики, что жрецы начали всерьез беспокоиться, а когда войска чужаков стали приближаться к тем местам, где находился главный храм Вухуду, то было решено перенести главную святыню – изваяние кровавого Бога, в иное место, куда более надежное, и где пришлые до него не доберутся.

Сказано-сделано, изваяние сняли с постамента, погрузили на тележку, и с надежным сопровождением отправились в путь-дорогу, только вот до места так никто и не дошел. Такое впечатление, что они просто исчезли незнамо где, а вместе с ними пропало и изваяние. Каким путем эти люди собирались идти до нужного им места, где пробираться – об этом они никому не сказали, чтобы, как говорится, не сглазить. Поиски пропавших ничего не дали, никто до сей поры не знает, куда запропастились эти люди, и что случилось с изваянием, но жрецы темного Бога все же надеются, что изображение все же вернется к своим верным слугам.

Конечно, надежда – дело хорошее, но чтоб наверняка вернуть изваяние – для этого нужно что-то иное, куда более простое и приземленное. Проще говоря – нужно подтолкнуть людей к поискам святыни, применив для этого извечное корыстолюбие, свойственное грешной человеческой натуре. Тогда-то жрецы и объявили, что тот, кто вернет изображение их Бога, получит невероятную награду: на одну чашу огромных весов будет поставлено то самое священное изваяние Вухуду, а на другую будут сыпать неграненые алмазы до того момента, пока вес камней не сравняется с весом изваяния. Именно эти алмазы и будут наградой тому, кто отыщет пропавшее изваяние.

Откуда у жрецов Вухуду может быть столько алмазов, пусть и необработанных? Дело в том, что на Черном Континенте находилось немало месторождений по добыче не только алмазов, но и множества других дорогих камней. Не знаю, как насчет остальных ископаемых, но сверкающих камешков, которые так любят женщины, на тех жарких землях хватало. Надо упомянуть еще кое-что: никто не усомнился в том, что у жрецов хватит драгоценных камней для того, чтоб расплатиться за возвращение каменного идола, потому как ранее на Черном Континенте именно в руках жрецов Вухуду и находились все месторождения драгоценных камней. Более того: жрецы заявили, что тот, кто принесет изваяние, до конца своих дней будет находиться под защитой и охраной не только их черного Бога, но и жрецов, которые возьмут под свое покровительство спасителя Вухуду.

Конечно, с того момента, как было объявлено о столь щедрой награде, времени прошло ой как немало, но предложение насчет вознаграждения и последующей охраны все еще остается в силе. Неужели Грег всерьез клюнул на эти обещания? Ну, если так, то у него точно ума нет! Конечно, мой бывший напарник давно хотел покинуть Патруль, но ведь не таким же образом! Хотя если вспомнить слова Тайпа о том, что Грег обещал ему спокойную, безопасную и богатую жизнь на Черном Континенте – и все сразу становится на свои места. Мешок алмазов, значит... Как сказали бы в Тупике – мужик решил срубить бабла по-крупному и свалить. Ох, Грег, как ты мог пойти на такую глупость?! Неужели не понятно, что в столь опасных играх нужны акулы позубастей, а нам с тобой там делать нечего – между делом проглотят и не заметят. Ой, дурак! И ради чего ты пошел на такой риск, а?! Хотел вырваться из-под надзора Святой Инквизиции и больше не расставаться со своим дружком? Было бы ради кого так рисковать, ведь твоего приятеля интересовали только деньги, а уж никак не ты! Хотя это еще как сказать – часто люди, влюбляясь, совершают странные и нелогичные поступки, и я – живое подтверждение этой печальной истины. Сама едва калекой не осталась ради призрачной мечты о любви и счастье.

Ладно, что-то я задумалась не по делу...

– Мне сложно представить... – меж тем продолжал Себастьян. – Сложно представить, какую выдержку надо иметь, чтоб сохранять невозмутимость, осознав, что попало тебе в руки! Не знаю, как могли поступить другие, но я бы точно не выдержал, поделился новостью об удивительной находке!

– Грег Тайдерман, этот греховодник, уже тогда стал прикидывать, как наилучшим образом использовать свою находку... – продолжал отец Наумий. – Что ж, Светлые Небеса знают, кого следует наказывать за предательство и отступничество – таких людей они лишают разума. Это ж надо до такого додуматься – решил вернуть жрецам Вухуду каменный идол, изображение их Бога!

– Не вернуть, а продать... – поправил Себастьян.

– Самое неприятное и состоит в том, что кое-кому из тех, кто слаб душой и неустойчив в вере, подобное вовсе не кажется предательством. Меня охватывает отчаяние, стоит только вспомнить, сколько людей из нашего ордена погибли на Черном Континенте, пытаясь принести туда свет истинной веры, а сейчас мы видим, что некто собирался предать нас! Господин Тайдерман оправдывал свой поступок тем, что у него нет иного выхода. Насчет этого могу сказать только – досадно, что ранее мы закрывали глаза на многое в поведении Грега Тайдермана, и сейчас получили наглядный пример того, к чему приводит попустительство человеческим грехам и слабостям!.. Однако меня сейчас куда больше интересует ответ на другой вопрос – где пергамент?

– То, что его унес тот мужчина, который убил Грега – в этом у меня нет сомнений... – вздохнула я. – Только вот где его искать этого ловкача? Ускользнул от меня, словно угорь сквозь пальцы.

– Его уже ищут, так же как разыскивают и тех, к кому обращался за помощью Грег Тайдерман... – отец Наумий вздохнул. – Впрочем, если его даже и поймают, то при нем вряд ли будет пергамент. Надо сказать, что после того, что я узнал от вас, вся история с гибелью господина Тайдермана выглядит совершенно по-другому.

– Полностью разделяю ваше мнение... – кивнул головой Себастьян.

– А тот молодой человек, который хотел забрать книгу у своей родственницы...

– Пуран? Не думаю, что он знал о пергаменте, хотя с полной уверенностью сейчас ничего утверждать нельзя. Скорей всего, он искал только книгу...

– Хочется надеяться, что дела обстоят именно так. О, Святое Небо, кто бы мог подумать, что в нашем тихом захолустье может выйти на свет такая история?! Верно сказал Святой Матфа: мир велик, грешен и опасен, а нам не дано знать, как дела и поступки отзовутся в наших потомках... Итак, я должен в самое ближайшее время сообщить в столицу обо всем, что узнал от вас. Пока что вы можете быть свободны – понимаю, что устали после долгой дороги и вам нужен отдых. Однако завтра с утра вы вновь должны появиться здесь, и не с пустыми руками – жду от вас подробного отчета на бумаге обо всем произошедшем, и, пожалуйста, постарайтесь не упустить даже мелочи. Вот, пожалуй, и все... Да, госпожа Риман, попрошу вас задержаться на пару минут.

Когда за Себастьяном закрылась дверь, отец Наумий спросил, глядя прямо на меня:

– Госпожа Риман, я понимаю, что вам сейчас непросто – вы столько лет работали рука об руку с Грегом Тайдерманом, привыкли к нему и относились с должным уважением к этому человеку. Мы тоже считали, что у вас с ним полное взаимопонимание и едва ли не идеальная связка. Сейчас у вас новый напарник, к которому надо еще привыкнуть. Скажите, что вы о нем думаете?

Я так и знала, что сейчас пойдут расспросы о Себастьяне. Или после того, что произошло с Грегом, нужно подозревать всех и каждого? Лучше бы отец Наумий спросил у этого парня, что он думает обо мне.

– Пока что мне трудно дать точную оценку... – я осторожно подбирала слова. – Человек он умный, образованный, и, без сомнений, знающий свое дело. Правда, его манера общения несколько своеобразна, и полностью привыкнуть к ней я еще не могу.

– Понимаю... – кивнул головой отец Наумий. – Более того – полностью согласен с вашими словами, но тут уж ничего не поделаешь – над молодым человеком тяготеет наследственность.

– А что такое?

– Думаю, в свое время он сам вам все расскажет.

– Господин виконт с этим не торопится, а вы, отец Наумий, своими словами меня немало заинтересовали. Может, намекнете хотя бы в общих чертах, что вы имеете в виду, говоря о виконте Кристобаль? Или в той аристократической семье происходило нечто настолько из ряда вон выходящее, что сказалось даже на Себастьяне?

– Можно и так сказать...– согласился отец Наумий. – В свое время мать вашего нынешнего напарника вышла замуж за его отца настолько скандальным образом, что об этой истории помнят даже сейчас. Увы, но сплетни и слухи обычно сказываются далеко не лучшим образом на репутации человека, а именно это и произошло с той молодой особой. Насколько мне известно, ее даже отказывались принимать во дворце. Как это ни печально, но отблеск далеко не лучшей славы матери сказался и на ее сыне, то есть на виконте Кристобаль. Вот и все, что я вам могу сказать.

На мой взгляд, ничего особо страшного в той истории не было, а я-то уж невесть на что подумала! Да такие истории в благородных семействах случаются сплошь и рядом! Подумаешь, девушка проявила инициативу по отношению к предмету своих воздыханий, сумела довести (или же дотащить) его до аналоя... Конечно, в этой истории все могло быть не так однозначно, но пока что до этих подробностей мне не было никакого дела.

– Отец Наумий, я могу задать вам вопрос?

– Слушаю.

– Вам уже известно, кто убил Грега? Или, возможно, у вас есть какие-то предположения по этому поводу?

– Мне нечего сказать вам по этому поводу.

Значит, нечего... Лично мне понятно другое: или господам инквизиторам в самом деле ничего неизвестно (в чем я сомневаюсь), или же они не желают, чтоб подробности стали известны посторонним.

– Да, и вот еще что... – продолжал отец Наумий. – Приглядывайте за этим молодым человеком, а не то он как бы ни вздумал увлечься без меры всяческими запретными обрядами. Я не спрашиваю, каким образом вам удалось узнать то, что вы мне рассказали – понятно, что для этого были приложены некие усилия, не всегда разрешенные нашей матерью-церковью, но бесконечно получать индульгенции у вас вряд ли получится.

– Я вас поняла.

– Мне бы хотелось в это верить.

А вот меня куда больше интересует другое – отчего это Святая Инквизиция проявляет к нам такую немыслимую лояльность? Отец Наумий догадывается, что находящиеся в его подчинении люди при выполнении задания пользовались темными обрядами (с которыми в первую очередь и обязана бороться Святая Инквизиция), но он только грозит ослушникам карами, ничего не предпринимая в ответ. Да если б до отца Наумия в свое время донеслось, что Грег Тайдерман грешит темным колдовством, то, несмотря на прошлые заслуги, мой бывший напарник отправился бы на пожизненное покаяние в монастырь с жестким уставом, или на долгие годы его бы заперли в монастырской тюрьме, а может, дело закончилось бы аутодафе...

Когда мы с Себастьяном оказались на улице, то он первым делом поинтересовался:

– Слушай, где тут кормят получше? Я тут по приезду заскочил в какой-то трактирчик, так еще и сегодня при воспоминании о той еде мне становится дурно.

– И куда ж ты заходил?

– В «Веселый денек».

– Надо же, куда тебя занесло!.. – усмехнулась я. – Туда, в основном, люди ходят только для того, чтоб напиться и время убить. Самого разного дешевого вина там – хоть залейся, и потому развеселые компании ошиваются в кабачке едва ли не целыми днями. Наверное, потому в «Веселом деньке» и готовить не умеют, ведь под хорошую выпивку сойдет и пережаренное, и недоваренное, и подгоревшее, а цены на еду там едва ли не самые низкие во всем Северине. Да и посетители туда ходят соответствующие, не относящиеся к сливкам общества.

– Там, вообще-то, мне подали не подгоревшее, а полностью сгоревшее...

– Для «Веселого денька» это нормально – главное, чтоб посетитель был в состоянии разгрызть то, что ему принесли.

– М-да... – пробурчал Себастьян, не находя слов для достойного ответа. – И куда же сейчас мы пойдем?

– В «Перелетную птицу». Трактир неплохой, находится неподалеку от нашего дома, да и готовят там очень даже недурственно. По столичным меркам здешнее место, может, и не очень, а для нас, провинции, в самый раз, во всяком случае, мы с Грегом обычно ходили только туда.

Идти нужно было не очень далеко, так что мы уже вскоре вольготно расположились за небольшим столом у стены. Выслушав сочувственные замечания молоденькой служанки по поводу смерти моего бывшего напарника (было объявлено, что Грега убил ночной вор, которого тот случайно вспугнул), я велела принести нам жареный окорок и гречневую кашу – и то, и другое тут готовили просто замечательно. Еще попросила земляничного морса – сбор этих душистых ягод уже закончен, и пусть столичный гость попробует здешней вкуснятины.

– А я думал, ты тут птицу жареную закажешь... – Себастьян проводил взглядом служанку, которая бросала на него заинтересованные взгляды. – Ведь если судить по названию этого трактира, то тут в основном должны поддавать птицу.

– Правильно понял... – согласилась я. – Только птицу они начинают готовить лишь после того, как ее кто-то заказал, хотят, чтоб она была с пылу-жару, а для того, чтоб ее хорошо сготовить – на это время нужно. Мы же с тобой последний раз ели утром, в Сельцах, перед обратной дорогой, и эту кружку молока вряд ли можно назвать плотным завтраком. Не знаю как ты, а я сейчас не склонна к кулинарным изыскам – побыстрей бы принесли хоть что-то!

– Тут я с тобой целиком согласен.

– Если же как-нибудь пожелаешь заказать птицу, то могу посоветовать тушеного глухаря с брусникой и кедровыми орешками. Здешний повар готовит это блюдо так, что можно подавать на праздничный стол короля. Это не просто вкусно – от такой благодати нет никакой возможности оторваться! Обгладываешь все до последней косточки и подъедаешь все, что остается на тарелке!

– Не издевайся... – пробурчал напарник. – Голодному человеку говорить такие слова – это жестокосердие и отсутствие любви к ближнему своему.

– Сказываются тлетворные последствия посещения подвалов инквизиции... – пояснила я.

– Нахваталась там всякой гадости...

– Себастьян, а почему ты пошел в Патруль?.. – задала я давно интересующий меня вопрос. Пока нам заказ не принесли, можно и поговорить. – Да еще и направился сюда, на самый край страны... Ты же высокородный, так что вполне смог бы найти иное место, поближе к столице, поспокойней, и без постоянного пригляда Святой Инквизиции.

– А ты? Тоже могла бы отыскать себе иное место службы...

– Дорогой напарник, никогда не поверю, что тебе не выложили всю подноготную обо мне. Но если говорить кратко, то в свое время я серьезно пострадала, и если б не Грег, который меня вылечил, то я навсегда осталась бы калекой. Разумеется, Грег поступил так вовсе не по доброте душевной – нему нужен был напарник, и я для этого вполне подходила. Как видишь, все просто.

– Со мной тоже особых сложностей нет... – пожал плечами Себастьян. – Довольно рано выяснилось, что у меня есть магический дар, а среди знати подобное считается чем-то вроде странности из числа тех, которые не приветствуются. Не сказать, что я уж совсем дурная ветвь на фамильном древе – просто кривоватая. К тому же я самый младший сын в семье, так что уже с ранних лет мне пришлось думать о том, как в будущем заработать себе на хлеб насущный, ведь по закону после смерти папеньки мне не полагалось ничего. Вообще-то так оно и произошло в действительности.

– А мать?

– Она умерла, когда мне было двенадцать лет. Увы, здоровье у нее было слабое. Кстати, когда она вышла замуж за папеньку, то не имела ни единой монеты за душой, так что ей нечего было оставить мне по завещанию... О, а вот наконец-то и наш ужин!

Еда, как это обычно бывает в «Перелетной птице», не подкачала, и после ужина можно было отправляться домой – к завтрашнему утру отцу Наумию надо принести бумагу, где следует в подробностях описать все, что нам удалось узнать в Сельцах. Не знаю насчет Себастьяна, но я никогда не относилась к любителям сочинять эпистолы – это пусть новый напарник постарается, покажет свое мастерство в писании сочинительств. Идти домой не хотелось – лучше посидеть здесь. К тому же мне нужно было проветрить некое подозрение...

– Какой вкус необычный... – Себастьян с удовольствием выпил земляничный морс. – А я думал, ты на ужин местного вина закажешь.

– Сейчас не до вина – надо иметь трезвую голову.

– Боишься, что не сумеем должным образом написать повествование отцу Наумию?.. – хмыкнул Себастьян. – В этом вопросе сомнений у тебя быть не должно: что на трезвую голову, что на хмельную, но итоговый результат моих долгих трудов над листом бумаги получится одинаковый – увы, но сочинитель из меня хреновый.

– Не ты один... – отмахнулась я. – Тут дело в другом – тебе не кажется, что за нами следят?

– Если честно, то ничего подобного я не заметил... – выражение лица напарника не изменилось, но было понятно, что к моим словам он отнесся серьезно. Хорошо и то, что с ходу не стал отвергать такую возможность. – И давно тебе это кажется?

– Еще когда шли к «Перелетной птице». Я тогда обратила внимание на парня, который шел вслед за нами. Ну, идет себе и идет, в этом нет ничего странного, только вот, он все время держится от нас на одном и том же расстоянии, ближе не подходит. Да и зашел он сюда вслед за нами. Между прочим, это трактир не из дешевых, простой люд сюда заглядывает нечасто, а судя по одежде, он вряд ли может позволить себе роскошествовать. Это молодой мужчина в серой рубахе, он уселся за стол, который находится ближе к выходу, и заказал себе только выпивку, скорей всего, медовуху – она тут едва ли не самая дешевая из хмельных напитков...

– Понял... – и Себастьян неловко задел рукой ложку, которая лежала на столе. Как и следовало ожидать, ложка упала на пол, причем отлетела едва ли не к соседнему столу, после чего растяпе пришлось вставать со своего места и идти за упавшей ложкой.

Когда же Себастьян вернулся, я поинтересовалась:

– Ну как, видел?

– Да. Совершенно обычный человек... Может, еще земляничного морса закажем?

– А почему бы и нет?

– Слушай, а как ты его вычислила, этого парня? Глаз на затылке я у тебя что-то не заметил.

Новый напарник, какое слово ты только что произнес? Вычислила? Ну-ну, кое-что мне становится ясным, а еще в голове начинает вырисовываться некая схема, где все раскладывается по полочкам. Видимо, оно, это слово, вырвалось случайно, ты и сам этого не заметил, а если сейчас и понял свою оговорку, то надеешься, что я не обратила на нее внимания. Ладно, сделаем вид, что так оно и есть.

– Господин виконт, вам должны были сказать, что в свое время я закончила Школу Элинея, а потом всерьез накосячила, за что меня вполне обоснованно лишили перстня со всеми вытекающими отсюда обстоятельствами. Пусть так, но полученные знания все одно остались при мне, потому как они еще со времени обучения, если можно так выразиться, въедаются в плоть и кровь...

– Интересно, кто этот парень и что ему от нас нужно? Неужто нас в чем-то подозревает инквизиция?

– Вряд ли. К тому же у Святой Инквизиции работники потолковее будут и половчей, тех топтунов так легко не заметишь – работать они умеют. А этот молодой человек, скажем так, не большой мастер слежения. Ладно, давай пока не будем гадать, посидим здесь еще немного, поговорим. Раз следят, значит не стоит исключать того, что у кого-то есть желание с нами встретиться.

– Вопрос – для чего?

– Не волнуйся, узнаем. И вообще, не беспокойся раньше времени – тут на нас никто нападать не станет, а если у кого-то и появиться такое желание, то нас, скорей всего, будут поджидать в темном переулке. Вообще-то я не против подобной встречи – терпеть не могу неопределенности. Пока что нам надо переждать час-другой – на улицах народу будет поменьше. Не волнуйся: я при оружии, нас легко не взять, да и ты сам, как я успела заметить, не лыком шит. Если даже будут нападать скопом, то отобьемся, хотя я сомневаюсь в том, что некто рискнет напасть на Патруль, который находится на службе Святой Инквизиции, то бишь под ее негласной защитой и охраной, а злить святош – дело опасное.

– Но у нас же на лбу не написано, что мы – Патруль.

– Об этом известно всем в Северине. Здесь не столица, а глухая провинция, любые слухи разносятся быстро, почти все жители на виду, и уж тем более те, кто служит в Патруле.

– Знаешь... – усмехнулся Себастьян. – Знаешь, я впервые встречаю женщину, так спокойно рассуждающую о возможной опасности.

– Приятно слышать. Но раз у нас есть время, не ответишь ли мне на несколько вопросов?

– Как смогу.

– Не сомневайся, сможешь. Я хотела спросить про Вухуду.

– Надо же какие у тебя интересы!.. – рассмеялся Себастьян. – Я-то рассчитывал затронуть более занимательные темы! Скажем, о любви или взаимопонимании...

– Давай обойдемся без шуток.

– Даме в просьбах отказывать не принято... – развел руками напарник. – И что именно тебя интересует?

– Расскажи, что знаешь. Хотя, если честно, мне интересно, куда жрецы везли изваяние своего Бога, которое попало в руки предка бабки Сташи? Уж раз ты так много знаешь об этом самом Вухуду...

– Те, кто учится магии, поневоле должны знать о разном колдовстве... – покачал головой Себастьян. – О культе Вухуду можно сказать немало, только вот хорошего там почти нет. Ладно, время есть, послушай, только это не то, о чем стоит разговаривать после хорошего ужина...

Себастьян говорил долго, и многое из его слов я воспринимала как страшную сказку, о которой слабонервным девицам лучше ничего не знать. Даже у меня, выдержанного и ко многому привыкшего человека, от услышанного по спине то и дело пробегала холодная волна. Надо сказать, было отчего приходить в ужас – в рассказах Себастьяна были и черные ритуалы, и чаны с кровью убитых людей, и страшные жертвоприношения, и бесконечная жестокость жрецов Вухуду и многое другое, не менее жуткое.

Что же касается изваяния черного Бога, того самого, которое до сей поры ищут на всем Черном Континенте... Дело в том, что солдаты, пришедшие на Черный Континент и потрясенные жестокостью жрецов темного Бога, безо всякого приказа разрушали все храмы, воздвигнутые в честь Вухуду. Дело усугублялось еще и тем, что в каждом из этих храмов хватало золота и драгоценных камней, которые тамошние жители частенько несли обожаемому кровавому Богу. Вполне естественно, что солдаты, попав в какое-либо из святилищ, забирали все, особо не разбираясь – драгоценные камни, золотые статуэтки Вухуду, удивительные по красоте изделия из слоновой кости и черного дерева... Конечно, никто не говорит, что грабеж – дело хорошее, но ненависть чужаков к кровавому Богу была настолько велика, что даже офицеры закрывали глаза на творящиеся безобразия.

Справедливости ради надо сказать, что кроме Вухуду на Черном Континенте хватало и иных богов, куда менее кровавых, и эти храмы солдатам было трогать запрещено. Конечно, любители дармовщинки были всегда, но если солдат ловили за кражей сокровищ из храмов иных Богов, то виновному крепко попадало.

А еще среди солдат ходили слухи о немыслимых сокровищах, хранящихся в главном храме Вухуду, и для пришлых это являлось тем дополнительным стимулом, который поможет покончить со страшным культом Вухуду, а для этого и всего-то нужно было разрушить этот страшный храм...

Но и жрецы хорошо понимали, что с чужаками им так быстро не справиться, а меж тем бои приближаются к тем местам, где и находится главный храм Вухуду. Тогда и было решено перевести изваяние Бога в иное место, куда более надежное – по слухам, существует и подземный храм Вухуду, но о нем известно считанным единицам доверенных людей из всего числа высокопоставленных жрецов. Говорят, почетную миссию доставить изваяние Вухуду доверили самым умелым воинам и сильным жрецам, и потому-то для всех последователей темного Бога было шоком узнать, что священное изображение Вухуду исчезло невесть куда вместе с эскортом. Это тем более неприятно, если принять во внимание тот факт, что большую часть сокровищ из главного храма все же удалось вывести и спрятать, как говорится, с концами. Наверняка именно из тех спрятанных сокровищ и назначено немыслимо сказочное вознаграждение тому, кто вернет изваяние...

Когда мы покинули «Перелетную птицу» был уже вечер. Тем не менее, народу на улицах хватало, зато парень в серой рубахе покинул трактир незадолго до нас. Хм, да я буду не я, если к нам в самое ближайшее время кто-то не подойдет с разговором.

Так оно и случилось: стоило нам с Себастьяном свернуть в переулок, как дорогу перегородили два крепких парня. Ну, судя по их туповатым физиономиям, эти двое вряд ли намерены вести с нами долгие беседы на философские темы.

– Господа хорошие, постойте... – заговорил один из них. – С вами тут поговорить хотят...

– Кто?.. – поинтересовался Себастьян.

– Увидите.

– Извините, по подобное посещение не отмечено в нашей книге визитов, так что я вынужден отклонить ваше любезное приглашение... – вздохнул мой напарник.

– Чегооо?.. – судя по ошарашенному виду мужика, тот ничего не понял.

– Мой спутник – человек благородных кровей, он и выражается благородно, так что я поясню его ответ на более понятном вам языке... – усмехнулась я. – Звучит это примерно так: пошли к лешему. Теперь, надеюсь, все ясно?

– Зря вы так, господа хорошие... – судя по голосу, мужик стал злиться. – Мы ведь и по-плохому можем поговорить. Силой дотащим...

– А вы что, не видите, кому дорогу перегородили?.. – спросила я. – Если так, то глаза протрите. Возможно, драться вы умеете, только с нами связываться не советую. Дело даже не в том, что мы можем порубить вас в мелкую капусту. Куда хуже другое – если нас хоть пальцем тронете, то вскоре вам придется объясниться в Святой Инквизиции, а те мрачные стены вам вряд ли удастся покинуть.

– Так ведь с вами это... просто поговорить хотят...

– Тогда передайте этим любителям бесед следующее: пусть приходят к нам сами, как благородные люди, а не посылают кого-то с непонятными предложениями.

– Мы так и скажем, только ежели что не так будет – тогда пеняйте на себя, господа хорошие...

Мужички враз исчезли с наших глаз. Понятно, отправились передавать кому-то наши слова. Хочется надеяться на то, что уж очень сильно они их не перепутают и не переврут.

– Как ты думаешь, кто с нами желал пообщаться?.. – спросила я Себастьяна.

– Похоже, известие о возможном сказочном богатстве разнеслось куда дальше, чем того хотел Грег Тайдерман.... – предположил тот. – Вот теперь сюда и слетаются желающие запустить свои лапы в чужое богатство. Что-то мне вся эта история не нравится...

Можно подумать, я от нее в восторге...