Павлов И.П. Полное собрание сочинений. Том 2. Часть 1.

Иннервация поджелудочной железы [28] [29]

Казалось бы, что раз имеется в науке пример счастливого и обстоятельного исследования какого-нибудь представителя известной однообразной группы явлении, исследование других членов группы будет легко, шаблонно. Однако в физиологии, при особенной сложности ее материала, реже, чем в какой другой естественной науке, такие надежды оправдываются на деле. Когда [2] при слюнной железе была открыта и затем подробно исследована ее иннервация, можно было, повидимому, с большим правом ожидать, что констатирование иннервации других пищеварительных желез не представит особенных затруднений. И, однако, со времени открытия секреторного действия барабанной струны прошло более тридцати пяти лет, а данных об иннервации желез желудка и кишек еще не существует, вопрос об иннервации же панкреатической железы оставляет еще очень, очень многого желать. А предметом чрезвычайно интересовались, к нему прилагали усилия едва ли не все физиологические лаборатории; во всяком случае, масса исследователей с такими именами во главе, как Людвиг, Кл. Бернар, Шифф, Гейденгайн и др., не щадили ни труда, ни времени, ни животных в расчете получить какие-либо данные относительно этих иннерваций. Чт. Чтобы дать пример того разочарования, которое приходилось на долю этих исследователей, позволю себе привести характерное признание Гейденгайна из его капитальной статьи о панкреатической железе, признание, которое вместе с тем служит и отличною общею характеристикой положения вопроса об иннервации этой железы, составляющей предмет нашего изложения. Вот эта ученая элегия.

«Наверное всякий наблюдатель, который занимался функцией панкреатической железы более долгое время, оставит эту область с недовольным чувством, потому что он из его опытов должен был выбросить крайне большую цифру пропащих экспериментов. Ни крайняя осторожность, ни большая опытность не могут победить невероятной чувствительности органа, который только слишком часто по совершении операции прекращает свою деятельность на долгое время и не возвращается к ней, несмотря на применение действительнейших отделительных условий.

"Таким образом здесь наблюдению всегда присуща известная неверность, которую не в состоянии устранить даже необыкновенное разнообразие и умножение опытов. Я должен по крайней мере открыто признать, что я еще ни разу не предпринимал такого рода опыта, который был бы так богат собачьими жертвами и так беден соответственными им результатами».1 [30] Со времени этих слов положение дела мало в чем изменилось.

Едва ли теперь можно сомневаться в общности плана иннервации разных отделительных желез, но, очевидно, при разных железах в общих условиях их деятельности есть особенности, которые, оставаясь неизвестными, незамеченными, чрезвычайно затрудняют исследование, естественно направляемое по существующему образцу. При панкреатической железе существование таких темных условий бросается в глаза. До последнего времени исследователи не могли согласиться между собою, когда и как приступать к изучению иннервационных отношений железы. Дело в следующем: физиология знала два способа добывания панкреатического сока: так называемые временная и постоянная фистулы. При первой наблюдение отделения и собирание сока начинаются сейчас же после операции введения трубочки в панкреатический проток и продолжаются несколько часов. В этом случае сок отделяется вообще (хотя бы животное находилось в самом разгаре пищеварения) очень мало, а иногда его и совсем нет, притом сок этот очень густой, содержит до 10% твердого остатка. Это - временная фистула. При так называемой постоянной фистуле после операции введения в проток трубочки или проволоки (чтобы помешать заращению) и зашития брюшной раны (конечно, кроме отверстия для трубки или проволоки) животное оставляют жить и только впервые на третий-четвертый день приступают к наблюдению. Теперь сока много, и он относительно жидкий.

Отдельным авторам представляето один, то другой способ более нормальным; соответственно этому и исследование иннервации велось то на постоянной, то на временной фистуле. А это не было безразлично. Часто результаты с одним способом были противоположны результатам, полученным по другому способу. Естественно, что при таком условии накопление сведений об иннервации панкреатической железы шло поистине черерачьим шагом.

У Кл. Бернара в его известном мемуаре о панкреатической железе [31] читаем: «Определить нервные влияния, которые бы прямо вызывали отделение панкреатического сока, гораздо труднее, чем те, которые действуют на слюнные железы. На собаке, у которой в панкреатическом протоке была укреплена трубочка, я гальванизировал солнечный ганглий без всякого результата для отделения. Но я видел, что эфир, введенный в желудок, в скорости обусловливает значительное отделение панкреатического сока». В этом же мемуаре Кл. Бернар сообщает о двух собаках, исключительно хорошо перенесших операцию, у которых как в день операции, так и на другой день существовала резкая зависимость отделения от приема пищи. Там же есть указание, что рвота задерживает отделение.

В позднейшем труде того же Кл. Бернара [32] встречаемся с следующим не совсем ясным местом: «Если действуют на нервы панкреатической железы или кишек, возбуждая ли их операциею или перерезая их, то производят усиленную циркуляцию, следствием которой является постоянная секреция. Когда перерезают симпатические нити или вырывают солнечный ганглий, то наступают быстро, как бы пред глазами оператора, гиперсекреция желез и диарея; только в этих условиях железа доставляет измененную жидкость, которая не имеет свойств нормального продукта». Исследование велось на временной, острой фистуле.

Вот и все, что находим у знаменитого экспериментатора о нервных отношениях железы. Как очевидно, все - лишь косвенные данные, и никаких результатов от прямых опытов.

То же отсутствие успешных опытов у следующего автора по нашему предмету -- Бернштейна, 2 [33] делавшего свое исследование в людвиковский лаборатории [3].

Бернштейн на собаках с постоянною фистулой имел возможность убеждаться постоянно в резкой зависимости отделения от приема пищи (именно ввиду быстроты наступления отделения после корма), что и считает неоспоримым доказательством того, что отделение возбуждается через нервы. Затем, исходя из вышеупомянутого наблюдения Кл. Бернара о задерживающем действии рвоты на отделение, он нашел, что раздражение центральных концов блуждающих нервов обусловливает огромное (часто до полной остановки) и длительное (часы после раздра:жения) задерживание нормального отделения. По автору, это тоже рефлекс с желудка, лишь с другого его участка, так что, по автору, «отделение панкреатической железы надо представить под влиянием двоякого рода нервных волокон: возбуждающих и задерживающих". Опыты с центробежным раздражением блуждающих и панкреатических нервов дали отрицательный результат. Относительно действия периферического конца блуждающего нерва в протоколах приведен один пример, где 20-минутное раздражение до остановки сердца осталось без всякого эффекта для отделения. Панкреатические нервы автор раздражал только один раз и то один из стволиков - и также без результатов. Перерезка панкреатических нервов, как это уже наблюдалось и Кл. Бернаром, обусловливает увеличенное против нормы и постоянное отделение, которое теперь не испытывает никаких колебаний ни от приема пищи, ни от раздражения блуждающих нервов. Наконец автор сделал множество определений твердого остатка в различных порциях и нашел, что чем более отделяется сока за известную единицу времени, тем менее он содержит твердого остатка, хотя это правило представляет и много исключений. Исключений становится меньше, как скоро имеют дело с соком, выделяющимся после перерезки панкреатических нервов. И последний факт автор также истолковывает в смыс.е существования нервного влияния, неравномерно действующего на жидкую и твердую части отделения. Все изложенные факты добыты на собаках с так называемою постоянною фистулою.

В 1873 г. появилась докторская диссертация Ландау, [34] исполненная по предложению и под руководством Гейденгайна. Для исследования предпочтена была острая фистула. Автор имел надежду пролить несколько более света на иннервацию железы прежде всего косвенным путем, действуя на железистую деятельность различными ядами. Однако типические секреторные яды - атропин и физостигмин - действия не оказали, лишь никотин постоянно увеличивал отделением раздражение язычного и других чувствительных нервов осталось без эффекта, даже раздражение центрального конца блуждающего нерва в этих опытах дало только очень незначительную, почти сомнительную задержку отделения. Наконец и перерезка блуждающих нервов не влекла за собою никакого заметного изменения в работе железы. Но эта куча отрицательных опытов искупалась первым положительным результатом относительно прямого действия нервной системы на деятельность панкреатической железы: по автору, задушение и электрическое раздражение продолговатого мозга постоянно или вызывали, или усиливали панкреатическое отделение.

В 1875 г. была напечатана работа самого Гейденгайна [35] плод трехгодичных занятий панкреатической железой. В ней, однако, предшествующий положительный результат ученика оказывается далеко не таким постоянным и безупречным. Очевидно, увлекающийся неопытный практикант иначе передал вещи, чем они были на самом деле. Через труд учителя, напротив, проходит грустная нота неудовлетворенности достигнутым.

Относительно влияния продолговатого мозга на отделение мы встречаемся у автора со следующими словами: «Довольно часто, несмотря на все терпение, не удается после наложения фистулы побудить железу к отделению, довольно часто она, как бы на зло раздражениям, сохраняет свою собственную волю или повинуется им столь ленивым образом, что относительно действия мозга на отделение можно было бы получить ошибочное представление, если бы против неудачных опытов не стояло достаточное число крайне резких опытов, не оставляющих сомнения во влиянии мозга на железу. И при постоянных фистулах отделение, бывшее в полному ходу, нередко, вследствие подготовительных для раздражения мозга операций [4], испытывает продолжительное нарушение, которое не может быть устранено никаким раздражением продолговатого мозга».

Вот, по Гейденгайну, подробности действия продолговатого мозга на отделение в опытах с положительным результатом. В тех случаях, где отделения не было сначала, оно при повторных раздражениях наступало, чтобы в паузах между раздражениями останавливаться. Где существовало уже произвольное отделение, там оно, более или менее, иногда огромно усиливалось вследствие раздражения. Секреторный эффект раздражения увеличивался с повторением раздражений, т. е. железистая ткань как бы делалась все более и более возбудимой, что выражалось также и в постепенном росте отделения в паузах между раздражениями. Раздражение (большею частью очень сильное 4 маленьких Грове, расстояние катушек спирали до 0 иногда) всегда продолжалось много минут. В большинстве случаев дело происходит так: в первую минуту наблюдается небольшое ускорение отделения, которое, однако, скоро сменяется замедлением и даже иногда совершенной остановкой, и только одну-две минуты спустя после раздражения имеют пред собого главное значительное ускорение, длящееся несколько минут и затем постепенно опять изглаживающееся. Иногда, однако, главное ускорение наступает уже в позднейшие минуты раздражения, а случается, хотя и редко, даже и в первые.

В некоторых опытах автору удалось констатировать, что при раздражении продолговатого мозга не только увеличилась масса сока, но и его концентрация; так, в одном случае сок до раздражения содержал 2.44% 0/ твердого остатка, после же раздражения - 6.01%.

В этом дано было лучшее доказательство истинно-секреторного характера анализируемого нервного действия на деятельность панкреатической железы.

Относительно раздражения панкреатических нервов автором замечено, что оно всегда в его довольно многочисленных опытах давало лишь отрицательные результаты. И это, по автору, не должно удивлять, так как препаровка этих нервов составляет довольно трудную операцию.

Вслед за работой Гейденгайна появились наши, исполненные совместно с Афанасьевым, [36] опыты на постоянной фистуле панкреатической железы. Они показали, во-первых, что атропин оказывает резкое задерживающее влияние на нормальное отделение панкреатического сока и, во-вторых, что задерживающее действие центрального раздражения блуждающего нерва не есть чтонибудь специфическое для этого нерва, а принадлежит всем чувствительным нервам.

Несколько позже я один еще раз подтвердил эти опыты и вполне подтвердил наши старые результаты. 1 [37]

Наконец Афанасьев напечатал отдельную статью о секреторных нервах, [38] содержащую опыты с раздражением панкреатитеских нервов на свежей фистуле. Он получил в некоторых из них положительный результат. Этот результат, однако, был в противоречии с вышеприведенным заявлением Гейденгайна.

Так как в технике оперирования у Афанасьева не было никаких особенностей против Гейденгайна, то позволительно подумать, что, может быть, у Афанасьева при тех сильных токах, которые он употреблял для раздражения, существовал перевод тока на самую железистую ткань.

В 1888 г. появилось исследование д-ра Кувшинского [39] над нормальным панкреатическим отделением, исполненное по моему предложению и под моим руководством. Исследование это имеет некоторое отношение к трактуемому предмету. Сок получался по способу, впервые указанному мною еще в 1819 г. и состоящему в том, что из стенки 12-перстной кишки вырезался ромбовидный кусок с отверстием панкреатического протока; кишка зашивалась, а кусок кишки, слизистой оболочкой кнаружи, вшивался в отверстие брюшной раны. От так оперированных собак Кувшинский собирал сок в продолжение нескольких месяцев (до десяти, пока продолжались исследования) при полном здоровье животных. Оказалось, что нормальный сок именно таков, каким мы его давно видели на старых, так называемых постоянных, фистулах. Следовательно, теперь стало вполне бесспорным, что постоянные фистулы должны быть предпочтены острым, так как на острых нормальные отношения сильно искажены. Далее Кувшинский показал, что отделение сока, и весьма сильное, может быть вызвано психическим путем, при поддразнивании голодного животного видом пищи. Во время засыпания животного отделение сока быстро или медленно опускается очень низко [5].

Таким образом хотя усилиями различных исследователей и удалось собрать довольно значительное число важных фактов относительно иннервации поджелудочной железы, но эти факты все еще были отрывочны, не собирались в стройную систему, многие из них были непонятны; существенный из них - прямое влияние нервной системы на отделение - страдал непостоянством; наконец, относительно некоторых из них существовали противоречия.

Однако внимательное взвешивание накопленных данных могло уже учить тому, как надо ставить, так сказать, нормальный опыт, который бы дал постоянный результат и вместе бросил бы яркий свет на всю схему иннервации нашей железы. Из всего приведенного в историческом очерке очевидно, что должны быть какие-то антагонисты секреторных волокон; эти антагонисты раздражаются как рефлекторно (при раздражении чувствительных стволов и при операции), так и при раздражении продолговатого мозга или нервных стволов в центробежном направлении. Антагонистами могли быть или еще неизвестные секреторно-задерживающие нервы, или сосудосуживающие. Пос. еднее представлялось более вероятным, потому что задерживающее действие чувствительного раздражения длилось десятки минут и даже целые часы после раздражения, таким образом, скорее носило характер патологический, чем физиологический. Отсюда опыт был поставлен так, чтобы, во-первых, при прямом центробежном раздражении ни сейчас, ни за сутки до раздражения не было никаких чувствительных раздражений (следовательно, никакого свежего оперирования), и, во-вторых, при самом центробежном раздражении не должны раздражаться антагонисты.

Последнее условие могло легко быть достигнуто, так как известно, что перерезанный сосудосуживающий нерв теряет свою возбудимость на третий-четвертый день после перерезки; секреторные же волокна, будучи перерезанными, функционируют до десяти дней и более. Точно так же можно было надеяться на более быстрое вымирание и гипотетических секреторно-задерживающих волокон, так как вообще замечено, что в случае пары нервов-антагонистов скорее вымирает тот, который в свежем состоянии при одновременном раздражении маскирует другой нерв.

Я решил снова испытать нервы, имеющие анатомическое отношение к панкреатической железе, поставив опыт в вышесказанные условия, и начал с блуждающих нервов, как без хлопот доступных.

У морфинизированной собаки накладывалась старая, так называемая постоянная, панкреатическая фистула с стеклянной трубочкой и одновременно перерезался на шее один из блуждающих нервов. Периферический конец нерва укреплялся прямо под кожей, чтобы впоследствии быть прямо доступным без всякого нового препарирования. На четвертый или пятый день после описанной операции собака помещалась в станек, а из трубки или посредством воронки - если трубка к этому времени выпадала собирали сок. Нерв раздражался или на воздухе проволочными электродами, или же вкладывался в стеклянный Т-образный электрод и опускался в рану.

Начиная с слабого тока и постепенно усиливая его, наконец, доходят до такого (обыкновенно около 8 см расстояния между катушками маленькой индукционной спирали, заряжаемой средним элементом Грене), который всегда без исключения (на всех четырех животных, экспериментированных таких образом) дает обильное отделение сока.

Вот один из таких опытов для примера.

I. 5-й день операции. В день опыта собака не ела. Отделение определяется каплями каждые 2 минуты.

Замедления сердцебиений при раздражении блуждающего нерва на пятый день после операции большей частью не бывает. Отношение животных во время раздражения различно. Иной раз животное - совершенно покойно, иногда оно даже наклонно засыпать во время раздражения; вероятно, однообразная музыка индуктория действует усыпляющим образом. В другой раз видно некоторое беспокойство, но никогда - выражение боли; животное во всяком случае скоро успокаивается.

Таким образом мы имели пред собою обстановку, при которой влияние нерва на отделение поджелудочной железы воспроизводилось точно всякий раз, совершенно так, как стоит это при слюнной железе.

Первое впечатление от опыта было таково, что как будто действительно весь успех его зависел от перерождения нерва. Однако дальнейшее исследование показало ошибочность этого.

Описанную форму опыта, вполне удовлетворительную для демонстрирования секреторных нервов поджелудочной железы, желательно было заменить, в видах дальнейшего детального исследования, другою - на свежеоперированном животном. И действительно, если верно то, что блуждающий нерв действует в нашем опыте потому, что в нем, благодаря перерезке, отмерли антагонисты, то было основание ждать, что такой перерожденный нерв будет действовать и на свежеоперированном животном. Посему наш дальнейший опыт состоял в следующем. Сначала собаки перерезался на шее один блуждающий нерв, и животное оставляли жить 3-4 дня. Затем животное осторожно, избегая сильного чувствительного раздражения, трахеотомировалось без всякого предварительного наркоза, быстро (в 30 секундминуту) перерезался спинной мозг прямо под продолговатым, и только теперь накладывалась панкреатическая фистула с трубочкой. Мы предпочли перерезку спинного мозга всяким отравлениям, во-первых, чтобы не вводить животное никакого вещества, способного действовать вредно на секреторную деятельность поджелудочной железы, а во-вторых, чтобы исключить всякие рефлексы на железу во время дальнейшего оперирования в брюшной полости. Результат, повидимому, оправдывал наши расчеты - и в этой обстановке перерожденный блуждающий нерв обнаруживал резкое секреторное влияние на панкреатическую железу. Но совершенно неожиданно для нас, и другой, свежеперерезанный блуждающий нерв, испробованный для сравнения, оказался действующим на нашу железу почти так же.

Мы поставили затем массу опытов (до тридцати) вышеописанным образом, только без предварительной перерезки нервов, - и всегда, без единого исключения, от обоих блуждающих нервов получали более или менее отчетливое секреторное действие на поджелудочную железу.

Приведу несколько примеров таких опытов.

II. Собака оперирована, как сказано выше. Оба блуждающие нерва перерезаны на шее. Отделение отмечается каждую минуту в трубочке, 88 делений которой составляют 1 куб. см. (Эту трубочку впоследствии будем обозначать как № 1).

III. Собака оперирована так же. Трубочка № 1. Отделение отмечается каждую минуту.

IV. Собака оперирована так же. Трубочка № 1. Отделение отмечается каждую минуту.

В первом из приведенных опытов мы имеем пред собою как бы наиболее нормальный опыт. Отделение скоро наступает после начала раздражения и постепенно уменьшается по прекращении раздражения. В других опытах несколько иначе. Эффект раздражения обнаруживается лишь на второй или даже на третьей минуте от начала раздражения, точно так же и максимальное отделение сплошь и рядом наблюдается только по прекрашении 2-3-минутного раздражения. Большей частью бывает так, что в начале опыта эффект весьма запаздывает против начала раздражения, а чем более повторяются раздражения, тем действие все более и более приближается к началу раздражения. Таким образом тотчас после операции заметается известная косность железы, и железа только под влиянием все повторяющихся раздражений более и более входит деятельность, делается все более и более возбудимой, что выражается не только в более скоро наступающем, но и более значительном по массе отделении при повторных раздражениях одною и тою же силою тока. Примером последнего может служить третий приведенный выше опыт.

При точном сравнении результатов обеих форм нашего опыта нельзя не заметить между ними некоторой разницы как относительно количества и качества сока, так и условии его отделения. Сока при второй форме от тех же самых раздражений вообще получается гораздо меньше, чем при первой; только в исключительных случаях размер отделения поднимается до той величины, которая обычна при первой. Сок при первой форме, сколько можно судить по внешнему виду, довольно жидкий, вполне похожий на сок, который получают в виде нормального отделения на постоянных фистулах; при второй форме сок, напротив, густой, сиропообразный. При первой форме, употребляя соответствующий ток, можно с самого начала опыта получить максимальное отделение; при второй, как только что показано, этого большей частью не бывает. Из приведенного сопоставления нетрудно видеть, что первая форма есть вполне нормальная, так сказать, идеальная форма опыта над секреторными нервами поджелудочной железы. Количество и качество сока при ней вполне отвечают тому соку, который получается по моему способу, т. е. вполне нормальному. С другой стороны, ясно, что при второй форме мы имеем дело с пострадавшим вследствие свежего оперирования отделением. Следовательно, главное основание разницы между обеими формами опыта лежит в том, что при первой форме, благодаря отсутствию свежего оперирования в течение опыта с раздражением, нет в наличности чувствительного раздражения [6].

Тем не менее дальнейшее исследование могло идти только по второй форме, потому что всякое новое оперирование, как неизбежно связанное с чувствительным раздражением, превращает первую форму во вторую.

Дальше наша работа имела целью прежде всего изучить нанболее важные с теоретической столетия секреторного действия, затем уяснить дальнейшие пункты иннервации, именно вопрос о рефлексах, и, наконец, достигнуть разъяснения сущности тех трудностей, которые представляла железа предшествующим исследователям.

Первый вопрос, на который мы искали ответ, это вопрос об отношении секреторного давления к давлению крови. Как известно, фундаментальное доказательство существования секреторных нервов слюнных желез, как отдельных от сосудистых, заключается в том, что секреторное давление, под которым выделяется слюна из подчелюстной железы, выше артериального давления. Точно так же и при других железах физиологи стремятся определить секреторное давление, чтобы этим уяснить себе характер данного отделительного или выделительного процесса. Для произвольного отделения панкреатической железы у свежеоперированных кроликов учениками Гейденгайна секреторное давление определено в 17--18 мм ртутного столба. На собаках с постоянными фистулами те же определения проделал д-р Кувшинский и нашел для сильного нормальноготделения секреторное давление в 21 мм. Я в своих опытах с раздражением нерва также занимался этими определениями и видел те же цифры, что и Кувшинский [7]. Итак, секреторное давление панкреатического сока, по согласным наблюдениям нескольких исследователей, гораздо меньше кровяного давления. Но выводить отсюда, что данное отделение есть прямой продукт силы кровяного давления, еще нет основания. Секреторное давление, как оно нами наблюдается, есть случайная величина, зависящая от разницы между быстротой отделения и быстротой обратного всасывания через стенки протоков при закрытии главного протока манометром, иначе сказать, - от степени проходимости стенок протоков. Только в случае полной непроходимости стенок можно говорить об истинном секреторном давлении. Таким образом в нашем случае всего ближе допустить очень большую проницаемость стенок панкреатических протоков. Однако, имея в руках нерв, возбуждающий отделение, можно поставить опыт так, что будет ясно происхождение секреторной силы, вполне не зависимое от силы кровяного давления. Лишь только секреторное давление при каких-либо условиях окажется выше кровяного, так вопрос решен в утвердительном смысле. Так как поднять секреторное давление выше того, что оно есть, нельзя, то ничего не остается другого, как понизить кровяное давление, что и достигается всего проше кровопусканием.

Мы поставили несколько опытов на основании этих рассуждений.

Когда нерв действовал особенно хорошо, обусловливая обильное отделение, открывалась артерия и животное обескровливалось. Несколько раз удалось при этом видеть, что отделение при раздражении нерва продолжалось еще тогда, когда давление крови уже несколько времени стояло на нуле. Очевидно, опыт аналогичный опыту с раздражением нервов слюнных желез на отрезанной голове. Иногда же поступали так. И в артерию и в проток вставлялось по манометру, и затем из другой артерии производилось обескровливание. Одновременно с обескровливанием, или даже еще раньше, начиналось раздражение блуждающих нервов (само собою разумеется, что при этих опытах всегда перевязывался второй, маленький, проток поджелудочной железы). Кровяное давление постепенно падало, а секреторное поднималось, пока в известный момент последнее не становилось выше на несколько миллиметров первого.

Вот ряд чисел (в миллиметрах), записанных через 5 -7 секунд с судовых манометров:

Еще раз надо повторить, что опыт удается очень редко, лишь когда нерв действует вообще весьма сильног в противном случае отделение прекращается одновременно или даже еще раньше кровообращения. К объяснению этого пункта мы вернемся в конце нашей статьи.

При верной оценке только что приведенных цифр надо иметь в виду, что мы измеряли давление в большой артерии; давление в капиллярах соответственно должно быть гораздо меньше, а это последнее только и имеет значение при обсуждении вопроса о происхождении силы секреторного процесса. Следовательно, наш опыт подтверждает то, что было вероятно из общих соображений и из других данных [8].

Второй пункт, которому было посвящено несколько опытов, это - отношение атропина к нашему секреторному нерву. Правда, в наших общих с Афанасьевым опытах о влиянии атропина на нормальное отделение у собак с постоянной фистулой получалось резкое задерживающее действие этого алкалоида. Но из того факта не следовало непременно, что атропин парализует секреторные панкреатические нервы. Останавливался рефлекторный акт отделения, и вполне мыслимо, что эта остановка одолжена действию атропина на какие-нибудь другие звенья рефлекторной цепи, кроме центробежных нервов, например центростремительных приводов или их периферических окончаний и т. д. Афанасьев в отдельной работе пробовал еще действие атропина при раздражении панкреатических нервов. Но приведенные в его протоколах опыты нельзя признать отчетливыми. Таким образом новые опыты над действием атропина на резко действующий секреторный нерв не были лишними.

Вот один из таких опытов.

V. Собака свежеоперирована. Оба блуждающие нерва только что перерезаны на шее. Отделение отмечается каждую минуту в трубочке № 1 (88 делений равны 1 куб. см).

Очень сильное влияние нервов на отделение чрезвычайно уменьшилось тотчас после впрыскивания атропина. Что эффект раздражения нерва не сделался сейчас же нулем, не должно быть возражением, потому что и при слюнной железе полное уничтожение эффекта раздражения барабанной струны наступает не сразу и требует гораздо большей дозы.

Таким образом, наконец, и при панкреатической железе имеются налицо все три главные доказательства существования секреторных нервов как отдельных от сосудистых. Это: 1) независимость секреторного давления от давления крови, 2) паралич секреторных волокон посредством атропина и 3) увеличение при раздражении нерва не только массы, но и концентрации сока (дано Гейденгайном, как показано выше).

Переходим к рефлексам на панкреатическое отделение.

К последующим опытам мы приступили, исходя из таких соображений.

Как уже сказано выше, особенности задерживающего влияния чувствительного раздражения давали право заключать, что это задерживание есть косвенный патологический результат раздражения, следствие сопутствующей чувствительному раздражению анемии железы, так что нормальный рефлекс на секреторные волокна является извращенным, замаскированным. Чтобы выступил нормальный рефлекс, необходимо устранить - обыкновенно одновременно существующий - сосудистый. И это требование осуществлено в нашей второй форме опыта над секреторными нервами поджелудочной железы. Перерезкой спинного мозга устранено вмешательство сосудистых нервов брюшной полости, и, раздражая различные чувствительные головные нервы, мы можем без помехи действовать рефлекторно на секреторные волокна, идущие по блуждающим нервам. И такой расчет оправдался на деле.

Вот несколько удачных опытов.

VI. Собаке сделана трахеотомия и перерезан спинной мозг на шее. Оба блуждающие нерва остаются неперерезанными. Отделения отмечаются в маленькой трубочке № 2 (222 деления составляют 1 куб. см) каждые 2 минуты. Оба язычные нерва отпрепарованы, перерезаны, и их центральные концы взяты на нитки.

VII. Собаке сделана трахеотомия и перерезан спинной мозг на шее. Затем наложена панкреатическая фистула и перерезан левый блуждающий нерв. Отделение отмечается в трубочке № 2 каждые 2 минуты.

Результат достаточно ясный, только, к сожалению, подобные опыты не всегда удаются. Впрочем, эти опыты в данной обстановке и не могут быть постоянными по сути дела. Как уже показано выше, в нашей второй форме возбудимость панкреатической железы часто настолько страдает, что и на сильное прямое раздражение секреторных нервов отвечает только слабым отделением, а иногда и совсем отказывает 19). Следовательно, в таких случаях нечего и ждать эффекта от рефлекторных раздражений. Затем в нашей операции перерезки спинного мозга есть случайный момент, который может прямо влиять на результат исследуемого рефлекторного возбуждения. Хотя перерезка мозга постоянно делалась через отверстие между затылочной костью и первым позвонком, тем не менее о точности линии разреза не могло быть и речи; разрез приходился то более вверх, то более вниз. А так как центр наших секреторных нервов можно предполагать в продолговатом мозгу, то, очевидно, что большая или меньшая его целость предоставлена при нашем оперировании случайности.

Однако частая постановка опытов с рефлекторным раздражением вскоре убедила нас, что изложенным дело не исчерпывается.

Несомненно, что и в нашей обстановке вместе с возбуждающим наблюдается задерживающий рефлекс, хотя это задерживание и отличается от того, которое наблюдается на животном с целой нервной системой. Оно никогда не продолжается значительное время по окончании раздражения; наоборот, сейчас же или довольно скоро начинает изглаживаться. Что касается до условий наступления одного или другого рефлекса, то они довольно характерны. Если с начала опыта нет произвольного отделения или оно очень незначительно, то при первых раздражениях чувствительных нервов наступит рефлекторное возбуждение или усиление отделения, которое хотя и уменьшается по окончании раздражения, но не вполне, так что с каждым повторением раздражения произвольнотделение, т. е. существующее в паузах между раздражениями, все растет и растет. И теперь прежнее чувствительное раздражение может дать совершенно обратное - не дальнейшее увеличение, а уменьшение отделения. То же самое, конечно, может наблюдаться и в том случае, когда в опыте с самого начала наблюдается значительное произвольное отделение.

VIII. Собаке сделана трахеотомия и перерезан спинной мозг. Затем наложена панкреатическая фистула и перерезан левый блуждающий нерв. Отделение отмечается в большой трубке № 1 каждую минуту.

Очевидно, мы имеем перед собой чистый случай центрального задерживания, подобных которому физиология в настоящее время считает десятками в различных отделах нервной системы.

Уже в приведенном встречаются данные, которые относятся к деятельности секреторного панкреатического центра, находящегося в головном мозгу. Как уже сказано, часто или с начала опыта, или после чувствительных раздражений наступает произвольное отделение. Что это отделение действительно возбуждается из головного мозга, несомненно следует из того, что перерезка блуждающих нервов прекращает его.

Вот резкий пример этого, взятый из последнего приведенного опыта.

Что возбуждает в данном случае секреторный центр: мозговая ли рана или раздражение передается от пищеварительного канала по центростремительным волокнам блуждающего нерва сказать не можем потому, что на это во время опытов не было обращено достаточно внимания.

Мы имеем несколько опытов, подобных вышеприведенному, и во всех них отделение после перерезки или прекращалось совершенно, или сводилось на минимум, но никогда не шло вверх. Следовательно, паралитическое отделение панкреатической железы, наблюдавшееся другими исследователями, развивается только в более позднее время и постепенно, как это стоит и у слюнных желез.

Наконец последний вопрос -- о влиянии на отделение панкреатического сока состояния кровообращения железы.

У Гейденгайна в нескольких местах говоритья о возможности большого значения этого влияния, даже приводится одно наблюдение, относящееся сюда. Именно, раз, когда одновременно наблюдались кровяное давление и отделение сока, было замечено, что при повышении давления отделение всякий раз уменьшалось; как правильно колебалось давление (траубевские волны), так же ритмически изменялось и количество сока. Но Гейденгайн подробно не остановился на этом предмете и не оценил его в настоящем размере.

Мы поставили ряд нарочных опытов, прежде всего опыт с зажатием аорты.

IX. Собаке сделана трахеотомия и перерезан спинной мозг. На грудную аорту наложена петля лигатурной палочки. Оба блуждающие нерва перерезаны на шее. Отделение отмечается в маленькой трубочке № 2 каждые 2 минуты.

В другом опыте определялось влияние на железу остановки сердца, производимой раздражением замедляющих волокон.

X. Собаке после трахеотомии перерезаются спинной мозг и оба блуждающие нерва раз на шее и другой - в грудной полости. Отделение отмечается каждую минуту в большой трубке.

Совершенно ясно, что даже кратковременное нарушение кровообращения обусловливает значительное понижение функциональной способности поджелудочной железы.

Но способна ли произвести то же понижение анемия, происходящая вследствие сужения сосудов?

Для решения этого мы поставили опыт в следующей форме. На собаках, оперированных, как выше, между раздражениями блуждающих нервов вставлялось 2 4-минутное раздражение седалищных нервов, чтобы через спинной мозг вызвать местное сужение сосудов брюшной полости. Хотя сужение, вызываемое таким образом, могло быть только небольшим, тем не менее в некоторых опытах результат оказался вполне соответствующим нашим ожиданиям.

XI. Обыкновенное оперирование. Кроме того, отпрепарованы седалищные нервы. Отделение отмечается в маленькой трубке каждые 2 минуты.

Мне кажется, что факт такой чувствительности железы к нарушениям кровообращения, сопоставленный с фактом относительно малого влияния тех же нарушений на отделение слюны и пота, может быть понят с следующей общей точки зрения. Можно с правом органы теплокровного животного делить на две группы: органы с постоянною высокою температурой и органы с меняющеюся температурой, спускающейся иногда гораздо ниже уровня внутренней. Не может не быть физиологической разницы между тканями внутренних полостей, которые представляют дневное температурное колебание, самое большое в 1 градус, и тканями и органами кожи, температура которых может колебаться безнаказанно в пределах 10--20 и более градусов. Следовательно, теплокровное животное можно представлять себе как бы состолщим из двух половин: собственно теплокровной и холоднокровной. Нужно ждать, что и другие условия жизнедеятельности этих половин будут тоже различаться между собою. Как ткани холоднокровных животных могут жить довольно долгое время без крови, так и ткани внешней, холоднокровной половины теплокровного животного должны быть менее чувствительны к нарушениям кровообращения, чем внутренние органы. На железах это и подтверждается. Исследованные внешние железы, лежащие в коже или под кожей: слюнные и потовые, могут переносить еще довольно хорошо временные физиологические анемии вследствие сужения сосудов. И слюну и пот можно даже легко достать раздражением нервов на отрезанных органах. Пот всегда легко получается при раздражении нервных стволов, которые вместе с потовыми нервами содержат и сосудосуживающие. Внутренние же железы, сколько мы знаем, наоборот, от кратковременной анемии страдают продолжительно. На панкреатической железе это мы видели. На желудочных это надо допустить на основании опытов д-ра Нечаева, 1 [40] изложенных в его диссертации и, к сожалению, до сих пор мало распространенных, мало известных. Нечаев показал, что достаточно 2-3 минуты раздражать седалищный нерв у нормальной собаки, чтобы желудочное пищеварение прекратилось совершенно на часы.

Установку вышеизложенной разницы между внешними и внутренними железами нужно считать очень важным обстоятельством в физиологии желез и, в частности, при решении вопросов их иннервации; с нею во всяком случае рассеивается туман, окутывавший до сих пор иннервационные отношения панкреатической железы [10]. 0].

Теперь ясно, что наблюдаемая на целом животном задержка нормального отделения, при чувствительном раздражении, есть сложное явление, зависящее от двух причин. С одной стороны, это есть явление центрального [11] задерживания, с другой патологический эффект рефлекторной анемии железы. На последнее относится необычная в настоящих физиологических засдерживания длительность последействия.

После этого понятна сама собою необыкновенная чувствительность панкреатической железы ко всякому оперированию. Здесь нужно иметь в виду еще следующее: в то время как раздражение почти всех чувствительных стволов вызывает в коже и в мускулах, как правило, рефлекторное расширение сосудов, оно во внутренних полостях постоянно обусловливает рефлекторное сужение.

Теперь очевидна и причина, почему при панкреатической железе только редко удается наблюдать независимость секреторного давления от кровяного. Ослабление или прекращение кровообращения в железе ведет сейчас же к такому понижению функциональной способности железы, что о сколько-нибудь значительной работе не может быть и речи. Таким образом кровь является необходимой не потому, что давление есть исходная сила секреторного акта, а как условие жизненности секреторных клеток.

В тесной зависимости панкреатического отделения от кровообращения отчасти имеет свое основание факт постепенного усиления секреторного действия блуждающих нервов при повторных раздражениях. Первые раздражения обыкновенно ведут за собою более или менее значительную остановку сердца, и можно часто наблюдать, как отделение под влиянием раздражения начинается как раз в то время, когда наступают пульсации, но, как сказано, только отчасти, потому что и при раздражении блуждающих нервов в грудной полости наблюдается постепенный рост возбудимости железы под влиянием повторных раздражений.

Не представляет трудности и объяснение неудач прежних исследователей.

Правда, блуждающий нерв, непосредственно его периферический конец, или не раздражали, или раздражали вскользь. Только у Бернштейна приводится один опыт с отрицательным результатом. Если это не случайная неудача, то она могла иметь свое основание в следующем. Раз у нормальной собаки производилась остановка сердца, то животное должно было задушаться, испытывать тяжелые ощущения и приходить в сильное волнение. Все это не могло не отразиться на отделительной способности нашей железы, так как, конечно, в конце концов выражалось во всяческих расстройствах кровообращения.

Но Гейденгайн раздражал продолговатый мозг, следовательно начало блуждающих нервов. Почему же его опыты остались неудовлетворительными? После всего вышеизложенного это нетрудно видеть. При раздражении продолговатого мозга вместе с секреторными нервами раздражались не только задерживающие нервы сердца, но и сосудосужающие брюшной полости, т. е., не сознавая того, Гейденгайн вводил самые неблагоприятные условия для деятельности железы. Естественно, что опыт удавался ему случайно на отдельных животных с особенно живучими тканями, вероятно на очень молодых животных.

Наконец вполне очевидна и выгода нашей второй формы опыта над секреторными нервами панкреатической железы. Перерезая очень быстро и с самого начала спинной мозг, мы в дальнеишем оперировании не имели повода бояться сильного рефлекторного сужения сосудов, так как эти рефлексы после отделения спинного мозга от головного, особенно сейчас же после перерезки, очень слабы.

Едва ли будет излишнею смелостью с нашей стороны, если мы предположим, что неудача исследования иннервации других пищеварительных желез могла иметь свое основание именно в отсутствии у авторов идеи о вредном действии анемии на секреторную деятельность и что и здесь опыт, раз будет иметься в виду это действие, увенчается-таки, наконец, успехом.