Перемещенный

Глава 17

Ночь окатила холодом стриженную макушку Жа-Нетт, и девочка мимоходом отметила, что не отказалась бы от такой же шапочки, которая сейчас была на Мартине. Однако маленькая негритянка даже и не подумала жаловаться. Ко выглядела очень встревоженной после того, как Мартин взвыл, услышав имя женщины, в обществе которой сейчас находился Сорд. Ее звали не Моргана Лафайет. По словам Мартина, настоящим ее именем было Моргана ЛаВей, и она являлась Виктором клана Аркадий. Последнее возводило женщину в разряд наимогущественнейшего перемещенного клана — его предводителя.

— Не беги, Жа-Нетт, — резко скомандовала Мелоди. — Не нужно привлекать к себе внимания.

Девочка замедлила шаг и, в свою очередь, потянула за руку Мартина, усмиряя его быстрый темп; и, хотя он играючи мог поднять ее и пронести по улицам со скоростью, превышавшей скорость перемещения большинства автомобилей в черте города, половинник молча подчинился. Как и Жа-Нетт, он полностью отдал себя в руки Ко.

Жа-Нетт оглянулась на Мелоди, следовавшую в нескольких футах сзади, и продолжила свой путь по тротуару, проходившему вдоль северной стены музея параллельно 81-й улице в направлении служебной автостоянки, где, по расчетам японки, должен был находиться служебный вход. Девочка предпочла бы, чтобы японка прихватила с собой винтовку с парализующими стрелками, но женщина возразила, что это тоже может привлечь к ним внимание. По мнению Жа-Нетт, в данный момент, как никогда, ей самой требовалось внимание, но она не жаловалась. Во всяком случае, не сейчас.

— С Адрианом все будет в порядке? — поинтересовалась маленькая негритянка, когда они приблизились к воротам в низкой черной стальной ограде, охватывавшей всю территорию музея. Если с Ко что-нибудь стрясется, Адриан не сможет вести фургон. Сорд и ученый как-то обсуждали возможность модификации второго фургона с тем, чтобы им мог управлять Форсайт, однако последний предложил отложить решение этого вопроса до разработки микросхем повышенного быстродействия. Жа-Нетт не всегда понимала их дискуссии на компьютерную тематику, однако теперь она знала, что в данный момент жизнь Форсайта зависит от их благополучного возвращения точно так же, как и жизнь Сорда от того, успеют ли они вовремя прийти ему на помощь.

— С ним все будет в порядке, — отозвалась Ко. — Спустимся-ка по этой дорожке.

Японка указала на узкую полоску асфальта, бегущую параллельно въезду. Девочка проследовала по ней, напряженно вглядываясь в крыло музейного здания. Через некоторое время она заметила небольшую приоткрытую дверь, сквозь которую пробивался свет. Обнаружила она и еще кое-что.

— Там полицейский! — такой же огромный, как и те Здоровяки, подумала Жа-Нетт, разглядывая длинный плащ и черную дубинку, угрожающе свешивавшуюся с пояса стража порядка.

— Отлично, — прошептала Ко. — Он знает, что его видят, поэтому у него и мысли не возникнет о том, будто мы попытаемся проникнуть внутрь. Так что подойдем прямо к нему, не привлекая внимания.

Снова внимание, подумала девочка. Находиться все время настороже. Пожалуй, даже слишком долго. А где уверенность в том, что Моргана даст Сорду такую же отсрочку?

— Ну, и что мы будем делать потом? — осведомилась она, шагая по дорожке между Ко и Мартином.

— Предоставь это мне, — отрезала Ко. В ее голосе появились металлические нотки, словно склепывавшие речь, а Жа-Нетт прекрасно знала, что это означает — японка находилась в том состоянии духа, когда беспокоить по пустякам ее не следовало.

— Да, мэм, — покорно согласилась маленькая негритянка. Однако ей казалось, что все могло бы пройти гораздо лучше, сумей она хоть немного привлечь чье-то внимание.

Связанный по рукам и ногам, с повязкой на глазах, Сорд был прикручен к креслу. В голосе еще гудело от удара, которым наградил его оборотень. Затаив дыхание, он прислушивался к тому, как Сет острыми когтями обрывал его слуховой аппарат. Затем настала очередь фрака — после того, как из всех кармашков и петелек были извлечены приборы, он был изодран в клочья. Гален почувствовал, как сильные пальцы разгибают браслет локатора, и шумно выдохнул, когда устройство с силой содрали с его запястья. Теперь Сорд был полностью отрезан от своих и предоставлен собственной судьбе.

Женщина и Роф по-прежнему находились в комнате — Гален чувствовал это, хотя никто из них за это время не проронил ни звука. Похоже, оборотень в раздражении принялся расхаживать туда-обратно. Сорд на задумался, что же могло так взъярить оборотня, и у него мороз пополз по коже.

Сет… Имя звучало очень знакомо, затрагивая какие-то скрытые под слоем беспамятства струны. Знал ли он Сета прежде, в своей предыдущей жизни? Был ли он в действительности знаком с оборотнем?

В звук тяжелых шагов Сета вплелся скрип открываемой двери. По отсутствию стеклянного позвякивания Гален понял, что это не дверь, ведущая в коридор. Должно быть, в комнате находилась еще одна дверь, решил он. Та, через которую сюда попал Сет. Тайная дверь для тайных вещей. Наверное, вдруг ни с того ни с сего подумал Сорд, перемещенные занимают в музее высокие административные должности.

— Если это правда, — неожиданно произнес ясным голосом Роф, — то герр Шлаузен вырастил жабры. Могу я в этом убедиться?

В ответ раздалось грозное рычание. Затем Гален ощутил, как над ним склонилось нечто огромное, в чем не было ничего человеческого. Тело обдало жаром, в ноздри ворвался пьянящий цветочный аромат летнего дня, настолько сильный, что у него перехватило дыхание, и словно пелена забытья сдернулась с памяти Сорда.

Сет…

Мама взяла его с собой к Сету, поскольку Галена беспокоила болезнь друга.

Сет был старше Галена всего на несколько лет, и они часто играли в старой школе — боролись, толкались и пытались дразнить горгулий. Это продолжалось до того самого дня, когда Сет не вернулся назад…

— Теперь он совсем другой, малыш Гален, — предупредила мама. — Его сущность уже не похожа на твою. И ему предстоит жить другой жизнью.

Однако Сет оставался другом Галена, и ребенок продолжал то и дело приставать с расспросами. Поэтому мама и согласилась отвести его к Сету. Мальчик не знал, когда это произойдет и куда именно они пойдут, но в конце концов долгожданный день наступил, и Гален понял, что маме нужно было попросту дождаться отъезда отца и Рофа из анклава. А затем мама провела его через сад к одной из Дверей, и… и они оказались в совершенно незнакомом месте. Даже будучи ребенком, Гален осознал, что место это могло находиться где угодно.

Сад вокруг дома Сета здорово отличался от сада имения Сордов. В нем не было цветов, лишь деревья да кустарник, а один раз Гален споткнулся о затаившийся в траве камень, и маме пришлось сильно дернуть его за руку, чтобы мальчик не упал. Рука болела, и Гален удивился, причем сейчас он точно помнил, что изумило его тогда больше всего: почему родители Сета не воспользуются услугами садовника, чей кристалл мог бы в мгновение ока убрать из сада любую опасность.

Для детского глаза Сорда дом Сета показался ему огромным. Здание было окрашено в мягкие коричневые тона и испещрено резьбой, напоминавшей переплетенные ветви. Сорд провел ладонью по идеально гладкой стене дома и еще раз подивился, почему, использовав столь могущественный кристалл для постройки такого дома, его не применили для очистки сада от мусора.

— Сет другой, — ответила ему на это мама.

Их встретил тролль, чьи глаза и толстые добродушные губы заискрились в улыбке уважения к матери Сорда. Гален заметил двух женщин, беседовавших между собой на языке Межветрия, которого он еще не знал. Женщины смеялись, и мальчик знал, что это благодаря маме — вокруг нее всегда царила атмосфера покоя и радости. Тролль сделал знак следовать за ним и повел их длинным коридором, а затем вверх, по лестнице, которая, как показалось Галену, едва ли предназначалась для гостей. Ноги тролля были ненамного длиннее его собственных, тем не менее мальчику пришлось попотеть, чтобы не отстать.

Поднявшись наверх, они очутились перед резной деревянной дверью, по форме напоминавшей арку. У дверей в позе ожидания застыл старик. Галену показалось, что он был рассержен. Глаза старика, в которых сверкал бойцовский огонь, живо напомнили мальчику глаза дяди Александера, и эти глаза вспыхивали, когда их обладатель беседовал с матерью, словно с трудом сдерживаясь.

— Мне все равно, что сказал Роф, — твердо произнесла мать Галена. — Мальчики друзья, и это нужно учитывать. В любом случае воин должен уметь отделять зерна от плевел.

— У него нет сущности, — возразил старый воин. — Он не поймет.

— Он мой сын, — в голосе матери зазвучали горделивые нотки. — И это его право.

Глаза старика на мгновение вспыхнули, но тут же потускнели. Голова воина склонилась в знак уважения, как это совсем недавно сделал тролль.

— Как пожелаете, госпожа.

А затем они вошли в комнату Сета.

Едва дверь начала открываться, как Гален ощутил вонь, и сердце его застучало сильнее — он решил, что его друг при смерти, если еще не скончался.

— Не волнуйся, он теперь просто совсем другой, — успокоила его мама. — Сет прошел свое первое Превращение, и уже не тот, каким ты его помнишь.

Во всяком случае, на детскую комната походила мало — Гален был в этом совершенно уверен. Мерцающие фасетки мягко скользили у самого потолка, наполняя помещение неровным зеленым светом, точь-в-точь солнечные лучи, проникающие сквозь густую листву. Пол был в несколько слоев застлан груботканными матами. Мебель казалась какой-то недоделанной и больше походила на полосу препятствий, чем на шкафы и комоды. А запах вызывал в памяти компостные ямы на заднем дворе имения Сордов, содержимое которых садовники использовали для подкормки цветов.

Гален услышал глухое ворчание, напоминавшее собачье. Наверное, чтобы отвлечь Сета от мрачных мыслей, связанных с болезнью, ему подарили щенка или даже Луч, решил Сорд.

— Сет? — позвал он. Его голос прозвучал неожиданно глухо, словно он находился не в замкнутом помещении, а на лесной поляне.

— Гален? — раздалось в ответ, и Сорд осознал, что рычание стихло, как только было произнесено его имя.

Сет лежал позади мебельной баррикады на подранной груде свернутых подушек и ошметьев паласа, покрывавшего в этом месте пол. Гален снова позвал его, в то время, как рука малыша выскользнула из маминой ладони, и Сет выпрямился, приветствуя приятеля.

Это был Сет, и в то же время это был не Сет.

Он изменился.

Новая внешность приятеля буквально ошеломила Сорда. Ни о чем подобном он до сих пор не слышал, и никто не предупредил его. Существо, сидевшее перед ним, все еще обладало глазами Сета — зелеными, широко расставленными. Но кожа приятеля полностью скрывалась под толстым слоем серебристого меха, а руки и ноги удлинились настолько, что казались деформированными, в результате чего тело утратило свою первоначальную форму. Лицо Сета тоже изменилось — теперь оно казалось вытянутым. Рот выступил вперед, превратившись в рыло, увенчанное блестящей шишечкой носа, под которым сверкали острые зубы. Но голос существа по-прежнему оставался голосом Сета. Голосом приятеля Галена.

— Привет, Гален, — Сет говорил медленно, словно пытаясь задержать дыхание. Затем он приподнялся, оторвав тело от своей лежанки. То, что раньше было его руками, теперь покрывал мех; пальцы заканчивались длинными черными когтями. Их покрывало что-то ржавое, такое же темное и мокрое, как и пятно вокруг носа и рта.

— Что с тобой стряслось? — спросил Гален. Он знал о перемещенных и видел их, беседовавших с его отцом и матерью. Но никогда прежде ему не доводилось сталкиваться с ними там близко.

— Я уже взрослый, — с гордостью произнес Сет. — Мне уже девяносто месяцев.

Он улыбнулся Галену, обнажив острые клыки, и снова улегся на место.

— Я превратился.

Гален шагнул вперед на негнущихся ногах. Пол был подран и местами вздувался.

— Ты собираешься вернуться в старую школу? — спросил мальчик.

— Позже, — отозвался Сет. Он склонил голову и лизнул одну руку. Его язык, ставший теперь намного длиннее, чем прежде, окрасился в алый цвет.

— Когда позже?

— Когда я закончу. — Язык скрылся за клыками.

— Покончишь с чем? — не понял Гален.

— Вот с этим, — Сет повернул голову в сторону и схватил что-то в зубы.

Это была детская рука.

Гален отшатнулся и едва не упал на маму. Сет рычал и тряс руку до тех пор, пока она не отлетела в сторону, оставив у него в зубах кусок окровавленной плоти. Голова Сета задралась вверх, заработали челюсти, затем он сглотнул.

Галена охватила дрожь.

— Это их жизнь, малыш Гален. Ты должен понять, — прошептала мама.

Сет потянулся носом к остаткам руки и обнюхал ее со всех сторон. Затем взглянул на Галена и снова принюхался. В его глазах появилось изумление. Казалось, еще немного — и они выскочат из орбит. Сет резко поднялся на всех четырех.

— Ты пахнешь… как-то не так, — нерешительно начал Сет.

— Нам пора, Гален, — сказала мама.

— Почему, мама?

Сет сделал шаг вперед, затем сел на задние лапы и потряс передними в воздухе. Сейчас в нем было не менее пяти футов — почти на два фута больше, чем при их последней встрече с Галеном.

— Ты пахнешь… — снова произнес Сет.

— Быстрее, Гален, быстрее, — мама уже почти волокла его.

— ЧЕЛОВЕК! — взревел Сет. Он мгновенно сжался для прыжка, разум исчез из его взгляда.

Гален взвизгнул. Мать резко дернула его к себе и, развернувшись, прикрыла сына своим телом.

Но удара так и не последовало.

Перед Галеном и его матерью, словно из-под земли, вырос старый воин. Его глаза горели огнем схватки, в правой руке, воздетой к небу, лучился кристалл величиной с кулак.

Гален осторожно выглянул из-под маминого плеча. Сет так и застыл, сжавшись для прыжка, и его зловещая фигура купалась в сиянии Рабочего Кристалла.

— Какое еще доказательство правоты Рофа вам требуется? — обращаясь к матери Сорда, осведомился старый воин. — Если даже такой ребенок, как Сет, сумел определить, что он не наш.

Остальное запомнилось плохо: бегство из комнаты, из дома, через сад к Двери, и слезы тролля, прощавшегося с матерью…

Единственное, что врезалось в память от встречи с Сетом после Превращения — это когда, уже оказавшись в спасительной тишине собственного сада, прижавшись к руке матери, мальчик спросил ее тонким, срывающимся от испуга голосом:

— А я тоже изменюсь, мама?

На мгновение ее лицо исказила гримаса — то ли боли, испытываемой ею, то ли замешательства, то ли жажды мщения. Но это продолжалось всего мгновение, а затем она упала рядом с ним на колени, крепко прижала руки сына к своей груди и, когда мама заговорила, в ее голосе чувствовалось едва сдерживаемое рыдание:

— Со временем, боюсь, тебе придется измениться…

Волна цветочного аромата схлынула, и Сорд снова вдохнул в себя застоявшийся воздух комнаты. Неожиданно он ощутил прикосновение пальцев к повязке на его глазах, и через мгновение снова мог видеть. Перед ним стояла женщина в зеленом, позади нее виднелся Роф. Сорд повернул голову, желая увидеть Сета, и обнаружил его у двери, ведущей в коридор. Затем он почувствовал движение с другой стороны и глянул туда как раз в тот момент, когда длинная тонкая фигура в голубом исчезла за приоткрывшейся панелью в стене. Дмитрий, решил Гален, хотя лица существа он разглядеть не успел. Панель с легким щелчком закрылась, и комната вновь приобрела свой первоначальный вид. Мало-помалу приходя в себя, Сорд задумался над тем, что с ним произошло и при чем тут цветочный аромат.

— Ты не помнишь Дверей? — спросила женщина.

Гален повернулся к ней и почувствовал, как онемели прикрученные к креслу руки.

— Они всегда были в саду, — ответил он, неожиданно вспоминая все. — Двери вели к другим…домам. Другим анклавам.

— Видал? — обращаясь к Рофу, приподняла бровь Моргана. — Детская память. Кому-то удалось вклиниться в работу герра Шлаузена, однако, кто бы это ни был, большего он сделать не сумел.

— За исключением половинника, — отозвался Томас.

Сет шевельнулся на своем посту у дверей. Его когти громко проскрежетали по паркету.

— Нужно было избавиться от Мартина давно, — прорычал он. — Говорил я Джону и Бренде…

— Ну вылитый отец, — улыбнулась женщина Сорду. — А меня ты помнишь, Гален?

Пристально глядя ему в глаза, она продолжила:

— Жаль. Забудь то, о чем я говорила тебе на приеме. Мое имя в Первом Мире действительно Моргана, но происхожу я из семейства ЛаВей. Пути моей семьи и твоего клана пересекались на протяжении многих лет. — Она засмеялась, увидев, как изменилось выражение лица Сорда. — Да-да, по крайней мере, ты помнишь человеческие легенды. Жаль только, что это всего лишь легенды. Людям хотелось бы верить, что я была Лучом, а ты был рожден, чтобы править с мечом в камне.

— Ты перемещенная, — ответил Сорд: прибор Форсайта не оставлял на этот счет никаких сомнений.

Сет склонился над ним, и смрадное дыхание оборотня окатило лицо Сорда.

— Моя мать — Виктор клана Аркадий! А я ее наследник. — Он зарычал. — Мне следовало разодрать тебе глотку еще тогда, много лет назад. Плоть ребенка так сладка…

Гален вызывающе глянул на оборотня:

— А я наследник Виктора клана Пендрагон!

— Надо же, — повернулась Моргана к Рофу. — Брин-таки успел.

— Это не шутки, — оборвал ее Томас. Сорд с удовлетворением отметил, что темнолицый человек обеспокоен. Если только он был человеком. Гален попытался вспомнить, как выглядел Роф тогда, в его детские годы, но ничего на ум не приходило, кроме того, что Томас всегда путешествовал с отцом Галена.

— Многое изменилось с тех пор, как ты нас покинул, — произнес Роф, задумчиво теребя верхнюю губу пальцем. — Наследник Виктора Пендрагона оказался без сущности. Что в результате трагического случая, таинственного исчезновения привело линию Виктора к…э…безвременному исчезновению.

— Кто сейчас управляет Пендрагоном? — спросил Сорд, пытаясь воспользоваться неожиданным откровением Рофа. Кто бы ни стоял во главе клана, он должен быть посвященным, к которому можно будет обратиться за помощью.

— Пока у клана нет Виктора, — отозвался Роф. — Однако, если ты собираешься подать петицию, то можешь обратиться прямо ко мне, поскольку я являюсь Регентом клана. Не хочешь? Кроме того, с другой стороны, по вердикту Совета — если это название тебе о чем-то говорит — Сет является новым наследником Виктора Пендрагона.

— Но ведь Сет перемещенный, а не Первопосвященный.

— Браво, малыш Гален — в проницательности тебе не откажешь. Но за годы положение кланов изменилось. Например, задолго до Великой Войны с низшими кланами Аркадий был всего-навсего гильдией гранильщиков кристаллов, а взгляни теперь на них сегодня.

— Может, довольно терять время? — вмешалась Моргана. — Мы выяснили все, что хотели. А рассвет, — она взглянула на изящные золотые часики, охватывавшие ее запястье, — уже через каких-нибудь шесть часов.

— Нет, здесь чувствуется не только рука Брина, — возразил Роф. — И не только половинника.

— Тогда чья — Асквиза? — спросила Моргана. — Вспомни встречу той ночью. У него оставалось время позвонить, прежде чем Дмитрий… — Она вновь повернулась к Сорду. — Ты разговаривал с Маркусом Асквизом в ту ночь, когда он умер, а, Гален?

Сорд отрицательно покачал головой. Моргана, нахмурившись, взглянула на Рофа.

— Марджорибенкс?

Темнолицый сморщился, как от боли:

— Она человек, Моргана, и ничего не знает.

Гален постарался, чтобы его лицо выглядело по-прежнему невозмутимым. Роф использовал НАСТОЯЩЕЕ ВРЕМЯ; это означало, что мисс Марджорибенкс, партнер Асквиза и юрист, учредившая наследный фонд Сорда, все еще жива.

— Ну, тогда остается еще раз воспользоваться услугами герра Шлаузена, — констатировала Моргана.

— Мы знаем, как его найти? — осведомился Роф.

— Дмитрий знает. Двери можно продлить во времени.

— А если Совет узнает, что мы снова впутали в это дело колдуна? Ведь с Кристаллом работает он один.

— А что нам еще остается? — всплеснула руками Моргана. — Выбить признание вот из этого?

Она указала на Сорда.

Сет, повернувшись к Рофу, воздел кверху когтистую лапу, прежде чем темнолицый заговорил.

— Можно было бы сделать это под присягой! — прорычал оборотень.

Роф потер рукой блестящую лысину. Затем пересек комнату и сел в кресло, рядом с Галеном, который, напряженно прислушиваясь, пытался как-то упорядочить столь неожиданно нахлынувшие на него воспоминания.

— Знаю, что у тебя возникли тысячи вопросов, Гален. Однако главное заключается в том, что ты всего-навсего пешка, не принадлежащая Первому Миру. Ты никогда к нему не принадлежал. Некоторые посвященные предпочли бы, чтобы Гален Сорд умер, — Сет грубо рассмеялся, и Роф царапнул его гневным взглядом, — но, как советник твоего отца, я выбрал другой, менее… радикальный способ твоего устранения.

— Изгнание, — горько пробормотал Сорд.

— Постарайся рассмотреть это не с точки зрения потери своей семьи, а с точки зрения сохранения своей жизни. — Томас соединил указательные пальцы. — И лейтмотивом всего этого является то, что сегодня не твоя игра. Ты лишь пешка. Тебя подставили. Кто-то использует тебя против… нас.

— Зачем? В особенности если я не отношусь к вашему миру.

Роф пожал плечами и отдернул пиджак.

— Трудно сказать, Гален. Ты, наверное, не помнишь, насколько озабочены были родители в твои детские годы? Да нет, конечно, где уж тебе помнить… Ну, это не столь уж важно. Но некоторые из… участников нашей игры вовлекались в нее столетиями. И царившая при этом атмосфера враждебности намного превосходила ту, с которой тебе приходилось сталкиваться во Втором Мире.

— Мои родители мертвы, не так ли? — спросил Сорд, и тут же добавил про себя с неожиданной грустью — вернее, убиты, если руководствоваться тем, о чем только что поведал Роф.

Прежде чем ответить, Томас долго молчал, уставившись в пол. Когда он снова поднял голову, взгляд его казался искренним.

— Поверь, Гален — в Первом Мире есть кое-что похуже смерти.

— Ты понапрасну теряешь время, Томас, — предупредила Рофа Моргана.

— Дайте я им займусь, — тут же вмешался Сет. — Используем его для Церемонии.

Но Роф резким жестом приказал матери и сыну умолкнуть.

— Теперь ты понял, что имелось в виду? — обращаясь к Сорду, произнес он. — И это то, с чем мне постоянно приходится иметь дело.

— А почему тебе, собственно? — в голосе Гален прозвучал вызов. — Почему бы не позволить мне вернуться и самому заняться всем этим?

Роф рассмеялся — горько и искренне.

— Эх, если бы я только мог, Гален. Если бы только мог. Но эти времена давно уже канули в Лету. Возможно, однажды на тебе и остановили свой выбор, но судьбе было угодно распорядиться по-иному. Для тебя нет места в нашем мире.

— Но ты так и не сказал, почему!

— Старые причины более неважны, — ответил Роф, делая неопределенный жест рукой. — Что же до новых причин, то, как только Сет станет Виктором Пендрагона, клановые линии Аркадий и Пендрагона сольются. — Томас свел пальцы воедино. — В прошлом у обоих кланов были… некоторые разногласия…

— Противостояние в Совете, — спокойно уточнил Сорд.

Роф быстро взглянул на Моргану.

— Теперь тебе ясно, что я имел в виду? — затем снова перевел взгляд на Сорда. — Как ты только что заметил, на протяжении многих и многих поколений два клана противостояли один другому в Совете. Но Сет объединит их, и это обеспечит прочный мир в Первом Мире.

— Занятно, — отозвался Сорд, желая не столько показать свою осведомленность, сколько позлить темнолицего. — А я вот слышал, что Первый Мир стоит на пороге войны…

Томас быстро выпрямился:

— Ты и это назовешь простым совпадением, а, Моргана?

Женщина подошла к Томасу и легонько коснулась пальцами его щеки.

— Вот-вот начнется Церемония, Томас. В такое время слухи о войне витают в воздухе. Но затем, когда Мир удостоверится в том, что превращения из человека в перемещенного уравновешивают обратный процесс — превращение перемещенного в человека — все снова утихнет. Ты же знаешь, что представляет из себя Межветрие.

— За исключением тех случаев, когда равновесия не наступает, — возразил Роф, отталкивая руку Морганы. — И он знает. Он знает.

Томас повернулся к Сорду: щеки его пылали, глаза метали молнии.

— Тебя откопал клан Сейшен? Именно они снабдили тебя всей этой информацией?

Сейшен, Сейшен, повторил про себя Сорд, пытаясь вспомнить, почему это имя кажется ему знакомым. Ну конечно же! Этим словом Танту обозвала тогда Мартина, отчего половинник и взбеленился. Так, нужно каким-то образом использовать эту информацию. Во что бы то ни стало.

Сорд с презрением посмотрел на Рофа, одновременно вызывая в памяти то странное слово из Первого Мира, которым обычно пользовался Мартин.

— Даже за все золото мира я не стал бы иметь дело с этими мерзопроклятыми клыкастыми половинниками, — насмешливо процедил он.

— Я так и знал, — выдохнул темнолицый. — Я так и знал, что это не случайно.

Он подскочил к Сорду, сгреб его за ворот, приподнял вместе с креслом и с силой швырнул о стену.

Кресло приземлилось на ножки, но от сильного удара на мгновение у Галена перехватило дыхание. Пока пленник пытался судорожно вздохнуть, Роф смел со своего пути низенький столик и снова набросился на него.

Рука Томаса стиснула шею Сорда:

— Кто послал тебя, ты, околдованный ублюдок? Кто?

Гален беззвучно открывал и закрывал рот. Он увидел, как свободная рука темнолицего нырнула во внутренний карман фрака и извлекла оттуда тускло-красный кристалл размером с фалангу пальца. Продолжая сжимать шею жертвы, Роф сунул кристалл Галену прямо в лицо. Вокруг открытой ладони Томаса заплясали голубые искры, вот они впились в кристалл, отчего последний ярко запылал.

— Да ты понимаешь, что я сейчас с тобой сделаю? — яростно прошипел Томас в ухо Галену. — Ты понимаешь?

Ответить Сорд не мог. Кровь гулко отдавала в висках, шея немилосердно болела, легкие готовы были разорваться. Гален зажмурился, но это не помогло — свечение кристалла не исчезло, оно ослепляло, заполняя собою все вокруг…

— Ничего, — вдруг послышался отчетливый голос Морганы. — Ничего ты с ним не сделаешь.

Сорд открыл глаза. Рука Морганы скользнула к руке Томаса, легко подхватила кристалл и убрала его с ладони темнолицего. Хватка вокруг шеи Сорда ослабла. Гневное выражение на лице Рофа постепенно улетучивалось.

— Ты же все прекрасно понимаешь, — добавила женщина.

Темнолицый выпустил шею пленника, выпрямился и поправил фрак. ЛаВей протянула ему кристалл:

— А теперь отключи его.

Роф послушно взял кристалл, покатал его между пальцев, и сияние исчезло. Словно пистолет в кобуру, он снова сунул камень во внутренний карман своего фрака.

— Вот так-то лучше, — заметила Моргана и похлопала Томаса по груди. Затем повернулась к Сорду. — А теперь, малыш Гален, тобой займусь я… по своей методике.

Сет взвыл.