Перемещенный

Глава 23

Мартин принюхался, и понял, оказался в Логове. От накатившегося отчаяния ему захотелось взвыть, но рот половинника был крепко забит толстым канатом. Мартин сделал движение, пытаясь избавиться от кляпа и повязки на глазах, однако не сумел даже шевельнуться: связанный по рукам и ногам, он сидел, неудобно привалившись спиной к каменистой поверхности. В путах ощущалось действие рабочего кристалла, поэтому пытаться что-либо предпринимать не имело смысла. А затем половинник вспомнил о Жа-Нетт.

Сет должен умереть.

Это была не ясная, человеческая, мысль, не то, что он сумел бы объяснить и описать — в таком направлении его мозг еще не привык работать. Просто это чувство пронизывало все его существо, каждую клетку, каждый импульс. Жа-Нетт была его сестрой. Жа-Нетт была для него другом. Жа-Нетт была разорвана в клочья и отнята у него.

В представлении Мартина Сет был уже мертв.

Затем он вспомнил Виктора клана, Моргану. Мартин оказался избран в качестве жертвы, и это было равносильно смертному приговору. Плотная ткань повязки на глазах не давала ничего разглядеть, как Мартин ни напрягал зрение, и поэтому, чтобы сориентироваться в обстановке, ему пришлось положиться на обоняние, гораздо более тонкое, чем у человека.

То, что он учуял, буквально ошеломило половинника. Вокруг было полно перемещенных, весь клан Аркадий, как в человеческом, так и в прочих обличьях. Разинув рот, Мартин глубоко втянул в себя воздух, пытаясь отыскать знакомые запахи. Так, Моргана и Роф оба здесь. Сета уловить оказалось труднее, поскольку связывал Мартина именно он, и путы здорово пропитались запахом оборотня. Однако, благодаря постоянному общению с Жа-Нетт и Ко, половинник научился мыслить уже не столь примитивно, как прежде, и поэтому быстро пришел к выводу, что, раз уж Сет является прямым наследником Виктора клана Морганы, то его присутствие на Церемонии Превращения — вещь, сама собой разумеющаяся.

Мартин снова втянул в себя воздух, стараясь как можно лучше разобраться в ситуации. Он уловил мягкий аромат цветочного дыхания колдуна, острый электрический укус сияющего Луча, и еще десяток особенностей, исходящих от от представителей прочих кланов, низших и высших, присутствовавших на Церемонии в качестве наблюдателей и связанных друг с другом неразрывными узами клятв и привычек.

Лишь один запах Мартин никак не мог отыскать среди дюжины других. Половинник принюхался изо всех сил, медленно втягивая в себя воздух и буквально пробуя на вкус каждую молекулу, но этого запаха не было, и Мартин вдруг ощутил безотчетный ужас, осознав, что может означать отсутствие этого запаха.

Послышались тяжелые шаги, в ноздри половинника ударил запах оборотня. Затем сильный рывок сорвал повязку с глаз, и перед Мартином предстал Сет, четко видимый в бледно-розовом сиянии ограненных колонн вокруг Ямы Превращения, уходившей глубоко в темноту Логова. Оборотень грубо расхохотался; его шерсть все еще была вымазана кровью Жа-Нетт.

— Я видел, как ты принюхиваешься, половинник, — прорычал Сет. — И я знаю, какой запах ты так и не сумел учуять. — Его рыло повернулось в сторону Ямы, ноздри расширились. — В Яме Превращения нет вони человечины.

Зеленые глаза оборотня остановились на Мартине.

— Как ты думаешь, почему, а, половинник? Разумеется, Виктор знает, что не может произойти Превращения без человеческого жертвоприношения. — Он укоризненно покачал головой, и из его пасти вырвалось рычание. — Интересно, где Виктор собирается взять человечину? Не знаешь, половинник?

Полуперемещенный. Получеловечина!

Сет буквально взвыл от хохота, затем склонился к самому лицу Мартина, и половинник учуял запах крови Жа-Нетт в горячем дыхании чудовища.

— Представь себе, половинник, наконец твое желание исполнилось — ты примешь участие в Церемонии.

Оборотень выпрямился во весь рост и плюнул Мартину в лицо. Мартин захрипел от ненависти, пытаясь оторваться от скалы, к которой был привязан. Но он не сумел даже шевельнуться.

— Какой ты будешь прекрасной жертвой, — продолжал Сет. — У тебя нет даже шанса сбежать прежде, чем твое сердце разорвется. — Оборотень высунул длинный язык и медленно обернулся. — Нет ничего удивительного в том, что тебе нравилась маленькая черномазая.

С этими словами Сет повернулся и пошел прочь от Мартина, вновь забившегося в бесплодной попытке справиться с путами.

Однако вскоре дали о себе знать раны, и половинник утихомирился. Он знал, что вскоре его отвяжут, и решил поберечь силы для попытки вырваться, когда его руки и ноги будут свободными.

Мартин принюхался, пытаясь разобраться, кого из присутствующих он знает. Перед его мысленным взором потянулась вереница картинок из книги, однажды попавшей ему в руки. Он увидел Яму Превращения, вырубленную в темном камне Логова, уступами спускавшиеся до самого низа каменные кольца, которыми пользовались в качестве сидений. А внизу, в самом центре, в последнем кольце, располагался алтарь, где человеческой жертве предстояло покоиться под Кристаллом Превращения Аркадий.

Мартин увидел себя, привязанного к столбу. Увидел, как будет превращаться Виктор, как у нее появятся клыки, когти и чешуя. Увидел, как крючья Ловушки Серебряной Смерти впиваются в его тело, заставляя жертву открыть рот с тем, чтобы Моргана могла сунуть в него руку и изнутри ухватить его трепещущее сердце.

Он увидел себя, плюющего в лицо Виктора в последний миг своей жизни.

Нет, он не станет добычей. Он не станет жертвой. Он станет тем, кем хотела его видеть маленькая сестричка. Он станет человеком, и будет думать, как человек.

Сорд вдруг почувствовал порыв горячего воздуха в тоннеле, и едва не задохнулся от накатившей на него мощной волны запаха гниющего мяса. Рядом зашлась в кашле Ко, прикрывая рот ладонью.

Ужасная вонь прошла, и воздух снова успокоился. Они уже прошли по залитому электрическим светом тоннелю расстояние, соответствующее, по крайней мере, двум кварталам на поверхности, но ничто пока не свидетельствовало о присутствии здесь перемещенных, и Сорд стал уже сомневаться в правильности выводов, сделанных Форсайтом. Однако запах гниющего мяса подтвердил, что они на правильном пути.

— Место кормежки? — прошептал Гален на ухо Ко.

Молодая женщина кивнула:

— Или жертвенник.

Сорд проверил газовый пистолет. По словам Мартина, для Церемонии превращения обязательно требовалась человеческая жертва. Вскоре они добрались до очередной развилки. Потянуло легким ветерком, и вновь накатила волна вони, горячая и сухая. Не сговариваясь, оба путника нырнули в то ответвление, откуда доносился запах.

Тоннель расширился с восьми футов до тридцати, и его высота составила порядка десяти футов. В самом широком месте тоннеля бетонный пол и кирпичные стены неожиданно обрывались. Над этим местом висела последняя электрическая лампочка, в бледном свете которой трудно было различить что-либо впереди; там, за зияющим провалом начиналась кромешная тьма. К запаху гниющего мяса примешивалась болотная вонь.

— Что там, по-твоему, — тихо осведомилась Ко. — Пещера?

— Это под западной-то частью Центрального парка?

— Ну, может быть, мы несколько отклонились к востоку. А если и под парком, так что с того?

Сорд коснулся рукой трансивера:

— Адриан, ты меня слышишь? Мы находимся перед чем-то, напоминающим вход в пещеру. Мелоди считает, что мы где-то под парком. Однако над нами может оказаться какое-то здание, как ты предполагал, но в этом случае я даже затрудняюсь ответить, насколько здесь глубоко. Что скажешь?

Томительно потянулись минуты ожидания: прежде, чем запрограммировать синтезатор, Форсайту требовалось время на раздумья. Наконец пришел ответ ученого: «Крупные пещеры невозможны. Скорее всего, старый железнодорожный тоннель или тоннель метрополитена. У меня порядок — репортеры буквально визжат от восторга. Гостей не опасайтесь. Вперед».

Уголки губ Сорда дрогнули в улыбке: он представил себе, что творилось у главного музейного входа после того, как сработали «гостинцы» Ко. Надеюсь, подумал он, Кендалл Марш окажется достаточно сообразительной, чтобы сообщить о получении анонимного звонка о событиях возле музея, в случае, если кого-нибудь заинтересует, каким образом она со своей группой оказалась на месте происшествия в рекордно короткие сроки.

— Мне кажется, что для старого метрополитена тоннель несколько великоват, — с сомнением покачала головой Ко, направляясь к острому краю кирпичной кладки. Ее фигура вдруг словно подернулась пеленой, как только она оказалась за пределами светового круга.

— А может быть, это подземный отстойник для поездов? — предположил Сорд, пытаясь разглядеть, чем же покрыт потолок в том месте, где современные конструкции неожиданно обрывались.

Снова пахнуло жаром, и дыхание забила давешняя вонь.

— Что бы это ни было, — произнесла Ко, — они там.

— Что ж, тогда вперед.

Они нырнули во тьму.

Мартин принялся напевать старинную песню Майкла Джексона, в очень медленном темпе — так, как в свое время делала Жа-Нетт. Это позволило хоть немного притупить боль утраты. Он видел ее лицо, слышал ее голос. Мы одинаковые, утверждала она, и половинник улыбнулся, вспоминая все, что маленькая негритянка говорила ему. Даже когда она не думала о том, что говорит.

— Счастливая жертва? — вопросительно приподняла бровь Моргана, приближаясь к Мартину.

— Бесхитростное мышление, — высказал свое мнение Роф.

Мартину удалось сохранить невозмутимое выражение на лице, хотя его потрясло то, как был одет Роф. Виктор Моргана, как он и предполагал, была облачена в церемониальный наряд, изготовленный из чешуйчатой кожи, оставшейся после линьки первого, уже легендарного, Виктора клана. Соединенные сверкающими нитями чистейшего золота Лучей, чешуйки размером в человеческую ладонь отливали темно-зеленым даже в мягком свете ограненных колонн. Однако Роф, представитель Первопосвященного клана, также оказался обряженным в Аркадскую одежду, хотя и изготовленную из чешуек меньшего размера. Даже Мартину было известно, что семейная линия темнолицего принадлежит к клану Пендрагон, а церемониальным нарядом последнего являются кованые доспехи, но никак не шкуры богов.

Завернувшись в тяжелый плащ, Роф взглянул на половинника и, заметив изумленное выражение на лице последнего, пояснил, в то время как маленький медведь-оборотень освобождал Мартина от веревок:

— Это плащ будущего, половинник. Как только Сет станет Виктором Пендрагона, клановые линии сольются.

— Только сначала будет война, — ровным голосом отозвался Мартин, не обращая внимания на кровь, проступившую в тех местах, где веревки глубоко вошли в его тело.

К Томасу подошла Моргана и взяла его за руку:

— Но еще раньше, малыш, состоится Церемония Превращения клана Аркадий. А Сейшен падет еще до следующего Совета.

— Война не с Сейшен, — пояснил Мартин, морщась от боли — чтобы освободить его от ножных пут, медведю-оборотню пришлось пустить в ход когти. — Война с Пендрагоном.

Роф покачал головой.

— Пендрагон пал. Линия Виктора закончилась, и…

— Война с Сордом, — оскалил свои клыки в адрес Виктора Аркадий половинник.

Моргана с силой хлестнула Мартина по лицу, оставив на его щеке кровавый след от ногтей:

— Да как ты смеешь?! Неужели ты забыл, что из себя здесь представляешь?

Мартин снова обнажил клыки:

— Человечина.

Но не такая, подумал он, с которой им приходилось иметь дело раньше. Скоро они в этом убедятся.

Роф щелкнул пальцами, и к медведю-оборотню присоединилось двое перемещенных в человеческом обличьи, облаченных в дубленые шкуры. В руках у них поблескивали копья с серебряными наконечниками. Мартин знал, что серебро для него не столь опасно, как для стопроцентного перемещенного, но тем не менее раны, нанесенные подобным оружием, могли привести к серьезным последствиям.

Томас злорадно улыбнулся, глядя на то, как, понукаемый копьями, Мартин с трудом поднялся на ноги, постанывая от боли.

— Сорд сейчас жрет грязь Второго Мира, человечина. Его линии пришел конец. Его клан исчез, а легенды — всего лишь фальшивые сказочки для детей.

— Война, — твердо повторил Мартин, в то время как перемещенные-люди вели его под угрозой своих копий. — Война с Сордом.

Он знал, что Роф неправ. Половинник вскинул голову и улыбнулся. Сорд появится здесь — Мартин чувствовал это.

Ко казалось, что она попала в канализационный сток; это впечатление было столь сильным, что она почти не чувствовала под собой ног. Температура воздуха в пещере, куда они попали из тоннеля, была не меньше девяноста, а влажность здесь оказалась столь велика, что буквально в течении нескольких секунд ее одежда промокла насквозь. Острая вонь разложения выедала глаза и забивала дыхание. Она услышала, как Сорда вырвало, и ее тут же вывернуло тоже.

— Что же это такое, — слабым голосом спросила японка.

— Канализационный отстойник? Должно быть, древний коллекторный комплекс.

Ко уставилась на него расширенными глазами:

— О чем ты, Сорд! Чувствуешь пекло, повышенную влажность? Под Центральным парком нет ни пещер, ни тоннелей.

— Тогда что же это? — Гален вытер пот с лица рукавом свитера. Долго он в нем не протянет, подумала японка, и невольно порадовалась своему решению облачиться в куртку без рукавов.

— Кто знает, Сорд, — произнесла она. — Я лишь сказала, что этого не может быть.

Мелоди устремила взгляд вперед. Мгла была абсолютной и казалась неестественно спокойной. Оставшийся позади выход в залитый электрическим светом тоннель казался полумесяцем, опрокинутым на землю, но, теме не менее, продолжавшим посылать во все стороны лучи, с трудом проникающие сквозь затхлый воздух. В мерцании этих лучей угадывался свой, неповторимый, ритм, и создавалась иллюзия того, что гигантская труба вот-вот полыхнет огнем.

Некоторое время Сорд молча взирал на светлый полукруг тоннеля позади, и вдруг губы его раскрылись в изумлении:

— Я же видел подобное прежде… Мелоди, мы только что прошли сквозь Дверь… Сквозь Дверь!

Ко почувствовала, как внутри у нее все оборвалось. Гален рассказывал о Дверях раньше. Иными словами, речь шла о немедленной телепортации. Что ж, прощай, Альберт Эйнштейн, и привет, Ширли Маклейн.

— Похоже, здесь все дело в разнице атмосферных давлений, — предположила японка, вспоминая, что же именно рассказывал Сорд о мерцательном явлении. — Воздух здесь давит на барьер Двери до тех пор, пока усилие не превысит его способность к сопротивлению, а затем отсюда в наш мир вырывается волна вонючего воздуха — прямо как вода из крана.

— Атмосфера, — медленно повторил Сорд. — Мелоди, где мы, по-твоему, находимся?

Ко внимательно огляделась по сторонам. Сверху нависала густая чернота, ни звездочки, ни огонька. Под ногами — каменистая пустошь, без малейших признаков растительности. Однако легкие вдыхали кислород, следовательно, где-то поблизости должны находиться растения, его вырабатывающие.

— Не имею ни малейшего представления, Сорд. Ты сам рассказывал о Дверях. Мы сейчас можем находиться где угодно.

Японка коснулась рукой трансивера:

— Адриан, ты нас слышишь?

Одновременно она надавила кнопку сигнала тревоги на локаторе.

Гален покачал головой — движение было едва различимым в тусклом свете далекого полумесяца тоннеля.

— Я слышу, но в несколько странной интерпретации.

— По крайней мере, некоторые физические законы здесь еще действуют.

— Ну конечно же! — Сорд схватил ее за руку. — Первый Мир, Мелоди. Это оно — то самое место. Настоящее место!

Ко отрицательно мотнула головой.

— Мартин четко дал определение тому, что такое Первый мир — это не какое-нибудь географическое место, это… ну… что-то типа наименования тайного общества, что ли. Во всяком случае, чем бы Первый Мир ни являлся, половинник никогда не упоминал о существовании мест, подобных тому, где мы сейчас находимся.

— Это Первый Мир, — упрямо возразил Гален.

— Давай лучше отыщем Мартина и спросил у него.

— Хорошо, но куда нам идти?

Ко некоторое время пристально вглядывалась в темному перед собой.

— Ну-ка, взгляни вот сюда, вниз, — наконец распорядилась она. — А теперь переведи свой взгляд на несколько градусов левее.

— Там какое-то красное свечение, едва различимое.

— Это работают кристаллы, Сорд. Похоже, далеко не все перемещенные способны ясно видеть в темноте.

Они осторожно двинулись по направлению к свечению, которое становилось тем ярче, чем больше их глаза привыкали к темноте и чем дальше они удалялись от Двери. В молчании путники преодолели несколько сотен футов вниз по склону, когда Мелоди вдруг круто развернулась и замерла, глядя куда-то назад.

— Черт возьми, — пробормотала японка. — Он почти исчез.

Полумесяц Двери выглядел теперь ненамного ярче красного свечения впереди.

— Похоже, здесь все окутано туманом, — заметила Ко, а про себя добавила: «Или же свет в этом месте ведет себя не так, как обычно».

— Тогда стоило бы оставить здесь что-нибудь в качестве ориентира.

Некоторое время молодая женщина размышляла. Не зная, как долго продлится их экспедиция, Мелоди не хотела рисковать и оставлять в этом месте фонарь, поскольку батарейки могли сеть раньше, чем им удалось бы вернуться. Что же касается взрывчатки и сигнальных ракет, то Ко решила сохранить их на крайний случай.

— Дай-ка мне свой трансивер, — наконец сказала она.

Сорд извлек шарик из уха и протянул молодой женщине. Японка уложила его на землю, слегка приподняв край при помощи какого-то высохшего корешка.

— Когда будем возвращаться назад, — пояснила она, — я пошлю сигнал по своему трансиверу, а ты с помощью звукоулавливателя поймаешь направление.

— Ясно, эхолокация. Как у летучих мышей из ада.

Мелоди огляделась по сторонам — она буквально физически ощущала, как темнота начинает на нее давить.

— По тому, как развиваются события, Сорд, ад — один из вполне возможных вариантов нашего мастонахождения.