Первая спецслужба России. Тайная канцелярия Петра I и ее преемники. 1718–1825

Глава 8 ПОСЛЕДНЯЯ ВЕРСИЯ КАНЦЕЛЯРИИ

Первая четверть XIX века в Российской империи пришлась на годы правления Александра I. Это уже особая Александровская эпоха в истории России. В истории же тайного сыска России она характеризуется действием в стране в это время последнего варианта созданной Петром I в 1718 году Тайной канцелярии. Коротко эти годы можно охарактеризовать таким образом. Россия быстро менялась, и власть императора в ней все более нуждалась в создании взамен многократно модернизируемой Тайной канцелярии в принципиально новой спецслужбе. Император же Александр, не рвавшийся (кроме нескольких первых лет царствования) в особо рьяные реформаторы, в силу некоторых причин и личного характера этот процесс здорово затянул. Затянул вплоть до своей смерти в конце 1825 года, «подарив» за это наследникам ужас декабристского восстания против их власти. Вместо создания новой тайной полиции, он сначала по примеру Петра III совсем сгоряча пообещал упразднить в своем просвещенном государстве тайный сыск, а затем вернулся к земным реалиям — в последний раз модернизировал старую Тайную канцелярию.

Он назвал ее Особой канцелярией, во многих документах того времени ее еще называют Особенной канцелярией, а затем еще вывел ее из-под контроля Сената, отдав в лоно созданной им первой системы МВД России. Дело было не только в замене в последнем варианте канцелярии ее первоначального титула «Тайная» на «Особая», символизирующем прогресс в отношении к политическому сыску в Российской империи. Теперь это должен был быть не тайно-мистический страшный орган, а просто элемент бюрократической машины, занятый «особыми» делами деликатной сферы политической безопасности. Дело в том, что эта спецслужба даже после поверхностных реформ в ней Александра I уже отставала от требований времени, старела на глазах, все меньше защищала со своей стороны царскую власть в России. В этом смысле и переподчинение Особой канцелярии структуре МВД скорее еще более ослабляло эту романовскую спецслужбу в ее последней модификации. Многие страны прошли через эксперимент с объединением служб госбезопасности и обычной полиции в рамках одного централизованного ведомства, и сегодня почти везде этот опыт признан не самым лучшим — слишком разные задачи у политического сыска и борцов с уголовной преступностью. Разумеется, в России начала XIX века об этом мировом опыте еще не догадывались, император Александр Павлович просто искал место для своей спецслужбы в новых условиях Российской империи. Он даже при выделении из МВД отдельного министерства полиции отправит Особую канцелярию еще и туда, а в 1819 году с расформированием этого экспериментального ведомства вернет тайную полицию назад в структуру МВД — все эти рокировки Особую канцелярию тоже не усилили.

В целом Особая канцелярия при александровском МВД напоминает стареющего вояку, при своем огромном опыте прошлых битв отлично знающего, как надо бороться с врагами государства. Но вот беда, годы свое взяли, силы у ветерана уже не те, враги совсем не такие, как раньше, оружие поменялось (дыбу и топор у ветерана отобрало время и просвещенная власть). Его бы поблагодарить за службу и попросить словесно передать опыт новому молодому бойцу, но за старые заслуги и грудь в орденах его продолжают держать на службе. В некотором роде эта Особая канцелярия напоминает очень уже старого министра двора при последнем из Романовых Николае II — барона Фредерикса. Когда старик уже почти ничего не слышал и плохо идентифицировал собеседников, на все предложения отправить его на заслуженный отдых сентиментальный Николай Александрович Романов возмущенно восклицал: «Как можно! Ведь он мне так предан!» Если же подобрать сравнение из истории российских спецслужб, то александровская канцелярия заметно напоминает советский КГБ в конце эпохи Горбачева, когда заслуженный и могущественный колосс начал терять свое могущество на глазах. Особая канцелярия не просто последняя версия канцелярии Тайной, она в некотором роде переходный этап к новой спецслужбе романовского царства — к Третьему отделению. Просто этот переход непозволительно долго при Александре Павловиче затянулся, расплатой за это стал мятеж декабристов после его смерти.

Сев на трон своего отца Павла, убитого при молчаливом соучастии сына, новый император Александр 1 первым делом упразднил Тайную экспедицию. Но очень скоро он воссоздает спецслужбу под названием Особая канцелярия и без опеки над ней генерал-прокурора Сената. Это последняя страница истории Тайной канцелярии, век средневековых и пробных спецслужб в романовской Российской империи подходил к концу, а занял он действительно почти ровно век: с 1718-го по 1826 год.

Как водится, Александр начал правление с имиджем демократа и поборника справедливости, не допускающего и мысли о жестокости своего органа тайного сыска. При создании Особой канцелярии отдельным манифестом новый император объявил амнистию всем проходящим по политическому следствию упраздненной экспедиции, приложив их поименный список на целых четырех листах. В манифесте царя о ликвидации Тайной экспедиции от 2 апреля 1801 года есть даже радикальные строки об отказе от самой идеи централизованного политического сыска: «Мы признали за благо не только название, но и само действие Тайной экспедиции навсегда упразднить и уничтожить, повелевая все дела в оной бывшие отдать в государственный архив к вечному забвению». Эта наивная идея не прожила и года, предать забвению политический сыск в огромной Российской империи было уже нереально. Александр здесь только продекларировал желание пойти по стопам своего деда, Петра Федоровича, на настоящий эксперимент с очередной попыткой упразднения сыска он не решился.

И Особая канцелярия появилась на свет очень быстро после смелого обещания в манифесте 1801 года «предать саму идею забвению». И даже свое название последняя правопреемница Тайной канцелярии в части позамствовала у первой петровской канцелярии. Да и в плане методов преемственность была временами так заметна, что можно смело утверждать: с момента основания Петром I в 1718 году Тайной канцелярии до упразднения в 1826 году канцелярии Особой мы имеем дело с одним и тем же первым органом архаичной госбезопасности в Российской империи. Просто орган этот за сто с лишним лет работы модифицировался в зависимости от требований времени и императора, менял название, даже прерывал, как минимум, трижды свою деятельность, чтобы опять возродиться к жизни.

Новая структура почти ничем не отличалась от предшественницы павловских времен, только подчинялась уже не генерал-прокурору Сената, а созданному при императоре Александре Министерству внутренних дел, позднее — Министерству полиции. Возглавлял Особую канцелярию граф Яков Санглен, обрусевший француз. Затем его сменил наследник немецких баронов Максим Яковлевич (или Магнус Якобович) фон Фок, все начало XIX века политическим сыском в Российской империи доверяли руководить потомкам иностранцев на русской службе. В 1819 году Особую канцелярию по указу императора Александра перевели назад в структуру Министерства внутренних дел, понемногу из-за этого даже считать эту структуру полностью самостоятельной спецслужбой некоторым историкам стало трудно. Ее не только подчинили министру внутренних дел, чего сейчас в мире со спецслужбами практически не делают. В целом все ее положение в структуре силовых органов Российской империи при Александре I, весь вопрос ее подчиненности и подотчетности был довольно запутан. Значительно более запутан, чем у петровской или аннинской версий Тайной канцелярии. Те хотя бы были откровенным орудием в руках у самого российского самодержца безо всяких чиновно-министерских прослоек между ними, без вмешательств обер-прокурора и министра внутренних дел.

При Александре же впервые в российской истории Особой канцелярии были запрещены пытки при следствии по политическим делам, хотя иногда явочным порядком они и продолжали применяться. Отдельные филиалы Особой канцелярии помимо Петербурга существовали в других крупных имперских городах. К предмету деятельности Особой канцелярии, как было записано в императорском указе об ее создании, относились: деяния и речи против самодержавной власти, заговор, измена царю, «тайные скопища» (то есть подпольные общества и союзы любой политической направленности), разглашение государственной тайны и возмутительные речи.

В плане методов и уровня жесткости Особая канцелярия очень быстро отошла от наивных пожеланий царского манифеста от 2 апреля 1801 года и вернулась к уровню системы тайного сыска при свергнутом императоре Павле. Подвалы следственного ее отдела и Петропавловская крепость вскоре наполнились очередными государственными преступниками, в том числе из числа тех относительных либералов российской элиты, кто в первые годы правления молодого императора Александра составлял его опору и был сторонником либеральной реформы.

Здесь слушалось дело главного александровского реформатора Сперанского, почти первого министра в первые годы александровских реформ, обвиненного во взяточничестве и заговоре с целью ограничения самодержавной власти в империи, высланного в итоге в 1812 году из столицы в Пермь. Здесь допрашивали арестованного бывшего любимца императора Александра I — Василия Каразина, осмелившегося в письме монарху критиковать систему военных поселений по проекту графа Аракчеева. Формально Каразин также обвинялся в мздоимстве, в получении взяток от калужского губернатора Лопухина при проверке жалоб на него, но истинной причиной было именно его послание царю, в котором критиковались военные поселения и излишняя активность самой Особой канцелярии с печальным выводом Каразина: «Повсюду у нас царит шпионство!» И это в письме от бывшего верного слуги читал император, сгоряча в первые месяцы своего правления пообещавший всем упразднить на Руси тайный сыск. На полях послания Каразина император Александр оставил для потомков свой вердикт: «Дурак! Не в свое дело вмешался!» Так же сурово тайным сыском был одернут дворянин из Лифляндской губернии Бок, осмелившийся в 1818 году послать императору письменный проект российской конституции и учреждения в стране парламента (дворянского сейма). Бок по приказу императора Александра Павловича арестован Особой канцелярией и осужден к тюремному заключению, из Шлиссельбурга в 1828 году его выпустит уже новый император Николай I, но несчастный прибалтийский поборник конституционной монархии будет уже неизлечимо болен психическим расстройством. Так бывший демократ на троне и почти «первый республиканец из Романовых» первых лет своего правления практически вернулся в вопросах политического сыска к практике своего деспотичного отца.

Постепенно полностью вернулись в арсенал следствия тайного сыска и пытки, хотя их никто и не легализовывал. Напротив, еще в 1801 году Александр вновь законом запретил добывать показания с применением пыток и даже угроз их применения. Историки и правозащитники до сих пор не могут объяснить смысла этого его указа. Ведь в российском законе пытки в политическом следствии уже были в 1774 году запрещены его бабушкой Екатериной II, и никто об отмене екатерининского указа никогда не объявлял, а фактическое применение пыток без законного их обоснования не прекратилось и при самом ее внуке Александре Павловиче.

Этот переход в годы правления Александра I от закрытия павловской экспедиции к созданию собственной и столь же жесткой системы политического сыска отмечают многие исследователи. Он произошел где-то в районе 1810–1811 годов, когда понемногу Александр отошел от идеи глобальной реформы в империи по проекту Сперанского, начав вновь «замораживать» политический климат в стране. Именно в это время относительного либерала на посту главы Особой канцелярии графа Санглена (может быть, самого либерального и не жестокого лично главы этой спецслужбы с 1718-го по 1825 год) сменил более жесткий и преданный царю фон Фок. И.Л. Бунич в своем исследовании о Романовых «Династический рок» пишет: «Разогнав в первые дни своего царствования ненавистную всем Тайную канцелярию, наводившую ужас на всю страну с петровских времен, и запретив пытки, он немедленно основывает тайную полицию с гораздо большими полномочиями и гораздо меньшей ответственностью… В тайную полицию идут служить те же сотрудники покойного Степана Шешковского, и преемственность карательного органа, а равно его методы остаются непрерывными со времен отцов-основателей: Толстого, Ушакова, Шувалова и «незабвенного Степана Ивановича», как любил говаривать генерал Макаров — бывший заместитель Шешковского. Более того, вводится специальный орган контроля над тайной полицией с ежедневным докладом императору»[18].

Хотя можно добавить, что орган надзора в лице прокуратуры или затем Министерства внутренних дел не слишком ограничивал деятельность Особой канцелярии во времена царствования Александра. Ни бывший одно время российским министром юстиции поэт Державин, ни первый глава МВД России Кочубей не пытались стать всевластными и за все отвечающими контролерами над сложным делом политического розыска в России.

Далее Бунич пишет о ряде не изученных до конца темных страниц деятельности Особой канцелярии под начальством графа Санглена, именуемой Буничем на современный лад довольно смело «ликвидотделом» императора Александра. Здесь и розыск и тайная ликвидация внебрачных детей убитого императора Павла. И операция по ликвидации любовника императрицы Елизаветы (жены Александра I) офицера-кавалергарда Охотникова, которого по официальной версии убили на питерской улице грабители. Но эти обвинения в адрес системы политического сыска Александра Павловича до сих пор не имеют твердых доказательств. При этом Бунич совершенно прав в оценке жестокости действий александровской канцелярии, а потому мало кто рискнет оспаривать его вывод о ее полной преемственности в деле сыска методов петровской и последующих вариаций Тайных канцелярий.

И еще один важный момент отметим. Как уже упоминалось, по сравнению с той же Тайной канцелярией XVIII века и даже с павловской Тайной эскпедицией александровский орган госбезопасности значительно сдал позиции в государстве, утратил свое ведущее ранее положение в царстве среди других государственных институтов. Формально оставаясь отчасти примитивной, но все же спецслужбой, имея внешние признаки таковой, при Александре Особая канцелярия — это в иные годы всего лишь отдел следствия по политическим делам созданного централизованного МВД. Его явную неэффективность в качестве органа политического сыска доказало вскоре восстание декабристов: в самом сердце империи под носом у Особой канцелярии тайное общество подняло на мятеж элитные части армии. Это стало последней каплей, заставившей нового императора Николая Павловича 3 июля 1826 года по инициативе еще одного потомка германских дворян на русской службе графа Бенкендорфа учредить первую по-настоящему профессиональную спецслужбу в России — Третье отделение.

Существовавший параллельно Особой канцелярии при Александре I Комитет охранения общественной безопасности, который иногда тоже относят к первым проектам политического сыска в России, на самом деле даже на эту роль не тянул. Это было обычное совещание высокопоставленных чиновников при дворе наподобие современных советов безопасности при президентах мировых держав, собираемое периодически в случае надобности. В разное время в нем заседали граф Аракчеев, глава МВД Кочубей, министр юстиции Лопухин, ветеран сыска еще павловской Тайной экспедиции Макаров и другие сановники. И естественно, никакой оперативной или следственной работы по политическим делам комитет не вел.

А страна нуждалась в новой тайной полиции и в едином органе внешней разведки. Все же вариации Тайной канцелярии вплоть до последней Особой не могли в полной мере решать задачи обеспечения госбезопасности и разведки, да тогда еще и не вызрели условия для создания таких централизованных спецслужб. В первую очередь это объяснялось особенностью самой императорской власти в Российском государстве. А также незыблемой традицией, начиная от Петра I и до Александра I, главным инструментом завоевания и удержания верховной власти в стране видеть армию или ее элитную часть — гвардию. Гвардия при Романовых до 1826 года была опорой трона и одновременно главной движущей силой государственных переворотов, отчасти она заменяла собой тайную полицию, выполняя ее функции, и опричнина Ивана Грозного больше похожа на гвардию, чем на спецслужбу.

Это общемировая закономерность. За пределами России профессиональные и постоянные спецслужбы появились прежде всего в тех странах, где гвардия не имела такого веса в государстве (Англия, Франция, Венеция, Испания, Китай), а процесс их возникновения затянулся в милитаризованных до предела Пруссии или Японии, на свою гвардию буквально молившихся. Поэтому символичным представляется тот факт, что созданию уже профессиональной спецслужбы Третьего отделения в нашей истории непосредственно предшествовал бунт гвардейских частей в декабре 1825 года на Сенатской площади.

Предупреждение о том, что гвардия уже не будет в XIX веке безотказным оружием Романовых в борьбе за власть, было услышано, и Третье отделение было вызвано к жизни не только императорским указом Николая Павловича, но и самим неумолимым ходом истории. Первый проект нашей спецслужбы под названием Тайная канцелярия с модификациями этого имени в последние десятилетия, отслужив свое, устарел и в 1826 году был закрыт. На самом же деле он скончался еще за насколько лет до того, поскольку проглядевшая в сердце империи гвардейский переворот с политическими целями Особая канцелярия доживала свой век просто по инерции, спрятавшись от исполнения своих прямых обязанностей спецслужбы как улитка на теле громоздкого монстра — молодого российского МВД.