Первая стена

ДВАДЦАТЬ СЕМЬ Отчаянные времена Сила веры Отставших нет

Карантинная зона Палатинская арка, восемнадцать дней после начала штурма

Кацухиро плакал, когда стрелял. Он думал, что пережитое лишило его всех эмоций, но открывшееся перед ним зрелище погрузило его в такую глубину отвращения к самому себе, какой он никогда не знал. Приказ, отданный ему и сотням других солдат, выстроившихся вдоль карантинных стен, был предельно простым: уничтожить все цели.

Такой была его жизнь последние два с половиной дня. Шестьдесят часов почти непрерывного дежурства, пока живые и мёртвые пытались вырваться из Чумвиля, оставшегося времени едва хватало на то, чтобы поспать и перекусить на стене. Не то чтобы всё началось в какой–то определённый момент. Болезнь распространялась медленно: сначала они приходили по одному и по двое, потом большими группами. Два часа назад произошёл всплеск, сотни трупов с бессмысленными взглядами брели к стенам, несколько живых среди них кричали о помощи, пытаясь вырваться из охватившего карантинное гетто кошмара.

Ничто не должно дойти до стены, будь то запятнанные варпом или обычные люди. Офицеры объясняли, что невозможно сказать, кто несёт в себе порчу. Поэтому они приходили сотнями: жертвы чумы и беженцы; врачи, добровольно вызвавшиеся помочь им, и самозваные сиделки; и семьи, которые выбрали изоляцию со своими близкими, спасаясь теперь от мерзостей среди них.

Он нажал на спусковой крючок, и лазерный заряд ударил молодую женщину в грудь, отбросив её назад в груду трупов. Кацухиро подумал, что увидел на её лице пятнышко сыпи, ища малейшее оправдание, чтобы не ненавидеть себя каждый раз, когда его палец двигался.

Он понял, что стал отличным стрелком, и его чуть не стошнило от этой мысли.

Зато его следующая цель явно была заражена варпом. Хромающая походка и брызги слизи из отвисшего рта недвусмысленно свидетельствовали о порче. Он тяжело сглотнул и снова выстрелил, попав старику в лоб.

Стрельба то затихала, то усиливалась, иногда велась почти непрерывно в течение получаса, а затем уменьшалась до спорадических выстрелов в течение часа. Теперь это был ровный ритм, красные и синие вспышки несколько раз в минуту.

Лазган издал механический визг, сообщая об опустевшей силовой ячейке, и он вытащил обойму, бросив её к трём предшественницам под ногами. Каждая была рассчитана на сотню выстрелов… Он вставил одну из двух оставшихся в рюкзаке, зарядил оружие и снова прижал приклад к плечу.

Его прицел задрожал, и он глубоко вздохнул, успокаивая руки.

— Просто остановитесь, — прошептал он, задыхаясь. — Пожалуйста, остановитесь.

Какое–то движение за спиной заставило его обернуться, остальные солдаты отделения последовали его примеру. На защитный вал взошла удивительная женщина в развевавшемся голубом платье, за ней — мужчина в светлых одеждах, а за ним — две женщины с большими книгами. С ними шло множество людей в штатском, и среди них несколько человек в мундирах разных полков обороны. Каждый из них нёс фонарь, хотя был полдень — насколько время вообще существовало в осадном мраке.

Офицеры обороны столпились рядом, но, казалось, приветствовали вновь прибывших, а не пытались их прогнать. Они указали на феррокритовые укрепления, и люди двинулись дальше, растянувшись вдоль стены. Женщина, которая вела их, приблизилась к Кацухиро. Она посмотрела на него и улыбнулась, и её взгляд успокоил его. Она держала фонарь из артиллерийской гильзы, но свет, казалось, исходил от её бледной кожи не меньше чем от лампы.

— Давайте убьём недостойных и защитим невинных, — сказала она, и её слова разнеслись по стрелковой линии. Кацухиро неожиданно для самого себя отступил, перекинув лазган через плечо. Другие тоже расступились перед молчаливыми помощниками женщины, пока те не заняли огневую ступень.

— Кто вы, леди света? — спросил Кацухиро.

Пожилой мужчина вышел вперёд, встав между Кацухиро и бледной фигурой, которая смотрела на опустошение Чумвиля.

— Она — Святая Посланница, рядовой. Благословлённая Императором.

Глядя на её сияние на фоне тьмы разрушенных дворцов, Кацухиро легко мог в это поверить.

— Это безопасно? — спросил Оливье дрожащим голосом. Он то и дело переводил взгляд с Киллер на мёртвых и умирающих, лежавших на дороге метрах в семидесяти от стены. Среди них двигались неуклюжие фигуры, некоторые ползли по крышам склепов, другие пытались найти путь среди обломков.

— Конечно, нет, — ответила она. — Я сказала вам, что мы встретимся с врагами Императора. В наше время они не живут в безопасных местах.

Правда, похоже, взбодрила его больше, чем любая банальность, и он заметно успокоился.

— Ваша сила — это вдохновение, — произнёс он.

— Это сила Императора, а не моя. Моя вера связывает меня с Ним. Она свяжет нас всех с Ним.

Оливье посмотрел вдоль изгиба стены и кивнул. То тут, то там вспышки лазерных разрядов пронзали руины, но их стало гораздо меньше, чем когда они пришли.

— Думаю, мы готовы.

— Тогда возвысьте свои голоса в молитве и давайте изгоним зло.

Оливье запел, начав одну из своих молитв. Киилер слушала, как сердце бьётся в груди, чуть быстрее, чем обычно. Она смотрела на пламя внутри лампы-гильзы, наблюдая за игрой света на почерневшем металле. Голос Оливье, как и в бастионе, стал подводным течением её мыслей. К нему присоединились остальные пришедшие с ними Несущие Свет, почти четыреста человек.

Каждый из них был светом, ярким пятном в темноте тени Гора. Киилер чувствовала, что гнетущая мгла легла на Дворец, подобно пеплу и дыму, которые затмили солнце и звёзды.

Она снова ощутила душу Императора, но уже скорее не как дерево, а как купол, само небо. Но не всё было в порядке. Купол атаковали снаружи, его поверхность почернела, как внутри лампы, демонические миазмы становились всё гуще, местами даже закрывая исходивший вовне свет.

Дыхание Киилер стало прерывистым, паника грозила поглотить её. И в этот момент почти незаметно рука скользнула в её ладонь, сжимая пальцы. Она ощутила близость Зиндерманна и успокоилась.

Свет. Она снова обратила свои мысли к нему, взяв сияние Императора и бросив его как пламя в свои мысли. Она позволила жару нарастать, превращаясь в огненный экстаз. Всё остальное исчезло: стена под ногами, люди рядом с ней, сотни несчастных душ вдоль стены и в развалинах. Но она различала пятна, разводы на ткани видения Императора.

Она направила на них огонь, её губы шевелились, пока непрошеные слова приходили к ней:

— С Императором я праведна. С Его светом тьма рассеивается. Очищающим пламенем я очищаю нечестивых.

— Смотрите! — пробормотал Оливье.

Киилер открыла глаза. Из развалин Палатинской арки показались десятки фигур. Каждая из них была похожа на человека, но явно изменена или заражена. Огонь горел на их коже, пожирая изнутри, пока они натыкались на стены и бежали по обломкам, когда они падали их тела рассыпались, словно пепел.

— Слава Императору! — закричала Киилер, чувствуя текущую сквозь неё силу.

Призыв подхватили, сначала слабо, а затем всё с большим пылом:

— Слава Императору!

Пронзительные крики умирающих Нерождённых были заглушены третьим триумфальным криком, словами, слетевшими с уст солдат и Несущих Свет:

— Слава Императору!

Внезапный подъем веры ураганом пронёсся сквозь Киилер и ей показалось, будто её душа воспарила на горячем ветру. Она унеслась прочь, потеряв ощущение своего тела, и в этот момент она обнаружила, что летит над садами веры.

Великое дерево-Император раскинуло свои ветви в сгущавшихся сумерках, ещё более мрачных, чем прежде. Темнеющие тучи собирались вокруг его верхушки, испещрённые зловещими вспышками молний.

Киилер устремилась к нему, уже не шагая, а с крыльями, как у аквилы, оперёнными чистой верой.

На несколько коротких мгновений ей показалось, что она и в самом деле доберётся до ветвей, чего так сильно желала, но как только она приблизилась к ним, её крылья начали увядать. Она не упала, а легко опустилась на землю, цепляясь руками за воздух, как будто могла подняться по нему между собой и Императором.

Сквозь слезы она увидела, что цепи, притягивавшие ветви к земле, стали толще и многочисленнее. Каждая из них была похожа на огромный стыковочный кабель, шире её плеч, и она подумала, что может разобрать выгравированные на звеньях надписи.

Она упала обратно в своё тело, прежде чем успела прочитать слова.

Прошло некоторое время, прежде чем она вновь привыкла к физической форме, хотя, должно быть, прошло всего несколько мгновений с момента её полёта. Она сидела, прислонившись спиной к стене, Зиндерманн с беспокойством склонился над ней. Она успокаивающе улыбнулась ему, но не могла говорить, лишившись слов от пережитого.

Бывший итератор не подпускал остальных, кто пытался приблизиться, в том числе и Оливье. Один из солдат подошёл с другой стороны, тот самый худощавый мужчина, который недавно говорил с ней.

— Это было?.. — он оглянулся на стену. — Как это произошло?

Киилер протянула руку, и мужчина помог ей подняться.

— Император защищает, — сказала она ему, протягивая лампу-гильзу. Она заговорила громче, обратившись к Оливье и другим, кто стоял поблизости: — Будут и другие времена, когда мы понадобимся, когда зло Гора и его союзников обретёт форму. Наша вера станет светом, который изгонит их обратно в породившую их бездну.

Космический порт Львиные врата, ядро тропофекса, девятнадцать дней после начала штурма

Продвигаясь вперёд в ярко освещённую монорельсовую станцию в окружении своих воинов, Форрикс увидел конец туннеля. Его путь пересекали три колеи, разделённые широкими платформами с рядами колонн. Шквал болтерных снарядов приветствовал Железных Воинов, разбивая плитки на стене и входных воротах, врезаясь в и без того уже сильно пострадавшие доспехи. Враги в жёлтой броне укрылись за многочисленными колоннадами и вдоль железнодорожных путей. Треск болтерного оружия и хруст бронированных ботинок по разбитой черепице эхом разносился по открытой станции.

Воины IV легиона рассредоточились, прорываясь влево к туннелям и прямо вперёд к ближайшим врагам. Шум их болтеров неприятно отдавался в ушах Форрикса, как кашель вместо лая, оружие было готово выйти из строя в любой момент, как и его владельцы. Точно так же их доспехи скулили, скрипели и стонали при каждом движении, шипя и рыча от боевых повреждений и недостатка обслуживания.

Броню самого Форрикса заклинило в левой лодыжке, поэтому он неуклюже прихрамывал. Последние четыреста метров он прошёл почти боком, крепко прижимая болтер к левому наплечнику, целясь невооружённым глазом вдоль ствола.

— Если вы отстанете, вас бросят. — Это была не самая вдохновляющая речь в жизни Форрикса, но она передавала всё, что нужно было знать его уставшим легионерам. — Продолжайте двигаться вперёд.

Он добрался до квадратной колонны и чуть не рухнул на неё, повернувшись в последний момент и прислонившись ранцем к бело-голубым плиткам. Посмотрев верх, он увидел сводчатую крышу с широкими пласталевыми арками, камнебетон между трещинами и осыпавшиеся струйки пыли. Бомбардировка велась где–то вдалеке по другой части космического порта, но её последствия по-прежнему были очевидны.

— Триарх! Я считываю множество сигналов силовой брони поблизости, — сообщил Аллакс из–за следующей колонны, примерно в тридцати метрах ближе к трассе.

— Да. И её хозяева стреляют в нас! — проревел в ответ Форрикс.

— Нет, это новые. — Аллакс махнул свободной рукой в сторону туннелей и вверх. — Трудно определить, но десятки, возможно, сотни сигналов.

— Из туннелей? Ты уверен? — спросил павший духом Форрикс. Другого выхода не было.

Ответ Аллакса был прерван лучом красной энергии, который пробил колонну и вышел из его груди.

— Лазерная пушка! — раздалось предупреждение за спиной Форрикса, но уже слишком поздно для Аллакса. Броня легионера рухнула на колени, а затем повалилась вперёд. Ауспик всё ещё был зажат в одной руке, зелёное свечение экрана мерцало на плитках пола.

— Прикрывающий огонь! — приказал Форрикс. Он обогнул колонну и выпустил три болта, целясь в ближайшие жёлтые пятна. Вокруг него вспыхнул шквал огня, и он покинул укрытие, хромая к телу Аллакса так быстро, как только мог. Болт взорвался на его ранце, окатив затылок горячими осколками. Пригнувшись под пробитой лазерной пушкой дырой, он почувствовал, как по шее потекла кровь.

Он проигнорировал её и вырвал ауспик из пальцев Аллакса. Первый же взгляд подтвердил, что показания исходили из туннелей и относились к тому же уровню, на котором находились Железные Воины. Форрикс опустился на корточки, ауспик выпал из его пальцев.

Всё это было нелепой авантюрой.

Если бы он действительно изучил план, а не просто принял его, как велел Пертурабо, он бы увидел, что для достижения успеха требуется много факторов. Слишком много, как оказалось.

Он проверил боеприпасы. Семь болтов в оружии, ещё одна обойма с двадцатью примагничена к бедру. Он забрал магазин из упавшего болтера Аллакса и закрепил рядом с запасным. Ещё шесть болтов.

Это было безнадёжно. Единственной разумной целью оставалось убить как можно больше врагов. Попытка сбежать сделает это только труднее. Форрикс уже собирался приказать оставшимся воинам держаться и умереть в бою, когда оранжевое пятно на экране ауспика привлекло его внимание.

— Это выстрелы… — пробормотал он сам себе, наклонившись, чтобы снова подобрать сканирующее устройство. Он направил его обратно к туннелям. Энергетические сигнатуры стали сильнее.

Словно в подтверждение, его вокс включился, трижды прозвенев и показывая вызов на командной частоте дальнего действия. Он активировал принятие движением губ.

— Говорит капитан Раннок, заместитель командования третьего копья. Никто не должен находиться в этой зоне. Кто это?[

— Триарх Форрикс. Ты ожидал кого–то другого?

— Триарх… Мы думали, что вы все погибли!

— Мы не погибли. Мы на монорельсовой станции. Ведём тяжёлый бой. Доложи обстановку.

— Нас разместили остановить контратаку по всей оси. Значительные силы Имперских Кулаков и ауксилариев движутся прямо мимо вашей позиции. Время прибытия менее чем через пять минут.

— Можешь пробиться к нам?

— У меня другие приказы, триарх. Если вы прикажете, мы попробуем…

— Нет. Нет смысла рисковать заданием. Мы пробьёмся к тебе.

— Я отправлю навстречу вам пять отделений.

— Хорошо. Нас будет рота, когда мы соединимся. Конец связи.

Форрикс встал, избегая отверстия в колонне, и прикрепил ауспик к зажиму на поясе. Он переключил вокс на общую частоту.

— Все легионеры бегут к туннелям. Прикрывайте и продвигайтесь по трое. Если вас не трое, двигайтесь парами. Максимальный огонь на подавление. У нас две минуты, чтобы покинуть станцию.

Огонь Железных Воинов немедленно усилился. Форрикс огляделся и обнаружил, что его ближайшими спутниками были Гхарал и легионер по имени Дексаларо.

— За мной, — сказал он, сместившись, чтобы выстрелить в дыру от лазерной пушки. — Дексаларо, вперёд.

Так они преодолели следующие сто метров, двое прикрывали третьего от укрытия к укрытию. Вокруг остальные легионеры следовали их примеру, хотя ответный огонь Имперских Кулаков усилился, сконцентрировавшись на тех, кто находился ближе к туннелям.

— На пути и бегом! — проревел Форрикс. Пара десятков космических десантников покинули укрытие, преодолев двадцать метров до края платформы, пока болты с визгом проносились мимо них в обоих направлениях. Форрикс едва не упал в пролом, тяжело приземлившись на одного из легионеров. Когда Железные Воины бросились к дальнему краю платформы, чтобы возобновить огонь, следующая волна ударила по платформе.

Форрикс услышал крик и, обернувшись, увидел, что Гхарал опустился на колено, его доспехи на бедре были пробиты и кровь текла ручьём. Он попытался подняться, но Имперские Кулаки были беспощадны, их огонь преследовал его, словно почуявшая раненую добычу стая волков. Ещё один снаряд попал Гхаралу прямо в грудь, и мгновение спустя третий болт врезался в наплечник. Три последовательных взрыва отбросили его назад, и он выронил болтер.

Форрикс увидел, как он перекатился на живот, царапая когтями собственную кровь. Сквозь разбитую линзу капитан посмотрел на триарха.

— Отставших… — прохрипел Гхарал. Он перестал ползти и потянулся за оружием. — Бросают.

Выругавшись, Форрикс отвернулся и побежал, прихрамывая, вдоль монорельсовых путей вместе с остальными воинами. Он услышал щелчок болтера Гхарала, когда тот возобновил стрельбу.

Ему показалось, что прошла целая вечность, прежде чем темнота туннеля поглотила его, громкие шаги гулко отдавались во внезапно ограниченном пространстве. Свет впереди, фонари доспехов ещё в паре сотен метров, тащил его вперёд.

Он не оглядывался.