Первопричина 3: СССР, любовь и магия

Глава 31

Суббота. 04:00 утра. Поликлиника. Грибочкина Маша.

Невероятно странные события, при более детальном рассмотрении принимают совсем невообразимые масштабы. Аномалии, феномены, загадки. Скворцов оставил меня без сна и подкинул столько вопросов что голова трещит. И нет, все его анализы более чем нормальные. Ничего особенного кроме повышенного содержания арданиума и странных скоплений кристаллов по бокам от позвоночника в нём нет. Кажется, что нет. На самом же деле, Игорь просто склад необъяснимого. И понять это помог случай. Как оно всегда и бывает, неосторожный поступок и…

И, три поставленные рядом пробирки с образцами крови: Игоря, Тани и Лены, вдруг начали взаимодействовать, что в принципе невозможно, потому как кровь двигаться не может. Но это факт. Кровь начала двигаться и несмотря на то что находилась в пробирках потянулась к другим образцам. Три капли, в чашке Петри, повели себя ещё более странно. Нет, они не слились в одну. Они приблизились друг к другу, собрались в шарики и вот уже несколько часов не собираются сворачиваться. И не только это. Они общаются. Самое интересное в этом деле то, что капли крови, стоящие равносторонним треугольником, судя по показаниям измерительных приборов, обмениваются крайне слабыми импульсами излучения арданиума. Что это за едва уловимые импульсы, что они передают? Остаётся тайной. Но! Помещённая в центр треугольника капля моей крови ведёт себя ещё интереснее.

Выписав несколько замысловатых фигур, капелька начала уже сворачиваться, но тут… Непонятно почему, процесс обернулся вспять. Капля собралась в шарик, повернулась. И теперь очень и очень медленно, двигается в сторону. И если не высохнет, а высыхает она не собирается, то займёт своё место и превратит треугольник в квадрат.

— А если так? — взяв пипетку убираю свою кровь. — Ничего не меняется. Хм…

Возвращаю свою на место, убираю кровь Лены и тут начинается. Капли, и моя тоже, как будто потеряв что-то ценное начинают метаться по чашке. Прибор фиксирует повышающееся излучение. Камера на штативе беспристрастно фиксирует всё происходящее.

Возвращаю образец Лены и все четыре капли мгновенно успокаиваются и выстраиваются в идеально ровный четырёхугольник… Убираю кровь Игоря и тут случается страшное. Капли беспорядочно мечутся по чашке, замирают и быстро сворачиваются. Кровь Игоря в пипетке так же погибает.

Глядя на чашку, иду к холодильники, беру свежий образец крови Игоря, помещаю его в чашку и… Кровь собирается в шарик. Один из свернувшихся образцов оживает и перемещаясь по чащке приводит в порядок остальные. Они медленно оживают и тянутся ближе. Выстраиваются в четырёхугольник и…

— Так, что мы имеем? Если верить наблюдениям и зафиксированному излучению, кровь объекта Л1 взаимодействует с кровью объектов М1, М2 и моим теперь М3. Так, что по приборам? Ага… Так это симбиоз получается. Л1 не позволяет М1 и М2 погибнуть. Поддерживает в них жизнь. Нет, не так. Он питает их энергией, объект М1 удерживает жизнь. М2 контролирует. Но причём здесь я? Надо разобраться.

Бегу к холодильнику, хватаю первую попавшуюся пробирку, помещаю образец в чашку и… И капли крови, перемещаются к краю. Посторонний образец не сворачивается, но вместо того чтобы притянуться, отталкивается.

Повторяю опыты, фиксирую результаты. Понимая что никаких изменений нет, сажусь на стул и стуча ручкой по столу пишу отчёт. Сминаю лист бумаги, пишу новый, несколько раз перечитываю и откладываю. Просматриваю видео, делаю нарезку и сохраняю на дискету. Удаляю всё с компьютера. Хватаю телефон, набираю номер и…

— Полковник Горчаков, — слышится из телефона сонный голос.

— Товарищ полковник. Есть результаты. Надо срочно встретиться.

— Через полчаса, в моём кабинете, — мгновенно просыпается полковник.

Ух… Я на пороге открытия. Большого открытия.

****

Через час, сижу за столом в кабинете Горчакова, смотрю на него и пью чай. Сам Горчаков хмурясь смотрит в монитор, бросает на меня суровые взгляды и нервно барабанит пальцами по столу.

— Что скажете? Мария Андреевна?

— Поразительные данные. Не поддающиеся логическому объяснению, но вы сами всё видели. И это значит… Осмелюсь предположить, что: Игорь, Лена и Таня, ведут себя также как их капли крови.

— Ага, а чудят они почему? — вопросительно поднимает бровь Горчаков.

— Слишком много ограничений, — качаю головой. — Лена и Игорь, они всё ещё опираются на правила из другого мира. К тому же оба они прямолинейны, упрямы и поперечны. Гибкостью мышления отличается только старший лейтенант Кошка. И это очень хорошо. Без неё всё бы развалилось. Ну а недавно… Игорёк так сопротивлялся, что умудрился загнать себя в депрессию. Мешала лимонный сок с коньяком, с трудом привела в себя. Но Игорёк, он хороший.

— Игорёк, — улыбается Горчаков. — Да, Игорёк у нас хороший. С загонами, правда, но кто без них. У всех свои тараканы в голове. Например вы.

— Я?

— Вы, товарищ подполковник, — улыбается Горчаков. — Вот только не врите мне что никаких планов на Игоря не имеете. Я, между прочим ещё с НКВД начал. У меня стаж такой, вы столько не прожили. У вас на лице всё написано. Да и по глазам я вижу. Запечатлились.

— Тогда зачем спрашиваете? — опускаю голову.

— Вы не подумайте, я не против. Даже наоборот я обеими руками за. Советские люди должны быть счастливы. И хоть я совершенно не против, делу советую не вредить. Игорь Николаевич, очень важен как для нас всех, так и для всего Советского Союза.

— Ему ничего не угрожает? Просто я… Я беспокоюсь.

— Мария Андреевна, — качает головой полковник. — Ну мы же не ЦРУ и не АНБ. Мы люди простые, советские. Для нас важен и ценен каждый. Особенно те, кто пользу приносит. А вы… Не поймите неправильно, да и не моё это дело. Но после тех слухов что вы сами про себя распустили, не возникнут ли у вас проблемы? Всё таки репутация злой и отвязной женщины… Нет, я вас прекрасно понимаю.

— Я со всем разберусь. Проблем не возникнет.

— Ну тогда… Информацию засекретить, — командует полковник. — Уровень секретности — высший. Вы, Мария Андреевна, продолжайте работу. Доклад мне лично по мере открытий. Не по телефону или другими способами, а лично, в этом кабинете. И никому ни слова, даже Некрасовой, Кошке и Скворцову. Я в них не сомневаюсь. Но если эта информация просочится и попадёт не в те руки.

— Я понимаю всю ответственность.

— Надеюсь на вас, товарищ подполковник, — кривится Горчаков. — Значит так. Аккуратно, как вы умеете, продолжайте исследования. Держитесь ближе, наблюдайте. Учитывая вашу дружбу с лейтенантом Некрасовой и ваше запечатление с этим проблем не будет. На этом пока всё.

— Разрешите идти?

— Идите, Мария Андреевна, — серьёзным тоном, что на него совсем не похоже говорит Горчаков. — С результатами не тороплю, но всё же прошу не затягивать. Удачи вам. Ну и счастья. Честно, очень рад за вас. На свадьбу пригласить не забудьте.

Выхожу из кабинета, выдыхаю… Шесть утра. Надо поесть и поспать… А потом, на дачу. Совмещать приятное с полезным. Хотя, с этим проблем не будет. Но, надо держать себя в руках. Ссорится с Ленкой сейчас вообще нельзя. Вот ведь. Пришла помощь откуда не ждали. И если мои предположения верны… Верны хотя бы отчасти, то хрен с ними с исследованиями, я замуж выйду. По-настоящему! Ура!

Но торопиться всё же нельзя, Ленка не поймёт. У них вот только всё наладилось… А если чуть-чуть? Если… Начать, аккуратненько, всё же можно. Ну и надо сдержаться и не пить. А то аккуратненько перерастёт во что-нибудь совсем нехорошее.

09:00 дачный посёлок Лазаревка. Игорь.

Работы сегодня нет. Лежим на лужайке, загораем. Таня дремлет, я умостив свою голову на попу Лены, курю и читаю местную газету.

А всё-таки удивительно. В этом мире, при таком распространении интернета и разнообразных гаджетов, бумажные издания живут и процветают. Ровно как и книги. А потому что книги это ценность. Ну а газеты в хозяйстве пригодятся. Там, на стол постелить, чтобы рыбку нарезать, или как всю ту же скатерть использовать, когда ничего нет. Или… А скоро обед, и мы все пойдём к Громовым, нам уже напомнили. Семь раз.

Ещё напомнили что Тихоновы в полном составе будут. Сообщили что Нино, Рахиль и две мамы Женьки уже вовсю праздник готовят. А я не особо хочу, потому что больно будет, а выхода у меня нет. И… Надо сок не забыть. Он помогает.

Размышления прерывает вой двигателя. Мотоцикл, а это судя по звуку именно он, несётся по улице в нашу сторону. Быстро приближается и газуя тормозит. Мелькает шлем, кто-то бесстрашный останавливается прямо у нашего стоящего у ворот «Москвича» и выкручивает ручку газа.

Вскакиваю, с целью вломить нарушителю спокойствия выхожу за ворота…

На охрененно навороченном байке, вся в коже и защите, сидит девушка. На голове чёрно-розовый шлем, с треугольными кошачьими ушками и двумя косами. Также на шлеме рисунок изображающий зубастую пасть. Гостья стоит, выкручивает ручку…

— Ты хрен ли здесь газуешь, обезьяна? Глуши мотор или вали нахрен отсюда пока я твой драндулет не разнёс к чертям собачьим.

Девушка глушит двигатель, ставит транспорт на подножку, спрыгивает с него и подходит ближе. Подняв руки крутится на месте…

— Я обычно женщин не бью, но если не исчезнешь…

Боль… Лёгкая, но боль. А значит… Да блядь. Грибосовна. Какого х…

— Ну и хамло, — сняв шлем качает головой Грибочкина.

— Полностью с вами согласна, — мигнув фарами поддакивает наша машина.

— Машенька… — улыбаясь иду к ней.

— Она самая, — улыбаясь кивает Грибочкина и крутится на месте. — Ну, как я выгляжу? Похожа на роковую женщину?

— Скорее на падшую.

— Игорь!

— Шучу, — отходя назад поднимаю руки. — Симпатично. Да… Я бы сказал круто. Тебе очень идут кожаные штаны в обтяжку. Подчёркивают твою женственность и красоту. Короче задница у тебя ну просто улёт. Готов поспорить, за тобой все водители мужского пола гнались. Ты проходи, Лена будет рада. Да и мы все тоже. Ну и я особенно.

— Ох и подхалим, — качает головой она. — Ты прощён. Скворцовы, мать вашу! Встречать меня кто-нибудь собирается? Тут Маха приехала.

Не дожидаясь приглашения, Маша вваливается в ворота. Из-за забора слышатся её смех, возмущённый писк Лены и хохот Тани.

— Нда… Всё чудесатей и чудесатей…

— Исидор! — разносится над улицей возмущённый крик Нино Вахтанговны. — Куда попёрся? Не готово же ещё!

— Я что, с зятем выпить не могу? — перепрыгивая через забор спрашивает Сидор. — Вот же придумали! Для аппетита это.

— Ох ё-моё, — увидев в руке Сидора литровую бутылки выдыхаю. — Прощай печень.

— Игорёк! — увидев меня орёт Громов. — Настоечки, домашней, по рюмочке?

— Дядь… Бать, а чего там по рюмочке? Давай выпьем по стакану.

— Хороший ты человек, — смахнув рукой выступившие слёзы вздыхает Сидор. — Душевный.

Нда… Но, ничего не поделаешь. Пьют здесь все, пьют много. Придётся привыкать. Ко всему.

— Лен, счастье моё, организуй пару стаканов, закусить и сок…

Садимся прямо у ворот, Сидор зубами вырывает пробку, сияющая от такого обращения Лена, приносит стаканы, закуску в виде колбасы и свежей зелени, ну и бутылку лимонного сока. Как-то слишком вежливо здоровается с Сидором, целует меня и хихикая убегает.

— Вот ведь как, — наливая настойку усмехается Сидор. — Не знал что ты как представитель молодёжи, так ласково можешь.

— Держу марку. С вас пример беру. Я же видел как вы с мамой общаетесь.

— Молодец. А то что нас мамой с папой уже называешь, так вообще хорошо.

Эхе-хе… Ну, это и к лучшему. Мир без войны. Никаких апокалипсисов. Всё даже круче чем в прошлой жизни развито. Люди, по большей части хорошие. Даже мои загоны вытерпели. Буду жить и наслаждаться. Если меня раньше в могилу не загонят. Или я сам от болевого шока не сдохну. Хотя есть сок.

Сидим пьём, смотрим как через забор перепрыгивает Самуил. Подтягивает треники, встаёт на четвереньки, вытягивает из-под забора пакет, закуривает папиросу и топает к нам.

— Ух, еле вырвался, — присаживаясь рядом улыбается Иванов, тянет мне руку и после того как пожимаю, выкладывая из пакета продукты кивает на мотоцикл. — Ох какой красавец. Приобрёл?

— Не, Маша приехала.

— Маша? Маша, Маша, — задумчиво бормочет Самуил. — Это которая?

— Которая главврач, — закуривая папиросу улыбаюсь. Кашляю, вытирая слёзы мотаю головой… — Грибочкина Мария Андревна. Какая крепкая… Кха…

— Вот те раз, — доставая из пакета стакан удивляется Самуил. — Позволь узнать, она тоже…

— Не, она просто в гости. Они с Леной дружат.

— А, ну да. Ну что, Сидор, наливай. А помнишь как тогда, в сорок шестом… Хотя давай не будем об этом. Игорь, давно хочу спросить, у вас же там вроде две тысячи двадцатые. Как обстоят дела в науке, технике, космонавтике? Наверняка далеко шагнули.

— Назад мы шагнули, бать. Можно сказать в средневековье. Общество плоскоземельщиков живёт и процветает. Да и остальные тоже не отстают. Теории заговора, рептилоиды, инопланетяне, биороботы-масоны-сатанисты-иллюминаты. Чем бредовее идея, тем больше у неё последователей. Все то снежного человека ищут, то по заброшкам в поисках приведений шарятся. Снимут какую-нибудь хрень, а потом деньги за просмотры получают.

— А за враньё не наказывают? — интересуется Сидор.

— Хм, не было случаев.

— Поразительно, — возмущается Иванов. — Плоская Земля. Сидор, друг мой, нам срочно надо выпить. Выпить за то, что у нас таких мракобесов нет. А снежные люди, это кто такие?

— Такие большие волосатые обезьяные. В Гималаях живут. То есть жили, изначально. Потом по свету расселились. В основном в

лесах. Везде короче. Типа легенды. Следы там находят, клочки шерсти. Снимают, на самые плохие камеры. Операторы все как один с похмелья, снимают на бабушкин тапок, плюс у каждого болезнь Паркинсона. Бред.

— А что ещё? — интересуется Самуил.

— Да много чего. Инопланетяне прилетают, алкашей воруют и круги на полях рисуют. Пирамиды строят. Никто не верит что египтяне их сами построили. Говорят были инструменты, особенные.

— Нда… Так папирусы же сохранились, — подавая мне полный до краёв стакан качает головой Самуил. — Там же всё написано. Я сам в музее видел.

— Бать, это слишком просто. И не так красиво. Вот инопланетяне, это да…

Выпиваю стакан, наклоняю голову на бок. Чмокаю губами…

— Не пошло? — подрывается Сидор. — Сын, ты закуси. Кажется я с градусами перебрал.

— Вкусно, блин. Давайте ещё.

— Проблемка у нас, товарищи, — разделяя остатки настойки ворчит Самуил. — Горючка закончилась.

— Ща всё будет, — выглянув из калитки хихикает Грибочкина и тут же скрывается.

Довольно быстро возвращается, выносит две бутылки водки по ноль семь, ставит их на траву и растрепав мне волосы удаляется. И всё бы ничего, но вот её купальник… Короче, ниточки и три треугольника ткани едва хоть что-то прикрывающие, купальником назвать очень сложно.

— Подруга говоришь, — открывая бутылку усмехается Сидор.

— Ох, да… Просто подруга, причём даже не моя. Ну всё, хватит об этом.

— Как скажешь, — смеются оба. — А запечатление было?

— Было.

— Ну тогда наши поздравления, — смеются оба.

— Спасибо. Вы на это…

— Мы на это смотрим положительно, — наливая водку выдаёт Сидор. — Есть у нас примеры.

— Полковник Константинов?

— Ну да, — подавая мне полстакана кивает Громов. — Правда тогда он ещё лейтенантом был. Но шесть жён у него уже было. Красивые девушки, добрые и умные. Особенно Марина Павловна и Серафина Яровна. Фая и Рая, Роза и Катя. Ты не поверишь Игорёк, но это только благодаря им мы победили. Отец их Осип…

— Так говорили что из-за Лазарева.

— Ну, если бы не Константиновы, то не было бы Серёжи Лазарева, — разводит руками Самуил. — И меня тоже. Сколько раз они нас из лап смерти вырывали. Закрывали, а как они в атаку шли. Давайте выпьем за них. Держите…

Чокаемся, выпиваем. Понимаю что эти загадочные Константиновы живы, потому как чокаемся. Однако отцы расстроены. Значит с ними что-то случилось. С вопросами пока не полезу. А то мало ли. Задену за живое.

После употребления бутылки водки, Сидор немного расходится. Нет, не буянит, но мешающую майку с себя снимает. И тут выпадаю в осадок. На груди и животе, живого места нет. Одни шрамы. Только пулевых аж двенадцать и это только спереди. А сколько ножевых и от осколков.

Через какие ужасы прошёл этот гигант что вот так вот? И как он выжил? Нет, с вопросами определённо лезть не стоит. Не те люди чтобы доставать их.

Вторую бутылку, наливаю уже сам, но тут…

— Чего так смотришь? — улыбается Сидор.

— Думаю, бать. У тебя два шрама, на сердце…

— Это? — указывает себе на грудь Сидор. — Первый, пулевой. Снайпер, зараза. Мы на побережье высаживались. Вот он меня и снял. Бах и всё. Лежу, пошевелиться не могу. Понимаю что умер. Ни ангелов, ни чертей, ничего. Темнота, холодная, жидкая. Взор темнеет. И тут, когда маленькое светлое пятнышко осталось. Я её увидел. Марину Павловну, святую во плоти. Она меня в очередной раз с того света вернула. Вытащила. Я тогда в атаку как зверь бежал. Кричал её имя. Нда… Хорошие люди.

— Ещё раз за них, — поднимает стакан Самуил.

— Хм… Очень интересно. А второй шрам?

— Второй от штыка, — смущаясь отворачивается Сидор. — Через двадцать минут после первого. Это я в окоп упал. На винтовку. Нда… Марина Павловна, наша Маришка, таким матом меня покрыла. Я даже таких слов не знал. Однако вылечила.

— А как так? Они…

— Они были первыми, из сверхлюдей. И нас такими сделали. Всех. Не будем о грустном. Пейте… А я тебе сейчас такой случай про одного Ганса расскажу.

— Который после удара из сапог вылетел? — смеётся Самуил.

— Ага, про него, — кивает Сидор. — Ну значит дело было так. Шли мы в атаку…

Слушая их, понимаю что да. Люди по-настоящему великие. Возникать на них не могу. Права не имею.

Там же. Грибочкина.

Лежим загораем. Купальник, судя по круглым глазам, Игорю очень даже приглянулся. Лена настроена доброжелательно, Таня просто чудо. Никакого негатива ко мне нет. Можно продолжать. Пока наблюдение и интересующие меня вопросы. Например, почему рядом с Ленкой мне не так плохо как было раньше. Совсем недавно, меня бы перекосило. А сейчас нет. А ну-ка…

Пододвигаюсь ближе, беру Лену за руку и сжимаю.

— Ты чего? — поднимает она голову. — Тебе же неприятно.

— Ленка, ты моя лучшая и единственная подруга. Ну как мне может быть с тобой неприятно? Приятно и ещё как.

Вру, почти, совсем немного. Неприятных ощущений практически нет. Кажется… Или я привыкла, или Игорь всё это нейтрализовал. А если я привыкла, то…

— Кошка! — восклицаю и сажусь на ноги Тани. — Ты теперь моя вторая подруга! Ух ты, ты как такую задницу наела?

— Не наела, а наприседала, — открыв один глаз мурлыкает она. — Годы тренировок. Ну или попыток хоть как-нибудь отвлечься.

— Да, результат, — шлёпнув её по заднице слажу с неё и присев рядом закуриваю.

И да, неприятных ощущений, ещё меньше чем от Лены. Но почему? Как? Если Игорь их нейтрализовал, то почему другие шарахаются? А если дело во мне, то когда? Ах я дважды дура! Тот случай в больнице, когда Ленка мотоциклиста лечила. Я же к ней прикоснулась, энергию передавала. Она лечила, видимо не только мотоциклиста но и меня. Значит… Ага! Вот теперь мне понятно. Понятно! Всё встало на свои места. И моя кровь, и моя странная реакция на Игоря, и запечатление. Да и Лена с Таней… Это что же теперь будет? Это же… Это же нечестно. Нечестно по отношению к Лене. Она же… Она только нашла своё счастье. А тут я… Да что я раньше времени придумываю. Не собираюсь я мешать им. Я просто всё выясню, разберусь и займусь своими делами. Своими… А я? А я что не заслужила? Нет! Нельзя! Запечатление было, я уверена. Всё это глупости! Если я смогу исцелиться, если мои гипотезы верны, то я… Я…

— Маш, ты о чём так замечталась, — касаясь моего плеча спрашивает Лена. — У тебя сейчас пепел на покрывало упадёт.

— А? Да… Задумалась.

Наклоняясь, стряхиваю пепел и вдруг получаю шлепок по заднице.

— А тебе бы поприседать не помешало, — поймав меня за трусики хихикает Таня. — Жирок у вас, Мария Андреевна. Да и на бёдрах дрябленько.

— Там где дрябленько, там и нежненько, — наваливаясь на неё смеюсь. — И вообще, сочные женщины всегда популярны. Вот был у меня один капитан дальнего плавания…

— Ага, — улыбается Лена. — Помню-помню. Владимир?

— Точно, — поднимаю палец и видя как Лена смеётся толкаю её. — Ты чего?

— Ничего, но в прошлый раз, его звали Алексеем. А до этого Андреем, а в прошлом году Сергеем.

— Так это не тот.

— Хватит врать, — качает головой Лена. — Я все твои истории наизусть знаю. Одна неправдоподобнее другой.

— А чего раньше молчала?!

— Не хотела рушить твой, придуманный тобой же образ, — закуривая улыбается Лена. — Тебе, от этих выдумок легче становилось. Поэтому я каждый раз и удивлялась.

— А теперь что? Почему сейчас ты так?

— Не знаю, Маш. Сама не понимаю. Может сочувствую, а может только о себе думать перестала. Ты не расстраивайся. Посмотри на меня, я тоже думала что одна останусь, а оно вон как. Возможно, твоё счастье ближе чем ты думаешь.

— Возможно. А возможно оно такое светленькое, с большими серыми глазами. Сидит прямо за воротами.

— Возможно, — как-то слишком спокойно выдаёт Лена. — Всё возможно. А ещё, возможно ты будешь держать язык за зубами и не ляпать про своих выдуманных ухажёров. Некрасиво это. Мы ладно. Я всё знаю, Танюша в курсе того что ты балаболка. А вот Игорю неприятно будет. Думай прежде что-нибудь сказать.

— Так это… Хи-хи… Всё, поняла. А чего на сухую сидим? Ленка, организовывай.

Лена качая головой уходит в дом. Таня поворачивается на бок, подпирает рукой голову и не моргая долго смотрит на меня. Хмыкает, ложится на спину…

— Ну да, это случилось. В больнице, когда он приходил. Но я…

— Молодец, — улыбается Таня. — Я помогу.

— Почему?

— А почему нет? О, не думай. Я как Лена волосы на заднице рвать не буду. И тебе не советую. Это естественно. Это нормально. Это по правилам.

— Красиво говоришь, Кошка.

— Я за крепкую семью. А ещё я думать научилась. Буду истерить, сделаю хуже. Всем. Мне этого не надо. Только не торопись, не травмируй Лену, и тогда всё будет. У нас.

— У нас. Тань… Я не подведу. Я хорошая, просто…

— Тс-с-с… Не надо. Я педагог, я всё вижу. Сегодня отдыхаем.