Первопричина 3: СССР, любовь и магия

Глава 45

Десятое июня. Площадь Ленина. Игорь.

Стою на сцене, смотрю на какого-то слишком спокойного Резного и откровенно нервничаю. И есть от чего. На нас направлены камеры, фотоаппараты слепят вспышками. Народу… На площади не протолкнуться. Повсюду плакаты с нашими изображениями, транспаранты. Огромный оркестр, рота солдат за каким-то интересом. Много милиции.

Однако… Мои здесь. В первом ряду на стульях вся моя семья и близкие. Громовы, Ивановы, Тихоновы. Лена, Таня и Грибочкина держась за руки смотрят с восхищением. Казаркин, Булатов, Резновы, учителя, одноклассники с родителям, сотрудники ресторана «Снегири.»

Глядя на них, понимаю что подделать такие чувства невозможно. Нельзя так сыграть. Нереально… Но в то же время… Кажется, у меня проснулись способности. Нет, летать и стрелять лазерами из глаз я к сожалению не начал, хотя очень хотелось. Я начал чувствовать и это не вкус и даже не запах как я раньше думал. Каждый человек здесь обладает своей особой аурой, которую я хорошо чувствую и практически сразу запоминаю. И это хорошая способность, можно сказать отличная. Но, именно она и смущает. Потому что благодаря ей… Аура человека, с кого-то перепуга, воспринимается мной не только визуально, но ещё и как запах. Зато… Я теперь неглядя могу отличить своих девушек. А ещё я знаю, что где-то рядом большая и красивая Глаша. Она невидима, как Женя, но она где-то рядом, она близко… Большое скопление народа мешает точно определить, но она точно здесь. Аура яркая, мощная, отзывается лёгким покалыванием в висках и медово-лимонным привкусом во рту. Что странно. У других, даже у моих, только запах. А у Глаши ещё и вкус. Конечно особенный вкус есть и у моих, но чтобы его почувствовать их надо поцеловать. А тут…

Вкус, запах, ощущения. Это, наверное как у змей. Они своим языком или как-то так, могут улавливать вкус на расстоянии. Противно… Это же я каждого… Бред. Хотя… Чувствуя ауру женщины, именно женщины, а не девушку как я раньше думал, я почему-то уверен, что она… Она тёплая. Да, именно тёплая, но не в плане температуры, а как у моих, но в значительно меньшей степени. Так что Глаша… Точно могу сказать, настроена она более чем доброжелательно. Я… Может быть это фантазия или домыслы вызванные новыми ранее неизвестными ощущениями, но я почему то уверен в том, что нравлюсь ей. Ей приятно меня видеть, нравится видеть мою растерянность. Я даже вижу как она глядя на меня хихикает и прикусывает губу. И она сейчас там, третий от силы пятый ряд. По центру. Я знаю что она смотрит на меня, но точное место определить не могу.

Почему? Почему из всего спектра невероятных способностей, мне досталась именно эта? Какая мне от неё польза? Что я буду делать? Знать что именно от меня хотят? И как это поможет?

Взгляд на свою семью. Гамма самых разнообразных ощущений. Головокружение от переизбытка информации и… Всё сливается. Во рту приторно-сладкий вкус. Мята, ваниль, сливки, лёгкая горечь… От чего горечь? Что это за вкус? Что… О чём они думают? Что это вызывает? Вина, обида, злость? Что? Кто именно из них? Или не они, а кто-то другой? Как?

Хоть жопой-раком об косяк. Но выводы делать рано. Эта хрень, то есть мои способности, проснулись совсем недавно и кроме Глаши в доме ничего не показали. Сейчас… Возможно от нервов, возможно так и должно быть. А может… Ну не могу я понять. А идти и спросить пока не хочу. Пусть будет тайной. Рано ещё…

— Дружище, — шепчет Резнов. — Всё нормально?

— Да, более чем… — глядя на друга и непроизвольно понимая что никакого негатива нет улыбаюсь. — Мы тут, стоим перед всем городом, одеты в белые рубашки. На нас смотрит весь Союз. Мне страшно. А тебе?

— Немного…

Наш разговор перебивает директор школы. Встаёт за трибуну, стучит пальцем по микрофону и командным голосом читает речь. О дружбе, взаимовыручке, самопожертвовании и многом другом. Вспоминает свою молодость, военные годы и в завершении говорит что на таких как мы, держится страна.

Народ взрывается аплодисментами. Вверх летят головные уборы, однако все быстро затихают, потому как слово берёт начальник милиции. Который, не слово в слово, но повторяет речь директора.

Далее выступают большие видные и, конечно, значимые люди. КГБ, министерство образования, члены партии, комсомол и все прочие.

После них, слово дают родителям и первым на сцену лезет Сидор. Остальные, то есть вся наша огромная семья и Резновы, явно поражаясь такой прыти идут за ним.

Встав за трибуну, Сидор до хруста сжимает её и начинает. Чётко, с чувством, толком, расстановкой, тесть рассказывает что с первого взгляда увидел во мне себя. Я, с его слов точно такой же. Сильный, умный, ответственный, но в то же время скромный и надёжный.

Улыбаясь стою и слушаю, киваю и… И нет. Ничего нигде не играет, гордыня не шевелится, нос вверх не поднимается. Я сделал то что должен был, я спас своих. Своих любимых девушек, своих друзей, одноклассников. Так поступил бы каждый здравомыслящий человек. Я так думаю… Я… Думаю… Да…

Через несколько часов болтовня заканчивается. Начинается награждение. Иван Палыч вместе с начальником милиции подходит к нам, пристёгивает на рубашки медали, вручает конверты с премиями и почётные грамоты. Жмёт нам руки, обнимает. Мне отвешивает шутливый подзатыльник. Потом фотосессия, потом… Нет, ничего не заканчивается и в бой идут родители. Дарят подарки. Например я становлюсь счастливым обладателем новых боксёрских перчаток и кучи другого спортивного инвентаря. Новой гитары, дорогой и очень качественной от фабрики «Мелодия.»

Резнов получает от наших новый навороченный фотоаппарат, набор для печати фотографий, удочки, спиннинги, наборы блёсен и новую игровую приставку. Всё таки, его одноклассники знают лучше и в курсе его предпочтений. Ну и конечно, нам обоим дарят деньги в конвертах. Ну и напоследок, нас приглашают в ресторан на праздничный обед. Не куда-то там, а в «Снегири.»

И тут я не знаю. Вроде всё слишком пафосно, громко и вычурно, но в то же время как-то тепло и по домашнему. Нет фальши, всё от чистого сердца, это видно. И наш директор, он же Иван Палыч распинается не потому что хочет поднять престиж школы или повысить свой авторитет, а потому что на самом деле гордится нами. Как и начальник милиции… Как министерские и каждый житель. Я это знаю… Я чувствую. Конечно, немалая часть здесь собравшихся, относятся к нам нейтрально и пришли просто поглазеть. Но большинство… Большинство по настоящему рады.

Заканчивается всё неожиданно резко и нас не просто отпускают, а ведут общаться с журналюгами. И тут…

— Игорь, — сунув мне в лицо микрофон улыбается девушка в брючном костюме. — Первый канал Савицкая Елена. Несколько слов, если не трудно.

— Да пожалуйста…

— Итак, ты всесторонне развит. Спортсмен, музыкант, есть планы связать свою жизнь со спортом или искусством?

— Пока нет. Мне учиться надо. Но я не отказываюсь. У меня тренировки в школе и концерты в «Снегирях.» Чего-то более серьёзного, пока не хочу. Если и будет, то только после института. Сейчас на первом месте семья, учёба и работа.

— Ясно, — улыбаясь кивает Савицкая. — Кстати о семье. Разница между мирами колоссальна, как ты принял новые правила?

— Поначалу было сложно, — обнимая подешедших Лену и Олю киваю. — Но потом любовь победила. Извините, интервью немного не моё. Я стесняюсь. Мы пойдём, всего доброго.

— Вот они, настоящие герои, — поворачиваясь к оператору улыбается Савицкая. — Скромные, тихие и не особо разговорчивые. С вами была Савицкая Елена, новости первого канала. Ух, всё Серёжа. В гостиницу.

— Странные тут журналисты, — шагая вперёд ворчу. — Спокойные слишком.

— Этика, — целуя меня в щёку хихикает Лена. — Их так учат. Ну и правила приличия никто не отменял.

Идём, к своему глубочайшему недовольству понимаю что горечь исходит именно от Лены. И тут всё странно. Я знаю, знаю теперь без сомнений что она до безумия любит меня. Но в тоже время, её что-то тревожит и вызывает глубокое чувство вины. Точно такие же ощущения вызывают Кошка и Грибочкина. И ладно бы, возможно всё это стыд. Я же младше, причём намного. А Лена ещё и мой опекун. Но почему с ними Женя? Что с ними происходит? Что это? Страх? Боязнь того что сказка закончится и они станут мне неинтересными? Или… Нет, на эти нехорошие способности, вызывать у людей страх и отвращение списать не возможно. Грибочкина таким не обладает. Тогда… Всё таки придётся ждать и разбираться в себе. Ну и в них. Что-то же они скрывают?

****

Шумные посиделки в ресторане, несколько исполненных песен, вкусная еда и море алкоголя. Поздравления, рассказы, благодарности. Решение отметить день моего рождения здесь же, всем классом. Двенадцатого, с утра. А после обеда отбытие на дачу, где Сидор и Самуил тянут меня на рыбалку. Потом на рыбалку меня приглашают Резновы. На что подрываются Сидор, Самуил, Тихонов и Вася. Женщин не берут. Со слов Сидора пусть сидят дома, сплетничают и контакты налаживают. Конфликты и недопонимания в семье не нужны. На что все соглашаются, Сидор уже хорошо поддал, спорить с ним никто не желает. Поэтому, праздник продолжается. И продолжается он до вечера. Ресторан закрыт на спецобслуживание. Мы сидим, изредка меня просят что-нибудь исполнить. Что-нибудь, это или «Кошку» или «Крадущую сны.» Другие песни, кроме разве что «Медляка» дуэтом с Мариной Вараксиной, никого не интересуют.

После очередного исполнения хита про кошку, сажусь за стол и понимаю что хочу курить. Не так как обычно, а слишком сильно. Мне почему-то душно, хочется на улицу. И нет, это не то чтобы непреодолимо, скорее интерес вызывает. Ну и на размышления наталкивает. Всё таки, не абы что, а целое внушение происходит. Я это чувствую. Меня как бы зовут на улицу.

Выхожу из ресторана, закуриваю и… И нет, не озираюсь по сторонам, а веду себя вполне естественно. Курю, строю задумчивую морду, улыбаюсь, как дурачок. Жду… И ожидание не затягивается. Меня тянет в ближайшую подворотню. Опять же не то чтобы сильно, просто я знаю что мне надо именно туда.

Зайти в подворотню, встать за мусорный контейнер и не сопротивляться. Как будто голос шепчет. Голос злой, раздражённый. Меня уже не зовут, мне приказывают. Кто бы это ни был, он сейчас нервничает. Даже не так, он на грани. А я…

— Не ходи, — шелестит в голове голос Морозой. — Не надо.

— Так я и не иду, — мысленно отвечаю.

Непроизвольно вспоминаю вложенные мне в башку нюдсы. Хихикаю…

— Немедленно прекрати! — возмущается Морозова. — Не сбивай меня. Я между прочим твоей защитой руковожу.

— Я не специально. А ты…

— Четыре шага в сторону подворотни. Остановись и крути головой.

Делаю так как мне говорят. Шагаю, встаю и озираюсь по сторонам. Морозова меня хвалит, просит подойти ближе.

Как только подхожу, в подворотне начинается движуха. Из-за мусорки выходят люди, идут ко мне…

Слышатся два удара. Люди падают. Со стен на тросах спускаются бойцы спецназа, хватают бессознательные тела и также быстро поднимаются вверх.

— Молодец, — шепчет невидимая Глаша. — Ты ничего не видел.

— И не слышал, — шелестит в голове голос Морозовой. — А теперь иди к своим и действуй по плану.

— По какому.

— Сейчас узнаешь. Иди, не отсвечивай.

План, то есть идти и не отсвечивать, открывается сам по себе. Захожу обратно, падаю за стол и приступаю к выполнению во всех смыслах гениального плана. Если точнее… Ем, пью и спаиваю гостей. Конечно, при этом напиваюсь сам, но в пределах нормы, то есть соображать могу. Шучу, смеюсь, пою дурацкие песни, целую своих девушек.

К десяти все уже лыка не вяжут. Сидор и Самуил, потому как отставать от меня не хотели, вообще спят, что невероятно. Как так получилось, сам не знаю, но оно есть.

К двенадцати часам народ начинает расходиться. Вызываю пару такси, с помощью Василия сгружаю своих перебравших женщин и попрощавшись с сотрудниками уезжаю домой. Там с немного пришедшей в себя Ольгой утаскиваю всех в дом. Помогаю помыться, укладываю и ложусь с ними. Глядя на часы устраиваюсь поудобнее, но сон блин не идёт. Более того, как только все засыпают, что случается в половине второго. Меня вдруг тянет в свою старую комнату. Сползаю с кровати и топаю на кухню. Завариваю чай, беру телефон и сигареты, ухожу в комнату, включаю компьютер, закуриваю и сажусь ждать. Чего жду, сам не понимаю, однако продолжаю. И по всем правилам, мне сейчас надо позвонить куда надо, но…

— Без пяти, — закуривая уже восьмую откидываюсь на спинку кресла. — Эхе-хе…

Что меня смущает? Чувство неправдоподобности происходящего. Четыре из шести моих женщин что-то скрывают. За мной наблюдают, меня прикрывают. По нашему дому шарятся невидимые бойцы спецназа. От чего я, как нормальный человек должен был уже охренеть, но у меня есть Женя, к таким выходкам я привык. Да и в самом доме что-то не так, что-то изменилось. Есть места которые меня притягивают и вызывают подозрения. По углам, под потолком в каждой комнате. В коридоре, на потолке. Я уверен, там что-то есть, но ни увидеть, ни нащупать не получается. Однако оно там есть и появилось недавно. Значит, невидимые бойцы не просто в гости заходили, они кое-что оставили.

А что? Камеры? Прослушку? Скорее всего всё сразу. Пока как всегда не ясно. Но мне блин это не нравится! Чувствую себя как в детективном триллере.

Четыре, как только цифры в углу монитора показывают четыре ноль ноль, монитор вдруг мигает. По спине пробегает холодок. Спиной ощущаю чье-то присутствие. Втягиваю носом воздух, улыбаюсь…

— Катя. Привет.

— Привет, Игорь, — подходит она и садится на стол.

Улыбаясь смотрит на меня. Одета в костюм психолога, то есть в ту же одежду, что и в прошлый раз, только сейчас без очков. Но… Она не светится и пахнет не мороженым с карамелью. Значит не моя. Жаль…

— Ты знаешь, мне тоже, — качает головой Катя. — Но сейчас не об этом.

Глядя на Морозову и понимая что она мысли не только читает, но и видит, представляю как она снимает туфли и упирает ножку мне в грудь.

— Игорь, перестань.

— Я чуть-чуть…

— Нельзя. Я здесь чтобы поговорить с тобой о деле. По оперативной информации…

— Товарищ генерал, давайте на человеческом языке. Я к вашим структурам отношения не имею, все эти термины мне не особо понятны. Если можно, то попроще. А то такого нафантазирую.

— Извращенец.

— Говорит мне женщина, вложившая в голову свои обнажённые снимки.

— Ладно, — потирая переносицу стонет Морозова. — Короче, Игорёк. Тебе угрожает опасность.

— Да ты что. А я и не заметил.

— Не паясничай. За тебя взялось Белое Братство. О них я тебе всё скинула. Безбашенные уроды, которые идут на всё. Ты круто насолил им, тем что спас свой класс. Однако убивать они тебя не станут. Они знают о тебе и попытаются взять живым. Тебя и твою семью.

— Может нас куда-нибудь увезти?

— Нельзя, — качает головой Катя. — Тогда мы их упустим. И…

— Вы что, как наживку меня используете?

— Игорь…

— Крутяк… Но немного страшно. А моим точно ничего не угрожает?

— Сейчас я тебе кое-что расскажу. А ты слушай внимательно… Лучше смотри.

Взмахом руки, Морозова поднимает меня в воздух. Касается лбом моего лба и выдаёт… Это похоже на серию картинок. Но не просто картинок, а… Я начинаю просто знать. Всё… С самого начала. И это…

Начинается всё с Лены и похожего на Гнездилова полковника КГБ Горчакова Дениса Матвеевича, который был её куратором. Проводил социализацию и учил как жить в новом для неё мире. В КГБ Лена попала благодаря своим способностям. Она медик, причём хороший. Ну и, Лену и Таню приглашали на допросы. Когда не могли расколоть особо упёртого преступника. Его пристёгивали к стулу, руку заставляли просунуть в особое окошко в стене. А за стеной, Лена, Таня и вот неожиданность Женя, просто прикасались. Через час таких мучений, допрашиваемый выдавал всё. И следов не оставалось.

Короче Лена и Таня, таким образом и дослужились одна до лейтенанта, вторая до старлея. Женя в этом деле недавно, поэтому пока стажёр.

Далее иду я. То есть мы. И мы творим чудеса. В бессознательном состоянии, мы собираемся в схему и можем лечить как сами себя, так и других. Структура схемы для меня сложна и непонятна. Как проходит лечение пока толком никто не понял. Но открыла это Грибочкина. Она руководитель проекта и вместе с Тихоновым и Рахиль всё это изучает. Мы, по всеобщему мнению настоящее чудо.

Не чудо здесь то, что нас используют как живца. То есть на нас ловят белое братство. КГБ слили информацию, теперь за нами начинается охота. Но, волноваться не следует, сама Морозова, два отряда спецназа и множество чтецов неусыпно присматривают за нами. Наш дом превращён в крепость. Повсюду камеры, множество турелей и направленных мин. Посторонний, вошедший в дом с недобрыми намерениями, за чем следят сразу десять чтецов… С потолка свесятся пока спрятанные в подизмерении турели и превратят врага в решето.

— Круто, конечно. Но, Кать, мне всё равно страшно.

— Я тебя понимаю, — продолжая держать меня перед собой вздыхает Морозова. — Но и ты пойми…

Не сдерживаюсь, целую её в нос и падаю на пол. Шипя поднимаюсь…

— Ты что сделал?! Ты зачем это сделал? Совсем с ума сошёл! Я же…

— Красивая и умная женщина, — шагаю к ней. — Ну и добрая, раз так переживаешь.

— Ничего я не переживаю, это работа. И вообще, мне идти надо. Отстань…

— Так я не пристаю. Хотя… Ух, фантазия разыгралась.

— Игорь!

Закрыв глаза, представляю как сидящая на столе Морозова, медленно закидывает ногу на ногу. Показывает мне язык и расстёгивает верхнюю пуговицу.

— Скворцов, если ты продолжишь, я тебя ударю. Прекрати! Нельзя так со старшим по званию.

— Я не в вашем подчинении, — представляя как Катя медленно раздвигает ноги улыбаюсь.

— Мы решили определить тебя на службу. Будешь стажёром. Перестань!

— Не могу, — открыв глаза улыбаюсь.

— Почему?

— Потому что ты сидишь на моём столе раздвинув ноги и гладишь свои бёдра. А ещё у тебя соски торчат.

— Оу! — вскрикивает Катя и исчезает.

Нда… Ну, а что? Прикольно.