Песни черного дрозда (сборник)

2

Встреча с группой Таркова состоялась в заранее условленном месте.

Лесники заповедного отдела с тремя верховыми лошадьми и двумя вьючными расположились в укромном уголке над живописной долиной, по которой они поднялись в горы. У них горел костёр, спутанные лошади паслись за кустами, поодаль стояла большая палатка. Целая экспедиция.

Когда Молчанов и Александр Сергеевич отдохнули с дороги и поели, Тарков развернул карту.

— Вот тут, — он ткнул пальцем в зеленые склоны гор, — стоят три берестяных балагана абхазского колхоза. Стадо коз и бычков они пасут почти на границе заповедника, а временами залезают и на запретную территорию. Пастухи, в общем-то, ребята хорошие, они с браконьерами ничего общего не имеют. Но есть там парочка хватких молодцов, вот они и устроили у себя базу для проходимцев. На эту базу браконьеры волокут мясо туров и оленей, а оттуда отправляют вниз, на побережье. Взять жуликов на месте нельзя. Поди-ка докажи, чьё мясо в балагане — туриное или домашней козы из собственного стада? А винтовки они хоронят. Какая наша задача? Когда браконьеры уйдут в лес, перекрыть им дорогу назад и взять с оружием и битой животиной где-нибудь подальше от балагана, чтобы не успели вызвать помощь.

— Засаду, в общем, — сказал Сергеич. — Как на медведя.

— Нас шестеро, устроим прочный заслон. А сколько их будет — не знаю. Ходят не по одному, это проверено.

— Мне попадались трое, — сказал Молчанов и вспомнил костёр в густой лещине и выстрел из-за камней.

Лесники сняли лагерь и шли весь день, прихватили даже ночь. Спали без костра, чтобы не привлечь внимания, а ранним утром поднялись на высоты, с которых открывался далёкий вид на южные отроги Кавказа и на Чёрное море.

Эти красивейшие места описаны пока что лишь одним путешественником — Юрием Ефремовым, советским географом.

Зелёными волнами уходили вниз округлые горы, лишь изредка лесное покрывало прорывалось скальными останцами. Они высились над деревьями, как развалины древних замков, чёрные от времени и самшита, прилепившегося на отвесных стенах.

Дальние горы, уходящие вниз, казались отсюда синим расплывчатым миражем, затянутым в дымку расстояния. А за горами открывалось море.

Море по цвету почти не отличалось от неба, разве что было немного ярче, чем небо, и все время меняло цвет в пределах от розового до синего.

— Ну, чем не рай! — не скрывая своего восхищения, произнёс Александр Сергеевич и даже крякнул от удовольствия. — Тут бы жить да радоваться, ан нет! Друг дружке коленки перебиваем.

— Тут Кавказу хребтину перебивают, не токмо друг дружке, — заметил Молчанов.

— Смотрите во-он туда, — перебил Тарков.

Бинокли нацелились на балаган. Из крайнего вышла группа людей, они отобрали в табуне три лошади, завьючили их и пошли к лесу.

— Восемь человек, — сказал Тарков. — Ружей нет. В лесу хоронят, по пути возьмут.

— Против наших шести, — досказал Молчанов. — Воевать можно.

— Вот там мы и перехватим голубчиков, на ихней тропе километрах в трех от базы.

Спускались с хребта тайно, через какое-то ущелье вошли в лес и уже не выходили из него. Молчанов дважды ходил в разведку, пока не отыскал браконьерскую тропу со свежими следами. Выбрали удобное для засады место. Четверо укрылись в одном месте, в двухстах метрах сели ещё двое. Лошадей увели в сторону, чтобы не выдали ржанием, и притихли, уверенные, что добытчики вернутся лишь на следующее утро.

Молчанов опять ходил разведывать местность. Убедился, что район удобный: по одну сторону тропы лес обрывался в довольно крутое ущелье, по другую — стоял труднопроходимый буковый древостой, весь перепутанный колхидскими лианами и ожиной. Не больно побежишь по такому лесу. Словом, в тисках.

Ночь прошла спокойно. Наступал рассвет.

Не такого утра хотелось команде Таркова. Упал туман, на деревьях повисла капель, звуки приглушались, видимость сделалась скудной. Одежда повлажнела. Но дело есть дело. Лесники заняли свои места. Лес замер в ожидании событий.

Часов около восьми на тропе со стороны балаганов хрустнули ветки. Лесники насторожились. Показался молодой парень. За поясом у него торчал топор на длинном топорище. Кажется, шёл встречать или проверял тропу. Из-за куста в грудь ему выставился ствол карабина. От страха у парня сразу отвалилась челюсть, глаза округлились, и он лишился дара речи.

— Тихо! — скомандовал Тарков, появляясь за спиной. — Руки назад! Влево шагом марш!

Парня аккуратно связали и положили около лошадей.

— За что? — спросил он, запоздало наливаясь яростью.

— Профилактика, — сказал Тарков. — Ты отдохни, как только друзей твоих встретим, так и отпустим. Не вздумай кричать, неприятностей себе наживёшь. У меня рука тяжёлая. Задавлю, как мышь.

А вскоре послышалось фырканье коней и звон копыт по камню. Шли сверху. Никто из лесников не ожидал, что браконьеры пойдут на хитрость. Они разделились. Сперва шли три вьючных лошади с мясом и пять человек с винтовками за ними, а трое остальных заметно поотстали, они ещё не успели даже поравняться с первой засадой, когда лошадей остановили. Эту группу взяли решительно и смело, но, когда стали разоружать, один успел выстрелить в воздух. Тотчас заорал и пленный. Его отчаянный вопль «Спасайся!» достиг ушей тех, что отстали, и они мгновенно сиганули в кусты. И если первая пятёрка с лошадьми растерялась и не оказала сопротивления, то эти трое открыли стрельбу из кустов.

Молчанов и Сергеич бросились в обход. Мокрый лес сковывал движения, ожина путалась между ног. Но лесники все же накрыли одного из троицы. Он не успел поднять винтовки, как был сбит с ног, Сергеич сел на него верхом, достал сыромятину и стал вязать. Парень отчаянно завыл.

Почти рядом раздался выстрел, видно, хотели выручить своего. Пуля вырвала клок ваты из телогрейки Молчанова, он обернулся и, не целясь, ударил по кустам раз и другой. Треск валежника показал, что браконьеры убегают. Егор Иванович бросился за ними.

Впереди мелькнула фигура в чёрном. Молчанов крикнул: «Ложись!» — и выстрелил. Человек упал, но, когда Егор Иванович подбежал, в кустах никого не оказалось. Буквально под ногами чернел провал ущелья. Успел все-таки прыгнуть, мерзавец!

Молчанов стал за дерево и внимательно осмотрел чёрный покат провала. Но и за ним тоже следили. Снизу грохнул выстрел, мимо лица противно цвикнула пуля. Война!

— Твоя взяла, Чернявый! — глухо крикнули из ущелья, и ему показалось, что голос этот он уже слышал, когда гонял браконьеров от костра в районе Кабука. Значит, тот самый, знакомый. Вот где они скрываются! Идти в погоню за ушедшими не было смысла. Лес слишком опасен.

Раздвинулись кусты. Сергеич вёл, подталкивая перед собой, пленного. Молчанов глянул на хмурое и одутловатое лицо молодого парня.

— Кто таков? — спросил в упор.

— Паспортов с собой не носим, — глухо сказал браконьер.

— Мы и без паспорта определим. Ты чего не связал? — спросил он у Сергеича, заметив, что руки за спиной пленника свободны.

— А ну, покажь свои грабли! — приказал Сергеич.

Тот вытянул руки. На правой под рукавом светлела порядком перепачканная гипсовая повязка. Лесники переглянулись.

— Кто с тобой был? — спросил Молчанов.

— У леса спроси. Иль сам сбегай, догони. Они скажут, — насмешливо ответил парень.

— Догоним, не сомневайся.

— Тогда чего спрашиваешь?

— А эту винтовочку, случаем, не узнаешь? — Молчанов взял у Сергеича ружьё, сунул парню под нос.

И по тому, как дрогнуло у того презрительно-насмешливое лицо, как сузились глаза, лесник понял, что парень угадал своё оружие и что гипсовая повязка на руке не совпадение. В общем, старый знакомый. Понял и парень, кто перед ним, и посерел. Ненавистными глазами смерил он Молчанова, но овладел собой и тем же насмешливым тоном ответил:

— Не имею чести… Хочешь дело пришить?

— С тебя нынешнего маузера хватит. И где вы только берете оружие?

— Сами делаем, — насмешливо сказал парень. — Чего мы стоим, начальник? Давай веди… — Он все-таки побаивался этих двух лесников и сурового разговора в лесной глуши. Тут все может случиться.

Они пошли — впереди Молчанов с карабином на изготовку и трофейным маузером за плечами, за ним парень и дальше Александр Сергеевич, едва не упираясь стволом винтовки в спину браконьера.

Эта спина в брезентовой куртке и широченные плечи арестованного заставили Сергеича проворчать:

— Тебе бы бульдозером глыбы ворочать на стройке где-нибудь в Сибири, а ты, гад, чем промышляешь? Или совсем совести нет? Бандитом, само собой, стал, жизнь себе испортил, несчастную животину в лесу переводишь из-за трех червонцев, сукин ты сын! Что мать-отец скажут? Какими глазами посмотришь на сына своего, когда он родится! Вот ведь какая мерзость завелась в лесах на нашу голову, прости меня, осподи!

И он даже сплюнул.

Парень шёл руки за спиной, как приказано, легко уклонялся от веток, чтоб не хлестали по лицу, и молчал, молчал, только гнулся маленько от тяжёлых слов Сергеича, который по возрасту, как и Егор Иванович, вполне годился ему в отцы.

Что привело этого сильного, молодого человека в шайку браконьеров? Случай, лёгкая нажива, отвращение к труду? Или неладное знакомство за стопкой водки, которая закружила, завертела его и сделала готовым на любое преступление? Ведь стрелял же он по Молчанову, и только случай не сделал его убийцей. Первый же выстрел по оленю поставил парня вне закона, и ему не оставалось после этого ничего другого, как стрелять и по человеку. Тем ещё и опасны браконьеры, что каждый из них легко становится убийцей. Ведь на защиту диких животных выходят люди.

Молчанов вдруг круто повернулся и в упор ещё раз спросил:

— Фамилии твоих приятелей? Быстро!

Но парень был тёртый, такого не застанешь врасплох.

— Узнаешь в своё время, — с угрозой сказал он. — Ещё встретитесь, будь покоен.

— Ладно, тебе же хуже.

— Ещё не видно — кому, — огрызнулся браконьер. То ли он просто хорохорился, то ли рассчитывал легко отделаться, но, в общем, страх уже отпустил его, и он наглел с каждой минутой. До сих пор ему отчаянно везло, все сходило с рук. А может, и сейчас попугают и отпустят?

Их ждали. Пятеро браконьеров со связанными руками стояли кучкой. Они громко и отчаянно ругались, путая абхазские и русские слова. Грудой лежали ружья, два пистолета, кинжалы. Снаряжение что надо.

— А вот и ещё один! — Тарков пристально посмотрел на парня. — А я тебя, мил человек, знаю. Ты в Саховском леспромхозе трактористом не работал? А потом тебе влепили год условно за браконьерство. Значит, опять по старой дорожке? Далеко она тебя заведёт!

— Мы с ним тоже встречались, — хмуро сказал Молчанов. — Помнишь, я говорил? Винтовка у Сергеича — его оружие.

На вьюках и в рюкзаках у браконьеров было до тонны оленьего и турьего мяса. Это уже не мелкая охота, дело получалось серьёзное, и тем не менее на лицах преступников никакого раскаяния или испуга.

Браконьеры оправились, вели себя нагло, непрестанно грозили. На выстрелы из балаганов прибежала целая группа их друзей, все они орали, Таркову с трудом удавалось проложить путь, только грозный вид вооружённых лесников останавливал этих людей от вмешательства.

Акт ни один из браконьеров, конечно, не подписал.

Тогда их повели вниз, чтобы сдать милиции в первом же абхазском посёлке. Задержанные ещё больше повеселели. Никто не назвал фамилии сбежавших. Лишь один пастух проговорился. Спросил нечаянно:

— А где же Николаич? Там телка захворала, надо бы посмотреть…

Ему что-то резко сказали по-абхазски, пастух поперхнулся и не раскрыл больше рта. Стало ясно, что отчество одного из сбежавших Николаевич и что он либо бригадир на выпасах, либо ветеринар при стаде. Так сказать, по совместительству с браконьерством.

Весь день шли вниз, к морю. Тарков сделался невесел. Он тихо сказал Молчанову:

— Боюсь, наш труд пойдёт насмарку. Уже случалось так. Приведём голубчиков, их посадят, возьмут оружие, а через день всех отпустят. Объяснят, что оружие нашли в горах и сами собирались едать, да не успели. А против наших актов составят другие — о несостоятельности задержанных. У них как ведь заведено: есть двухэтажный дом, легковая машина, сад-виноградник, но все расписано по родственникам. А сам гол как сокол. Что с голого возьмёшь? Иди гуляй… И вот через полгода мы снова встретимся. С браконьерами наши законы мягкие до обидного.

Егор Иванович только головой покачал. То-то и оно, что мягкие.

Но пока он мог быть довольным. Обезврежена большая группа. Оправятся они не так-то скоро. Зима пройдёт спокойно.

Вот только те двое…