Петербургские апокрифы

127

Впервые: Перевал. 1907. N6 8–9. С. 5–13.

Журнальная публикации повести Ауслендера имела значительный негативный резонанс в критике. Рецензенты социологического направления восприняли ее, как одно из манифестных произведений литературы «эпохи реакции», пропагандирующей несвойственное традициям русской литературы решение «проблемы пола». П. Дмитриев отмечал: «Автора этой повести уже не удовлетворяют никакие возможности полового общения людей. Он выдумал „свою“ возможность, за которой уже, кроме теней, не остается ничего <…>. Горячее тело — статуя богини Афродиты. Дальше этого можно придумать влечение к фонарному столбу, жестяной банке и проч. <…> Любовь юноши к статуе, взаимная любовь отца и дочери, однополая мужская, и таковая же женская любовь — всему этому нашлось место в творчестве современных писателей» (Образование. 1907. № 11. С. 114). В. Львов [В. Л. Рогачевский] поставил произведение Ауслендера в один ряд с «Саниным» М. Арцыбашева, «Крыльями» М. Кузмина, «33 урода» А. Зиновьевой-Аннибал: «Если вы спросите себя, что означают все эти извращенно-кровосмесительные произведения, так бойко идущие на книжном рынке, — то ответ у вас теперь имеется — „все 48 образцов человеческих соединений“. Тут и любовь в пределах одного и того же пола, тут и кровосмесительная любовь, тут и садизм с укусами и сечениями, тут и осквернение картин и статуй, тут и некрофилия, тут и скотоложество — все прелести психопатологии, обожествленные и превращенные в миф, в таинство, в культ Венеры и Эроса» (Образование. 1908. № 1. С. 59). Г. С. Новополин [Нейфельд] также особо остановился на этом произведении Ауслендера: «Куда еще идти? Кажется, все оттенки сладострастия нашли свое отражение в русской литературе. <…> Но оказывается, что можно еще дальше идти. <…> Упомянем только о вожделении, которое вызывают у некоторых мужчин специально женские статуи, что заставляет их прибегать к онанистическим манипуляциям в этом направлении. Г-н Ауслендер, однако, не побрезгал этой формой полового извращения, которой специалист [Ав. Форель. — А. Г.] посвятил только несколько строк. В повести „Флейты Вафила“ юноша Вафил обрел свое счастье в мраморной статуе богини Афродиты. Это настоящий роман со всеми его аксессуарами и клинической протокольностью» (Г. С. Новополин. Порнографический элемент в русской литературе. С. 195).