Петр и Феврония: Совершенные супруги

Глава 9 ПОСМЕРТНОЕ ПОЧИТАНИЕ СВЯТЫХ ПЕТРА И ФЕВРОНИИ

Рассказ о судьбе святого неполон да и просто невозможен без повествования о его «посмертной жизни» — истории мощей и церковного почитания этой личности.

В христианском понимании смерть — всего лишь точка в земной жизни души; душа святого после кончины отходит Христу под руку для жизни небесной. О ней ничего нельзя рассказать, если только сам святой не сообщит нечто о себе, явившись по Божьей воле верующим.

Но посмертные чудеса, культ святых мощей и постепенное осознание святости человека, покинувшего бренный мир, составляют суть той части его посмертной жизни, которая открыта христианам.

Неизвестно, когда именно началось поклонение князю и его супруге. Ясно лишь, что в XV столетии их уже почитали. К 1547 году относится их официальная канонизация на Большом церковном соборе в Москве. Согласно местному преданию, мощи Петра и Февронии помещались в каменной гробнице, стоявшей в Муромском городском соборе. «Повесть…» сообщает о том же.

Почитание мощей имеет в православии сложное богословское обоснование. В древности да и в относительно недавнее время на сей счет гремели споры. Церковные деятели создали обширные труды, растолковывая проблемы, вызывавшие наиболее острую полемику.

Рассказ о святых мощах Петра и Февронии Муромских стоит начать с краткого слова о позиции Православной церкви.

Прежде всего: Русская церковь культ мощей безусловно признаёт частью вероисповедной нормы.

«Многие считают, что мощи должны быть нетленными, — писал праведный Алексий (Мечев), — если же этого на деле не оказывается, то говорят об обмане, и это ложное мнение усиленно стараются нам навязать»^[250]. Так пишет он в тяжелые для Церкви и для судьбы многих мощей 1920-е годы.

Слово «мощи» происходит от корня «мощ», то есть мощи — это и есть кости, скелет, та внутренняя опора, на которой держится тело. Вот исключительно важный момент для понимания того, что представляет собой православное почитание мощей.

Известный церковный историк Е. Е. Голубинский писал: «Правильное представление… таково, что мощи святых иногда суть более или менее целые тела, иногда же одни кости. Самое название останков святых мощами означает, что предки наши разумели под ними по преимуществу кости, ибо слово „мощи“ значит именно кости. В 1472 году в Москве по случаю перестройки Успенского собора открывали гробы митрополитов для досмотра их тел, и о результате досмотра пишется в одной летописи: „Иону цела суща обретоша, Фотея же цела суща не всего, едины ноги толико в теле, а Кипреана всего истлевша, едины мощи“; совершенно ясно, что „едины мощи“ значит: одни кости»^[251].

Человека называют венцом творения, он «сотаинник Божиих Тайн», как говорит Григорий Богослов. Сначала, по христианским представлениям, был сотворен мир невидимый — «твердь небесная», затем мир видимый, и тогда Господь сотворил человека, в котором соединил оба мира.

Вот и в предисловии к «Повести…» читаем: «Якоже исперва сотвори на небеси ангелы свои… Видимая же небесная стихия сотвори: солнце, и луну, и звезды. И на земли же древле созда человека»^[252]. То есть рассказ о сотворении мира, предваряющий «Повесть…», важен не только с исторической точки зрения[253], но и потому, что акт сотворения касается каждого читающего произведение христианина лично.

Человек, по учению Церкви, призван быть ангелом во плоти. В акафисте святых Петра и Февронии, как и некоторых других угодников, Церковь называет их, воспевая: «Земные ангелы и человецы небеснии»^[254]. Старец Алексий Мечев, связывая земную и небесную жизнь души, говорит: «Человек должен из своего тела, как служебного по отношению души, сделать его сослужащим Богу»^[255].

Человеческая душа не может быть отделена от тела (она отделяется только Божиим повелением, когда мы умираем, и то — на время), и если душа человека свята, то и тело его свято. Таково учение Православной церкви. Именно поэтому тела людей, угодивших Богу в своей земной жизни, так почитаются православными.

Церковь установила почитание святых мощей, во-первых, потому, что они — «сосуды, полные благодати», и во-вторых, потому, что они — залог пребывания святых с верующими не только душою, но и телом.

Итак, возвращаясь к началу истории святых мощей Петра и Февронии Муромских: по словам «Повести…», оба супруга предали души Господу в один и тот же день; они также велели похоронить себя в одной каменной гробнице. Однако жители города не сразу послушались и не сразу выполнили их последний завет. Князя Петра, принявшего монашеский постриг с именем Давид, погребли в соборной церкви внутри города, а его жену Февронию, во инокинях Евфросинию, — за городом, в женском монастыре. После этого, напомним, случилось чудо: супруги оказались в едином гробу внутри города. Однако горожане и после этого не вняли гласу святой четы и вновь разделили тела усопших… которые наутро вновь оказались вместе. Подобное происходило три раза, после чего люди смирились и оставили святых Петра и Февронию почивать в одном гробу.

Где находился этот соборный храм и какое носил освящение?

Твердо известно: с XVI до начала XX столетия мощи покоились в величественном Богородице-Рождественском соборе на Воеводской горе. Вот и автор «Повести…» говорит о том, что погребли муромскую чету «у соборныя церкви Рожества Пресвятыя Богородицы внутри града».

Конечно, эта церковь в середине XVI века сияла высокой честью и славой. Храм был заново отстроен Иваном Грозным по обету, который он дал перед походом 1552 года на Казань.

Но что было на месте величественной постройки Ивана IV? Сколь велика древность старой церкви Рождества Богородицы и не носил ли старейший соборный храм Мурома иное имя? Вот вопросы, вызвавшие дискуссию.

В древней «Повести о водворении христианства в Муроме» упоминается Борисоглебский кафедральный собор, при котором размещался двор епископа. Да и одного из муромских князей XIV века погребли, как сообщает летопись, именно в Борисоглебском соборе: «Преставися князь Василей Ярославич Муромский, в чернецех и в скиме, положен в Муроме в церкви Святых мучеников Бориса и Глеба»^[256].

Возможно, в городе имелось несколько соборов — на Руси такое случалось при обилии паствы и духовенства в больших городах (Псков, Москва). А возможно, истинна версия, согласно которой святые Петр и Феврония жили во второй половине XIV века: к тому времени городская соборная церковь могла превратиться из Борисоглебской в Богородице-Рождественскую. Наконец, мощи их могли перенести из одного храма в другой. Когда подобное событие могло произойти? Бог весть. Теоретически в тот добрый год, когда князь Юрий Ярославич «обновил» Муром (1351/52), мог появиться и новый соборный храм вместо прежнего, обветшалого. А значит, — и новое, более «почетное» место погребения святых мощей.

Пока нет четкого ответа на вопрос о месте изначального их пребывания. Но уже для середины XVI столетия вопроса не существует: без сомнений, их вместилищем служил Богородице-Рождественский собор.

По преданию, мощи были первоначально открыты, но затем сокрыты под спудом. Когда и по какому случаю их сокрыли под спудом — неизвестно. Исследователи XIX века обратили внимание на ширину каймы древнего покрова, лежавшего на мощах в конце XVI — середине XVII века. Вероятно, в это время святые мощи были уже под спудом, так как ширина каймы и размеры покрова точно соответствуют ширине доски, скрывающей их.

Документы, относящиеся к 1637 году, свидетельствуют: мощи лежали в приделе апостолов Петра и Павла. Погребение выглядело следующим образом: «…рака каменная, а в ней лежат Муромские чудотворцы… покрыты сукном черным, а над ракою их образ с деянием… а данье… сукно, что покрыта рака, блаженныя памяти царя Феодора Ивановича»^[257]. Иными словами, сукно пожертвовал царь Федор Иванович, правивший еще в 1584–1598 годах.

В середине XVII века рядом с каменным собором стояла еще и «теплая» деревянная («брусяная») церковь, впоследствии упраздненная и разобранная. На ее месте к исходу XVIII века муромский купец Бурцев возвел каменную колокольню. В начале XIX столетия местный купец Е. И. Кознов пожертвовал на нее семнадцатитонный колокол, истинную громаду! В ответ на замечание, что колокол слишком велик для уездного города, жертвователь невозмутимо сказал: «Большой колокол из ада душу вызвонит». Горожане отдали на колокольное литье множество серебряных монет, пряжек, пуговиц и ложек^[258].

При императоре Павле I рака была заменена на новую, сделанную в Москве в октябре 1797 года и обитую металлом с рельефными изображениями[259]. На ее крышке святые представлены неразлучной парой.

Роскошная рака подробно описана у священника Леонида Белоцветова в книжке про Богородице-Рождественский собор:

«Св. мощи покоятся в одной массивной раке, обложенной со всех сторон металлическим, золоченым окладом. Верхняя доска раки, очень тонкая, покрыта бархатным покровом с изображением Чудотворцев, лики которых писаны краской, одежды шиты золотом и украшены жемчугом (вклад Куприяновых 1900 года. — И. Л., Д. В.)… По краям вышит золотом тропарь и кондак св. Угодникам. Рака закрывается тяжелою кипарисною крышкою, на которой сверху изображение св. Чудотворцев в медно-позлащенном окладе, украшенном камнями, снизу крышка обита бархатом. Рака установлена на мраморном помосте. Над ней возвышается массивная деревянная вызолоченная сень на четырех резных колоннах. Рака и колонны сени обнесены белой металлической решеткой»^[260].

Через два года после появления новой раки, в 1799-м, владыка Виктор, епископ Владимирский и Суздальский, втроем с архимандритом Спасского монастыря Афанасием и протопопом соборной церкви Василием перенесли в нее мощи муромских чудотворцев. Больше в храм никого не пускали. «Когда кончилось переложение мощей, тогда дозволено было входить в церковь всякому человеку. Тогда люди входили в церковь в скором времени. Было по всей церкви великое благоухание на полчаса. Потом преосвященный [Виктор] служил молебен святым угодникам, и великое множество было народу в это время и теснота, всякий человек старался вперед других целовать угодников»^[261].

После ремонта 1870-х годов мощи поставили за левым клиросом. Почему переменено место, неизвестно.

В 1894 году «Владимирские епархиальные ведомости» известили горожан о чуде исцеления дворянина Н. И. Добронравова от ревматизма и порока сердца, случившемся у мощей.

И простолюдины, и состоятельные граждане почитали мощи святой четы: кто ценными вкладами, кто просто искренним поклонением. Но особое отношение к муромским чудотворцам видно у последних государей из Московского дома Рюриковичей. Его в какой-то степени унаследовали и их преемники — монархи из династии Романовых.

Так, великий князь Московский Иван III Великий посетил Муром в 1446 году, будучи еще наследником престола, шестилетним мальчиком. Визит его сопровождался событиями грозными, и как знать, не спасло ли Ивана Васильевича заступничество муромских святых? Его отец, Василий II, боролся тогда с князем Дмитрием Шемякой и, вследствие беспечности, попал к врагу в плен. Война длилась много лет, кровь проливали щедро, людей губили без счета; семья великого князя Василия подвергалась смертельной угрозе. Сыновей его в 1446 году тайно отправили в Муром — пока не стихла опасность. Там их принял «под епитрахиль» Иона, епископ Рязанский, не давший погубить малышей.

Осенью 1467 года Иван III, уже правитель Московского княжества, отдал дань давнему заступничеству муромских святых. Тогда шла большая война между Московским княжеством и Казанским ханством. Государь, желая защитить дорогой его сердцу Муром, послал туда заставу и велел ей «сидеть в осаде, стеречься от Казани»^[262]. В 1468 году под Муромом разбил татар тамошний воевода князь Даниил Дмитриевич Холмский, один из крупнейших русских полководцев второй половины XV века. Тот же Иван III дал Богородице-Рождественскому собору жалованную грамоту — древнейшую из известных для сей церкви.

Как уже говорилось, незадолго до триумфального взятия Казани в 1552 году Иван IV Грозный побывал в Муроме. 20 июля государь много часов «с великими слезами» молился в Богородице-Рождественском соборе об удачном исходе великого военного предприятия, призывая на помощь Бога, Пречистую Богородицу и «великих чудотворцов… своих сродников»^[263]. Победа вдохновила монарха на большое церковное строительство.

Муром вскоре поистине преобразился, засверкал красотой прекрасных новых соборов. Царские мастера построили тогда несколько церковных зданий: Благовещенский собор над мощами князя Константина и его сыновей Михаила и Феодора Муромских[264], собор Рождества Богородицы над мощами Петра и Февронии Муромских, а также Спасо-Преображенский собор в древнем Спасском монастыре.

В 1593 году царицына палата государыни Ирины Федоровны изготовила великолепный, золотого шитья покровец с изображениями святых Петра и Февронии Муромских. Царица и ее супруг, государь Федор Иванович, благодарили Бога за недавнее рождение долгожданного ребенка — царевны Феодосии. Покров отправился в муромский Богородице-Рождественский собор как драгоценное пожертвование от державной четы[265].

Не обошла своим вниманием город Муром и Екатерина Великая. Императрица в начале своего правления предприняла большое путешествие по русским землям. В Муроме монархиня получила известие, что государь-наследник Павел Петрович (будущий император Павел 1) сильно занемог. Она отправилась в собор, «…изволив сказать сановникам и народу: „будем молиться за наследника“»^[266]. Эти события относятся к 1767 году.

В октябре 1834 года император Николай I, проезжая через Муром из Нижнего Новгорода, прикладывался к святым иконам и мощам Петра и Февронии Муромских.

Наконец, его сын, государь-наследник цесаревич Александр Николаевич, совершая ознакомительную поездку по Русскому государству, также посетил Муром. Горожане сохранили в памяти, как после торжественной встречи лодки цесаревича городским головой и народом Александр Николаевич первым делом отправился в соборный храм. Там его встречало всё городское духовенство. Наследник с усердием молился перед святыми мощами Петра и Февронии, а также князя Константина и чад его Михаила и Феодора.

После прихода советской власти многие святые мощи в нашей стране подверглись поруганию. Не обошла эта участь и святых Петра и Февронию Муромских. Начало 1920-х годов прошло под знаменем изъятия церковных ценностей «для помощи голодающим». Помимо материальных ценностей государство отбирало и святыни. Мощи княжеской четы подверглись обследованию 31 декабря 1923 года. В архиве Муромского музея хранится «Акт о вскрытии мощей» Петра и Февронии, в котором указано, что комиссия была создана по поручению муромского отдела милиции. После вскрытия рака с мощами Петра и Февронии была передана в музей, где выставлялась в антирелигиозном отделе на всеобщее обозрение.

Что же касается самого собора, то он в 1924 году был закрыт. В нем расположился полк Красной армии. Церковные ценности советская власть забрала себе. На соборной площади устроили футбольное поле, а в колокольне — раздевалку для игроков, служившую, кроме того, и пожарной каланчой. Перед Великой Отечественной войной древний собор по приказу властей разобрали. Колокольня-каланча простояла еще несколько лет, но пала и она… На их месте ныне парк «Окский» с увеселениями и аттракционами.

В 1970-е годы рака с мощами святых Петра и Февронии вместе с раками других муромских святых была убрана в хранилище. Там она находилась до начала 1989 года, когда, по просьбе Владимиро-Суздальской епархии, мощи были возвращены Русской православной церкви.

Ректор Владимирской духовной семинарии протоиерей Георгий Горбачук вспоминает о своем участии в этом великом деле: «Протоиерею Георгию открыли музейный запасник, в котором находились раки с мощами святых. Следует упомянуть, что „запасник“ представлял собой нечто вроде дровяного сарая, где лежали ломаные стулья, всякая ветошь и т. д. Всё было покрыто толстым слоем грязи. Мощи святых князей Петра и Февронии лежали на полу, в небольшом, наподобие детского гроба, деревянном ящике. Рака с мощами князей Константина, Михаила и Феодора стояла рядом. Крышки на ней не было, всё было засыпано мусором. Вероятно, со времени изъятия святых мощей у Церкви никто ими больше не занимался, так как в гробнице лежали ветхие старинные покровы, а на главах святых — выцветшие расшитые бархатные шапочки».

Древний Благовещенский собор бывшего мужского монастыря единственный устоял в советские годы, то есть не был ни разрушен, ни закрыт. Богослужения велись там без малого весь советский период, с перерывом всего в два года. В течение трех лет именно там хранились мощи всех муромских чудотворцев, в том числе святых Петра и Февронии.

В 1992 году городские власти Мурома приняли решение совместить День города с днем прославления благоверной четы Петра и Февронии. С тех пор датой праздника стало 8 июля по гражданскому календарю.

19 сентября 1992 года мощи муромской четы в сопровождении многолюдного крестного хода были торжественно перенесены в Свято-Троицкую женскую обитель, где и находятся по сию пору[267]. В 1997 году в соборном храме монастыря освящен особый придел во имя Петра и Февронии.

Это был первый городской крестный ход за 70 лет. Он знаменовал собой возрождение церковной жизни в древнем Муроме. Ежегодно в муромскую обитель Святой Троицы к мощам святых Петра и Февронии съезжается множество паломников со всех концов России, и не только.

В настоящее время каждый воскресный день в шесть часов утра перед открытыми мощами святых князя Петра и княгини Февронии совершается водосвятный молебен с акафистом. В день святых Петра и Февронии по традиции Божественная литургия проходит на монастырской площади у стен Троицкого собора. Богослужение завершается крестным ходом вокруг монастыря.

С 1992 года у мощей, по рассказам троицких инокинь, произошло множество чудес^[268]. К этой святыне в Муроме относятся с необыкновенным благоговением.

Рака помещена в Троицком соборе обители справа от иконостаса. Над гробницей установлен складень работы одного из современных муромских иконописцев, где изображены сами святые супруги и ключевые сцены их жития. Вверху устроена резная сень с лампадами.

Дни особой памяти святых Петра и Февронии Муромских — 25 июня (8 июля по новому стилю) и воскресенье, предшествующее 6 (19) сентября.

С 2008 года ко дню памяти святых приурочен День любви, семьи и верности, что расширило круг почитателей за пределы церковной ограды: многие люди самых разных мировоззрений узнали, а некоторые и полюбили святых Петра и Февронию.

В России (Москве, Ростове-на-Дону), Украине (Запорожье) и Белоруссии (Минске) появились новые храмы, посвященные святым Петру и Февронии. В некоторые из них принесены частицы мощей муромской четы.

В 2013 году частица мощей отправилась на приход строящегося в Лошице (микрорайон Минска) храма Богоявления. Неподалеку от Богоявленского храма ныне возводится большой приходской дом, где будет устроена малая церковь во имя святых Петра и Февронии Муромских. Инициаторами ее возведения стали многодетные семьи.

В Москве частицы святых мощей открыты для поклонения по меньшей мере в четырех храмах: Успения Богородицы в Путинках (с сентября 2007 года там каждое воскресенье служится молебен с акафистом), Вознесения Господня на Большой Никитской, Преподобных Сергия и Германа Валаамских на 2-й Тверской улице, а также Знамения иконы Божией Матери за Петровскими Воротами при Главном управлении Министерства внутренних дел.

Кроме того, два ковчежца с мощами (помимо белорусского) путешествуют по городам России для поклонения верующих[269].

Не беремся судить о количестве частиц, хранящихся в общих мощевиках и у частных лиц: и без того видно — широкое почитание княжеской четы обильно разлилось по разным городам и странам.

День любви, семьи и верности в прессе уже начали называть «русским ответом дню святого Валентина» или «заменой дня влюбленных». Но это совсем не так. Заменить одно другим можно лишь тогда, когда оба предмета находятся в единой реальности. А в данном случае реальности разные.

«День влюбленных» имеет очень отдаленное отношение к двум раннехристианским мученикам, носившим имя Валентин. Известно послание одного из них, где он завещает простить и любить тех, кто его казнит. К современной «валентинке» это так же близко, как близка радуга к кофемолке. Нынешний «Валентинов день» представляет собой профессиональный праздник торговцев сувенирной продукцией и, по совместительству, блистательную романтизацию блудного действия.

Воспоминание о святой муромской чете принадлежит реальности совсем иного рода. Это не мимолетная связь, а состояние, в котором даже одновременная смерть обоих супругов видится великой милостью для них…

В Муром приезжают со всех концов России, чтобы припасть к мощам «небесной двоицы» и попросить доброго жениха для девицы; мира в супружестве для рассорившихся мужа и жены; ребеночка для бесплодной женщины; лада в душе́ для вдовицы или вдовца. Самое потаенное, самое уязвимое и самое теплое в жизни земной, что есть у человека, — семья, малая общинка, сокрытая от всех нескромных взглядов, — вот вечный удел муромской четы, вот их власть, заступничество и служение.

Вся Русь в скорбях семейных притекает сюда и молит коленопреклоненно:

«Помогите! Просите милости у Бога для грешных наших душ. Вы были совершенны. Так дайте нам капельку вашего совершенства! Дайте нашей малости частицу вашей высоты! Утешьте нас и ободрите, ибо трудна жизнь. Идут по ней жена и муж, словно по пашне в одной упряжке, и тащат за собой тяжелый плуг. Один не сдюжит, упадет на борозду. Вдвоем можно справиться. Но иной раз и вдвоем нет никаких сил тянуть и тянуть наше бремя. Так ободрите нас вы — те, у кого борозда вышла прямее прямого…»