Глава 18

Стараясь не привлекать внимания «друзей», которые активно принялись накрывать в кухне стол, я тихонечко, на носочках выбрался из комнаты и отправился на поиски товарища инженера. Хотя, думаю в данный момент даже если в квартиру Ромовых со всей дури вхреначится астероид, Рыкова и Никита его тосно не заметят. Они оба максимально заняты чрезвычайно «важными» вещами.

Ленка, судя по ее громким высказываниям, делала все, чтоб отвлечь объект своей юношеской страсти от Деевой.

— Ну кто так заваривает⁈ Кто так заваривает, Наташа? Сначала кипяточком нужно ошпарить заварник. Вот так. Да, Никита? Потом насыпаем чай, наливаем на одну треть воды…– Громко, уверено трындела Рыкова, желая блеснуть глубиной знаний о чайных церемониях. Уж не знаю, откуда у нее взялась уверенность, будто эти знания поразят воображение Ромова.

Я слышал Ленкин голос даже из-за прикрытой кухонной двери. Ей ужасно, просто до одури, хотелось показаться на фоне старосты более умной, более интересной.

Конечно, Рыкова не дура и прекрасно видит, как Никита все время пялится на Дееву. У него на физиономии все написано. Сразу понятно, новенький имеет сильный интерес к персоне старосты.

Тем более женщины, в каком бы они возрасте не были, нутром чуют соперницу. Это мы, мужики, — аля-улю, гони гусей. По крайней мере во всех игрищах, связанных с ревностью, точно. В морду дать — пожалуйста. А строить хитрые планы уровня Макиавелли — тут нам любая девчонка форы даст.

Не смотря на активные усилия Рыковой, Ромов оставался к ее стараниям глух и нем. Эффект получался обратный. Он, вместо того, чтоб переключиться на Ленку, настойчиво проявлял знаки внимания к Наташке.

— Что такое? Обожглась? Давай, вот… Водичка холодная. Наташа, давай под струю.

Я замер в коридоре, прислушиваясь к взволнованному голосу Никиты. Что там у них случилось? Открытое противостояние с нанесением легких телесных повреждений? Хотя, не удивлюсь. Рыкова так злится, что иной раз кажется, вот эти случаи, в которых обиженная дамочка покалечила ненавистную соперницу — наша история.

Тем более сейчас, когда двум отличницам предстоит борьба не только за сердце Ромова, но и за должность старосты. Я, кстати, на фоне всех перипетий забыл о принятом классухой решении. Мне кажется, сама Наташка даже не помнит, что учавствует в соревновании. А вот Рыкова точно не забыла.

— Я не обожглась. Все хорошо. Не надо холодного… И мазь тоже не надо… — Терпеливо ответила Деева.

Пока терпеливо. Хотя, я услышал в ее голосе глухое, медленно набирающее обороты раздражение. Девчонку излишнее внимание новенького словно подбешивает. Честно говоря, в этот момент даже стало немного приятно. Уже вполне очевидная реакция. Я сам, как дурак, теперь вроде влюблен. Черт знает что…

В общем троице увлеченных друг другом подростков точно было не до меня. Соответственно, я спокойно мог пройтись по квартире, осторожно заглядывая в комнаты. Тем более, их, этих комнат, у Ромовых чего-то до хрена. А говорят, плохо жили мы… Ну смотря кто, смотря кто…

На самом деле, наверное, только Деева сейчас реально оценивает ситуацию, поэтому терпеливо переносит общество Никиты и Рыковой. Староста поняла, я специально завел разговор про этот чай, поддержав предложение отца Никиты, дабы Рыкова поскакала вслед за обожаемым Ромовым. Соответственно, у меня появилась возможность поговорить с главным инженером завода наедине, без лишних свидетелей. А Никита…Думаю, благодарность со стороны его отца будет весомым аргументом.

Проверив все комнаты, я, наконец, нашел товарища инженера в зале. Там, где в прошлый раз увидел фото молодых родителей. Ромов-старший замер возле одного из шкафов, пялясь в невидимую точку. Естественно, это не приступ внезапного кретинизма с его стороны приключился. Он просто что-то очень внимательно рассматривал. И мне кажется, я знаю, что именно. Шкаф был тот самый.

Я осторожно, практически бесшумно, словно вор-домушник протиснулся в приоткрытую дверь. Старался делать это максимально тихо, чтоб товарищ инженер раньше времени не заметил моего появления. Естественно, тоже не просто так. Хотел кое в чем убедиться.

Просто Ромов-старший… Он действительно стоял возле того самого шкафа, где должно быть фото. Поэтому, у меня возникло подозрение, что именно его, имею в виду фото, он сейчас изучает.

Какое интересное совпадение… Человеку вдруг захотелось разглядывать снимок, на котором изображены некие молодые люди, после того, как он увидел их детей. Вот прямо на нас с Наташкой посмотрел и рванул в комнату к фотографии. Теперь стои́т, таращится с каменным лицом. Ну точно случайное стечение обстоятельств. Три раза ха-ха.

И еще один момент оставался для меня непонятным. При виде Наташки Ромов-старший не может сдержать своей реакции. Вернее, сдерживает, но с трудом. Не то, чтоб его прям вообще плющит и колбасит, однако мелкие детали выдают значимость ситуации. Конечно, будь я настоящим подростком, ничего и не заметил бы. Но я не совсем подросток. Мне очевидны те нюансы, которые выдают внутренние переживания человека. Опыт не пропьёшь, что говорится.

Однако при этом отец Никиты никак не реагирует на меня. Вот, что удивляет. Со мной он ведет себя абсолютно ровно. Даже в той ситуации с аварией. Будто впервые слышит фамилию и эта фамилия ему вообще ни о чем не говорит. Мы ведь с ним вместе некоторое время провели после спасения Наташки из-под колёс автомобиля. Однако ничего со стороны отца Никиты не свидетельствовало хоть о какой-то связи с моими родителями.

А на снимке, который стоит в шкафу, между прочим, и мать, и отец запечатлены. Да, не вопрос, фамилия Петров — очень распространённая. Но…Я, конечно, может и не их стопроцентная копия, однако нет такого, чтоб вообще никакого сходства не имелось. То есть, со мной у товарища инженера психологические травмы или триггеры не связаны. С матерью и отцом тоже. С моими естественно. А вот насчёт Деевой…

— Здравствуйте. — Зачем-то снова поприветсвовал я хозяина дома.

Просто это было первое, что пришло в голову. Решил, пора обнаружить свое присутствие, потому как доказательства подозрений получены. Отец Никиты на самом деле смотрел на то самое фото.

Услышав мой голос, он еле заметно вздрогнул, а затем медленно повернулся. Взгляд у Ромова-старшего был потерянный. Он словно выпал на некоторое время из реальности, а теперь пытался вернуться в адекватное состояние.

— Здравствуй, Алексей… Вроде здоровались…

Отец Никиты моргнул несколько раз, затем провел ладонью по лицу, стирая что-то невидимое. А потом… Его рука, не успев опуститься, замерла. Видимо, он именно в этот момент понял, я и фото родителей находимся в одном помещении. Опасная комбинация.

Буквально сразу взгляд Ромова-старшего метнулся обратно к шкафу. Это были какие-то доли секунды, но я успел заметить испуг на мужском лице. Не в том смысле, что тринадцатилетний пацан — такой страшный тип. Нет. Ромов испугался, что фотография привлечёт мое внимание.

Продолжая смотреть прямо на меня, отец Никиты одной рукой открыл стеклянную створку шкафа, осторожненько положил рамку с фотографией изображением вниз, а потом так же аккуратно прикрыл дверцу обратно.

То есть он понимает, кто я! Он знает, чей я сын. Но данный факт реально значит гораздо меньше, чем Наташкина персона. Да что за хрень⁈

— У меня к вам важный разговор. И поверьте, важным он является для вас. — Сообщил я, не дожидаясь уточняющих вопросов со стороны товарища инженера.

Вопросов, из разряда:«Тебе чего здесь надо, пацан?» Потому что именно такая реакция должна последовать дальше.

Ромов-старший пару секунд смотрел на меня молча, а потом выдал нечто крайне неожиданное. Неожиданное для меня. Я все-таки для начала ждал хоть каких-то возмущений. Просто ситуация, прямо скажем, не совсем стандартная. Является одноклассник сына и с ходу едва ли не диктует условия.

— Интересно… — товарищ инженер пристально встаматривался в мое лицо. Уж не знаю, чего он там хотел увидеть. — Судя по интонациям твоего голоса, сказанная ранее фраза предполагается продолжение. Обычно в таких ситуациях начинается торговля. Ты хочешь что-то сказать в обмен на… В обмен на что?

Нет, все-таки не просто так он — одно из главных лиц авиационного завода. Не ставят на подобные должности дураков. Сразу вкурил, что беседа носит определенный характер.

— В обмен на информацию. — Я решил не ходить вокруг да около. — Есть тема, которая волнует меня очень сильно и пока совершенно непонятно, как вы оказались в ней замешаны. Хочу получить ответы. Взамен готов сделать первый шаг и для начала рассказать то, что известно мне, но касается вас. Уверяю, это действительно важно. Но вы пообещаете потом честно ответить на мои вопросы. Без попыток обмануть, схитрить или уклониться от правды.

— Любопытно. — Ромов-старший снова замолчал на несколько секунд, а затем кивнул, соглашаясь, — Хорошо. Даю слово, что отвечу на твои вопросы, если тема нашего разговора действительно окажется для меня важной. Давай присядем тогда? Как говорится, в ногах правды нет.

Я послушно подошел к дивану с деревянными подлокотниками, плюхнулся на него и с ожиданием уставился на отца Никиты. Скажу честно, то, как развивался наш диалог очень даже радовало. Ромов-старший вел себя со мной на равных. Будто перед ним — взрослый человек, а не подросток. В интонациях товарища инженера не было насмешки или чего-то подобного. Он серьезно отнесся ко всему происходящему. Я даже начал испытывать к этому высокому, статному мужчине некую симпатию.

Он тоже сел, но в кресло. Думаю, чтоб хорошо меня видеть. Ну или чтоб не мы оба не чувствовали себя глупо, сидя плечо к плечу.

— Слушаю тебя. — Ромов внешне оставался спокойным и мне даже показалось, излишне спокойный.

Такое чувство, будто его состояние напоминает равнодушие, которое появляется после осознания, что изменить ты ничего не можешь.

— Сегодня в школу приходили двое мужчин. Директриса приняла их за журналистов, планирующих написать статью о том случае с аварией. Помните?

— Помню, конечно. К счастью, все закончилось хорошо. Благодаря тебе. Девочка… — Товарищ инженер запнулся. Наверное, решил, странно называть девочкой особу, которая в данный момент в твоей кухне с твоим сыном мутит чай. Поэтому сразу исправился. — Наташа… Она цела, чувствует себя хорошо. Со старшим я провел серьёзную беседу и пока он не научится корректно вести себя на дороге, никаких покатушек ему не светит.

— Да… — Я вдруг завис на этой информации. — У вас же есть старший сын…А сколько ему?

Отчего-то наличие еще одного Ромова вылетело из моей головы.

— Ему двадцать один год. Он от первого брака. Вернее… От первого брака, в который я потом снова вернулся. Но мне кажется, эта тема точно не имеет отношения к тебе.

Я уставился на мужчину, сидевшего напротив меня, как дурачок. Первый брак? Был еще второй? И что значит, вернулся? Хотя, с другой стороны, отец Никиты прав. Какая мне разница сколько раз он женился. Речь вообще не об этом. В данную минуту я о другом должен думать. Нужно воспользоваться сложившимися обстоятельствами и узнать все, что можно, о фото.

— Да…Вы абсолютно верно говорите. Просто к слову пришлось. Так вот…По поводу журналистов и школы. Могу ошибаться, но все же думаю, мои подозрения верны. Это были совсем не журналисты. Там вышла путаница и они приняли за меня трудовика…

— Прости, кого они приняли за тебя? — Перебил мой рассказ Ромов.

У него даже выражение лица изменилось. Мелькнуло легкое недоумение. Очевидно, отец Никиты мало мог себе представить, как взрослые люди перепутали тринадцатилетнего подростка с учителем труда.

— Ну да… Глупо конечно, — Усмехнулся я. — Но тем не менее. Дело не в этом. Они задавали трудовику вопросы о вас. И суть этих вопросов сводилась к тому, какую конкретно роль главный инженер сыграл в аварии. Такое чувство, будто эти люди собирают всякую информацию не очень хорошего характера. Компромат, одним словом. Любую мелочь, любой факт, который можно использовать. Я подумал, это — важно.

— Хм… — Отец Ромова встал с кресла, подошел к окну, отодвинул шторку и уставился на улицу.

Естественно, ничего интересного он там увидеть не рассчитывал, это было сделано машинально, на автомате. Он просто осмыслял услышанное.

Что интересно, реакции недоверия я не увидел. Впрочем, как и насмешки или иронии. Мало ли, какую чушь плетёт подросток. Привиделось ему что-то. Но нет. Товарищ инженер вообще ни капли не усомнился в моем рассказе. Более того, он отнесся к этому рассказу вполне серьёзно.

— Люди в одинаковых темных костюмах, с одинаковой непроницаемыми лицами. — Спросил он, не отрываясь от окна.

Ко мне Ромов стоял полубоком, поэтому с одной стороны не было необходимости поворачиваться лицом, вполне понятно, с кем ведётся диалог, с другой, я не видел полностью его физиономию, а значит не мог оценить эмоции.

Но вообще, если честно, вопрос не звучал как вопрос. Это было похоже на утверждение.

— Да… — Ответил я, пытаясь понять, а чего это товарищ инженер так спокоен?

Непонятное поведение. Я бы на его месте слегка занервничал. Если им интересуется Контора, как в прошлой жизни мы любовно называли чекистов, там точно можно напрягаться. Даже нужно.

— Началось…А я все думал, ну когда же? Когда? Не могло все благополучно закончится. — Хмыкнул Ромов и покачал головой, словно недоумевая от своего же пофигизма, а затем повернулся ко мне, отлепившись наконец от окна. — Что ты хотел получить взамен? Какую информацию?

— И все? — Вышло у меня это как-то даже обиженно.

Просто… Реально — и все? Дополнительных вопросов, уточнений не будет? Вообще-то только что я сообщил ему пренеприятнейшее известие. К нам не просто едет ревизор, тут фигурируют гораздо более серьезные люди. Но товарищ инженер повел себя так, будто он совсем не удивлён. Будто он этого даже ждал.

— Да. Спасибо за то, что рассказал. Я благодарен. Это действительно важно.

Ромов пожал плечами. Мол, круто все, конечно, но толку-то от этого рассказа…

— Хорошо. — Мне хотелось еще много чего сказать по поводу реакции Ромова-старшего, но думаю, излишнее любопытство будет ни к чему. В конце концов, кто предупреждён, тот вооружен. Пусть теперь сам думает, как действовать дальше. — Хочу спросить вас вот об этом.

Я встал с дивана, подошел к шкафу, открыл дверцу, взял фото, скромно лежавшее изображением вниз, затем повернулся к отцу Никиты, демонстрируя снимок.

— Что вас связывает? Вас всех. Какое прошлое объединяет людей, изображённых на фотографии. Ну а потом, конечно, хотелось бы понять, почему моя мать, Наташкина… кто? Тоже мать? Я, видите ли, в данном моменте не очень уверен, но думаю, это — родительница Деевой. Почему вы делаете вид, будто не знаете друг друга. Ну… По крайней мере, точно могу сказать за свою матушку. Она вообще никак не отреагировала на ваш приезд. Вы же из Москвы сюда перевелись? А по идее, должна бы. Здесь…

Я повернул фото к себе, посмотрел на улыбающихся людей.

— Здесь — моя мать, отец, вы, Наташкина мать и еще двое, их я не знаю. Не похоже, будто фотограф запечатлел случайных прохожих. А вот встреча друзей — очень даже. Матушка у меня женщина, конечно, взрослая, однако для деменции еще рановато. С чего бы ей так внезапно «забывать» вас? И отец… В общем, я хочу, чтоб вы все рассказали.

Отец Никиты молчал. Просто молчал и смотрел на меня. Прямо в глаза. Судя по напряжённому лицу, он думал, осмыслял. По идее, мужик дал слово, значит должен его исполнить. Но при этом, где-то в глубине его взгляда я видел нечто очень подозрительно напоминающее боль. Боль от тяжёлых воспоминаний, которые очень хотелось бы забыть.

— Вы же понимаете, я узнал мать с отцом. Было бы странно допустить другое. Да, отца давно нет с нами… В том смысле… Он куда-то смылся. Исчез. Мать говорит, что он был героем, который служил своей Родине. Типа, погиб. Но я всю жизнь знал, это неправда. Думал, он просто сбежал. Бросил семью. И вдруг вот это. Еще тут девушка очень похожая на Наташку. Ту самую, которая сейчас в вашей кухне помогает Никите наводить чай. Двоих, к сожалению не знаю. Шестой на снимке — вы. Неожиданная комбинация. Уж извините, что повторяюсь. Просто хочу, чтоб вы поняли мой настрой. Не планирую отступать.

В общем-то, я решил не ходить кругами, а рубануть в лоб. Тут ситуация сильно отличается от той, что сложилась с родительницей. Матери мне предъявить нечего, нет конкретная фактов. Не воровать же снимок у Ромовых. Да и что это даст? Фото. Всего лишь старое фото.

Она мне поведает какую-нибудь сказочную историю. Мол, дружили, потом разошлись, как в море корабли. А теперь уже и ни к чему ворошить прошлое. Ромов вон, главный инженер. Зачем ему старые товарищи?

Но совсем иначе все выглядит с отцом Никиты. Ему я могу сунуть под нос пусть слабенькое, но хоть какое-то доказательство связи между людьми, которые сейчас упорно делают вид, будто ничего нет.

— Хорошо… — Ромов-старший решительно тряхнул головой, отгоняя сомнения. — Я отвечу. В любом случае, если мной заинтересовались, велика вероятность, что очень скоро тайное превратится в явное… Да, мы знакомы, это правда. На фотографии Галя и Ваня, твои родители. Рая… Это действительно мама Наташи. Парень, который тебе незнаком, ее брат. А третья девушка…Её уже нет в живых. Поэтому, неважно, кто она. Мы дружили когда-то. Девчонки учились в университете. На физмате. Ну, это ты знаешь. Галина сейчас в отделе главного технолога работает. Рая тоже. Иван и Андрей… Мы знакомы были с детства. Жили в одном дворе. Только я поступил в авиационный техникум, потом в Политех. Хотел стать инженером. А они… Твоя мать не соврала тебе. И никогда не врала. Иван — лётчик-испытатель. Все верно. И он действительно погиб. Очень… глупо погиб.

Я слушал Ромова-старшего, затаив дыхание. Потому что в его рассказе уже начали всплывать интересные детали. Значит, Наташкина мать работает вместе с моей в одном отделе? Но при этом, при любых встречах, которые, само собой, происходили по школьным делам, родительница вообще никак, никогда не реагировала на матушку Деевой. Вообще. Будто они совсем не знакомы. Странная дружба. Значит, они рассорились когда-то. Причем рассорились так, что сейчас полностью игнорируют друг друга.

Ну и конечно, слова об отце. Я не ожидал. Причем, не ожидал сразу всего. Во-первых, подтверждения, что он, типа, реально герой. Лётчик-испытатель… Охренеть можно…

Во-вторых… В смысле, погиб? Вернее, это я, как раз, готов принять. Мне, собственно говоря, именно такую версию всю жизнь озвучивали. Но… Почему Никита в прошлом варианте моей жизни сказал, будто батя сидит в тюрьме? Не может же такого быть, что тогда он чувствовал себя нормально, а теперь вдруг — нет. Я вернулся не в далёкое прошлое. На факт жизни или смерти отца мое возвращение никак повлиять не могло. Сбрехал, что ли, Ромов тогда, в электричке? Вот, блин, мудак!

— Иван и Андрей оба оказались…

Отец Никиты замолчал. Такое чувство, будто он подбирал слова, понятные подростку. Или соображал, как сказать нечто «взрослое».

— Что ты знаешь о событиях в Афганистане? — Спросил вдруг Ромов-старший.

— Все. — С ходу ответил я, но тут же, мысленно ответил себе крепкаю оплеуху.

Ну какое «все»? Сейчас 1985 год, многие уже понимают правду о присутствии наших войск в этой чу́дной стране, но при этом официально, конечно, информация не особо доступна. А тут я такой молодец. Мне тринадцать, я знаю все.

— Понятно. — Невесело усмехнулся товарищ инженер.

Хотя, совершенно неясно, что ему там понятно. Наверное, решил, мое «все» подразумевает семейные разговоры или обсуждения с друзьями.

— Иван и Андрей были одними из первых, кто там оказался. Решение о вводе наших войск приняли быстро. Естественно, потребовались определённые специалисты. В том числе, так как все необходимое доставляли на территорию Афганистана военно-транспортными самолётами, нужны были профессионалы уровня твоего отца и Андрея. Местность, условия, вся ситуация в целом… Ваня с Андрюхой не сомневались ни минуты, хотя… Их и не особо спрашивали, честно говоря.

— Подождите…

Я поднял руку, как на уроке, чтоб привлечь внимание Ромова-старшего. Он по-прежнему стоял возле окна, только теперь лицом ко мне. Но говорил словно сам с собой, погрузившись в личные, внутренние переживания.

— Вы сказали, Ваня с Андреем. Андрей — Наташкин дядя, насколько я понимаю. И еще, насколько я понимаю, он у нее один. Буквально недавно мы разговаривали с Деевой, она сказала, что дядя здесь, живой, помогает матери…То есть, он жив.

— Я и не утверждал обратного. — Пожал плечами отец Никиты. — Жив, конечно… Хотел бы сказать, слава богу, но, извини, не скажу. Сейчас-то легко помогать сестре, быть хорошим человеком. Я бы очень хотел, чтоб Рая знала правду. Но… Это причинит ей боль. Очень сильную боль. Да и Василия Петровича жаль. Боюсь, он точно не выдержит… Возраст, сердце больное… Старается выглядеть, конечно, бодрым, но… Я его когда устраивал в Москве в больницу…

— Стоп! — Я, будто ветрянная мельница, замахал уже обеими конечностями.

Скорость повествования, как и его глубина, начали напоминать круговорот, от которого у меня сейчас башка взорвется.

Возможно, надо было как-то более тактично попросить поставить на паузу столь увлекательный радиоспектакль, потому что резкость моего высказывания явно нарушала возрастную субординацию, но сейчас не до любезностей.

Того и гляди, мои «друзья» кинутся на поиски пропавшего Петрова. Я, конечно, слышу, их громкие голоса еще звучат со стороны кухни, и Деева что-то снова требует переделать, то ли чай, то ли угощение. Минут пять назад как раз возмущалась. Но держать Никиту и Рыкову в кухне вечно она тоже не сможет.

А мы с товарищем инженером еще не только до случившегося с отцом не добрались, мы зачем-то в Наташкино семейство полезли. И говорит, между прочим, товарищ инженер о них так странно… Василий Петрович… Это кто вообще?

Только задал мысленно вопрос, сразу перед глазами встал образ жизнерадостного деда, которому мы с водой помогали. Что, собственно говоря, и привело к госпитализации бедного сантехника. Так. Ладно. Это понятно. Но откуда дедуля всплыл в рассказе?

И вот в этот момент меня прямо как обухом по голове долбануло.

— Вы были женаты два раза… — Произнёс я очень медленно, выдавая слова с маленькими паузами.

Просто попутно в моей голове формировалась версия, которая на первый взгляд казалась совершенно идиотской, но с другой стороны… Я умер в 2024 году во время военных учений с братьями-бедорусами. А сейчас сижу в 1985 напротив мужчины, являющегося отцом парня, вражда с которым погубит моих товарищей. Соответственно, любые другие идиотские ситуации не выглядят такими уж идиотскими на фоне моей истории.

— В первом браке у вас появился старший сын. А потом, раз вы эту семью называете первой, случился и второй брак. Но… Ваши слова… Первый брак, в который я вернулся… То есть, сходили во вторую семью, пожили там и сбежали обратно. Видимо, в Москву? Да?

Ромов-старший молча смотрел на меня. Однако при этом опровергать ход моих мыслей не торопился.

— А второй брак? Вы уж извините, что я тут личные вопросы задаю, но… Есть у меня такое ощущение, что как-то ваше «личное» связано с нашим общественным. Я заметил, как вы смотрите на Наташку… Вас прямо поддергивает в ее присутствии, хотя очень хорошо скрываете свою реакцию на Дееву. А еще я заметил, как Наташка реагирует на вас. И там, знаете, точно не большая, человеческая любовь…Я, конечно, дико извиняюсь, но не могли бы вы уточнить, кем вам приходится эта девочка?

— Дочь я его.

Меня, честно говоря, от неожиданности буквально подкинуло на месте. Впрочем, Ромова-старшего тоже.

Мы оба так увлеклись своими разговорами, что совершенно не заметили, как в комнате нас стало трое.

Просто Наташка замерла на пороге, приоткрыв дверь пошире. Внутрь войти она не успела. Однако, судя по всему, часть разговора вполне прекрасно слышала. А именно — мои рассуждения. В руке девчонка держала какую-то вазочку. Видимо, ее отправили гонцом, чтоб найти меня или спросить что-то у товарища инженера. Не знаю. Да это сейчас и неважно.

Смотрела Наташка на отца Никиты с таким выражением лица… Мне кажется, если бы не воспитание, которое у девчонки все-таки имеется, она бы эту вазочку запустила в башку Ромову-старшему.

— Наташа… — На выдохе произнёс товарищ инженер.

Он явно хотел сказать что-то трогательное и волнующее. При этом, сам Ромов выглядел растерянным, но удивлённым. Он будто прибалдел от осведомлённости Деевой.

— Лучше бы ты умер. — Резко заявила Наташка, сделав акцент на «ты».

А потом вообще крутанулась на месте и выскочила в коридор.

Загрузка...