Пэтти в колледже

II. Преждевременный испуг

— Сегодня я приготовлю чай, — благосклонно сказала Пэтти.

— Как угодно, — ответила Присцилла, скептически пожав плечами.

Пэтти принялась хлопотать, дребезжа фарфором. — Чашки довольно пыльные, — заметила она с сомнением.

— Тогда помой их, — парировала Присцилла.

— Нет, — ответила Пэтти, — слишком долго возиться. Просто закрой, пожалуйста, ставни, мы зажжем свечи, и этого хватит. Войдите, — отозвалась она на стук.

В дверном проеме появились Джорджи Меррилс, Люсиль Картер и Близняшка Бартлет.

— Я слышала, что у двух «Пэ» сегодня угощают чаем? — поинтересовалась Близняшка.

— Да, проходите. Я приготовлю его сама, — отвечала Пэтти, — а вы увидите, насколько я более внимательная хозяйка, чем Присцилла. Вот, Близняшка, — добавила она, — возьми чайник и набери в него воды; а ты, Люсиль, сходи, пожалуйста, к первокурсницам в конце коридора и займи у них немного спирта: наша бутылка пуста. Я бы и сама это сделала, просто за последнее время я столько наодалживала, а тебя они не знают, понимаешь? И… ах, Джорджи, ты сама любезность, сбегай-ка вниз в магазин, купи немного сахару. По-моему, я видела какие-то деньги в серебряной чернильнице на письменном столе Присциллы.

— У нас есть сахар, — возразила Присцилла. — Я купила вчера целый фунт.

— Нет, ягненочек, у нас его больше нет. Я дала его взаймы Бонни Коннот вчера вечером. Поищи лучше ложечки, — прибавила она. — Кажется, я их видела на верхней полке книжного шкафа, за Киплингом.

— А что же, позволь узнать, будешь делать ты? — поинтересовалась Присцилла.

— Я? — молвила Пэтти. — О, я буду сидеть в кресле и руководить.

Десять минут спустя, когда компания устроилась в комнате на подушках и вечеринка стала набирать обороты, обнаружилось, что нет лимонов.

— Ты в этом уверена? — требовательно спросила Пэтти.

— Ни одного, — отвечала Присцилла, заглядывая в глиняную кружку, где хранились лимоны.

Джорджи сказала: — Я отказываюсь снова идти в магазин.

— Нет необходимости, — любезно сказала Пэтти, — мы прекрасно без них обойдемся. — (Сама она не ела лимоны.) — Чаепитие совершается не ради чая, но ради сопровождающей его беседы, и не следует сердиться из-за случайностей. Видите, юные леди, — продолжала она говорить тоном учителя, читающего лекцию, — хотя я только что пролила спирт на сахар, я словно не заметила этого и продолжаю поддерживать плавное течение разговора, дабы отвлечь моих гостей. Хладнокровие следует культивировать прежде всего. — Пэтти вяло откинулась на спинку кресла. — Завтра День учредителя, — продолжала она словоохотливо. — Интересно, сколько…

— Кстати, — перебила Близняшка. — Девчонки, не нужно оставлять танцев для моего брата: сегодня утром я получила от него письмо, в котором он пишет, что не сможет приехать.

— Он ведь ничего не сломал, а? — спросила Пэтти сочувственно.

— Сломал?

— А-а… руку, или ногу, или шею. Несчастные случаи — столь частое явление в День учредителя.

— Нет, его вызвали из города по важному делу.

— По важному делу! — Засмеялась Пэтти. — Ну и ну! Он что, не мог придумать что-нибудь новенькое?

— Я и сама считаю, что это просто отговорка, — признала Близняшка. — Он, видимо, думает, что он будет здесь единственным мужчиной и что, будучи одиноким и беспомощным, ему придется танцевать со всеми шестьюстами девушками.

Пэтти грустно покачала головой. — Они все одинаковы. День учредителя не был бы Днем учредителя, если бы половина гостей в последнюю минуту не придумывала серьезную болезнь, важное дело или конец отношений. Единственно надежным способом будет пригласить троих мужчин и составить одну программу.

— Мне просто не верится, что завтра День учредителя, — сказала Присцилла. — Казалось бы, не прошло и недели, как мы распаковали свои дорожные сундуки после каникул, но не успеем мы опомниться, как снова начнем укладывать их на рождественские каникулы.

— Да, и не успеем мы опомниться, как будем снова их разбирать, за три недели до экзаменов, — сказала пессимистка Джорджи.

— О, коли на то пошло, — парировала оптимистка Пэтти, — не успеем мы опомниться, как уже поднимемся с одного конца на сцену за своими дипломами и спустимся с другого ее конца преуспевающими выпускницами колледжа.

— А потом, — вздохнула Джорджи, — прежде чем у нас будет время подумать о своей карьере, мы станем старушками, которые будут говорить внукам стоять ровно и не забывать надевать галоши.

— И прежде чем кто-либо из нас выпьет чаю, — произнесла Присцилла, — мы окажемся в могиле, если вы не перестанете болтать и не посмотрите за чайником.

— Он кипит, — сказала Пэтти.

— Да, — подтвердила Присцилла, — он кипит уже десять минут.

— Горячий, — заметила Пэтти.

— Думаю, так и есть, — согласилась Присцилла.

— Вопрос в том, как его снять и не обжечься.

— Сегодня ты главная: решай проблемы самостоятельно.

— Легко, — и Пэтти подцепила чайник одним концом клюшки для гольфа. — Юные леди, — сказала она, покачивая чайником, — ничто так не учит находить выход из любой сложной ситуации, как учеба в колледже. Если, шагнув в большой, большой мир…

«Где, ну, где степенные старушки-старшекурсницы?»

Произнесла нараспев Близняшка.

«Где, ну, где они?»

Остальные подхватили, и Пэтти терпеливо подождала.

— Если вы покончили с восхвалениями, юные леди, я продолжу лекцию. Когда, говорю я, вы окажетесь в большом, большом мире и в один прекрасный день будете устраивать «файв-о-клок» для одного из молодых людей, имеющих обыкновение посещать такие мероприятия, который заскочил к вам с послеобеденным визитом… вы следите за моей мыслью, юные леди, или я слишком быстро говорю? Если, в то время как вы увлечены разговором, чайник станет слишком горячим, не кладите палец в рот с криком «Ай!» и не просите кокетливо молодого человека: «Сними его ты», как сделала бы это молодая женщина, у которой не имеется ваших преимуществ. Наоборот, отреагируйте на экстренную ситуацию, спокойно заметив: «Этот чайник перегрелся; могу я потревожить вас просьбой сходить в прихожую и принести зонтик?», а когда он вернется, грациозно и проворно подцепите им чайник, как это проделала я на ваших глазах, юные леди, и молодой…

— Пэтти, осторожно! — вскричала Присцилла.

— Ай-я-яй! — Это протяжно взвыла Джорджи.

Пэтти поспешно поставила чайник на пол. — Прости, пожалуйста, Джорджи. Больно?

— Ни капельки. Очень даже приятно, когда тебя обливают кипятком.

Близняшка Бартлет втянула носом воздух. — Пахнет паленым ковриком.

Пэтти застонала: — Я сдаюсь, Прис, сдаюсь. Послушай, руководи ты. Больше я на это не претендую.

— Хотелось бы мне посмотреть, — заметила Близняшка, — как Пэтти развлекает молодого человека.

— Это не такое уж беспрецедентное событие, — произнесла Пэтти с некоторой теплотой в голосе. — Ты сможешь понаблюдать за мной завтра вечером, если это доставит тебе такое удовольствие.

— Завтра вечером? Ты собираешься пригласить на студенческий бал мужчину?

— Таково мое намерение, — отвечала Пэтти.

— И ты не оставила мне хоть один танец! — послышался обиженный хор голосов.

— Я никому не оставила танец, — промолвила Пэтти с достоинством.

— Ты хочешь сказать, что все двадцать танцев ты будешь танцевать с ним сама?

— О нет, думаю, что мне удастся потанцевать с ним не больше десяти… Просто я пока не сделала его визитку, — прибавила она.

— Почему?

— Я никогда их не делаю.

— В таком случае, он бывал здесь раньше?

— Нет, в этом-то все дело.

— В чем?

— Ну, — соизволила объяснить Пэтти, — начиная с первого курса, я приглашала его на каждую вечеринку.

— И он отказывал?

— Нет, он принимал приглашение, но ни разу не приходил.

— Почему же?

— Он боялся.

— Боялся? Девушек?

— Да, частично, — сказала Пэтти, — но в основном преподавателей.

— Преподаватели ничего плохого ему не сделают.

— Естественно; но он не мог этого понять. Видите ли, в молодости он испугался.

— Испугался? А отчего?

— Ну, — сказала Пэтти, — произошло это следующим образом. Случилось это, когда я училась в средней школе. В то время он учился в Андовере, а жил на юге, и однажды, проезжая через Вашингтон, он остановился, чтобы навестить меня. Так получилось, что за два дня до этого наш дворецкий сбежал, прихватив с собой все ножи и вилки, все деньги, какие он только мог найти, золотые часы Нэнси Ли, две шляпные булавки, мою серебряную щетку для волос, бутылку бренди и пирог, — перечислила она, уделяя добросовестное внимание деталям, — и миссис Трент — директриса — дала рекламное объявление о найме нового дворецкого.

— Я, было, решила, что прежний отбил у нее охоту держать дворецких, — сказала Джорджи.

— Ты могла бы так решить, — ответила Пэтти, — однако она была очень целеустремленной женщиной. В день, когда Рауль — так его зовут — приехал меня проведать, на эту должность претендовали девятнадцать человек, и миссис Трент совершенно обессилела, интервьюируя их. Поэтому она велела мисс Саре, своей дочери, уделить внимание тем, кто придет вечером. Мисс Сара была высокой, носила очки и была… была…

— Истинным поборником дисциплины, — предположила Близняшка.

— Да, — с чувством сказала Пэтти, — жутко истинным поборником дисциплины. Ну вот, когда Рауль вошел, он дал свою визитную карточку Эллен и попросил позвать меня; Эллен, однако, не поняла и позвала мисс Сару. Когда мисс Сара увидела его в вечернем костюме, она…

— Приняла его за дворецкого, — вставила Джорджи.

— Да, она приняла его за дворецкого. Посмотрев на карточку, которую он дал Эллен, она вымолвила ледяным тоном: «Что это значит?»

«Это… это мое имя», — запнулся он.

«Вижу, — сказала мисс Сара, — но где рекомендательное письмо?»

«Я не знал, что оно необходимо», — проговорил он, страшно напуганный.

«Разумеется, оно необходимо, — ответствовала мисс Сара. — Я не могу позволить Вам войти в этот дом, не имея писем из тех мест, где Вы бывали раньше».

«Я не предполагал, что у вас здесь так строго», — сказал он.

«Нам приходится быть строгими, — твердо ответила мисс Сара. — У Вас большой опыт?»

— Он не понял, что она имела в виду, но решил, что безопаснее будет сказать, что нет.

«В таком случае, естественно, Вы не подходите, — ответила она. — Сколько Вам лет?»

— Тут он так испугался, что не мог вспомнить. «Девятнадцать, — вымолвил он задыхаясь, — то есть двадцать.»

— Увидев его смятение, мисс Сара подумала, что он строит планы относительно некоторых наследниц, вверенных ее заботам. «Не понимаю, как Вы посмели сюда прийти, — сказала она сурово. — Я ни на миг не допускаю мысли, чтобы принять Вас в дом. Вы столь же молоды, сколь привлекательны». — С этими словами Рауль встал и дал деру.

— Когда Эллен на следующий день рассказала мисс Саре, что он спрашивал меня, ей стало ужасно стыдно, и она заставила меня написать ему, все объяснить, и пригласить на ужин; но дикие лошади больше так и не смогли затащить его в этот дом. С тех пор он боится останавливаться в Вашингтоне. Он всегда едет в спальном вагоне, без остановок, и говорит, что и тогда его преследуют кошмары.

— И поэтому он не приезжает в колледж?

— Да, — ответила Пэтти, — причина в этом. Я сказала ему, что у нас здесь нет дворецких, но он сказал, что у нас есть дама-преподаватель, а это так же плохо.

— Но мне показалось, ты сказала, что он придет на студенческий бал.

— На сей раз он придет.

— Ты уверена?

— Да, — сказала Пэтти угрожающе, — я уверена. Он знает, — добавила она, — что случится, если он не придет.

— А что случится? — спросила Близняшка.

— Ничего.

Близняшка покачала головой, а Джорджи поинтересовалась:

— Тогда почему ты не составляешь его программу?

— Полагаю, я могла бы это сделать. Я не сделала этого раньше, поскольку это все равно, что в некотором роде искушать Судьбу. Я не хочу быть причиной какого-нибудь действительно серьезного происшествия, которое может с ним произойти, — объяснила она несколько двусмысленно, вытаскивая карандаш и бумагу. — Какие танцы оставить за тобой, Люсиль? Джорджи, а у тебя третий танец не занят?

Пока они улаживали этот вопрос, послышался стук в дверь, оставшийся без внимания. Постучали еще раз.

— Что там? — спросила Присцилла. — Кто-то стучал? Войдите.

Дверь открылась, на пороге стояла горничная с желтым конвертом в руке. В сгустившихся сумерках она неуверенно переводила взгляд с одного лица на другое. — Мисс Пэтти Уайатт? — спросила она.

Пэтти молча протянула руку за конвертом, положила на письменный стол и посмотрела на него с беспощадной улыбкой.

— В чем дело, Пэтти? Ты не будешь его читать?

— В этом нет необходимости. Я знаю, о чем там говорится.

— Тогда прочту я, — сказала Присцилла, вскрывая конверт.

— Нога или рука? — поинтересовалась Пэтти с кротким любопытством.

— Ни то, ни другое, — ответила Присцилла, — это ключица.

— О, — проворчала Пэтти.

— Ну, что там? — настойчиво спросила любопытная Джорджи. — Прочти вслух.

«Нью-Хейвен, 29 ноября.

Играя в футбол, сломал ключицу. Честное слово. Ужасно жаль. В другой раз повезет больше.

Рауль.»

— Другого раза, — заметила Пэтти, — не будет.