Письма к жене

1

Во второй половине мая 1830 г. Пушкин гостил в Полотняном заводе у дедушки H. Н. Гончаровой Афанасия Николаевича Гончарова.

2

В Москве, на углу Большой Никитской улицы и Скарятинского переулка, был дом Гончаровых (ныне улица Герцена, д. 48—50). [Возврат к примечаниям [69], [141] и [264]]

3

Аграфена — по определению Л. А. Черейского, прислуга Гончаровых в Москве. См.: Черейский Л. А. Пушкин и его окружение. Л., 1975, с. 9.

4

«Страхи» связаны с обстоятельствами сватовства Пушкина и его психологическим состоянием после того, как в начале апреля 1830 г. его предложение H. Н. Гончаровой было принято. Размолвки с тёщей, неуверенность в чувствах невесты, материальная неустроенность вызывали у Пушкина сомнение в возможности счастья. Для его настроения перед свадьбой характерно письмо к Н. И. Гончаровой от 5 апреля 1830 г. Приводим это письмо в русском переводе:

См. также письма Пушкина к В. Ф. Вяземской от конца августа 1830 г. (Акад., XIV, № 518) и к П. А. Плетнёву от 31 августа (Акад., XIV, № 519) — отрывки из них приведены в примеч. 2 к письму 5 (наст. изд., с. 114).

5

По донесению московской полиции Пушкин уехал из Москвы в Петербург 16 июля 1830 г. (РА, 1876, кн. 2, с. 236). Целью поездки было устройство своих дел, главным образом — свидания с отцом для «личного переговора <...> касательно основания будущего своего дома и состояния» (Анненков, т. 1, с. 279). В Петербург он приехал 19-го. Н. О. Пушкина писала дочери в Михайловское: «Наконец Александр приехал в тот самый день, когда я написала тебе первое письмо (19 июля. — Я. Л.). <...> свадьба не состоится ранее сентября». И дальше: «Он очарован своей Наташей, говорит о ней, как о божестве, он собирается в октябре приехать с ней в Петербург. <...> Вообрази, что он совершил этим летом сентиментальное путешествие в Захарово, совсем один, только для того, чтобы увидеть то место, где он провёл несколько лет своего детства. Он мне рассказывал о великолепном имении старого Гончарова, он даёт за Наташей 300 крестьян в Нижнем, мать даёт 200 в Яропольцах. Малиновские говорят много хорошего о всей семье Гончаровых, а Наташу считают ангелом» (ЛН, т. 16—18, с. 776; подлинник по-французски). Действительно, А. Н. Гончаров собирался выделить любимой внучке часть нижегородского имения (см. его письмо к Пушкину от 9 апреля 1831 г. и ответ Пушкина 25 апреля 1831 г.: Акад., XIV, № 589, 593). В архиве Гончаровых хранились документы о выделении Наталье Николаевне части из села Катунки Нижегородской губернии, а именно: два черновика дарственной записи на её имя, записка в Опекунский совет и доверенность в виде письма на имя Григория Козьмина, вероятно, приказчика А. Н. Гончарова. Это приданое составляло 112 400 руб. ассигнациями, но на имении лежал долг Опекунскому совету в размере 185 691 руб. Между тем непременным условием было, чтобы все долги, числящиеся на имении, перешли также и на часть Натальи Николаевны. Но и на таких условиях операция не осуществилась. По-видимому, помехой были препятствия формального характера, так как прямой наследник А. Н. Гончарова — отец Натальи Николаевны Н. А. Гончаров был жив, а при его жизни дети не имели права получать часть гончаровских владений. Подробнее об этом см. коммент. Д. Благого и Т. Волковой в кн.: Лет. ГЛМ, с. 413—415; П. в Яропольце, с. 46—48.

6

Пушкин имеет в виду живые картины, которые устраивались у Д. В. Голицына и в которых участвовала H. Н. Гончарова. Рассказывая о сватовстве Пушкина, П. В. Анненков пишет: «В 1830 году прибытие части высочайшего двора в Москву оживило столицу и сделало её средоточием веселий и празднеств. Наталья Николаевна принадлежала к тому созвездию красоты, которое в это время обращало внимание и, смеем сказать, удивление общества. Она участвовала во всех удовольствиях, которыми встретила древняя столица августейших своих посетителей, и между прочим — в великолепных живых картинах, данных Московским генерал-губернатором князем Дмитрием Владимировичем Голицыным. Молва об её красоте и успехах достигла Петербурга, где жил тогда Пушкин. По обыкновению своему он стремительно уехал в Москву, не объяснив никому своих намерений, и возобновил свои искания» (Анненков, т. 1, с. 278). О бале, данном Д. В. Голицыным на святках, П. А. Вяземский писал Пушкину: «А что за картина была в картинах Гончарова! Ты <-------> бы от восхищения» (письмо 2 января 1830 г.: Акад., XIV, № 426). На балу у Голицына произошло и событие, решившее участь Пушкина. Вяземский рассказывал П. И. Бартеневу, что он попросил И. Д. Лужина, который должен был танцевать с H. Н. Гончаровой, заговорить с нею и с её матерью о Пушкине с тем, чтобы по их отзыву догадаться, что они о нём думают. Мать и дочь отозвались благосклонно и велели кланяться Пушкину. Приехав в Петербург, Лужин передал этот поклон поэту (РА, 1888, кн. 2, с. 307). После этого Пушкин решился на вторичное сватовство.

7

Малиновские Анна Петровна и Екатерина Алексеевна.

8

Н. К. Загряжской позднее несомненно был послан билет с извещением о помолвке Пушкина и её племянницы. У П. В. Нащокина сохранился такой билет, им полученный, со следующим текстом: «Николай Афанасьевич и Наталья Ивановна Гончаровы имеют честь объявить о помолвке дочери своей Натальи Николаевны с Александром Сергеевичем Пушкиным, сего мая 6 дня 1830 года» (Девятнадцатый век. М., 1872, кн. 1, с. 383). Обстоятельства, вызвавшие отсрочку свадьбы, как следует из рассказа Пушкина, были ей неизвестны. Свадьба, действительно, сначала была отложена из-за материальных затруднений, потом ей помешали разразившаяся холера и смерть В. Л. Пушкина. Состоялась свадьба только 18 февраля 1831 г.

9

Николай I видел H. Н. Гончарову в Москве, на балах, в марте 1830 г. Когда 16 апреля Пушкин просил у Николая I через Бенкендорфа разрешения на женитьбу (см.: Акад., XIV, № 463), шеф жандармов отвечал: «Его императорское величество с благосклонным удовлетворением принял известие о предстоящей вашей женитьбе и при этом изволил выразить надежду, что вы хорошо испытали себя перед тем, как предпринять такой шаг, и в своём сердце и в характере нашли качества, необходимые для того, чтобы составить счастье женщины, особенно женщины столь достойной и привлекательной, как м-ль Гончарова» (Акад., XIV, № 470; подлинник по-французски).

10

В Парголове у графини Полье жила Е. И. Загряжская. О странностях графини и о её образе жизни Пушкин пишет в следующем письме.

11

Речь идёт о статуе Екатерины II. Историю этой статуи Н. О. Лернер излагает следующим образом: «В восьмидесятых годах XVIII века Потёмкин заказал в Берлине скульптору Мейеру колоссальную бронзовую статую Екатерины II. В 1782 году она была отлита, а в 1786 окончательно отделана, о чём свидетельствуют надписи: „Мейер слепил, Наукиш отлил, Мельцер отделал спустя шесть лет в 1786 году“. Но Потёмкин скончался, не успев расплатиться с немецкими художниками, и статуя осталась в Германии, а через несколько лет прадед жены Пушкина, Николай Афанасьевич Гончаров, приобрёл её и хотел поставить её в своём имении Полотняном Заводе, и впоследствии его сыну, деду жены Пушкина, Афанасию Николаевичу, при котором дела Гончаровых сильно пошатнулись, пришла мысль попробовать, нельзя ли извлечь из лежавшей в подвале статуи погребённый в ней капитал. Едва состоялась помолвка его внучки с Пушкиным, дедушка, весьма преувеличивая значение придворных связей Пушкина, — взвалил на него хлопоты по ликвидации этого дела. <...> Просимое разрешение ему было, с высочайшего соизволения, дано, о чём ему сообщили и Пушкин, и Бенкендорф. Получив разрешение, Гончаров, который раньше говорил, что ему предлагают за металл 40.000 рублей, им не воспользовался, что и спасло статую от гибели» (Речь, 1911, 30 марта, № 87). В. И. Ассонов, полемизируя с Лернером, пишет, что памятник был заказан в Берлине не Потёмкиным, а самим Н. А. Гончаровым (Изв. Калуж. Учён. Арх. Комис., 1911, вып. 21); так же излагает историю статуи и Пушкин в письме к Бенкендорфу от 29 мая 1830 г. Из этого письма можно вынести заключение, что деньги (или часть денег), вырученных за статую, были обещаны Наталье Николаевне в качестве приданого: «Неожиданно решённый брак его (А. Н. Гончарова. — Я. Л.) внучки застал его врасплох, без всяких средств и, кроме государя, разве только его покойная августейшая бабка могла бы вывести нас из затруднения» (Акад., XIV, № 487; подлинник по-французски). Об этом же свидетельствует и следующая попытка Пушкина уже от своего имени продать статую в казну. 8 июня 1832 г. Пушкин, напоминая о своей просьбе, пишет Бенкендорфу: «…статуя оказалась прекрасным произведением искусства и я посовестился и пожалел уничтожить её ради нескольких тысяч рублей. Ваше превосходительство с обычной своей добротой подали мне надежду, что её могло бы купить у меня правительство; поэтому я велел привезти её сюда. <...> Я хотел бы получить за неё 25.000 р., что составляет четвёртую часть того, что она стоила (этот памятник был отлит в Пруссии берлинским скульптором). В настоящее время статуя находится у меня (Фурштадская улица, дом Алымова)» (Акад., XV, № 763).

Однако «надежда», поданная Бенкендорфом, не оправдалась. 18 февраля 1833 г. H. Н. Пушкина обращалась к министру двора кн. П. М. Волконскому, чтобы выяснить, «хотят ли ещё приобрести эту статую». Отказ Волконского был обоснован тем, что «… очень стеснённое положение, в котором находится в настоящее время императорский двор, не позволяет ему затратить сумму столь значительную» (Акад., XV, с. 332). Статуя была продана уже после смерти Пушкина заводчику Францу Берду, который в 1845 г. продал её за 7000 руб. серебром Екатеринославскому дворянству. Памятник был поставлен в Екатеринославе (ныне Днепропетровск). Открытие его состоялось 26 октября 1846 г. (см.: М. вед., 1846, № 130). О памятнике и его истории см.: Переписка братьев Коростовцевых с бароном Франком и гр. М. С. Воронцовым по поводу сооружения памятника императрице Екатерине II в г. Екатеринославе. — РА, 1876, кн. 2, с. 410—416; Средин А. А. Полотняный Завод. — Старые годы, 1910, июнь—сентябрь, с. 23—27; П. в Яропольце, с. 48—50; Эйдельман Н. Я. Медная и негодная… — В кн.: Панорама искусств. М., 1978, с. 38—41. [Возврат к примечаниям[14], [23] и [26]]

12

По предположению Л. Б. Модзалевского, египтянка — А. О. Россет (см.: Письма, т. 2, с. 452).

13

Прорвано.

14

См. примеч. 4[11] к письму 3.

15

Кроме просьбы о разрешении расплавить статую Екатерины II А. Н. Гончаров просил Пушкина выхлопотать ему ссуду для поправки дел имения. 14 августа 1830 г. поэт писал ему о результатах своих хлопот: «По приказанию Вашему являлся я к графу Канкрину и говорил о Вашем деле, т. е. о вспоможении денежном; я нашёл министра довольно неблагосклонным. Он говорил, что сие дело зависит единственно от государя; я просил от него по крайней мере обещания не прекословить государю, если его величеству угодно будет оказать Вам от себя оное вспоможение. Министр дал мне слово.» (Акад., XIV, № 512). «Дедушка», по-видимому, был настойчив и докучал Пушкину письмами. 24 августа Пушкин отвечал ему на не дошедшее до нас письмо: «Сердечно жалею, что старания мои были тщетны и что имею так мало влияния на наших министров: я бы за счастие почёл сделать что-нибудь Вам угодное». Из этого же письма видно, что поэт ещё не терял надежды на приданое, которое «дедушка» обещал выделить для Натальи Николаевны. Он пишет: «Смерть дяди моего, Василья Львовича Пушкина, и хлопоты по сему печальному случаю растроили опять мои обстоятельства. Не успел я выдти из долга, как опять принуждён был задолжать. На днях отправляюсь я в нижегородскую деревню, дабы вступить во владение оной. Надежда моя на Вас одних. От Вас одних зависит решение судьбы моей» (Акад., XIV, № 516). Надежда эта не оправдалась, и так как Н. И. Гончарова не соглашалась выдать дочь замуж без приданого, Пушкину пришлось заложить «нижегородскую деревню», т. е. Кистенёво (см. примеч. 1 к письму 5), чтобы дать будущей тёще в долг 11 000 руб. Деньги эти так и не были возвращены поэту.

16

Речь идёт об одной из старинных копий «Бриджуотерской мадонны» Рафаэля (названной так по имени своего владельца — герцога Бриджуотера (1758— 1829)). Копия была выставлена для продажи в витрине книжного магазина Слёнина на Невском проспекте в Петербурге. Картина приписывалась Рафаэлю. Сомнение в авторстве Рафаэля выразил В. Лангер, поместивший о ней статью в «Литературной газете» (1830, 1 апр., № 19). Об этой копии см.: Кока Г. М. Пушкин перед мадонной Рафаэля. — Врем. ПК, 1964. Л., 1967, с. 38—43.

17

«В Нижний», т. е. в нижегородское имение отца Болдино Пушкин уехал 1 или 2 сентября (см. письмо П. А. Вяземского к Е. М. Хитрово от 2 сентября 1830 г.: РА, 1899, кн. 2, с. 85). С. Л. Пушкин отдал поэту «в полное и безраздельное владение» 200 душ крестьян в селе Кистенёво, расположенном недалеко от Болдина. По «записи» — официальному акту, которым он передал сыну часть недвижимого своего имущества, Пушкин был ограничен в праве владения. В записи читается: «Он, сын мой, до смерти моей волен с того имения получать доходы и употреблять их в свою пользу, так же и заложить его в казённое место или партикулярным лицам; продать же его или иным образом перевесть в постороннее владение, то сие при жизни моей ему запрещаю…» (П. и мужики, с. 74). Имение нужно было Пушкину не для ежегодного дохода, а для получения сразу крупной суммы денег. Поэтому 5 февраля 1831 г. он заложил эти 200 душ на 37 лет за 40 000 руб. За несколько дней до свадьбы поэт писал Плетнёву: «Через несколько дней я женюсь: и представляю тебе хозяйственный отчёт: заложил я моих 200 душ, взял 38 000 — и вот им распределение: 11 000 тёще, которая непременно хотела, чтоб дочь её была с приданым — пиши пропало. 10 000 Нащокину, для выручки его из плохих обстоятельств: деньги верные. Остаётся 17 000 на обзаведение и житие годичное. В июне буду у Вас и начну жить en bourgeois <по-мещански>, а здесь с тётками справиться невозможно — требования глупые и смешные — а делать нечего. Теперь понимаешь ли, что значит приданое и отчего я сердился? Взять жену без состояния — я в состоянии, но входить в долги для её тряпок — я не в состоянии. Но я упрям и должен был настоять по крайней мере на свадьбе» (Акад., XIV, № 577). Ср. воспоминания Е. А. Долгоруковой о женитьбе Пушкина, приведённые в примеч. 1[19] к письму 6. [Возврат к примечаниям [20] и [60]]

18

О ссоре с тёщей Пушкин писал В. Ф. Вяземской в последних числах августа 1830 г.: «Я уезжаю, рассорившись с г-жой Гончаровой. На следующий день после бала она устроила мне самую нелепую сцену, какую только можно себе представить. Она мне наговорила вещей, которых я по чести не мог стерпеть. Не знаю ещё, расстроилась ли моя женитьба, но повод для этого налицо, и я оставил дверь открытой настежь. <...> Ах, что за проклятая штука счастье!..» (Акад., XIV, № 518; подлинник по-французски). Душевное состояние Пушкина после ссоры нашло отражение и в письме к Плетнёву, написанном перед самым отъездом, 31 августа: «Милый мой, расскажу тебе всё, что у меня на душе: грустно, тоска, тоска. <...> Дела будущей тёщи моей расстроены. Свадьба моя отлагается день ото дня далее. Между тем я хладею, думаю о заботах женатого человека, о прелести холостой жизни. К тому же московские сплетни доходят до ушей невесты и её матери — отселе размолвки, колкие обиняки, ненадёжные примирения — словом, если я и не несчастлив, по крайней мере не счастлив. Осень подходит. Это любимое моё время — здоровье моё обыкновенно крепнет — пора моих литературных трудов настаёт — а я должен хлопотать о приданом да о свадьбе, которую сыграем бог весть когда. Всё это не очень утешно. Еду в деревню, бог весть, буду ли там иметь время заниматься, и душевное спокойствие, без которого ничего не произведёшь, кроме эпиграмм на Каченовского, Так-то, душа моя. От добра добра не ищут. Чорт меня догадал бредить о счастии, как будто я для него создан» (Акад., XIV, № 519). Неуверенность Пушкина в будущем счастье отразилась ещё в одном письме к Плетнёву — от 29 сентября 1830 г. (Акад., XIV, № 523), а также в письме к Н. И. Кривцову от 10 февраля 1831 г. (Акад., XIV, № 574) и в прозаическом отрывке 1830 г. «Участь моя решена» (И. Фейнберг едва ли прав, отрицая всякое автобиографическое значение этого отрывка. — См.: Фейнберг И. Незавершённые работы Пушкина. 6-е изд. М., 1976, с. 276—281). Вопреки сомнениям Пушкина болдинская осень 1830 г. оказалась очень плодотворной (см. примеч. 3[30] к письму 8).

19

Письмо, за которое Пушкин благодарит невесту, было получено им в этот же день. В одной из черновых тетрадей им сделана запись: «9 сентября. Письмо от Natalie» (Рукою П., с. 68). Это письмо, как и другие письма Натальи Николаевны к Пушкину, неизвестно (см.: вступ. ст., с. 106). О его содержании можно судить по письму Пушкина к Плетнёву от 9 сентября 1830 г.: «Я писал тебе премеланхолическое письмо (речь идёт о письме от 31 августа. — Я. Л.; см. примеч. 2 к письму 5), милый мой Пётр Александрович, да ведь меланхолией тебя не удивишь, ты сам на это собаку съел. Теперь мрачные мысли мои порассеялись; приехал я в деревню и отдыхаю. <...> Ты не можешь вообразить, как весело удрать от невесты да и засесть стихи писать. Жена не то, что невеста. Куда! Жена свой брат. При ней пиши сколько хошь. А невеста пуще цензора Щеглова, язык и руки связывает… Сегодня от своей получил я премиленькое письмо; обещает выдти за меня и без приданого. Приданое не уйдёт. Зовёт меня в Москву — я приеду не прежде месяца…» (Акад., XIV, № 522). Свои письма к Пушкину Наталья Николаевна писала часто под диктовку матери. Екатерина Алексеевна Долгорукова, близкая подруга Натальи Николаевны до её замужества, вспоминала: «Пушкин оставался женихом чуть ли не целый год до свадьбы. Когда он жил в деревне, Наталья Ивановна не позволяла дочери самой писать к нему письма, а приказывала ей писать всякую глупость и между прочим делать ему наставления, чтобы он соблюдал посты, молился богу и пр. Наталья Николаевна плакала от этого». В этих же воспоминаниях содержатся любопытные подробности, связанные с женитьбой Пушкина: «Пушкин настаивал, чтобы поскорее их обвенчали. Но Наталья Ивановна напрямик ему объявила, что у неё нет денег. Тогда Пушкин заложил именье, привёз денег и просил шить приданое. Много денег пошло на разные пустяки и на собственные наряды Натальи Ивановны. В самый день свадьбы она послала сказать ему, что надо ещё отложить, что у неё нет денег на карету или на что-то другое. Пушкин опять послал денег. Венчались в приходе невесты у Большого Вознесения. Во время венчания нечаянно упали с налоя крест и Евангелие, когда молодые шли кругом. Пушкин весь побледнел от этого. Потом у него потухла свечка. Tous les mavais augures <все плохие предзнаменования>, — сказал Пушкин» (П. в воспоминаниях, т. 2, с. 138—139). [Возврат к примечанию[17]]

20

Имеется в виду деревня Кистенёво (см. примеч. 1[17] к письму 5).

21

Холера. (Латин.)

22

О том, что холера («Cholera morbus») подбирается к Нижнему Новгороду, Пушкин знал ещё перед отъездом из Москвы. В одном из набросков к будущим «Запискам» он рассказывает: «Перед моим отъездом Вяземский показал мне письмо, только что им полученное: ему писали о холере, уже перелетевшей из Астраханской губернии в Саратовскую. По всему видно было, что она не минует и Нижегородской (о Москве мы ещё не беспокоились). Я поехал с равнодушием, коему был обязан пребыванию моему между азиатцами. Они не боятся чумы, полагаясь на судьбу и на известные предосторожности, а в моём воображении холера относилась к чуме, как элегия к дифирамбу» (Акад., XII, № 309).

23

В тот же день, 9 сентября, Пушкин отвечает А. Н. Гончарову, который продолжал докучать ему своими просьбами (см. примеч. 4[11] к письму 3): «Из письма (письмо Гончарова до нас не дошло. — Я. Л.), которое удостоился я получить, — пишет поэт, — с крайним сожалением заметил я, что Вы предполагаете во мне недостаток усердия. Примите, сделайте милость, моё оправдание. Не осмелился я взять на себя быть ходатаем по Вашему делу единственно потому, что опасался получить отказ, не впору приступая с просьбою к государю или министрам. Сношения мои с правительством подобны вешней погоде: поминутно то дождь, то солнце. А теперь нашла тучка…». Далее Пушкин советует А. Н. Гончарову направить царю через Бенкендорфа просьбу о «временном вспоможении» (Акад., XIV, № 521).

24

Е. Н. и А. Н. Гончаровы.

25

Правильное название города — Богородск, уездный город Московской губернии; в нём была одна из пограничных застав (см.: РА, 1893, кн. 3, с. 98). О своей первой попытке прорваться через карантины в Москву Пушкин рассказал по свежим впечатлениям, после возвращения в Болдино, в заметке о холере. В этой заметке он писал: «Я занялся (в Болдине. — Я. Л.) моими делами, перечитывая Кольриджа, сочиняя сказки и не ездя по соседам. Между тем начинаю думать о возвращении и беспокоиться о карантине. Вдруг 2 октября получаю известие, что холера в Москве. Страх меня пронял — в Москве… но об этом когда-нибудь после. Я тотчас собрался в дорогу и поскакал. Проехав 20 вёрст, ямщик мой останавливается: застава! Несколько мужиков с дубинами охраняли переправу через какую-то речку. Я стал расспрашивать их. Ни они, ни я хорошенько не понимали, зачем они стояли тут с дубинами и с повелением никого не пускать. Я доказывал им, что вероятно где-нибудь да учреждён карантин, что я не сегодня, так завтра на него наеду, и в доказательство предложил им серебряный рубль. Мужики со мной согласились, перевезли меня и пожелали многие лета» (Акад., XII, 310). Но далеко от Болдина уехать не удалось. Около 29 октября поэт писал Плетнёву: «Я сунулся было в Москву, да узнав, что туда никого не пускают, воротился в Болдино да жду погоды» (Акад.. XIV, № 528). [Возврат к примечанию[51]]

26

Это письмо А. Н. Гончарова неизвестно. «Бабушка» — статуя Екатерины II (см. примеч. 4[11] к письму 3).

27

Эту легенду о Л. А. Пушкине поэт повторяет и в так называемом «Начале автобиографии»: «Дед мой был человек пылкий и жестокий. Первая жена его, урождённая Воейкова, умерла на соломе, заключённая им в домашнюю тюрьму за мнимую или настоящую её связь с французом, бывшим учителем его сыновей, и которого он весьма феодально повесил на чёрном дворе…» (Акад., XII, с. 311). Факт с повешенным учителем опровергается формулярным списком о службе Л. А. Пушкина, где значится, что он «за непорядочные побои находящегося у него в службе венецианца Харлампия Меркади был под следствием, но по именному указу поведено его, Пушкина, из, монаршей милости простить» (Письма, т. 2, с. 469). Отец поэта, прочитав опубликованные в апреле 1840 г. в «Сыне Отечества» отрывки из «Записок» А. С. Пушкина, счёл необходимым вступиться за «священную память» своего отца и писал по этому поводу: «История о французе и первой жене его много увеличена. Отец мой никогда не вешал никого, не содержался в крепости двух лет. — Он находился под домашним арестом это правда, но пользовался свободой. В поступке его с французом содействовал ему родной брат его жены, Александр Матвеевич Воейков: сколько я знаю, это ограничилось телесным наказанием, — и то я не выдаю за точную истину. Знаю, что отец мой и в счастливом супружестве с моей матерью, на которой он женился шестнадцати лет, с нежностию вспоминал о первой жене своей» (Современник, 1840, т. 19, с. 102—106). О полемическом выступлении С. Л. Пушкина см.: Эйдельман Н. Я. В родню свою неукротим. — Знание — сила, 1981, № 1, с. 34—36). Ошибка Пушкина объясняется тем, что о характере и поступках Л. А. Пушкина в семье старались не говорить. Заключая рассказ о деде, поэт пишет: «Всё это я знаю довольно темно. Отец мой никогда не говорит о странностях деда, а старые слуги давно перемерли» (Акад., XII, 311).

28

Холера появилась в Москве в 10-х числах сентября. В дневнике П. А. Вяземского 3 октября записано: «Сегодня минуло две недели, что я узнал о существовании холеры в Москве» (Вяземский, т. 9, с. 140). Въезд в Москву был закрыт 1 октября 1830 г. (см. в письме Ф. Кристина к С. А. Бобринской от 2 октября 1830 г.: «Со вчерашнего дня Москва заперта, в течение 12 дней её покинуло 60 тысяч человек. Теперь никто не выедет и не въедет без нового распоряжения… Все кричат о страшной опасности…» (РА, 1884, кн. 3, с. 141).

29

Имя этой женщины не установлено. О ней же Пушкин пишет Е. М. Хитрово уже около 20 июня 1831 г. из оцепленного карантинами Царского Села: «Итак, у вас появилась холера; впрочем, не бойтесь. Это та же история, что и с чумой; порядочные люди от неё не умирают, как говорила маленькая гречанка. Надо надеяться, что эпидемия окажется не слишком сильной, даже среди простого народа» (Акад., XIV, № 615; подлинник по-французски).

30

Знаменитая «Болдинская осень» для Пушкина была особенно плодотворной. Вернувшись в Москву, он писал Плетнёву: «Скажу тебе (за тайну) что и в Болдине писал, как давно уже не писал. Вот что я привёз сюда: 2 последние главы Онегина, 8-ую и 9-ую, совсем готовые в печать. Повесть, писанную октавами (стихов 400) („Домик в Коломне“. — Я. Л.), которую выдадим Anonyme. Несколько драматических сцен, или маленьких трагедий, именно: Скупой рыцарь, Моцарт и Салиери, Пир во время чумы и Д.<он> Жуан. Сверх того написал около 30 мелких стихотворений. Хорошо? Ещё не всё: (Весьма секретное). Написал я прозою 5 повестей („Повести Белкина“. — Я. Л.), от которых Баратынский ржёт и бьётся — и которые напечатаем также Anonyme. Под моим именем нельзя будет, ибо Булгарин заругает» (Акад., XIV, № 546). [Возврат к примечанию[18]]

31

Полиньяк Жюль-Август-Арман-Мари (1780—1847) — министр иностранных дел при французском короле Карле X, был арестован во время Июльской революции 1830 г. и приговорён к пожизненному заключению (освобождён в 1836 г.). Революционные круги требовали его казни, а монархисты утверждали, что оснований для суда нет. Пушкин считал, что необходимы суд и казнь, и заключил в августе 1830 г. пари с Вяземским (на бутылку шампанского), казнят ли министра. 29 сентября 1830 г. он спрашивал Плетнёва: «Месяц я здесь прожил, <...> не читая журналов, так что не знаю, что делает Филип [Август] и здоров ли Полиньяк» (Акад., XIV, № 523). 5 ноября в письме к Вяземскому он вспоминает о пари: «Кстати: о Лизе голенькой <Е. М. Хитрово> не имею никакого известия. О Полиньяке тоже. Кто плотит за шампанское, ты или я? Жаль, если я» (Акад., XIV, № 534).

32

Это письмо H. Н. Гончаровой к Пушкину, как и другие её письма к нему, неизвестно (см.: вступ. ст., с. 105—106).

33

Речь идёт о Полотняном заводе — имении Гончаровых, расположенном недалеко от Калуги.

34

После ссоры Пушкина с тёщей слухи о том, что его свадьба расстроилась, распространялись в обществе. Так, например, они дошли до жившего в своей деревне А. С. Хомякова, который летом 1830 г. просил Н. А. Муханова сказать ему «словечко» «о графе Закревском и о свадьбе Пушкина», прибавляя при этом «Je deviens commère» (Я становлюсь сплетником) (Хомяков А. С. Соч. М., 1900, т. 8, с. 23). По-видимому, дошли эти слухи и до Е. М. Хитрово. Отвечая на её письмо (не дошедшее до нас), Пушкин пишет: «Что до известия о моём разрыве с невестой, то оно ложно и основано лишь на моём долгом отсутствии и на обычном моём молчании по отношению к друзьям» (Акад., XIV, № 548; подлинник по-французски). С. Л. Пушкин повторял свои опасения и в следующих письмах к сыну (см. письмо 11). Эти письма С. Л. Пушкина до нас не дошли.

35

В буквальном переводе: «вернёмся к нашим баранам» — слова судьи из средневекового фарса об адвокате Патлене, где при разборе дела о баранах участники суда постоянно отвлекаются от сути спора.

36

Из окон гончаровского дома на Никитской была видна лавка гробовщика Адриана, рассказы о котором могли послужить толчком к созданию повести «Гробовщик», законченной Пушкиным в Болдине (см.: Мартынов А. А. Московская старина. — РА, 1878, кн. 1, с. 171—172).

37

Прорвано.

38

Вторая попытка Пушкина уехать из Болдина относится к концу первой декады ноября. Около 5 ноября он писал П. А. Осиповой: «Проклятая холера! Ну, как не сказать, что это злая шутка судьбы? Несмотря на все усилия, я не могу попасть в Москву; я окружён целою цепью карантинов, и притом со всех сторон, так как Нижегородская губерния — самый центр заразы. Тем не менее, после завтра я выезжаю, и бог знает, сколько [дней] месяцев мне потребуется, чтобы проехать эти 500 вёрст, на которые обыкновенно я трачу двое суток» (Акад., XIV, № 535; подлинник по-французски). Об этой попытке см. в воспоминаниях В. В. Ульянина (примеч. 4[45] к письму 12). [Возврат к примечанию[51]]

39

О 14 карантинах Пушкин писал Наталье Николаевне 4 ноября. По-видимому, она навела справки и в ответном письме разъясняла Пушкину действительную обстановку.

40

Князь Шаликов Пётр Иванович — издатель «Дамского журнала» и «Московских ведомостей». «Московские ведомости» Пушкин получал в Болдине (см. в его письме к М. П. Погодину от начала ноября 1830 г.: «Из Моск. Ведомостей, единственного журнала, доходящего до меня, вижу, любезный и почтенный Михайло Петрович, что вы не оставили Матушки нашей» (Акад., XIV, № 533)).

41

Прорвано.

42

Имеется в виду Анна Сергеевна Голицына.

43

Николай I приехал в холерную Москву, чтобы своим личным присутствием успокоить её жителей. Узнав об этом, Пушкин писал П. А. Вяземскому 5 ноября 1830 г.: «Каков государь? молодец! того и гляди, что наших каторжников простит — дай бог ему здоровье!» (Акад., XIV, № 534). Как известно, надежды на «прощение каторжников» (т. е. декабристов) не оправдались. Однако теми же настроениями, что и восторженные слова в письме к Вяземскому, было вызвано стихотворение «Герой», под которым при публикации проставлена дата: «29 сентября 1830» — день приезда царя в Москву. Посылая стихотворение М. П. Погодину, Пушкин опасался, что его могут обвинить в лести царю (как это было после публикации в 1826 г. «Стансов»); поэтому он просил Погодина: «Напечатайте, где хотите, хоть в Ведомостях — но прошу вас и требую именем нашей дружбы не объявлять никому моего имени» (Акад., XIV, № 533). Стихотворение было напечатано анонимно в № 1 «Телескопа» за 1831 г.

44

По распоряжению Николая I Москва с 1 октября была оцеплена «и никто из оной не выпускаем, а равно и впускаем в оную не был, кроме следующих с жизненными и другими необходимыми припасами». 14 октября для выезжающих был установлен 14-дневный карантин. Так продолжалось до 6 декабря 1830 г. (РА, 1893, кн. 3, с. 100). М. П. Погодин писал по этому поводу Ç. П. Шевырёву: «6-го декабря, в день Николая чудотворца и государевых именин, снято наружное оцепление, которое очень стесняло жителей. Ты не можешь себе представить, что это была за радость: нарочно иные ездили прогуляться за заставу, чтоб только воспользоваться этим правом. Как бы скорее сжить её (холеру. — Я. Л.) с рук? Устали!» (РА, 1882, кн. 3, с. 179). Пушкин, выехавший из Болдина в самом конце ноября, 1 декабря был задержан в Платовском карантине (см. письмо 13), но разрешение свободного въезда в Москву сократило срок его пребывания в карантине вместо положенных двух недель до трёх-четырёх дней.

45

В. В. Ульянин, Лукояновский предводитель дворянства, рассказывал впоследствии П. М. Языкову об этом эпизоде: «Во время холеры <...> мне поручен был надзор за всеми заставами со стороны Пензенской и Симбирской губерний. А. С. Пушкин в это самое время, будучи женихом, находился в поместье отца своего, селе Болдине. Я отношусь к нему учтиво, предлагая принять самую лёгкую должность. Он отвечает мне, что не будучи помещиком здешней губернии, он не обязан принимать должность. Я опять пишу к нему и прилагаю министерское распоряжение, по коему никто не мог отказываться от выполнения должностей. И за тем он не согласился и просил меня выдать ему свидетельство на проезд в Москву. Я отвечал, что за невыполнением первых моих отношений свидетельства выдать не могу. Он отправился так, на удалую; но во Владимирской губернии был остановлен и возвратился в Болдино. Между тем в Лукоянов приехал министр и был чрезвычайно доволен всеми моими распоряжениями. „Нет ли у вас из дворян таких, кои уклонялись бы от исполнения должностей?“ — „Все действовали усердно за исключением нашего стихотворца А. С. Пушкина“. — „Как он смел это сделать? Покажите мне всю вашу переписку с ним“. Вследствие этого Пушкин получил строгое предписание министра и принял должность». Дальше Ульянин рассказывает, как он встретился с Пушкиным уже в Петербурге, в Английском клубе, и как тот сказал ему: «Кажется, это вы меня так притесняли во время холеры?» (РА, 1874, кн. 1, с. 799—800). [Возврат к примечанию[38]]

46

Документы эти, приложенные к его письму, не сохранились. По предположению Б. Л. Модзалевского, это была переписка Пушкина с Ульяниным (Письма, т. 2, с. 482).

47

^aВ автографе описка: Его.

48

Текст письма расположен ниже и на обороте следующего письма Д. Языкова к Пушкину от 22 ноября 1830 г.: «Милостивый государь! Спешу отослать вам свидетельство на выезд, которое я получил для вас. Я сочувствую вашему положению, так как сам имею родственников в Москве, и мне понятно ваше желание туда вернуться. Очень рад, что мог быть вам полезен при этом обстоятельстве и, желая вам счастливого пути, остаюсь, милостивый государь, с совершенным уважением, Ваш нижайший слуга Дмитрий Языков» (Акад., XIV, № 538; подлинник по-французски).

49

Платава или Плотава — деревня в Богородецком уезде Московской губернии, в 72 верстах от Москвы, на Нижегородском тракте.

50

Пушкин имеет в виду своё письмо от 26 ноября 1830 г. (см.: наст. изд., с. 20—21 [См. письмо 12. — Прим. lenok555]).

51

Пушкин два раза пытался выезжать из Болдина. П. А. Плетнёву он писал 9 декабря 1830 г.: «Милый! Я в Москве с 5 декабря. Нашёл тёщу озлобленную на меня, и насилу с нею сладил — но слава богу — сладил. Насилу прорвался я и сквозь карантины — два раза выезжал из Болдина и возвращался. Но слава богу, сладил и тут» (Акад., XIV, № 546). О попытках Пушкина уехать из Болдина см.: примеч. 1[25] к письму 7 и примеч. 1[38] к письму 11.

52

О беспорядках, которые производили карантины в стране, Пушкин писал в дневниковой записи 26 июля 1831 г.: «В прошлом году карантины остановили всю промышленность, заградили путь обозам, привели в нищету подрядчиков и извозчиков, прекратили доходы крестьян и помещиков и чуть не взбунтовали 16 губерний. Злоупотребления неразлучны с карантинными постановлениями, которых не понимают ни употребляемые на это люди, ни народ. Уничтожьте карантины, народ не будет отрицать существование заразы, станет принимать предохранительные меры и прибегнет к лекарям и правительству; но покамест карантины тут, меньшее зло будет предпочтено большему и народ будет более беспокоиться о своём продовольствии, о угрожающей нищете и голоде, нежели о болезни неведомой и коей признаки так близки к отраве» (Акад., XII, 199— 200).

53

Пушкин выехал из Петербурга в Москву 3 декабря (см. письмо 17). 24 ноября он писал Бенкендорфу: «Неотложные дела требуют моего присутствия в Москве, и я, не будучи ещё окончательно зачислен на службу, принуждён отлучиться на две-три недели, не имея иного разрешения, как от одного лишь квартального. Считаю своим долгом поставить о том в известность Ваше превосходительство» (Акад., XIV, № 704; подлинник по-французски). 4 декабря, т. е. на следующий день после отъезда Пушкина, вышло постановление об определении его на службу в Коллегию Министерства иностранных дел (подробности о зачислении его на службу см.: Дела III отд., с. 122; Гастфрейнд. Документы, с. 2, 17, 29—31). По предположению Л. Б. Модзалевского, письмо к Бенкендорфу и отъезд Пушкина в Москву дали толчок к оформлению его служебного положения (Письма, т. 3, с. 442). «Неотложные дела», о которых Пушкин пишет Бенкендорфу, — устройство денежных дел, в первую очередь расчётов с Л. И. Жемчужниковым, В. С. Огонь-Догановским и П. В. Нащокиным. По свидетельству П. В. Анненкова, занятые у Жемчужникова деньги, возможно, были проиграны Пушкиным в карты (см.: Модзалевский Б. Л. Пушкин. Л., 1929, с. 357). Следует отметить, что долги, за которые поэт расплачивался с Жемчужниковым и Огонь-Догановским, были сделаны им ещё до женитьбы, даже до поездки в Болдино в 1830 г. Сам Пушкин, обращаясь в январе 1832 г. к М. О. Судиенке с просьбой ссудить ему на два года 25 000 руб., писал: «Надобно тебе сказать, что я женат около года, и что вследствии сего образ жизни моей совершенно переменился, к неописанному огорчению Софьи Остафьевны и кавалергардских шаромыжников. От карт и костей отстал я более двух лет; на беду мою я забастовал будучи в проигрыше, и расходы свадебного обзаведения, соединённые с уплатою карточных долгов, расстроили дела мои» (Акад., XV, № 722). [Возврат к примечанию[60]]

54

^а маршрут, дневник путешествия.

55

«Иван Выжигин» (совершенно очаровательно!). (Нем. и франц.)

56

«Иван Выжигин» — роман Ф. В. Булгарина, пользовавшийся большой популярностью в мещанской среде. Ёмкую характеристику романа и его читателей дал И. В. Киреевский: «Пустота, безвкусие, бездушность, нравственные сентенции, выбранные из детских прописей, неверность описаний, приторность шуток — вот качества сего сочинения, качества — которые составляют его достоинство, ибо они делают его по плечу простому народу и той части нашей публики, которая от азбуки и катехизиса приступает к повестям и путешествиям. Что есть люди, которые читают Выжигина с удовольствием и, следовательно, с пользою, это доказывается тем, что Выжигин расходится. Но где же эти люди? — спросят меня. — Мы не видим их, точно так же, как и тех, которые наслаждаются Сонником и книгою О клопах; но они есть, ибо и Сонник, и Выжигин, и О клопах раскупаются во всех лавках» (Денница … на 1830 год. М., 1830, с. LXXIII—LXXIV).

57

«Старая квартира» Нащокина находилась в Большом Николо-Песковском пер., в доме Годовиковой.

58

Очевидно, эти слова Натальи Николаевны были ответом на следующие строки из письма Нащокина к Пушкину от 2 сентября 1831 г.: «Почтение моё Натальи Николаевне — как человек мнительный и несколько с воображением, я предполагаю — что работа, предназначенная по милостивому вниманию Натальи Николаевны мне, — докончена и перешла в руки ближайшие; — чтобы не сделать ошипки, напишу русскими буквами французскую пословицу: ле абсан он тужур тор <отсутствующие всегда неправы>, — не так ли, ибо я давно жду посылок от тебя…» (Акад., XIV, № 670). Речь шла о вышивке, которую Наталья Николаевна делала для Нащокина. См. в письме к нему Пушкина от 26 июня 1831 г.: «Шитьё её для тебя остановилось за неимением чёрного шёлка. Всё холера виновата.» (Акад., XIV, № 619).

59

Так называемый Нащокинский домик — двухэтажный домик из красного дерева, умещающийся на ломберном столе, воспроизводящий в уменьшенном виде обстановку квартир П. В. Нащокина (в 1830—1836 гг. он переменил 5 квартир), в которых постоянно останавливался Пушкин во время своих приездов в Москву. Историю домика и его современное состояние см.: Назарова Г. И. 1) Нащокинский домик. — В кн.: Пушкин и его время. Л., 1962, с. 499—510; 2) Нащокинский домик. Л., 1971. [Возврат к примечаниям [110] и [489]]

60

О «неотложных делах» Пушкина в Москве см. в примеч. 1[53] к письму 15. До поездки в Москву уладить свои денежные дела с Догановским (выручить его «из сетей Догановского»: Акад., XIV, № 643) Пушкин поручил Нащокину. 26 июня 1831 г. он писал ему: «Напиши ко мне, к какому времени явиться мне в Москву за деньгами, да у Вас ли Догановский? Если у вас, так постарайся с ним поговорить, т. е. поторговаться, да и кончи дело, не дожидаясь меня…» (Акад., XIV, № 619). Поручая Нащокину выкупить у Догановского свой вексель, Пушкин рассчитывал, что Нащокин сделает это, вернув ему свой долг (см. примеч. 1[17] к письму 5). 21 июля он вновь напоминает Нащокину: «С Догановским не худо, брат, нам пуститься в разговоры или переговоры — ибо срок моему первому векселю истекает» (Акад., XIV, № 636). Однако из переговоров Нащокина с Догановским ничего не вышло (см. письма Нащокина к Пушкину от 15 июля, 18 августа, 30 сентября: Акад., XIV, № 630, 658 а 684 и письма Пушкина к Нащокину от 7 и 22 октября: Акад., XIV, № 687 и 694), и Пушкину пришлось самому ехать в Москву. С Догановским он, видимо, расплатился, но Жемчужникову уплатил только часть долга. На векселе на 12 500 руб., выданном Жемчужникову летом 1830 г., с рассрочкой на два года, есть расписка последнего в получении от Пушкина 24 декабря 1831 г. 7500 руб. (см.: Арх. опеки, с. 60). Остаток долга был уплачен Жемчужникову уже после смерти поэта Опекой над его детьми и имуществом (см.: Там же, с. 11). [Возврат к примечанию[79]]

61

В 1831 г. Пушкин заложил у купца Н. А. Вейера бриллианты своей жены (см.: РА, 1904, кн. 3, с. 442; 1902, кн. 1, с. 56). Собираясь в Москву, он надеялся их выкупить. 22 октября 1831 г. он писал Нащокину: «Не приехать ли мне самому в Москву? а мне что-то очень хочется с тобою поболтать, да я бы сам кой-какие дела обработал; напр. брилианты жены моей, которые стараюсь спасти от банкрутства тёщи моей и от лап Семёна Фёдоровича. Дедушка свинья; он выдаёт свою третью наложницу замуж с 10,000 приданого, а не может заплатить мне моих 12,000 — и ничего своей внучке не даёт» (Акад., XIV, № 694). Выкупить бриллианты Натальи Николаевны в этот приезд Пушкин не смог. Они были выкуплены в феврале 1832 г. (см. письма Пушкина к Нащокину от 8, 10 и около 29 января, от первой половины февраля 1832 г., а также письмо А. Ф. Рохманова, доверенного лица Пушкина и Нащокина, к Пушкину от 9 февраля 1832 г.: Акад., XV, № 721, 729, 735, 736). [Возврат к примечаниям [74] и [80]]

62

«Ростовщиком» Пушкина называла тёща, распространяя по Москве слухи о его скупости. Приведём отрывок из письма Пушкина к Н. И. Гончаровой от 26 июня 1831 г., написанного вскоре после отъезда поэта с женой из Москвы. Это письмо характеризует отношения Пушкина с тёщей и атмосферу, в которой он очутился сразу после свадьбы: «Я был вынужден уехать из Москвы во избежание неприятностей, которые под конец могли лишить меня не только покоя; меня расписывали моей жене как человека гнусного, алчного, как презренного ростовщика, ей говорили: ты глупа, позволяя мужу и т. д. Согласитесь, что это значило проповедовать развод. Жена не может, сохраняя приличие, говорить себе, что муж её бесчестный человек, а обязанность моей жены — подчиняться тому, что я себе позволю. Не восемнадцатилетней женщине управлять мужчиной, которому 32 года. Я проявил большое терпение и мягкость, но, по-видимому, и то и другое было напрасно. Я ценю свой покой и сумею его себе обеспечить.

Когда я уезжал из Москвы, вы не сочли нужным поговорить со мной о делах; вы предпочли пошутить по поводу возможности развода, или что-то в этом роде. Между тем мне необходимо окончательно выяснить ваше решение относительно меня. Я не говорю о том, что предполагалось сделать для Натали; это меня не касается, и я никогда не думал об этом, несмотря на мою алчность. Я имею в виду 11 тысяч рублей, данные мною взаймы. Я не требую их возврата и никоим образом не тороплю вас. Я только хочу в точности знать, как вы намерены поступить, чтобы я мог сообразно этому действовать» (Акад., XIV, № 620; подлинник по-французски). По предположению Б. Л. Модзалевского, это письмо Пушкина не было получено Гончаровой, так как H. Н. Пушкина успела его удержать (см.: Модзалевский Б. Л. Пушкин. Л., 1929, с. 364). На копии с этого письма, сделанной П. В. Анненковым, рукой Анненкова записано: «Дело в том, что он на приданое жены дал её семейству своих 11 000 и вместо благодарности получил название ростовщика за то, что раздосадованный их оскорблениями, предъявил на них свои права. В Москве он продал брильянты жены, чтобы расплатиться с Жемчужниковым и устроить денежное дело между Нащокиным и Догановским» (Письма, т. 3, с. 310).

63

Николай I, Александра Фёдоровна и принц Гольштейн-Ольденбургский пробыли в Москве с 11 октября по 25 ноября 1831 г. (см. об этом в письмах А. Я. Булгакова: РА, 1902, кн. 1, с. 95—153).

64

Комендантская лестница — в Зимнем дворце.

65

По-видимому, имеются в виду визитные билеты Пушкина (ср. в письме 19). Снимок с визитной карточки Пушкина см.: Временник Пушкинского Дома на 1913 год. СПб., 1913, с. V.

66

Пушкин состоял членом московского Английского клуба с 1829 по 1833 г. Помещался он на Б. Дмитровке, 11, затем — на Тверской, 59. Сравнение московского и петербургского Английских клубов см. в письме 46. [Возврат к примечанию[164]]

67

Об аукционе, который посетил Пушкин, имеется следующее «Объявление» в № 93 «Московских ведомостей» за 21 ноября 1831 г.: «Содержатель конторы частных справок и комиссий честь имеет известить, что по случаю продажи с аукционного торга вещей, принадлежащих г-ну Власову, в оной конторе аукционная продажа по средам и субботам отменяется, а производиться будет по воскресеньям с 11 ч. утра впредь до уведомления. Продаваться будут оригинальные картины разных мастеров, брилиант шести каратов, разные фарфоровые вещи, бронзовая машина, наз. оракул и разные другие вещи. Контора на Лубянской площади в д. кн. Долгорукова. Московский купец В. Бутлер».

68

Поэт Фёдор Фоминский.

69

См. примеч. 2[2] к письму 1.

70

Василий Михайлович Калашников.

71

Его возлюбленная — Меланья Семёнова, которую дала в приданое дочери Н. И. Гончарова. Вскоре В. М. Калашников женился на М. Семёновой, и Калашниковы продолжали жить у Пушкиных (см.: П. и мужики, с. 168).

72

^а вообще сменить всю прислугу (буквально: очистить дом).

73

Речь идёт об уплате долгов Л. И. Жемчужникову и В. С. Огонь-Догановскому (см. примеч. 1 к письму 15).

74

По предположению Л. Б. Модзалевского (см.: Письма, т. 2, с. 454), о действиях «дедушки», которым Пушкин хотел помешать, поэт писал Нащокину 22 октября 1831 г. (см. примеч. 6[61] к письму 16). Очевидно, А. Н. Гончаров предпринимал какие-то шаги, чтобы получить деньги для своей наложницы.

75

По-видимому, имеются в виду графини Ивелич, Екатерина Марковна и Александра Марковна.

76

Речь идёт о письме Бенкендорфа от 10 декабря 1831 г. (Акад., XIV, № 712), которое было ответом на письмо Пушкина, написанное накануне отъезда в Москву, 24 ноября 1831 г. (Там же, № 704). Пушкин посылал Бенкендорфу текст стихотворения «Моя родословная» и объяснял причину, вызвавшую его написание. Причиной был известный выпад Булгарина против Пушкина. Во «Втором письме из Карлова» (Северная пчела, 1830, 7 августа) Булгарин писал о некоем литераторе, претендующем на благородное происхождение, дед которого, бедный негритёнок, якобы был куплен пьяным матросом за бутылку рома. Бенкендорф передавал Пушкину мнение Николая I, написавшего на пушкинском письме: «Столь низкие и подлые оскорбления, как те, которыми его угостили, бесчестят того, кто их произносит, а не того, к кому они обращены. Единственное оружие против них — презрение. <...> Что касается его стихов, то я нахожу, что в них много остроумия, но более всего желчи. Для чести его пера и особенно его ума будет лучше, если он не станет распространять их» (Акад., XIV, № 712; подлинник по-французски). Стихотворение распространилось в списках. П. П. Вяземский позднее писал: «Распространение этих стихов, несмотря на увещания моего отца, несомненно вооружило против Пушкина много озлобленных врагов, и более вооружило против него при кончине целую массу влиятельных семейств в Петербурге…» (П. в воспоминаниях, 1985, т. 2, с. 188—189).

77

Наталья Николаевна, возможно, посылала Пушкину свои стихи. О том, что она писала стихи, свидетельствует В. П. Безобразов. Описывая Полотняный завод в письме к Я. К. Гроту, он сообщает: «… я читал в альбоме стихи Пушкина к своей невесте и её ответ, также в стихах. По содержанию, весь этот разговор в альбоме имеет характер взаимного объяснения в любви» (Грот Я. К. Пушкин, его лицейские товарищи и наставники. СПб., 1899, с. 132). Альбом этот неизвестен.

78

а головокружение

79

К «празднику», т. е. к рождеству, Пушкин приехать не успел, так как свои «дела» он закончил только 24 декабря — в этот день он вернул Жемчужникову часть долга (см. примеч. 5[60] письму 16) и рассчитался с Нащокиным (см.: Искусство, 1923, № 1, с. 314). В этот же день он выехал из Москвы в Петербург и прибыл, очевидно, 27 декабря.

80

См. примеч. 6[61] к письму 16.

81

Ср. описание Пушкина с письмом самого Нащокина к Пушкину от 10 января 1833 г.: «Народу у меня очень много собираются, со всяким надо заниматься — а для чего — так богу угодно: ни читать — ни писать время нет — только и разговору здравствуйте, подай трупку, чаю. Прощайте очень редко — ибо у меня опять ночуют и по утру не простясь уходят. Вот каково на этом свете — на том хуже быть не может» (Акад., XV, № 783). Обстановка в доме Нащокина изменилась после его женитьбы в 1834 г. на Вере Александровне Нагаевой (Нарской).

82

Мазь из лавровых ягод, которая использовалась при лечении от ревматизма.

83

Пушкин приехал в Москву 21 сентября и пробыл там до 10 октября. О дне отъезда его писал П. В. Киреевский Н. М. Языкову: «Пушкин был недели две в Москве и третьего дня уехал» (ИВ, 1883, № 12, с. 535). Полицейские донесения сообщают неверные даты — 10 и 16 октября (см.: КА, 1929, кн. 37, с. 243; ср.: РА, 1876, кн. 2, с. 236—237).

84

Библейский герой, которого пыталась соблазнить Пантифрея, жена одного из приближённых фараона.

85

Сара — сожительница Нащокина, цыганка Ольга Андреевна. Пушкин сравнивает её с библейской героиней, намекая на её попытки помешать браку Нащокина и В. А. Нарской.

86

Ср. в воспоминаниях В. А. Нащокиной: «Поэт очень любил московские бани, и всякий свой приезд в Москву они вдвоём с Павлом Войновичем брали большой номер с двумя полками и подолгу парились в нём. Они, как объясняли потом, лёжа там, предавались самой задушевной беседе, в полной уверенности, что уж там их никто не подслушает» (П. в воспоминаниях, т. 2, с. 204).

87

В этот день в Малом театре давали абонементный спектакль. Шли три водевиля: «Le philtre champenois» («Шампанский любовный напиток»), «Une heure de prison» («Час тюремного заключения») и «Verter» («Вертер») (см.: Пушкин в Москве. М., 1930, с. 81). Спектакль начинался в 6 часов 30 минут вечера.

88

Речь идёт о гостинице «Англия», которая помещалась в доме Л. Н. Обера в Глинищевском переулке (см.: Чулков Н. П. Пушкин-москвич. — В кн.: Пушкин в Москве. М., 1930, с. 65).

89

Пушкин, по-видимому, собирался говорить с Бенкендорфом по поводу затеваемого издания газеты. Собираясь в Москву, он намеревался обсудить её программу с московскими литераторами (см. его письмо к М. П. Погодину от первой половины сентября 1832 г.: Акад., XV, № 768). Об издании газеты Пушкин начал хлопотать в мае-июне 1831 г. (см. черновой вариант его записки к Бенкендорфу от 19 июля — 10 августа 1830 г.: Акад., XIV, Деловые бумаги, № 7; и беловой текст — от 27 мая 1832 г.: Акад., XV, № 10). Предварительное разрешение было получено в устной беседе с Бенкендорфом в конце мая — начале июня 1832 г. В письме к И. В. Киреевскому от 11 июня 1832 г. Пушкин сообщал, что ему «разрешили на днях политическую и литературную газету» (Акад., XV, № 764) и просил Киреевского, H. М. Языкова и др. в ней сотрудничать; о том же он писал и Погодину (см.: Акад., XV, № 765). 16 сентября 1832 г. Пушкин выдал Н. И. Тарасенко-Отрешкову официальную доверенность на ведение всех дел по газете (Рукою П., с. 761—762), а в начале сентября был составлен пробный номер газеты (см.: Там же), который был представлен Бенкендорфу на утверждение. 21 октября Мордвинов сообщал Пушкину, что Бенкендорф собирается представить этот номер на рассмотрение Николаю I, и советовал: «До воспоследования же высочайшего по сему предмету разрешения, не полагаю я благонадёжным для вас приступить к каким-либо распоряжениям» (Акад., XV, № 775). Но к этому времени Пушкин уже решил отказаться от издания. 11 декабря Вяземский писал Жуковскому: «Пушкин собирался было издавать газету, всё шло горячо, и было позволение на то; но журнал нам, как клад, не даётся. Он поостыл, позволение как-то призапуталось или поограничилось, и мы опять без журнала» (РА, 1900, кн. 1, с. 365). Сведения о несостоявшейся газете Пушкина «Дневник» см.: Письма, т. 3, с. 389—500; Мордовченко Н. И. Журналистика двадцатых — тридцатых годов. — В кн.: История русской литературы. М.; Л., 1953, с. 579, 610; Орлов В. Н. Журнальные начинания Пушкина. — Большевистская печать, 1937, № 2—3, с. 76—79. [Возврат к примечаниям [112] и [474]]

90

Основной целью поездки Пушкина в Москву был перезалог в Опекунском совете принадлежавших ему двухсот душ крестьян — он собирался взять добавочные суммы по 50 руб. на душу. Однако сам Пушкин не успел закончить эту операцию и, уезжая из Москвы, поручил её Нащокину (см. письмо 24). 2 декабря он писал Нащокину: «Надеюсь, что теперь получил ты, любезный Павел Воинович, нужные бумаги для перезалога; и что получишь ломбардные деньги беспрепятственно» (Акад., XV, № 777). «Бумаги» — свидетельство Нижегородской гражданской палаты о том, что добавочные ссуды ещё не получались. Их должен был выправить на месте М. И. Калашников. 10 января 1833 г. Нащокин спрашивал Пушкина: «… скажи ради бога, что твой управляющий или бурмистр, чорт его знает — не присылает мне бумаг. Из твоего письма видно, что ты полагаешь, что я их давно получил и по оным уже и деньги — но не того не другого, и без бумаг, несмотря, что я имею доверенность — ничего сделать нельзя» (Акад., XV, № 783). Во второй половине февраля Пушкин опять справлялся у Нащокина, получены ли бумаги (Акад., XV, № 796). Когда же, наконец, Калашников выслал нужные документы, стало известно, что надежды не оправдались. Опекунский совет отказал в добавочной ссуде по причине бедности и крайнего безземелья кистенёвских крестьян. В феврале 1833 г. Нащокин уведомлял об этом Пушкина: «Наконец получил твоё свидетельство, которое тебе и отсылаю, ибо оно никуда не годится: нет по пяти десятин на душу. <...> Для добавошных — тебе остаётся два средства: либо выпросить у отца, чтобы он дал до тысячи десятин или свидетельство вместо чем на двести душ — на сто девять душ, на которое число только земли у тебя и достаточно» (Акад., XV, № 799). Пушкин продолжал хлопоты, решив, очевидно, что в «бумагах» содержалась ошибка. В конце ноября 1833 г. Нащокин снова писал Пушкину: «Управитель твой приехал, бумагу выправил — а денег опять не дадут — ибо я тебе и писал и сказывал сколько раз, что надо по пяти десятин на душу, а у него опять только по 3 — было прежде по 2» (Акад., XV, № 863). [Возврат к примечаниям [97], [109] и [115]]

91

По замечанию П. Е. Щёголева, дворней в доме Пушкиных управляла не молодая хозяйка, а сам хозяин — Пушкин (П. и мужики, с. 168). Этому противоречат свидетельства самого поэта (см. письма 24, 36, 67). Правда, на первых порах Пушкину приходилось вмешиваться в хозяйственные распоряжения жены. Так, вернувшись в Петербург, он 2 декабря писал Нащокину: «Приехав сюда, нашёл я большие беспорядки в доме, принуждён был выгонять людей, переменять поваров, наконец нанимать новую квартеру» (Акад., XV, № 777).

92

Пушкин состоял членом Английского клуба в Петербурге (или С.-Петербургского Английского собрания) с 1832 г. и оставался им до смерти (см.: Столетие С.-Петербургского Английского собрания. 1770—1870: Исторический очерк. Воспоминания. Список старшинам. Список почётным членам и членам. СЦб., 1870, с. 9, 28, 111). Помещался Английский клуб на углу наб. Мойки и Демидова пер. Кухня клуба пользовалась хорошей репутацией, поэтому, когда H. Н. Пушкина уезжала из Петербурга, Пушкин часто здесь обедал и проводил вечера. После смерти Пушкина его долг клубу (535 руб.) был оплачен Опекой (см.: ПиС, вып. 13, с. 97).

93

Известные петербургские каретные мастера (см. о них: Свербеев Д. Н. Записки. М., 1899, т. 2, с. 100).

94

В «анекдоте» содержится рассказ о собственной свадьбе Пушкина. Петушков и Буянов упоминаются среди гостей Лариных («Евгений Онегин», гл. V, строфа XXVI); Буянов — герой поэмы В. Л. Пушкина «Опасный сосед», поэтому о нём Пушкин пишет: «Мой брат двоюродный Буянов».

95

Речь идёт об одной из дочерей Алексея Матвеевича Окулова — Анне, Софье, Варваре или Дарье. Они были в свойстве с Нащокиным, так как их брат Матвей Алексеевич был женат на сестре Нащокина Анастасии Воиновне.

96

По предположению Л. Б. Модзалевского, это Фёдор Матвеевич Мусин-Пушкин, двоюродный дядя H. Н. Пушкиной (его отец Матвей Платонович был родным братом бабки H. Н. Пушкиной — Надежды Платоновны, бывшей замужем за Афанасием Николаевичем Гончаровым (Письма, т. 3, с. 530).

97

См. примеч. 8[90] к письму 20.

98

^а Мемуары Дидро.

99

Мемуары Дидро в четырёх томах были в библиотеке Пушкина (Mémoires, correspondance et ouvrages inédits de Diderot, publiés d’après les manuscrits confiés, en mourant, par l’auteur à Grimm. Paris, 1830—1831: Библ. П., № 883). Очевидно, один из четырёх томов мемуаров Пушкин взял в дорогу. Два первых тома разрезаны полностью, два других разрезаны в отдельных местах.

100

^б красавца Безобразова.

101

Случай с Александровым и Бобринской (вероятно, имеется в виду графиня Анна Владимировна) неизвестен.

102

Московский университет переживал тогда пору упадка. Ещё в июне 1831 г. Пушкин писал М. П. Погодину, в то время профессору Московского университета: «Жалею, что Вы не разделались ещё с Московским университетом, который должен рано или поздно извергнуть вас из среды своей, ибо ничего чуждого не может оставаться ни в каком теле. А учёность, деятельность и ум чужды Московскому университету» (Акад., XIV, № 623). Это письмо может быть сопоставлено с отзывом современника: «Московский университет доживал тогда свой дореформенный период. Разладица в нём была страшная. Преподавались какие-то абсурды. У профессора Дядковского эвольвировалось то центральное, то периферическое электричество. Иовский кристаллизовал уже уголь в алмазы. Павлов проповедывал, что вещество есть свет, потемнённый тяжестью. У Зернова дифференциалы были частицы ваксы, приставшие к волоскам щётки, а интегралом был слой ваксы на очищенном сапоге. Оболенский не декламировал, а распевал каким-то петушиным мотивом анакреонтовы оды и т. д. и т. д. И всё это кипело, шипело, злилось, ругалось и заедалось между собою. Каченовский грызся с Погодиным, Давыдов с Шевырёвым, Перевощиков с Павловым, Мухин с Дядковским — всех не перечтёшь. В этой безалаберной борьбе доставалось и бедной молодёжи. Белинский был исключён за неспособностью к науке по настоянию Каченовского. <...> Тяжко и душно было всем, и профессорам и студентам» (Маркс М. Каетан Андреевич Коссович. — PC, 1886, № 12, с. 613—614). Белинский был исключён из университета в сентябре 1832 г.

103

См. письмо 4 и примеч. 3 к этому письму. H. Н. Пушкиной посвящено стихотворение Пушкина «Мадонна». Далее поэт приводит 3-й и 4-й стихи народной песни «Как за церковью, за немецкою». Эта песня сохранилась в его записи (см.: Рукою П., с. 456, 460).

104

В Московском университете Пушкин был 27 сентября (см. письмо 22) и слушал там лекцию И. И. Давыдова. И. А. Гончаров так вспоминает об этом посещении: «Когда он вошёл с Уваровым, для меня точно солнце озарило всю аудиторию: я в то время был в чаду обаяния от его поэзии; я питался ею, как молоком матери; стих его приводил меня в дрожь восторга. На меня, как благотворный дождь, падали строфы его созданий („Евгения Онегина“, „Полтавы“ и др.). Его гению я и все тогдашние юноши, увлекавшиеся поэзиею, обязаны непосредственным влиянием на наше эстетическое образование. — Перед тем однажды я видел его в церкви, у обедни — и не спускал с него глаз. Черты его лица врезались у меня в памяти. И вдруг этот гений, эта слава и гордость России — передо мной в пяти шагах! Я не верил глазам. Читал лекцию Давыдов, профессор истории русской литературы. — „Вот вам теория искусства, — сказал Уваров, обращаясь к нам, студентам, и указывая на Давыдова: — а вот и самое искусство“, — прибавил он, указывая на Пушкина. Он эффектно отчеканил эту фразу, очевидно заранее приготовленную. Мы все жадно впились глазами в Пушкина. Давыдов оканчивал лекцию. Речь шла о „Слове о полку Игоревом“. Тут же ожидал своей очереди читать лекцию, после Давыдова, и Каченовский. Нечаянно между ними завязался, по поводу „Слова о полку Игоревом“, разговор, который мало-помалу перешёл в горячий спор. — „Подойдите ближе, господа — это для вас интересно“, — пригласил нас Уваров, и мы тесной толпой, как стеной, окружили Пушкина, Уварова и обоих профессоров. Не умею выразить, как велико было наше наслаждение — видеть и слышать нашего кумира. — Я не припомню подробностей их состязания, — помню только, что Пушкин горячо отстаивал подлинность древнерусского эпоса, а Каченовский вонзал в него свой беспощадный аналитический нож. Его щёки ярко горели алым румянцем, и глаза бросали молнии сквозь очки. Может быть, к этому раздражению много огня прибавлял и известный литературный антагонизм между ним и Пушкиным. Пушкин говорил с увлечением, но, к сожалению, тихо, сдержанным тоном, так что за толпой трудно было расслушать. Впрочем, меня занимал не Игорь, а сам Пушкин. — С первого взгляда наружность его казалась невзрачною. Среднего роста, худощавый, с мелкими чертами смуглого лица. Только когда вглядишься пристально в глаза, увидишь задумчивую глубину и какое-то благородство в этих глазах, которых потом не забудешь. В позе, в жестах, сопровождавших его речь, была сдержанность светского, благовоспитанного человека. Лучше всего, по-моему, напоминает его гравюра Уткина с портрета Кипренского. Во всех других копиях у него глаза сделаны слишком открытыми, почти выпуклыми, нос выдающимся — это неверно. У него было небольшое лицо и прекрасная, пропорциональная лицу, голова, с негустыми, кудрявыми волосами» (П. в воспоминаниях, т. 2, с. 215—217). Подробности, связанные со спором Пушкина и Каченовского, передаёт П. И. Бартенев, со слов проф. О. М. Бодянского. Он рассказывает, что после лекции И. И. Давыдова «взошёл в аудиторию Каченовский, и, вероятно, по поводу самой лекции заговорили о „Слове о полку Игореве“. Тогда Давыдов заставил студентов разбирать древние памятники. Обращаясь к Каченовскому, Давыдов сказал, что ему подано замечательное исследование, и указал на Бодянского, который, увлечённый Каченовским, доказывал тогда подложность Слова. Услыхавши об этом, Пушкин с живостью обратился к Бодянскому и спросил: „А скажите, пожалуйста, что значит слово харалужный?“ — „Не могу объяснить“. Тот же ответ на вопрос о слове „стрикусы“. Когда Пушкин спросил о слове „кмет“, Бодянский сказал, что, вероятно, слово это малороссийское, от „кметыти“, и может значить „примета“. „То-то же, — говорил Пушкин, — никто не может многих слов объяснить, а не скоро ещё объяснят“. Через день Пушкин обходил весь университет вместе с Уваровым и потом скоро уехал» (Рассказы о П., с. 49—50, 124).

105

Пушкин любил играть в шахматы — упоминания о шахматах встречаются в его записках, письмах и в воспоминаниях о нём (сводку данных о Пушкине-шахматисте см.: Коган М. С. Шахматы в жизни русских писателей: Пушкин, Тургенев, Лев Толстой, Чернышевский / Под ред. В. И. Вронченко. Л.; М., 1933, с. 16— 22). В библиотеке Пушкина сохранилось несколько пособий по игре в шахматы, например книга А. Д. Петрова «Шахматная игра, приведённая в систематический порядок, с присовокуплением игор Филидора и примечаний на оные» (СПб., 1824) с дарственной надписью автора (Analyse du jeu des échecs, par A. D. Philidor. Paris, 1820) и несколько номеров журнала «Le Palamède. Revue mensuelle des échecs, par M. M. De la Bourdonnais et Méry» (Paris, 1836, vol. 1, № 1—3) (Библ. Я., № 1259, 1513). Журнал «Le Palamède» Пушкин купил y книгопродавца ф. Беллизара 14 августа 1836 г. (см.: ПиС, вып. 13, с. 123).

106

Софья Ивановна Соллогуб.

107

^а само собой понятно.

108

Пушкин упоминает о Яре в стихотворении «Дорожные жалобы» (1829):

109

См. примеч. 8[90] к письму 20.

110

См. примеч. 4[59] к письму 16.

111

Роман «Дубровский», который писался с 21 октября 1832 г. до 6 февраля 1833 г. (даты на рукописи «Дубровского» см.: Акад., VIII, с. 832—833). О замысле романа П. И. Бартенев записал со слов П. В. Нащокина: «Роман „Дубровский“ внушён был Нащокиным. Он рассказывал Пушкину про одного белорусского небогатого дворянина по фамилии Островский (так и назывался сперва роман), который имел процесс с соседом за землю, был вытеснен из имения, оставшись с одними крестьянами, стал грабить сначала подьячих, потом и других, Нащокин видел этого Островского в остроге» (П. в воспоминаниях, т. 2, с. 185). Достоверность этого сообщения подтверждается архивными разысканиями (см.: Степунин И. Прототип Дубровского. — Неман, 1968, № 8, с. 180—184).

112

См. примеч. 7[89] к письму 20.

113

По предположению Л. Б. Модзалевского, в этом пакете содержалось извещение об утверждении А. X. Бенкендорфом Н. И. Тарасенко-Отрешкова редактором предполагавшейся газеты (см. примеч. 7 к письму 20 [См. ссылку в предыдущем примечании. — Прим. lenok555]). Извещение это «H. Н. Пушкина, вероятно, вернула обратно за отъездом Пушкина» (Письма, т. 3, с. 545). 1 октября Бенкендорф написал жене поэта записку, сообщая ей, что он готов лично принять Тарасенко-Отрешкова (опубликована Н. К. Пиксановым в статье «Несостоявшаяся газета „Дневник“ (1831—1832)»: ПиС, т. 5, с. 62).

114

Очевидно, в своём письме H. Н. Пушкина писала об отсутствии денег.

115

Пушкин имеет в виду доверенность на имя Нащокина для перезалога двухсот душ (см. примеч. 8[90] к письму 20) и доверенность М. И. Калашникову, которая была выдана ему 30 сентября 1832 г. для получения в Нижегородской гражданской палате удостоверения в том, что на имении Пушкина Кистенёвке нет исков (текст доверенности см.: Письма, т. 3, с. 545—546). Перезалог крестьян не состоялся (см. там же).

116

Гражданский губернатор Москвы — Николай Андреёвич Небольсин (1785—1846).

117

Пушкин выехал в Петербург 10 октября. См. в письме H. М. Языкова к П. В. Киреевскому от 12 октября 1832 г.: «Пушкин был недели две в Москве и третьего дня уехал» (ИВ, 1883, № 12, с. 535—536).

118

Комеражи (от франц. commérage) — сплетни.

119

^а на манер Нинон.

120

Нинон де Ланкло (1620—1705) — парижская куртизанка. «Волосы она носила разделёнными прямым пробором на две стороны и завитыми длинными локонами, спускавшимися до плеч» (Письма, т. 3, с. 547). Такую же причёску носила H. Н. Пушкина (см. письмо 39 [Возврат к примечанию[234]] и портрет работы В. Гау).

121

Павел Александрович (см.: Черейский Л. А. Пушкин и его окружение. Л., 1975, с. 432).

122

Николай Александрович. О его жене, Анастасии Николаевне, урожд. Бороздиной, А. О. Смирнова писала: «Настенька пела, как соловей» (Смирнова А. О. Записки, дневник, воспоминания, письма / Вступ. ст. и примеч. Л. В. Крестовой; Под ред. М. А. Цявловского. М., 1929, с. 203).

123

Пушкин уехал из Петербурга по пугачёвским местам, а затем в Болдино, испросив у царя отпуск на четыре месяца. Выехал он из Петербурга 17 августа вместе с С. А. Соболевским, который записал в своём дневнике: «Jeudi 17 Août départ pour Moscou avec Pouschkin. Vendredi 18 en route» (Четверг 17 августа выезд в Москву с Пушкиным. Пятница 18 в дороге) (Виноградов А. К. Мериме в письмах к Соболевскому. М., 1928, с. 47).

124

О буре 17 августа в Петербурге Вяземский писал А. И. Тургеневу: «Ну, началась потеха 17-го числа! Бешеная Нева, пена у рта, корячилась, вскакивала на дыбы, лягала, кусала берега, ржала, ревела, коробила мосты, сбивала барки с ног; но, по счастью, сидел на ней не самый лютый ездок заморский, а какой-то побочный ездок, который гнал её не прямо, а как-то с бока, и мы уцелели; а то при продолжительном напоре, да если бы на хребте Невы сидел ветр 7-го ноября (имеется в виду 7 ноября 1824 г. — Я. Л.), то ещё было бы больше бед, нежели в то время» (ОА, т. 3, с. 251).

125

Во время наводнения 7 ноября 1824 г., описание которого дано в «Медном всаднике», Пушкин был в Михайловском.

126

Сегодня, т. е. 20 августа. Ср. в дневнике Соболевского: «Dimanche 20 je pars à 1 heur pour Teploe. Couché à la compagne de la princesse Scherbatoff» (Воскресенье 20, я еду в час дня в Тёплое. Ночевал в деревне княгини Щербатовой) (Виноградов А. К. Мериме в письмах к Соболевскому. М., 1928, с. 47). Позднее Соболевский вспоминал: «В конце июля или в начале августа Алек. Серг. и я поехали вместе и доехали до Торжка; в Торжке разъехались: я поехал к себе в деревню, а он к каким-то приятелям, чуть ли не к Вульфу» (ПиС, вып. 31—32, с. 41).

127

Пушкин имеет в виду трагическую смерть P. Р. Апрепа, о которой рассказывает в своих записках Н. И. Муравьёв: «По окончании Турецкой войны он <Анреп> был произведён в генерал-майоры и уехал в отпуск. На обратном пути, едучи из Москвы, около Серпухова, с ним сделался припадок сумасшествия; он ушёл от станции пешком в сторону, оставя экипаж свой и людей, пришёл в деревню, взял подводу, подъехал к болоту, оставил оную и ушёл один в топь, где его и нашли через два дня по пояс в воде, опершегося на кочку и едва подающего признаки жизни. Его повезли, обратно в Москву, но, не доезжая города, он умер…» (РА, 1893, кн. 3, с. 340—341). Смерть Анрепа упомянута Пушкиным в черновом варианте «Дорожных жалоб»:

128

Пушкин имеет в виду Николая I. 26 августа, в годовщину битвы при Бородине, во дворце обычно устраивался бал. Однако 16 августа царь уехал на пароходе в Богемию. Из-за бури 17 августа ему пришлось возвратиться и вновь выехать из Царского Села только 19 августа, вечером, сухим путём (см. дневник сенатора П. Г. Дивова: PC, 1900, № 4, с. 133). Поэтому 26 августа бал состоялся не во дворце, а у князя В. П. Кочубея (Рассказы о П., с. 118). Пушкин, уехавший из Петербурга 17 августа, конечно, знал только о первой попытке Николая I уехать за границу.

129

Речь идёт об Алексее Петровиче Ермолове и, по-видимому, его манере целовать руки у женщин.

130

В 1832 г. вышла последняя книжка альманаха «Северные цветы» на 1832 год, изданная Пушкиным в память покойного Дельвига. После этого Пушкин и Вяземский задумали издание ещё одной книжки альманаха. 6 февраля 1833 г. Вяземский писал по этому поводу А. И. Тургеневу: «Мы также с Пушкиным затеивали альманах к весне, чтобы содрать с публики посильный магарыч. Поэзия очень хороша, но хороши и деньги» (ОА, т. 3, с. 220). Очевидно, не успев издать альманах весной, они надеялись выпустить его к концу года (см. в письме Вяземского к Жуковскому от 14 апреля: «Цветов нет на нынешний год, но мы с Пушкиным жилимся и надуваемся» (РА, 1900, кн. 1, с. 372). В Москве Пушкин, очевидно, собирался вести переговоры с московскими литераторами об их возможном участии в альманахе. Однако в октябре Соболевский уже знал, что альманаха не будет. 2 октября он писал Пушкину: «Так как об ваших Северных цветах ни слуху ни духу, то издам я таковой» (Акад., XV, № 850). Этот альманах также не был подготовлен (см.: Вацуро В. Э. «Северные цветы». История альманаха Дельвига — Пушкина. М., 1978, с. 231—252).

131

На Чёрной речке дачи снимал петербургский «свет». По словам П. А. Каратыгина, Чёрная речка в начале 1830-х гг. «щеголяла своими обитателями: гвардейская молодёжь, светские львицы тогда взметали пыль своими кавалькадами; Строгановский сад был сборищем петербургской аристократии. <...> На Чёрной речке… поселялись в ту пору люди, занимающие значительное положение обществе» (РА, 1877, № 8, с. 604—605). О даче, которую снимал Пушкин в 1833 г., Н. О. Пушкина писала дочери, О. С. Павлищевой, 24 мая в Варшаву: «Александр и Наташа на Чёрной речке, они наняли дачу Миллера, в которой в прошлом году жили Маркеловы, она очень красивая, при ней большой сад и дом очень большой: 15 комнат вместе с верхом. Наташа здорова, она очень довольна своим новым помещением, тем более, что это в двух шагах от её Тётки, которая живёт на ферме вместе с Натальей Кирилловной» (ЛН, т. 16—18, с. 783; подлинник по-французски). Дачу Миллера Пушкины снимали и в 1835 г. [Возврат к примечанию[175]]

132

Имение Павла Ивановича Вульфа, расположенное в двух верстах от Бернова (имения Ивана Ивановича Вульфа) и в пяти верстах от Малинников (имения П. А. Осиповой).

133

«Просёлочная дорога», о которой пишет Пушкин, шла от Торжка на Старицу, через Кречетово и Жердино. От Торжка до Жердина 43 версты. Из Жердина Пушкин «своротил» в Павловское (т. е. проехал ещё 21 версту). По подсчётам М. А. Цявловского, 20 августа Пушкин проехал 64 версты за девять часов, делая в среднем приблизительно по семь вёрст в час (см.: Цявловский М. А. Ярополец. М., 1930, с. 10, 15).

134

Пушкин имеет в виду Анну Николаевну и Анну Ивановну Вульф, Анну Петровну Керн, Евпраксию Николаевну Вульф, Александру Ивановну и Марью Ивановну Осиповых.

135

Карточная игра для трёх или четырёх партнеров; две выигранные партии из трёх называются роббер.

136

Отзыв о Д. Е. Пожарской и её гостинице содержится в «Памятной книжке Тверской губернии на 1865 год»: «В то цветущее для Торжка время в нём существовали две очень хорошие гостиницы, из которых одна, принадлежавшая ямщичке Пожарской, пользовалась повсеместно известностью благодаря своим котлетам особого приготовления. Сама Дарья Ефимовна Пожарская была замечательна не менее своих котлет: простая, но хитрая ямщичка, она под видом простоты умела втираться в милость к проезжающим вельможам и пользоваться их благосклонностью. Это придавало ей значительный вес в Торжке, тем более, что она охотно бралась устраивать разные дела и делишки в Петербурге, где бывала довольно часто и, благодаря обширному знакомству, нередко успевала в своих ходатайствах» (Изд. Тверского губ. стат. комитета. Тверь, 1865, с. 103).

137

По мнению Л. А. Черейского, Пушкин упоминает акушерку H. Н. Пушкиной (см.: Черейский Л. А. Пушкин и его окружение. Л., 1975, с. 147). Об акушерке M^de Жорж упоминается и в письме 65. Предположение Л. Б. Модзалевского (см.: Письма, т. 3, с. 603—604), что Пушкин сравнивает владелицу знаменитой гостиницы со знаменитой трагической актрисой M^de Gorge Margerite-Joséphine Wemmer (1787—1867), не может быть принято хотя бы потому, что владелица гостиницы родилась в 1799 г., т. е. была значительно моложе актрисы.

138

^аПрорвано.

139

^бПрорвано.

140

По мнению Л. Б. Модзалевского, эти слова Пушкина «указывают на то, что „Сказка о мёртвой царевне“, написанная в Болдине 4 ноября 1833 г. (почти через два месяца после этого письма), уже задумывалась Пушкиным» (Письма, т. 3, с. 604). [Возврат к примечанию[202]]

141

См. примеч. 2[2] к письму 1.

142

Ярополиц (Ярополец или Яропольцы) — имение Н. И. Гончаровой в 115 верстах от Москвы (Волоколамский уезд Московской губернии). Дом, который Пушкин называет «дворцом», был построен дедом Н. И. Гончаровой Александром Артемьевичем Загряжским по проекту неизвестного архитектора, близкого к Баженову или Казакову (см.: Торопов С. А. Архитектура Яропольца. — В кн.: Ярополец. М., 1930, с. 44—53. Здесь же снимки усадьбы и видов Яропольца).

143

Пушкин приехал в Ярополец в «середу», т. е. 23 августа (о пребывании его в Яропольце см.: Цявловский М. А. Пушкин и Наталья Ивановна Гончарова: К пребыванию Пушкина в Яропольце 23—24 августа 1833 г. — В кн.: Ярополец, с. 5—16; П. в Яропольце, с. 97—120).

144

Пётр Дорофеевич Дорошенко (1627—1698), гетман войска Запорожского. В описании Яропольца, сделанном А. Н. Муравьёвым 26 августа 1835 г., о памятнике гетмана сказано: «На уединённом кладбище, у берега Ламы, подле престола бывшей церкви стоит каменный памятник … с воинственным гербом, изображающим меч и крест под луною». Здесь же приведена надпись на памятнике: «Лета 7206, ноября в 9 день преставился раб божий, гетман Войска Запорожского Пётр Дорофеев, сын Дорошенко; а поживе от рождества своего 71 год, а положен бысть на сём месте» (Ярополец, с. 11).

145

Семён Фёдорович Душин — управляющий имением Н. И. Гончаровой. См. о нём: П. в Яропольце, с. 67—71.

146

Из книг, отобранных Пушкиным, в его библиотеке сохранились «Санктпетербургские ведомости за 1766 г.» (см.: Библ. П., № 105). По предположению Л. Б. Модзалевского (Письма, т. 3, с. 606), из Яропольца могли быть вывезены также следующие книги с пометами «Н. Гончарова», «Н. Гончаров», «N. G.»: «Путешествие в Сибирь аббата Шап д’Отроша <...>» (Сhappe d’Auteroche Jean. Voyage en Sibérie <…> Amsterdam, 1769), «Antidote» в двух томах (Amsterdam, 1771), «Историческое похвальное слово Екатерине II…» (Éloge historique de Catherine II… Londres, 1776). См.: Библ. П., № 726, 547, 902. По поводу «набега» Пушкина на Ярополец Н. И. Гончарова писала ему 4 ноября 1833 г.: «Ваши книги, так же как и другие вещи, будут к вам высланы по первому санному пути, при первой же оказии» (Акад., XV, № 856). Подробнее см.: П. в Яропольце, с. 25—120.

147

^a прелестной и божественной графини.

148

^б и что её прелестный образ и т. д.

149

^в прелестную и божественную графиню.

150

^г божественную и прелестную.

151

^д божественную и прелестную графиню.

152

Речь идёт об Андрее Николаевиче Муравьёве. Имение Муравьёвых Осташево Можайского уезда находилось рядом с Яропольцем и недалеко от имения Чернышевых.

153

Приведённая Пушкиным цитата из «Недоросля» (д. 2, явл. 4) носит характер каламбура. В 1827 г. Пушкин написал на Муравьёва эпиграмму «Лук звенит, стрела трепещет», где тот назван «Бельведерским Митрофаном». Об обстоятельствах, вызвавших появление этой эпиграммы, рассказал сам Муравьёв: «… однажды по моей неловкости, случилось мне сломать руку колоссальной гипсовой статуи Аполлона, которая украшала театральную залу. Это навлекло мне злую эпиграмму Пушкина, который, не разобрав стихов, сейчас же написанных мною в своё оправдание на пьедестале статуи, думал прочесть в них, что я называю себя соперником Аполлона. Но эпиграмма дошла до меня уже поздно, когда я был в деревне» (Муравьёв А. Н. Знакомство с русскими поэтами. — П. в воспоминаниях, т. 2, с. 44). Об этом же эпизоде см. в «Записках» М. Д. Бутурлина (РА, 1897, № 6, с. 178). Эпиграмма Пушкина была напечатана в «Московском вестнике» М. П. Погодина (1827, № 6, с. 124). Погодин впоследствии писал по этому поводу: «Встретясь со мною дня через два по выходе книжки, он <Пушкин> сказал мне: „А как бы нам не поплатиться за эпиграмму“. — Почему? — „Я имею предсказание, что должен умереть от белого человека или от белой лошади. Он может вызвать меня на дуэль, а он не только белый человек, но и лошадь“» (РА, 1870, № 10, с. 1947). Однако сам Муравьёв рассказывает, что при встрече с поэтом тот первый «устремился» к нему, «обнял крепко» и сказал: «Простили ль вы меня? а я не могу доселе простить себе глупой моей эпиграммы» (Знакомство с русскими поэтами, с. 47). Впоследствии Пушкин сохранял с Муравьёвым добрые отношения.

154

^е её сердца и руки.

155

^ж что он не в своей тарелке.

156

В это время уже отчётливо проявлялись признаки психического заболевания Н. А. Гончарова.

157

^з инкогнито.

158

^и джентльмен.

159

Из Москвы Пушкин уехал 29 августа в Нижний Новгород.

160

В Казани Пушкин был 5 сентября.

161

Киреевский Иван Васильевич жил вместе с братом Петром у Красных ворот в Хоромном тупике, д. 4. П. В. Киреевский занимался в это время собиранием русских народных песен. По предположению М. А. Цявловского, в октябре—декабре 1833 г. Пушкин передал ему через Соболевского свою рукопись с записями народных песен (см.: Рукою П., с. 435). В августе 1833 г. П. В. Киреевского в Москве не было. 13 сентября 1833 г. он писал H. М. Языкову: «У нас все, слава богу, здоровы. Мы возвратились в Москву дней пять тому назад» (Киреевский П. В. Письма к H. М. Языкову. М.; Л., 1935, с. 39). Однако на встрече у Ивана Киреевского, о которой пишет Пушкин, по-видимому, говорилось об общем интересе к фольклору.

162

Булгаков Александр Яковлевич — московский почт-директор, его дочери — Екатерина и Ольга Александровны, жена — Наталья Васильевна.

163

М. П. Погодин 9 июля 1833 г. женился на Елизавете Васильевне Вагнер (1809—1844) — «очень образованной и очень хорошенькой девушке», как писал H. М. Языков (PC, 1903, № 3, с. 531).

164

О Московском Английском клубе см. примеч. 2[66] к письму 17.

165

Улица в Москве, где находились модные магазины (ср. у А. С. Грибоедова: «А всё Кузнецкий мост да вечные французы» («Горе от ума», д. 1)). Французские вывески были сняты в 1812 г. по приказу главнокомандующего Ф. В. Ростопчина.

166

Ср. в письме сестры поэта О. С. Павлищевой к мужу Н. И. Павлищеву от 22 ноября 1835 г.: «Александр сечёт своего сына, которому всего два года; он шлёпает также и свою Машу; впрочем он нежный отец» (ПиС, вып. 17—18, с. 193; подлинник по-французски).

167

О прощальном вечере у Нащокина см. в письме 30.

168

См. письмо 21.

169

От Москвы до Нижнего Новгорода нужно было проехать 443 версты. Маршрут из Москвы в Нижний Новгород (с обозначением всех почтовых станций) см.: Славянский, с. 98. Пушкин выехал из Москвы после обеда у Нащокина, т. е. во второй половине дня 29 августа, и приехал в Нижний Новгород в первой половине дня, так как в этот день он успел не только сходить в баню, но побывать на ярмарке и у губернатора (см. письмо 30). Таким образом, ехал он полные четверо суток.

170

^а улицы широкие и хорошо мощёные, дома построены основательно.

171

Ежегодная Нижегородская ярмарка открывалась 15 июля и закрывалась 8 сентября.

172

Расчёты с прислугой и поставщиками производились первого числа каждого месяца (см.: П. и мужики, с. 164).

173

О вмешательстве H. Н. Пушкиной в денежные расчёты мужа с книготорговцем Смирдиным рассказывает А. Панаева: «Кстати упомяну, что я слышала ещё в 40-м году от книгопродавца Смирдина о Пушкине.

Панаеву понадобилась какая-то старая книга, и мы зашли в магазин Смирдина. Хозяин пил чай в комнате за магазином, пригласил нас туда и, пока приказчики отыскивали книгу, угощал чаем; разговор зашёл о жене Пушкина, которую мы только что встретили при входе в магазин.

— Характерная-с, должно быть, дама-с, — сказал Смирдин. — Мне раз случилось говорить с ней… Я пришёл к Александру Сергеевичу за рукописью и принёс деньги-с; он поставил мне условием, чтобы я всегда платил золотом, потому что их супруга, кроме золота, не желала брать денег в руки. Вот-с Александр Сергеевич мне и говорит, когда я вошёл-с в кабинет: „Рукопись у меня взяла жена, идите к ней, она хочет сама вас видеть“, и повёл меня; постучались в дверь; она ответила „входите“. Александр Сергеевич отворил двери, а сам ушёл; я же не смею переступить порога, потому что вижу-с даму, стоящую у трюмо, опершись одной коленой на табуретку, а горничная шнурует ей атласный корсет.

„Входите, я тороплюсь одеваться, — сказала она. — Я вас для того призвала к себе, чтобы вам объявить, что вы не получите от меня рукописи, пока не принесёте мне сто золотых вместо пятидесяти… Мой муж дёшево продал вам свои стихи… В шесть часов принесёте деньги, тогда и получите рукопись… Прощайте…“

— Всё это она проговорила скоро, не поворачивая головы ко мне, а смотрелась в зеркало и поправляла свои локоны, такие длинные, на обеих щеках. Я поклонился, пошёл в кабинет к Александру Сергеевичу и застал его сидящим у письменного стола с карандашом в одной руке, которым он проводил черты по листу бумаги, а другой рукой подпирал голову-с, и они сказали-с мне:

„Что? с женщиной труднее поладить, чем с самим автором? Нечего делать, надо вам ублажить мою жену; понадобилось ей заказать новое бальное платье, где хочешь, подай денег… Я с вами потом сочтусь“.

— Что же, принесли деньги в шесть часов? — спросил Панаев.

— Как же было не принести такой даме! — ответил Смирдин.

За достоверность рассказа, конечно, не могу ручаться, а передаю только то, что слышала» (Панаева А. Я. Воспоминания / Вступ. ст., ред. текста и коммент. К. Чуковского. М., 1956, с. 216—217).

Житейскую практичность H. Н. Пушкиной подтверждают слова поэта: «… ты думаешь, что я подуруша и что меня опять оплетут» (см. письмо 66).

174

Речь идёт о собирании материалов для «Истории Пугачёва», ради чего и предпринял Пушкин поездку в Поволжье и Оренбургский край. Рассказы стариков, помнивших Пугачёва, отмеченные печатью «истины, неукрашенной и простодушной» (Акад., IX, с. 112), отличались от трактовки «бунта» в официальных документах и исторических источниках и освещали «события восстания и фигуру Пугачёва с позиции народа» (Овчинников Р. В. Над «пугачёвскими» страницами Пушкина. М., 1981, с. 4).

175

См. примеч. 9[131] к письму 25.

176

Натальин день — 26 августа.

177

Пушкин извинялся, что не был на званом вечере у Булгаковых (см. письмо 28), и просил снабдить его «листом для смотрителей», т. е. подорожной.

178

^а рогоносца.

179

Имеется в виду Никита Всеволодович Всеволожский. Ср. упоминание о его семейной жизни в письме О. С. Павлищевой к мужу от 23 октября 1833 г.: «… не знаю, впрочем, приехал ли он из Варшавы или Вильны, но факт тот, что приехал опять соединиться с женой, откровенной мерзавкой, в скобках» (ПиС, вып. 15, с. 100; подлинник по-французски).

180

^б Собачий сын, (.....), почему ты не зашёл ко мне? — Скотина, — (.....), что ты сделал с моей малороссийской рукописью?

181

Manuscrit petit-Russien (малороссийская рукопись) — список с интереснейшего памятника украинской письменности «Истории Русов», которая в пушкинское время приписывалась Георгию Конисскому. Список был подарен Пушкину М. А. Максимовичем. В своих позднейших воспоминаниях М. А. Максимович рассказал, как он познакомил Пушкина с этой рукописью. «Приятно мне вспомнить, — писал он в 1845 г. М. П. Погодину, — что о „Полтаве“ Пушкина я первый (1829) в „Атенее“ писал как о поэме народной и исторической. Незабвенно мне, как Мерзляков журил меня за мою статью и как благодарил потом Пушкин, возвратясь из своего закавказского странствия, где набирался впечатлений войны под руководством своего друга Н. Раевского. — Тогда же, узнав от Пушкина, что он написал „Полтаву“, не читавши ещё Кониского, я познакомил его с нашим малороссийским историком и подарил ему случившийся у меня список „Истории Русов“, об котором он написал потом прекрасные страницы» (ЛН, т. 58, с. 212). Под «прекрасными страницами» Максимович подразумевал рецензию Пушкина на «Собрание сочинений Георгия Кониского архиепископа Белорусского» (СПб., 1835), напечатанную в «Современнике» (1836, кн. 1). На «Летопись Конисского» Пушкин ссылался в своём ответе критикам «Полтавы», напечатанном в альманахе Максимовича «Денница» на 1831 год (М., 1831, с. 127). Интерес Пушкина к «Истории Русов» связывают с его намерением написать «Историю Украины» (см.: Оксман Ю. Г. Неосуществлённый замысел Истории Украины. — ЛН, т. 58, с. 211—221).

182

^вВ автографе описка: обедов.

183

С посещениями Бутурлина связан эпизод, послуживший, в частности, сюжетом для «Ревизора» Гоголя. П. И. Бартенев приводит следующий рассказ из неизданных записок о Пушкине: «В поездку в Уральск для собирания сведений о Пугачёве, в 1833 г. Пушкин был в Нижнем, где тогда губернатором был М. П. Б.<утурлин>. Он прекрасно принял Пушкина, ухаживал за ним и вежливо проводил его. Из Нижнего Пушкин поехал прямо в Оренбург, где командовал его давнишний приятель гр. Василий Алексеевич Перовский. Пушкин у него и остановился. Раз они долго сидели вечером. Поздно утром Пушкина разбудил страшный хохот. Он видит: стоит Перовский, держит письмо в руках и заливается хохотом. Дело в том, что он получил письмо от Б.<утурлина> из Нижнего, содержания такого: У нас недавно проезжал Пушкин. Я, зная, кто он, обласкал его, но должно признаться, никак не верю, чтобы он разъезжал за документами об Пугачёвском бунте; должно быть ему дано тайное поручение собирать сведения о неисправностях. Вы знаете моё к вам расположение; я почёл долгом вам посоветовать, чтобы вы были осторожнее, и пр. Тогда Пушкину пришла идея написать комедию Ревизор. Он сообщил об этом Гоголю, рассказывал несколько раз другим и собирался сам что-то написать в этом роде (слышано от самого Пушкина)» (РА, 1865, с. 1212—1213). Этим эпизодом вызван относящийся к 1833—1834 гг. план ненаписанной повести «Криспин приезжает в губернию» (Акад., VIII, 431). О замысле комедии и о сюжете «Ревизора», переданном Гоголю, см.: Гоголь, т. 8, с. 440; Соллогуб В. А. Из доклада в Обществе любителей российской словесности. — П. в воспоминаниях, т. 2, с. 306—307; Гиппиус В. В. Литературное общение Гоголя с Пушкиным. Пермь, 1930, с. 89—102; Петрунина H. Н., Фридлендер Г. М. Пушкин и Гоголь в 1831—1836 гг. — П. Исслед. и мат. Л., 1969, т. 6, с. 208—209.

Позднее, уже в день выезда Пушкина из Оренбурга, М. П. Бутурлин получил от петербургского обер-полицеймейстера С. А. Кокошкина следующее секретное отношение (за № 264): «По высочайше утверждённому положению Государственного Совета… был учреждён в здешней столице секретный полицейский надзор за образом жизни и за поведением известного поэта, титулярного советника Пушкина. 14-го сего месяца… он, Пушкин, выбыл в имение его, состоящее в Нижегородской губернии. Уведомляя о сём Ваше превосходительство, я покорнейше прошу сделать распоряжение об учреждении за Пушкиным секретного надзора по месту пребывания его в подведомственной Вам губернии». Отношение Кокошкина было получено в Нижнем Новгороде только 1 октября, когда поэт, проехав по пугачёвским местам, добрался до Болдина, но бумаги, предписывающие губернаторам осуществлять за ним полицейский надзор, хоть и с опозданием, но были разосланы во все города, где останавливался Пушкин (см.: Попов П. Пушкин под надзором в Нижегородской губернии. — В кн.: Пушкин в Болдине. Горький, 1937, с. 101—114).

184

^г Прощай, красавица моя, кумир мой, прекрасное моё сокровище, когда же я тебя опять увижу?.. (Итал.)

185

Из Нижнего Новгорода Пушкин выехал 3 сентября, по-видимому, сразу после обеда у М. П. Бутурлина (Пушкина, очевидно, пришлось «уговаривать» прийти на обед, потому что он ссылался на необходимость отъезда — см. письмо 30). Расстояние от Нижнего Новгорода до Казани — 380 вёрст — Пушкин проделал за двое с небольшим суток. О его маршруте см.: Славянский, с. 99—100.

186

Из воспоминаний Александры Андреевны Фукс известно, что Пушкин 8-го числа «выехал на рассвете в Оренбург» (Фукс А. А. Пушкин в Казани.— П. в воспоминаниях, т. 2, с. 221).

187

Вот, что пишет об этом А. А. Фукс: «Пушкин ехал в Оренбург собирать сведения для истории Пугачёва и по той же причине останавливался на одни сутки в Казани. Он знал, что в Казани мой муж, как старожил, постоянно занимавшийся исследованием здешнего края, всего более мог удовлетворить его желанию, и потому, может быть, и желал с нами познакомиться. В этот же день (7 сентября. — Я. Л.), поутру, Пушкин ездил тройкою на дрожках, один к Троицкой мельнице, по сибирскому тракту, за десять вёрст от города; здесь был лагерь Пугачёва, когда он подступал к Казани. Затем, объехав Арское поле, был в крепости, обежал её кругом и потом возвратился домой, где оставался целое утро, до двух часов, и писал, обедал у Е. П. Перцова, с которым был знаком ещё в Петербурге; там обедал и муж мой. В шесть часов вечера мне сказали о приезде к нам Пушкина. Я встретила его в зале. Он взял дружески мою руку с следующими ласковыми словами: „Нам не нужно с вами рекомендоваться, музы нас познакомили заочно, а Баратынский ещё более…“. <...> я не могу похвалиться ни ловкостью, ни любезностью, особенно при первом знакомстве, и потому долго не могла прийти в свою тарелку; да к тому же и разговор был о Пугачёве: мне казалось неловко в него вмешиваться. Напившись чаю, Пушкин и К.<арл> Ф.<ёдорович> поехали к казанскому первой гильдии купцу Крупеникову, бывшему в плену у Пугачёва, и пробыли там часа полтора» (Фукс А. А. Пушкин в Казани. — П. в воспоминаниях, т. 2, с. 217—218). Следует сказать, что по «пугачёвским» местам Пушкин ездил ещё до знакомства с Фуксами, т. е. 6 сентября. В этот день он побывал и в пригороде Казани, так называемой Суконной слободе, где помещался упоминаемый в «Истории Пугачёвского бунта» «Горлов кабак». Здесь он беседовал с Василием Петровичем Бабиным и записал полученные от него сведения. По предположению В. Л. Комаровича, о Бабине Пушкин узнал от Е. А. Баратынского (см.: Комарович В. Л. Записи устных рассказов о пугачёвщине. 1. Казанская запись. — П. Врем., т. 4—5, с. 18—20). Подробно о пребывании Пушкина в Казани см.: Славянский, с. 28—42, 136—137, где приведена библиография основных работ на эту тему.

188

О том, что Баратынский был в Казани и «стоял», т. е. жил в одном доме с Пушкиным, а также был вместе с ним у Фуксов, пишет литератор И. А. Второв сыну, Н. И. Второву (см.: Пуле М. Ф. de. Отец и сын. — PB, 1875, т. 118, № 8, с. 610). Весть о совместном пребывании поэтов в Казани быстро распространилась. Д. В. Давыдов, живший в своём имении Маза Сызранского уезда, писал 3 октября 1833 г. H. М. Языкову: «Кстати о Пушкине; знаете ли, что я слышал от людей, получивших письма из Казани? В Казани были Пушкин и Баратынский, отыскивающие сведения о Пугачёве. Из этого я заключаю, что они в союзе для сочинения какого-нибудь романа, в котором будет действовать Пугачёв. И так вот решение загадки появления Пушкина в нашей и Оренбургской губерниях. Если это правда, то дай бог! авось ли мы увидим что-нибудь близкое к Вальтер-Скотту» (PC, 1884, № 7, с. 143—144). Давыдов ошибался. В 20 верстах от Казани было имение тестя Баратынского Л. Н. Энгельгардта Каймары — свидание с ним и было поводом, который привёл Баратынского в Казань.

189

Село Языково (Корсунского уезда Симбирской губернии) находилось в версте расстояния от большого Московского тракта из Симбирска в Корсунь, на берегу реки Урал (см. о нём: Селиванов К. А. 1) Языково. — В кн.: Замечательные места Ульяновской области. Ульяновск, 1946, с. 41—47; 2) Литературные места Ульяновской области. Саратов, 1969, с. 25—39, 110—111). Пушкин застал здесь только старшего из братьев, Петра Михайловича. Возможно, он сообщал Пушкину предания о Пугачёве; известно, что П. М. Языков записывал песни о Пугачёве (см.: ЛН, т. 79, с. 343, 346).

190

Возможные маршруты Пушкина из Казани в Симбирск указаны в кн.: Славянский,, с. 107. Расстояние между этими городами по почтовому тракту (через Лаишев) — 239 вёрст. О том, что Пушкин ехал именно по этому тракту, по мнению некоторых исследователей, свидетельствует запись в его дорожной книжке: «Лаишв, город в шлафроке» (см.: Рукою П., с. 339 и коммент. М. А. Цявловского к этой записи). Иначе, по-видимому, трактовал эту запись Л. Б. Модзалевский, который, возражая П. П. Суворову (см.: Суворов П. П. Пушкин в Лаишеве. — М. вед., 1901, № 323), писал: «Рассказывается местное предание о пребывании поэта в этом городе; вероятно, это легенда, так как Лаишев лежал совсем не на пути Пушкина» (Письма, т. 3, с. 628). Позднее к скептическому мнению о проезде Пушкина через Лаишев присоединился и Цявловский (см.: Цявловский М. А. Скитания поэта. — Смена, 1936, № 9). Обзор полемики по этому вопросу и литературу о пребывании Пушкина в Симбирске см.: Славянский, с. 106—107, 138—139.

191

О визите Пушкина к симбирскому губернатору А. М. Загряжскому сохранились воспоминания Констанции Ивановны Коротковой (урожд. Габленц) (1820—1900), которая брала в это время урок танцев с дочерью Загряжского: «Однажды осенью (1833 года, между 8—14 сентября) во время урока танцев по зале пронёсся слух, что приехал сочинитель А. С. Пушкин; мы все заволновались от ожидания увидеть его, и вдруг входит в залу господин небольшого роста, в чёрном фраке, курчавый, шатен, с бледным или скорее мулатским рябоватым лицом: мне тогда он показался очень некрасивым. Мы все уже сидели по стульям и при его общем нам поклоне сделали ему реверанс; через несколько минут мы все с ним познакомились и стали просить его танцовать с нами; он немедленно же согласился, подошёл к окну, вынул из бокового кармана пистолет и, положив его на подоконник, протанцовал с каждой из нас по нескольку туров вальса под звуки двух скрипок, сидевших в углу. — Пушкин, как говорили тогда, приезжал в Симбирск за разысканием материалов для своей истории Пугачёвского бунта и, конечно, к своему удовольствию, мог их найти немало, потому что и я помню в Симбирске ещё живых свидетелей этого бунта: в самом Симбирске жил 80—83-летний маленький, невзрачный старичок Шувалов (имевший тогда восемь дочерей и одного сына), в доме которого я часто бывала. Я помню хорошо, что он дома всегда был одет в красный халат, препоясанный шнурком или просто верёвочкой. Мы, бывало, усядемся на скамеечке у его ног и слушаем его рассказы про старое время, про Пугачёва, у которого он был форейтором. Шувалов удостоился такой чести, вместо того, чтобы быть убитым с прочими помещиками, за то только, что „показался Пугачёву чрез меру плюгавым“. Шувалову тогда было всего шестнадцать лет от роду. К этому-то пугачёвскому форейтору, как я тогда слышала, сделал свой визит Пушкин, очевидно, желая послушать его рассказы о Пугачёве» (Лебедев Д. Пушкин и симбирские старожилы. — М. вед., 1901, № 242).

У Загряжского Пушкин был и 14 сентября. Загряжский подарил ему в этот день карту Екатеринославской губернии (изд. 1821 г.), на которой рукой поэта записано: «Карта, принадлежавшая императору Александру Павловичу. — Получена в Симбирске от А. М. Загряжского 14 сент. 1833» (см.: Рукою П., с. 601—602).

192

В сентябре 1833 г. Наталья Николаевна переехала с дачи Миллера на Чёрной речке на новую квартиру в доме Александра Карловича Оливье «у Пантелеймона близ Цепного моста» (ныне ул. Пестеля, д. 5 — см.: Яцевич А. Г. Пушкинский Петербург. Л., 1935, с. 57—59). Квартира стоила дорого — 4800 руб. в год — этим и объясняются слова Пушкина: «нечего делать, бери его». До этого Пушкины квартировали в доме купца Жадимеровского, на углу Морской и Гороховой улиц (ныне — ул. Герцена и Дзержинского). Наём этой квартиры причинил поэту много неприятностей. Пушкины съехали в середине июля с согласия домовладельца, но срок контракта кончался только в декабре, и Жадимеровский предъявил Пушкину через надворный суд иск об уплате 1063 руб. 33 ¹/₂ коп. Тяжба эта закончилась уже после смерти поэта (см.: Рукою П., с. 765—768; Лит. арх., кн. 3, с. 24—27; Арх. опеки, с. 100—103). 27 сентября 1833 г. Н. О. Пушкина писала дочери О. С. Павлищевой из Михайловского: «Все твои письма и на Синкс и на Новоржев равно доходят до меня, мой добрый друг, не приходи в уныние, — пропало лишь то, что ты адресовала Александру. Раз они всё время меняют квартиры, то найти их трудно; когда они были на Чёрной речке, все их люди находились при них, дом был доверен дворнику Жадимеровских, который, без сомнения, затерял твоё письмо. Натали наконец нам написала, она сообщает, что у неё были нарывы, она здорова, равно как и дети. Александр месяц, как в Нижнем, и воротится лишь в начале ноября. Она снова перебралась, она живёт теперь на Пантелеймоновской улице в доме Оливье» (Левкович Я. По неизвестным письмам. — Звезда, 1974, № 6, с. 182). В доме Оливье Пушкины проживали до середины августа 1834 г.

193

^а синему чулку. (Англ.)

194

Речь идёт об А. А. Фукс, которую Пушкин называет «синим чулком». А. А. Фукс вспоминала: «Он просил показать ему стихи, писанные ко мне Баратынским, Языковым и Ознобишиным, читал их все сам вслух и очень хвалил стихи Языкова. Потом просил меня непременно прочитать стихи моего сочинения. Я прочла сказку: „Жених“, и он, слушая меня, как бы в самом деле хорошего поэта, вероятно, из любезности, несколько раз останавливал моё чтение похвалами, а иные стихи заставлял повторять и прочитывал сам. После чтения он начал меня расспрашивать о нашем семействе, о том, где я училась, кто были мои учители; рассказывал мне о Петербурге, о тамошней рассеянной жизни и несколько раз звал меня туда приехать: „Приезжайте, пожалуйста, приезжайте; я познакомлю с вами жену мою; поверьте, мы будем уметь отвечать вам на казанскую приветливость не петербургской благодарностью“. Потом разговоры наши были гораздо откровеннее, он много говорил о духе нынешнего времени, о его влиянии на литературу, о наших литераторах, о поэтах, о каждом из них сказал своё мнение и наконец прибавил: „Смотрите, сегодняшний вечер была моя исповедь; чтобы наши разговоры остались между нами“» (П. в воспоминаниях, т. 2, с. 218—219). Резкий и пренебрежительный отзыв об А. А. Фукс в письме к жене объясняется постоянной ревностью H. Н. Пушкиной.

195

Баратынский посвятил А. А. Фукс стихотворение «А. А. Фуксовой» («Вы-ль, дочерь Евы, как другая»). Сам он писал об этих стихах И. В. Киреевскому 16 мая 1832 г.: «Прошу его (H. М. Языкова. — Я. Л.) пожалеть обо мне: одна из здешних дам, женщина степенных лет, не потерявшая ещё притязаний на красоту, написала мне послание в стихах без меры, на которое я должен отвечать» (Татевский сборник С. А. Рачинского. СПб., 1899, с. 46). [Возврат к примечанию[217]]

196

^б Пропущено при переходе на оборот листа.

197

В Болдино Пушкин приехал 1 октября (см. письмо 35).

198

Об этом зайце Пушкин вспомнил ещё раз, уже в Болдине (см. письмо 35). О суеверии Пушкина имеются свидетельства С. А. Соболевского и П. В. Нащокина (см.: П. в воспоминаниях, т. 2, с. 7, 190—191). [Возврат к примечанию[211]]

199

Обычный путь из Симбирска в Оренбург (он указывается в «почтовых дорожниках») шёл по правому берегу Волги на Сенгилей (через Крекшинки и Тушну), потом на Самару. Вероятно, по этой дороге первоначально и выехал Пушкин в ночь с 12 на 13 сентября. Доехав до 3-й станции, т. е. до Сенгилея (55 вёрст от Симбирска), он вернулся и вновь выехал из Симбирска уже 15 сентября, по другой дороге, проходившей по левобережью Волги. По наблюдению С. А. Попова, косвенным подтверждением этого является рисунок в «дорожной записной книжке» (1833) Пушкина, изображающий обрывистый берег Волги у Симбирска с домами и церковью. Под рисунком подпись: «Смоленская гора. Церковь Смол.<енская> и дом Карамзина. 15 сентября Волга» (Рукою П., с. 400). «Рисунок, — пишет С. А. Попов, — несомненно, сделан с левого берега реки или же с парома во время переправы через Волгу. 15 сентября — вероятная дата выезда Пушкина из Симбирска в Оренбург. Подтверждением того, что путь Пушкина был именно таким, является беловой автограф „Капитанской дочки“, в котором герой романа едет на службу в Оренбург по степям заволжским и видит одни бедные мордовские и чувашские деревушки (Акад., VIII, 860). Именно левобережная дорога шла через мордовские и чувашские сёла. Пушкин вёл своего героя тем же трактом, по которому ехал сам» (Попов С. А. Ехал поэт в Оренбург. — В кн.: Рифей: Уральский лит.-краев. со. Челябинск, 1981, с. 48). В «дорожной записной книжке» поэта имеется запись: «Смышляевка». Смышляевка — почтовая станция, которая стояла на «большой почтовой дороге из города Самары в Оренбург», с другой стороны на неё выходила дорога, шедшая по левому берегу Волги (см.: Там же, с. 48). Детальный маршрут Пушкина из Симбирска в Оренбург см.: Калинин Н. Ф. Пушкин в Казани. Казань, 1942, с. 73; Попов С. А. Указ. соч., с. 48—49; Славянский, с. 52.

200

Приехав в Оренбург 18 сентября, Пушкин остановился у оренбургского военного губернатора В. А. Перовского, который жил на своей даче за городом в версте от Сакмарских ворот на Казаковской улице (ныне Проезд Коммунаров); здесь он встретился с В. И. Далем, в то время — чиновником особых поручений при Перовском. В тот же день Даль повёз Пушкина в баню при Неклюевском военном училище, директором которого был инженер-капитан К. Д. Артюхов, «добрейший, умный, весёлый и чрезвычайно забавный собеседник», — как характеризует его Даль. После бани Артюхов смешил Пушкина охотничьими рассказами (об этом эпизоде см.: Даль В. И. Записки о Пушкине. — П. в воспоминаниях, т. 2, с. 228). Впоследствии Пушкин послал В. А. Перовскому экземпляр «Истории Пугачёвского бунта» с просьбой передать её «тому охотнику, что вальдшнепов сравнивает с Валленштейном или Кесарем» (Акад., XVI, № 1053). Перовский, узнав, что цель приезда Пушкина в Оренбург — собирание материалов о Пугачёве и посещение казачьего села Берды (где в своё время была резиденция Пугачёва), сразу же послал в Берды за казацким атаманом Гребенщиковым и дал распоряжение собрать 19 сентября, к приезду Пушкина, старожилов.

23 октября Перовский получил из Управления Нижегородского военного губернатора отношение учредить секретный надзор «за образом жизни и поведением» Пушкина. Бумага была подписана 9 октября (когда поэт был уже в Болдине). Перовский, не без иронии, написал на этой бумаге: «Честь имею ответствовать вам <…>, что сие отношение ваше получено через месяц по отбытии отсюда г. Пушкина, а потому хотя во время кратковременного его пребывания в Оренбурге и не было за ним полицейского надзора, но как он останавливался в моём доме, то я тем лучше могу удостоверить, что поездка его в Оренбургский край не имела другого предмета, кроме нужных ему исторических изысканий» (PC, 1883, № 1 с. 78; Попов П. Пушкин под надзором в Нижегородской губернии. — В кн.: Пушкин в Болдине. Горький, 1937, с. 111).

201

Пушкин имеет в виду город Уральск, находившийся в 250 верстах от Оренбурга. По дороге поэт заезжал в крепость Нижнеозёрную и Татищеву. Его маршрут до Уральска см.: Попов С. А. Ехал поэт в Оренбург. — В кн.: Рифей. Челябинск, 1981, с. 50. В «Капитанской дочке» Пушкин дал крепости, где происходит действие, вымышленное название Белогорская, но, по словам С. А. Попова, «поместил её на месте бывшей Татищевой» (Там же, с. 54). С Поповым полемизирует В. Савельзон. Расшифровывая один из рисунков Пушкина в его «дорожной записной книжке» как зарисовку Нижне-Озёрной крепости и сравнивая рисунок с описанием Белогорской крепости в «Капитанской дочке», он считает более убедительной эту параллель (см.: Савельзон М. Рукою Пушкина.— В кн.: Рифей, с. 84—87).

202

В «коляске», например, было написано стихотворение «Когда б не смутное влеченье», которое в автографе имело помету: «1833, дорога, сентябрь». Возможно, что «в коляске» была задумана «Сказка о мёртвой царевне» (см. примеч. 7[140] к письму 26). По словам П. В. Нащокина, «„Сказку о царе Салтане“ Пушкин написал в дилижансе, проездом из Петербурга в Москву» (П. в воспоминаниях, т. 2, с. 185). Очевидно, в этом последнем случае речь идёт о замысле или черновых набросках «Сказки», так как написана она была в 1831 г. в Царском Селе.

203

Речь идёт о слуге Пушкина Гавриле (см.: Соколов Д. Н. Пушкин в Оренбурге. — ПиС, вып. 23—24, с. 729). Вернувшись в Петербург, Пушкин писал Нащокину 24 ноября: «При выезде моём из Москвы, Гаврила мой так был пьян и так меня взбесил, что я велел ему слезть с козел и оставил его на большой дороге в слезах и в истерике, но это всё на меня не подействовало» (Акад., XV, № 862).

204

См. о нём в письме 21.

205

Встреча с калмычкой в 1829 г. описана в «Путешествии в Арзрум» (Акад., VIII, с. 446) и в стихотворении «Калмычке» (1829).

206

^аВ автографе: прост.

207

В «дорожной записной книжке» Пушкина сделан подсчёт расстояния от Пензы до Арзамаса и от Арзамаса до Починок. На основании этой записи (и указания в письме 34: «отправляюсь в деревню через Саратов и Пензу») М. А. Цявловский полагает, что поэт ехал в Болдино кружным путём, и недоумевает, почему он выбрал именно этот путь (1072 версты), в то время как, минуя Пензу, весь путь составил бы лишь 690 вёрст (см.: Рукою П., с. 342). Ю. Л. Славянский, исходя из расчёта времени, затраченного Пушкиным на дорогу, считает, что поэт ехал по более короткому пути — через Сызрань, Симбирск, Ардашев и Абрамово (см.: Славянский, с. 120—121).

208

Приехав в Уральск, Пушкин остановился в доме атамана, Василия Осиповича Покатилова. Покатилов и другие представители войскового командования дали в честь Пушкина два парадных обеда, знакомили его с достопримечательностями города и устраивали встречи с ветеранами-пугачёвцами и очевидцами восстания. В 1835 г. Пушкин переслал Покатилову через В. А. Перовского экземпляр «Истории Пугачёвского бунта» (см.: Письма, т. 4, с. 83). Среди собеседников Пушкина в Уральске был полковник Ф. Г. Бизянов, имя которого упомянуто в «дорожной записной книжке» Пушкина (см.: Рукою П., с. 339). Сведения о Бизянове и других очевидцах пребывания Пушкина в Уральске разысканы Р. В. Овчинниковым (см.: Овчинников Р. В. Над «пугачёвскими» страницами Пушкина. М., 1981, с. 93—133). Так, в частности, Р. В. Овчинникову удалось разыскать сведения о ветеране-пугачёвце Пьянове, которому Пугачёв сказал: «Улица моя тесна» (Акад., IX, с. 27), и других очевидцах, которых упоминает Пушкин в «Истории Пугачёвского бунта». О пребывании Пушкина в Уральске и его собеседниках см. также: Попов С. А. Дороги сентября. — В кн.: Рифей. Челябинск, 1981, с. 50—57.

209

^а Пропущено при переходе на другой лист.

210

О пребывании Пушкина в Языкове известно из писем братьев Языковых. 1 октября 1833 г. А. М. Языков писал к В. Д. Комовскому: «Вчера был у нас Пушкин, возвращавшийся из Оренбурга и с Яика в свою Нижегородскую деревню, где пробудет месяца два, занимаясь священнодействием перед алтарём Камен. Он ездил-де собирать изустные и письменные известия о Пугачёве, историей времени которого будто бы теперь занимается. Из интересных новостей он прочитал нам свою новую сказку Гусар (её купил, дескать у него Смирдин за 1000 рублей сто стихов…)» (ИВ, 1883, № 12, с. 537). Из письма видно, что А. М. Языков несколько скептически относился к историческим занятиям Пушкина. Такой же скепсис виден и в письме H. М. Языкова к М. П. Погодину, написанном также после отъезда Пушкина: «У нас был Пушкин с Яика — собирал сказания о Пугачёве. Много-де собрал, по его словам разумеется. Заметно, что он вторгается в область Истории (для стихов ещё бы туда и сюда) — собирается сбирать плоды с поля, на коем он ни зерна не посеял — писать Историю Петра, Екатерины I и далее вплоть до Павла первого (между нами)» (Барсуков Н. П. Жизнь и труды М. П. Погодина. СПб., 1891, т. 4, с. 161; ЛИ, № 16—18, с. 715). Очевидно, в таком же духе писали братья Языковы и Д. В. Давыдову. Но реакция Давыдова не соответствовала скептической интонации их писем. Поэт-партизан отвечал: «Рад душевно, что Пушкин принялся за дело. Этот лощёный Петербург его губит, а более нас, отвлекая его от вдохновений; впрочем, вы знаете, что он запоем пишет только осенью, и, как кажется, это время года он не дарит праздности; если будете писать к нему, скажите ему мой дружеский поклон» (PC, 1884, № 7, с. 138).

211

См. примеч. 1[198] к письму 33.

212

Пушкин ездил в Берды с Далем. Об этой поездке Даль рассказывает: «Ездил <я> с ним в историческую Бердинскую станицу, толковал, сколько знал и слышал, местность, обстоятельства осады Оренбурга Пугачёвым; указывал на Георгиевскую колокольню в предместии, куда Пугач поднял было пушку, чтобы обстреливать город, — на остатки земляных работ между Орских и Сакмарских ворот, приписываемых преданием Пугачёву, на зауральскую рощу, откуда вор пытался вырваться по льду в крепость, открытую с этой стороны; говорил о незадолго умершем здесь священнике, которого отец высек за то, что мальчик бегал на улицу собирать пятаки, коими Пугач сделал несколько выстрелов в город вместо картечи, — о так называемом секретаре Пугачёва Сычугове, в то время ещё живом, и о берлинских старухах, которые помнят ещё „золотые“ палаты Пугача, то есть обитую медною латунью избу.

Пушкин слушал всё это — извините, если не умею иначе выразиться, — с большим жаром. <...>

Мы поехали в Берды, бывшую столицу Пугачёва. <...> Я взял с собою ружьё, и с нами было ещё человека два охотников. Пора была рабочая, казаков ни души не было дома; но мы отыскали старуху, которая знала, видела и помнила Пугача. Пушкин разговаривал с нею целое утро; ему указали, где стояла изба, обращённая в золотой дворец, где разбойник казнил несколько верных долгу своему сынов отечества; указали на гребни, где, по преданию, лежит огромный клад Пугача, зашитый в рубаху, засыпанный землёй и покрытый трупом человеческим, чтобы отвесть всякое подозрение и обмануть кладоискателей, которые, дорывшись до трупа, должны подумать, что это — простая могила. Старуха (И. А. Бунтова) спела также несколько песен, относившихся к тому же предмету, и Пушкин дал ей на прощание червонец.

Мы уехали в город, но червонец наделал большую суматоху. Бабы и старики не могли понять, на что было чужому, приезжему человеку расспрашивать с таким жаром о разбойнике и самозванце, с именем которого было связано в том краю столько страшных воспоминаний, но ещё менее постигали они, за что было отдать червонец. Дело показалось им подозрительным: чтобы-де после не отвечать за такие разговоры, чтобы опять не дожить до какого греха да напасти. И казаки на другой же день снарядили подводу в Оренбург, привезли и старуху, и роковой червонец и донесли: „Вчера-де приезжал какой-то чужой господин, приметами: собой невелик, волос чёрный, кудрявый, лицом смуглый, и подбивал под „пугачёвщину“ и дарил золотом; должен быть антихрист, потому что вместо ногтей на пальцах когти“ (Пушкин носил ногти необыкновенной длины: это была причуда его). Пушкин много тому смеялся» (П. в воспоминаниях, т. 2, с. 222—223). Эпизод с червонцем вспомнила и Е. 3. Воронина, посетившая Бердскую станицу 25 ноября 1833 г. (см. её письмо к Е. Л. Энгельке от 26 ноября 1833 г.: РА, 1902, № 8, с. 659—660). Воспоминания Даля кратко обозначают темы его рассказов Пушкину. Попытку реконструкции сведений, которые мог сообщить Пушкину Даль, см.: Овчинников Р. Встреча в Оренбурге. — В кн.: Рифей, Челябинск, 1981, с. 7—45. [Возврат к примечанию[214]]

213

^б удачу.

214

Речь идёт об Ирине Афанасьевне Бунтовой. Сведения о Пугачёве, полученные от Бунтовой, Пушкин сопроводил в «Истории Пугачёва» пометами «Старуха в Берде», «В Берде от старухи» (Акад., IX, № 496, 497). Бунтова была родом из Нижне-Озёрной и как очевидица рассказывала Пушкину о взятии этой крепости, о присяге Пугачёву, о расстреле Харловой и её брата, женитьбе Пугачёва на Устинье Кузнецовой и др., она же спела ему три песни о Пугачёве. Подробно о Бунтовой и беседах с ней Пушкина см.: Овчинников Р. В. Над «пугачёвскими» страницами Пушкина. М., 1981, с. 49—70. Свидетельства о встрече с ней приводятся в воспоминаниях В. И. Даля (см. примеч. 5[212] к данному письму), в письмах Е. 3. Ворониной, бывшей в Бердах вскоре после Пушкина (письма от 25 сентября и 26 ноября 1833 г.: РА, 1902, № 8, с. 647, 658— 660), в дневнике К. А. Буха (см.: Овчинников Р. В. Указ. соч., с. 49, 51), в воспоминаниях А. И. Макшеева (PC, 1870, № 10, с. 418). Песни о Пугачёве, которые Бунтова пела Пушкину, записала потом Воронина. Никто из названных мемуаристов не назвал фамилии Бунтовой. Она была впервые установлена оренбургским краеведом С. Н. Севастьяновым, который посетил Бердскую слободу в 1899 г. и встретился там с казачкой Блиновой, видевшей Пушкина в Бердах в памятный день 19 сентября 1833 г. (см.: Севастьянов С. Н. Несколько указаний о пребывании А. С. Пушкина в Бердах. — Тр. Оренбургской учёной архивной комиссии, 1990, вып. 6, с. 233—234). Даты рождения и смерти И. А. Бунтовой (1760—1848) разыскал С. А. Попов (см.: Попов С. А. 1) Старуха в Берде. — Южный Урал, 1966, 14 января; 2) Оренбургские собеседники Пушкина. — CA, 1969, № 5, с. 115—116). Уже подъезжая к Болдину, в селе Шатки, между Арзамасом и Лукояновым, Пушкин встретился со своим старым знакомцем Константином Михайловичем Савостьяновым (1805—1871), который оставил воспоминания об этой встрече и, в частности, об оренбургских впечатлениях поэта. «Пушкин заехал ко мне в дом, — пишет Савостьянов, — и с большим интересом рассказал свежие впечатления о путешествии своём по Оренбургской губернии, только что возвратившись оттуда, где он собирал исторические памятники, устные рассказы многих свидетелей того времени, стариков и старух, о Пугачёве. Доверие, произведённое к себе этим историческим злодеем во многих невеждах, говорил Пушкин, до такой степени было сильно, что некоторые самовидцы говорили ему лично с полным убеждением, что Пугачёв был не бродяга, а законный царь Пётр III, и что он только напрасно потерпел наказание от злобы и зависти людей. Пушкин в эти часы был чрезвычайно любезен, говорлив и весел» (ПиС, вып. 27—30, с. 149—151).

215

^в Прорвано.

216

Абрамово — почтовая станция между Арзамасом и Ардатовым, в 12 верстах от Болдина. В Нижегородской губ. было два села Болдина: Большое Болдино и Малое Болдино (см.: П. и мужики, с. 62—67).

217

См. примеч. 6[195] к письму 32.

218

В Болдине была создана первая редакция «Истории Пугачёва» (см.: Петрунинa H. Н. «История Пугачёва». От замысла к воплощению. РЛ, 1974, № 3, с. 191—192). 6 декабря 1833 г. Пушкин просил у Бенкендорфа разрешения представить «Историю Пугачёва» «на высочайшее рассмотрение» (Акад., XV, № 864) и вскоре (по предположению H. Н. Петруниной, 12 декабря) получил разрешение на её публикацию. Одобрение труда Пушкина царём было вызвано определённым политическим расчётом. «Ему представлялось, — отмечает исследовательница, — что в исторической ситуации 1830-х годов, перед лицом опасности новой пугачёвщины, для её предупреждения может оказаться полезной книга, напоминающая о событиях и уроках крестьянской войны XVIII в.» (Петрунина H. Н. Как увидела свет «История Пугачёва». — В кн.: Петрунина H. Н., Фридлендер Г. М. Над страницами Пушкина. Л., 1974, с. 124). Пушкин рассчитывал получить от продажи «Истории Пугачёва» 40 тыс. руб. и даже составил список предстоящих уплат (см.: Рукою П., с. 377—380), однако надежды его не оправдались. Книга вышла в последних числах декабря 1834 г., а в феврале 1835 г. поэт записал в дневнике: «В публике очень бранят моего Пугачёва, а что хуже — не покупают» (Акад., XII, с. 337). По подсчёту П. Е. Щёголева, Пушкин выручил от продажи «Истории Пугачёва» не больше 20 тыс. руб. После смерти Пушкина в его квартире оказалось 1775 экземпляров «Истории», оставшихся из 3000 напечатанных (см.: Щёголев П. Е. 1) Бюджет А. С. Пушкина в последний год его жизни. — Прожектор, 1929, № 11, с. 23; 2) Материальный быт Пушкина. — Искусство, 1929, № 3—4, с. 42; см. также: Смирнов-Сокольский Н. П. Рассказы о прижизненных изданиях Пушкина. М., 1962, с, 359—370). [Возврат к примечаниям [367], [437] и [458]]

219

Жуковский уехал 18 июня 1832 г. лечиться в Германию, Швейцарию и Италию и 10 сентября вернулся на родину (см.: Жуковский В. А. Дневники / Под ред. И. А. Бычкова. СПб., 1901, с. 218—314). «Звезду» — орден св. Станислава 1-й степени — Жуковский получил 30 августа 1833 г.

220

О предполагавшейся поездке Пушкина в Дерпт известно из письма А. Н. Мордвинова к Пушкину от 7 августа 1833 г., которое было ответом на просьбу Пушкина предоставить ему отпуск для поездки в Оренбург и Казань (22 июля 1833 г. — Акад., XV, № 830). Мордвинов писал: «Его величество, соизволяя на поезду вашу в Дерпт для посещения г-жи Карамзиной, изъявил высочайшую свою волю знать, что побуждает вас к поездке в Оренбург и Казань, и по какой причине хотите Вы оставить занятия, здесь на Вас возложенные?» (Акад., XV, № 835). В Дерптском университете учились старшие сыновья H. М. Карамзина, Александр и Андрей Николаевичи, осенью 1832 г. с другими детьми (Елизаветой, Владимиром и Николаем) в Дерпт приехала вдова историографа, Екатерина Андреевна. Желание Пушкина навестить её было связано с семейным горем Карамзиных — 21 апреля 1833 г. умер младший сын, пятнадцатилетний Николай. [Возврат к примечанию[238]]

221

Наследство Василия Львовича Пушкина — принадлежавшая ему часть Болдина. По словам П. Е. Щёголева, «осенью 1833 года помещичьи интересы привлекали внимание Пушкина. Враг раздробления крупных имений, Пушкин мечтал о воссоединении частей Болдина, поделенного между С. Л. и В. Л. Пушкиными, о приобретении находившейся в опеке после смерти дяди Василия Львовича его половины» (П. и мужики, с. 111). Уже из Петербурга поэт писал Нащокину: «Наследники дяди делают мне дурацкие предложения — я отказался от наследства. — Не знаю, войдут ли они в новые переговоры» (Акад., XV, № 865). Переговоры продолжались и в следующем году, однако Пушкин был вынужден отказаться от покупки «пол-Болдина» (см. примеч. 6[436] к письму 66). [Возврат к примечанию[246]]

222

Имеется в виду «Полное собрание законов Российской империи с 1649 года. СПб. Печатано в типографии II Отделения Собственной Его имп. величества канцелярии. 1830». Издание это было приобретено за 560 руб. за счёт кабинета Николая I и прислано царём в подарок Пушкину (см. письмо Бенкендорфа к Пушкину от 17 февраля 1832 г.: Акад., XV, № 738 и ответ Пушкина с благодарностью за присланный подарок 24 февраля 1832 г.: Акад., XV, № 741). Подарку предшествовала переписка между Бенкендорфом и министром двора кн. П. М. Волконским (см.: Лернер Н. О. Из неизданных материалов для биографии Пушкина. Царский подарок. — ИВ, 1887, № 2, с. 470). Николай I подарил поэту «Свод законов», узнав, что он хочет заняться историей петровского времени. Пушкин действительно начал собирать материалы для «Истории Петра», но всерьёз обратился к ней уже после издания «Истории Пугачёвского бунта».

223

Об отношении Николая I к H. Н. Пушкиной П. И. Бартенев записал со слов П. В. Нащокина: «Сам Пушкин говорил Нащокину, что <царь>, как офицеришка, ухаживает за его женою; нарочно по утрам по нескольку раз проезжает мимо её окон, а ввечеру на балах спрашивает, отчего у неё всегда шторы опущены. — Сам Пушкин сообщал Нащокину свою совершенную уверенность в чистом поведении Натальи Николаевны» (П. в воспоминаниях, т. 2, с. 194). Впервые Николай I увидел H. Н. Гончарову на балу в Москве, в марте 1830 г., и красота её сразу обратила на себя его внимание. О комплиментах, которые он говорил насчёт Гончаровой Н. К. Загряжской, см. в письме 3. Появление молодой жены поэта в Царском Селе летом 1831 г. привлекло внимание всего царского семейства. О. С. Павлищева писала мужу: «Моя невестка — прелесть, она является предметом удивления в Царском; императрица желает, чтобы она была при дворе, а она жалеет об этом, так как она не глупа; нет, это не то, что я хотела сказать: хотя она вовсе не глупа, но она ещё немного застенчива, но это пройдёт, и она, красивая, молодая и любезная женщина, поладит и со двором и с императрицей» (ПиС, вып. 15, с. 84; подлинник по-французски). Наталья Николаевна действительно вскоре «поладила» со двором, а увлечённость ею царя подала повод к сплетням и послужила основанием для грязных намёков в анонимном пасквиле (см. об этом: Щёголев, с. 50—60, 435—515). Н. И. Иваницкий, в присутствии которого В. А. Соллогуб рассказывал в 1843 г. о дуэльной истории Никитенке, вспоминает: «Разумеется, обвинения в связи с дуэлью пали на жену Пушкина, что будто бы была она в связях с Дантесом. Но Соллогуб уверяет, что это сущий вздор… Подозревают другую причину. Жена Пушкина была фрейлиной (!) при дворе, так думают, что не было ли у ней связей с царём. Из этого понятно будет, почему Пушкин искал смерти и бросался на всякого встречного и поперечного. Для души поэта не оставалось ничего, кроме смерти» (ПиС, вып. 13, с. 36—37). Эта запись, несмотря на некоторые неточности (H. Н. Пушкина никогда не была фрейлиной), свидетельствует, что Соллогубу был ясен скрытый смысл пасквиля, в котором содержался намёк не на Дантеса, а на царя. (О намёке «по царской линии» см.: наст. изд., с. 220. [См. «Словарь имён», статья «Николай I Павлович». — Прим. lenok555])

224

Речь идёт о женихе Любови Александровны Хилковой — Сергее Дмитриевиче Безобразове.

225

Пушкин занимался в это время не только Пугачёвым. Даты 6 и 30 октября стоят на одной из рукописей «Медного всадника» (см.: Измайлов Н. В. «Медный всадник» А. С. Пушкина: История замысла и создания, публикации и изучения. Л., 1978, с. 182—183), 14 октября завершена «Сказка о рыбаке и рыбке», 24, 26, 27 октября перебелена поэма «Анджело», 28 октября датированы «Воевода» и «Будрыс и его сыновья», 4 ноября закончена «Сказка о мёртвой царевне», в то же время Пушкин работал над «Капитанской дочкой» и «Пиковой дамой» и написал ещё несколько стихотворений.

226

Имеется в виду графиня Надежда Львовна Соллогуб.

227

Пушкин намекает на известный порок Ф. Ф. Вигеля. Ср. запись в дневнике поэта о Вигеле: «Я люблю его разговор — он занимателен и делен, но всегда кончается толками о мужеложестве» (Акад., XII, с. 318).

228

28 сентября 1833 г. В. Ф. Одоевский писал Пушкину: «Я видел Жуковского — он помолодел и поздоровел; нет и тени прежнего больного лица» (Акад., XV, № 850).

229

^а паштетов из гусиной печёнки.

230

2 октября С. А. Соболевский писал Пушкину: «Так как об ваших Северных цветах ни слуху, ни духу, то издам я таковой, да издам на славу, с рисунками à l’eau forte, genre de Rembrandt <офортом, в духе Рембрандта> Гагарина. Он малый с истинным талантом, а не так, как я думал, только с навыком и набитою рукой. У него прелестные рисунки к Contes Nocturnes de Hoffman <„Ночным рассказам“ Гофмана>, и мне очень жаль, что мало был он в Москве и следственно не мог вглядеться в наше старинное рисование, то есть в нашу архитектуру, в нашу древнюю утварь, в наше готическое, которое удивительно способно к разнообразию и прикрасе; однакож и тут попытки у него славные. Христа ради, Александр Сергеевич, стишков и прозы, прозы и стишков, на обеды, на вино, на лошадей, на <------> и бог знает на что ещё. Дело в том, что я положил себе к 1-му маию выработать и выпросить 20 000. Вымолю и <----> выработаю. Прошу помогать» (Акад., XV, № 850). Задуманный Соболевским альманах не состоялся.

231

Эти слова сказаны казанским татарином о кн. Платоне Степановиче Мещерском (1713—1799), занимавшем при Екатерине II пост казанского наместника (см.: Вяземский, т. 8, с. 89).

232

Сказка А. Е. Измайлова «Заветное пиво», напечатанная в «Невском альманахе» на 1829 год (СПб., 1828, с. 317), кончается следующим «нравоучением»:

233

Российская академия отличалась плохими завтраками. Пушкин был избран в Академию 7 января 1832 г. 29 января Вяземский писал Жуковскому: «Пушкин был на днях в Академии и рассказывал уморительные вещи о бесчинстве заседания. Катенин избран в члены и загорланил там. Они помышляют о новом издании Словаря. Пушкин более всего недоволен завтраком, состоящим из дурного винегрета для закуски и разных водок. Он хочет первым предложением своим подать голос, чтобы наняли хорошего повара и покупали хорошее вино французское» (РА, 1900, кн. 1, с. 369).

234

Пушкин имеет в виду известную парижскую куртизанку Нинон де Ланкло. См. примеч. 8 [правильно «примеч. 7»[120]. — Прим. lenok555] к письму 24.

235

^а (что) отзывается невоспитанностью.

236

^б вульгарно. (Англ.)

237

Эти же слова Пушкин применил к замужней Татьяне:

238

См. примеч. 5[220] к письму 36.

239

^а На сердце каждого мужчины написано: самой податливой.

240

По-видимому, это цитата из приписываемого Нинон де Ланкло сочинения «La coquette vengée» («Отмщённая кокетка») (1649).

241

День отъезда Пушкина из Болдина определяется секретным рапортом сергачевского земского исправника губернатору М. П. Бутурлину (в ответ на предписание Бутурлина от 16 октября «иметь секретный надзор за образом жизни и поведением» Пушкина) : «… означенный Пушкин пребывание имел Лукояновского уезда в селе Болдине. <...> во всё время проживания его занимался единственно только одним сочинением, ни к кому к соседям не ездил и к себе никого не принимал; в жизни его предосудительного ничего не замечено; а сего 9 числа он, Пушкин, отправился в столичный город Москву через Санкт-Петербург» (Попов П. Пушкин под надзором в Нижегородской губернии. — В кн.: Пушкин в Болдине. Горький, 1937, с. 113). Проезжая через Москву, поэт останавливался у Нащокина и с литературной Москвой не общался. «Дела», о которых он пишет, — его денежные расчёты с Нащокиным. 28 ноября 1833 г. М. А. Максимович писал Вяземскому: «В проезд Пушкина, кажется, Нащокин был его монополистом; ибо никто из пишущей братии не поживился им и его уральским златом. Сделайте милость, нельзя ли достать хоть обломка от его самородков или песчинок несколько, хоть под предлогом таможенной пошлины» (Стар. и нов. СПб., 1903, кн. 4, с. 198). Слова Максимовича подтверждает И. В. Киреевский в письме к H. М. Языкову от 17 января 1834 г.: «Когда он проезжал через Москву, его никто почти не видал. Он пробыл здесь только три дня и никуда не показывался, потому что ехал с бородой, в которой ему хотелось показаться жене. Уральских песен, обещанных перед отъездом туда, он, кажется, ни одной не привёз, по крайней мере мне не присылал» (ИВ, 1883, № 12, с. 538—539). [Возврат к примечанию[248]]

242

^б положение рогоносца.

243

Брантом (Pierre de Bourdeilles, seigneur de Brantôme) (1527—1614) — французский писатель, автор жизнеописаний знаменитых полководцев, известных красавиц и пр. Пушкин имеет в виду его книгу «Vie des dames galantes» («Жизнь благородных дам»). Один из трактатов, помещённых в этой книге, называется «Sur les dames, qui font l’amour et leur maris cocus» («О дамах, которые занимаются любовью и украшением мужей своих рогами»). В первой фразе этого трактата употреблено слово «cocuage». В библиотеке Пушкина было издание сочинений Брантома (Œuvre du seigneur de Brantôme, nouvelle édition plus correcte que le-précédentes. Paris, 1787. T. 1—8) (Библ. П., c. 175—176; том 3 этого издания не сохранился) .

244

Лев Сергеевич Пушкин вышел в отставку 17 декабря в чине капитана и за исключением небольшого перерыва (в январе 1833 г. — см.: Стар. и нов., 1906, кн. 9, с. 52) жил в Варшаве, находясь «не у дел». Обстоятельства выхода его в отставку известны, в частности, по дневнику А. Н. Вульфа. В записи от 5 октября 1833 г. читаем: «Сегодня уехал или уезжает мой добрый приятель Лев Пушкин. Судьба сжалилась над ним в особе Аничкова, который увозит его из Варшавы в Петербург. <...> Он жил здесь два года для того, чтобы быть исключённым из службы за неявкою в полк (ходатайством фельдмаршала переменили выключку в отставку) и чтобы нажить несколько тысяч долгу, которого никогда не уплатит. Счастье его, что он ещё нашёл приятеля, который его вывез из этого неприятного положения, в котором он бедствовал» (Вульф А. Н. Дневники / Под ред. П. Е. Щёголева. М., 1929, с. 367). Лев Пушкин, проживая зиму 1833/34 г. в Петербурге, вёл беспорядочный образ жизни и делал долги. В 1833 г. он подал прошение о приёме на службу в Министерство иностранных дел, но канцелярская атмосфера оказалась «не по нутру» бывшему военному. 6 апреля 1835 г. С. Л. Пушкин сообщал дочери: «Мама написала тебе про Леона; его очень тянет в Грузию, впрочем, это, видимо, достаточно выгодно и в отношении его службы. Долги его будут уплачены, Александр берёт их на себя, ибо мне это становится весьма затруднительно» (Левкович Я. По неизвестным письмам. — Звезда, 1974, № 6. с. 186).

245

Речь идёт о французском короле Луи-Филиппе Оранском, занявшем после Июльской революции 1830 г. место Карла X. Пушкин был противником «нового порядка» во Франции. Подробно об Июльской революции и об отношении к ней Пушкина см.: Томашевский Б. В. Французские дела 1830—1831 гг. в письмах Пушкина к Е. М. Хитрово. — В кн.: Письма Пушкина к Е. М. Хитрово. Л., 1927, с. 301—361.

246

О наследстве В. Л. Пушкина см. примеч. 6[221] к письму 36.

247

^вПрорвано.

248

О нежелании Пушкина давать стихи «альманашникам» свидетельствует приведённое выше письмо М. А. Максимовича (издателя альманаха «Денница») к Вяземскому (см. примеч. 2[241] к письму 40). От имени Максимовича к Пушкину обращался и Н. В. Гоголь. В декабре 1833 г. он писал Максимовичу: «Я говорил Пушкину о стихах. Он написал, путешествуя, две большие пьесы, но отрывков из них не хочет давать, а обещается написать несколько маленьких. Я с своей стороны употреблю старание его подгонять» (Гоголь, т. 10, с. 288). Однако ни в «Деннице», ни в каком-либо другом альманахе на 1834 г. ни одно из произведений Пушкина напечатано не было.

249

Именины Е. И. Загряжской приходились на 24 ноября — Екатеринин день. Из записи в дневнике Пушкина известно, что в этот день он был у Екатерины Андреевны Карамзиной (Акад., XII, с. 314).

250

H. Н. Пушкина выехала 15 апреля с двумя детьми в Полотняный завод. Дата её отъезда определяется записью в дневнике поэта 16 апреля: «Вчера проводил Н.<аталью> Н.<иколаевну> до Ижоры» (Акад., XII, с. 326). За месяц до этого он писал Нащокину: «Вообрази, что жена моя на днях чуть не умерла. Нынешняя зима была ужасно изобильна балами. На масленице танцовали уж два раза в день. Наконец настало последнее воскресение перед великим постом. Думаю: слава богу! балы с плеч долой. Жена во дворце. Вдруг, смотрю — с нею делается дурно — я увожу её, и она, приехав домой, — выкидывает. Теперь она (чтоб не сглазить), слава богу, здорова и едет на днях в Калужскую деревню к сёстрам, которые ужасно страдают от капризов моей тёщи» (письмо между 23 и 30 марта 1834 г.: Акад., XV, № 897). Отъезд всё же задержался из-за болезни H. Н. Пушкиной. [Возврат к примечанию[263]]

251

Описание дворянского бала 29 апреля см. в письмах 46, 47.

252

О вызове к графу Литте и сообщении Жуковского Пушкин 16 апреля сделал запись в дневнике, которая почти дословно повторяет текст письма к Наталье Николаевне (Акад., XII, с. 326).

253

^а Однако ж для придворных кавалеров существуют определённые правила, определённые правила. (.....) Вы ошибаетесь: это для фрейлин.

254

Игра слов: «les régles» значит и «правила» и «регулы». Каламбур К. А. Нарышкина впоследствии был приписан самому Пушкину (см. запись неизвестного лица со слов одного из братьев H. Н. Пушкиной о том же случае: PC, 1892, № 7, с. 31).

255

В дневнике Пушкин пишет подробнее: «Однако я не поехал на головомытье, а написал изъяснение» (Акад., XII, с. 326).

256

Пушкин был пожалован в камер-юнкеры 31 декабря 1833 г. (указ о пожаловании см.: СПб. вед., 1834, 3 января № 2, с. 5). По этому поводу он записал в дневнике 1 января 1834 г.: «Третьего дня я пожалован в камер-юнкеры — (что довольно неприлично моим летам). Но двору хотелось, чтобы N.<аталья> N.<иколаевна> танцевала в Аничкове. Так я же сделаюсь русским Dangeau» (Акад., XII, с. 318). И дальше, в той же записи: «Меня спрашивали, доволен ли я моим камер-юнкерством? Доволен, потому что государь имел намерение отличить меня, а не сделать смешным — а по мне, хоть в камер-пажи, только б не заставили меня учиться французским вокабулам и арифметике». H. М. Смирнов в своих «Памятных записках» рассказывает: «Пушкина сделали камер-юнкером; это его взбесило, ибо сие звание точно было неприлично для человека тридцати четырёх лет, и оно тем более его оскорбило, что иные говорили, будто оно было дано, чтоб иметь повод приглашать ко двору его жену. Притом на сей случай вышел мерзкий пасквиль, в котором говорили о перемене чувств Пушкина, будто он сделался искателен, малодушен, и он, дороживший своею славою, боялся, чтоб сие мнение не было принято публикою и не лишило его народности. Словом, он был огорчён и взбешён и решился не воспользоваться своим мундиром, чтоб ездить ко двору, не шить даже мундира. В этих чувствах он пришёл к нам однажды. Жена моя (А. О. Смирнова-Россет. — Я. Л.), которую он очень любил и очень уважал, и я стали опровергать его решение, представляя ему, что пожалование в сие звание не может лишить его народности; ибо все знают, что он не искал его, что его нельзя было сделать камергером по причине чина его; что натурально двор желал иметь право приглашать его и жену его к себе, и что государь, пожалованием его в сие звание, имел в виду только иметь право приглашать его на свои вечера, не изменяя старому церемониалу, установленному при дворе. Долго спорили, убеждали мы Пушкина; наконец полуубедили. <…> Вот объяснения его производства в камер-юнкеры, по поводу которого недоброжелатели Булгарин, Сенковский, литературные его враги, искали помрачить характер Пушкина» (П. в воспоминаниях, т. 2, с. 244). Подборку материалов о недовольстве Пушкина своим камер-юнкерством см.: Дн. Модз., с. 79—81; см. также: Крестова Л. В. Почему Пушкин называл себя «русским Данжо»? — П. Исслед. и мат., т. 4, с. 267—277. [Возврат к примечаниям [269] и [400]]

257

^б Пусть уж лучше меня высекут перед всеми, (как говорит) г-н Журден.

258

Пушкин неточно (по памяти) цитирует реплику г-на Журдена, героя комедии Мольера «Le bourgeois gentilhomme» («Мещанин во дворянстве», д. 3, сц. 3), который на иронический вопрос своей жены: «N’ irez-vous pas l’un de ces jours au collège vous faire donner le fouet à votre âge?» (Не пойдёте ли вы на этих днях в школу, чтобы там, в вашем возрасте, давать себя сечь?) — отвечает: «Pourquoi non? Plût à Dieu d’avoir tout à l’heure le fouet devant tout le monde, et savoir ce qu’on apprend au collège!» (Почему бы нет? Дай бог мне сейчас же быть высеченным на глазах у всех и знать то, чему учат в школе!).

259

В библиотеке Пушкина было отдельное издание «Литературной корреспонденции» Гримма в 15-ти томах: Correspondance littéraire, philosophique et critique de Grimm et de Diderot depuis 1753 jusqu’en 1790… Paris, 1829—1831 (см.: Библ. П., № 831).

260

Речь идёт о ресторане Дюме на Малой Морской улице, в доме Классена (ныне ул. Гоголя, д. 15).

261

^в бифштекс. (Англ.)

262

Письмо матери H. Н. Пушкиной Н. И. Гончаровой не сохранилось.

263

Пушкин напоминает о медицинских указаниях доктора И. Т. Спасского. Беспокойство поэта о здоровье жены объясняется её недавним выкидышем (см. примеч. 1[250] к письму 41; ср. ниже: «третьего выкинула»).

264

Сёстры Натальи Николаевны А. Н. и Е. Н. Гончаровы жили в это время в Москве (см. примеч. 2[2] к письму 1).

265

^а бифштекс. (Англ.)

266

Речь идёт о праздниках по случаю совершеннолетия в. к. Александра Николаевича, будущего Александра II (1818—1881). Пушкин сказался больным, чтобы не присутствовать на церемонии присяги наследника, к чему обязывало его придворное звание (ср. запись в дневнике Пушкина с пометой «середа на святой неделе» — Акад., XII, с. 327).

267

Павел I. Упомянутый Пушкиным эпизод рассказан П. В. Анненковым как пояснение к записи «Юсупов сад» в программе автобиографических записок поэта (Анненков П. В. А. С. Пушкин в Александровскую эпоху. СПб., 1874, с. 28). Встреча с Павлом I произошла в Юсуповом саду в Петербурге (см.: Летопись, с. 5).

268

Александр I, по распоряжению которого Пушкин был сослан сперва на юг, потом в Михайловское.

269

Николай I, пожаловавший Пушкина в камер-юнкеры, что ставило 35-летнего поэта в смешное положение (см. примеч. 6[256] к письму 42 [правильно к письму 41. — Прим. lenok555]); отсюда ироническое: «в камер-пажи».

270

Пушкин имеет в виду в. к. Александра Николаевича, наследника, впоследствии Александра II.

271

Подразумевается Александр I.

272

Предупреждение Пушкина связано с психическим состоянием Н. А. Гончарова, отца Натальи Николаевны, который с 1834 г. впал в буйное помешательство. [Возврат к примечанию[280]]

273

В библиотеке в Полотняном заводе, судя по предостережению Пушкина, были собраны эротические издания XVIII в. Пушкин, несколько раз бывавший в имении Гончаровых, занимался в гончаровской библиотеке и хорошо знал её состав. Сохранились воспоминания дворовых о занятиях Пушкина в Полотняном заводе, записанные в конце прошлого века. Раз его видели несущим целый ворох старинных книг. См.: Средин А. Полотняный завод. — Старые годы, 1910, июль — сентябрь, с. 28—29.

274

О церемониале присяги наследника см.: СПч., 1834, 21 апреля, № 91, с. 361—362; описание самого торжества см.: там же, № 92, с. 365—367; № 93, с. 369—370. В дневнике Пушкина имеется запись о присяге (по-видимому, со слов Е. И. Загряжской), сделанная 25 апреля (у Пушкина: «Середа на святой неделе»). Она характерна рядом иронических замечаний: «Праздник совершеннолетия совершился. Я не был свидетелем. Это было вместе торжество государственное и семейственное. В.<еликий> кн.<язь> был чрезвычайно тронут. Присягу произнёс он твёрдым и весёлым голосом, но начав молитву, принуждён был остановиться — и залился слезами. Государь и государыня плакали также — наследник прочитав молитву кинулся обнимать отца, который расцеловал его в лоб и в очи и в щёки и потом подвёл сына к императрице. Все трое обнялися в слезах. Присяга в Георгиевской зале под знамёнами была повторением первой — и охолодила действие. Все были в восхищении от необыкновенного зрелища. Многие плакали, а кто не плакал, тот отирал сухие глаза, силясь выжать несколько слёз. Дворец был полон народу. <...> Придворные ропщут: их не пустили в церковь, куда, говорят, всех пускали. Всегда много смешного подвернётся в случаи самые торжественные. Филарет сочинял службу на случай присяги. Он выбрал для паремии главу из Книги Царств, где между прочим сказано, что царь собрал и тысящников, и сотников, и евнухов своих. К. А. Нар.<ышкин> сказал, что это искусное применение к камергерам. А в городе стали говорить, что во время службы будут молиться за евнухов. Принуждены были слово евнух заменить другим» (Акад., XII, с. 327). Реакция зрителей («кто не плакал, тот отирал сухие глаза») напоминает сцену «Девичье поле. Новодевичий монастырь» в «Борисе Годунове».

275

О смерти К. К. Мердера см. запись в дневнике Пушкина 25 апреля (Акад XII, с. 327) и 3 мая 1834 г. (там же, с. 328).

276

А. А. Аракчеев умер 21 апреля 1834 г. О его смерти см. запись в дневнике Пушкина 25 апреля, также отмечающую равнодушие, с которым встретило петербургское общество это известие (Акад., XII, с. 327).

277

Великий четверг в 1834 г. приходился на 19 апреля.

278

Н. И. Гончарова была в это время в своём имении Яропольце.

279

Цитата из Псалтыря (псалом 131, стих 1).

280

См. примеч. 7[272] к письму 43.

281

Качели и балаганы располагались на Адмиралтейской площади, где на святой неделе устраивались народные гуляния. См. статью «Народные увеселения на святой неделе» (СПч., 1834, 27 апреля, № 93).

282

Бал, который давало дворянство Петербургской губернии 29 апреля 1834 г. по случаю совершеннолетия наследника в. к. Александра Николаевича в доме Д. Л. Нарышкина (набережная Фонтанки, ныне д. 21), в зале, специально приготовленном для этого случая А. П. Брюлловым. Пушкин на нём не был. 3 мая он записал в дневнике, что бал «очень удался, как говорят — не было суматохи при разъезде, ни несчастия на тесной улице от множества собравшегося народа» (Акад., XII, с. 327—328). См. также: письма 46, 47; Дн. Модз., с. 167—169. [Возврат к примечаниям [290], [295] и [310]]

283

Л. С. Пушкин, несмотря на отсутствие денег, жил в лучшей в Петербурге гостинице, в доме В. В. Энгельгардта (на углу Невского проспекта и Екатерининского канала, ныне д. 30 на углу Невского проспекта и канала Грибоедова). О. С. Павлищева писала о Л. С. Пушкине мужу: «Вообрази, что он здесь взял первый номер в доме Энгельгардта, за который он платил двести рублей в неделю» (ПиС, вып. 17—18, с. 200). Пушкину пришлось выкупать брата из дома Энгельгардта (см.: П. и мужики, с. 129, 369; см. также письмо Пушкина к брату от 23—24 апреля 1835 г.: Акад., XVI, № 1094). [Возврат к примечанию[406]]

284

^а Скажи мне, что ты пьёшь, и я скажу тебе, кто ты.

285

Перефразировка шутливого афоризма Брийя-Саварена (A. Brillat-Savarin) из его книги «Physiologie du goût» («Физиология вкуса») (см.: Библ. П., № 1261): «Dis-moi ce que tu manges…» (Скажи мне, что ты ешь) и т. д. Этот афоризм в свою очередь представляет перефразировку старинной поговорки: «Dis-moi qui tu hantes…» (Скажи мне, кого ты посещаешь (или: с кем ты водишься), и я скажу тебе, кто ты).

286

^б отвар из апельсиновых листьев.

287

^в Прорвано.

288

^г крепкую шутку.

289

^д Прощай. (Итал.)

290

См. примеч. 6[282] к письму 45.

291

О противопоставлении Петербургского и Московского английских клубов см.: письмо Пушкина к М. П. Погодину от начала апреля 1834 г. (Акад., XV, № 910); см. также Письма последних лет, т. 4, с. 217 (коммент. В. Вацуро).

292

В чём выразилось невнимание и неуважение княгини Т. В. Голицыной к H. Н. Пушкиной, не установлено.

293

Речь идёт о характерной черте великосветского быта: артисты-гастролёры, приглашавшиеся для выступлений на светских балах, не рассматривались как полноправные гости. Ср. рассказ А. В. Мещерского о том, какой скандал произвело приглашение им на танец Полины Виардо — знаменитой артистки, выступавшей перед гостями на балу в качестве певицы (см.: РА, 1901, кн. 1, с. 496).

294

Цитата из молитвы «Отче наш».

295

См. примеч. 6[282] к письму 45.

296

Е. П. Бакунина 30 апреля 1834 г. вышла замуж за А. П. Полторацкого.

297

Это письмо Пушкина неизвестно.

298

В автографе: приезды.

299

В Ярополец H. Н. Пушкина должна была заехать проездом из Москвы в Полотняный завод (калужское имение Гончаровых).

300

Наталья Николаевна ревновала Пушкина к графине Н. Л. Соллогуб (см. также письмо 52 [Возврат к примечанию[315]]).

301

^б уже слишком.

302

Имеются в виду расходы на содержание родителей и выплата долгов Льва Сергеевича. Весной 1834 г. обстоятельства сложились так, что Пушкину пришлось взять на себя нижегородское имение и управлять им. Между 23 и 30 марта он писал Нащокину: «Обстоятельства мои затруднились ещё вот по какому случаю. На днях отец мой посылает за мною. Прихожу — нахожу его в слезах, мать в постеле — весь дом в ужасном беспокойстве. Что такое? Имение описывают. — Надо скорее заплатить долг. — Уж долг заплачен. Вот и письмо управителя. — О чём же горе? — Жить нечем до октября. — Поезжайте в деревню. — Не с чем. — Что делать? Надобно взять имение в руки, а отцу назначить содержание. Новые долги, новые хлопоты. А надобно: я желал бы и успокоить старость отца, и устроить дела брата Льва <...>» (Акад., XV, № 897). Несомненно, на решение Пушкина повлияло и желание сохранить Болдино во владении рода Пушкиных (см. письмо 49), да и сам он надеялся, что сможет порвать с Петербургом, «да подать в отставку, да удрать в Болдино, да жить барином» (письмо от 18 мая 1834 г.). Об управлении имением см. примеч. 1[353] к письму 56. [Возврат к примечанию[331]]

303

О параде 11 мая 1834 г. Пушкин записал в дневнике 12 мая почти в тех же словах: «Вчера был парад, который как-то не удался. Г.<осударь> посадил наследника под арест на дворцовую обвахту за то, что он проскакал галопом вместо рыси» (Акад., XII, с. 329).

304

Наследный принц прусский Фридрих-Вильгельм приехал в Россию 13 июня и пробыл до 1 августа 1834 г. (см. запись в дневнике Пушкина: Акад., XII, с. 331).

305

Е. Н. и П. И. Мещерские с сыном Николаем, в сопровождении С. Н. Карамзиной, уехали за границу 26 мая 1834 г. Пушкин провожал их до пироскафа (парохода), шедшего из Кронштадта в немецкий порт Любек, от которого начиналось путешествие по Германии (см.: Дн. Модз., с. 186). Путешествие их (по Германии, Швейцарии, Италии) продолжалось больше года (см.: Карамзины, с. 29—30). Настроение С. Н. Карамзиной перед отъездом выражено в её письме к И. И. Дмитриеву от 25 мая 1834 г.: «Я еду завтра с Мещерскими на пароходе в чужие края на целый год. Хочу, чтобы последние строки мои были к Вам. Мне грустно неизъяснимо, и всё желание моё путешествовать, и вся радостная физиономия Швейцарии, Италии — всё исчезло в моём воображении и заменилось одной тоскою. Пожелайте нам счастливого возвращения в милую Россию» (Письма Карамзина к Дмитриеву. СПб., 1866, с. 439—440). [Возврат к примечанию[328]]

306

Из Яропольца, где H. Н. Пушкина гостила у матери, она должна была ехать в Полотняный завод.

307

Пирмонтские воды — минеральные источники в городе Пирмонте (Pyrmont) в западной Германии. Очевидно, воду этих источников можно было получать и в Петербурге.

308

О перлюстрации письма Пушкина к жене см. комментарий к письму 43.

309

М. А. Пушкина родилась 19 мая 1832 г.

310

О зале в доме Д. Л. Нарышкина см. выше, примеч. 6[282] к письму 45. Концерт с благотворительной целью состоялся 17 мая (см.: СПч., 1834, 17 мая, № 110, с. 437).

311

Имеется в виду «Песнь на присягу наследника», сочинённая к торжеству присяги Жуковским и положенная на музыку гр. Мих. Ю. Виельгорским (сообщение об этом см.: СПч., 1834, 15 мая, № 108, с. 430; 17 мая, № 110, с. 437; 30 мая, № 121, с. 482).

312

^аВ автографе: бариным.

313

Решение Пушкина выйти в отставку и переехать на жительство в деревню диктовалось свойственным ему всегда стремлением к независимости — материальной, личной и общественной. Пушкин надеялся, что отъезд в деревню поправит его денежные дела, предотвратит разорение семьи, обеспечит будущее детей, а главное — даст возможность спокойно заниматься творческой работой (ср. письма 69, 70). Пожалование в камер-юнкеры и необходимость нести придворную службу утвердили его в намерении уйти в отставку. Начиная с мая, почти во всех письмах к H. Н. Пушкиной он пишет об отставке, подготавливая жену к этой мысли (см. письма 52, 54, 55, 58).

314

Из всех писем 1831—1836 гг. Натальи Николаевны к Пушкину до нас дошло только одно, от 14 мая 1834 г., написанное ею вместе с Н. И. Гончаровой во время пребывания у матери в Яропольце.

Приводим письмо Н. И. Гончаровой с припиской H. Н. Пушкиной в переводе с французского.

Н. И. Гончарова: «Прежде чем ответить на ваше письмо, мой дорогой Александр Сергеевич; я начну с того, что поблагодарю вас от всего сердца за ту радость, которую вы мне доставили, отпустив ко мне вашу жену с детьми; из-за тех чувств, которые она ко мне питает, встреча со мной, после 3 лет разлуки, не могла не взволновать её. Однако, она не испытала никакого недомогания; по-видимому, она вполне здорова, и я твёрдо надеюсь, что во время её пребывания у меня я не дам ей никакого повода к огорчениям; единственно, о чём я жалею в настоящую минуту, — это о том, что она предполагает так недолго погостить у меня. Впрочем, раз вы так уговорились между собой, я конечно не могу этому противиться. Я тронута доверием, которое вы мне высказываете в вашем письме, и, принимая во внимание любовь, которую я питаю к Натали и которую вы к ней питаете, — вы оказываете мне это доверие не напрасно, я надеюсь оправдать его до конца моих дней. Дети ваши прелестны и начинают привыкать ко мне, хотя вначале Маша прикрикивала на бабушку.* — Вы пишете, что рассчитываете осенью ко мне приехать; мне будет чрезвычайно приятно соединить всех вас в домашнем кругу. Хотя Натали, по-видимому, чувствует себя хорошо у меня, однако легко заметить ту пустоту, которую ваше отсутствие в ней вызывает. До свидания, от глубины души желаю вам ненарушимого счастья. Верьте, я всегда ваш друг».

Приписка H. Н. Пушкиной: «С трудом я решилась написать тебе, так как мне нечего сказать тебе и все свои новости я сообщила тебе с оказией, бывшей на этих днях. Даже мама едва не отложила своё письмо до следующей почты, но побоялась, что ты будешь несколько беспокоиться, оставаясь некоторое время без известий от нас; это заставило её побороть сон и усталость, которые одолевают и её и меня, так как мы целый день были на воздухе. Из письма мамы ты увидишь, что мы все чувствуем себя хорошо, оттого я ничего не пишу тебе на этот счёт; кончаю письмо, нежно тебя целуя, я намереваюсь написать тебе побольше при первой возможности. Итак, прощай, будь здоров и не забывай нас» (Акад., XV, № 939).

* Курсивом отмечены слова, написанные по-русски.

315

См. примеч. 2[300] к письму 48.

316

О перлюстрации писем Пушкина к жене см. комментарий к письму 43.

317

Пушкин выписывал из Парижа книги через магазины Ф. Беллизара (Ferdinand Bellizard) и Пратана (J. Prathan), а также через фирму Бере и Руа (Bere et Roy) (см.: Модзалевский Л. Б. Из архива Пушкина. — Лит. арх., с. 36—37; Сборник статей к сорокалетию учёной деятельности академика А. С. Орлова. Л., 1934, с. 444; Арх. опеки, с. 46—51). В 1834—1835 гг., в связи со своими историческими занятиями, Пушкин особенно интенсивно закупал книги. См. письмо к нему Беллизара от 7 августа 1835 г., в котором указывается: «за вычетом всех уплат, от вас поступивших, счёт наших поставок за 1834 г. всё ещё достигает суммы в 1566 руб. 39 коп.» (Акад., XVI, № 1085); в письме от 25 марта 1836 г. Беллизар, представляя новый счёт за 1835 г., снова напоминает Пушкину, что за поставки 1834 г. последний остался должен магазину 1100 руб. (Акад., XVI, № 1162). Эти долги Пушкина были погашены Опекой.

318

^а Чревовещатель.

319

Речь идёт о чревовещателе Александре Ваттемаре, который в июне 1834 г. дал в Петербурге, в Александринском театре, четыре представления. Рецензию на них см.: СПч., 1834, № 129.

320

Возможно, что в этих словах содержится намёк на известные жителям Петербурга обстоятельства установки памятников Петру I (1744 г., скульптор К. Растрелли) и Суворову (1801 г., скульптор М. И. Козловский) и обелиска «Румянцева победам» (1799 г., проект архитектора Бренны): прежде чем найти для них окончательное место, их действительно переносили «с одного конца города в другой, с площади на площадь…» (см.: Медерский Л. Архитектурный облик пушкинского Петербурга. — В кн.: Пушкинский Петербург. Л., 1949, с. 311, 317—318).

321

См. комментарий к письму 43.

322

^a буквально.

323

Почти ту же мысль о преимуществе для человека и поэта личной свободы над политической Пушкин выразил в стихотворении «Из Пиндемонте» (1836).

324

Пушкин имеет в виду чиновников, занимающихся перлюстрацией писем, а также царя, читающего перлюстрированные письма.

325

Сергей Николаевич Гончаров, брат H. Н. Пушкиной, некоторое время жил у И. Н. Гончарова, офицера лейб-гвардии Гусарского полка, стоявшего в Царском Селе.

326

Е. И. и Н. К. Загряжские поселились на даче в Царском Селе.

327

Речь идёт о Павле Петровиче Вяземском.

328

См. примеч. 3[305] к письму 49.

329

27 мая 1834 г. Пушкин представлялся в. к. Елене Павловне. Дневниковая запись повторяет его рассказ, содержащийся в письме; после записи слов Красовского в дневнике следует: «В.<еликая> кн.<ягиня> скорей от него отошла. — Говорила со мной о Пугачёве» (Акад., XII, с. 330).

330

^б Вас, вероятно, очень утомляет обязанность читать всё, что появляется. — Да, ваше императорское высочество, (.....) тем более, что в том, что теперь пишут, нет здравого смысла.

331

8 июня С. Л. Пушкин писал дочери: «Наш отъезд зависит от Александра. Всё готово, кроме денег, которые он собирался дать нам на дорогу» (Левкович Я. По неизданным письмам. — Звезда, 1974, № 6, с. 187). С. Л. и Н. О. Пушкины уехали на лето в Михайловское 11 июня. Деньги появились не из имения (см. примеч. 4 к письму 480 [Так в книге; видимо, должно быть «примеч. 3[302] к письму 48». — Прим. lenok555]) — Пушкин тратил 20 000 руб., полученных в долг от казны на издание «Истории Пугачёва» (см. примеч. 3[334] к письму 54).

332

Это письмо не сохранилось.

333

По-видимому, в ответ на письмо Пушкина от 26 мая 1834 г. Наталья Николаевна, не соглашаясь с его доводами о необходимости переезда всей семьёй в деревню, советовала ему одному уехать на осенние месяцы в Болдино для творческой работы.

334

Речь идёт о ссуде из казны на печатание «Истории Пугачёва». 26 февраля 1834 г. Пушкин обратился с официальной просьбой к Бенкендорфу о ссуде в 20 000 руб. (см.: Акад., XV, № 884). Письмо Пушкина входило в дело III отделения «О выдаче заимообразно 20 т<ыс.>. р. камер-юнкеру двора его величества Александру Сергеевичу Пушкину на издание „Истории Пугачёвского бунта“» (ИРЛИ, ф. 244, он. 16, № 101; Дела III отд., с. 243—256). Ссуда была Пушкину выдана. Бенкендорф сообщал ему 4 марта 1834 г.: «На письмо Ваше, от 26 февраля, о выдаче Вашему высокоблагородию заимообразно из казны двадцать тысяч рублей ассигнациями за указаны проценты, с тем, что вы, милостивый государь, приемлете на себя обязанность уплатить сию сумму в течении двух лет, по срокам, которые угодно будет назначить начальству, я имел счастие докладывать государю императору. Его величество, изъявив на то соизволение, высочайше повелеть соизволил, выдать вам 20 т<ысяч> рублей на вышеизложенных условиях» (Акад., XV, № 888). Проект указа о выдаче Пушкину ссуды был подписан Николаем I 16 марта (Акад., XV, № 903), но уже за неделю до этого, 8 марта, М. М. Сперанский записал распоряжение Николая печатать «Историю Пугачёва» на казённый счёт (см.: ПиС, вып. 16, с. 78. Подробно об истории публикации труда Пушкина и об отношении к «Истории Пугачёва» Николая I см.: Петрунина H. Н. Вокруг «Истории Пугачёва». — П. Исслед. и мат. Л., 1969, т. 6, с. 229—252). Пушкину пришлось оплатить только часть бумаги. Деньги, полученные поэтом, пошли на текущие расходы, погашение неотложных долгов, отправку родителей на лето в деревню и т. д. Во исполнение «условий», на которых были выданы деньги, Пушкин дал Государственному казначейству обязательство о возврате ссуды. По этому обязательству Пушкин, а в случае его смерти — наследники должны были выплатить долг «в течение двух лет по равным частям по истечении каждого года» (Арх. опеки, с. 121). Запутанные денежные обстоятельства не позволили Пушкину через год выплатить первый взнос; более того, 26 июля поэт вновь обратился к Бенкендорфу с просьбой о выдаче ему ссуды в 30 000 руб. (см.: Акад., XVI, № 1083). Подробности, связанные с получением этой ссуды, см.: Левкович Я. Л. Из наблюдений над черновиками писем Пушкина. — П. Исслед. и мат., т. 9, с. 137—139. Просьба Пушкина была удовлетворена, но министр финансов Е. Ф. Канкрин распорядился удержать из этой ссуды 10 000 руб. с процентами (см.: Арх. опеки, с. 122). Потребовалось распоряжение Николая I, чтобы получить новую ссуду. Тогда же были изменены условия выплаты ссуды, выданной в 1834 г.: она была рассрочена «на четыре года, начиная с 1836 года, без процентов» (Арх. опеки, с. 123). Однако к выплате этой ссуды Пушкин так и не приступил, и после его смерти она была (как и другие его долги) сложена со счетов Государственного казначейства (см.: Арх. опеки, с. 118—119). [Возврат к примечаниям [331] и [448]]

335

Пушкин имеет в виду письмо Ломоносова к И. И. Шувалову от 19 января 1761 г., впервые опубликованное в альманахе «Урания… на 1826 год» (М., 1825, с. 54—58), где есть следующие строки: «Не токмо у стола знатных господ или у каких земных владетелей дураком быть не хочу, но нижé у самого господа бога, который мне дал смысл, пока разве отнимет». Ср. цитацию этих слов в главе «Ломоносов» в «Путешествии из Москвы в Петербург» (Акад., XI, с. 254). Ту же очень импонировавшую ему формулу Пушкин вспомнил в дневнике в связи со своим камер-юнкерством (см. запись от 10 мая 1834 г.: Акад., XII, с. 329).

336

Князь В. П. Кочубей скоропостижно умер в Москве в ночь со 2 на 3-е июня. По поводу известия о смерти Кочубея Пушкин записал в дневнике: «Оно произвело сильное действие; государь был неутешен. Новые министры повесили голову. Казалось, смерть такого ничтожного человека не должна была сделать никакого переворота в течении дел. Но такова бедность России в государственных людях, что и Кочубея некем заменить! <...> Дело в том, что он был человек хорошо воспитанный, — и это у нас редко, и за то спасибо. О Кочубее сказано:

Согласен; но эпиграмму припишут мне, и правительство снова на меня надуется» (Акад., XII, с. 331).

337

С. Л. и Н. О. Пушкины уезжали в Михайловское (см. письмо 53). В приходо-расходных записях Пушкина по управлению Болдиным отмечены денежные выплаты родителям (см.: П. и мужики, с. 132, 216, 219; Рукою П., с. 362—374 и след.).

338

О болезни гр. Фикельмона см. запись в дневнике Пушкина 2 июня 1834 г. (Акад., XII, с. 331).

339

С 1 сентября 1833 г. до середины августа 1834 г. Пушкины жили на Пантелеймоновской улице в доме Оливье (ныне ул. Пестеля, д. 5), близ Летнего сада, расположенного на другом берегу Фонтанки; один из входов в сад был со стороны Пантелеймоновской улицы.

340

Вероятно, так Пушкин иронически называет Е. Н. Гончарову.

341

^а Я не думала, (.....) что смерть Кочубея так огорчит меня.

342

Мария Васильевна Кочубей.

343

Калужским губернатором в это время (с 1 октября 1831 по 17 марта 1837 г.) был Илларион Михайлович Бибиков; жена его — Екатерина Ивановна, урожд. Муравьёва-Апостол (сестра декабристов С. И. и М. И. Муравьёвых-Апостолов).

344

Невестой Д. Н. Гончарова Пушкин в шутку называет графиню Надежду Григорьевну Чернышёву, которой тот был увлечён. Это увлечение и неудачное сватовство Д. Н. Гончарова Пушкин юмористически описал жене в августе 1833 г. после поездки в Ярополец (см. письмо 27).

345

Узнав из письма H. Н. Пушкиной, что она собирается хлопотать о назначении сестёр фрейлинами, Пушкин отнёсся к этому резко отрицательно, опасаясь разговоров, связывающих имя Натальи Николаевны с царём, от которого зависело назначение.

346

^б Вчера на балу госпожа такая-то была решительно красивее всех и была одета лучше всех. (Прощай), госпожа такая-то.

347

Виельгорский уезжал в Италию к больной жене (см. письмо 54). Л. К. Виельгорская умерла значительно позднее, в 1853 г.

348

О работе Пушкина в 1843 г. над «Историей Петра I» сохранилось очень мало сведений. В начале апреля 1834 г. Пушкин писал М. П. Погодину: «К Петру приступаю со страхом и трепетом, как вы к исторической кафедре» (Акад., XV, № 910; см. также письмо 52). В это время, по-видимому, он предполагал издавать «Историю Петра» в нескольких частях или томах, по мере их обработки. Но затем эта мысль была оставлена, тем более что печатание «Истории Пугачёва», занявшее вторую половину года, отвлекло всё его внимание (см.: Попов П. С. Пушкин в работе над «Историей Петра». — ЛН, т. 16—18, с. 474—479; Фейнберг И. Л. Незавершённые работы Пушкина. 3-е изд. М., 1976, с. 41—59).

349

«На того» — т. е. на Николая I по поводу перлюстрации писем.

350

^в в сущности говоря.

351

^г джентельмен. (Англ.)

352

Пушкин в это время всё более укреплялся в намерении выйти в отставку (см. его письмо к Бенкендорфу от 25 июня 1834 г.: Акад., XV, № 958 и примеч. 2[366] к письму 58).

353

Взявшись управлять Болдиным, Пушкин рассчитывал поправить дела семьи и спасти родовое имение от разорения. При этом он должен был обеспечивать содержание родным: 6 апреля родители поэта написали в Варшаву своей дочери О. С. Павлищевой, что он взял на себя уплату долгов Льва Сергеевича и выплату ей ежегодного содержания (см.: ПиС, вып. 17—18, с. 200, ср.: Левкович Я. Л. По неизвестным письмам. — Звезда, 1974, № 6, с. 186). Это сообщение вызвало поток наглых писем Н. И. Павлищева, мужа Ольги Сергеевны, который требовал денежных компенсаций (см.: Акад., XV, № 922, 1008; XVI, № 1035, 1050). Пушкин отказался удовлетворить эти требования до приведения имения в порядок. 4 мая 1834 г. он писал Павлищеву: «Согласясь взять на себя управление батюшкинова имения, я потребовал ясного расчёта долгам казённым и частным, и доходам. Батюшка отвечал, что долгу на всём имении тысяч сто, что процентов в год должно уплачивать тысяч семь, что недоимок тысячи три, а доходов тысяч 22. Я просил всё это определить с большею точностию, и батюшка не успел того сделать сам, я обратился в ломбард и узнал наверное, что

Долгу казённого 190 750

Что процентов ежегод.<ных> 11 826

Что недоимок 11 045

(Частных долгов полагаю около 10 000)

Сколько доходу, наверное знать не могу, но полагаясь на слова батюшкины и ставя по 22 000, выдет, что, за уплатою казён.<ных> процентов, остаётся до 10 000.

Из оных если батюшка положит по 1500 Ольге Серг.<еевне>, да по стольку же Л.<ьву> Серг.<ееви>чу, то останется для него 7000. Сего было бы довольно для него, но есть недоимки казённые, долги частные, долги Льва Серг.<еевича>, а часть доходов сего года уже батюшкой получена и истрачена.

Покамест не приведу в порядок и в известность сии запутанные дела, ничего не могу обещать 0.<льге> С.<ергеевне> и не обещаю. Состояние моё позволяет мне не брать ничего из доходов батюшкина имения, но своих денег я не могу и не в состоянии приплачивать» (Акад., XV, № 931). Однако выплачивать содержание родителям и рассчитываться с долгами брата ему пришлось. П. Е. Щёголев опубликовал приходо-расходную тетрадь, которую Пушкин вёл в период управления имением, с апреля 1834 г. по июнь 1835 г., когда он отказался от управления (см.: П. и мужики, с. 215—228, 126—146; см. также: Рукою П., с. 364—374). Анализ этих записей показывает, что расходы значительно превысили доход от имения. Ещё не получив ничего из доходов, Пушкин в апреле из своих денег заплатил 866 руб. за отца и 1330 руб. за брата. В мае и июне расход ещё увеличился (см.: П. и мужики, с. 131—137). 9 июня Пушкин подвёл итог: расходы равнялись 4584 руб., а единственная приходная запись от 8 июня — 400 руб. К этим 400 руб. за всё время управления имением прибавилось только 260 руб. оброку, так как большая часть доходов Болдина отсылалась управляющим в Опекунский совет на уплату процентов за заложенные души. Чтобы раздобыть денег, Пушкин прибегнул к испытанному средству — заложил оставшиеся свободными от залога крепостные души 74 кистенёвских крестьян, за которые он 20 июля получил 13 242 руб. Однако и эта мера не спасла положение, и в июне 1835 г. Пушкин отказался от управления имением. Тем не менее ему удалось погасить скопившиеся недоимки и спасти имение от угрозы описи и аукционной продажи (см.: Там же, с. 146). [Возврат к примечаниям [302] и [372]]

354

Неточная цитата из комедии Фонвизина «Недоросль»; у Фонвизина: «Ваше благородие завсегда без дела лаяться изволите» (слова Цыфиркина — д. 3, явл. 7).

355

Великая княгиня — Елена Павловна (см. письмо 53).

356

Дежурная фрейлина великой княгини.

357

Вероятно, здесь содержится намёк на императрицу Александру Фёдоровну — ср. запись в дневнике 8 апреля 1834 г.: «Я ужасно люблю царицу, несмотря на то, что ей уже 35 лет и даже 36» (Акад., XII, с. 324).

358

^а Термин карточной игры в бостон.

359

Друзья А. О. Смирновой опасались за благополучный исход родов, так как в 1832 г. она при тяжёлых родах потеряла ребёнка (см.: ОА, т. 3, с. 211—212). 18 июня 1834 г. Смирнова родила двойню, один ребёнок через несколько месяцев умер, другим была дочь Ольга. [Возврат к примечанию[404]]

360

Речь идёт о закладе 74 крепостных душ крестьян д. Кистенёво. Пушкин заложил их по совету С. А. Соболевского, который в конце апреля — начале мая 1834 г. прислал ему полученный в Опекунском совете «Счёт по займам Сергея Львовича Пушкина». На обороте этого документа были приведены расчёты самого Соболевского, которые заключались словами: «Так, у тебя останется с первого года 17 000 рублей на платеж 10 или 12 тысяч за Льва и отца и на прокорм отца за год вперёд, не считая оставшихся доходов. Есть же тебе из чего печалиться, а Натальи Николаевне дуться?!!» (Акад., XV, № 930). Расчёты Соболевского на возможность получить 28 000 не оправдались. На его письме Пушкин сделал помету: «19 июля 1834 заложено на 37 лет 74 души (за удержанием долгу) выдано 13,242 р. Платить процент. 900 руб. (за 15,200)». Ср. Рукою П., с. 374—375. [Возврат к примечаниям [371], [389] и [394]]

361

Пушкин имеет в виду своего лицейского друга М. Л. Яковлева, который в то время был директором типографии II Отделения собственной е. и. в. канцелярии, где печаталась «История Пугачёва». При печатании «Истории» Пушкин нередко советовался с Яковлевым и принимал к сведению его замечания (см. письма Пушкина к Яковлеву за 1834 г. и комментарии к ним H. Н. Петруниной: Письма последних лет, № 46, 50, 58, 59, 64, 65; см. также: Петрунина H. Н. Вокруг «Истории Пугачёва». — П. Исслед. и мат., т. 6, с. 241—245). [Возврат к примечанию[390]]

362

Изменённая цитата из стихотворения Жуковского «Горная дорога» («Туда бы от жизни ушёл, улетел…»).

363

Анекдот о Д. Н. Гончарове неизвестен.

364

^б Прощай, жизнь моя, люблю тебя. (Итал.)

365

Петергофский праздник устраивался ежегодно 1 июля, в день рождения императрицы Александры Фёдоровны. В следующем письме к Наталье Николаевне (59) Пушкин ещё раз подтверждает, что не собирается быть на празднике, однако имеется свидетельство В. В. Ленца, относящееся именно к 1834 г., что он всё же там был: «Весь двор длинной вереницей линеек совершал процессию. <...> На одном из этих диванов на колёсах я увидел Пушкина, смотревшего угрюмо (1834). Он только что получил звание камер-юнкера. Кроме членов двора, никто не имел права на место в линейках. Может быть, ему не нравилось это» (Ленц В. В. Приключения лифляндца в Петербурге. — РА, 1878, кн. 1, с. 451—452). На петергофском празднике в придворной линейке видел Пушкина и В. А. Соллогуб. Он не указывает дату встречи, но ему запомнилось, что «из-под треугольной шляпы» лицо Пушкина «казалось скорбным, суровым и бледным» (Соллогуб, с. 594). По-видимому, подав прошение об отставке (см. ниже, примеч. 2 [См. след. примечание. — Прим. lenok555]), Пушкин не решился пренебречь служебными придворными обязанностями и на праздник явился.

366

Пушкин уже 25 июня написал Бенкендорфу письмо, в котором, ссылаясь на семейные дела, требующие «присутствия то в Москве, то в провинции», просил «исходатайствовать» ему разрешение «оставить службу» (Акад., XV, № 958). Однако выйти в отставку ему не удалось. Конфликт с правительством, возникший вследствие этого письма, был улажен с помощью Жуковского (о записях в дневника Жуковского, связанных с «делом об отставке», см.: Иезуитова Р. В. Пушкин и «Дневник» В. А. Жуковского 1834 г. — П. Исслед. и мат., т. X, с. 226—241). Ход событий представляется в следующем виде. На просьбу Пушкина Бенкендорф ответил сухим письмом, в котором сообщал, что царь никого не хочет удерживать на службе против воли, но что после отставки Пушкину будет закрыт вход в архивы (см.: Акад., XV, № 965). Это делало невозможным продолжение исторических занятий Пушкина, в частности работы над «Историей Петра». Но ещё до получения ответа Бенкендорфа Пушкин отказался от своего намерения (см. его письма к Бенкендорфу от 3 июля и к Жуковскому от 4 июля: Акад., XV, № 968, 969; Письма последних лет, № 47, 48), так как был предупреждён Жуковским об опасности ссоры с правительством. Жуковский узнал о просьбе поэта от царя, который, видимо, выразил ему своё недовольство отставкой Пушкина. 2 июля Жуковский писал поэту: «Государь опять говорил со мною о тебе». Николай сказал Жуковскому, что он Пушкина «не удерживает», но в случае отставки «всё между ними кончено», добавив при этом, что Пушкин, «может, однако, ещё возвратить письмо своё» (Акад., XV, № 966). Получив письмо Жуковского 2 или 3 июля, Пушкин 3 июля написал Бенкендорфу письмо с просьбой остановить отставку и уже после этого получил ответ Бенкендорфа на своё прошение об отставке, посланный 30 июня (см.: Акад., XV, № 965), а также новое письмо от встревоженногоЖуковского, от 3 июля (см.: Акад., XV, № 969). Жуковский предупреждал Пушкина, что он может «повредить себе на целую жизнь», и убеждал поэта написать Николаю I. Пушкин написал 4 июля второе письмо, но, вопреки совету Жуковского, не самому царю, а снова Бенкендорфу (см.: Акад., XV, № 971), и это письмо Бенкендорф переправил вместе с первым Жуковскому, который снова выразил своё недовольство Пушкину (письмо от 6 июля: Акад., XV, № 973). Он нашёл, что в письме «есть кое-что живое, но его нельзя употребить в дело», ибо в нём Пушкин не пишет ничего о том, хочет ли «оставаться в службе или нет». Первое же письмо поэта, от 3 июля (Жуковский называет его «последним»), в котором он просил, «чтобы всё осталось по-старому», по мнению Жуковского, «так сухо, что оно может показаться государю новой неприличностью». Жуковский искренне верил в доброе отношение царя к Пушкину, просьбу об отставке он рассматривал как проявление горячности поэта, а его стремление к независимости считал неблагодарностью. Вместе с тем Жуковский хорошо понимал, в какое тяжёлое положение поставил бы себя Пушкин своей отставкой, которая не только не дала бы ему независимости, но ещё более усилила подозрительность и надзор III отделения (именно на него Жуковский, идеализируя царя, возлагал всю ответственность за притеснения, тяготившие поэта).

Результатом увещеваний Жуковского явилось последнее письмо Пушкина к Бенкендорфу, от 6 июля (см.: Акад., XV, № 975). Однако вопрос о «прощении» был решён Бенкендорфом и Николаем I уже раньше, после первой просьбы Пушкина остановить отставку — в письме от 3 июля. Это письмо цитирует Бенкендорф в недатированной докладной записке царю, которую, основываясь на упоминаниях писем Пушкина к Бенкендорфу от 3 июля и к Жуковскому от 4 июля, можно датировать 5 июля. В ней шеф жандармов писал: «Письмо Пушкина ко мне и другое, от него Жуковскому. Так как он сознаётся в том, что просто сделал глупость, и предпочитает казаться лучше непоследовательным, нежели неблагодарным, так как я ещё не сообщал о его отставке ни князю Волконскому, ни графу Нессельроде, то я предполагаю, что Вашему Величеству благоугодно будет смотреть на его первое письмо (от 25 июня) как будто его вовсе не было. Перед нами мерило человека; лучше чтобы он был на службе, нежели предоставлен себе!!». Резолюция Николая гласит: «Я ему прощаю, но позовите его, чтобы ещё раз объяснить ему всю бессмысленность его поведения и чем всё это может кончиться; то, что может быть простительно двадцатилетнему безумцу, не может применяться к человеку тридцати пяти лет, мужу и отцу семейства» (Стар. и нов. СПб., 1903, кн. 6, с. 10—11; подлинник по-французски). Через три недели поэт записал в дневнике: «Прошедший месяц был бурен. Чуть было не поссорился я со двором, — но всё перемололось. Однако это мне не пройдёт» (Акад., XII, с. 331). [Возврат к примечаниям [352], [392], [396] и [446]]

367

Вскоре после женитьбы Пушкин писал П. В. Нащокину: «Женясь, я думал издерживать втрое против прежнего, вышло вдесятеро» (письмо от 7 октября 1831 г.: Акад., XIV, № 687). Однако в 1831 г. он ещё не предвидел в полной мере всех своих расходов. По подсчёту самого Пушкина, сделанному в июне — июле 1835 г., годовые расходы на квартиру, лошадей, кухню, платья и театр составляли 30 тыс. руб. (см.: Рукою П., с. 380—381). Этот подсчёт не исчерпывал всех возможных затрат, так как в мае 1836 г. Пушкин писал Наталье Николаевне о необходимости иметь 80 тыс. руб. доходу (см. письмо 74). Помещичьи доходы Пушкина шли главным образом на содержание родных и на уплату процентов в Опекунский совет (см. письмо 56). «Царское жалованье» (Пушкин получал его с 14 ноября 1831 г.) составляло 5000 руб. ассигнациями в год. Основным источником дохода были литературные заработки. Исчерпывающих данных о размере гонораров Пушкина в 30-е гг. мы не имеем. Известно, что в 1830 г. Пушкин продал Смирдину право переиздания всех ранее вышедших сочинений на четыре или три с половиной года из расчёта по 600 руб. в месяц, что в 1831 г. он получил от Смирдина 10 тыс. руб. за «Бориса Годунова» и в том же году ещё столько же за «Повести Белкина» (см.: Гессен С. Книгоиздатель Александр Пушкин. Л., 1930, с. 103—120). Были также поступления от продажи «Стихотворений Александра Пушкина» (ч. 1—4) (1829—1835), «Повестей» (1834); большие гонорары платила «Библиотека для чтения» (известно, что за стихотворение «Гусар», напечатанное в № 1 за 1834 г.. Пушкин получил 1000 руб. серебром). Однако гонорары не могли даже в малой степени покрыть расходы семьи. Большой урон наносила Пушкину цензура. В 1833 г. был запрещён «Медный всадник». «Это мне убыток», — писал Пушкин Нащокину (Акад., XV, № 865). Не оправдались надежды на доход от «Истории Пугачёва» (см. примеч. 3[218] к письму 36).

368

Пушкин имеет в виду мундир камер-юнкера, на котором спереди были нашиты золотые галуны. [Возврат к примечанию[399]]

369

Аналогичное сопоставление городского и сельского кладбищ содержится в стихотворении «Когда за городом, задумчив, я брожу…» (1836).

370

Речь идёт о печатании «Истории Пугачёва».

371

См. примеч. 6[360] к письму 57.

372

Намёк на сложные денежные отношения с родными. См. примеч. 1[353] к письму 56.

373

^аВ автографе: хозяиным.

374

Письмо Пушкина к домовладельцу Оливье неизвестно. О переезде Пушкиных в новую квартиру см. письмо 59.

375

Николай I.

376

С. Н. Гончаров был произведён в прапорщики 22 июня 1834 г. [Возврат к примечанию[384]]

377

Жетоны выдавались членам Российской академии за посещение заседаний, а затем оплачивались. Пушкин состоял членом Академии с 7 января 1833 г. По имеющимся документальным данным, он присутствовал на семи заседаниях в 1833 г. и на одном заседании (8 декабря) в 1834 г. (см.: Moдзалевский Л. Б. Пушкин — член Российской академии: По материалам Архива Академии наук СССР. — Вестн. АН СССР, 1937, № 2—3, с. 244—250). Судя по настоящему письму, эти данные, по-видимому, неполны.

378

^а не иначе.

379

«История о княжнах» неизвестна.

380

«История Пугачёва» печаталась в подведомственной М. М. Сперанскому типографии II отделения собственной е. и. в. канцелярии. Книга поступила в набор 5 июля 1834 г.

381

О петергофском празднике см. в письме 58.

382

О ссоре Пушкина с Оливье см. в письме 58.

383

Наталья Николаевна хотела взять сестёр в Петербург, чтобы извлечь их из деревенского заточения, избавить от деспотизма матери и ввести в свет. Пушкин отнёсся к проекту жены неодобрительно (см. письмо 62), но в конце концов не возражал, хорошо представляя тяжёлую обстановку в семье Гончаровых. Ввиду приезда своячениц он снял квартиру на Гагаринской набережной в доме Баташёва (ныне набережная Кутузова, д. 32; см. письмо 63). Е. Н. и А. Н. Гончаровы делили с семьёй поэта расходы по дому. Мать поэта Н. О. Пушкина писала дочери, что сёстры Гончаровы «снимают прекрасный дом пополам с ними. Он <Пушкин> говорит, что это устраивает его в отношении расходов, но несколько стесняет, так как он не любит отступать от своих привычек хозяина дома» (письмо от 7 ноября 1834 г.: ЛН, т. 16—18, с. 790). [Возврат к примечанию[402]]

384

См. примеч. 11[376] к письму 58.

385

Речь идёт о немце-агрономе Карле Рейхмане, который приехал в Болдино 30 мая 1834 г., а 9 июня уже уехал обратно в Тверь (см. письмо И. М. Пеньковского к Пушкину от 12 июня 1834 г.: Акад., XV, № 952). Причины своего отказа от управления сам Рейхман объяснил в письме Пушкину от 22 июня 1834 г. (см.: Акад., XV, № 956): это запутанность дел, разорение крестьян, злоупотребления Михаила Калашникова. Внезапный приезд Рейхмана на место, занятое недавно назначенным Пеньковским, которого Пушкин ещё почти не знал, очень повредил хозяйству и «обескуражил» Пеньковского (по его словам в указанном письме к Пушкину). Однако хороший отзыв о нём Рейхмана заставил Пушкина сохранить за Пеньковским управление имением. После отъезда Рейхмана Пушкин писал П. А. Осиповой: «Вы не можете себе представить, до чего управление этим имением мне в тягость. Нет сомнения, Болдино заслуживает того, чтобы его спасти, хотя бы ради Ольги и Льва, которым в будущем грозит нищенство или по меньшей мере бедность. Но я не богат, у меня самого есть семья, которая зависит от меня и без меня впадёт в нищету. Я принял имение, которое не принесёт мне ничего, кроме забот и, неприятностей. Родители мои не знают, что они на волоске от полного разорения» (Акад., XV, № 978).

386

Намёк на чтение царём перлюстрированных писем (см. коммент. к письму 43).

387

Было: а) начато презаба, б) презалаберная.

388

Намёк на перлюстрацию писем.

389

См. примеч. 6[360] к письму 57.

390

См. примеч. 7[361] там же.

391

Ср. запись в дневнике от 5 декабря 1834 г. о бале у Салтыкова: «N. N. сказала: Voilà M-me Jermolof la sale (Lassale) <Вот г-жа Ермолова грязная>. Ермолова и Курваль (дочь ген. Моро) всех хуже одеваются» (Акад., XII, с. 333). Под «днями отчаянными», очевидно, подразумевается период после декабрьского восстания, когда муж Ермоловой М. А. Ермолов был в отставке (с конца 1825 г. до 29 октября 1832 г.; см.: Дн. Модз., с. 220).

392

Пушкин имеет в виду Николая I и свою попытку получить отставку (см. примеч. 2[366] к письму 58).

393

П. А. Плетнёв был преподавателем в. к. Елены Павловны.

394

С залогом имения было покончено 20 июля. См. примеч. 6[360] к письму 57.

395

Подразумевается Николай I.

396

См. примеч. 2[366] к письму 58.

397

О письмах Жуковского от 2, 3 и 6 июля (Акад., XV, № 966, 969, 973) см. примеч. 2 к письму 58 [См. пред. примечание. — Прим. lenok555].

398

«Абшид» — отставка (военный термин XVIII в.). См. письмо Бенкендорфа от 30 июня 1834 г. (Акад., XV, № 965).

399

Т. е. в камер-юнкерском мундире (см. примеч. 4[368] к письму 58).

400

Речь идёт о придворных балах в «собственном» (Аничковом) дворце для тесного круга приглашённых, близких ко двору и лично к царской семье (в отличие от балов в Зимнем дворце, куда допускался широкий круг дворянства и даже купечество). Своё камер-юнкерство Пушкин связывал с желанием Николая I видеть Наталью Николаевну на этих балах. См. запись Пушкина в дневнике 1 января 1834 г. (приведена в примеч. 6[256] к письму 41). [Возврат к примечанию[543]]

401

Неустановленное лицо.

402

См. примеч. 6[383] к письму 59.

403

М. Л. Яковлев мог «отпустить» Пушкина после подписания к печати всей корректуры «Истории Пугачёвского бунта» (письма Пушкина к Яковлеву см.: Письма последних лет, № 58, 60, 65 и коммент. к ним H. Н. Петруниной). «История Пугачёва» была подписана к печати 12 августа 1834 г. [Возврат к примечаниям [416] и [421]]

404

См. примеч. 5[359] к письму 57.

405

Вероятно, речь идёт о ежегодном фейерверке в гвардейском лагере в Красном Селе. Ср. письмо С. Н. Карамзиной к Анд. Н. Карамзину от 15—17 июля 1836 г.: «В полночь он (Александр Николаевич Карамзин. — Я. Л.) снова уехал в Красное, куда мы, кажется, собираемся к нему в пятницу. Завтра, в четверг, у них будет большой фейерверк, но мы не поедем им любоваться, тем более, что Александру не удалось достать нам билетов» (Карамзины, с. 76).

406

В приходо-расходной книжке Пушкина 20 июля сделана запись: «За Льва Серг. заплачено Дюме 220 р.». За проигранное братом вино Пушкин заплатил в самый день получения денег из ломбарда под залог кистенёвских крестьян (см. также примеч. 7[283] к письму 45). Кроме того, из графы расходов той же книги видно, что Пушкин 20 июня «выдал» брату 280 р., 23-го заплатил его долг «в Варшаву» — 830 р., 31-го дал ему на проезд до Тифлиса 950 р. Расходы на Льва Сергеевича встречаются и в апреле и в сентябре 1834 г., а также в 1835 г. Приходо-расходная книга Пушкина опубликована П. Е. Щёголевым (см.: П. и мужики, с. 215—224); ср.: Рукою П., с. 366, 374.

407

Квартира в бельэтаже дома Баташёва на Гагаринской набережной (ныне набережная Кутузова, д. 32), в которой Вяземские жили с осени 1832 г. (см.: Пушкинский Петербург. Л., 1949, с. 384), освобождалась ввиду их отъезда (см. ниже, примеч. 2 [См. след. примечание. — Прим. lenok555]). В дом Баташёва Пушкины переехали в середине августа 1834 г. и жили там до мая 1836 г. (сперва в бельэтаже, потом этажом выше). Сохранилось два контракта на наём квартиры в доме Баташёва, от 1 мая 1835 г. и 1 мая 1836 г.; второй контракт был расторгнут Пушкиным досрочно, после ссоры с управляющим (см.: Рукою П., с. 788—791). См. также: Яцевич А. Пушкинский Петербург. Л., 1935, с. 63—67. [Возврат к примечаниям [418] и [422]]

408

В. Ф. Вяземская с детьми уезжала в Италию (объявление об их отъезде см.: СПб. вед., 1834, 5 августа; 14 августа там же сообщалось об отъезде П. А. Вяземского). Заболевшая чахоткой дочь Вяземских Прасковья умерла в Риме 11 марта 1835 г. [Возврат к примечанию[422]]

409

^а есть животное, по природе своей слабое и болезненное.

410

Пушкин цитирует «Диалог о женщинах» аббата Фердинанда Галиани, из его книги «Correspondance inédite de l’Abbé Ferdinand Galliani, conseiller du Roi de Naples…» Paris. 1818, vol. 2, p. XXXV). Книга была в библиотеке Пушкина (Библ. П., № 931).

411

Два тома «Истории Пугачёвского бунта». [Возврат к примечанию[417]]

412

⁵ Л. С. Пушкин в конце 1832 г. вышел в отставку в чине капитана и с середины октября 1833 г. жил в Петербурге, где, как писал Пушкин жене 6 ноября 1833 г., «бил баклуши» (см. письмо 40) и делал долги. Пушкин был против поступления его в гражданскую службу, считая, что «на седле он всё-таки далее уедет, чем на стуле в канцелярии» (там же). Тем не менее 14 апреля 1834 г. Лев Сергеевич определился чиновником особых поручений при Министерстве внутренних дел, но уже 30 июля подал прошение об отставке, предполагая перейти с гражданской службы в военную. С этим намерением, очевидно, и связана его поездка в Тифлис. 1 августа Н. О. Пушкина писала дочери: «Александр <...> сообщает, что Леон вновь хочет вступить в армию, но сам Лев ничего нам об этом не говорит» (ЛН, т. 16—18, с. 789; письмо Пушкина к родным неизвестно). Однако на военную службу Л. С. Пушкин вернулся только 13 июля 1836 г. и был прикомандирован к Гребенскому казачьему полку (см.: Майков Л. Н. Пушкин. СПб., 1899, с. 39). [Данная сноска в оригинале книги отсутствует. — Прим. lenok555]

413

Речь идёт о Полотняном заводе, имении Гончаровых, где была в это время H. Н. Пушкина. Пушкин строит каламбур, имея в виду следующее место из главы III «Истории Пугачёвского бунта»: «Пугачёв наименовал его (Хлопушу.— Я. Л.) полковником и поручил ему грабёж и возмущение заводов. Хлопуша оправдал его доверенность» (СПб., 1834, т. 1, с. 37; ср.: Акад., IX, с. 23—24).

414

См. письмо 59.

415

Ср. запись в дневнике Пушкина от 22 июля 1834 г.: «Маршал Мезон упал на манёврах с лошади и чуть не был раздавлен Образцовым полком — Арнт объявил, что он вне опасности — под Остерлицем он искрошил кавалергардов — Долг платежом красен» (Акад., XII, с. 331). Жозеф Мезон — участник наполеоновских войн, после отречения Наполеона стал на сторону Людовика XVIII.

416

См. примеч. 3[403] к письму 62.

417

См. примеч. 4[411] к письму 63.

418

См. примеч. 1[407] там же.

419

Вероятно, акварельный портрет, написанный в 1831 г. А. П. Брюлловым.

420

4 августа Пушкин подал прошение об отпуске на три месяца в Нижегородскую и Калужскую губернии; 15 августа он получил отпуск и выехал из Петербурга 16 или 17 августа. О дне его отъезда позволяет судить письмо Н. О. Пушкиной к О. С. Павлищевой от 7 сентября 1834 г.: «<Лев> написал нам из Москвы очаровательное и очень весёлое письмо, говорит, что он накануне отъезда, это было 21 августа. Он провёл 20 дней в вихре света… был очень удивлён, встретя на одном из этих вечеров Александра, который был только проездом и пробыл в Москве всего 4 часа, он поехал к Наташе…» (ЛИ, т. 16—18, с. 789). Братья могли встретиться в Москве не позднее вечера 20 августа, а чтобы оказаться там в это время, Пушкин должен был выехать из Петербурга вечером 16 или утром 17-го августа (летний путь из Петербурга в Москву занимал примерно четверо суток). См.: Письма последних лет, с. 243 (коммент. Н. Петруниной). По возвращении в Петербург Пушкин записал в дневнике 28 ноября: «Я ничего не записывал в течение трёх месяцев. Я был в отсутствии — выехал из П. Б. за 5 дней до открытия Александровской колонны, чтобы не присутствовать при церемонии вместе с камер-юнкерами — моими товарищами — был в Москве несколько часов…» (Акад., XII, с. 332). Открытие Александровской колонны состоялось 30 августа, в день именин Александра I. Таким образом, дата, указанная в дневнике, приблизительная, и в действительности Пушкин уехал не за 5 дней, а почти за две недели до торжества. Приехав в Полотняный завод, Пушкин написал письмо Н. И. Гончаровой, извиняясь перед нею, что он миновал Ярополец. Письмо свидетельствует о том, что отношения поэта с тёщей к этому времени смягчились. Приводим его полностью в переводе с французского:

421

См. примеч. 3[403] к письму 62.

422

См. примеч. 1[407] и 2[408] к письму 63.

423

Аналогичная характеристика Москвы дана в «Путешествии из Москвы в Петербург» (Акад., XI, с. 240—241, 246—247), где Пушкин указывает на упадок дворянской Москвы и сравнивает её с Петербургом.

424

H. Н. Пушкина была в Москве несколько дней в конце апреля — начале мая 1834 г. проездом из Москвы в Полотняный завод (см. письма 41—47).

425

^а чтобы сделать тебе ребёнка.

426

^б (Ах), мосье, вы доставите мне большое удовольствие.

427

Е. И. Загряжская проводила лето в Царском Селе вместе с Н. К. Загряжской.

428

^в Господи, да мы все потеряли наших мужей и однако же утешились.

429

Корректуру «Истории Пугачёвского бунта».

430

Пушкин выехал из Москвы 9 сентября вечером. Сообщение об этом имеется в письме А. И. Тургенева к В. А. Жуковскому от 9 сентября: «Везу письмо к поэту Пуш<кину>; он собирается сегодня в Питер или в деревню», и позднее, в тот же день: «Полдень. Пушк<ин> едет в деревню, а жена недели через две в Петербург» (Письма последних лет, с. 244).

431

Николай I с 6 сентября по 25 октября совершал поездку по некоторым губерниям России (см.: СПч., 1834, № 205, 12 сентября; № 244, 27 октября). 16 сентября он выехал из Москвы через Калугу в Орёл (см.: СПч., 1834, № 218, 27 сентября) .

432

^а это очень любезно с его стороны.

433

Третья болдинская осень прошла для Пушкина без творческого подъёма. Была написана только «Сказка о золотом петушке», как показывает помета в беловой рукописи: «Болдино. 20 сент. 1834 10 ч. 53 м» (Акад., III, с. 1121).

434

Подразумевается С. Д. Безобразов. Ср. в письмах 36, 37.

435

Пушкин имеет в виду М. В. Васильеву, по мужу Безобразову (муж её — П. Р. Безобразов).

436

Речь идёт о части Болдина, принадлежавшей В. Л. Пушкину и после его смерти (20 августа 1830 г.) находившейся в Опеке. Так как М. В. Безобразова была незаконной дочерью В. Л. Пушкина и не имела прав на наследование имения, муж её должен был вести переговоры с Пушкиным, сыном законного наследника — С. Л. Пушкина, имевшим доверенность от отца на управление землями Пушкиных. Дело осложнялось тем, что В. Л. Пушкин, стремясь обеспечить будущее М. В. Безобразовой и её матери А. Н. Ворожейкиной, выдал им заёмные письма на 110 тыс. руб. Пушкин, мечтавший о воссоединении обеих частей Болдина, хотел выкупить часть В. Л. Пушкина (см. в письме 40), но это было для него непосильно, и он предпочёл отказаться от наследства. Приезд в Болдино Безобразова означал новый этап этих переговоров, однако они, видимо, оказались бесплодными, и часть В. Л. Пушкина была продана с аукциона; приобрёл её полковник С. В. Зыбин за 220 тыс. руб. (см.: П. и мужики, с. 111). [Возврат к примечанию[221]]

437

О неоправдавшихся надеждах Пушкина на доход от «Истории Пугачёва» см. примеч. 3[218] к письму 36.

438

В своей «челобитной», датированной 15 сентября 1834 г. (см.: Акад., XV, № 999), болдинские крестьяне жаловались Пушкину на М. И. Калашникова, управлявшего Болдиным до И. М. Пеньковского. Возвратясь в Петербург, Пушкин записал в дневнике: «В Зав.<оде> прожил я 2 недели, потом привёз Н.<аталью> Н.<иколаевну> в Москву, а сам съездил в Нижегородскую губернию, где управители меня морочили — а я перед ними шарлатанил, и кажется неудачно…» (Акад., XII, с. 332). Об «управителях» см.: П. и мужики, с. 100—116.

439

^б «Завоевание Англии норманнами».

440

Сочинение Огюстена Тьерри «Histoire de la conquête de l’Angleterre par les Normands <...>, par Augustin Thierry» (Troisième édition. Paris, 1830. Vol. 1—4) сохранилось в библиотеке поэта, см.: Библ. П., № 1433. Пушкин взял его с собою в поездку. Чтение Тьерри, историка новой французской школы, было связано с давним интересом Пушкина к истории западноевропейских (английской и французской) революций и к их истокам, начиная с раннего средневековья.

441

Вероятно, «Капитанская дочка», над которой Пушкин начал работать с конца января 1833 г. и которую писал в несколько приёмов (см. комментарий Ю. Г. Оксмана в кн.: Пушкин А. С. Капитанская дочка. М., 1964, с. 155—172). Если это так, то речь идёт о ранней редакции романа, не дошедшей до нас. Но не лишена вероятности и другая гипотеза — о том, что в комментируемом письме речь идёт не о «Капитанской дочке», а о «Дубровском» (см.: Петрунина H. Н. У истоков «Капитанской дочки». — В кн.: Петрунина H. Н., Фридлендер Г. М. Над страницами Пушкина. Л., 1974, с. 94).

442

В библиотеке поэта сохранились издания романов Вальтера Скотта на английском языке — «The Prose Works of Sir Walter Scott» (Paris, 1827, vol. 1, 5, 6), «Tales of ту Landlord» (Paris, 1824), a также несколько томов его поэм и стихотворений (см.: Библ. П., № 584, 1363, 1364, 1369). Кроме того, сохранилось два романа на французском языке — «Peveril du Pic» (Paris, 1824) и «Woodstock» (Paris, 1826) — из полного собрания его сочинений (см.: Библ. П., № 1366, 1368). Что именно из В. Скотта читал Пушкин в Болдине, неизвестно. Ср. в письме 69. [Возврат к примечанию[460]]

443

См. письма 59, 63.

444

На следующий день, 26 сентября, Пушкин уже более определённо писал H. М. Языкову: «На днях отправляюсь в П.<етер> Б.<ург>» (Акад., XV, № 1006). Выехав из Болдина, по-видимому, около 1 октября, 4 октября в 10 час. утра он приехал в Москву (см.: ЛН, т. 58, с. 113) и, пробыв там несколько дней, вернулся около 15 октября в Петербург, на что указывает запись в дневнике 28 ноября: «…воротился к 15-му окт.<ября> в П.<етер>б.<ург>» (Акад., XII, с. 332). Это подтверждается и записью в дневнике А. И. Тургенева от 15 октября: «вечер у Пушкина…» (РЛ, 1964, № 1, с. 130). Заезжал ли Пушкин в Ярополец, неизвестно.

445

Речь идёт об А. М. Языкове, который 26 сентября пробыл у Пушкина «несколько часов» (см. цитированное выше письмо к H. М. Языкову от 26 сентября 1834 г.).

446

Получив отпуск на 4 месяца, Пушкин 7 сентября уехал в Михайловское, чтобы поработать в деревне в осенние месяцы, наиболее для него плодотворные. Отъезду его в отпуск предшествовали следующие обстоятельства: пытаясь устроить всё более расшатывающиеся дела семьи, Пушкин решился на издание газеты, а в случае неудачи или отказа собирался просить отпуск на три-четыре года. Газета не была разрешена царём (см. письмо Пушкина к Бенкендорфу от 1 июня 1835 г. и коммент. к нему: Письма последних лет, № 106, с. 93—94, 266). Не получив разрешения на газету, он 1 июня писал Бенкендорфу: «Ныне я поставлен в необходимость покончить с расходами, которые лишь вовлекают меня в долги и готовят мне в будущем только тревоги и хлопоты, а может быть — нищету и отчаяние. Три или четыре года уединённой жизни в деревне снова дадут мне возможность по возвращении в Петербург возобновить занятия, которыми я ещё обязан милостям его величества» (Акад., XVI, № 1068; подлинник по-французски). В том, что после отказа на издание газеты отпуск ему будет разрешён, Пушкин был уверен. В семье вопрос об отъезде считался почти решённым (см. переписку С. Л. и Н. О. Пушкиных с О. С. Павлищевой: ЛН, т. 16—18, с. 793—794, и письмо О. С. Павлищевой к мужу: ПиС, вып. 17—18, с. 162). На цитированном выше письме к Бенкендорфу от 1 июня имеется резолюция Николая I: «Нет препятствия ему ехать, куда хочет, но не знаю, как разумеет он согласить сие со службой; спросить, хочет ли отставки, ибо иначе нет возможностей его уволить на столь продолжительный срок» (эта резолюция, как и приводимые ниже, даются в переводе на русский язык). Повторилась ситуация 1834 г. (см. примеч. 2[366] к письму 58): уход в отпуск означал немилость и закрытие допуска в архивы. Узнав о резолюции царя, Пушкин 4 июля написал Бенкендорфу: «Предаю совершенно судьбу мою в царскую волю, и желаю только, чтоб решение его величества не было для меня знаком немилости и чтоб вход в архивы, когда обстоятельства позволят мне оставаться в Петербурге, не был мне запрещён» (Акад., XVI, № 1076). На этом письме Пушкина Бенкендорф, со слов царя, записал: «Есть ли ему нужны деньги, государь готов ему помочь, пусть мне скажет; есть ли нужно дома побывать, то может взять отпуск на 4 месяца». Такое предложение не устраивало Пушкина и только затрудняло его положение. 22 июля он снова пишет Бенкендорфу о расстроенных делах семьи и объясняет, что в течение последних пяти лет проживания в Петербург он задолжал около 60 000 руб. (см.: Акад., XVI, № 1081). На этом письме рукой Бенкендорфа записаны новые условия, которые предлагал поэту царь: «Император предлагает ему 10 тыс. рублей и отпуск на 6 месяцев, после которого он посмотрит, должен ли он брать отставку или нет». Пушкин отказался от предложенной безвозвратной ссуды, попросив дать ему 30 000 руб., чтобы уплатить «долги чести»; при этом поэт просил царя «смотреть на эту сумму как на заём» и «приостановить выплату <ему> жалования впредь до погашения этого долга» (см. письмо к Бенкендорфу от 26 июля 1835 г.: Акад., XVI, № 1083) (о переписке Пушкина с Бенкендорфом по поводу этого займа см.: Левкович Я. Л. Из наблюдений над черновиками писем Пушкина. — П. Исслед. и мат., т. 9, с. 137—140). Просьба его была удовлетворена. С 17 августа 1835 г. Пушкин получил отпуск на 4 месяца (по 23 декабря) (см.: Дела III отд., с. 161), но уже 23 октября вернулся в Петербург (см. письмо О. С. Павлищевой к Н. И. Павлищеву от 24 октября 1835 г.: ПиС, вып. 17—18, с. 184). Вернуться раньше времени его вынудило ухудшение здоровья матери. [Возврат к примечаниям [448], [457] и [473]]

447

Ср. стихотворение Пушкина «Приметы» (1829).

448

«Экспедиция» H. Н. Пушкиной к графине Е. 3. Канкриной связана с выплатой Пушкину ссуды (см. выше, примеч. 1[446]). Вместо 30 000 руб. поэт получил только 18 231 руб., так как были удержаны 10 тыс. руб. с процентами в погашение первой ссуды в 20 000 руб., выданной ему в 1834 г. на печатание «Истории Пугачёва» (см. примеч. 3[334] к письму 54). Перед отъездом Пушкин просил министра финансов Е. Ф. Канкрина не удерживать старый долг (см. его письмо к Е. Ф. Канкрину от 6 сентября 1835 г.: Акад., XVI, № 1090). Просьбу Пушкина Е. Ф. Канкрин довёл до сведения Николая I, и на его докладной царь наложил резолюцию: «Исполнить» (см.: Арх. опеки, с. 123). Канкрин 10 октября 1835 г. сообщил об этом Бенкендорфу (см.: Дела III отд., с. 168—169) и Пушкину (см. письмо Пушкина к нему от 23 октября 1835 г.: Акад., XVI, № 1103). [Возврат к примечанию[473]]

449

В. Г. Юрьев — ростовщик, к имени которого Пушкин иронически прибавляет графский титул по аналогии с графом Канкриным.

450

^аВ автографе описка: однофолицей.

451

Пушкин имеет в виду графиню Э. К. Мусину-Пушкину.

452

Мария Александровна — дочь Пушкиных Маша.

453

Сёстры H. Н. Пушкиной А. Н. и Е. Н. Гончаровы. [Возврат к примечаниям [470] и [478]]

454

Речь идёт об альманахе, который Пушкин задумал издавать совместно с Плетнёвым после того, как в мае 1835 г. ему было отказано в издании газеты (см. письма к Бенкендорфу от апреля — мая 1835 г.: Акад., XVI, № 1065, 1066; ср.: Письма последних лет, № 93, 105). По-видимому, для этого альманаха H. Н. Пушкина 18 августа 1835 г. просила Д. Н. Гончарова прислать 85 стоп бумаги гончаровской фабрики (см: Яшин М. Пушкин и Гончаровы: По неизвестным эпистолярным материалам. — Звезда, 1964, № 8, с. 175—177; ср.: Ободовская И., Дементьев М., с. 169). Письмо Плетнёва к Пушкину не сохранилось; ответное письмо Пушкина написано около 11 октября 1835 г.: Акад., XVI, № 1102). Получив возможность издавать «Современник», Пушкин оставил мысль об альманахе. [Возврат к примечанию[484]]

455

В Павловске жили родители Пушкина С. Л. и Н. О. Пушкины, от которых H. Н. Пушкина и могла узнать почтовый адрес Михайловского (ср. письмо 68, где даётся адрес Тригорского). 17 сентября был день именин Н. О. Пушкиной.

456

Огромное состояние Гончаровых было почти разорено дедом H. Н. Пушкиной А. Н. Гончаровым, который владел 3450 душами, но оставил после себя около 1,5 млн. долгу. Все имения и недвижимость, включая дом в Москве, были заложены. От залога уцелел только майорат — Полотняный завод, управление которым после смерти А. Н. Гончарова перешло к Д. Н. Гончарову. Сёстрам выделялись ежегодные суммы из доходов, при этом на долю H. Н. Пушкиной — наименьшая часть. Так, за 1836 г. Наталья Николаевна получила 1210 руб. (см.: Яшин М. Пушкин и Гончаровы, с. 172; там же даются подробные сведения о положении дел в имениях Гончаровых; см. также: Ободовская И., Дементьев М., с. 144). [Возврат к примечанию[475]]

457

Пушкин имеет в виду отказ царя в отставке и в издании журнала или газеты (см. примеч. 1[446] к письму 68).

458

См. примеч. 3[218] к письму 36.

459

По-видимому, Пушкин взял у Вревских сочинения Вальтера Скотта во французском переводе Дефоконпре (Defauconpret); некоторые тома этого издания, сохранившиеся в библиотеке Пушкина, — быть может, из библиотеки Вревских (см.: Библ. П., № 1366 и 1368). Кроме того, Пушкин пользовался библиотекой в Тригорском, где были сочинения В. Скотта в немецких и французских переводах (см.: Модзалевский Б. Л. Каталог библиотеки села Тригорского. — ПиС, вып. 1, № 40, 135, 136, 294, 295).

460

См. примеч. 2[442] к письму 67.

461

^а «Опыты» М. Монтеня.

462

Essais de Michel de Montaigne: Nouvelle édition. Paris, 1828. Vol. 1—4. Книги сохранились в библиотеке Пушкина в разрезанном виде, но заметок в них нет (см.: Библ. П., № 1185).

463

Петербургское прозвище финнов.

464

У Пушкиных в это время было уже трое детей. Сын Григорий родился 14 мая 1835 г.

465

Бель-сёры (от франц. belles-sœurs) — свояченицы, сестры H. Н. Пушкиной А. Н. и Е. Н. Гончаровы; Пушкин строит каламбур на русской транскрипции французского названия.

466

Арина Родионовна умерла 31 июля 1828 г. в Петербурге, в доме О. С. Павлищевой. Воспоминанию о ней посвящено в большей своей части стихотворение «…Вновь я посетил» (см. ниже).

467

Следующим днём (после письма), т. е. 26 сентября, помечена беловая рукопись стихотворения «… Вновь я посетил», в котором есть близкое этому письму описание «знакомых старых сосен»:

Однако грустная нота письма, досада на быстротекущее время в стихотворении заменяются размышлением о мудром законе жизни. [Возврат к примечанию[479]]

468

Ср. обмен теми же репликами в «Истории села Горюхина», в описании приезда И. П. Белкина в родную усадьбу: «Женщинам говорил я без церемонии: „Как ты постарела“ — и мне отвечали с чувством: „Как вы-то, батюшка, подурнели“» (Акад., VIII, с. 129).

469

С. Н. Карамзина и Е. Н. Мещерская с мужем и сыном вернулись из путешествия по Германии, Швейцарии, Италии (см. письма 49, 53).

470

См. примеч. 7[453] к письму 68.

471

^а бюллетень.

472

Слухи о предстоящем замужестве графини Полье распространялись ещё в 1834 г. (см. запись в дневнике Пушкина 17 марта 1834 г.: Акад., XII, с. 322). Это сообщение оправдалось только в 1836 г.

473

Намёк на вычет, сделанный Министерством финансов при выдаче Пушкину 30-тысячной ссуды, что противоречило указанию Николая I, а Пушкина ставило в безвыходное положение (см. примеч. 1[446] и 3[448] к письму 68).

474

Летом 1832 г. Пушкин получил разрешение на издание газеты «Дневник», но не смог им воспользоваться (см. примеч. 7[89] к письму 20). В апреле 1835 г. он снова просил разрешения издавать газету, «во всем подобную „Северной пчеле“», и получил отказ. Не удалось ему и уехать в деревню «на 3—4 года» (см. примеч. 1 к письму 68 [См. ссылку в предыдущем примечании. — Прим. lenok555]).

475

См. примеч. 2[456] к письму 69.

476

У Пушкиных был большой штат прислуги, в том числе четыре горничных, две няни, кормилица (см.: П. и мужики, с. 171).

477

Записка А. П. Керн к Пушкину неизвестна, так же как и письмо к ней А. Н. Вульф, написанное по поручению Пушкина. А. П. Керн, нуждаясь в деньгах, перевела роман Жорж Санд «André». О. С. Павлищева сообщала мужу 9 ноября 1835 г.: «Угадай, что делает Аннета Керн? Она переводит, но что бы ты думал? — Жорж Санд!! Но не ради удовольствия, а для денег. Она просила Александра замолвить за неё слово у Смирдина, но Александр не церемонится, когда надо отказать. Он сказал ей, что совсем не знаком со Смирдиным» (ЛН, т. 16—18, с. 795). Однако в письме к мужу от 31 января 1836 г. О. С. Павлищева писала, что А. П. Керн «возится с цензурами, с книгопродавцами» (ПиС, вып. 23—24, с. 212). Перевод, по-видимому, не был напечатан, так как в библиографических росписях Смирдина сведений о нём нет. А. П. Керн в своих записках о нём не упоминает. Слова Пушкина о том, что Керн — «верный список с M^d Sand» содержит язвительный намёк на невысокую нравственную репутацию обеих, с одной стороны, отражающий распространённое в обществе мнение об одной из главных представительниц современной французской романистики, с другой — имеющий в виду ревнивое отношение H. Н. Пушкиной к А. П. Керн. См. в кн.: Томашевский Б. В. Пушкин и Франция. Л., 1960, с. 421—422.

478

См. примеч. 7[453] к письму 68.

479

Установить, что именно было написано Пушкиным в Михайловском осенью 1835 г., с точностью невозможно; точно датировано этим временем лишь стихотворение «…Вновь я посетил» (см. примеч. 2[467] к письму 70). Но можно предполагать, что Пушкин в «михайловскую осень» 1835 г. был занят рядом замыслов в стихах и в прозе, ни один из которых не был доведён до конца; к ним относятся обращения к Плетнёву и другим друзьям о возможности продолжения «Евгения Онегина» (последний набросок — «В мои осенние досуги» — помечен в перебелённом автографе: «[15] 16 <сент>ября»), «Я думал, сердце позабыло», перевод из Барри Корнуолла «О бедность! затвердил я наконец…», «Если ехать вам случится» и некоторые другие. Возможно, что к этому времени относятся и наброски драматических произведений на темы из истории западноевропейского феодализма: «От этих знатных господ», «И ты тут был?». По-видимому, в Михайловском написаны первые главы повести «Египетские ночи» и, возможно, повесть «Мария Шонинг». Но большая часть этих датировок предположительна.

480

Нераскрытый намёк. [Возврат к примечанию[483]]

481

От Е. М. Хитрово, связанной с дипломатическими кругами, Пушкин получал новейшие политические известия. Другим источником политических новостей был Английский клуб.

482

^б Благодарю ваших сестёр.

483

«Расписаться» Пушкину так и не удалось. Около (не позднее) 11 октября он писал Плетнёву: «В ноябре я бы рад явиться к Вам; тем более, что такой бесплодной осени отроду мне не выдавалось. Пишу, через пень колоду валю. Для вдохновения нужно сердечное спокойствие, а я совсем не спокоен» (Акад., XVI, № 1102). 23 октября Пушкин вернулся в Петербург (см. письмо О. С. Павлищевой к мужу от 24 октября 1835 г.: ПиС, вып. 17—18, с. 184). Ср. примеч. 9[480] к письму 71.

484

Речь идёт об издании альманаха (см. примеч. 8[454] к письму 68).

485

Пушкин выехал в Москву для занятий в Архиве Коллегии иностранных дел и по делам «Современника», по-видимому, 29 апреля (предыдущим днём датировано его письмо к А. Н. Мордвинову: Акад., XVI, № 1181).

486

^а Квартира у него щегольская.

487

К. П. Брюллов в 10-х числах января 1836 г. по распоряжению Николая I вернулся в Москву из Италии, где он пробыл 13 лет. Первое время Брюллов жил у писателя А. А. Перовского, от которого переехал к художнику-любителю Е. И. Маковскому. Вот как изображает причины переезда современник: «А. А. Перовский движимый рвением отстранять всё то, что могло бы помешать занятиям художника, приказал отказывать всем этим близким (т. е. друзьям, приходившим навещать Брюллова. — Я. Л.). Когда Брюллов узнал об этом, в ту же минуту, не думавши захватить чемоданов, ни даже белья, приехал к Маковскому, жившему в Кремле, и прожил у него две недели» (Рамазанов Н. Материалы для истории художеств в России. М., 1863, кн. 1, с. 186; ср.: Воспоминания Е. И. Маковского о К. П. Брюллове, бывшем в Москве в 1836 году. — В кн.: К. П. Брюллов в письмах, документах и воспоминаниях современников / Сост. Н. Г. Машковцев. 2-е изд. М., 1961, с. 129). После Маковского Брюллов жил у скульптора И. П. Витали (в доме Демидова на Кузнецком мосту), где и познакомился с ним Пушкин. Какие рисунки Брюллова видел поэт, неизвестно. Портрет H. Н. Пушкиной, который он собирался заказать Брюллову, написан не был. Е. И. Маковский записал рассказ И. Т. Дурнова об одной встрече Пушкина с Брюлловым. «Дурнов рассказывал, — пишет Маковский, — что, навещавши К. П. не так здорового в квартире г. Перовского, встретил там А. С. Пушкина. У них шёл оживлённый разговор, что писать из русской истории. Поэт говорил о многих сюжетах из истории Петра Великого. К. П. слушал с почтительным вниманием. Когда Пушкин кончил, К. П. сказал: „я думаю, вот какой сюжет просится под кисть“ — и начал объяснять кратко, ярко, с увлечением поэта, так что Пушкин завертелся и сказал, что он ничего подобного лучше не слышал и что он видит картину писанную перед собою. Дурнов не сказал, какой сюжет» (Воспоминания Е. И. Маковского о К. П. Брюллове…, с. 129). [Возврат к примечаниям [518]] и [544]

488

По-видимому, речь идёт об А. И. Клиндере.

489

См. примеч. 4[59] к письму 16.

490

^б Прорвано.

491

Пушкин имеет в виду Ф. И. Толстого, через которого весной 1829 г. сделал предложение H. Н. Гончаровой.

492

Так называли редакцию и сотрудников журнала «Московский наблюдатель». Многие из них были друзьями Пушкина, он считал их своими союзниками и обращался к ним за сотрудничеством (например, к М. П. Погодину и H. М. Языкову; см. письма к ним от 14 апреля 1836 г.: Акад., XVI, № 1174, 1175). В дальнейшем направление «Московского наблюдателя» наметило разногласия между его участниками и Пушкиным. Для Пушкина была неприемлема салонно-аристократическая ориентация журнала, демонстративно противопоставившего себя не только «Библиотеке для чтения», но и «Телескопу» и «Молве», руководящая роль в которых принадлежала Белинскому. Несмотря на расхождения с «наблюдателями», поэт рассчитывал, находясь в Москве, завербовать среди них сотрудников для «Современника», однако это ему не удалось (см. письмо 77). Никто из членов редакции не принял участия в его журнале. Из произведений сотрудников «Московского наблюдателя» в «Современнике» было напечатано только одно стихотворение Баратынского (в 3-м томе) и «Жар-птица» H. М. Языкова (во 2-м томе), но и Баратынского и Языкова в это время направление «Московского наблюдателя» не удовлетворяло полностью. Сотрудничество в «Современнике» М. П. Погодина было незначительным. [Возврат к примечанию[524]]

493

^в тринадцать.

494

Намёк на роман Бальзака «Histoire des treize» («История тринадцати»), бывший тогда новинкой.

495

Речь идёт о продаже «Современника» в Москве. По-видимому, наладить продажу журнала московскими книгопродавцами Пушкину не удалось. 8 октября 1836 г. А. А. Краевский писал М. П. Погодину: «Говорил я Пушкину о присылке в Москву Соврем.<енника> на комиссию. Он отвечал ни то, ни сё. Беззаботность его может взбесить и агнца!» (ЛН, т. 16—18, с. 717). [Возврат к примечанию[498]]

496

Дочь П. А. и В. Ф. Вяземских Мария 22 мая 1836 г. вышла замуж за П. А. Валуева.

497

Архив Коллегии иностранных дел, где Пушкин собирался искать материалы для «Истории Петра». [Возврат к примечанию[523]]

498

См. примеч. 8[495] к письму 73.

499

А. С. Хомяков 5 июня 1836 г. женился на младшей сестре H. М. Языкова Екатерине.

500

Случай с пощёчиной, данной будто бы П. Л. Савельевым командиру Кавалергардского полка P. Е. Гринвальду, неизвестен. По-видимому, устная молва в искажённом виде передавала рассказ о ссоре Савельева со штабс-капитаном Горголи в ноябре 1835 г. за игрой в карты, когда Савельев обвинил Горголи в шулерстве.

501

Намёк на Николая I.

502

^а к красавице-брюнетке.

503

Случай с А. Н. Карамзиным, о котором пишет Пушкин, неизвестен и, вероятно, выдуман самим Пушкиным. «Прекрасная брюнетка» — очевидно, H. Н. Пушкина.

504

Весной 1836 г. Щепкин готовил в Москве постановку «Ревизора». В феврале 1836 г. Гоголь обещал быть в апреле — мае в Москве и прочесть комедию актёрам (см. его письмо к М. П. Погодину от 21 февраля 1836 г.: Гоголь, т. 11, с. 35). После неудачной, как ему казалось, постановки комедии в Петербурге (19 апреля) на сцене Александринского театра Гоголь отказался руководить постановкой в Москве (см. его письмо к Щепкину 29 апреля 1836 г.: Там же, с. 38). Щепкин не только сам горячо убеждал Гоголя приехать в Москву (см.: Щепкин М. С. 1788—1863. Записки, письма, рассказы. СПб., 1914, с. 169—170), но и обратился за помощью к Пушкину. Строки из письма Пушкина, написанные для передачи Гоголю, совпадают с письмом Щепкина.

505

Содержание «пакета» для «Современника» неизвестно; возможно, в нём находилась заметка «Уведомление», касающаяся И. И. Дмитриева (Совр., 1836, т. 2, с. 310).

506

Пушкины в начале 1836 г. сняли дачу на Каменном острове в доме Доливо-Добровольского (ныне участок дома 20/18 по набережной Большой Невки). См.: Яшин М. Дача на Каменном острове. — Нева, 1965, № 2, с. 187—203.

507

Пушкины с середины августа 1834 г. жили в доме Баташёва на Гагаринской набережной. 1 мая датирован новый контракт на 1836/37 г., подписанный Пушкиным перед отъездом из Петербурга (см.: Рукою П., с. 788—789). [Возврат к примечанию[533]]

508

Речь идёт об организации продажи «Современника» в Москве, у К. А. Полевого, Ширяева, Глазунова и др. Практичная Наталья Николаевна беспокоилась, что Пушкин организует продажу «Современника» на невыгодных условиях.

509

Неточная цитата из «Ревизора» — слова из письма Хлестакова к Тряпичкину: «Судья Ляпкин-Тяпкин ужасный мове-тон», а также из реплики судьи о значении этого «французского слова»: «Ещё хорошо, если только мошенник, а может быть и того ещё хуже» («Ревизор», д. 5, явл. 8, ред. 1836 г.; см.: Гоголь, т. 3, с. 456).

510

Пушкин благодарит В. Ф. Одоевского за хлопоты, связанные с печатанием второй книги «Современника». Сохранилось письмо Одоевского к H. Н. Пушкиной от 10 мая 1836 г. с рядом вопросов к- Пушкину по поводу печатания журнала (см.: Акад., XVI, с. 232; см. также примеч. 2[536] к письму 78). Из этого письма видно,, что Одоевский уже обращался к жене поэта по хозяйственным делам «Современника» — вероятно, в устной беседе; содержание этой беседы Наталья Николаевна и сообщила в письме, на которое отвечает Пушкин.

511

Отрывки из записок Н. А. Дуровой были напечатаны во втором томе «Современника».

512

Возможно, что Наталья Николаевна по просьбе Одоевского запрашивала Пушкина, помещать ли во втором томе «Современника» стихи А. В. Кольцова. В этом томе напечатано его стихотворение «Урожай». Ничего из произведений Гоголя здесь помещено не было (повесть «Нос» вошла в третий том журнала). Может быть, однако, речь касается статьи о «Ревизоре», которую должен был написать сам Одоевский. Но в письме от 10 мая последний сообщил H. Н. Пушкиной, что «завален срочною работою, так что не успел даже написать статьи о Ревизоре, что необходимо» (Акад., XVI, с. 232). Статья была написана Вяземским.

513

Т. е. в Архив Коллегии иностранных дел, директором которого был А. Ф. Малиновский.

514

Пушкин намекает на свои разногласия с М. Ф. Орловым в кишинёвский период своей жизни.

515

Книга А. Д. Черткова «Воспоминание о Сицилии» (М., 1835—1836. Ч. 1, 2). Отзыва на эту книгу в «Современнике» не появилось.

516

^а по-родственному.

517

Имеются в виду письма из Парижа А. И. Тургенева, напечатанные под названием «Париж. (Хроника русского)» в первом томе «Современника», где сообщались новости парижской политической, общественно-литературной и театральной жизни. Сопоставление имеет, конечно, иронический смысл по отношению к Москве, не любимой Пушкиным.

518

Об отношениях А. А. Перовского с Брюлловым см. примеч. 2[487] к письму 73.

519

^бВ автографе: показывая.

520

Н. Рамазанов передаёт разговор Пушкина с Брюлловым по поводу эскиза к этой картине: «Когда А. С. Пушкин, посетивши К. П., заметил ему, что картина, произведённая по этому эскизу, может стать выше Последнего дня Помпеи, он отвечал: Сделаю выше Помпеи!» (Рамазанов Н. Материалы для истории художеств в России. М., 1863, кн. 1, с. 185—186).

521

H. Н. Пушкина родила дочь Наталью 23 мая, за несколько часов до возвращения Пушкина. 27 мая Пушкин писал Нащокину: «Я приехал к себе на дачу 23-го в полночь, и на пороге узнал, что Нат.<алья> Ник.<олаевна> благополучно родила дочь Наталью за несколько часов до моего приезда. Она спала. На другой день я её поздравил и отдал вместо червонца твоё ожерелье, от которого она в восхищении. Дай бог не сглазить, всё идёт хорошо» (Акад., XVI, № 1201).

522

Г. А. Пушкин родился 14 мая 1835 г.

523

См. примеч. 1[497] к письму 74.

524

См. примеч. 7 [правильно «примеч. 6».[492] — Прим. lenok555] к письму 73.

525

Род карточной игры.

526

В № 126 «Прибавлений к С.-Петербургским ведомостям» от 7 июня имя Брюллова упоминается среди приехавших в Петербург с 23 по 28 мая. Возможно, что он ехал вместе с Пушкиным (см.: Яшин М. Дача на Каменном острове, с. 192—193).

527

По-видимому, лепить бюст Пушкина собирался скульптор И. П. Витали, в доме которого в это время жил К. П. Брюллов и куда заходил Пушкин. Однако только после смерти поэта Витали вылепил его бюст по заказу П. В. Нащокина. См. в письме к нему П. А. Вяземского от 24 мая 1837 г.: «Вы, говорят, имеете прекрасный бюст незабвенного нашего друга. Если поступили уже в продажу слепки с него, то пришлите сюда их несколько, а в особенности один на моё имя» (ЛН, т. 58, с. 146).

528

Е. М. Языкова.

529

^а не красавица, (но) хорошенькая фигурка. (Искажённый франц. яз.)

530

Намёк на плохое знание французского языка Гнедичем, любившим употреблять французские выражения. Следует: «une belle femme» и «figurette».

531

Вероятно, А. С. Норов.

532

Возможно, А. А. Башилов (1807—1854) или К. А. Бахтурин (1809—1841). См.: Модзалевский Б. Л. Пушкин. Л., 1929, с. 370.

533

См. примеч. 10[507] к письму 74.

534

^бВ автографе: какого-то.

535

26 мая — день рождения Пушкина.

536

В бумагах Нащокина было найдено письмо В. Ф. Одоевского к H. Н. Пушкиной, которое содержало сведения о хозяйственных делах «Современника» и просьбу передать мужу, что «его присутствие здесь (т. е. в Петербурге. — Я. Л.) было бы необходимо» (Акад., XVI, Приложение № 1). Местонахождение письма свидетельствует, что Наталья Николаевна переслала его в Москву и что настоящее письмо Пушкина является одновременно и ответом на письмо Одоевского (см. коммент. Р. В. Иезуитовой: Письма последних лет, № 174). [Возврат к примечанию[510]]

537

Речь идёт о части доходов семейства Гончаровых, которую должна была получать Наталья Николаевна. Дела семьи с 1832 г. были в ведении старшего брата Дмитрия Николаевича Гончарова (о фактической выплате денег H. Н. Пушкиной см.: Яшин М. Пушкин и Гончаровы. — Звезда, 1964, № 8, с. 172; см. также: Ободовская И., Дементьев М., с. 144). По-видимому, Наталья Николаевна хотела просить Н. И. Гончарову назначить ей содержание; в целесообразности этого намерения Пушкин, как видно из данного письма, сомневался.

538

^а в интересах мсье Дюрье и мадам Сихлер.

539

Дюрье и Сихлер — владельцы модных магазинов в Петербурге. Намёк на то, что суммы, получаемые H. Н. Пушкиной от Гончаровых, идут исключительно на её наряды.

540

Пушкин пишет о дуэли между А. Ф. Апрелевым и H. М. Павловым, состоявшейся 26 апреля 1836 г. в день свадьбы Апрелева с Надеждою Кобылиной. Павлов — брат обольщённой Апрелевым девушки — смертельно ранил своего противника.

541

Красный Кабачок — трактир под Петербургом.

542

Этот намёк Пушкина неясен.

543

На балы в Аничковом дворце в Петербурге приглашался только узкий круг близких ко двору лиц (см. примеч. 7[400] к письму 61).

544

О Брюллове см. примеч. 2[487] к письму 73.

545

«Порядочным человеком» — т. е. ещё не журналистом.

546

^б Вы не оправдали (обманули).

547

Из этих слов Пушкина следует, что он считал Н. А. Полевого агентом III отделения. В действительности Полевой (в отличие от Булгарина) не был связан с III отделением.

548

Ободовская И., Дементьев М. Вокруг Пушкина: Неизвестные письма H. Н. Пушкиной и её сестёр Е. Н. и А. Н. Гончаровых / Вступ. ст. Д. Д. Благого; Под ред. Д. Д. Благого. М.; 1975; То же. 2-е изд., доп., 1978. Статья напечатана также в переработанном и расширенном виде в кн.: Благой Д. Д. Душа в заветной лире: Очерки жизни и творчества Пушкина. 2-е изд. М., 1979, с. 392—476.

549

Благой Д. Д. Душа в заветной лире, с. 394—395.

550

Щёголев П. Е. Дуэль и смерть Пушкина. СПб., 1916; 3-е изд., доп., 1928.

551

Кроме уже указанной работы «Погибельное счастье» см. также его статью «Лампада чистая любви» (Лит. Россия, 1982, 8 янв., № 2, с. 16—17).

552

Благой Д. Новые неустанные поиски, новые ценные находки. — В кн.: Ободовская И., Дементьев М. После смерти Пушкина: Неизвестные письма. М., 1980, с. 10—11.

553

Тынянов Ю. Н. Проблемы стихотворного языка. Л., 1924, с. 123.

554

См.: Левкович Я. Л. Из наблюдений над черновиками писем Пушкина. — В кн.: Пушкин: Исследования и материалы. Л., 1979, т. 9, с. 123—140.

555

Тынянов Ю. Н. Проза Пушкина. — Лит. современник, 1937, № 4, с. 191.

556

Плетнёв П. А. Сочинения. СПб., 1885, т. 3, с. 524.

557

См.: Левкович Я. Л. Незавершённый замысел Пушкина. — РЛ, 1981, № 1, с. 134—136.

558

Ляцкий Е. А. А. С. Пушкин и его письма: Сборник журнала «Русское богатство» / Под ред. Н. К. Михайловского и В. Г. Короленко. СПб., 1899, с. 141.

559

Сиповский В. В. А. С. Пушкин по его письмам. — В кн.: Памяти Л. Н. Майкова. СПб., 1902, с. 457—458.

560

См.: Семёнко И. М. Письма Пушкина. — В кн.: Пушкин А. С. Собр. соч. М., 1962, т. 9, с. 389—407.

561

Щёголев П. Е. Дуэль и смерть Пушкина: Исследования и материалы. 3-е изд. М.; Л., 1928, с. 50.

562

Ободовская И., Дементьев М. Неизвестные письма H. Н. Пушкиной / Пер. с франц. И. Ободовской. — Лит. Россия, 1971, 23 апр.; см. также: Пушкинский праздник: Спец. вып. Лит. газ. и Лит. России, 1971, 2—9 июня, с. 10; Ободовская И., Дементьев М. Вокруг Пушкина. Неизвестные письма H. Н. Пушкиной и её сестёр Е. Н. и А. Н. Гончаровых. М., 1975, с. 155—180.

563

Пушкин в письмах Карамзиных 1836—1837 годов. М.; Л., 1960, с. 81.

564

Ободовская И., Дементьев М. Вокруг Пушкина, с. 177.

565

Крестова Л. В. Почему Пушкин называл себя «русским Данжо»? (К вопросу об истолковании «Дневника»). — В кн.: Пушкин: Исследования и материалы. М.; Л., 1962, т. 4, с. 267—277.

566

Пушкин А. С. Отрывки из писем, мысли и замечания. — Северные цветы на 1828 год. СПб., 1827, с. 208—226.

567

Анненков П. В. А. С. Пушкин в Александровскую эпоху. 1799—1826. СПб., 1874, с. 515.

568

Там же.

569

Сиповский В. В. Пушкин по его письмам. — В кн.: Памяти Л. Н. Майкова, с. 455—468.

570

Айхенвальд Ю. И. Пушкин. 2-е изд. М., 1916, с. 26.

571

Эйхенбаум Б. М. Проблемы поэтики Пушкина. — В кн.: Пушкин. Достоевский. Пб., 1921, с. 89.

572

Лежнев А. Л. Проза Пушкина: Опыт стилевого исследования. М., 1937, с. 181.

573

Там же, с. 44—45.

574

См.: Там же, с. 45.

575

См.: Малаховский В. А. Лексика писем Пушкина. — Учён. зап. / Куйбыш. пед. и учит. ин-т, 1938, с. 4—36.

576

Переписка Я. К. Грота с П. А. Плетнёвым. СПб., 1896, т. 1, с. 400.

577

Лотман Ю. М. Александр Сергеевич Пушкин. Биография писателя: Пособие для учащихся. Л., 1981, с. 202.

578

О культуре двуязычия в пушкинскую пору см.: Маймина Е. Е. Стилистические функции французского языка в переписке Пушкина и в его поэзии. — В кн.: Проблемы современного пушкиноведения: Межвуз. сб. науч. тр. Л., 1981, с. 58—63.

579

Щёголев П. Е. Дуэль и смерть Пушкина, с. 230.

580

Там же, с. 245.

581

«Следы прошлого всегда обожай». (Латин.) — Перевод цитаты из «Фиваиды» Публия Папиния Стация (песнь XII, ст. 817).

582

Подробно о первой публикации писем Пушкина и откликах на неё см.: Измайлов Н. В. Тургенев — издатель писем Пушкина к H. Н. Пушкиной. — В кн.: Тургеневский сборник: Материалы к Полному собранию сочинений и писем И. С. Тургенева. Л., 1969, с. 399—416.

583

Тургенев И. С. Полное собрание сочинений и писем. Письма. Л., 1966, т. 12, кн. 1, с. 279. (Приводятся мнения И. П. Арапетова и Г. Е. Благосветова.)

584

Там же, с. 300.

585

Там же, с. 302.

586

М. М. Стасюлевич и его современники в их переписке. СПб., 1912, т. 3, с. 352—353.

587

См.: Левкович Я. Л. Письма. — В кн.: Пушкин: Итоги и проблемы изучения. М.; Л., 1966, с. 352.

588

См.: Маймин Е. А. Дружеская переписка Пушкина с точки зрения стилистики. — В кн.: Пушкинский сборник. Псков, 1962, с. 77—87.

589

Гофман М. Л., Лифарь Сергей. Письма Пушкина к H. Н. Гончаровой: Юбилейное издание. 1837—1937. Париж, 1935.

590

Энгель С. Г. Где письма Натальи Николаевны Пушкиной? — Новый мир, 1966, № 11, с. 272—279.

591

Житомирская С. В. К истории писем H. Н. Пушкиной. — Прометей. М., 1971, кн. 8, с. 148—165.

592

Отрывок из этого письма впервые публикуется в статье С. В. Житомирской.

593

Незадолго до выхода альманаха «Прометей» со статьей С. В. Житомирской М. Дементьев опубликовал письмо Российской книжной палаты от 30 окт. 1920 г. в Госиздат, где в перечне изданий, намеченных «к техническому исполнению <...> в первую очередь», упоминаются (так же как и в ряде документов, приводимых в статье Житомирской) «Письма H. Н. Пушкиной — 3 печ. листа». М. А. Дементьев считает это письмо «чрезвычайно важным документом», даже «на сегодня единственным документом, который подтверждает, что письма H. Н. Пушкиной действительно хранились в Румянцевском музее и действительно готовились к печати» (М. А. Дементьев. Ещё о письмах Пушкину его жены. — Изв. АН СССР. Сер. лит. и яз., 1970, т. 29, вып. 5, с. 47—48). Раскрывая инициалы в аналогичных документах, Житомирская читает: «Письма Наталье Николаевне Пушкиной» (т. е. письма поэта к жене, которые действительно хранились в Румянцевском музее). Правильность такого прочтения подтверждает совокупность приводимых ею доводов.