Пламя внутри

Глава 6

Мы летели над городом на бешеной скорости. Лидер находился в мэдексе и в данный момент его жизни ничто не угрожало. Вот после, когда он окажется на операционном столе в окружении врачей, все будет зависеть от их мастерства и воли к жизни самого раненого.

Я почувствовала на себе взгляд Хайльда младшего. Не могу сказать, что он добавлял мне уверенности. Всю дорогу я видела, как меня откровенно изучают. Было неприятно. Подозрения о том, что я могла ошибиться и раскрыть себя не давали покоя.

Целитель был тут же с нами. Он сидел около мэдекса и, приложив руку к прозрачному верху, шевелил губами. У меня создалось впечатление, что он разговаривает с лидером, хотя тот и не мог бы его услышать. Возможно, это его просто успокаивало.

Катер долетел до нужного здания и опустился на крышу. Нас поджидала бригада медиков, готовых приступить к срочной операции.

Целитель выскочил из катера, и уже на ходу, помогая извлечь громоздкий мэдекс бегло посвящал коллег в произошедшее. Я, приняв руку Хайльда младшего, выбралась из катера и судорожно вдохнула. Старк вынужден был остаться во дворце, как и Кортес. Именно там сейчас проходило расследование, искали виновных и причастных к покушению. Я же в незнакомой мне компании должна была сопровождать лидера в госпиталь. Никто бы не доверил провести операцию, но мне казалось, что я должна быть здесь, как можно ближе к человеку, который нуждается в помощи.

— Думаю, мы можем пройти в комнату ожиданий. Я знаю, где это, — неожиданный порыв Хайльда младшего быть галантным слегка удивил, — ваша помощь в ближайшее время им не понадобится.

Я, согласно кивнув, решив воспользовался советом своего нового знакомого и слегка передохнуть. Не могу сказать, что лечение лидера лишило меня сил. Скорее, нервировала необходимость это делать втайне от всех.

Тут же поспешила пройти в туалет и помыть руки, на которых засохла кровь. Заметила на платье несколько бурых пятен. Умылась, напилась из крана воды, отдающей дезинфицирующим средством, и почувствовала себя сносно. Была бы возможность, просидела бы здесь дольше, в одиночестве и покое. Но, было бы глупо прятаться, и я вышла, тут же став центром внимания Хайльда младшего. Приняв непринуждённый вид, села подальше от него в удобное мягкое кресло.

— Мы не были представлены друг другу, — его вальяжный тон не соответствовал моменту.

— Не было такой возможности, — согласилась я.

— Меня зовут Рон Хайльд и я являюсь сыном нашего лидера, а вы, как я понимаю, жена генерала Старка.

— Мне жаль, что вы едва не лишились отца.

— Это не первое покушение, — признался он.

Разговор угас сам собой, и мы оба застыли в полном молчании. Время шло, и я начинала переживать — почему так долго? Стандартная операция, и если в штате больницы есть целитель, они должны были справиться намного раньше. Правительственная больница имела высокий статус и вряд ли они бы полагались лишь на умения простых медиков.

— Не верил до последнего, что наш убежденный холостяк, наконец, решится жениться. Интересно, что же в вас такого, чего не было во всех остальных.

Я пораженно уставилась на Хайльда, не в силах скрыть удивление. Его действительно в такой момент заботит лишь это? Да и тема, выбранная им, была, мягко говоря, непристойной.

— Думаю, на этот вопрос вам сможет ответить лишь сам генерал, — вынужденное соседство начинало напрягать.

— Отчего же, мне бы хотелось обсудить это именно с вами. То, что о вас известно — сущие мелочи. Больше догадок и предположений.

— К чему такой пристальный интерес к моей персоне? — удивилась я.

— Я знаю Старка не первый год. Не могу сказать, что мы друзья, наши взгляды во многом различны. И то, что он женился на эмигрантке, вызвало недоумение в кругах тех, кто его хорошо знает. Фактически ваша связь идет вразрез с его убеждениями. И вот поэтому мне интересен вопрос — что же в вас такого, что настолько его изменило?

Я, молча, встала, прошлась по комнате и замерла напротив огромного окна.

— Знаешь, — голос мужчины раздался совсем близко от меня, и я вздрогнула, так как совершенно не слышала шагов, — целитель отца никогда не был ни талантливым, ни выдающимся. Его спасло от мобилизации лишь то, что они давно знакомы. Простые люди не могут ощущать магию, но даже я смог догадаться, что целитель сегодня не справился. Он облажался, и тебе пришлось доделывать работу за него.

Внутри все оборвалось. Страх и обреченность смешались с незыблемой уверенностью в том, что я сделала то, что была должна. Разве я могла поступить иначе?

Хайльд вплотную приблизился ко мне и его голос превратился в шепот.

— В чем причина твоей самоотверженности? Любовь к ближнему? Неспособность принять смерть как факт? Желание бороться до конца?

Я сделала попытку резко отстраниться, чтобы не чувствовать себя такой беспомощной но Хайльд это пресек, положив обе руки мне на бедра и удерживая на месте:

— Ты рискнула. И могла бы выиграть. И все еще можешь, если скажешь то, что нужно будет сказать. Ты же не только добрая, но еще и умная девочка, правда?

Я застыла, не в силах сделать даже попытки, чтобы вырваться, чувствуя, как холодеют пальцы на руках. Еще не до конца понимая, о чем говорит мне этот человек, я уже знала, что…

Дверь бесшумно отворилась, и в комнату ожиданий вошел невысокий мужчина с уставшим и каким-то посеревшим лицом. Найдя взглядом Хайльда младшего, он чуть склонился и произнес:

— Сожалеем, мы сделали все, что могли. Рана лидера оказалась несовместимой с жизнью. Слишком обширные внутренние повреждения. Примите наши соболезнования.

— Но как же так! Он был стабилен! Он был жив! — прошептала я, гладя широко открытыми глазами на врача, затем перевела взгляд на Хайльда. — Почему?

Голос дрогнул и получился хриплый шепот.

Рон Хайльд кивком головы отпустил врача, затем сдавил все еще находящиеся на моей талии руки.

— Выбор за тобой, — меня сжали почти до боли, — кто ты — новый целитель правящего дома, или подозреваемая в убийстве, скрывшая свой дар? Подумай, девочка. Ты не выживешь в этой бойне.

— Какая низость! — возмутилась я.

— Смирись, и у тебя будет все, что захочешь. Ты нужна нам.

— Вам? — с ноткой зарождающейся истерики в голосе спросила я.

— Говорят, целители способны на многое. Мне бы хотелось верить в то, что ты меня не разочаруешь. Я найду тебе учителей, и ты научишься пользоваться тем, что тебе дано.

— Где мой муж, генерал Старк?

— Сожалею, но Старк становится основным, подозреваемым в покушении на моего отца. Он курировал отдел, обеспечивающий безопасность лидера. И он ошибся. Не ошибись ты.

Мне, наконец, позволили повернуться, чтобы взглянуть этому мерзавцу в лицо. Как он может? Это же его отец!

— Но вы же понимаете, насколько абсурдны ваши обвинения! — возмутилась я.

— Ты настолько доверяешь своему мужу? Человеку, которого так мало знаешь? — наигранно удивился Хайльд.

— Я верю своим глазам. И сердцу.

— А я фактам, милая моя. Не эмоциям и пустым словам, а фактам.

Я сделала несколько шагов, пятясь от Хайльда, с ужасом пытаясь выискать в его бесстрастном лице хотя бы след сожаления, скорби, горя.

Ничего. Взгляд казался пустым и равнодушным. Такой не станет ни о чем сожалеть. И никого не пощадит.

— Почему? — почти жалобно спросила я.

Рон Хайльд улыбнулся тонкими губами и произнес:

— Эпоха поражений подошла к концу.

— Я хочу видеть своего мужа.

Глаза привыкли к полутьме, и я цепко следила за действиями того, кого Хайльд назвал своим помощником дознавателем Руфусом. Судя по месту, где я сейчас находилась и инструментам, демонстративно разложенным перед моими глазами, помогал он новому лидеру в делах определенного рода.

После того, как было официально объявлено о смерти лидера Хайльда, власть перешла его сыну, Рону. Когда-то, еще до поражения в войне с Каганатом, Аквилонский Союз выбирал самого достойного. Сильного, смелого, способного вести свою армию к победе. Проигрыш напугал аквилонцев, заставил их сомневаться в своей неуязвимости, а контрибуция, которую им пришлось платить победителю, подорвала их экономику. И как-то так получилось, что лидерство стало наследственным. Им пришлось отказаться от многих разработок, которые запретил вести Каганат. До сих пор лир Хайльд старался сохранять подобие мира и согласия в Союзе, завоевывая более слабые колонии и не пытаясь взять реванш у победителя. Но было много недовольных его политикой. Одним из недовольных, судя по всему, оказался его сын.

Он привез меня во дворец, в котором за несколько часов моего отсутствие многое изменилось. Казалось, даже воздух стал густым и тяжелым, а снующие люди в военной форме кланялись новому лидеру и взирали на него с уважением и надеждой. Сколько же их было, тех, кто разделял взгляды Хайльда младшего и мечтал все изменить.

Перемены коснулись и меня. Сейчас я находила где-то на нижних уровнях дворца, в одной из камер в обществе пугающего Руфуса и тонким браслетом на правой руке. Я знала, что эта штука ограничивает мое воздействие на других людей. Было странно осознавать, что меня опасаются.

— Вы ничего не можете ни просить, ни требовать, — устало вздохнул Руфус. По его тону можно было решить, что я замучила его своими капризами.

— Я знаю, что он невиновен, — настаивала я, хотя внутри меня зрело глубокое убеждение — все зря. Мне никогда отсюда не выбраться, а Старк… я до сих пор слишком редко называла его по имени. В мыслях для меня он был Старк, генерал, грозный человек, способный на многое. Мы были женаты, но не успели стать близкими людьми. Но он пытался меня защитить, он хотел… а я решила иначе. Не подумав, руководствуясь инстинктами целителя, а не разумом. Я выпустила силу при стольких людях и надеялась, что никто ни о чем не догадается.

— На чем основываются ваши доводы? Вы женаты меньше месяца. Скажите, как давно Старк вас завербовал? Что он пообещал — прикрытие от мобилизации? Безопасность? Деньги? Сколько людей помимо вас участвуют в заговоре? Как давно целитель лидера работает на вас?

Каждая фраза, произнесенная скучающим голосом била резко, наотмашь, как удар, заставляя меня вздрагивать под его буравящим взглядом. Глаза сата Руфуса алчно горели, словно целью его жизни стало выбить из меня правду. Ту, какой она, по его мнению, являлась.

— Где он? — тихо спросила я, делая усилие, чтобы не отвести глаз от высокой нескладной фигуры дознавателя.

— С ним беседуют, и заметьте, гораздо настойчивее, чем с вами. Лидер проявил терпимость в отношении женщины, которую так легко обмануть. Он допускает, что вы могли поддаться искушению, не поняв, к чему вас это может привести. Самое время осознать свою вину, раскаяться и начать говорить.

— Мне нечего вам сказать, — прикрыла глаза.

— Жаль, — дознаватель встал и зашел мне за спину.

— Кто еще знает о вашем даре? — он низко склонился и зашептал мне на ухо. Я невольно скривилась от запаха из его рта. Заметив мою реакцию, дознаватель положил руку мне на плечо и с силой его сжал. Я подавила стон, желая оказаться как можно дальше отсюда.

— Никто.

— Ваш дед… муж… бабка. Я чувствую биение вашего сердца. Оно участилось. Никакой магии, просто опыт.

Они не посмеют! Кровь внутри закипела от осознания того, что они легко могут навредить моей семье. За что?

И снова вопросы, которые не прекращались. Они звучали иначе, но смысл был один:

— Что вам пообещал Старк за участие в заговоре?

— Как часто вы прибегали к силе ради убийства своих пациентов?

— Сколько жизней вы успели отнять, прежде чем Старк предложил вам сотрудничество?

— Нет! Я не участвовала ни в каком заговоре, — моя выдержка таяла, злость, страх, обреченность рвали на части. Руфус знал, как вывести из себя, смутить, заставить почувствовать себя ничтожеством, преступником, убийцей.

— Но ведь вы не отрицаете, обладание вами целительской силы? — вкрадчивый полушепот призывал меня признаться во всем.

Я со злостью уставилась на мужчину. Бледный, худой, отталкивающий. Рядом со Старком он бы выглядел жалким ничтожеством. Но здесь и сейчас его мягкий вкрадчивый голос заставлял подчиняться, согласиться со всем, что он говорит.

— Я не целитель, — я замотала головой, пытаясь уйти от овевающей волю, дымки тумана, в которую погружалась.

— Это легко проверить, — он бережно, даже с какой-то нежностью взял меня за руку, свободную от браслета, — лидер просил не наносить вам вред. Но мы с вами знаем, как быстро и легко исцеляются такие как вы. Даже в этом браслете вы способны на многое.

С этими словами дознаватель одним резким движением выкрутил мою кисть, и я услышала хруст. Затем резкая боль в запястье. Он… он сломал мне руку…

Я все еще не могла понять, осознать, где и с кем я нахожусь. Не верила, до последнего не верила, что они решаться на пытки. Я не успела даже вскрикнуть, а после, закусила изо всех сил губу, чтобы не кричать, не кричать и не показать, какую боль сейчас испытываю. Он враг, а враг не должен видеть мою слабость, мою боль. Так дедушка учил. Я сжала здоровую руку в кулак, заметив, с каким удовольствием сейчас за мной наблюдает дознаватель.

— Глупый ребенок. Ты даже не представляешь, что я могу с тобой сделать.

Его пальцы погладили меня по раненой руке, причиняя боль. Из глаз побежали слезы.

— Мне жаль, что пришлось пойти на это. Не люблю причинять боль хорошеньким девочкам. Это говорит о моем неумении справиться с задачей. Но с тобой все гораздо проще, правда? Скоро ты восстановишься, и я смогу продолжить наш разговор.

— Сет Руфус, — в комнате голос нового лидера звучал громко, оглушающе громко. У меня закружилась голова, и я почувствовала приступ дурноты. Никогда раньше не исцеляла сама себя, просто незачем было этого делать. Я ни разу в жизни не болела, с пациентами было проще. Нужно было лишь потянуться к своей силе и поделиться ею с ними.

Сжавшись в комочек на неудобном табурете, я видела, с какой почтительностью смотрит дознаватель на нового лидера.

— Да, лир Хайльд.

— Вы увлеклись. Не стоило причинять ненужной боли. Оставьте нас.

— Да, мой лир.

Руфус покинул комнату, совершенно не выглядя виноватым и раскаявшимся, и я испытала невольное облегчение, хотя чувствовала, что не он главный злодей. И здесь ничего не происходит без одобрения лидера.

Мужчина подошел ко мне, опустился на корточки и заглянул в глаза:

— С другими всегда легче, правда? Мы выяснили это опытным путем, ты даже не представляешь, сколько целителей прошло через меня. И каждому пришлось много и долго учиться, чтобы уметь исцелять самого себя. Как вижу, у тебя неплохо получается.

Он бросил взгляд на мою руку и нежно улыбнулся. У меня действительно, получалось. Не так быстро, как мне бы хотелось, но кости постепенно срастались, причиняя боль и вытягивая из меня силы.

— Мне жаль, — Хайльд младший положил крупные ладони мне на колени, и дурнота усилилась, — Знаешь, думал, что все будет как-то проще. Ты быстро осознаешь, во что вляпалась и последуешь моему совету. Старк уже покойник, ему ничем не поможешь. Скоро этого бывшего народного героя приговорят к смертной казни. Составишь ли ты ему компанию или займешь место рядом со мной, зависит только от тебя.

— Зачем вам мое признание? Если вы уже готовы его казнить?

— Не люблю, когда планам что-то мешает. Например, упрямая девчонка, которая не соображает, насколько смехотворны ее потуги казаться смелой и сильной. Нам не нужны признания Старка, у нас есть неопровержимые доказательства его участия, а, вполне возможно, и в возглавлении заговора. А вот ты… считай это моим капризом. Не часто мне попадается такой хорошенький целитель. Молодой, свежий, чистый.

Он потянул носом, словно принюхиваясь, и в этот момент был похож на зверя.

— Знаешь, я могу подарить тебе много боли. Мне ничто не стоит взять тебя прямо сейчас, а потом отдать своим людям. И никто из них благородно от тебя не откажется. Но я даю тебе шанс — на чьей ты стороне?

— Зачем я вам?

— Ты сильный целитель. Я видел, что ты сделала с отцом, и это без прямого контакта. Мне нужно твое добровольное согласие на сотрудничество. Ради этого я пойду на все. Буду ломать тебя любыми способами. Рано или поздно ты признаешь меня своим хозяином и будешь послушна.

Обе мои ноги оказались разведены в сторону, платье задралось выше колен.

— Возможно, ты просто недостаточно напугана? — голос Хайльда изменился, сделался мягким и каким-то беззлобным, словно здесь и сейчас мне от него ничто не грозит.

— Вы же не думаете, что это заставит меня вас уважать?

— Думаю, страх и трепет, который будешь испытывать меня вполне устроит.

— Страх? Трепет? Скорее, ненависть и презрение. Вы решитесь доверять целителю, который вас ненавидит? Жизнь которого вы разрушили?

Его руки лежали на моих бедрах, слегка поглаживая кожу. Он прожигал меня взглядом, пытаясь что-то понять по выражению моего лица.

— Ты хотела видеть мужа? Что ж, я позволю тебе это сделать. Когда ты поймешь, что иного выхода нет, примешь верное решение.

Меня подняли и, сжав поврежденную руку, выволокли из камеры. Пройдя по узкому коридору, спустились по лестничному пролету. Нам на встречу поднимались люди в форме сопровождая молодого парня, закованного в наручники. Его лицо показалось мне знакомым.

— Он признался сразу. Во всем, — провожая взглядом группу, Хайльд кивнул на заключенного.

Я всмотрелась в профиль парня и вспомнила, что видела его на приеме, когда Кортес его арестовал. Именно он покушался на лидера. Где-то на задворках сознания мелькнула мысль, что, скорее всего товарищ Старка также вовлечен в заговор. Но теперь все это казалось мелким и несущественным. Я должна была увидеть мужа, убедиться, что он жив. А дальше? Я не знала, что мне делать дальше. Просто не понимала.

— Леонар… — вырвалось у меня вместе со всхлипом.

Я замерла у входа в камеру, в полумраке пытаясь рассмотреть сидящего на полу человека. Он был жив, я это чувствовала. До меня доносилось его хриплое дыхание. Избитый, изуродованный рваными ранами. Одна нога была вывернута в колене, на вторую, полусогнутую он опирался локтем. Его шею сковывал широкий ошейник, пристегнутый к кольцу в стене.

— Роми…

— Прости, я тебя подвела, прости.

Первым порывом было подбежать и обнять, прижаться к нему и попробовать исцелить. Но я подавила инстинкт, видя, какую боль он сейчас испытывает. Нужно действовать осторожно. Опустилась на колени рядом с ним и аккуратно прикоснулась к ране на голове. Она все еще кровоточила.

— Нет, Роми. Не нужно, — генерал сделал неудачную попытку отстраниться, — на тебе блокиратор. Ты убьешь себя, если попытаешься мне помочь.

— Они все знают. К чему целителю сила, если он не может исцелять? — я с вызовом обернулась к двери, в проеме которой застыл новый лидер и, скрестив руки на груди, с нескрываемым любопытством следил за нами.

— Не нужно тратить ее напрасно, — даже не глядя на своего тюремщика твердо, произнес генерал.

— Не напрасно. Как мне тебе помочь?

Наткнулась на цепкий прямой взгляд мужа. Один его глаз заплыл. Он осторожно погладила меня по щеке.

— Живи, Роми. Чего бы тебе ни стоило, ты должна выжить. Не позволяй себя сломать, девочка моя. Вспомни, кто ты.

— Я не смогу жить, зная, что погубила тебя.

— Не ты, милая, не ты, — генерал усмехнулся, — слишком многое было против нас. Я не должен был подвергать тебя опасности. Думал, что справлюсь, переоценил себя. Я полюбил девочку, которая не побоялась спасти жуткого типа, угрожавшего ей оружием. Все чего мне хотелось — защитить, избавить от трудностей, стать частью твоей жизни. Видеть счастье в твоих глазах. А возможно, со временем и любовь к тому, кого никто бы в здравом уме полюбить не смог. Я старался стать тебе хорошим мужем, потому что никогда не умел ни любить, ни заботиться о ком-то другом. Ты должна выжить и не сломаться, стать сильной.

— Леонар, не говори так! Я не смогу без тебя. Я не хочу без тебя, — я направляла силу тонкой прерывающейся струйкой. В этом браслете ее было так мало, слишком мало, чтобы облегчить боль мужа.

— Тебе пора, — я вздрогнула от голоса нового лидера. Мне почти удалось отстраниться от всего и сосредоточиться на своей силе. Блокиратор истощил мой резерв. Боль в сломанной руке вернулась. Нахлынула слабость.

— Стража! Доставьте ее в мой кабинет. Глаз с нее не спускать, — распорядился лидер.

Сам же снова схватил меня за руку и буквально оторвал от генерала, который неотрывно следил за тем, как меня уводят из его камеры.

Оставшись с пленным наедине, лидер медленно обвел того взглядом и улыбнулся:

— Ты был достойным противником, но проиграл. Поставил не на того Хайльда.

Генерал поднял взгляд на лидера:

— Я принес клятву твоему отцу, и делал все, чтобы сохранить больше жизней.

— Странно слышать о спасении жизни от того, кому дали прозвище Аквилонский Зверь. Ты так и не понял, что народу не нужен мир. Им нужен реванш и то, что они смогут отобрать у врага. Они готовы и хотят воевать. Почему бы не дать им это?

— Ты не сможешь победить Каганат. Они тебя уничтожат.

— Я рискну, — лидер с предвкушением улыбнулся, — знаешь, мне даже жаль, что наша Звезда лишила тебя силы и сделала беззащитным. Генерал, мечтающий сохранить мир… Бред! Если бы ты не потерял свою темную сторону, твоя жизнь ценилась бы намного дороже. Да, не удивляйся, я все про тебя знаю, и уже довольно давно. В Каганате до сих пор ищут способ победить Пожирателей, даже не подозревая о том, что наш мир сам себя обезопасил от этой напасти.

— Моя смерть тебя не спасет. Она создаст еще больше проблем, — зло оскалился генерал, приоткрыв разбитые губы.

— Не стоит угрожать. Ты бессилен против меня.

Уже выходя, обернулся и со злой улыбкой произнес:

— Не переживай, друг. Я позабочусь о твоей жене. С радостью.