Плащ и шпага

5. Детство героя

Под вечер телега с изгнанниками остановилась у дома герцога де Мирпуа.

Взяв с собой письмо, запечатанное графом де Монтестрюком, на котором было написано имя герцога, Луиза вошла к герцогу.

Хозяин, увидев женщину в черном и с ребенком, встал и ласково пригласил её сесть.

— Нет это рано, — ответила Луиза, — прочтите сначала письмо.

Герцог распечатал письмо и прочел вслух:

«Герцог! Я убил барона де Саккоро и сдержал клятву. Не стану напоминать обещание человеку вашего рода. Умираю, оставляя вашему покровительству графиню де Монтестрюк, мою жену, и моего сына Югэ.»

Графиня подняла вуаль и произнесла:

— Я та, о ком пишет граф, а это его сын Югэ.

— Не угодно ли вам сесть, графиня? — повторил Мирпуа и добавил:

— Мой дом к вашим услугам.

Графиня погладила сына по голове и сказала:

— Иди, сын мой, погуляй. Мы поговорим с герцогом о делах, о которых ты узнаешь со временем.

Югэ поцеловал руку матери и вышел. Это был крепкий и ловкий мальчик с решительным и откровенным выражением лица.

Графиня Монтестрюк села в гостевое кресло. Герцог се напротив.

— Говорите, графиня. Что бы вы ни пожелали, все будет исполнено. Даже если бы ваш муж остался жив, а я не давал бы ему никаких обещаний, все равно — я в вашем распоряжении. У меня несколько замков: выбирайте любой. У меня теперь нет дочери, и я одинок в своих владениях. Что касается лошадей для молодого графа, не сомневайтесь, я об этом позабочусь.

— Все это совершенно лишнее, герцог. Мне нужно лишь пристанище, где я бы жила уединенно с двумя — тремя слугами, и и скромные средства для содержания меня с сыном.

Герцог удивленно взглянул на нее.

— Я объясню, — продолжала графиня. — Меня уже в молодости готовили в монастырь, чего я не желала. И когда граф де Монтестрюк сделал мне предложение, я согласилась. Граф промотал состояние, вы знаете. Мне оно не нужно. Но я боюсь, что богатство может совратить сына, как оно испортило его отца. Вот почему я хочу воспитать Югэ в скромной обстановке. Ведь у него в крови отцовская страстность. Для неё требуется руководство и строгий образ жизни, иначе он погибнет, как отец.

Она замолчала. Герцог выжидающе смотрел на нее.

— Вы наверняка кое-что знаете, но я все же поясню дополнительно. Я готова была посвятить себя человеку, имя которого носила, но не смогла сладить с его неукротимым нравом. Богатство, полученное им в колыбели, свело его с ума. Вечно в разъездах, на праздниках, на охоте, он переезжал из Бордо в Тулузу, из замка Монтестрюк ко двору, с наслаждением воевал, когда была война, а в перерывах с таким же жаром играл. За все десять лет я видела его едва ли сотню раз.

Луиза отерла платком дрожащие губы.

— Ах, сколько бы несчастий не произошло, если бы он только захотел, — прибавила она. — Теперь вы, надеюсь, понимаете, что я не желаю для моего сына роскоши.

Лицо графа посерьезнело.

— Возможно, вы правы, графиня.

— Сердце мне говорит, что это так. У меня есть старая женщина, которая меня выкормила, и старый солдат, сопровождавший графа в походах, который любит Югэ, как собственного ребенка. К этому надо добавить беднягу, которого я приютила и который только и может, что выполнять черную работу. Больше мне никто не нужен.

— Хорошо, графиня, а что же буду делать я?

— Если вы укажете мне дом, где я могла бы жить в одиночестве, я была бы вам вечно благодарна.

— Что вы говорите о благодарности? Граф де Монтестрюк отомстил мерзавцу за нанесенную мне обиду. Да я ваш вечный должник. Все ли вы сказали?

— Мне нужен дом для пяти человек и средства для жизни без нужды, но, главное, без роскоши.

— У меня есть такой дом. Вы здесь переночуете, а завтра можете туда ехать

Графиня поклонилась.

— Это имение называется Тестера. В нем все для ведения небольшого хозяйства. Да не возражайте вы, я же говорю: хозяйство маленькое, никакой роскоши нет и в помине. Разумеется, как только вы войдете в дом, он становится вашей собственностью. Надеюсь, что, если я как-нибудь заеду к вам справиться о здоровье, вы меня приютите.

— О чем это вы, герцог? Вы же хозяин…

— Ничего подобного! Только вы! Это же просто маленькая раковинка, которую граф де Монтестрюк разломал бы одними локтями… Еще раз повторяю, — добавил герцог, заметив движение Луизы, — не надо возражать. При доме есть клочок земли и лес, что дает полторы тысячи ливров годового дохода. Кроме того, кое-какие доходы вином, хлебом, сеном и овощами.

— Да это просто великолепно!

— Оставьте. Семье мелких дворянчиков этого показалось бы слишком мало. Вот что: завтра я пошлю с утра человека в Тестеру с приказанием все там подготовить. И если вам будет угодно, завтра же вечером вы сможете туда переехать.

— Я вам весьма благодарна, — ответила графиня, подавая руку герцогу. — Странно было бы мне отказываться при таком чистосердечном предложении.

— И я прошу вас помнить только одно, — добавил герцог. — Если вы захотите переменить местопребывание, я всегда в вашем распоряжении.

На другой день герцог отправился провожать Луизу с сыном в их новое жилище. Тестера была в нескольких милях от Лактура, в стороне от проезжих дорог. Когда они подъехали к аллее старых деревьев, герцог снял шляпу и, поклонившись, произнес:

— Здесь вы уже у себя, графиня. Если позволите, через месяц я приеду навестить вас.

Тестера оказалась маленьким феодальным замком, во дворе которого был старый бассейн с каменным дельфином. Впрочем, только извне вид замка носил следы старости. внутри все постройки были в образцовом порядке.

Убранство внутренних помещений и содержимое амбаров тоже доказывали, что хозяин никогда не оставлял вниманием эту обитель. Даже кровати были застелены, не говоря уж о комодах, полных белья.

Старик Агриппа, осмотревший дворовое хозяйство, вернулся к графине с довольным видом. Он долго перечислял, какие запасы продовольствия (включая десять бочек превосходного вина, «которое мы и в десять лет не выпьем») сделаны в замке. Теперь Луиза поняла, зачем накануне герцог срочно посылал дворецкого в Тестеру.

А Агриппа тем временем все говорил и говорил. Не забыл он и про детскую, полную игрушек для Югэ, и про прекрасную библиотеку, набитую книгами.

Вошли две собаки и стали ласкаться к Агриппе.

— Они тоже принадлежат вам, графиня, — сказал Агриппа. — Это вот Дракон, а это — Фебэ, брат и сестра, с отличными зубами. Сторожа, что надо. Но было уже поздно, и осмотр «Тестеры» отложили до завтра.

Назавтра был совершен осмотр. Замок был построен на берегу озера в конце залива и обнесен рвами с водой. Над рвами тянулись толстые вербы, а у самой воды — орешник. Вокруг расстилались луга. Кое-где виднелись пашни и виноградники. Невдалеке высилась колокольня, указывавшая на близость деревни. Разумеется, во дворе замка были сад и огород.

После осмотра мать позвала сына к себе.

— Теперь уже ты не увидишь замка Монтестрюк, а будешь жить здесь, пока не вырастешь. Вырастешь же ты лет через пятнадцать.

— Мне нравится здесь, но и Монтестрюк мне тоже нравился. Почему мы не будем там жить?

— Он уже не наш, дитя мое. Мы разорились.

— Как это «разорились»?

— Ты поймешь, когда вырастешь.

— Но если у меня не будет замка, что же тогда остается?

— Твое имя Югэ-Поль де Монтестрюк, граф де Шарполь. Славное имя, но ему нужно вернуть прежний блеск и сохранить его чистым и незапятнанным.

— Что же нужно мне делать, матушка?

— Постоянно трудиться, чтобы стать человеком и солдатом.

— Хорошо, я буду трудиться, мама.

— Тогда поклянись. Твой отец никогда не изменял клятвам и отдал жизнь, держа данное слово.

Мальчик задумался. Потом, подав обе руки матери произнес:

— Клянусь вам, матушка.

И они зажили по-новому и скромно на новом месте. Тогда жители тех мест — а тогда мало разъезжали и обменивались сведениями — легко приняли версию графини, что она вдова убитого на войне капитана. Поскольку она проявила себя миловидной и доброй женщиной всегда старавшейся им помочь, они полюбили её и относились к ней всегда с почтением, особо отмечая её скромный образ жизни.

Она же действительно не только внешне, но и в душе смирилась с новым положением. Но не до конца. Бывали моменты, когда она вспоминала о графе Колиньи, и тогда в ней вспыхивали страстные мечты и желания. Она все ожидала, что Колиньи, наконец, вспомнит о ней и навестит её.

Иногда она даже, гуляя, шла до ближайшего тракта, где появлялись проезжие. Там она садилась на придорожный камень и жадно всматривалась в каждое облако на горизонте. Но Жан де Колиньи не проезжал, и она с разочарованием шла домой.

Так шло время. Оно уже стало отсчитываться годами.

— Я знала, что он меня забудет, — говорила она себе.

И в один момент она решила расстаться со своей мечтой. Теперь между нею и Богом оставался один сын.

А он рос и наращивал силы. Он был весьма шаловлив, но в нем всегда чувствовалась честность и твердость в убеждениях, что располагало всех в его пользу.

Он любил, как оказалось, помогать крестьянам в поле и даже даже ходить за плугом. Три раза в неделю к ним приходил священник, учивший Югэ истории, географии, словесности, латинскому языку и началам других наук. Он любил чтение разных историй, что сильно развило в нем мечтательность.

Но что он любил особенно, так это были уроки Агриппы. Он ещё не дорос до плеча учителя, а уже бился на шпагах очень неплохо.

Он очень любил также играть с другими мальчишками в военные игры. И так этим увлекался, что никакие капризы погоды не мешали ему в любой дождь или мороз возглавить детскую команду в игровой битве с другой командой.

Влекла его к себе также верховая езда, причем, как правило, без седла. И в этом деле он также достиг больших успехов.

Но самым любимым занятием его оставалось все же фехтование. И старый Агриппа оказался главным «виновником» его увлечения. Он специально придумал, как повысить интерес ребенка к этому виду борьбы. Приглашался любой солдат, который по какой-либо причине оказывался поблизости. Агриппа просил его сразиться с мальчиком. А так как в те времена всегда было достаточно разных любителей приключений и дезертиров, Югэ приходилось фехтовать и с испанцами, и с итальянцами, и со швейцарцами, и с фламандцами. Все они с похвалой отзывались о мальчике.

Так проходило его детство и отрочество.